Текст книги "Приключения блудного барона. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)
– Три с половиной тысячи, – мрачно проворчал Сидор. – Даже ничего ещё не делая, мы уже выкинули такие огромные деньги.
– Продай, – насмешливо посмотрел на него профессор. – Поговори с Иваном. Он мне передавал просьбы некоторых товарищей, что если мы будем что-то из этого добра продавать, то у нас купят. Даже Голова интересовался. Спрашивал, все ли наши закладные готовы к продаже? И если мы что-то будем, точнее, когда мы что-то будем продавать, то чтобы и его не забыли. Он купит у нас деревеньку, другую для своих целей.
– Почём? – хмуро буркнул Сидор.
– Достаточно, чтобы с лихвой оправдать все, уже вложенные в проект деньги, – усмехнулся профессор.
– Так-так-так, – задумчиво протянул Сидор. – А они ничего не поняли? – поднял он на профессора подозрительный взгляд.
– Кто? Голова? – удивлённо уставился на него профессор. – Побойся Бога, Сидор. Да они считают нас торгашами, готовящими закладные к последующей перепродаже. Чем-то вроде риэлторов. А нашу работу – предпродажной подготовкой объекта. Дёшево купил, что-то подмазал, что-то подкрасил, дыры залепил, обои подклеил – дорого продал.
Думаю, может продать действительно парочку уже готовых объектов? – задумчиво пробормотал профессор. – Чтоб они наверняка уверились в своих мыслях. Да и деньги будут не лишние.
– Может быть, может быть, – пробормотал Сидор, о чём-то усиленно думая.
– Значит, говоришь, восемьдесят шесть хуторов?
– Восемьдесят, – поправил его профессор. – Восемьдесят хуторов, самого непотребного вида, и шесть маленьких деревенек, на три, пять семей.
Впрочем, вот как раз в деревеньки ты можешь селить людей, сколько тебе угодно, никто этому не помеха. И все они, все как один, тут же становятся коренными жителями. Так же как и хуторяне.
Может и мне в такую деревеньку переселиться? Или на хутор? – задумавшись, профессор машинально полез ворошить свои редкие волосы на затылке. – Да зачем оно мне уже надо, – с тяжёлым вздохом констатировал он. – Помирать скоро, какие уж тут права коренного жителя и выборы. Успеть бы сделать всё что задумал…
Ладно, – махнул он рукой. – Сейчас ребята подтащат последний, третий сундук, и можешь отправляться. Забирай всё в долину, возись, изучай, проверяй. Главное – отстаньте с этим от меня.
Как всё просмотришь, зови нас с Машей. Она давно хочет с тобой на эту тему пообщаться. Можно сказать, горит желанием поплакаться тебе в жилетку, а заодно и обсудить планы безпощадной мсти.
– Какой мсти? – удивлённо посмотрел на него Сидор. – Безпощадной? Что? Так всё серьёзно запущено?
– Серьёзней некуда, – внимательно глянув на него, кивнул головой профессор. – Последнее время она немного оправилась, отошла после нервного срыва, и жаждет отомстить. Я и так её еле сдерживаю. И если бы не помощь Корнея, то она бы давно тут наворотила таких делов, что нам бы потом пришлось расхлёбывать и расхлёбывать. Одним словом, поближе пообщаешься, сам увидишь, – снова кинул он головой.
И последнее, – вдруг совсем тихим голосом проговорил он. – Ты был абсолютно прав, говоря, что разорение нашего банка было не простой рядовой операцией случайных людей. Слишком в том оказались замешаны значимые фигуры. И фигура бывшего управляющего банка господина Кидалова была далеко не самой крупной.
Кое-кто из нашего Городского Совета, да и из Старшины, тоже явно к тому ручку свою шаловливую приложил. Но! Ничего не докажешь. Хорошо сработано. Никаких прямых улик. Только догадки и то лишь косвенные.
Поэтому о своих догадках будем молчать, пока товарищей этих на чём другом не поймаем. Копию списочка, с самыми подробными доказательствами я тебе составил. Найдёшь его потом в первом сундуке. В долине без надзора не оставлять, из поля зрения – не выпускать. Соберёшься в горы – вернёшь обратно, под расписку. Учти, я прослежу.
Вот теперь действительно всё. – тяжело вздохнул он. – Давай, Сидор, пять, – протянул он ему свою сухонькую ручку. – Я так понимаю что теперь мы уже встретимся не скоро, так что счастливо тебе, – сказал он подымаясь со своего стула
Направляясь к дверям в свой рабочий кабинет, откуда охранники как раз в этом момент вытаскивали последний, третий сундук, вдруг замер в дверях:
Последнее, – бросил он короткий, предупреждающий взгляд на Сидора. – Что-то у меня последнее время предчувствия всякие нехорошие зашевелились. А своим предчувствиям я верю. Так что ты побереги себя.
Развернувшись, он быстро вышел из комнаты.
– Блин, – только и нашёлся Сидор что ответить. – Предчувствия это хреново. Предчувствия – это плохо.
Триумфальная встреча.*
Подобной пышной встречи, словно коронованной четы какого-нибудь королевства, Сидор от Димкиных девчонок из Долины не ожидал совершено. Праздник удался на все сто. А когда он узнал причину, по которой им с Беллой устроили столь пышные празднества, он совершено прибалдел.
Чёрт возьми, было приятно, что, казалось бы совершенную ерунду, воспринимают так близко к сердцу. Особенно когда тебя на полном серьёзе пытаются качать и подбрасывать в воздух симпатичные молоденькие девчонки, радостно перемигиваясь, дурашливо обнимаясь и невинно чмокая в щёчку.
– "Слава богу что на самом деле не вздумали меня в воздух подкидывать, – обеспокоенно подумал Сидор, шутливо отбиваясь от весело смеющихся девчонок. – А то наверняка бы уронили мою шестипудовую тушу и потом бы я долго кости сращивал. Не! Такого нам не надо".
Но больше всего ему понравился ревнивый взгляд, замеченный им со стороны Изабеллы. Той явно не понравилось столь бурная радость, а особенно столь БЛИЗКОЕ выражение чувств.
В конце концов не выдержав она рявкнула на окруживших их толпу амазонок, призывая к порядку и напустив на себя грозный, строгий вид потребовала отчёта, с чего это вдруг у них проявилось столь пристальное внимание к их приезду.
И по тому как сухо прозвучали последние слова, все чётко поняли что в последней фразе должно было стоять"…к моему мужу". И все девчонки прекрасно это поняли. Тут же буквально прыснув от Сидора во все стороны.
Но Сидор не успел огорчиться этому факту, отвлёкшись на предмет, вызвавший столь бурный взрыв восторга и бурю искренних приветствий по их приезду.
– И чего, – искренне удивился он. – Чему радуетесь. Ну броневик и броневик. Модель ещё сырая и частенько бывает заедает. Пару раз, правда хорошо отработала, но потом опять сломалась какая-то железяка внутри.
– Так что, девочки, – повернулся он к радостно суетящимся возле броневика амазонкам, – особо не радуйтесь. Тут ещё много недоработок.
– А вы знаете Белла, – тут же не слушая его, перебила Сидора Лия, – как ваш муж отличился на озёрах…
Сидор за прошедшее время успел уже достаточно разобраться в близняшках, чтоб их не путать между собой. Он привычно раздражённо поморщился. Поездка на нефтяной заводик до сих пор, что называется икалась ему во сне, до того даже воспоминания о ней были ему неприятны.
…тысячи ящеров…, – донёсся до него возбуждённый голосок какой-то из сестер, бурно, эмоционально с маханием рук и возгласами восторга пересказывающей молча её слушающей Беллы все подробности и перипетии той его поездки, – …скалы, заваленные трупами…
– Да ладно вам врать то, – снова поморщился он. Если девчонок сейчас не отвлечь, то очень скоро несколько сот побитых из пулемёта в межозёрной протоке ящеров превратятся в тысячи и тысячи.
Всего-то и положили мы там сотни две, три. Не больше! – сердитым голосом оборвал он восторги девчонок. – Остальные две с половиной сотни – это была работа ребят егерей на острове.
– Ага! – восторженный вопль смял все его оправдания. – А ты рассказывал Белле, как ты стреляешь, а к тебе сзади ящер на колпак стеклянный забрался? И молотом по стеклу, и молотом!
– Им потом пришлось два стекла менять, – возбуждённо рассказывала Лая известные ей эпизоды. – Нам ребята, что доставляли броневик всё рассказали. И, как он стреляет, а по нему сзади ящер подбирается. И по голове топором его лупит, и никак броневой колпак пробить не может.
– Или как на них в узкой протоке с береговых скал людоеды прыгали? Они прыгают. А он их из пулемёта пополам – вжик!
– И на палубу только перерубленные части тел падают. И кровища, кровища кругом.
– А с другой стороны другие прыгают. И те долетают. И по палубе бегут в броневому колпаку.
Хорошо что он со всех сторон был закрыт. А если б нет?
Больше Сидор не выдержал и, трусливо промычав что-то в своё оправдании, смылся к себе в кабинет, сказав чтобы до утра его никто не беспокоил. Иначе он уже здесь устроит новое мамаево побоище.
Слава Богу, на какое-то время девчонки оставили его в покое, сосредоточив всё своё внимание на увлечённо слушающей захватывающие рассказы Белле.
А насколько они оказались эффективными в их с Беллой примирении, он понял лишь ночью, первый раз в своей жизни столкнувшись с необычайно бурным взрывом, фейерверком чувств восхищённой им женщиной.
Чего этой бурной ночью было больше, любви или рассказов о том, как он расстреливал из пулемёта ящеров, утром Сидор так и не смог сообразить. Единственное в чём он убедился окончательно и безповоротно – что у него самая кровожадная и безжалостная жена во всём Поречье. С какой жадностью и каким удовольствием она слушала его рассказы ПРО ВОЙНУ! Даже он сам от отца в детстве не любил так много слушать про прошедшую Отечественную, с какой жадностью сейчас ночью слушала его рассказы Белла.
Вот теперь он наконец-то понял, что такое настоящая поречная дворянка, которую рассказы про бои и военные походы, и сопутствующие им кровавые сцены насилия и убийств привлекают гораздо больше, чем все дамские пустые разговоры о тряпках, шпильках и бантиках.
За эту ночь ему казалось у него язык отвалился, столько раз он повторил свой рассказ про тот, ставший уже оказывается знаменитым бой в узкой протоке и на болотном острове. И про тактико-технические характеристики нового оружия. И про его применение в бою. И про всё, всё, всё.
А потом, после каждого рассказа, было не менее бурное и горячее продолжение, только уже с участием Беллы в главной роли, закончившееся только где-то под утро, уже на рассвете.
А потом Сидор просто вырубился, не выдержав такого испытания, под весёлое и насмешливое хмыканье своей довольной жены.
А потом было несколько тихих, спокойных дней семейного счастья.
А потом всё кончилось.
В Долину приехала Машка и тихая, недолгая сельская идиллия четы Вехторов на том и кончилась. Начались привычные рабочие будни.
Визит дамы.*
После изнуряющей полуденной жары вернуться в благодатное прохладное нутро жилого комплекса, было несказанное удовольствие. Белла с Машей буквально обе лучились счастьем. И если с Беллой всё было понятно, что творилось с Машкой, Сидор совершенно не понимал. Чего она то была такая довольная?
Казалось бы она сейчас должна была быть мрачной и угрюмой. Только что, буквально на днях, проводив в низовья Лонгары Корнея и оставшись одна, она вроде бы как должна была ходить мрачной и недовольной, как ему казалось. Вместо этого Машка буквально лучилась неземным счастьем.
Белла с Машей, зайдя под своды пещеры, обе с удовольствием расположились на свободной в это утреннее время общей кухне. Теперь, сидя за большим обеденным столом, они с удовольствием дожидались горячего чай, остывая от жары, казалось высушившей их до хрустящей корочки, пока они стояли в тени на улице.
Маша, глядя на Сидора чуть ли не влюблёнными, весёлыми глазами, едва дождавшись пока он разольёт чай по кружкам, тут же вывалила на него очередные новости.
– Да, Сидор, пока не забыла, хорошие новости. Тут Голова целую делегацию намедни в наш банк прислал с требованием, чтобы мы уняли свою пятёрку егерей. А то, понимаешь, буянят каждый вечер, порядочным людям спать не дают. Кабаки громят, дерутся постоянно, намедни даже пытались поджечь очередной разносимый кабак…. Еле отбили…
– Да не кабак, людей, – поспешила она успокоить Сидора. – Кабак просто облили дерьмом из нужника, потом бензином, но поджигать не стали. Только попугали.
– Они наши кабаки трогают? – усмехнувшись, Сидор посмотрел прямо в глаза Маше.
– Не-а, – расплылась та в ответной улыбке. – У них твой список на руках и наши они обходят стороной.
Хорошая работа, – расплылась она в довольной улыбке. – Честно скажу, хорошая. Аж даже на душе приятно.
Тем не менее, не дороговато ли такое развлечение нам выходит? – с совершенно фальшивой заботой побеспокоилась она. Но по её довольной физиономии было прекрасно видно, что потраченных денег ей совершенно не жалко. – Каждый вечер они ломают мебели, бьют посуды и разливают вина с пивом минимум на сотню золотых. А последнее время у них и последователи появились. Чуть что не так, так сразу бутылки бьют. Правда, сначала выпьют не менее половины, а потом кричат что это подделка и платить отказываются.
– Ба-а-альшой размах движение твоих лудистов получило, – расхохоталась она во весь голос. – В городе уже ставки на них делают, кого они в следующий раз разгромят.
Так что расходы наши ещё выросли. Теперь уже от добровольных помощников.
– Проблем с выплатами нет? – вопросительно глянул на неё Сидор.
– Какое там, – отмахнулась Маша. – После твоего возвращения с полумиллионом, я сразу вывесила на дверях банка объявление. Дорогой такой, вощёный пергамент в красивой фигурной рамочке с написанным от руки каллиграфическим подчерком текстом:
Так, мол, и так: "Вкладчики, с размерами вкладов до одной сотни злотых включительно, могут в любой момент получить свои вклады, и продолжить все дальнейшие операции со своими вкладами без всяких ограничений. Все остальные вкладчики банка, с вкладами выше ста злотых, будут в дальнейшем проинформированы о судьбе своих вкладов в персональном порядке". Выплаты по ним воспоследуют в самом скором времени.
Потом, как ты пригнал золотой обоз, я вывесила другое объявление. Что теперь вкладчики от ста золотых до тысячи могут забрать свои вклады.
И все сразу поняли что мы не нищие.
А тут ты и ещё развлечение горожанам подкинул.
Ты даже себе не представляешь, как в городе скучно, – Маша медленно покачала головой. – А тут такое! Никогда раньше такой развлекухи у горожан не было. Вот теперь за твоими буянами целая толпа последователей и ходит из кабака в кабак. Сначала пьют, как сволочи, без меры, а потом драки затевают. Цепляются ко всем подряд. Кричат, что вернулись с того света и теперь имеют право отметить возвращение к свободной, спокойной жизни.
Это то, что они вытворяют, называется спокойная мирная жизнь? – Маня с явственной смешинкой в глазах посмотрела на Сидора. – Где они такому научились?
– В Приморье, – флегматично отозвался Сидор. В глазах его поселились весёлые чёртики, а губы так и норовили растянуться от уха до уха. – Там, в какой город ни придёшь, так без драки ещё ни разу не обходилось. Вот ребята и привыкли, если что не так – сразу в морду кулаком совать. Ба-а-льшие специалисты стали в этом деле.
– Ну, а та тройка бешеных амазонок, что их сопровождает, они как? Эти-то с какого такого боку, припёку? – с ухмылкой полюбопытствовала Маша.
– Да это подруги главных заводил, – усмехнулся Сидор. – Из той группы, что первая пошла к нам на работу в Приморье. Такие же оторвы и скаженные, как и наши егеря, – махнул он рукой. – Они меня ещё по Приморью достали, честное слово.
Но там их всего ничего было. Из постоянных. Десятка два, не более. Да и не буянили они особо. Так, по мелочи, особенно поначалу, пока не разобрались что никто их гнуть под себя не собирается и что отношение к ним по настоящему уважительное. Особенно если есть за что. Стреляет хорошо, дерётся, на саблях или, там, на ножах.
А здесь столкнулись с тем что амазонок, особенно из наших пленных, ещё с Девичьего Поля, за людей фактически не считают. Вот их и зауздило. Здесь к ним сразу какая-то пара старых подруг присоединилась и они пошли вразнос.
Скооперировались со старыми друзьями из егерских сотен. Те, к тому времени уже все свои полугодовые заработки спустили. И пошли вместе буянить.
А потом вся эта банда, амазонки, егеря, все вместе, которых к тому времени даже из кланов своих уже повыгоняли, ко мне заявились, попросили деньжат на обзаведение, а то, мол, перед своими семьями за собственную нищету стыдно. А на самом деле просто податься некуда было. Либо собирай манатки и уматывай из родного города, куда хочешь, либо склони свою выю и женись на ком велят. И поутихни, чтоб был как все. А не хочется. Вот и пришли к нам.
Ну а я им задачу-то и поставил, чтобы всем рассказывали, что мы были Приморье и как там хорошо. Свобода! Воля! Так что пусть теперь отрабатывают. А нам новых рекрутов вербуют. Таких же буйных.
А иные там и не выживают, – небрежно отмахнулся он от недоумевающих взглядов Беллы с Машей.
Кстати, – заинтересованно бросил он взгляд на Машу. – Ну и как тебе их амазонки?
– Эти ещё хуже, – обречённо махнула Маша рукой. – Они даже за один косой взгляд сразу в морду кулаком тычут, без разговоров. Злые, очень злые. Чистые шершни. Если егерям ещё надо поговорить, покуражиться, то эти сразу. Раз, и в морду.
Очень их последнее время за то в городе зауважали. А поначалу всё норовили подколоть, мол, соплячки, нищенки, брошенные папочкой, мамочкой и прочее. Вот девки и отрываются теперь, на ком попало.
Неужели это те самые, что мы тебе из пленный переслали? Не верю! – Маша удивлённо покачала головой, как бы сама не веря в то, что говорит. – А раньше казались такие смирные, мухи не обидят. Их в городе и за людей то не считали раньше. Зато теперь…, – восхищённо покрутила она головой.
Да, Сидор, – усмехнулась она. – Растеребил ты наш тихий, сонный городок. Растеребил! Теперь в городе только и разговоров о Приморье и о царящих там порядках.
Увлёкшись, Маша ещё долго рассказывала множество жутко смешных историй из тех, что отчебучили, всего-то неделю гуляющие в городе егеря. И до самого глубокого вечера она весело расписывала хитрые физиономии городских кабатчиков, на словах возмущающихся против погромов, а на деле жутко довольных, во-первых, повышенной выручкой после посещения этих буянов, а ещё возможностью сменить старую мебель и провести мелкий ремонт в кабаке за чужой счёт.
В общем, с её слов выходило, что в городе происходящим довольны все. Что не могло не настораживать, потому как такого просто не могло быть. Следовало ждать уже скорой реакции властей, потому как подобное долго длиться не должно было.
И что это так, следующим же утром получил тому подтверждение.
Сидор знал что его мысли всегда имеют такое неприятное свойство как материализоваться. Он не был графом Калиостро, но с материализацией чувственных идей постоянно сталкивался на собственной практике.
Но, похоже, забыл о том, раз накануне так бурно радовался весёлым рассказам Маши по творящимся в городе погромам.
Утром, возле входной двери в пещеру его дожидался грозный посыльный из Городского Совета, с требованием немедленного прибытия в Управу и объяснения творящимся в городе произволу и безобразиям.
Со слов посыльного стало известно, что простое буйство, накануне устраивавшее всех, прекратилось. Буяны перешли в более жёстким способам воздействия.
Начались поджоги. Вчера был сожжен кабак Чернухи Парфёна Николаевича, старшего сына одного из самых известный и уважаемых людей города. А сам он жестоко избит и лежит дома при смерти. И неизвестно ещё как оно там дальше будет. А вот такие деяния уже подлежали разборке и суду городского Совета.
И Сидора требовали в город на правёж.
Уютный, портовый кабачок… был…*
То что проблемы докатились и до него самого, Николай Андреич Чернуха, владелец одного из самый уютных и красивых трактиров портового района города, где не брезговала столоваться чуть ли вся городская верхушка, когда оказывалась в порту, понял сразу.
Стоило только скрипнуть плохо смаханным петлям входной двери трактира…
– "Гошку, стервеца, за то, что петли опять не смазал, выпорю", – пронеслась было у кабатчика мысль, когда он разворачивался в сторону входной двери, посмотреть кто это там пришёл в столь ранний, неурочный час. И она сразу умерла.
В двери его заведения входила ПРОБЛЕМА!
Сердце Николай Андреича камнем рухнуло вниз. Глядя как входящие гости аккуратно, обстоятельно устраиваются в выбранном ими самом богатом углу заведения, он в мыслях с тоской уже подсчитывал будущие убытки. И у него, в отличие от других, не было ни малейшего сомнения, что лично у него, шансов компенсировать в городском банке предстоящие расходы не будет ни малейших.
– Здравствуй Галочка, – пересохшими, немеющими губами, тихо поздоровался он. – Не ждал тебя. Не ждал так скоро, – вдруг охрипшим почему-то голосом поправился он.
– Здравствуйте, Николай Андреич. Здравствуй дорогой, – нехорошо так, многообещающе улыбнулась подошедшая к барной стойке амазонка. – Хотя, тебе, в твоём нынешнем положении уже не до здравниц будет.
– И напрасно ты меня не ждал, Николай Андреич, напрасно. Я же обещала тебе что вернусь. Вот я и вернулась. Данные раз обещания честной девушке надо выполнять, – ещё тише проговорила подошедшая молодая, красивая амазонка. – Хотя, честно скажу, тебя я хотела сразу, первым посетить. Да ребята отговорили, решили потренироваться на других. Чтоб с тобой уж наверняка, без осечек вышло.
– Ну и как, потренировались?
– Да, – согласно кивнула головой амазонка. – Потренировались, технологию, как говорится, отработали полностью. На все сто. Тебе не о чем будет беспокоиться, Николай Андреич. Теперь, – вдруг сразу похолодевшим, с отчётливо прорезавшейся в голосе ненавистью тихо, едва слышно проговорила та.
– Девушка, вы не будете против если я вас угощу? Клюквенным морсом, конечно.
Медленно, словно тяжёлая, массивная поворотная станина большого крепостного стреломёта, подошедшая к стойке амазонка повернулась на голос. Несколько долгих мгновений она молча разглядывала задавшую столь невинный вопрос молодую красиво одетую в дорогое, изящное платье бабёнку, стоявшую у неё за спиной.
– Имра Строгая, – чуть дрогнув губами, негромко проговорила амазонка. – Старый боевой товарищ.
– Которому просто повезло чуть больше чем некоторым, – тут же весело подхватила бывшая амазонка, хватая свою бывшую подругу под локоток и увлекая в противоположный от стойки угол, где у неё был накрыт стол.
Которой просто чуть больше повезло удачно выйти замуж, – донёсся до слуха кабатчика весело журчащий голосок молодой жены младшенького, самого любимого сынка самого Головы господина Косого. – Приглашаю Галочка тебя к своему столу. Такая неожиданная встреча старых друзей. Такая неожиданная. Это нельзя не отметить. И конечно морсом. В твоём положении, дорогая, никакого спиртного…
– "Вот чего эта стерва высиживала здесь с самого раннего утра последние два дня, – пронеслась молнией вспыхнувшая догадка в голове кабатчика. – Значит, ждала, значит, вычислила кто будет следующим.
Как же я сам-то не понял этого раньше, – с тоской подумал он, видя направляющегося к стойке нынешнего приятеля его давнишней работницы, с которой у него в своё время были ба-а-льшие проблемы.
Которые он думал успешно решил, спровадив её из города. Да, видать, напрасно так думал. Некоторые товарищи имели весьма хорошую память и опасную привычку не забывать прошлой "доброты". И, похоже, ему сейчас придётся убедиться в этом на собственном опыте.
Теперь ему окончательно стало всё ясно. И почему сегодня у него в кабаке было так мало народу с утра, хотя, казалось бы обычный был рабочий день. И почему вчера какие-то незнакомцы ни с того, ни с сего вдруг проломили голову его старшему охраннику голову. А половина остальных вдруг сказалась сегодня с утра больными, так что даже пришлось на сегодняшний день нанимать временного вышибалу в портовых казармах.
Всё ему стало ясно, гладя на подходящего к стойке Андрюху по кличке Буян, выгнанного из своего клана парня: за грубость, хамство, непочитание старших и нежелание следовать устоявшимся в старых семьях традициям.
– Уважаемый, – неприятно улыбнулся подошедший Андрюха. – А налейте ка мне пожалуйста, лафетничек моей любимой ореховой настойки. И ещё сразу стопочку кедровой, сорокаградусной. Из старых баронских запасов.
Сердце кабатчика обвалилось вниз. Бывшие ещё иллюзии рассыпались прахом. Банда прибившегося к их городу "покупного барона", как того землянина частенько теперь называли в городе, пришла громить и его кабак. В отместку, за продававшийся у него в трактире фальшак.
– "Никому не понравится, что портят его прославившийся по всем краю продут, – обречённо подумал Николай Андреич. – Какой же я был дурак, когда думал что пронесёт. Вот и пронесло".
– А может, чего другого? – попытался исправить ситуацию кабатчик. – Может, договоримся…
Страшный удар кулака в лицо, с зажатой в нём свинчаткой, смёл его вниз под стойку, и больше уже сегодня он ничего не увидел. Ему повезло… в отличие от нанятого им сегодня утром вышибалы, бросившемуся защищать хозяйское добро…
Расчёт.*
Сцена в гостиной сидоровой землянки, если внимательно приглядеться, была очень похожа на ту, что была здесь ровно семь дней назад. Всё те же собравшиеся здесь лица, все вроде бы на всё тех же своих местах, только вот выражение лиц собравшихся, резко отличалось от прошлого. Если тогда на всех лицах сидящих на стульях вдоль стеночки парней и девчонок ещё была какая-то надежда, то теперь её не было и следа. Этим вечером, в отличие от того раза, в комнате царило самое настоящее похоронное настроение.
Мрачные, угрюмые лица двух парней и трёх молодых девушек, тесно сгрудившихся в противоположный от хозяев угол гостиной, поближе к входной двери, ясно показывали, что ничего хорошего от сидящих в креслах у камина хозяев этого дома они не ждали.
Молчание явно затягивалось.
Встав из своего кресла, Сидор внимательно посмотрел на сидящую рядом Беллу. На лице той не дрогнул ни один мускул. Её жёсткие, голубые глаза внимательно смотрели на сидящих напротив, отслеживая каждое их самое малое, незаметное глазу телодвижение. И как бы оценивая, чего ещё от них можно было ожидать.
– Подводим итоги, – без вступления, жёстким, холодным тоном начал Сидор.
Договор вы нарушили. Работу провалили. Итоги самые неутешительные. Один человек убит. По словам знахаря что его осматривал, скончался вчера вечером от многочисленных ран, несовместимых с жизнью.
Это я про охранника портового кабака, – сердито уточнил Сидор, недобро покосившись на поникшую компанию.
Второй раненый, хозяин того самого несчастного кабака, где был убит охранник, практически в точно таком же состоянии, тоже с пробитой головой и сломанной челюстью, лежит дома и неизвестно выживет ли или нет. Кабак его сожжён. Сожжён полностью, без остатка. Даже мельчайшие головешки тщательно собраны и подброшены в костёр, чтобы сгорело всё, без остатка.
Вот за это вас можно похвалить. Показательное сожжение кабака было выполнено на высокопрофессиональном уровне. Да, ребята, что есть то есть. Вы тщательно подготовились к нераспространению пожара и никто из соседей ни в малой степени не пострадал.
Но это не отменяет самого факта преднамеренного поджога, – с сожалением цокнул языком Сидор. – А мы с вами договаривались, ребята, – никаких пожаров в городе. Никаких смертоубийств.
Далее! С поставленной задачей по охвату всех кабаков по списку вы не справились. Добрый десяток, самых крупных так и не был окучен. Хотя, я вас понимаю. Начали с малых и постепенно набираясь опыта, подобрались к самым крупным. К этому времени вы и силы дополнительные подтянули из наших ребят, и технологию разнесения вдребезги кабака отработали. Короче, организовали дело на профессиональном уровне.
Но, увы, – Сидор с сожалением развёл руками. – Кому-то это не понравилось и нас опередили. Кто-то сработал на опережение и сработал лучше.
Выходит, что производители фальшака оказались более предусмотрительны и лучше организованы, – Сидор раздражённо помял заросший щетиной к вечеру подбородок. – Можно было бы и сразу догадаться. Это уже моя недоработка.
Тем не менее, несмотря на то что намеченный план работ не выполнен, работу придётся прекратить. Иначе последствия будут самые для нас непредсказуемые. Ну а что неприятные – к гадалке не ходи.
Окинув взглядом ещё более помрачневшую группу парней и девчонок напротив, Сидор ещё более жёстким голосом продолжил:
– Информация к размышлению.
Всех, причастных к погромам и безобразиям в городе, вчера вечером и прошедшей ночью арестовали и поместили в подвалы арсенальной башни до момента окончательного решения их участи.
В городе такой огромной тюрьмы не нашлось, сколько буянов было арестовано за одну только прошедшую ночь. Поэтому их всех рассовали по подвалам городского арсенала.
Наших семьдесят душ из вашей буйной сотни и ещё сорок человек примкнувших к вам местных муд…, – Сидор запнулся, но тут же поправился, – лудистов, очарованных безнаказанностью и возможностью нахаляву выпить.
Охренеть, – неверяще покачал он головой. – Какое в городе всего лишь за неделю образовалось замечательное народное движение! Да ещё успело приобрести воистину вселенский всенародный размах и поддержку. За одну неделю – более ста фанатов борьбы с некачественным алкоголем!
– Теперь все они сидят в подвалах гестапо!
– Где? – послышался из угла недоумённый вопрос какой-то из девчонок.
– В пи…, – чуть не выругался от всей души Сидор, но, поймав подозрительно внимательный взгляд баронессы, мгновенно прикусил язык.
Стоило только ляпнуть чего не того и головомойка ночью ему обеспечена. А какой вредной и ядовитой Белла бывает, он на своей шкуре уже прочувствовал. И не раз. Следовало крайне осторожно выбирать выражения.
– Вас же не арестовали по одной простой причине, – обернулся он опять к компании.
"Совсем оборзели, – раздражённо подумал Сидор. – Теперь на моих егерей розыскные листы в Совете выписывают".
Вы умные, вы спрятались ото всех в нашем южном конце города. Более того, оказывается вы нагло вселились в пустующее помещение одного из складов, и тайком ночами пробирались туда, чтоб вас никто не заметил. Вы же ещё и душем хозяйским в наглую пользовались, когда дома никого не было. И всё это, даже не спросив самих хозяев, а нельзя ли в их отсутствие недолго пожить у них дома. А охрана, оказывается, вас покрывала, делая вид что никого в упор не видит. И даже не ставя в известность профессора, что у его под боком проживают незваные гости. Друзья-товарищи видите ли.
Я офигиваю, – неверяще помотал он головой. – Ну да это ладно. Эти друзья у меня ещё своё получат. Потом. Когда я с вами разделаюсь.
Ваше жалкое оправдание что вам негде жить – ни в какие ворота не лезет. Могли бы и попросить разрешения, никто бы вам отказывать не стал, чай хозяева не сволочи какие. Нет! Тишком! – Сидор в сильнейшем раздражении звонко хлопнул себя ладонью по бедру. – Это вообще беспредел полный. В мой дом подселились незваные квартиранты, а я об этом узнаю от городских властей, явившихся арестовывать скрывающихся у меня в доме подпольных жителей.
