Текст книги "Приключения Вехтора (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
– Да, не могу я сейчас вернуться к деду, – заявил Сучок, приглаживая растрёпанные в пылу борьбы, лохмы.
– Это ещё почему? – высказал Димон общее удивление.
– Ну, – замялся Сучок, – я тут не один.
– Что значит не один? – рассердился Сидор. – Что, ещё пара таких же, как ты оболтусов по соседним оврагам шляется?
– Чего? Нам ещё и этих, на шею посадят? – заорал потрясённый Димон.
– Нет, нет, нет, – заюлил прижатый к соседнему пню Сучок. – Никаких других, никаких леших. Ни одного. Ни единого, – зачастил он далее. Всё совсем не так, как вы думаете. Это. Ну, это просто моя подруга. Мы с ней завсегда вместе ходим. Куда я, туда и она. Куда она, туда и я.
– Что? – возмутилась теперь уже Маня. – Мало того, что сам припёрся, когда не звали, так ещё и бабу привёл.
– Нет, нет, нет, – опять засуетился Сучок. – Вы совершено не так всё поняли. Она никакая не моя баба.
– Ага, – скептически усмехнулся Димон. – Баба не твоя, но не ходит без тебя, – скаламбурил он. – Колись, гад, что за баба, – замахнулся он лопатой на Сучка.
– Это подруга моя, медведица, – завизжал Сучок, сжавшись и испуганно вжав голову в плечи.
– Кто? – спросил поражённо Сидор, чтобы только прервать установившееся потрясённое молчание. – Ты ещё и с медведицей ходишь? А может быть у тебя и мамонт, какой в заначке припасён. Ты ври да не завирайся, а то живо получишь, по шее своей деревянной.
Прижатый и окончательно сломленный духом Сучок, всё-таки поведал им свою душераздирающую историю о грозном деде, приставившем ему в надзирателе молодую медведицу, которая регулярно стучала на Сучка про все его дела и проделки, что не мешало ей, однако, принимать во всех его проделках самое непосредственное участие. Только вот от наказания, она была дедом благоразумно освобождена, что составляло неизбывную печаль для сучка, надеявшегося, что хоть не обо всех его проделках она будет докладывать.
Вот и сюда она пришла вместе с ним. Чтобы на месте проследить за точностью исполнения последнего распоряжения деда. Только вот, увлеклась рыбалкой, и теперь её за уши оттуда не вытащишь, от стана рыбаков то есть, где она присмотрела себе какого-то медведя. Да и кормится, на халяву, сожалеючи покачал головой Сучок, явно завидуя прекрасно устроившейся подруге.
– А я потом, виноват буду, – пожаловался Сучок ребятам. – Что, во-первых, распоряжение деда о работе с людьми не выполнил, а во-вторых, что потом шлялся непонятно где.
– Кто же мне поверит, – тяжко вздохнул Сучок. – Кто докладает, то и прав, – ещё раз тяжело вздохнул он.
Однако на этой ноте его жалостливый монолог был грубо прерван той самой коварной наблюдательницей, что была приставлена к Сучку. Тут то потрясённая компания в натуре смогла увидеть ту самую 'молодую' медведицу. Нет, конечно, может быть она по своему медвежьему возрасту и являлась молодой, но вот размерами она явно выходила далеко за пределы привычных землянам габаритов. Если что-то и можно было поставить рядом с такой особью, то, наверное, какой-нибудь трактор Катерпиллер, а то тот и поменьше окажется. Единственная ассоциация, что только возникла в головах у ребят – это пещерный медведь. Хоть и никогда они его не видели, кроме как на картинках в школьных учебниках, но 'Это' – ничем иным просто не могло быть.
И вот 'Это', скромно так называемое Сучком, медведицей, уселось, на глазах у потрясённых корчевателей, прямо на здоровущий пень, буквально в двух шагах от них, и принялось возмущённо орать что-то, размахивая своими лапищами. Что там орала медведица никто не понял, но Сучок прямо таки расцвёл. И куда только девалась вся его пришибленность, подавленность и понурость. Он сиял. На удивлённый вопрос Сидор, – опасливо косящегося на медведицу: 'Чего это он так сияет', – тот тут же поведал удивлённым людям любовную трагедию своей подруги, вернувшуюся, наконец-то, к нему.
Оказалось, что мишка, к которому шлялась медведица, её бросил. Да, да. Вот так вот прямо и бросил. Пока она отлучилась проведать, в очередной раз, Сучка, мишка успел завести себе новую пассию, а её прогнал. Так мало того, что прогнал, так ещё и пайки лишил. На удивлённый вопрос Мани, какой такой пайки, Сучок, довольно ухмыляясь, поведал, что мишка тот, медведицин хахаль, всегда кормился у бригады заготовителей икры, на всё время путины. Так вот он, от своих, так сказать доходов, всегда выделял своей подруге часть добычи, чем она с удовольствием и пользовалась, не утруждая себя собственной ловлей. Теперь же, новая подруга отобрала себе всю её бывшую пайку, и ей ничего не достаётся. А есть хочется, вот она и ревёт.
На насмешливое замечание Сидора, а почему бы ей не пойти и самой не половить, медведица так рявкнула, что у ребят разом пропало всякое желание шутить по этому поводу.
Вот тут-то и встряла Маня. Неизвестно, что на неё нашло, но она, выйдя вперёд и загородив своей спиной сидящую на пне, но возвышающуюся над ней, более чем на половину, медведицу, твёрдо заявила ребятам, что если услышит ещё какие-нибудь 'умные' советы по поводу брошенных девиц и необходимости работы, то они будут иметь дело не только с медведицей, но и с ней. Медведица же, поняв, что у неё есть союзники, и, что её явно защищают, поднялась во весь рост за Машиной спиной и издала такой оглушительный рёв, что устрашённые Сидор с Димоном, и, присоединившимся к ним, Сучком, только стояли и глазами хлопали, не зная что и сказать на подобное заявление.
Скорешившись, подобным образом, с представителем леса, Маня тут же взяла бразды правления на себя, потребовав от Сидора с Димоном помощи в решении медведициной проблемы. На жалкий лепет ребят о том, что это, вообще то, не их дело, разрешать любовные ситуации, Маня безапелляционным тоном заявила, что с козлами мужиками они и сами разберутся, а несчастной мишке требуется есть и что они должны накормить её бедную подругу. Огромная медведица, до того так молча и маячившая на заднем плане, за спиной у Мани, подтверждающе рявкнула, закивав головой, подтвердив тем самым, потрясённым ребятам, что она всё прекрасно слышит и понимает.
Возиться с огромной медведицей, получившей к тому же неожиданное заступничество у Мани, мужикам совершенно не хотелось, о чём они тут же и выложили прямым текстом Мане. На что им, тем же прямым текстом, с добавлением ненормативной лексики, описывающим их видовое происхождение, и было указано: во-первых, заткнуться, а во-вторых, думать о том, что можно в данной ситуации делать.
Солнце, однако, на месте не стояло, и за всеми этими передрягами, разговорами и выяснением любовных отношений, как то неожиданно наступил вечер, чем и не замедлил воспользоваться Сидор, поспешивший заявить, что утро вечера мудренее и им пора отдыхать, ужинать и спать. Завтра, мол, опять вставать рано, а впереди, мол, дел полно.
Раздражённая явной попыткой улизнуть от ответственности, Маня тут же встала в боевую стойку и заявила 'несознательным элементам', что спать они пойдут только через её труп, а, учитывая заинтересованную сторону, махнула она рукой в сторону сразу же недовольно заворчавшей медведицы, то трупами будут явно все они, потыкав в каждого пальчиком, причём все трое.
– А уж с дедом, – вперила она грозный взгляд в Сучка, – мы как-нибудь разберёмся.
– Ты, Маня, всё-таки полегче, – мрачно протянул Димон, опасливо косясь на грозную тушу медведицы, по прежнему возвышающуюся за спиной Маши. – Если б хоть идея какая в голову пришла, а то ведь совсем без понятия. Что делать то? – пхнул он кулаком Сидору в бок. – Думай голова, шапку куплю.
– А чё тут думать, – спокойно ответил Сидор, с удобством устраиваясь на соседнем с медведицей пеньке. – Кормить мы никого не обязаны, да и попробуй прокорми такую тушу. И нечего на меня зыркать, – повысил он голос, обращаясь непосредственно к Мане. – У нас самих нет ни средств, чтобы купить продукты, ни самих продуктов. Их ещё заработать надо, – многозначительно кивнул он Мане, собравшейся было в очередной раз возмутиться и тут же захлопнувшей рот.
– Ты, не тяни, – заёрзала всем телом Маня. – Ты дело говори. Явно же что-то придумал, так не мучай, отвечай несчастным брошенным женщинам.
– Ого, – деланно удивился Сидор. – Теперь вы во множественном числе?
– Сидор, – зашипела рассерженной гадюкой Маня. – Ты меня выведешь из себя. Отвечай, мерзавец, что придумал.
– Ладно, не буду мучить, – усмехнулся Сидор. – Значит, слушай сюда, – по деловому обратился он уже непосредственно к медведице. – Тебе хочется кушать. Это понятно. А есть здесь, в это время, кроме рыбы – нечего. Это тоже понятно. Можно, конечно, ловить самим, но сети у нас нет, а того, что на удочку наловишь, тебе и на один зуб не хватит. Да и сидеть на речке, и целый день ловить рыбу, чтобы только прокормить тебя, у нас просто нет времени. Скоро в экспедицию отправляться надо, а у нас кот, – Сидор расстроенным взглядом оглядел плоды их двухнедельного труда, – не валялся. Много же рыбы можно взять только в местах разделки, где икру заготавливают. Причём, – поднял Сидор вверх палец, – на законных основаниях её можно получить только, если работать там.
– Помните, предложение Старосты, – обратился он к Димону с Маней, тут же дружно закивавшим головой. – Поэтому предлагаю скооперироваться. Мы устраиваемся на работу к рыбакам, на весь следующий месяц, и таскаем оттуда столько рыбы, сколько ты только сможешь съесть, хоть обожрись, а ты помогаешь нам с корчёвкой пней.
– Во, – радостно ткнул Сидор пальцем в Сучка, – заодно и просьбу его деда исполним, чтобы к делу пристроили. Чем не занятие, – обратился он уже непосредственно к Сучку. – Сам же спрашивал, чем это мы тут занимаемся. Заодно и разберёшься, – заключил он.
– Э-э, – растерянно протянул Сучок, – а много ли там рыбы будет.
– А кто его знает? Мы что, там хоть раз были? Если судить по тому, что людей там не хватает, то рыбы должно быть много.
– Ну, как план? – обратился он к медведице. – Пойдёт.
Озадаченная, развёрнутой программой, медведица, тем не менее, сразу же обратила свой взор на Маню, явно ожидая, что она скажет. В сложившимся явочным порядком дуэте, она сразу же отдала приоритет Маше и теперь ждала принятия решения.
Маня, преисполненная гордости за доставшуюся нежданно воспитанницу и проникшись своим руководящим положением, тут же устроилась поудобнее на том же пеньке, что и медведица, бесцеремонно подвинув её с насиженного места, на что та безропотно согласилась, убрав на другой край пня свою филейную часть, и открыв рот, чтобы что-то изречь, неожиданно осеклась.
– Ну, чего молчишь? – поторопил её Сидор. – Говори, что хотела сказать.
– А чего говорить, – неожиданно возмутилась Маня. – Занукал совсем. Целый день только и слышу. Ну, да, ну. Говори толком. Как ты это себе представляешь.
– А-а, – протянул Сидор. – Понятно. Поясняю.
– Завтра, – обратился он уже к всем, – с утра, мы отправимся на места лова, посмотреть, что и как там происходит. А, потом, по результатам поездки, составим план. Вот и всё.
– Хорошо бы какие-нибудь намётки, заранее иметь, – заметил Димон. – На что можно соглашаться, а на что и нельзя. Не нравится мне этот Городской Староста, ну, очень.
– Исходя из того, что нужно нам, а не всяким там старостам, – ответил ему Сидор, – предварительно выстраивается такая вот картина.
– Маня, – кивнул он в сторону Маши, – вместе с мишей, поклонился он медведице, – работают здесь, на огороде. Ты Маня, как старший товарищ, объяснишь и покажешь, что и как надо корчевать.
– Что? – ошарашенно уставилась на него Маня. – Мне корни рубить и землю копать? Ты чего, Сидор, совсем охренел?
– Да нет, – поморщился Сидор, – Корни рубить и землю копать, будем мы с Димоном, поочерёдно. Сменяясь только на время работы на путине. Ты будешь только показывать твоей мишке что схватить, да куда дёрнуть. Здесь ведь без навыка много не наработаешь, а у тебя, как никак, опыт. Две недели. Это вам не хвост собачий. Я прав, – обратился он к компании.
– Прав, прав, – согласился с ним Сучок. – Вот только мне что делать. Вы с Димоном работаете на путине и корчуете пни, Маня рулит медведицей, – ревниво посмотрел он на невинную физиономию медведицы. – Медведица корчует пни. А что делаю я? – воскликнул он обиженно.
– А тебе Сучок, – тяжело вздохнул Сидор, – предстоит самое тяжёлое и ответственное дело. Будешь нас всех охранять. И чтобы ни одна зараза тайком к нам не пробралась, чтобы ни один ящер нас не потревожил, чтоб ни одна амазонка тайком рядом не появилась. Только от тебя будет зависеть, чтобы мы могли спокойно и продуктивно работать. Это очень ответственное дело тебе поручается. Так потом деду и скажешь, что без тебя бы, тут ничего бы не стояло. Так прямо и скажешь, когда бы не было меня. Тебя, то есть, – поправился Сидор, посмотрев на надувшегося от важности Сучка.
Подмигнув весело скалящей страшные зубы медведице, Сидор, устало, пробормотав, что он устал и с него на сегодня хватит, стал собирать инструмент, раскиданный по огороду. Все тут же бросились тушить костёр и сворачивать лагерь, в смысле прятать под ближайший пень котёл, чтобы лишний раз не таскать его туда-сюда, и собирать остальные вещи. Договорившись завтра обязательно встретиться, уже поздно ночью расстались.
Заготовка рыбы.*
На следующее утро, рано, рано, когда 'солнце ещё не позолотило своими лучами верхушки деревьев', о чём, мило улыбаясь, процитировала зевающая во всё горло Маня, они уже топтались у костра рыбаков. Позавтракав вместе с ними вчерашней тройной ухой, о чём им с гордостью поведал местный повар, они стали обсуждать с бригадиром условия найма.
– Ну, о том, что вы придёте, меня Староста предупредил, – заявил бригадир, раскуривая от уголька самокрутку из какой-то гадости, тут же отравившей чистый утренний воздух удушающей вонью. – Все, рано или поздно, приходят, – насмешливо заключил он, полный чувства внутреннего превосходства над, как ему казалось, босяками и неудачниками. Чем вызвал мгновенную ответную неприязнь всей компании.
– Да и какие вы поисковики, – продолжал он развивать, неприятную для ребят тему, – так, одно недоразумение. Да и неизвестно, вернётесь ли вы вообще.
– Что? – заметил Сидор, раздражённо потирая заросший подбородок. – Думаешь, прибьют где?
– И это тоже, – так же неторопясь, ответил бригадир. – Но более вероятно, что сами где-нибудь останетесь. У амазонок, тех же. Многие остаются, – лениво протянул он. – Сытно, и баба всегда под боком. Многим нравится.
– Вот и баба, опять же, с вами. Чем не готовая семья?
– Достали, – прошипела разъярённая Маня. – Житья от вас, мужиков, нет. Никак не можете угомониться, что не замужем…
– Так что, – перебил её бригадир, не обратив на Манин возмущённый вопль ни малейшего внимания, как будто её и не существовало, – большая вероятность, что вы вообще не вернётесь. А так от вас польза будет. Даже не так важен этот ваш огород. Подумаешь, какой то участок. Ну, что вы там у себя расчистите. Много ли наработаете то? А вот путина, – многозначительно покивал бригадир головой.
– А что путина? – спросил Сидор, старательно сдерживая себя, чтобы тут же не нахамить этому ё…му бригадиру.
– На икру есть устойчивый спрос, – пояснил бригадир. – Сколько ни добудем, столько и возьмут. На саму рыбу, нет такого спроса. Только для себя, вялим, да и то, по чуть, чуть. Не здорово, конечно, но что поделаешь.
– А копчёная? – перебил его Димон. – Ну, там, горячего и холодного копчения.
– Не! Это у нас не в заводе. Свежей полно. Чего ещё с копчением связываться. Одна морока. Если только вялим иногда.
– Это под пиво, что ли? – перебил его уже Сидор.
– Не! – вздохнул бригадир. – Какое у нас пиво, так, бражка одна. А то, что привозят из Западных княжеств, или там, из баронств, опять же, дорого.
– Кто побогаче, тот пиво и пьёт. Для них, собственно и вялим, а остальным, без надобности.
– А я бы не отказалась от копчёной или там, вяленой, рыбки, – мечтательно закатив глаза, проговорила Маня.
– Так кто ж тебе мешает. Бери и копти. Не хочешь коптить, вяль. Вон её сколько, – кивнул бригадир на гору потрошеной рыбы, которую как раз грузил на телегу с высокими бортами какой-то мужик.
– Что? – удивлённо уточнила Маня. – Вот так просто иди и бери. Даром, что ли?
– А чего её жалеть? Всё равно сгниёт. Из всего улова, мы только процентов десять-пятнадцать потребляем, а то и меньше. Остальное же в отвал, – вздохнул бригадир. – Одно только зверьё и питается.
– Какое зверьё, – удивился Сидор, – что-то я никого здесь не наблюдаю.
– А это кто по твоему? – кивнул бригадир на здоровые ржавые валуны, аккуратно так, в ряд, расположившиеся по опушке.
Только тут, потрясённая компания поняла, что то, что они в утреннем сумраке приняли за огромные скалы и валуны, в изобилии валяющиеся возле речки, являются медведями. Теми самыми, чьим представителем, как оказалось, является и медведица Сучка. Только сейчас, присмотревшись к огромным тушам лесных великанов, им стало понятно, почему Сучок называл медведицу молодой. Эти, были раза в два, в три, больше её. Становилось и понятным, почему ей пришлось отсюда уйти. С такими монстрами, как те, что лениво зевали на берегу речки, потягивались и чесались, устраивали шутливые драчки, от которых ходила ходуном земля, было страшно даже рядом находиться, а не то, что спорить о любовных приоритетах.
– И не страшно вам рядом с ними, – чуть заикаясь, спросила Маня.
– Это не мы, рядом с ними, – усмехнувшись, проговорил бригадир. – Это они, рядом с нами.
– Мишка зверь умный, – многозначительно заметил он, почесав затылок, – и прекрасно понимает, что такой кормёжки, как у нас, ему нигде не будет. Потому и не хамит. Ведёт себя тихо, уважительно.
– Нет, конечно, – покрутил он головой, – внутри своего общества, у них там всякие разборки бывают. Порой такие драчки идут, ах дух захватывает. Пыль столбом. Но к нам, ни-ни. Лошади и те, – кивнул бригадир на смирно стоящую рядом с гигантским медведем лошадь, флегматично перетирающую свою жвачку, – на них внимания не обращают. Даже порой бывает, что звери таскают им траву всякую. Особенно когда долго в ямы новой порции рыбы не везут. Задабривают, как бы. Вот тут уж хохма. Стоит лошадь у помойной ямы, а ей мишка охапку травы тащит. Прям с комьями земли надёрганной.
– Умный зверь, мишка, – гордо повторил бригадир, как будто это были его личные звери.
– Однако, обленились, черти, – сожалеючи покачал он головой. – Как путина начинается, так они придут и сидят. Смотрят, как мы ловим, как потрошим. Нет, чтоб сами. Иль помогли, что ли. Невод там, потянуть, али ещё что? Нет, не хотят. Лень, видимо. Ждут, когда им потрошёную рыбку бросят. Сейчас то уже ничего, отъелись, а вначале, когда после зимы зверь ещё голодный был, прямо из рук вырывали, а если не дашь, так ещё и возмущаются. Сядут рядом с тобой и ну орать. Прогонишь подальше, так они отойдут шага на два, сядут на задницу и давай орать. И так ревут до тех пор, пока не кинешь им какую-нибудь рыбину.
– А ещё больше, они любят в ямах с рыбьими потрохами копаться, или там, куда потрошеную рыбу сваливаем. Вот уж где им деликатес. Как рыба чуть протухнет, так они за эти ямы бои друг с другом начинают. И у каждой такой ямы есть свой хозяин, который блюдёт, чтобы, во-первых, никто из своих, мишек то есть, на неё не покушался, а, во-вторых, чтобы регулярно пополнялась. Так и бдят, так и бдят, чтоб мимо, значит, не пронесли. Ежели же куда в сторону понёс, или не в ту яму бросил рыбку потрошёную, во тут ору начинается. Так, гад, и ходит за тобой, так и ходит. Бдит, падла, чтобы чужим не досталось.
– Они все рыболовецкие бригады между собой поделили. Кто самый крутой, у того и самая большая бригада. Вот у нас, самая большая бригада, так и самый большой медведь, – гордо кивнул бригадир на медведя, больше похожего на кусок скалы, чем на живое существо.
– И что? – потрясённо спросила Маня. – Сам всё это ест? – с ужасом указала она на телегу, доверху наполненную потрошёной рыбой
– Не, – покачал головой бригадир. – Сам, гад, всё не сжирает, но и другим не даёт. Гоняет! А мы не лезем. Нам то что? Пусть сами меж собой разбираются.
– И что? – спросил Димон. – Кроме медведей, тут больше никого нет?
– Почему нет, – удивился бригадир. – Тут всякого зверья навалом. И волки есть, и лисы, и всякой прочей мелочи хватает. Если бы их медведи периодически не гоняли, так вообще бы работать не дали. И так, заявятся целыми семьями, рассядутся вдоль реки. Или возле разделочного цеха и тявкают, требуя своей пайки. Ловить сами не хотят. В воду то, человек пусть лезет, – пожаловался бригадир, – а они только жрать требуют.
– Ну, и чего не гоняете, – поинтересовался Сидор.
– А зачем? Всё равно всё не могут съесть. К концу путины тут такая вонь стоит, прям жуть. И ничего тут не поделаешь, – расстроенно вздохнул бригадир. – На икру спрос есть, а на рыбу – нет.
– Так что, – закончил бригадир свою лекцию, – если не хотите работать на икре, то можете просто брать рыбу и коптить себе на здоровье, столько, сколько влезет. Многие так делают, кому рыба нужна, а ловить некогда.
– А эти, – кивнул Сидор на медведей, – не мешают?
– Эти? – посмотрел на своего мишку бригадир. – Эти нет. Эти знают, чья рыба. Я же говорил. Орать, бывает, орут, но не наглеют и к человеку не лезут. Да и наелись уже. Путина то чай, вторую неделю идёт.
– Ну, и сколько же платят, за это удовольствие, – приступила, наконец то, Маня к самому животрепещущему вопросу.
– Хорошо платят, – ответил бригадир. – До пяти серебрушек в день.
– Так мало, – ахнула Маня. – За целый день работы в воде и сырости
– Достаточно, – отрезал Бригадир. – И то, столько получает, только если человек непосредственно на лове, или потрошит, или на упаковке. Остальным же, не более двух, трёх.
– Это кому остальным, – мрачно уточнил Сидор. – Кто тут ещё из специалистов есть.
– Какие ещё специалисты. Скажешь тоже, – насмешливо уточнил бригадир. – Это уборщикам, или там, поварам. Вот вам, как раз, никто больше двух серебрушек не заплатит. Да и это много. Тольку от вас, даже на уборке, ноль.
– А уборщики, это кто? – решил всё же уточнить Димон.
– Это те, кто сети к лову готовит, а после лова, сушит, чинит, и на вешало, разбирает, кто рыбу потрошёную, да потроха в ямы свозит, ножи точит, соль подносит. Да, мало ли ещё чего, на путине работы то?
– А женщины у вас что делают, – мрачным голосом поинтересовалась Маня.
– Кашу варят, – кратко и без подробностей отрезал бригадир. – Какой ещё, с баб прок.
– Кашу? – аж задохнулась от возмущения Маня. – Меня на кашу?
– А на что ты ещё годна? – удивился бригадир. – Ну разве что, в подавальщицы в столовой, да посуду мыть.
– Меня, в подавальщицы, – зашипела от возмущения Маша. – Сидор, я ухожу немедленно, домой. Вы как знаете, а мне здесь не место. Пусть сами подают, шовинисты хреновы, – и, вскочив как ошпаренная, Маня бросилась, чуть не плача, обратно в городок.
– Димон, – обратился Сидор к Димычу, – присмотри за Маней, а то она бешенная. Ещё кому в морду даст по дороге. А я пока задержусь, обсудить надо кое-что.
Расставшись с Маней и Димоном, бросившимся следом за ней, Сидор продолжил выспрашивать бригадира об условиях работы. И выяснил, что та сумма, которую они считали, чуть ли не самым большим богатством, двадцать золотых на человека, оказывается по местным меркам полный мизер.
Насмешливый бригадир, прямо тут же, на пальцах, рассчитал ему то, до чего они не догадались ранее додуматься. Сложив время экспедиции, с начала мая по конец сентября, и разделив полученные средства на количество дней, то есть 10 золотых / 5 месяцев, получаем два золотых в месяц. Два золотых, это двадцать четыре серебрушки, делим их на тридцать дней, количество дней в месяце, и получаем 0,8 серебрушки в день, или менее десяти медяшек в день, что в два с половиной раза меньше зарплаты уборщика на путине.
Напоследок же он вообще решил добить Сидора, объяснив ему на пальцах, что остальные десять золотых на брата, они всё равно не получат, так как искать профессора отправились такие зубры, что не им чета. Да, к тому же, они могут вообще не вернуться, так что Совет совершенно ничего не теряет, даже выделив им аванс, деньги, в общем то, плёвые.
Вконец заплёванный Сидор, вспомнив об оплате услуг оружейников, решил всё же уточнить, что если тут такие низкие заработки, то почему же с них так много взяли за ножны, да за пару палок на древки для копий.
– Э! – усмехнулся бригадир, помахав у него перед носом корявым и грязным пальцем. – А вот это уже, позиция Городского Совета. Это совсем другой разговор. Тут специалисты, особенно такие как оружейники и кузнецы, на особом счету. Оружия здесь мало, да и металла не хватает. Потому то и ценится их работа. Буквально на вес золота. Да и Совет не позволяет цены опускать, чтобы не разбежались специалисты по другим, более прибыльным местам.
– А что? – задумчиво спросил Сидор. – Есть такие места?
– Конечно есть. Почему не быть. Всегда хорошо там, где нас нет, и всегда плохо там, где мы есть, – вздохнув, грустно закончил бригадир.
– А что же с металлом так плохо, – удивился Сидор, – горы же рядом. Там наверняка руды какой-нибудь железной полно.
– Может быть оно и полно, да только мы об этом не знаем. Чтобы её найти, надо, опять же, где-нибудь геолога, до того, раздобыть. А здесь, – повёл он вокруг рукой, – кого только нет.
– Понятно, – откликнулся Сидор. – И геолога нет, и химика нет, да и биолога, тоже нет.
– Вот именно, – хохотнул в ответ бригадир и, посоветовав сначала подумать, а если надумает, приходить, отправился заниматься заждавшимися его делами.
Сидор, тоже не стал больше задерживаться, уяснив для себя, все интересующие его вопросы, и захватив с собой пару рыбин побольше, далеко обходя огромные туши ленивых медведей, отправился обратно в городок.
Солнце ещё не успело подняться и на высоту одного пальца от горизонта, а они все втроём сидели в землянке, и пили брусничный чай.
Судя по подавленному виду приятелей, никаких перспектив после общения с рыболовецким бригадиром, они для себя не видели. Желания идти на огород и заниматься дальше безнадёжным делом, тоже не было совершенно. Сидору пришлось потратить на поднятие настроения друзей не менее одного часа и трёх чайников, чтобы только растолковать приятелям, что не всё так плохо, как им кажется. А в конце этого часа, когда они, более менее, пришли в себя, осипшим голосом добавил, что всё ещё хуже. И поведал им об их с бригадиром расчётах по оплате экспедиции.
Результат вышел, как он и ожидал. Только услышав, сколько реально им заплатят, и как это соотносится с заработками других, оба, и Маша и Димон, пришли в такое бешенство, что Сидор начал уж подумывать, как надо будет спасать Совет от разгневанных друзей. Переждав всплеск первых разгулявшихся страстей, Сидор поспешил успокоить их, пообещав что-нибудь придумать. Подождав ещё немного, и скормив друзьям, очередной чайник кипячёной воды с болотной травой, он им сообщил, что в их положении ничего собственно не изменилось. Всё как было, так и осталось. И что, нравится, не нравится, а обязательства выполнять надо и никто им никаких рек с кисельными берегами не обещал, так что громить, вроде, как и некого. Потом плюнул на всё. Собрался и ушёл на огород. Маша с Димоном, поворчав еще для порядка с полчаса, и не выдержав скуки и одиночества, прихватив оружие, отправились вслед за Сидором.
Явившись на участок, Маша с Димоном с возмущением могли наблюдать, как Сидор, ничего предварительно не согласовав с ними и не поставив их в известность, что у них гость, о чём-то горячо убеждает лешего с медведицей. Подбежав, чуть ли не вприпрыжку, к активно жестикулирующей группе, они с ходу вломились в разговор, потребовав объяснить, что здесь происходит и почему что-либо решается без их участия.
Обрадованный их приходом, Сидор радостно им заявил, что принял волевое решение идти в уборщики к рыбакам, а им надлежит приступать к дальнейшей корчёвке участка. Маня пусть объяснит медведице, через Сучка или непосредственно сама, что ей надлежит делать, пока он будет гроши зарабатывать и обеспечивать их рыбой. Димона же он попросил подготовить место для копчения рыбы. Как для горячего, так и для холодного. А сейчас у него уже нет времени, надо спешить к бригадиру, приступать к работе. А то и в этом месте откажут, а искать другое накладно, да и времени нет.
– Да, и ещё, – обратился он непосредственно к Сучку. – Ты у нас по всем дровяным делам главный, так попробуй сплести хотя бы пару корзин из лозы, где бы можно было засолить рыбу. А то, как вы сами понимаете, никто нам тары эмалированной тут не даст, так что надо обходиться своими средствами. Тем более, – глянул он грозно на смутившуюся Маню, – кое-кто запасся солью на несколько лет вперёд, – и резко развернувшись, чуть ли не вприпрыжку, убежал на рыбалку.
Ошарашенная компания осталась переваривать свалившиеся на них проблемы.
'В следующий раз, когда я решу стать уборщиком, постараюсь побольше узнать об этой профессии. Мало мне было фильмов всяких, с тем же ван Даммом, хотя бы, – полное несоответствие того, что делаешь и своего о работе представления', – мрачно думал Сидор, растягивая сети для просушки. 'Прав был бригадир, когда говорил о нашем нулёвом уровне'.
Сомнения по поводу принятого решения устроиться уборщиком в бригаду заготовителей икры, появились у Сидора сразу же на второй день работы. Если ещё в первый день, когда он, пылая энтузиазмом, выколотил из бригадира целых три с половиной серебрушки, пообещав, попеременно, на пару с Димоном, пахать с утра до вечера, он и отбарабанил до самого вечера. То, на другой день, он на собственной шкуре убедился, что работать с утра и до вечера, это и значит, именно с самого раннего утра и именно до самого позднего вечера. Все его планы летели псу под хвост. Кончался второй день его работы, а у него не было ни минуты свободной, чтобы отвезти ребятам рыбы и накормить хотя бы медведицу, а, главное, его совершенно не предвиделось. Надо было что-то делать. Такая работа была ему просто не нужна.
– Слышь, бригадир, – обратился Сидор к бригадиру, закончив вешать сети для просушки, – Есть разговор.
– Что? – насмешливо откликнулся тот. – Энтузиазьм иссяк?
– Полностью, – спокойно согласился с ним Сидор, решив для себя, что чем бы ни кончился разговор, а такую работу надо бросать в любом случае. Даже если им нужна была бы рыба, хотя бы для запасов на зиму, то наловить её при таком изобилии вокруг, было делом совершенно элементарным и горбатиться за гроши на других, у него никакого резона не было, тем более привлекать для этой цели своих друзей. – Можно даже сказать, совершенно, – повторил он. – Мне нужно время для своих нужд, а времени то и нет. Поэтому, предлагаю сократить время работы наполовину. Зарплату, естественно тож. Пол рабочих дня, за 0,75 серебрушки, или 9 медных. Ну и лошадь с телегой, на вывоз рыбы. Собственно ради неё, мы на эту работу и подписывались.
