Текст книги "Приключения Вехтора (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
Глава 8 Путешествие по реке
Погрузка табуна.*
Как оказалось, стражник действительно не врал, говоря, что возле города есть место, где можно спокойно переждать ночь с табуном. Не успели они потратить и полчаса, спускаясь вниз по реке, и даже ещё практически не отойдя далеко от стен города, как заметили на лугу, неподалёку от него здоровущий выгон. На нём, в разных его концах, стояла куча разного рода палаток и шалашей, вокруг которых суетились непонятные какие-то люди.
Там же, на выгоне, совсем рядом с водой, одиноко дымился и костерок, палимый валявшимся возле него Димоном, а недалеко от него виднелся и их табун, пасущийся практически без пригляда.
– Не успели отойти от города, как заново приставай, – недовольно пробурчал себе под нос капитан, отдавая приказание матросам готовить сходни для приёма табуна.
– Что поделаешь, – усмехнулся Сидор, краем уха разобрав бормотание капитана. – Какие-то придурки в вашем городе задрали въездные пошлины так, что пришлось разделиться.
– Это не наш город, – так же тихо пробормотал себе под нос капитан, наблюдая, как матросы ловко устанавливают трап, – и это не наши придурки.
Вокруг всё было вполне мирно и спокойно, так что беспокоиться, похоже, было совершенно не о чем. Тем более что, Димон, за то время, что они провели в городе, умудрился наловить каких-то рыбёшек и теперь помешивал палочкой одуряюще вкусно пахнущий рыбий супчик, распространяющий по всей округе сногсшибательный запах, доносящийся даже к ним на судно.
– Ты там что, – весело заорал Сидор, спускаясь по спущенному трапу на землю, – никак здесь ночевать собрался. Мы ему тут роскошное место присмотрели, – кивнул он в сторону открытого трюма баржи, – а он ушицу себе варит. У тебя совесть есть? – осуждающе покачал он головой.
– Есть, – флегматично кивнул Димон головой. – И она хочет есть. А вы, мерзавцы, бросившие меня на растерзание мелких рыбёшек, не достойны поедания сего деликатесного блюда, – ткнул он пальцем в кипящий котелок. – Так что на долю в сием восхитительном, деликатесном, прелестном, – на секунду он задумался, – вкусном, – продолжил он дальнейшее перечисление, – продукте, можете не рассчитывать, – отрицательно покачал он пальцем у себя перед носом.
– Мелкие, фи, – пренебрежительно сморщила Маня свой носик, заглядывая в кипящий котёл. – Нет, чтоб рыбки нормальной наловил. Тебе здесь что, Подмосковье какое-то, что ли? Тут рыбы, как грязи в дождевой луже, а ты мелкой рыбёшкой пробавляешься.
– Ты ничего не понимаешь! – радостно захохотал Димон, так и не вставая с земли. – Мелкая, значит, самая вкусная.
– Пескарики? – вопросительно посмотрел на него Корней, принюхиваясь к аромату. – Тогда тащи на баржу. Такое лакомство бросать грех.
– А то, – усмехнулся Димон, подымаясь с земли и отряхивая брюки. – Хоть один знаток нашёлся. Ну, – помахал он палочкой, – гоните лошадей в трюм, а я на камбуз, – и, подхватив котелок, весело насвистывая какой-то мотивчик, пошёл на баржу, небрежно помахивая парящим супчиком.
Возмущённо переглянувшись, Маня с Сидором и насмешливо наблюдавшим за ними Корнеем, тем не менее, ни слова не сказав, отправились загонять табун в трюм, а Димон, насмешливо наблюдая за их неуклюжими и неумелыми потугами, доваривал на камбузе вместе с коком свой сногсшибательный супчик.
– Деликатес, – торжественно провозгласил Димон, водружая котелок на столик, специально установленный для них капитаном на палубе, – требует особого подхода и не терпит суеты.
После того, как они, с помощью матросов, наконец-то загнали всех лошадей в трюм и привязали их там всех по стойлам, вся компания, включая и доктора, теперь располагалась вокруг горячего котелка и с нетерпением ожидала обещанного чуда, разливающего теперь вокруг одуряющие ароматы.
– Пескарь – чудесная и редкая рыба, – пояснил Корней Мане, удивлённо наблюдающей за манипуляциями Димона. – Бывает только в отдельные, трудноуловимые моменты. И очень дорога при продаже. Не солится, не вялится, ни коптится, а только из неё можно сварить уху. Но уж уха! – восторженно закатил глаза Корней. – Чудо!
И весь оставшийся вечер они провели за этим небольшим котелком рыбного супчика, которого и не требовалось больше, поскольку он был удивительно сытный, ароматный и чуден на вкус.
– Капитан! – окликнул Сидор капитана, как раз проходившего рядом с ними, отдавая последние распоряжения команде, и так, что-то задержавшейся с отплытием. – Капитан, – повторил он, – ты чего такой бледный и пришибленный? Заболел, что ли? Иди к нам, супчику похлебаешь. Чудо, а не супец.
Отмахнувшись от него и так ничего, и не ответив, капитан прошёл мимо, отдавая какие-то последние распоряжения матросу, и дальше так же молча только и следил, как упакован принятым груз, проверяя размещение.
Потом, взмахом руки попрощавшись с какой-то девицей, стоявшей на берегу и явно ожидавшей его отплытия, всё так же молча, не отвечая на оклики ни Сидора, ни Корнея, устроился возле рулевого весла и запыхтел своей трубкой, так и не произнеся за всё это время ни единого слова.
– Что-то капитан наш с утра радикально измениться успел, – задумчиво промолвил Сидор, стоя рядом с Корнеем у борта лодьи и наблюдая за удаляющимся берегом. – Больно уж он молчаливым стал, – заметил он, искоса поглядев на безмолвного капитана. – Может, конечно, я и параноик, но лучше быть живым параноиком, чем мёртвым оптимистом.
– Что? – посмотрел на капитана Корней. – Неожиданно поменялся? А давай ка мы его немного поспрашиваем, чегой-то он такой смурной? И поторопимся, – задумчиво глядя на уходящий за корму берег, добавил он.
– Капитан, – обратился он к нему, подойдя к рулевому веслу, где капитан так и продолжал стоять, молча наблюдая за скрывающимся в вечерней дымке городом. – Говорят, что у всех речных капитанов есть детальные карты реки. Нам бы надо попасть в строго определённое место. Не могли бы вы нам показать свои карты? Я в своё время занимался картографированием, и мне было бы интересно сравнить то, что мы тогда делали с вашими набросками.
– Почему не показать, – равнодушно откликнулся капитан. – Можно и показать. Перерисовывать не дам, а смотреть, смотрите.
Ни слова больше не добавив, капитан молча обошёл стоявшего прямо перед ним Корнея и направился в свою каюту. Следовало бы сказать, что каюта капитана, была значительно меньше того помещения, что выделили больной княжне с Маней. Не говоря уж о каюте мужиков, хоть и набившихся в свою каморку, как кильки в бочку, но ещё достаточно вместительной, для того, чтобы они вчетвером не чувствовали себя в ней сильно стеснёнными. Здесь вообще непонятно, как можно было разместиться. Однако, капитан, ловко прогнувшись, скользнул в угол этой конуры и вытащил откуда-то из закутка, из-под узенькой кроватки, на которой, непонятно, как вообще человек мог улечься, рулон свёрнутого пергамента.
– Вот, смотрите, – развернул капитан карту. – Это город, – ткнул он куда-то в середину развёрнутого листа. – Здесь…., – замер он, боясь пошевелиться.
– Здесь острый нож, и злые путники, недовольные тем, что к ним проявляют повышенное внимание, – тихо продолжил за него Корней, чуть ли не воткнув свой острый кинжал в горло капитана.
– Я не мог отказаться, – как-то обречённо проговорил капитан, даже и не подумав что-либо отрицать. – Они знают мою семью, и если бы я отказался, их бы убили.
– Где и когда? – не вдаваясь в дебри психоанализа, тихо спросил капитана Сидор, наклонясь вплотную к лицу капитана.
– Сегодня, – на секунду замялся капитан, – то есть завтра на рассвете. В одной из известных мне проток, ниже по течению, – как-то обречённо выдавил он из себя.
– Сейчас выйдешь и спокойно займёшься своими делами, – тихо проговорил Корней, убирая кинжал обратно в складки одежды. – Команда в деле?
– Нет, – тихо прошептал, отчаянно мотая головой, капитан. – Никто! Ни сном, ни духом! Они специально предупредили, чтобы никому ничего не говорил. Иначе, говорили, всех перебьют. А так только вами займутся. Свяжут и увезут. Никто, ничего и не заметит. Они уверяли, что всё сделают тихо. Даже лошадей обещали забрать.
– Ясно, – Корней медленно свернул карту обратно. – Спрячь, – резко сунул он её капитану. – Как я и сказал, отправляйся обратно на своё место. И никуда больше, до завтра, не суйся. Лучше будет, если и никого из экипажа, рядом тоже не будет. Понял? – мрачно посмотрел он в глаза капитана. – Они там, а мы здесь. Так, чтобы я от тебя никаких подарков не получал. Всё понял, – Корней ещё раз глянул капитану в глаза. Тебя на рассвете на палубе быть не должно.
– Сколько их будет, знаешь?
– Откуда, – обречённо откликнулся капитан. – Те, кто это знает, долго не живут.
– Иди, – подтолкнул его Корней кулаком в бок. – И делай вид, что ничего не случилось. И учти, что они далеко, а мы рядом.
Выйдя на палубу, они разошлись по разным углам, как будто ничего и не случилось. Сидор, флегматично насвистывая свои надоевшие всем песенки, отправился известить Маню об их проблемах, а капитан отправился наводить порядок на судне, явно нервничая перед ночной схваткой.
– Ты уверен, что капитану можно верить? – с сомнением спросил Корнея Димон, наблюдая за тем, как капитан несколько нервно передвигается по палубе, ругаясь о чём-то с матросами, всячески выказывая своё недовольство и занятость.
– Команда в деле, – неожиданно заметил он, внешне не выказав никакой встревоженности и даже не сменив своей вальяжной позы ленивого человека, как бы устало облокотившегося на борт судна.
– Будем изолировать, – флегматично отозвался, стоящий рядом Корней, даже не пошевелившись. – Как только заметишь, что они начинают кучковаться и готовиться, то бей по конечностям. Если попадёшь, конечно, – с сомнением посмотрел он на Димона. – М-да, – задумчиво хмыкнул он, окинув фигуру Димона внимательным взглядом. – Пожалуй, лучше будет только напугать, а то вы мне ещё всю команду перебьёте, или покалечите, а нам ещё плыть и плыть.
Замолчав, Корней так и остался стоять у борта, с флегматичным видом разглядывая проплывающий перед его взором пейзаж.
– Что ты там такого интересного заметил, – громко и насмешливо спросил его Сидор, подходя, и прислонившись к борту лодьи рядом с ним.
– Красивый берег, – кивнул Коней на высокий и обрывистый берег реки, проплывающий как раз перед ними, перед этим дождавшись чуть заметного утвердительного кивка Сидора.
– Эй, любезный, – окликнул он какого-то матроса, постоянно вертевшегося возле них, – а скажи ка мне, есть ли у этих мест какое-нибудь своё, особое название?
– Да как же не быть, – тут же откликнулся матрос, придвигаясь чуть ли не вплотную к Корнею. – Это…., – протянул он руку к берегу, собираясь на что-то указать, и кулём свалился на палубу под оглушающим ударом Корнеевского кулака по голове.
Флегматично, так и не изменив лица, даже не дрогнув ни единым мускулом, Корней обнажил свою саблю и спокойно пошёл на небольшую группу матросов, стоявших рядом с ними.
– Все на корму, – ткнул он кончиком сабли в брюхо ближайшего, мгновенно шарахнувшегося от него матроса.
– И ты тоже, – подал голос из-за его спины Сидор, качнув неожиданно появившимся арбалетом. – Тебе, капитан, говорят, – повторил он. – Живо на корму.
Подталкивая пинками, вяло двигающихся и скупо переругивающихся матросов, они загнали всех, кого обнаружили на палубе в каморку на корме, как будто специально приспособленную под это.
Предварительно проверив её на предмет наличия колюще-режущих предметов, и ничего не обнаружив, как и окошка, хоть мало, мальски пригодного для побега, они утрамбовали там первую партию матросов. Затем, тщательно обшарив все помещения лодьи, они, под угрозой арбалетов, заставили и оставшийся экипаж сгрудиться в тесной коморке, пообещав, тем не менее, их выпустить, как только сочтут нужным.
– Однако, они явно привычные к подобному обращению, – хмыкнул Димон, наблюдая, как команда лодьи флегматично относится к тому, что их заперли.
– Или надеется, что они там ненадолго, – мрачно заметил Сидор, рассматривая берег, возле которого их застала эта суета с командой.
– Опана, – медленно выговорил Димон, склонившись над бортом судна и заметив уходящий в воду конец якорного каната. – А кто мне скажет, когда это они успели якорь сбросить? – вопросительно посмотрел он на сгрудившихся, на корме приятелей.
– Пока Сидор бегал за Маней, а ты за своим арбалетом, они уже и лодью остановили и к схватке подготовились. Только вот чуть не успели на нас наброситься, – усмехнулся Корней.
– Думаешь, это то место? – задумчиво спросил Сидор, рассматривая высокий берег, уже скрывающийся в вечерних сумерках.
– Лодья стоит. Стоит в какой-то протоке. Никого рядом, и во всей округе на реке, нет. Чего тут думать то, – насмешливо заметил Корней, нервно пройдясь от борта к борту и бросив взгляд в сторону уже опустившегося за горизонт солнца. – Надо готовиться. На рассвете их следует ждать. Надо только выпустить пару матросов потрусоватее, чтобы изображали обычный порядок на судне.
Дальше, они отобрали парочку матросов с самым запуганным взглядом и выгнали их на палубу, изображать обычную жизнь речного судна, ставшего на стоянку возле приглянувшегося берега реки.
Как Корней и сказал, ничего больше не произошло. Вокруг была разлита тихая вечерняя благодать, и единственными звуками, разносившимися по реке, были только шлёпанье мокрой швабры, которой чистоплотный Корней заставил обоих матросов драить грязную палубу, да невнятное мычание Сидора, напевавшего какую-то свою песенку.
Дождавшись, пока ночная тьма полностью не покрыла реку, полностью скрыв всё, происходящее на судне, Корней загнал обоих матросов обратно в чулан, превращённый ими в тюрьму. Распределив всех по намеченным им местам, полностью перекрывая все угрожающие направления, себе же он оставил место, наиболее, по его мнению, опасное.
– Если ни откуда и пойдут, – тихо заметил он мрачному Сидору, устроившемуся на бухте якорного каната по соседству с ним, – то только с этой стороны. Больше, просто неоткуда. Сзади, – кивнул он в сторону противоположного борта, – стремнина. Спереди – плёс. Пойдут со стороны плёса. Тут легче всего подобраться незаметно.
Следующие полчаса все аккуратно устраивались на своих отведённых местах. Уложив арбалетные болты так, чтобы они не мешались при стрельбе, и в то же время всегда были под рукой, вся компания постепенно успокоилась и настроилась на длительное ожидание, понимая, что ранее, чем с рассветом, гостей ждать не стоит.
Речные пираты.*
– 'Туман, – думал Сидор, сидя под бортом лодьи, – удобно для нападения, но как же они нас найдут? Не дай Бог, ещё мимо промахнутся, ищи их потом по всей реке. Жди нападения неизвестно когда и непонятно откуда. Блин, – Сидор медленно почесал нос концом арбалета. – Вот непруха'.
Этим ранним утром над рекой стоял необычно густой туман. Было такое впечатление, что вода просто парила, подымая вверх тонкие, размытые струйки пара.
Правда, и время это утром назвать было бы не совсем верно. Так, краткий предрассветный миг, когда ночь уже ушла, а солнце ещё не взошло и не разогнало лучами эту промозглую сырость, что начинала постепенно пробираться под куртки притаившимся под высоким бортом ребят.
Сидор, мучительно подавляя зевок, тщательно всматривался в клубящиеся полосы тумана и понимал, что с этим звоном, поселившимся в его ушах от нервного недосыпа, ему совершенно не на что надеяться, а не то, что услышать тихие звуки, крадущихся по реке лодок.
Вдруг Корней, медленно и осторожно поднял руку, привлекая их внимание, и пальцем несколько раз потыкал в сторону, куда они все так напряжённо смотрели. Было видно, что он что-то там услышал, но до Сидора не доносилось совершенно ни единого звука, не говоря про то, что, среди клубов этого тумана, ему не видно было ни малейшего движения.
Тихо и осторожно придвинувшись поближе к борту, и, старательно за ним укрываясь, Сидор переглянулся с Димоном. Тот, недоумённо глянул на него и тут же скривил рожу, вопросительно пожав плечами.
Однако, буквально через мгновение, и до них стали доноситься какие-то тихие, неясные звуки, неожиданно появившиеся над рекой. И ещё через пару мгновений, до Сидора стало доходить, что это могут быть только звуки, издаваемые вёслами, тихо шлёпающими по воде.
– Две, – одними губами, беззвучно выговорил Корней, одновременно показывая пальцами количество лодок, осторожно двигающихся в сторону их лодьи.
Дождавшись того мгновения, когда лодки полностью выдвинутся из полосы тумана, они ясно смогли рассмотреть две небольшие лодки, грузно сидящие чуть ли не под самые борта в воде, и битком набитые вооружёнными людьми.
Чуть шевельнув рукой, Корней пальцами распределил, кому и куда стрелять, и кем заниматься, и, вдруг мгновенно насторожившись, неожиданно бросился к противоположному борту судна.
Мгновенно с той стороны раздались дикие человеческие крики, сразу же взломавшие тишину этого утра. Всё разом навалилось на них, физически ударив по ушам. Крики людей, орущих что-то непотребное, звон стали, хрипы умирающих, а перед ними, буквально в двадцати шагах встревоженные лица сидящих в лодках людей, неожиданно понявших, что внезапность нападения не получилось. Бросив уже скрываться, они резко заработали вёслами, рывком устремляя свои лодки к совсем уже близкому борту лодьи.
Ощущая всем своим естеством, что времени абсолютно нет, Сидор, тем не менее, чувствуя себя как бы в стеклянном аквариуме, медленно поднял арбалет и, выцелив первого, кто попался на глаза, спустил курок. Дальше он уже практически не обращал внимания на то куда стрелял, направляя арбалет просто в чернеющую перед ним массу людей и слыша только треск хлопков арбалетной тетивы, стрелявших рядом Димона с Маней. Единственная мысль, что отчаянно билась в его мозгах, была одна одинёшенька и проста до безобразия. Больше, больше, больше, билось в его мозгу. Как можно больше болтов всадить в эту людскую массу, чтобы, не дай Бог, они не взобрались на борт, и он не увидел их прямо перед собой.
– Может быть, всё-таки хватит, – неожиданно раздался у него прямо над головой насмешливый голос Корнея. – Ты уже днище насквозь пробиваешь, а всё лупишь и лупишь. Пожалел бы болты. Где ты их ещё здесь найдёшь?
И только тут, перед растерянными взглядами, как Сидора, так и остальных ребят, предстала какая-то страшная, сюрреалистическая картина, совершенно, казалось бы, невозможная ещё пять минут назад.
Прямо перед ними, в клубах ещё не рассеянного до конца тумана, только, только разгоняемого первыми лучами восходящего солнца, на тихой речной воде, качались обе лодки с неподвижными уже телами людей, густо, густо истыканными короткими арбалетными болтами.
В каждом из них было не менее двух, трёх болтов, зачастую торчащих из тела только кончиками короткого оперения. А уж борта лодок представляли собой самого натурального ежа, так густо они были истыканы болтами.
– По-моему, вы перестарались, – хмыкнул Корней, насмешливо прищурив глаза.
– О-о, – деланно удивлённо округлил он глаза, – да они же тонут, – ехидно заметил он, увидав, что пробитые днища лодок начинают постепенно заполняться водой и они, и так перегруженные, начинают медленно погружаться под воду.
– Это кто же такой меткий стрелок, что всё днище издырявил, – усмехнулся он, глядя на это. – Гляди к ты, как стреляли, – задумчиво посмотрел он на погружающиеся лодки, – насквозь борта пробили.
– А что тут пробивать то было, – растерянно откликнулся Сидор, неверяще глядя, как тяжело гружённые, полузатопленные лодки начинают медленно опрокидываться на борт и погружаться под воду. – На таком то расстоянии, да с нашими арбалетами, это как два пальца обрызгать, – более уверенно хмыкнул он, начиная постепенно приходить в себя и понимая, что их и на этот раз от смерти пронесло.
– На таком то расстоянии, – снова, чуть рассеянно, добавил Сидор, – он же насквозь пробивает даже пятидесяти миллиметровую доску. – Он как-то неверяще посмотрел на свой арбалет. – А тут какое-то гнильё, а не лодка.
– Так это твоя работа?! – неожиданно, нервно и в полный голос, радостно завопил Димон, тыкая разряженным арбалетом в бок Сидора.
– Вехтор, зараза, тебе по чему говорили стрелять?! По трупам! Тьфу, ты, – аж сплюнул с расстройством Димон, – по людям! – ткнул он арбалетом в сторону тихо качающихся на только, только появившейся мелкой утренней волне, лодок. – А ты по чему стрелял?! – возмущённо посмотрел он на него.
– Не умеешь ты стрелять Сидор, – сожалеючи поцокал н языком. – Брал бы пример с нас с Маней. Во! – продолжая орать, нервно ткнул Димон арбалетом в сторону лодок. – Видишь, нашу работу? А ты всё по лодкам, да по лодкам. Такой транспорт хороший уничтожил, – снова сожалеючи поцокал он языком, наблюдая, как издырявленные лодки медленно погружаются под воду.
– Зараза, – мрачно проговорил Сидор, глядя, на лодку, медленно скрывающуюся под воду. – Чуть ли не треть нашего запаса. А поход только начался. Где мы их ещё купим.
– А где мы на них денег найдём, – мрачно прокомментировал его причитания Димон. – Если болты можно у кузнеца какого-нибудь заказать, то денег на это надо ещё поискать.
– Ныряй, – флегматично заметил Корней, ехидно на него посмотрев. – Тут должно быть неглубоко. Заодно и искупаешься. А где искупаешься, там и помоешься. Утренняя водичка, она как раз взбодрит после бессонной ночи.
– Нет уж, – отрицательно покачал головой Сидор, наблюдая за последними бурунами скрывшейся под водой лодки. – Насчёт мелководья, это ты ошибаешься. Ты посмотри на русло. Видишь, где мы стоим, – показал он рукой на обрывистый берег, нависающий над лодьей, буквально в нескольких метрах. Так что здесь должно быть глыбоко.
– Предусмотрительный, ты, однако, – недовольно проворчал Димон. – А о том, что болты надо будет потом доставать, ты подумал?!
– Я, значит – до Сидора неожиданно дошло, в чём его обвиняют. Я?! – поражённо ткнул он себя пальцем в грудь. – А ты где был?! – сердито посмотрел он на стоящего рядом и ухмыляющегося Корнея. – Ты то чего лыбишься. Опять в одиночку кого-то там перебил, – накинулся он на Корнея. – Это, в конце то концов, не по-товарищески! – осуждающе покачал он головой. – Ну ладно, – безнадёжно махнул он рукой, – давай уж, показывай, чего ты там наворочал.
И больше не обращая ни на кого внимания, он поднялся с канатной бухты, на которой продолжал до того сидеть, и неторопливо двинулся к другому борту, про который они все, кроме Корнея, совершенно забыли.
Маня с Димоном, возмущённо переглянувшись, тут же подхватили своё оружие и опрометью бросились следом за ним.
Да-а. Как они потом все друг другу признались, эту картину им лучше было бы и не видеть. Нигде и никогда.
Вся палуба по правому борту была завалена порубанными телами. Точнее даже сказать, не порубанными, а разрубленными. А ещё точнее это можно было бы назвать – расчленёнными или нашинкованными. Головы, руки, ноги, корпуса тел, полностью или отдельными, мелко порубанными частями, валялись по всей палубе, покрывая её ровным слоем перемешанных частей человеческих тел. Разобрать кому, что, когда-то принадлежало, было совершенно невозможно.
А возле борта лодьи, на мелкой утренней волне, тихо покачивалась одинокая пустая лодка, на которой, по-видимому, бандиты и подобрались к их лодье.
В отличие от тех двух, что приблизились к ним с левого борта, все, кто на ней был, успели выбраться на палубу, а теперь покрывали её ровным слоем перемешанных частей порубанных тел.
– Да-а, – медленно и задумчиво протянул Сидор, бросив взгляд на бледного Димона и еле держащуюся на ногах Маню, – славно ты тут поработал. Сразу видно специалиста.
– Надо команду выпускать, – тяжело вздохнул он, с трудом сглотнув застрявший в горле комок. – Пусть прибираются. Нечего им сидеть сиднем, пусть поработают. Может, поймут, от чего их избавили.
– Пойду ка, я ими займусь, – мрачно ухмыльнулся Корней, обведя бледных товарищей внимательным взглядом, и весело насвистывая какую-то мелодию, двинулся к корме, где была заперта команда судна, так и не успевшая вмешаться в бойню и ничем бандитам, так и помогшая.
Пнув сапогом по створке двери, запиравшей кладовку, Корней, так и продолжая насвистывать какой-то мотивчик, отодвинул в сторону запиравший дверь засов, и чуть приоткрыв дверь кормовой пристройки, заорал во всё горло.
– Эй, там, в чулане! Крысы корабельные! Живо на палубу!
И, дождавшись, когда первые, медленно и осторожно выходящие оттуда матросы, появились на палубе, заорал на них.
– А ну, быстро прибрались тут, – пнул он под зад первого же попавшегося ему под ногу матроса. – Чтобы через десять минут на палубе было чисто и прибрано. А то развели мне тут грязь, понимаешь ли! Вся палуба мусором завалена. Живо прибираться!
– А ну хватит блевать, – пнул он под зад очередного матроса, увидевшего то, что натворил на палубе Корней и перегнувшегося мгновенно через борт, освобождая желудок.
– Чего стал, – снова заорал он на очередного матроса, застывшего столбом перед валяющейся у него под ногами отрубленной головой. – Сколько плаваете, а к расчленёнке ещё не привыкли. Попались бы вы мне пару лет назад, быстро бы перестали обращать внимание на подобную ерунду.
– Это говно плавает, – хмуро бросил выбравшийся из кладовки последним капитан, – а мы на лодье ходим.
– Вот я и говорю, – недобро уставился на него Корней, – сколько плаваете, – выделил он последнее слово, а ещё не привыкли, – злобно оскалился он.
– Кому сказано, не блевать, – пнул он сапогом очередного подвернувшегося под ногу матроса, оказавшегося в пределах досягаемости. – И так на палубе грязи полно, а вы ещё больше её разводите.
– Капитан, – Корней взял его за плечо и подтянул вплотную к себе, практически уткнувшись ему в лицо. – Ты свою команду организуй, а то я сам, лично возьмусь за её организацию. И уверяю тебя, – он несколько раз ткнул пальцем ему в грудь. – Тебе, это, не понравится, – медленно, тщательно выговаривая каждое слово, цедя их, буквально сквозь зубы, выговорил он.
– И учти, – медленно добавил он, внимательно проследив за реакцией капитана, – вы живы лишь потому, что пока ещё нам нужны и только потому, что нам надо подальше отсюда смотаться, чтобы нас, – он ткнул себя в грудь пальцем, – достать не смогли.
Следующие час, полтора, команда носилась по палубе, как будто за нею гонялись рои ос. На палубе было слышно только плюханье воды, да шлепки об воду выбрасываемых за борт кусков тел, да скрежет ножей по палубе, которыми матросы отскрябывали кровь с палубы.
Только когда солнце уже встало достаточно высоко над рекою, поднявшись уже практически в зенит, экипаж смог полностью справиться с поставленной задачей.
Бледные, смертельно испуганные матросы, толпились теперь на корме, обречённо ожидая своей участи.
По их виду было видно, что они полностью смирились со своей судьбой и даже не пытались что-либо изменить, полностью положившись на то, что решат их пассажиры, на которых они теперь смотрели с чувством мистического ужаса.
– Ну что, канальи? – Корней мрачно оглядел столпившихся на корме и жавшихся друг к другу матросов. – Что мы с вами делать то будем?
– За разбой и пиратство, вас всех положено повесить, включая вашего капитана. Понятно? – неожиданно громко и яростно рявкнул он.
– Но я добрый, – довольно оскалился он, хлопнув ладонью по висящей у него на боку сабле, и, с удовольствием посмотрев на то, как матросы в ужасе шарахнулись от него к краю кормы.
– Только вот, пока, – добавил он, мрачно окинув взглядом толпу матросов. – Пока, я вам жизнь ставлю. До тех пор, пока, вы мне нужны, – довольно осклабился он.
– Ну, а раз вы, мне. Пока, – выделил он последних два слова, – пока, вы, мне, нужны, вы будете жить, – тщательно выговаривая каждое слово, проговорил он.
– Доедем до места, – можете гулять куда хотите, а сейчас будете делать всё, что вам прикажут. Любой из нас, – неожиданно заорал он. – Всё, что прикажут. Понятно?
И дождавшись несмелой, невнятной реакции насмерть перепуганных матросов, добавил:
– И не дай вам Бог, – обвёл он всех внимательным взглядом, задержав его дольше всего на хмуро смотрящем в палубу капитане. – Не дай вам Бог, ещё раз замыслить против нас что-либо недоброе.
– Участь таких, вы только что сами видели, – усмехнулся он, кивнув в сторону борта и до блеска отдраенных досок.
– Всем, всё ясно? – ещё раз обвёл он тяжёлым взглядом толпу матросов, и опять задержал взгляд на так и не поднявшем голову, капитане. – Ну а раз ясно, – криво усмехнулся он, презрительно посмотрев на отчаянно закивавших головами матросов. – Брысь отсюда! – рявкнул он, с удовольствием наблюдая, как толпа матросов, едва переведя дух, мгновенно брызнула в разные стороны, старательно обходя его по широкой дуге, страшась, лишний раз приблизиться.
Только капитан, так и не подняв головы, пару минут постоял, мрачно глядя в палубу и чуть заметно покачиваясь с ноги на ногу, и, не обращая на Корнея ни малейшего внимания, прошёл к себе в каюту, чудом не толкнув Корнея своим плечом.
Корней, никак не прореагировав на подобное, проводил его задумчивым взглядом и, ни слова не говоря, но, что-то явно себе, отметив, прошёл обратно к ребятам, стоявшим на носу, и молча наблюдавшим за тем, как он разбирался с матросами.
– Однако, – тихо заметил Димон, – Бандитам то место хорошо известно. И они, в таком густом тумане, мимо не промахнулись. А это значит, – задумчиво кинул он взгляд на Сидора, переглянувшегося с Корнеем, – что, похоже не в первый раз они это проворачивают. А значит, и капитан в постоянной доле.
– Смотрим за капитаном, – кивнул головой Корней. – Не нравится он мне. Ведёт себя как-то нагло. Не адекватно для своего положения, – и ничего больше не добавив, отправился отдыхать в каюту, бросив напоследок взгляд на молчаливую Маню, глядящую на него широко раскрытыми глазами.
На всём дальнейшем пути, у них с матросами, не было ни малейших проблем. Команда, раз и навсегда устрашённая, бегом бросалась выполнять все их прихоти по первому же слову, не интересуясь ничем, и не задавая никаких вопросов. Поэтому весь оставшийся путь они могли хотя бы спокойно отоспаться, не опасаясь, что зашуганные матросы прирежут их во сне.
Развлечения на судне.*
Следующие несколько дней, после нападения, прошли совершенно спокойно и в полном умиротворении. Ну, если, конечно, не считать того, что команда шарахалась от них ото всех, как только встречала кого-нибудь на палубе. Даже доктора они старались обходить по другой стороне борта, хотя знали, что в ночном побоище он не принимал никакого участия. И надо же было такому случиться, что, не иначе, как чёрт, дёрнул Сидора за язык.
