Текст книги "Приключения Вехтора (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

– Что мне нравится в этих дурах, – Сидор, мрачно глядя на злобно смотрящих на него амазонок, и не отводя в сторону арбалет, левой рукой задумчиво почесал заросший щетиной подбородок, – так это их предсказуемость и полное пренебрежение к мужикам.

– Представляешь, – обратился он к Маше, не отводя насмешливого взгляда от согнанных на корму пленных. – Эти бестолочи, при нас же начали обсуждать, куда они денут наших же лошадей, как будто нас там, рядом и не было. Идиоты.

Бледная от бешенства капитанша со злостью и отчаянием наблюдала, как мгновенно появившиеся вслед за первым, двое других мужиков, держат её экипаж под прицелом сдвоенных арбалетов, а тот, что вышел первым, старательно вяжет руки поочерёдно всем её матросам, стараясь не пересекать линию вероятного выстрела.

– Не боись, – насмешливо кивнул ей Сидор, связывая руки последней матроске, спущенной под прицелом арбалета со смотровой корзины лодьи на палубу. – Мы, в отличие от вас, никого никуда продавать не будем.

– Правда, если только вы будете себя послушно вести, – заметил Димон, выглядывая из кормового кубрика, куда они намеревались согнать экипаж.

– А противном случае скормим ракам, – обнадёжил её подошедший Корней. – Всё, – заметил он, внимательно пересчитав согнанный на корму экипаж. – Эта последняя, кивнул он на капитаншу.

– Аккуратно проведёшь куда скажут, оставим в живых. И тебя и команду, – обратился он к ней, вставая рядом с рулевым веслом и доставая кинжал. – Посадишь на мель, пойдёте все раков кормить, – заметил он, равнодушно глядя в сузившиеся от злобы глаза капитанши. – Так что, милая, говори, что делать, а мы уж, так и быть, поработаем у тебя матросами.

Попетляв немного среди прибрежных отмелей и завернув за пару островков, густо покрытых лесом, они убедились, что никто за ними в данный момент по реке не следует, а если где и есть, то в пределах прямой видимости, никого не наблюдается. Завернув еще за одну песчаную косу, они нашли тихую бухточку, рядом с устьем какой-то небольшой, но довольно бурной речки, впадающей в Лонгару, и там начали высадку.

Со стороны основного русла, это место было совершенно не видно, так что они могли не торопиться и спокойно заняться высадкой на прибрежную отмель.

Обыскав судно, Сидор с Димоном нашли сходни, специально приспособленные для выгрузки на низкий берег. Пинками выгнав связанных матросов на берег и уложив их вместе с капитаном тут же, рядом, на сырой песок, они занялись выгрузкой своего табуна.

Быстро выгнав свой табун, Сидор с Димоном навьючили на лошадей тюки и отогнали табун на пару километров от берега, уже под защиту леса. После чего приступили к допросу капитана.

Особенно увлекаться пытками не стали, тем более что после пары тычков по рёбрам, капитанша сама защебетала. И вот тут то они и выяснили, что Начальница Речной Стражи, та самая Тара из Сенка, всё-таки предупредила капитаншу, чтобы та ночью, ближе к утру, приняла на борт её лодку с группой захвата. Больно уж хорошее вино ей предлагала подозрительная Маша из Кова, и грех ей было не воспользоваться представившейся возможностью, тем более что в городе, на виду у всех, у неё не было резона арестовывать Машу. Тогда бы весь её груз отошёл в казну, и им бы совершенно ничего не перепало. А вот на реке, да вдали от города, да за пределами её зоны ответственности, никто ей бы не помешал поживиться за счёт молоденькой и глупенькой малышки. Да и потом, если бы что всплыло, никто бы не связал исчезновение молоденькой амазонки ни с нею, ни с её зоной ответственности.

Дав ещё пару раз по рёбрам капитанши, тут же узнали, что подобными делами они вместе с этой Начальницей, уже не раз пробавлялись. И что подобное поведение характерно для всех, без исключения кораблей амазонок.

– Ну теперь то уж понятно, куда народ девается, – мрачно заметил Сидор, глядя на капитаншу амазонок нехорошим взглядом. – А то у нас в Совете совсем голову сломали, не знают что происходит. А тут вона что. Может, притопить их? – вопросительно глянул он на Димона.

– Надо, – согласно кивнул головой Димон. – Вот ты, раз уж предложил, этим и займёшься.

– С чего это я, – возмущённо замотал головой Сидор. – Надо бы, конечно, прирезать, гадюку. Да рука не подымается, – мрачно заметил он, стараясь не глядеть в глаза ребят. – Если бы она хоть посопротивлялась чутка. Ну, хотя бы для видимости. А так, я не могу.

– А чего, – тут же поддержал его Димон. – Нам она уже не опасна, а руки кровью марать больше не хочется. Даже такой поганой, как эта.

– Тогда оставляем её на берегу, – облегчённо перевела дух Маня, которой, как и им, всем, совершенно не улыбалось убийство человека, даже такого подлого, как эти амазонки. – Оставляем вместе с экипажем. Возьмём, что найдём нужного на корабле и сваливаем, а эти пусть здесь валяются, пока кто-нибудь не освободит, или сами не выберутся.

Быстро перетряхнув весь корабль, и не найдя ничего для себя интересного, кроме пары плотницких топоров, да набора столярного инструмента, предназначенного для ремонта судна, принялись за нанесение максимального ущерба кораблю, чтобы не дать команде возможности быстро организовать преследование.

Предварительно вырубив в борту баржи здоровенную дыру, они приступили к методическому уничтожению всего такелажа, и не успокоились до тех пор, пока не перерезали все канаты на судне на клочки, не превышающие одного метра.

– Ну вот, – облегчённо вздохнул удовлетворённый Сидор, осматривая результаты своего труда, – если кто и сможет связать все эти клочки во что-то дельное, то уж точно это будет не скоро.

– Может, подпалим? – задумчиво глядя на гору испорченного такелажа, поинтересовался Димон.

– Ты чё, – недоумённо повернулся к нему Сидор, – совсем сбрендил? Если бы можно было это всё сжечь, разве стали бы мы тут полдня корячиться? Или это мы для того петляли, как проклятые по протокам, чтобы нынче известить всех заинтересованных, где мы находимся.

– У тебя, Димон, иногда бывает, – Сидор постучал себя по голове кулаком, явно намекая на умственные способности товарища.

– Свяжут, – с сожалением глядя на порезанные куски такелажа, покачал тот головой. – Как пить дать срастят, а потом ещё и за нами погонятся.

– Не свяжут, – усмехнулся Сидор, ногой спихивая обрезки снастей в воду. – Тут небольшое теченьице от впадающей реки. Пока сами развяжутся, их разнесёт так далеко друг от друга, что и захочешь, да не соберёшь.

– Тогда, мы сделаем так, – ухмыльнулся Димон, подымая охапку нарезанных канатов и забрасывая её далеко в воду. – Так то надёжнее, – повернулся он к наблюдающим за этим варварством амазонкам. – Да не плачь ты, – ухмыльнулся он, глядя на чуть ли не плачущую от бессилия капитаншу, бросая в другую сторону ещё одну охапку обрезков такелажа. – Как-нибудь, да выберетесь, а там и лоханку свою почините. Это вам в наказание за то, что вы на реке творите. Может, немного вас образумит. А нет, то по-другому будем с вами тогда разговаривать, – мрачно ухмыльнулся он.

– Вечер уже, – посмотрел Сидор на верхушки деревьев, из-за которых едва выглядывало уже солнце. – Сваливать пора, а то скоро совсем стемнеет.

Удовлетворившись тем, что нашли, они, не встревая в пререкания со злобно ругающимися и плюющимися амазонками, упаковали трофейный инструмент себе в багаж и, насмешливо пожелав связанным амазонкам спокойной ночи, скрылись в лесу.

Шли всю ночь, стараясь максимально запутать следы и подальше удалиться от места высадки, понимая, что если они не успеют скрыться, то амазонки обязательно постараются их догнать и отомстить. И даже не потому, что получили подобную плюху, а потому что им стало известно о тайном промысле речных капитанов, а это ставило под угрозу разоблачения всего прибыльного предприятия, построенного на якобы пассажирских перевозках.

Утро их застало уже далеко от места высадки, где-то посреди обширного болота, пересекая которое, они надеялись сбить возможную погоню со следа.

– Как думаешь, – вопросительно глядя на Димона, Сидор душераздирающе зевнул, умудрившись при этом чуть не вывихнуть себе челюсть, – они уже освободились? – Поинтересовался он, недовольно морщась и держась рукой за челюсть.

– Наверняка, – посмотрев на верхушки деревьев, освещённые уже рассветным солнцем, согласно кивнул головой Димон. – Одна надежда, что Корней знает, что делает, – кивнул он назад, где, замыкавших караван Корней, старательно прятал оставленные ими на болоте следы.

– Надо было с утра выходить, – снова душераздирающе зевнув, вяло промычал Сидор. – Не выспались, устали, как собаки, а нам ещё впереди целый день топать.

– Главное, чтобы лошади выдержали, – тихо проговорила Маша, подъезжая к ним и головы колонны. – Мы то справимся, а вот они, не уверена. Уже сейчас, чуть ли не с ног падают. А оставаться до утра было просто опасно, – с сожалением покачала она головой, отчаянно зевая и стараясь не свалиться от усталости с лошади.

С жалостью посмотрев на понурых, едва переставляющих ноги, шатающихся от усталости лошадей, она, тем не менее, безжалостно подхлестнула споткнувшуюся было кобылу и, тихо матерясь сквозь зубы, погнала свою клячу в начало колонны, проконтролировать состояние профессора, который ещё плохо держался в седле.

Путь домой.*

Видимо, Корней достаточно грамотно заметал за отрядом следы, так как никакой погони за собой по прошествии нескольких дней они так и не заметили.

Шли быстро, как только могли, даже не останавливаясь днём на обед. Не смотря даже на то, что уже к концу второго дня стало ясно, что погони не будет и можно не подгонять донельзя измученных лошадей, так и не прервали бешеной, изматывающей скачки. Дойдя до какой-то речки, пошли вверх по течению. Через три дня дошли до каких-то предгорий, где только и смогли найти место, позволяющее свободно перебраться на другую сторону бурной и порожистой речки. Пошли дальше по предгорной террасе, параллельно горам.

Изредка встречающиеся в лесу следы человека и одиночные поселения тщательно избегали, стараясь ничем не привлекать к себе внимания.

Не зная точно, где они находятся, решили всё же вернуться обратно к течению Лонгары, чтобы не пройти мимо своей речки, как ориентир используя крепостицу в устье Каменки, на которой стоял их город.

К вечеру следующего дня опять вышли ещё к одной неизвестной реке, небольшой, но такой же бурной и порожистой. Немного посовещавшись, решили уже вдоль неё спуститься вниз, так как особо не доверяли предоставленной Советом карте. И только через неделю хаотичного плутания вдоль извилистого русла вышли уже на берег Лонгары.

Долго шли по берегу, далеко обходя любые низины, чтобы не завязнуть тяжелогружёным караваном. Да и к берегу старались особо не приближаться, опасаясь что на плоской, слабозалесённой приречной равнине их с реки могут заметить.

Много времени отнимали переправы через многочисленные ручьи, заболоченные старицы и небольшие речки, в изобилии встречающиеся на просторной лонгарской пойме.

Но ещё больше времени отнимало осторожное огибание всех встречаемых по дороге больших и малых поселений людей. Даже изредка встречаемые на пути одинокие укреплённые хутора обходили дальней стороной, стараясь не приближаться. Мало того что все они для них были сплошь незнакомые и на карте не обозначены, но и какую встречу им бы организовали местные аборигены было неизвестно. А после произошедшего с ними в последнее время неприятного приключения, когда их во второй раз за одно только лето чуть не взяли в плен и наверняка бы потом продали в рабство, подходить близко к незнакомым поселениям ни у кого не было ни малейшего желания.

А потом неожиданно вышли к той самой знакомой крепостице, откуда весной начинали поход.

Они оказались правы, карта здорово врала. Или они сами чудовищно ошибались в расчётах, или в масштабе предоставленной карты была просто невероятная неточность, но согласно ей, они не должны были выйти к крепости так рано. Им ещё следовало пилить и пилить по болотам до этого места не менее нескольких дней.

Глядя на карту, получался вообще какой-то бред. Выходило, что если бы они шли как и шли, и прошли бы дальше, и спустились по следующей большой реке вниз к Лонгаре, то больше не петляя, вышли бы прямо к городку. Что-то после всех приключений верилось в это с большим трудом. Доверять неточной карте всё-таки не стоило, а то можно было и уйти куда-нибудь далеко, куда-нибудь на морское побережье.

Но, до морского побережья, даже по этой неточной карте было далеко. А сейчас, поздним вечером неизвестно которого по счёту дня пути, считая от того, как они повернули обратно к Лонгаре, сгрудившиеся в голове каравана усталые путники с изрядной долей сомнения рассматривали невысокие стены небольшой крепости, хорошо им знакомой ещё с весны.

– Рвица, – довольно заметил Димон, разглядывая из-под руки видимые совсем рядом невысокие стены, освещённые заходящим солнцем. – Хорошо! Хоть спокойно переночуем, под охраной, – и, пришпорив коня, он поторопился вперёд к закрывающимся непонятно с чего воротам.

– Чего это они там? – Сидор, повернувшись к Мане, удивлённо спросил её, недоумённо подняв брови. – Рано же ещё. Солнце ещё не село, а они уже ворота закрывают. Где мы ночевать то будем?

– Это они от нас закрываются, – флегматично заметил Корней, поравнявшись с ними. – Опасаются, как бы чего не вышло.

– Ну и чего может не выйти от пяти то человек, – растерянно повернулась к нему Маня. – Из которых один, к тому же, старик, да и держится в седле еле, еле, – заметила она, бросив озабоченный взгляд на качающегося в седле профессора. – Это даже со стороны видно.

– Что угодно, – хмуро бросил Корней. – Забыла уже, как сама расправилась с погоней? А в таких небольших крепостях и гарнизону то, всего ничего. Больше десяти человек никогда не бывает. А для них, мы нешуточная угроза.

Недоверчиво посмотрев на него, Маня, пришпорив коня, двинулась вперёд, про себя недоверчиво переваривая услышанное. Логически понимая, что Корней прав, она, тем не менее, никак не могла поверить, что она, лично она, такая белая и пушистая, может представлять для кого-то угрозу. И не просто угрозу, а волне конкретную и совсем не шуточную.

– Эй! – заорала Маша в полный голос, как только они с караваном подъехали чуть поближе, и уже не надо было особо напрягать голос, чтобы докричаться до видневшихся на верху частокола голов. – Чего закрыли? Мы что, на улице будем ночевать?

– Ждут кого-то, кто нас знает, – хмуро бросил Димон, стоявший рядом с въездными воротами и до того о чём-то жарко переругивающийся со стражей. – Говорят, что не пустят, пока не признает кто-нибудь из своих. Похоже, что ночевать нам придётся где-нибудь тут, – с мрачным видом обвёл он сырую, болотистую округу недовольным взглядом.

– Да уж, – мрачно согласился с ним подъехавший Сидор, до того державшийся в конце каравана, – найти здесь знакомца тоже, что и отыскать жизнь на Марсе.

– Невероятно, – раздался у них над самой головой знакомый насмешливый голос, кого-то им смутно напоминающий, – знакомая компания.

– Это кто это тут ещё знакомый выискался, – поворачивая голову назад и задирая её вверх, чтобы лучше разглядеть того, кто их окликнул, поинтересовался усталый и злой Сидор.

– Да я это, – раздалось со стены, – Митька. Забыли, что ли?

– Ба-а-а! – устало протянула Маня, хриплым и осипшим голосом пытаясь прокашляться и что-то сказать. – Наш старый, добрый проводник, – наконец-то справилась она с голосом. – Тебя то, каким ветром сюда занесло.

– Так, живу я здесь, – насмешливо откликнулся Митька. – А вот вы откуда появились так рано, когда вам по всем расчётам ещё бродить и бродить. Месяца два, три – не менее. Мы-то вас раньше не ждали, уже ближе к зиме, когда все обычно и возвращаются. Сейчас ещё только август, а вы уже дома. Никак, надоело?

– Надоест тут, – недовольно буркнул Димон, – когда тебя с самого начала, сперва, с корабля выкидывают, а потом гоняют по всем землям, пытаясь прибить по возможности.

Поняв, что вернулись свои, их, уже не опасаясь, впустили во внутренний двор, где они и смогли свободно разместить свой караван.

Переночевав под охраной местной стражи, и наконец-то хоть одну ночь спокойно отоспавшись, они, рано по утру, собрались, было, отправляться дальше, но были остановлены местным десятником.

– Минуточку, – придержал он за узды коня Сидора, первым попытавшегося двинуться в распахнутые перед ними ворота. – Вам следует захватить с собой проводника, – и указал на скромно держащегося в стороне Митьку. – Раз уж вы к нам зашли, то мы обязаны сопроводить вас до города. Хоть и нет у нас никого лишнего, все на реке заняты, но это устоявшееся правило, а его лучше не нарушать.

– Боитесь, что заблудимся? – насмешливо поинтересовался Димон, подъезжая к ним из конца готового к отправке каравана.

– Порядок такой, – ничуть не смутившись под насмешливыми взглядами друзей, десятник кивнул на Митьку. – Он вас проводит. Больно уж вы шустрые. Нравится, не нравится, а придётся вам его потерпеть. Установленные правила нельзя нарушать.

– Хорошо, – перебив собравшегося было возмутиться Сидора, согласился Корней. – Пусть он будет, раз порядок такой.

– Ну, мы поехали? – насмешливо спросил Сидор, дождавшись пока Митька, ловко заседлав выделенного ему конька собственным, неизвестно откуда появившимся седлом, окончательно в нём угнездится. – А вы тут бдите, – бросил он недовольно страже. – А то с этими вашими амазонками, одни неприятности. Всё норовят повязать, да в рабство продать, сволочи. Как ни едем, так вечно одна и та же история, что туда, что обратно.

– Какая такая история, – тут же насторожился десятник, сразу вцепившись в повод Сидрового коня, и уже не отпускал их до тех пор, пока они подробнейшим образом ему не поведали о своём путешествии на кораблях амазонок, и о попытках их ограбить и продать в рабство. Что весной, что нынче, осенью.

За прошедшие за тем полтора часа, в течение которых дотошный десятник выпытывал у них детали и подробности всего, произошедшего с ними у амазонок, Сидор ещё не раз пожалел о собственной несдержанности. Да и все остальные, окончательно уже выведенные из себя приставучим десятником, чуть ли не матом уже начали на него орать, напоминая ему, что им пора ехать, что солнце, мол, высоко.

Однако, только окончательно выясним все подробности, десятник выпустил их за ворота, попытавшись, тем не менее, навязать им ещё и дополнительную охрану.

– Нет, – отрезал разозлённый Сидор. – Вас и самих тут мало. Не хватало ещё и гарнизон ослаблять. Мы уж как-нибудь сами. Нам не привыкать, а вы занимайтесь своим делом. Бдите за этими предприимчивыми дамочками, как бы они ещё какой-нибудь гадости нам не сотворили.

Пожелав им ещё раз доброго пути, десятник, теперь уж не останавливая, выпустил их из ворот крепости и ещё долго стоял там, наблюдая за всё далее и далее удаляющимися путешественниками.

Следующие полтора дня, ушедшие на дорогу до города, им уже ничем особым не запомнились. Лишь только странное тёплое чувство, появившееся в их груди при виде невысоких стен этого, ставшего теперь родным города выдавало в них чувства, что он вызывал.

Теперь это был их дом. И они вернулись.