Текст книги "Приключения Вехтора (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
– Не, – возразила Маня. – Я просто думаю, что рядом ещё одно озеро, а что там может быть?
– А что? – бросил вытирать волосы Сидор. – А давай проверим. Всё одно уже мокрые. Чего ещё раз не искупаться? Пошли? – обратился он к задумавшемуся Димону.
– Пошли, – передёрнул тот плечами. – Глядишь, ещё чего-нибудь найдём.
Маня, подхватив свои вещи, и до конца не одеваясь, бросилась к видневшемуся в отдалении ещё одному озерцу, по площади немного превышающему этот и располагавшемуся у подножия каких-то холмов, полузаросших здоровущими соснами.
– Красота! Удивительная, – заметил Сидор, – кивая на сосны.
– Да, – сожалеючи вздохнул Димон, – сюда бы какого-нибудь Шишкина. Или Поленова.
– Вот где надо бы жить, – вздохнул Сидор, – а не в этом городке, где мы, сдуру, полтора месяца горбатились.
– Ну и кто нам мешает, – аж остановившись, неожиданно спросил его Димон. – Что нас там держит? Сотка, что ли эта, сраная?
– Правильно мыслишь, – разулыбался Сидор, – только пойдём, сначала поныряем, а то Маша нам скоро тут всю живность распугает, – кивнул он на барахтающуюся в воде Маню.
– А я батарею нашла, – прокричала из воды Маня, яростно отфыркиваясь. – Зенитки, штуки четыре. А снарядов то, снарядов. Горы! – восторженно орала она, стоящим на берегу приятелям.
– Ну, снаряды то, положим, уже скисли все, – глубокомысленно заметил Димон, почесав голову. Я по прошлому опыту знаю, что если снаряд долго в воде пробыл, то может и не взорваться.
– А взрывать то его зачем, – удивился Сидор. – Ты, что? Вздумал из пушки пострелять?
– Ну да! Ещё чего! Я что, больной, что ли? Ещё взорвёшься, – возмутился Димон. – Это я на тот случай, если нам надо будет мину, где устроить, а то, можно и взрывчатку вытопить. Капсюли то, проржавели поди давно, а вот тротил, в дело пойдёт.
– Нет, Димон, – возразил ему Сидор. Это ты брось. Мало ли, сколько времени они тут пролежали. Сгнили поди все. Ещё рванёт, что тогда мы без тебя тут делать будем. Пусть этим кузнецы всякие занимаются. Они с железом работать умеют, они твой тол и вытопят, а с нами, поделятся. Ведь мы же, всё-таки его нашли.
– Это чего вы тут без меня делить собрались? – возмутилась вылезшая из воды Маня. – Это мои снаряды. Не позволю торговать своими находками.
– Ты их ещё достань оттуда, – насмешливо заметил ей Сидор. – А то ещё ничего нет, а ты туда же. Моё.
– Да моё! – агрессивно откликнулась Маня. – Если бедная девушка сама о себе не побеспокоится, то никакие мужики ей ничего не обеспечат.
– Ладно, бедная, – заржал Димон, – раз снаряды твои, то сама их и доставай. Сама и тол выплавляй, сама и продавай потом. И тол, и цветмет, и батарею ту, что здесь на дне валяется, а мы уж, так и быть, раками обойдёмся. Но это уж без тебя.
– Извини, Маня, – развёл руками Сидор, – но это будет по честному. Тебе мёртвое, а нам живое.
– Ну ладно, – махнув рукой, согласился с ошарашенной Маней Димон, – так уж и быть. Дадим мы тебе раков. Двух. Одного на завтрак, другого на ужин.
– Да ладно тебе, двух, – возмутился Сидор. – Трёх! Чтоб и в обед, что-то было. Нельзя же девочку обижать. Ты прям террорист, какой то.
– Ладно, ладно, ладно, – рассмеялась Маня. – Я всё поняла. Делим на троих, по честному.
– Ну вот, – глубокомысленно заметил Димон. – Стоило только девочку прижать….
– А по шее, – угрожающе заметила Маня, покачивая в руке толстый сук, заранее подобранный ею перед этим.
– Может я, конечно, ошибаюсь, – перебил её Сидор, задумчиво разглядывая ближайший холм, – но что-то это мне напоминает.
– Мне лично это напоминает задницу, куда нас высадили амазонки, – мрачно откликнулся Димон, рассматривая из-под руки заинтересовавший Сидора холм.
– Мама дорогая, – ахнула Маня. – Да это же городище.
– А ямы у его подножья явные окопы, – заметил Димон, подымаясь на склон холма.
– А вот и блиндаж, – заметил он, подойдя поближе и рассматривая провалившуюся внутрь невысокую насыпь.
– А это что? – кивнула подошедшая Маня на полузасыпанные канавки. – Траншеи, что ли?
– А ведь это плотина, – заметил Сидор, разглядывая, что-то у подножия холма. – А озеро наше, не озеро, а пруд.
– Пруд, не пруд, какая разница, – бросил Димон, присаживаясь на полуразрушенную каменную кладку. – Ты посмотри, какой камень, – похлопал он ладонью по развалинам, на которых сидел.
– Да, – задумчиво протянул Сидор, – это строили явно задолго до появления здесь окопов.
– Тогда же, видать, и разрушили, – заметила Маня, ковырнув ногой, выкатившийся из-под осыпавшейся кладки череп.
– Ты осторожнее, – вскочил Димон с полуразрушенной стены, на которой он было устроился. – Здесь всё на ладан дышит, а ты стены ковыряешь. Пошли отсюда, а то ещё завалится, – покосился он на соседний проём городских ворот, держащийся на честном слове.
Осторожно спустившись с полуразрушенной городской стены, на которой они неосмотрительно устроились, отправились обратно в лагерь, обсуждая по дороге радужные перспективы, открывающиеся перед ними, как владельцами столь больших запасов цветного металла от снарядов, да ещё и возможного запаса тола, который, правда, ещё предстояло выплавить.
– Жалко уже вечер, – заметил Димон, а то бы полазили по развалинам. Может, чего и нашли.
– Завтра полазаем, – согласился с ним Сидор. – Может, действительно, что-то и найдём.
Рвы с костями.*
На следующее утро, вскочив от нетерпения, ни свет, ни заря, вся компания, перекусив поднадоевшими уже раками, быстро помчалась в найденное городище.
Ожидания их на находки полностью оправдались. Правда, в город они не полезли, справедливо опасаясь обрушения еле держащихся вертикально стен домов и сооружений. Да и городок был так себе, площадью не больше пары гектаров, что там можно было найти. А вот склоны холма, по всему периметру городища, были просто усыпаны остатками траншей и развалинами блиндажей, полу заросшими мелким колючим кустарником. Везде валялись останки разбитого оружия и воинской амуниции, как советского, так и немецкого, явно периода той прошедшей войны. Однако, никаких следов погибшего воинства нигде не было видно. Ни скелетов, ни черепов, ничего, подобного тому, что вытащила из крепостной стены Маня, нигде не было видно.
– И-эх, – расстроенно проговорил Димон. – Покопаться бы! Такого нарыть можно. Куда там Мясной Бор.
– Да, уж, – осуждающе пробормотал Сидор, осматривая полуоплывшие холмики, явные могилки, уже за давностью лет, практически в рельефе не читаемые. – Ты у нас давний гробокопатель.
– Зачем же покойников беспокоить? – удивился Димон. – Здесь и окопов полно, да и блиндажей всяких, некопаных, несчитано будет.
– Эй, – негромким голосом, неожиданно позвала их Маня. – Кажется, я нашла тех, кто здесь воевал.
Подойдя к Мане, застывшей на краю ближайшего оврага, начинавшегося практически сразу от крепостной стены, потрясенные друзья с ужасом могли рассмотреть огромные валы костей, засыпавших, чуть ли не доверху весь широченный овраг.
– Такое впечатление, что его кто-то жевал, – задумчиво проговорил Димон, вертя в руках огромную берцовую кость.
– Похоже, ты прав, – согласился Сидор, вертя в руках другую кость, с явными следами зубов. – Однако здесь и зверьё, – опасливо заметил он, разглядывая длинные и глубокие ямки на кости.
– Кто же их всех сюда свалил, – полюбопытствовала Маня, равнодушно отбросив валявшийся под ногами череп.
– Да уж, – задумчиво протянул Сидор. – Как то это не по христиански. Не похоже это, ни на наших, ни на немцев.
– А это что такое, – удивился Димон. Наступив на какую-то ржавую коробку. – Ба, – воскликнул он, – да это же патроны. Наши, – заметил он, повертев в руках патрон, – а это диск для ППШ. Сам проржавел, а патроны, как новенькие, – заметил он, набивая ими карманы.
– Ты думаешь, они будут стрелять? – скептически спросил Сидор, набивающего карманы Димона.
– Может да, может, нет, – откликнулся тот, – проверить надо. Обычно каждый второй точно выстрелить может.
– Пошли ка отсюда, – одёрнула их Маня. – Что-то мне нехорошо от этого вида.
Спустившись вниз на равнину и отойдя подальше от места чудовищного побоища, только тогда они смогли что-то связно обсудить, но так и не пришли к единому мнению. Откуда здесь могло появиться такое множество человеческих костей, было совершенно непонятно.
Решив попристальнее присмотреться к местности, с удивлением обнаружили, что этот край оказался ранее густо заселённым. Им постоянно встречались останки фундаментов домов, заплывшие рвы небольших крепостей и остатки полуразрушенных стен, практически срытых до основания. Постоянно встречались следы расчищенных полей, прудов и спрямлённых русел ручьёв и проток между озёр. Но сейчас в этих местах не было никого. Абсолютно.
– Что-то это всё мне не нравится, – мрачно заметил Сидор, вертя в руках очередной найденный ствол от советского ППШ, рассыпающийся у него в руках от ржавчины.
– Пошли ка в лагерь, – заметила устало Маня. – Ничего то мы здесь нового не найдём. Только вымотались как собаки.
И усталая компания отправилась обратно в лагерь, уже не обращая внимания на постоянно встречающиеся по пути материальные останки бывшей здесь когда-то богатой цивилизации.
Утром встали все какие-то помятые и не выспавшиеся.
– Что-то мне дрянь всякая снилась, – мрачно поделилась своей бедой Маня, потирая покрасневшие от недосыпу глаза и душераздирающе зевая.
– Как глаза закрою, так призрак какой-то является. Слезь, говорит, с моей могилы. Только снова глаза закрываю, он заново. Слезь, говорит с моей могилы. И так всю ночь. Бред какой-то.
– А на кого он похож? – настороженно спросил Сидор.
– Да, по виду, вылитый Ганс. В каске, в сапогах своих фирменных, да с винтовкой в руке. Стоит, гад, в классической такой позе, с засученными рукавами, в немецкой форме, да ещё с горящей сигаретой. Даже запах дыма почувствовала, – пожаловалась Маня.
– И чего ему надо было, – мрачно поинтересовался Сидор.
– Да, просил похоронить его и отпеть, – ответила Маня. – Я его, так растерянно, спрашиваю: 'А где же мы тебе тут попа твоего найдём?'. А он, гад, отвечает, что можно и православного, такие у вас должны быть, чай недавно из обжитых мест, а ему всё равно какого попа, лишь бы отпели, покою дали. Вот и приведите, а то, мол, житья не дам вам на этом месте.
– А, – облегчённо вздохнул Сидор. – А у меня наш был. В обмотках, – почему-то уточнил он.
– А у меня, вообще, француз, какой-то, – заметил мрачный и то же не выспавшийся Димон. – И по русски, гад, лопочет: 'Ты спишь на моей могиле. Ты спишь на моей могиле'.
– Как такое возможно? – обратился он к Сидору.
– Кабы я знал.
– А чего тут знать, – заметила Маня. – Если призрак по ночам пристаёт, то значит, ты действительно спишь на его могиле.
– Тогда придётся место менять, – сожалеючи заметил Сидор, окидывая взглядом благоустроенный за пару дней лагерь. – Призрак привязан к месту своего упокоения, и никуда от него не уйдёт, так что особо бояться нечего. Уйдём и забудем. Где мы ему тут попа найдём.
Позавтракав напоследок на этом месте, быстро собрали вещи и перенесли лагерь подальше и от места боёв и от старых поселений. Для нового лагеря выбрали место ещё более укромное и красивое, на берегу неширокой протоки, соединяющий два маленьких, очаровательных озерка. На этом месте настоял Димон, заявивший, что здесь хорошо должен брать хариус, любящий подобные места.
– Я уже от твоих раков, – заявил он Мане, – сам скоро панцирем покроюсь. У меня эти раки, – схватил он себя за шею, – уже поперёк горла стоят. Рыбки хочу. Деликатесной, – обвиняюще уставился он на скуксившуюся Маню.
– Ладно, – тяжело вздохнула Маня, – будет тебе деликатес. Прям как на море.
– Это как это, – оживился Димон. – У нас что здесь, осьминоги водятся.
– Иди уж, – отмахнулась от него Маня, – на свою рыбалку, – уточнила она. – И чтоб без хариуса мне, не возвращался, – прокричала она в спину побежавшего к ручью Димона. – А я уж тут займусь, – проворчала она себе под нос.
Жемчуг.*
Вспомнив свои былые кулинарные изыски, Маня решила побаловать народ новым блюдом, запомнившимся ей после поездки в Испанию.
Набрав в ручье ракушек, внешне похожих на мидий, предварительно прогнав с этого места, недовольно заворчавшего Димона, она решила устроить ребятам блюдо под названием 'поэлья'. Из морепродуктов, или как она уточнила Сидору, скептически за ней наблюдавшему, точнее, как она заметила, из реко – или озёро– продуктов.
Взяла ещё оставшихся раков, отмахнувшись от возмущённо заворчавшего Димона, к тому времени уже вернувшегося с богатым уловом, отварила рыбки всякой и разной, начистила мидий и заправила всё рисом из их стратегического запаса. Причём, мидий наловчилась чистить одной ложкой. Одним движением руки, раз, и готово, мидия в блюде.
– Маня, – мечтательно закатив глаза и принюхиваясь к разлившимся по округе очаровательным ароматам, проговорил Димон, – Ну почему я на тебе не женился?
– Раньше думать надо было, – ехидно заметила Маня. – А теперь нечего подлизываться.
– Или вот ты, Сидор, – продолжал развивать Димон животрепещущую тему. – Почему ты на Мане не женился? Я бы в гости к вам ходил, столоваться.
– Нет уж, – возмутился Сидор, представив на миг этого прожору за столом. – Да тебя ни один бюджет не выдержит.
– Вы за своими мечтами, сейчас без обеда останетесь, – насмешливо заметила Маня, покачивая половником. – Лучше бы сбегали, воды на чай принесли, я тут травки всякой разной набрала, а то уж брусничный лист надоел совсем.
– Да, Маня, – нечленораздельно пробормотал набитым ртом Димон, – повезёт тому мужику, за кого ты замуж выйдешь.
– Это же надо, – обратился он к Сидору. – На пустом месте, такое блюдо смайстрячить. А, чёрт, – заорал он, заскрипев зубами. – Маня! Я из-за тебя зуб сломал, – выплюнул он что-то белое на ладонь.
– Что-то у тебя больно зубы белые, – недоверчиво заметил Сидор, посмотрев на жёлтые от табака зубы Димона. – Да и круглый он какой-то, – добавил он, рассматривая обломки чего-то белого.
– Бли-и-ин, – замычал он, захрустев чем-то на зубах. – Маня, ты нас совсем без зубов решила оставить? Учти, здесь стоматологов нет. Сломаем, что делать будем? – промычал он, выплёвывая на траву что-то белое.
– Ого! – воскликнул Димон. – И у тебя то же самое.
– Маня, ты что, бусы в кашу уронила, или камней, в поэлью твою грёбанную, насыпала? – завопили оба в один голос.
Вот тут Маня разобиделась всерьёз, не ценят, мол, и обижают. Я к ним со всей душой. Со словами и без слов. А они…
– Ты погоди Маня причитать, – оборвал её Сидор, выковыривая из 'поэльи' очередной кругляш. – Ты нам правду скажи, бусы в кашу бросала?
– Какие бусы, – возмутилась Маня. – Где ты у меня бусы видел?
– А это тогда что? – Димон обвиняюще ткнул ей под нос ладонь с горстью круглых камешков, выковырянных им из каши.
– Мамочка моя, – ахнула Маня. – Да это же жемчуг.
– От именно! – возмущённо заметил Сидор. – Жемчуг! Ты свои бусы сыпешь, куда не попадя, а мы потом зубы ломаем. Ты глянь, сколько его здесь, – обвиняюще ткнул он пальцем в большую горсть жемчуга, разбросанного им по траве.
– Сидор, скотина, – чуть не заплакала от расстройства Маня. – Да, нету у меня никаких бус.
– А жемчуг, откуда, – заорал на неё Димон.
– А я почём знаю, – заорала в ответ разозлённая Маня.
– Ха, – закричал от берега ручья Сидор, – идите ка сюда! Что я вам покажу!
Заинтригованная компания столпилась возле Сидора, ковырявшегося в это время в скорлупках, оставшихся после Маниного приготовления 'поэльи'.
– Бог ты мой, – зачарованно прошептала Маня, – да это же жемчужницы. Самые настоящие.
– Во, во, – насмешливо заметил Димон, выковыривая из раковины жемчужину, – а ты их в суп.
– В поэлью, Дима, в поэлью, – уточнил Сидор. Суп, это что, мелочь, а вот поэлья, – мечтательно закатил он глаза. – С жемчугом, – ехидно добавил он. – Помирать буду, а не забуду. Такого дорогого блюда, я в жизни не едал.
– А ведь до революции, – задумчиво проговорил Димон, катая на ладони жемчужину, – в России были целые реки, из которых добывался особый, речной жемчуг. Существовали даже такие промыслы по добыче этого жемчуга. Может быть и здесь так?
– А ну ка, проверим, – стал закатывать он свои брючины.
Следующие полчаса они таскали из воды раковины, а наловчившаяся уже Маня вскрывала их. И в каждой второй, если не в каждой первой, какая-нибудь жемчужинка да была. Где больше, где меньше, но все одинаково круглые, ровные, высшего качества. Маня только ахала, аккуратно складывая их в горстку. Бросили этим заниматься только тогда, когда стало совсем уже ничего под водой не видно. Решили вернуться к жемчужному промыслу завтра с утра. А пока пошли к костру разбирать богатую добычу,
ибо опять, как-то незаметно, вечер наступил. Надо было на ночь устраиваться, да и поесть чего-нибудь не мешало бы, а то за этой жемчужной лихорадкой, совсем без еды целый день провели.
Назавтра, поднявшись ни свет, ни заря, весь божий день потрошили раковины. Напали на место, где они гирляндами висели, прямо друг на друге. На дно не встанешь, ковёр целый. Красотища. Маня только ахала. Она то, как оказалось, всё с краю таскала, по чуть, чуть, и думала, что это всё что тут есть. А их тут! Мо-оре!
Хоть и изредка, но попадались и раковины заметно большего размера, чем обычно. На пробу вскрыли пару таких раковин. Вскрыли и ахнули. Там была ЖЕМЧУЖИНА. И не простая, а идеальная! В другой подобной раковине – ещё одна, такая же. Стали ещё вскрывать, там ещё такие же. И ещё, и ещё, и ещё. Набрав, чуть ли не два полных сапога Сидора подобных жемчужин, решили пока остановиться. Надо было разобрать то, что уже наковыряли.
Стали сортировать. Димон, не выдержав нудной работы, опять куда-то отправился, заявив, что пойдёт, рыбки половит, что бы завтра днём не отвлекаться.
– А всё-таки удивительно, – заметил Сидор, любовно рассматривая особенно крупную жемчужину, – почему же здесь никто не живёт. Место то благодатное. Есть всё. Рыба, птица, гигантские раки, жемчуг наконец-то. Ну почему здесь никто не живёт?
– А я знаю почему, – мрачным голосом проговорил Димон, безумной тенью выныривая из темноты. – Завтра, по свету, я вам кое что покажу. Уверяю, вам это не понравится.
– А что? – сварливо заметила Маня. – Сейчас нельзя.
– Сейчас вы все равно ничего не увидите. А до утра ничего не случится. До этого не случалось и сейчас ничего не будет.
Утром, едва только первые проблески света появились среди деревьев, он уже вёл заинтригованных друзей, куда-то в обход дальнего озерка.
– Тут лучше всего пройти будет, – пояснил он Сидору, поинтересовавшемуся, не лучше ли было по левому, более высокому берегу, обойти озеро.
– А вот теперь смотрите, – бросил он, раздвигая кусты на краю какого-то очередного оврага.
Там были кости. Человеческие. Много. Гораздо больше того, что они видели в первом овраге. И это были свежие кости. Не пролежавшие и месяца под солнцем. Чисто обглоданные со следами тех же зубов, что и в прошлый раз.
– Может я, и ошибаюсь, – мрачно проговорил Димон вмиг помрачневшим друзьям. – Но, по моему, это ящеры.
– А здесь у них что? – поинтересовался у него Сидор. – Кормовая база?
– Похоже на то, – ответил Димон, – подымая чисто обглоданную кость. – Свежая, – мрачно заключил он.
– Да тут же уже, сколько лет, никто не живёт, – неверяще уставилась на него Маня.
– Вот и я думаю, – задумался Димон, – откуда здесь они.
– Ты здесь всё осмотрел? – уточнил у него Сидор.
– Откуда. Только на этот овраг наткнулся и сразу обратно.
– А мы костёр не погасили, – задумчиво проговорила Маня. – И там все наши вещи.
– Это ты не погасила, – невозмутимо заметил Димон, – а я его пока ты в кустах возилась, затоптал. Даже водой залил, чтоб дыма не было.
– Давай ка всё тут в округе осмотрим, – предложил Сидор, – а потом решим, что делать будем. А то есть у меня подозрение, что я догадываюсь, кто те кости у города, в овраг свалил.
– Да, – задумчиво протянул Димон, – кажется, я тоже догадываюсь. Больно уж почерк похожий. Значит, – заметил он, – пока наши с немцами воевали, ящеры победителей и съели.
– Похоже на то, – каким-то сиплым и тусклым голосом согласился с ним Сидор.
– Пошли ка, обыщем окрестности, – оборвал его Димон, – больно уж мрачные у меня догадки.
Обыскав все ближайшие перелески, нашли ещё девять подобных ям. Всё! Больше искать было бесполезно, так как и без дополнительных поисков стало окончательно ясно, кто здесь хозяйничал. Это было постоянное место базирования ящеров, где они регулярно поедали народ, добытый в набегах. Все с ужасом смотрели друг на друга, неожиданно поняв, насколько они вели себя беспечно.
Быстро и осторожно вернувшись в лагерь, тут же принялись за уничтожение всех следов своего пребывания. Скрыли старое кострище под новым дёрном. Замаскировали так, чтобы, не то, что ящер, ни одна собака бы не нашла. Лагерь свернули и перенесли на другое место, более укромное, под раскидистой елью, скрывающей своими ветвями всякого, кто под них скроется. Вырыли яму, землю на скатёрку, верхний слой дёрна в сторону, чтобы потом, после приготовления пищи, прикрыть кострище. Приготовили ужин, разлили по мискам. Тут же приготовили чай. Затушили моментом костёр, скрыли его и ушли далеко в сторону, подальше от места кострища, чтобы даже если заметят по дыму, на старом месте, месте костра, никого уже не было. Поели и переночевали уже без костра, на новом месте.
На следующий день опять пошли на добычу жемчуга. Уж больно прибыльное дело, да и никак не могли оторваться, больно уж их это захватило. Но теперь брали только самые большие раковины, где встречаются самые большие жемчужины. Набрали ещё чуть ли не на два рюкзака. Остановились, ибо уже класть некуда, все запасные рюкзаки кончились, а в голых руках много не унесёшь. Да и тяжесть это оказалась, просто неподъёмная, таская этот жемчуг на своём горбу, далеко не уйдёшь. Нести, кстати, уже тоже не в чем.
Снова сходили на рачье озеро и наловили раков, уже на следующий день, в дорогу. Решили завтра отправляться дальше, поскольку собирать жемчуг уже было некуда, да и идти надо. Приготовили раков, чтобы с утра не возиться, заодно и завтрак соорудили. Опять готовили в одном месте, а ели в другом. Скрыли все следы своего кострища. Ночевали опять в другом месте, чтобы даже запаха костра не было.
Собранный жемчуг разделили на две неравные части. Меньшую, отборную, взяли с собой, на всякие нужды, да и прицениться у специалистов, сколько же это может стоить.
Большую, практически три полных рюкзака, припрятали в приметных местах, чтобы потом, при случае, на обратном пути, или специально сюда собравшись, забрать. Место должно было быть где-то на солнце, чтобы не испортился жемчуг, или вершине дерева, бывшее воронье или орлиное гнездо, или же верхняя площадка полуразрушенной башни, что они видели в крепости, или ещё где. Выбрали вершину дерева. Снизу не видно, да и крона густая. Ветви выбрали покрупнее, чтобы выдержали наверняка.
Потом подобрали второе дерево, могучий дуб, ничем, тем не менее, внешне не выделяющийся, но который легко найти. Третью часть клада решили укрыть на вершине виденной неподалёку разрушенной башни. Ни один человек, в здравом уме не полез бы в эти руины, грозящие вот, вот развалиться, однако на поверку вполне устойчивые и готовые простоять ещё хоть сто лет.
Вернуться за жемчугом решили, кровь из носа, до осени, иначе пропадёт зимой, на морозе.
Покидая озёра, решили что, всё-таки надо сюда ещё раз вернуться. Уж больно место хорошее, прибыльное, да и раки, если, правда, с ценой, очень хороший источник дохода. Да и место для крепости практически готово. Ставь тын и всё. Если что, то можно и переждать чей-нибудь набег.
Корзина для переноса раков.
С собой, взяли десяток варенных и пару десятков живых раков, положив их в рюкзаки и переложив крапивой. Решили посмотреть, насколько их хватит, на какое расстояние их можно пешком перенести и как долго они смогут выжить. Ещё не было такой жары как летом, а вечерами вообще прохладно. Для переноски раков сплели короб из ивовых веток, для чего всё-таки заставили Димона сплести три небольшие корзины с крышками, как раз, чтобы можно было удобно их устроить в рюкзаке. Переложив раков крапивой, тщательно закрепили крышки, чтобы, не дай бог, не вылезли по дороге. Больно уж они были кусючие. Корзины были удобны ещё и тем, что позволяли на привалах, при наличии любого ручья, держать их в воде, продлевая ракам жизнь.
Следующий день ничем особым не ознаменовался, если не считать того, что ни свет, ни заря, они сорвались с места, стараясь поскорее покинуть опасные места. Когда, уже в полдень, вдали от озёр, едва разминулись с дозором ящеров на птицах, ещё раз убедились в том, насколько они были беспечны. Только повышенные меры предосторожности, позволили им заранее их заметить, настолько они передвигались неслышно и, в высокой траве, практически невидимо. Только какие-то страусы, используемые ими в качестве ездовых животных, позволяли их замечать издалека.
Какие-то они были мелкие и незначительные, как показалось им. Тем не менее, решили не связываться. Не для войны они в поход отправились, а на поиски профессора. Потом только сообразили, что первая группа ящеров на ездовых птицах, были нечто вроде передового дозора, охраняющего небольшую толпу пленных, человек в десять, бредущую в окружении многочисленной группы больших ящеров, особей не менее двадцати. Это уже были не та мелкота, что передвигалась на страусах. Только ростом они были не менее двух метров, не считая ширины плеч и общей массивности тела.
Стало понятно, что у озёр скоро образуется новая яма с костями людей. Связываться с такими, было смерти подобно. Не те у них силы. Нет ни умения, ни мастерства, да и всех не освободишь. Вроде всё правильно, но остаётся на душе мерзкое чувство, гадливости. И понимаешь, что сделать ничего не можешь, и тоска от того берёт, что ничего не сделал.
Однако тем же вечером у них состоялся примечательный разговор.
– Мы, – рассуждал Сидор, сидя перед костром и переворачивая палочки, со скворчащим на огне, мясом, – не имеем никакого морального права осуждать ящеров за людоедство. Мы, по сути, такие же людоеды, как и они. Ну и что с того, что мы не едим людей реально. Зато мы едим тех же свиней и коров, или вот эту, как её, косуля что ли. И что? У коров нет сознания. Есть. Что? Хочешь сказать, что это тупая, бессловесная скотинка? – обратился он к Димону. – Как бы не так! Есть у них и сознание. Есть, кстати, и речь. Только вот мы, по собственной лени и тупости, не утруждаем себя их пониманием. Легко и удобно считать, что это неодушевлённое существо, а значит и потребить его можно. В виде шашлыка, например, – закруглил Сидор свою речь, помахивая перед лицами компании, нанизанными за прут, ломтиками духовитого мяса. – М-бессловесная-м– протянул он, мечтательно закатив глаза, – манифик.
– Чего? – уставился на него Димон. – Мало того, что кормит нас всякими бреднями, – пожаловался он Мане, – так ещё и жрать не даёт. А ну, подай мне мою порцию, – грозно потребовал он, наблюдая за урчащим от удовольствия Сидором, вгрызающимся в пахучее мясо.
– И мне! – потребовала Маня. – Хватит жрать, то! Совсем совесть потерял. Давай сюда, – требовательно протянула Маня руку за готовым шашлыком. – Ну, живо! Я имею полное право на первую порцию. У меня повышенное слюноотделение, так мне стоматолог сказал. Я, вообще, скоро совсем слюнками захлебнусь. А он рассуждает тут. Тоже мне, нашёлся людовед. Как на охоту идти, так противник убийства бедных животных, а как жрать готовить, так первый.
– А то! – лениво протянул Сидор, благодушно посматривая на нетерпеливо ерзающую, на земле Маню, и одновременно протягивая ей палочку готового шашлыка. – Готовка, она тож требует своего таланта. Ну как? Пойдёт? – насмешливо спросил он, протягивая другую палочку Димону.
Ничего не услышав в ответ, он продолжил свою речь, флегматично наблюдая за изголодавшейся компанией, жадно поедающий истекающим соком шашлык.
– Ну так вот, – заметил он, удобно устроившись на охапке сучьев, притащенной для костра. – Продолжаем разговор.
– Теперь, что касательно двуличия. Ведь, согласись, обратился он уже непосредственно к Димону. – Признавать за думающим существом наличие сознания и одновременно поедать его, не признавая за ним права на жизнь, это и есть настоящее двуличие. Так же это можно считать и за людоедство. Людоед, это не обязательно тот, кто поедает людей. Если ты принимаешь определение, что человек, это разумное существо с речью и сознанием, а практически любое дышащее существо имеет разум, речь и сознание. А это значит, – заключил он, – и является, фигурально выражаясь, человеком. Значит, поедая ту же рыбу или косулю, – ткнул Сидор пальцем в останки туши убитой косули, – мы тоже, как и ящеры, являемся людоедами. Поэтому, отказывая им в праве на существование, только потому, что они поедают людей, и, объявляя за это их людоедами, вот это и является двуличием.
– Во загнул, – насмешливо прокомментировал речь Сидора, Димон. – Тебе бы в цирке, с публичными лекциями выступать. – Сборы бы собирал, озолотиться можно.
– Ничего то ты не понимаешь, – печально вздохнул Сидор. – Если ты признаёшь, что какое то существо обладает сознанием, то есть его нельзя, как бы тебе не хотелось. Нельзя и всё. А если же ты его всё-таки ешь, то значит, что ты двуличное существо.
– Ничего не поделаешь, – заметила Маня. – Пока мы этому не найдём замены, – помахала она палочкой с остатками мяса, – деваться нам некуда. Или мы, двулично, сыты, или нет. У тебя есть альтернатива? Есть, – тяжко вздохнула Маня, доставая из рюкзака полупустой мешочек с пшеном и подбрасывая его на ладони. – Только, вот, перевезти её столько, сколько надо, чтобы не помереть с голоду, на своём горбу, не особо то получится. Ну, короче. Что ты хочешь сказать, велеречивый ты наш? Только вкратце, а то спать уже охота. Да, и завтра бы встать пораньше.
– Вкратце всё просто, как резинка от трусов, – ответил Сидор. – Если они нас не трогают, то нам всё равно, есть они или нет. Даже хорошо, что они есть. Чем больше разнообразие форм жизни, тем богаче сама жизнь. А упрощение – это путь к деградации. А нам, ведь, не нужна деградация? – обвинительно обратился он к Димону.
– Не, не нужна, – подтвердил Димон, доевший уже вторую порцию, лениво потягиваясь и отвалившись от костра. – Нам спать нужна.
– Ну спать, так спать, – вздохнув, согласился Сидор, подымаясь, собирая вещи и устраиваясь на ночь.
Следующий день пути, практически ничем не отличался от предыдущего, а дальше, вообще, потянулась череда однообразных дней, слившихся в один бессвязный ком. И лишь, где-то на, то ли пятый, то ли шестой день пути, уже под вечер, вдали, на горизонте показались стены неизвестного города. На удивление, город не был отмечен на карте, полученный ими от Совета, что ничуть не умаляло вероятность его реального существования, поскольку, как оказалось, карте нельзя было верить совершенно. Решив, на ночь глядя, не соваться в незнакомый город, нашли место поукромнее и заночевали там.
