Текст книги "До новых снов с тобой...(СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Я запускала фейерверки… И повредила роговицу. А потом я стала видеть мир и тебя… А потом я влюбилась и так страстно желала любить тебя… – девушка положила руку на его грудную клетку. Тепло, исходящее от любимого мужчины, согревало не только тело, но и душу. А тревога, пусть и ненадолго, но прекратилась. – Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, иначе я буду плохо спать.

– Я обещаю: я не уйду.

Она закрыла глаза и расслабилась. Тепло и успокоительное создали иллюзию умиротворения.

Утром было немного легче. Проснувшись, Елена увидела, что ее крепко обнимают. Девушка коснулась его руки, и Деймон обнял ее еще крепче. Даже во сне он показывал, что она его. Елена улыбнулась и, придвинувшись, оставила поцелуй на щеке. Потом Гилберт аккуратно убрала его руку и села на край кровати. Жутко болела голова, жутко болели глаза. Елена посмотрела на пластырь, но решила его пока не снимать. Накинув рубашку на плечи, шатенка спустилась вниз. Елена решила выпить чай. Зеленый чай должен был успокоить. Девушка поставила чайник, достала две кружки и заварку.

– Как самочувствие?

Он уже одетый стоял в дверях, скрестив руки на груди. Елена опустила взгляд и насыпала заварку в чайничек.

Да, это был глупый вопрос. Сейчас Елена контролирует себя. Но это не значит, что она вдруг выздоровела и стала нормальной. Просто пока что девушка себя держит в руках. Сальваторе сел за стол. Ему хотелось выпить, но тогда и Елена захочет, а это может послужить поводом для скандала, ведь в таком состоянии неудовлетворенные малейшие потребности вызывают шквал эмоций.

– Отвези меня в больницу. Я хочу навестить Ника.

Ник! А когда-то ей было противно от одного его имени. Теперь же она беспокоится, заботится… Странно, что тот, кто был врагом внезапно становится самым близким, а тот кто был близким… Наверное, это ирония, сарказм жизни. Жестокий сарказм.

Елена закипятила чайник и потом разлила напиток по кружкам. Сахар не нужен. Горьковатый привкус чая сейчас поможет лучше любого виски. Девушка поставила кружки на стол и, сев, посмотрела на Деймона.

– Спасибо… за заботу. Я всегда винила тебя, винила Клауса, Тайлера… Я никогда не умела благодарить… Это ужасно. Поэтому спасибо за заботу, который ты проявлял с самого начала…

Он ничего не ответил, хотя ему бы тоже стоило поблагодарить ее за то, что она оживила его мертвое сердце. Ему бы тоже стоило поблагодарить ее за то, что она спасла его от апатии и бессонницы. Нельзя откладывать слова добра на потом.

И Клауса тоже надо было поблагодарить, поэтому Елена была тверда и уверенна, когда садилась в машину и ехала в больницу. Ей стоит поблагодарить его за то, что он научил ее жить, дышать, показал весь свет и стал хорошей опорой. За то, что был терпелив, верен и чуток. А ему стоит поблагодарить ее за то, что она простила за те избиения.

– Ты уверена? – спросил Деймон, припарковываясь у больницы.

– Да. Просто подожди меня, ладно?

Девушка вышла из машины и уверенно пошла в больницу. Клаус пришел в себя, и Елене разрешили посетить мужа ненадолго. У палаты уже был Коул. Он злобно взглянул на нелюбимую родственницу, но не сказал ни слова. Гилберт открыла дверь и вошла внутрь.

Клаус выглядел ужасно, но все же он выжил, а это важно. Это было бесчеловечно: нагружать Клауса правдой после случившегося. Но гораздо бесчеловечнее было бы лгать и говорить слово «люблю», когда в действительности оно обращено к другому.

Пищали приборы. Елена оглядела мужа, сев рядом. Она положила руку на его руку. Елена была готова снова разрыдаться, ибо чувствовала его душевную боль уже сейчас. А ей так не хотелось полосовать его сердце.

– Я хочу сказать кое-что… – Елена опустила взгляд. – Пожалуйста, прости меня. Прости за то, что я люблю… его… Прости, что ухожу в тот момент, когда, – голос сорвался. Слезы потекли по щекам, – когда нужна тебе. Прости, что не сдержала слово. Пожалуйста, знай, что я не лгала тебе, когда говорила, что любила тебя. Я любила, – Елена обратила смелый взор на побитого Клауса. – Я любила тебя, но не могу. Я уже схожу с ума.

Она закрыла лицо ладонью, а по щекам продолжали скатываться слезы.

Нужно отпустить. Боже, как же это больно, но все случается впервые. Сейчас они оба стоят на перепутье, сейчас им пора попрощаться, разойтись. Подобрать слова было так трудно, признаться – еще сложнее… Но ему надо отпустить ее. Иначе она сгинет. С ним ей небезопасно, а ее отец глотку порвет за свою дочь. Ему надо отпустить ее, и в этот раз навсегда.

Клаус убрал руку и, поднеся ее к лицу девушки, убрал руку Елены, коснулся лица, губ, ощущая на пальцах влагу от слез. Он попытался улыбнуться, но ничего не вышло. Девушка схватила руку мужчину и, прижав к губам, замерла. Она преклонялась, она благодарила и просила прощения. Этот жест был сильнее слов, нужнее объяснений. Девушка открывает глаза и смотрит на того человек, с кем ее так странно свела с ума… И самое важное в этой жизни – расстаться, не держа зла и не тая обиды. Самое важное: сказать нужные слова, извиниться и поблагодарить. А еще – признаться. Признаться, сказать правду, почему дальше быть невозможно.

– Я всю жизнь буду любить тебя и буду ждать…

– И я буду любить.

Елена отпустила его руку и, сорвавшись с места, бросилась к выходу.

На улице ее уже ждал Деймон. Гилберт попала в его крепкие объятия. Та подвеска с камнем или присутствие нужного человека, но какой-то из этих двух факторов, заставил перетерпеть, сжаться в кулак и не поддаться шквалу эмоций.

– Я хочу домой, – прошептала шатенка, отстраняясь. – Я хочу домой. Отвези меня на ферму.

Она села в машину.

Весь день Елена смотрела фильмы, стараясь отвлечься. Но комедии смеха не вызывали, ужасы не пугали, а триллеры не создавали напряженной атмосферы. Есть не хотелось, хоть Деймон просил съесть хотя бы бутерброд. Слишком тяжело забыть такое, слишком тяжело вернуться в обычную жизнь.

Луна взяла бразды правления. Возле озера было спокойно, хоть комары доставляли жуткий дискомфорт. А кукурузное поле нравилось больше. Постояв еще некоторое время, Елена отправилась домой. Затем – холодный душ, глоток виски. Кажется, состояние стабилизируется. Теперь пора забыться. Хотя бы на один вечер.

Елена вошла в зал. Деймон листал каналы, чтобы найти что-то подходящее для просмотра. Девушка медленно спустилась и, сев рядом, взяла пульт из его рук. Гилберт выключила телевизор и поймала на себе недовольный взор голубых глаз. Она подсела ближе и, положив руки на лицо мужчины, резко приблизилась. Тот рефлекторно схватил за талию и отстранил.

– Я не стану жалеть, – она подсела ближе. – Я хочу этого… – девушка расстегнула несколько пуговиц. – Я выполнила твою волю: я вышла замуж и пробыла в браке шесть лет… Потом я снова исполнила твою волю и сделала выбор. А сейчас, – прошептала она, снимая рубашку с его плеч, – сейчас я так хочу почувствовать что-то кроме тоски, боли и вины. Пожалуйста, – она сняла рубашку и откинула ее, – пожалуйста, подари мне немножечко того, чего мне не хватало на протяжении этих шести лет.

– Ощущений? – спросил он шепотом.

– Твоей любви.

Девушка коснулась его губ и тут же отстранилась.

– Я устала бегать… Да и ты тоже. Будь, что будет.

Елена поцеловала его. Несколько секунд, и мужчина углубляет поцелуй, обнимая девушку за талию. Она прижимается к нему, желая подарить всю себя, желая показать, что ничего не остыло. Было низко заниматься любовью, пока Клаус сходит с ума от боли. Было низко бросать его в такой важный момент. Но люди часто ведут себя безнравственно. А Елене надоело лгать себе. Она желала хоть раз исполнить свое желание.

Деймон поднимается и, беря Елену на руки, идет к лестнице. Он тоже устал. Устал бегать от любви и от своих чувств. Оказывается, что любовь может очень жестоко отомстить, если попытаться от нее отречься.

Он опускает девушку на пол и тут же прижимает к себе. Елена заново изучает руками его тело. Она обнимает, запоминая каждый миллиметр его кожи. Мужчина спускает атласный халатик с плеч и поцелуями переходит на шею, на ключицы, плечи. Девушка лишь откидывает голову, предоставляя больший доступ. Она чувствует, как становится легче дышать, как сердце перестает болеть, как оно ликует.

Сальваторе отрывается и, хватаясь за пояс, развязывает его. Халат отлетает в сторону. Девушка боится. Боится, что проснется, что очнется от какой-то чудесной эйфории. Пусть это длится как можно дольше!.. Пожалуйста…

Мысли исчезают, когда он снова целует ее губы. Эти поцелуи вызывают тепло, растекающееся по всему телу. Девушка хватает мужчину за плечи и делает шаги назад. Больше они не станут останавливаться, больше не станут говорить: «Это неправильно! Так нельзя». Им надоело. Они желают быть вместе. Они столько пережили! Так почему после всего этого нельзя побыть ночью, насладившись теплом тел друг друга?

Рухнули на простыни. Лифчик отлетает в сторону. Касания его губ к коже вызывают дрожь по телу. Елена сжимает простынь руками, хватает ртом воздух и закрывает глаза в удовольствии. Он закидывает ее руки себе на плечи, потом прижимает их к кровати, потом снова просит обнять его.

Она что-то шепчет, но он не может разобрать ее слов. Ее белье было разорвано, а потом отброшено и забыто. Девушка резко отстраняет мужчину и, отталкивая его, заставляет лечь на лопатки. Она прижимается к нему, целуя его губы с упоительной нежностью. Касание ее сосков к его грудной клетке создает тонкую гамму чувств, заставляя забыть о мире, существующем за пределами этой комнаты. Мужчина хватает свою женщину за талию и крепко сжимает, доказывая, что она принадлежит лишь ему. Елена отстраняется и избавляет Деймона от нижнего белья. Она возвращается и медленно насаживается на член мужчины. Сальваторе откидывает голову и закрывает глаза. Он крепко держит девушку за талию. Та замирает, потом приближается, дарит страстный поцелуй и, опираясь на руки, совершает первые движения.

Вот и все. Снова согрешили, снова пали, но на этот раз они и не собирались останавливаться. Им хочется насладиться друг другом.

Сердцебиение участилось. Дыхание стало рваным. Зрачки увеличились. Стоны срывались с их губ. Верх блаженства – быть с тем, по ком отчаянно стучит сердечко.

Елена учащает темп. Сальваторе позволяет себе изучать ее заново: он касался ягодиц, талии, живота и груди. Он целовал ее и, хватая за бедра, заставлял двигаться быстрее и быстрее. Деймон хватает Елену за талию и меняет позу. Теперь он сверху, прижимает ее руки к простыни. Елена отчаянно впивается в губы Сальваторе. Тот начинает двигаться слишком быстро. Елена отрывается и отдается страсти. Ее пальцы впиваются в его плечи, а ногти – царапают кожу.

А лунный свет продолжал освещать тела двух влюбленных, перешедших все грани, сошедших с ума от любви и боли, желающих не много не мало: быть рядом.

Дыхание сбилось. Воздуха мало. И лишь одна мысль: чтобы это продлилось как можно дольше. И нет ничего лучше после долгой разлуки вновь быть вместе. Позади противоречия, годы поисков, боль и испытания, которые лишь укрепили, упрочили их отношения. Теперь они не отпустят друг друга, теперь хотят быть вместе.

Мужчина стискивает зубы и, хватая ее за талию, замирает. Через несколько мгновений к финишу приходит и Елена. Она обмякает на теле мужчины, пытаясь удержать в памяти потрясающие ощущения. Девушка слезла и легла рядом. Она почувствовала, как Деймон крепко сжал ее руку. Елена прижалась к нему, подарив полный нежности и любви поцелуй. Она крепко обняла мужчину, стараясь возместить весь дефицит общения.

– Ты жалеешь? – спросил он, разрывая тишину тембром своего голоса.

– Боюсь. Мне еще никогда не было так страшно. Боюсь, что ты снова бросишь, уйдешь, исчезнешь…

– Не брошу, не уйду, не исчезну.

Она обняла его еще крепче и, закрыв глаза прошептала:

– Знаешь, а я когда засыпала, желала Клаусу спокойной ночи и… мысленно твердила лишь одну фразу, обращенную к тебе.

– Какую? – он тоже закрыл глаза и, укрыв себя и ее, разместился поудобнее.

– «До новых снов с тобой»… И теперь я засыпаю с тобой…

====== Глава 50. Освобождение. ======

Елена повернула кран, и полилась вода, нарушившая тишину. Девушка подставила стакан, и он тут же наполнился. Гилберт выключила кран и, сделав несколько глотков воды, взглянула на часы. Одиннадцать. Голова болит от столь продолжительного сна и хочется куда-нибудь сходить, поскольку эти стены давят и давят. Пора выбираться из этой атмосферы. Хочется чего-нибудь бескрайнего и чистого…

Девушка открыла окно и, оперевшись о подоконник, устремила взор на озеро. Елена вспомнила, как сказала Деймону, что хотела бы, чтобы тут был искусственный водоем. И вот вместо грозного кукурузного поля – чистая гладь пресных вод, в которых существует жизнь. Теплый воздух наполнял легкие, а чувство голода заставило отвести взгляд от пейзажа и перевести его на холодильник. Елена подошла и открыла дверь. Продуктов нет. Придется ехать в город. Выдохнув, девушка закрыла дверь и вздрогнула от того, что Деймон подошел слишком тихо.

– Тебя не учили, что подкрадываться к людям чревато последствиями? – произнесла она

Деймон пожал плечами и, пройдя мимо, подошел к крану с водой. Елена оглядела внешний вид своего отца, который удосужился надеть один джинсовые шорты. Оголенный торс, обнаженная спина, обнаженные плечи. И после этой ночи Елена больше не может себя контролировать, а Сальваторе, кажется, не придает этому никакого значения.

– Ты не ответила на мой вопрос вчера, – произнес Деймон, подходя к девушке с бокалом виски. Шатенка прижалась к столу и руками вцепилась в столешницу. Она уставилась на мужчину, ожидая от него каких-то действий. Но тот лишь держал в руке бокал, наполненный виски, и внимательно смотрел на цыганку.

– О чем ты? – стараясь говорить как можно спокойнее, промолвила девушка.

– Ты жалеешь? О нашем знакомстве и наших… взаимоотношениях? Ведь я не только причинил тебе боль, но и послужил поводом твоих нервных срывов и истерик.

Он поднес стакан к губам и сделал несколько глотков. Девушка желала большего… Она еще не насладилась этим мужчиной, который сейчас был спокойнее удава. С первой встречи Деймон отличался эмоциональной стойкостью. Елена выдохнула и, набрав побольше воздуха в легкие, уверенно произнесла:

– Если бы жалела, выбрала бы не тебя, не с тобой бы была сегодня ночью, не тебе бы говорила, что люблю. Это глупый вопрос, Деймон. Глупый и бессмысленный. Если ты в очередной раз хочешь услышать, что я чувствую, то я могу говорить это каждый день: я люблю тебя…

– Но ведь ты чуть не сошла с ума…

– А может, уже сошла. Кто знает, что есть безумство? Может, ты – лишь плод моего воображения, а я, под кайфом каких-то таблеток, уже шесть лет валяюсь в какой-то психушке.

Деймон медленно отставил стакан. Они оба понимали, насколько происходящее сейчас реально, оба понимали, что это не сон, но оба боялись сказать об этом вслух. Вдруг, все развеется?

Сальваторе взглянул в ее глаза, в которых читалось так много чувств… И он знал, что эта женщина больше никого и никогда не полюбит, ведь у нее был шанс. Он знал, что и сам никого никогда не полюбит… А этого было достаточно.

Несколько секунд пристального взгляда, словно игра «Кто первый засмущается?», но оба не могли насмотреться друг на друга. Оба не могли разорвать этот зрительный контакт, который сейчас был так важен. Деймон делает шаг вперед и опирается руками о стол, тем самым блокируя попытку Елены куда-либо уйти. Сальваторе подошел ближе, но по-прежнему не коснулся любовницы.

– Я думал это пройдет… Но сейчас я хочу тебя еще сильнее, чем вчера.

Приятное покалывание тока от его слов прошло по всему ее телу. Елена опустила взгляд, позволяя себе оглядеть мужчину. Девушка сделала маленький шаг вперед и, взглянув, прошептала:

– И что тебе мешает?

Деймон остается недвижимым. Он внимательно смотрит на девушку, потом отходит. Елена остается на своем месте. Он все еще борется внутри себя. Но сколько можно? Уже столько границ перейдено, столько правил нарушено, столько замков снято. Смысл теперь сопротивляться, когда уже все совершено? Остается смириться и плыть по течению.

Сальваторе услышал шаги и обернулся. Он тут же попал в объятия своей девушки. Елена целовала его с жаром и жадностью. Деймон обнял девушку в ответ и не мог не ответить на ее ласки. Мужчина прижимает ее к столу. Елена рукой цепляет тот бокал, что Сальваторе поставил на стол минуту назад, и роняет его.

Зачем ее учить дышать заново? Она умеет жить только с ним рядом. Только он подчинил ее, сломал/сломил и вновь исцелил. Яд и противоядие, вирус и панацея, палач и адвокат в одном лице. Но она уже привыкла… И больше бежать от этого не хочется.

Сальваторе целует все страстнее и жарче. Губы покраснели, дыхание сбилось, зрачки расширились… Деймон схватился за края рубашки, которую шатенка накинула на себя, и резко потянул вниз. Обнаженные плечи сводят Деймона с ума. Он целует их и слышит тихие стоны, которые срываются с ее губ. Елена резко отстраняет Сальваторе и припадает к шее мужчины, оставляя засосы, как отметины, как напоминание о себе. Она поцелуями спускается все ниже и ниже… Ему кажется, что он сейчас исчезнет, сотрется из этого мира, поскольку быть с ней – это мучительное удовольствие. Он за плечи поднимает ее и возвращает к себе, хватается за полы рубашки и разрывает. Ткань падает к ногам. Сальваторе разглядывает обнаженной тело своей любимой женщины, сведшей его с ума. А та в свою очередь спускает джинсовые шорты. Которые сейчас им очень сильно мешают. Его руки сжимают грудь. Елена не сдерживается, и громкий стон срывается с уст. Она закрывает глаза, лишь крепче сжимая плечи. На его губах появляется улыбка… Теперь он может наслаждаться этой девушкой, теперь он может быть рядом. Сальваторе отстраняет Елену и, хватая за талию, усаживает на стол, но девушка тут же отталкивает его. Он, тяжело дыша, недоуменно смотрит ан любовницу.

– Нельзя. Это богохульство… На столе.

– Елена, я тебя умоляю, – простонал мужчина, сжимая ягодицы девушки. – Я – твой отец, ты – моя дочь, и мы занимаемся любовью… Это уже нравственное падение, а то, что мы будем делать это на столе – этого никто не заметит даже…

– Нельзя…

Ему плевать. Сальваторе впивается в губы девушки и, отрываясь, разворачивает к себе спиной. Секунда и он ее нагибает. Шатенка цепляется пальчиками за столешницами. Деймон проводит пальцами вдоль линии позвоночника, касается плеч, сжимает грудь. Сжимая ее бедра, Деймон входит в девушку и чувствует, как мир теряет свое значение. Важны лишь эта девушка и это чувство, которое щемит сердце.

Они счастливы. Они счастливы и любимы. А эта ферма стала той обителью, о которой мечтали оба. Теперь у них есть дом, есть тот угол, в которой стремилась душа. С самого начала оба были лишены этой привилегии и теперь наконец получили эту возможность.

Перед глазами плывет изображении, слух улавливает только его/ее стоны. Елена нечаянно скидывает графин с водой, но вмиг забывает об этом. Она царапает ногтями столешницу, наслаждаясь приятными ощущениями. Вот и сотворен очередной грех. Есть ли сожаление? Нет, нисколько. Нужно было думать раньше, а теперь ситуация запущена, теперь бесполезно разводить руками, охать да ахать. Теперь хочется лишь одного: любить.

Девушка выгибается, чувствуя, как оргазм сотрясает ее тело. Они оба замирают на доли секунд, а потом мужчина выходит и садится на пол. Девушка сползает и, расположившись сверху, целует, обнимает, не давая возможности отдышатся ни себе, ни своему любовнику. Елена берет в руки его лицо, целует его губы, смотрит в его глаза. Ей необходимо знать, что он любит ее. И он любит. Он очень сильно любит. Мужчина улыбается, лаская ее тело руками, наслаждаясь близостью. Абсолютно обнаженные, абсолютно грешные и совершенно счастливые…

– Твою мать, я схожу с ума по тебе…

– А я уже, – шепчет она, касаясь губами его шеи, – уже сошла с ума… – девушка отстраняется и смотрит на мужчину. – Разведись с ней. Пожалуйста, разведись с ней.

– Наш брак фиктивный. Она изменяет мне, я изменяю ей… Она знает, что я был с тобой сегодня.

– Разведись…

– А как же твой Клаус? – прищурился он. – У тебя все еще его фамилия.

– Я еду к нему сегодня. Надо поговорить.

– Я поеду с тобой.

Улыбки, поцелуи, объятия. Еще несколько минут будоражащего шепота… Это сумасшествие было так приятно! И он любит. Он так хотел быть любим, так желал любить и получил.

– Мне надо собираться, – прошептала она, отрываясь от его губ. – Скорее начну, скорее закончу, – девушка поднялась и, взяв рубашку, накинула на плечи и направилась к лестнице. Ей и правда стоило увидеться с Клаусом, чтобы поговорить о разводе, а еще спросить о его самочувствии, ведь Елена хоть и разлюбила, но не перестала беспокоиться о том, кто стал верным мужем и хорошим другом.

И хоть внутренне Елена более или менее успокоилась, то внешне она оставалась уставшей. Мешки под глазами, бледный вид и отсутствие румянца на щеках. Так еще болела голова, и слезились глаза. Словом, переутомление все равно давало о себе знать. Ко всему приплюсовалась еще жуткая сонливость. Даже кофе не смог подбодрить.

– Может, не поедем?

– Нет, поедем. К тому же, у нас в холодильнике мышь повесилась.

Девушка села в машину и пристегнулась. Деймон сел на водительское кресло и спустя несколько секунд автомобиль уже мчался к городу. Небо хмурилось. Тяжелые, сине-черные тучи покрывали небесный купол, срывался ветер, и становилось холодно. Елена закрыла окно. Что ж, после такой знойной жары дождь не помешал бы. Девушка смотрела на мелькающие деревья за окном, вспоминая, как впервые стала узнавать что такое дождь, солнце, море. Шатенка чему-то улыбнулась и взглянула на Деймона.

– Кажется, мое состояние стабилизируется…

– София была права… Тогда на пляже она сказал мне, что я должен остаться с тобой или навсегда уйти от тебя, ибо метание меж двух огней разрывает на части твое сердце. Я сделал выбор незамедлительно, проявив все свои собственнические и эгоистичные качества.

Девушка помолчала с минуту, а потом ответила:

– София – мудрая женщина. Она мне сказала одну важную вещь… Она, правда, не спасла меня от безумия, но я кое-что уяснила для себя.

– И что же она сказала?

Но Елена лишь поцеловала мужчину в щеку и прибавила громкости на магнитоле. Мелодичный голос исполнителя стал растекаться по душе, заставляя успокоиться. Позже девушка попросила Деймона забрать вещи из ее квартиры и купить продукты. Еще она попросила его не ждать ее. Да и сам Деймон понимал, что Елене нужно побыть одной.

Гилберт вышла из машины и быстрым шагом направилась в больницу. Начинал моросить дождь. Девушка достала сотовый из сумки и вызвала такси, поскольку Сальваторе был занят поручением. А Елена решительно вошла в больницу.

Становилось холодно даже в стенах этой больницы. Плакать так надоело, а почему слезы снова душат? Клаусу ведь нелегко было этой ночью, а она развлекалась. Девушка улыбнулась медсестре и взялась за ручку двери. Сон смыкал глаза, нерешительность лишала рассудка, а головная боль сводила с ума, и все это в сочетании создавало дикий контраст. Послышался раскат грома. Что ж, небесные воды решили увлажнить эти сухие земли. Море, наверняка, грозное и страшное. Но и оно способно излечить раны…

Девушка открыла дверь и вошла внутрь. К счастью, Коула не было. Клаус сидел на кровати с какой-то книгой в руках. Шатенка закрыла дверь и вошла внутрь. Она села возле мужа, и тот, загнув страничку, отложил книгу. Мужчина устремил взор на девушку, которая прятала взгляд, боясь признаться в том, что она была счастлива сегодня ночью и утром.

– Я знал, что ты придешь.

– Мне очень стыдно перед тобой, Ник, – прошептала она, заламывая пальцы и чувствуя, как шаткий контроль вот-вот рухнет. – И оправдывать себя больше не хочу…

Она случайно оцарапала ладонь ногтем. Клаус взял ее руки и, крепко сжав их, обратил на себя внимание Елены. Эта неверная, пещерная, хищная цыганка свела его с ума. А цыганку свел с ума совершенно другой человек. И пусть она свела… Но она способствовала его духовному росту. И сейчас Клаус понимал, что ее миссия в его жизни, – как и его в ее судьбе, – окончена. Прощаться всегда нелегко, но однажды это стоит сделать.

– Однажды он отпустил тебя, и в подарок я получил целых шесть лет единения с тобой… Этого было больше, чем достаточно, – ее руки были такими холодными. Клаус подсел ближе. – И теперь я должен тоже тебя отпустить…

– Ник, я…

– Я знаю, зачем ты пришла и я… Я согласен на развод. Вчера ты сказала так много важных слов… Знаешь, я ведь тоже виноват перед тобой.

Майлксон отпустил ее руки и, открыв тумбочку, извлек оттуда конверт и протянул его Елене. Шатенка взяла конверт и, открыв его, увидела маленькую карту памяти. Девушка рассмотрела ее, но не понимала в чем суть дела.

– Здесь запись нашей первой встречи, Елена, – уверенно и холодно произнес Майклсон, хоть Елена знала, что ему дается нелегко это прощание. – Это единственный экземпляр. Первый и последний. Это компромат на меня… И если ты хочешь…

Он не договорил, перевел взгляд на Елену, которая в одной руке держала одну половинку карты, а в другой – другую.

– Это в прошлом, – девушка положила обломки в конверт и, свернув его, спрятала в сумку. Затем она снова обернулась к Майклсону.

– Спасибо за то, что отпустил меня…

– Я был счастлив быть твоим мужем.

– И я была счастлива с тобой. И я, правда, очень сильно тебя любила. Прости. Прощай.

Девушка развернула мужчину к себе и, обняв за плечи, поцеловала. Это был последний поцелуй. Поцелуй боли, сожаления, прощения и прощания. А потом Елена оторвалась и, поднявшись, ушла.

На улице шел дождь. Девушка добежала до такси и назвала адрес. Теперь с прежней жизнью покончено. Пора жить дальше. По радио играла чудесная композиция «Princess Of The Moon».

– Можно громче? – спросила девушка.

– Конечно.

Она на доли секунды взглянула на водителя. Прежнее умиротворение сменилось диким ужасом. За рулем сидел Тайлер. Елена зажмурилась, но когда открыла глаза, то все еще увидела Локвуда. Видимо, это последствия стресса и нервного срыва. А потом Гилберт вспомнила слова мудрой Софии, вспомнила, что и Тайлера она любила, что и его она простила. Девушка выдохнула и, наслаждаясь звуком пианино, тихо прошептала:

– Спасибо, ведь если бы не ты, я бы никогда не полюбила, никогда бы не узнала, что такое прощение…

– Извините, вы что-то сказали? – водитель обернулся. Теперь Елена могла увидеть его лицо и окончательно успокоиться. Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.

Прежняя жизнь оставалась позади. Столько лет поисков! Столько лет каких-то глупых потерь и болезненных срывов. Но кажется, что все возвращается на места.

Елена расплатилась и вошла в дом. Она намокла, но это не волновало. Девушка бросила ключи на тумбочку и, разувшись, прошла на кухню. Деймон пытался разобраться с едой, купленной в магазинах. Девушка вспоминала все, что связывало ее с этим человеком. И она к нему вернулась. Снова! И сколько это уже повторяется? Может, их жизнь – это цикл?

– Ты мне поможешь с этим разобраться? Уоу, ты промокла.

Она прижалась к подошедшему Деймону.

– Наконец-то я дома…

– Я купил тебе кое-что. Хочу устроить ужин… И я скучаю по твоему прежнему амплуа.

Деймон протянул пакет, и, открыв его, Елена увидела красивое цыганское платье. Она улыбнулась, поцеловала мужчину в щеку и, отставив покупку, прошептала:

– Я займусь ужином… А ты – камином и досугом.

Резко потемнело. Гром разрывал тишину, а блеск молнии лишь добавлял шарма. В голове все еще звучала эта мелодия, что была в такси. Из памяти не выходил образ Тайлера, а сердце согревалось от любви к мужчине, что сейчас пытается разобраться с камином. В кончено счете, он все-таки справился с ним.

На часах было около девяти вечера, когда девушка спустилась. Она была в шикарном красном платье, оголявшим спину. Разрез в юбке демонстрировал стройную ногу, а обнаженные руки были украшены многочисленными браслетами. Подводка на глазах и завитые волосы создали точный образ цыганки. Елена улыбнулась и, покрутившись перед мужчиной, насладилась его восхищением.

Перед камином был поставлен маленький стеклянный столик, на котором уже стоял вкусный ужин. Елена села на мягкий овчинный коврик рядом с мужчиной. Сальваторе открыл шампанское. Пробка попала в потолок, но ликованию Елены не было предела. Девушка взяла бокал и тут же залпом осушила его.

– Ты обломала весь кайф! Я хотел сказать тост.

– К черту, – громко выругалась девушка. – Официальность надоела. Я хочу есть.

Она была счастлива. Она улыбалась, шутила, спорила. Ее силуэт освещало пламя огня, и цыганка выглядела потрясающе. Деймон позволял себе любоваться этой девушкой, наслаждаясь ее красотой и той мыслью, что эта цыганка полюбила именно его. Пара вспоминала первое знакомство, встречу и то, как Деймон оказался в медвытрезвителе. Оба смеялись, делились впечатлениями. Елена включила музыку на аудиосистеме, которая тут была тоже весьма кстати. За окном продолжал бушевать дождь, но обоих переполняло чудесное чувство: находиться рядом, наслаждаться близостью, когда за окном в злости пребывает погода.

Девушка отнесла тарелки на кухню, оставив только бокалы со спиртным. Цыганка резко поднялась.

– Я давно не танцевала… Потанцуй со мной.

– Тебя разнесло от шампанского, – Сальваторе все же встал на ноги.

– Боишься, что я снова начну истерить?

– Боюсь, что ты заснешь.

Елена улыбнулась.

– Я кое-что придумала, – она подмигнула и ,схватив Деймона, повела его в сторону дивана. Шатенка усадила мужчину, а сама отошла подальше. Она отпила еще немного спиртного и прибавила громкости. Деймон улыбнулся, оглядывая, как его девушка начинает двигаться. А каждое ее телодвижение было полно изящества и грации. Но когда заиграла музыка, близкая к восточной, Елена окончательно потеряла голову.

Теперь в ее танце не было ни боли, ни отчаянья, не цепей, которые сковывали душу и сердце. Она танцевала, наслаждаясь тем, что делает. Теперь ее состояние стабилизировалось, теперь она перестала чувствовать боль. Деймон тоже наслаждался, смотрел и восхищался. А цыганка была рада снова поплясать и выпить. Чего же еще хочется в двадцать семь? Явно не боли и не тех проблем, через которые прошла цыганка. Девушка танцевала и танцевала, полностью соответствуя темпу музыки. Повернувшись к мужчине, она уверенно задвигала бедрами, а звон ее браслет был отличным аккомпанементом к этой картине. И Елена улыбалась. Улыбалась и больше не чувствовала боли, сжимающей сердце. Теперь она наконец-то настигла не мираж, а оазис… Теперь она пьет воду как вино, а каждую секунд расценивает как подарок.