Текст книги "До новых снов с тобой...(СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

На самом деле, это было жутко глупо и нелогично: ссориться, расставаться, а потом вновь возвращаться туда, где все началось. Нерационально было звать его в клуб, нерационально было вновь целовать его…

Цыганка коснулась языком его уха, и Деймон позволили себе схватить ее за талию. Крепко. Властно. Гилберт улыбнулась и поцеловала его в шею, а ее руки заскользили по его грудной клетке. Она желала отдачи с его стороны, ведь знала, что он, изголодавшийся, будет страстным, будет властным, даже грубым… Она желала, но умела терпеть. Руки мужчины сползли на поясницу, потом все ниже… Он закрыл глаза, отдаваясь поцелуям этой соблазнительницы, но как только она приблизилась к его губам, Сальваторе нашел в себе силы оттолкнуть ее.

– В машину!

Девушка открыла дверь и села в салон автомобиля. Деймон вернулся на водительское кресло и открыл окна, чтобы запах алкоголя выветривался.

– Это глупо, – ответила девушка, приблизившись к мужчине. – Я же знаю, что ты этого хочешь.

Деймон резко повернул руль, и на время выбил девушку из колеи, которая пыталась не упасть. Он стремительно мчался по трассам Майами, а воздух, холодный воздух, леденил кожу.

– Глупо было расставлять перед ним ноги, – злобно ответил он.

На лице Елены, спустя десять секунд ступора, – видимо, доходила соль ситуации, – появилась улыбка.

– Так ты видел!

Деймон делал вид, что пристально следит за дорогой.

Она, как кошка: так и ласкается, так и царапает его своими словами и поступками. Кажется, что если ты сдашься в паутину ее страсти, то она сразу станет прирученной и послушной. Но в том-то и была загвоздка, что он не имел права ее касаться.

– После твоего совершеннолетия ты съедешь с фермы.

– Розали отдала ключи мне.

– Елена, я… – он хотел сказать «твой отец», но не смог. Она станет его слушаться, если он назовет ее своей любовницей или своей девушкой, но если назовет дочерью она рассмеётся и сделает все по-своему. – Тогда я сам уеду.

– Но сегодня останешься.

Она прильнула и, обняв его за руку, крепко прижалась к мужчине. Девушка замерзла, и мужчина закрыл окно, включив еще и печку, прекрасно понимая, что его лишат прав, если поймают. Но ее состояние его волновало больше.

– А вообще, спасибо… Что вернулся… Мне было плохо эти два месяца, – сонно произнесла Гилберт.

А потом она заснула, а Деймон продолжал тихо вести автомобиль, чтобы довести девушку до дома в целостности и сохранности.

Но когда они доехали, ему пришлось разбудить ее, чтобы донести до фермы. Уже в спальне, она схватила за его футболку и, завалив на кровать, уместилась сверху. Деймон сам устал бороться. Он просто смотрел в ее глаза, наслаждаясь запахом ее духов, алкоголя и ее собственных запахом. Девушка приблизилась к его лицу и вновь губами коснулась щеки.

– Елена, ты пьяна… – произнес он, беря Елену за талию для того, чтобы отстранить. Но понял, что не может убрать руки.

– Да, и именно поэтому хочу переспать с тобой… Потому что завтра я буду строить из себя праведную дочку, а ты – праведного отца.

Девушка резко поднялась и, схватившись за полы платья, начала его медленно приподнимать. Деймон перехватил ее руки и выпрямился. Это надо было прекращать.

– Брось. У тебя же не было никого два месяца… Как и у меня. Ведь никто не узнает, – она надавила на его плечи и заставила лечь на кровать. – А утром можешь наорать на меня или… Вновь заняться со мной любовью.

Елена сорвала с себя платье и, увидев ее фигуру в одном нижем белье, Деймон почувствовал как тот самый основной инстинкт заставляет забыть обо всем. И Сальваторе вот-вот и сдастся. Он резко схватил девушку за талию и припал к ее шее, оставляя засос. Гилберт расслабилась и обмякла в его руках. Этого было достаточно, чтобы мужчина снял ее с себя и поднялся.

– Спокойной ночи, Елена, – зло произнес он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Девушка плюхнулась на кровать и улыбнулась.

– Ты все равно сдашься Сальваторе… – тихо промолвила она, а потом забылась сном.

====== Глава 27. О нем. ======

Девушка почувствовала, что ее рот закрыли, что кто-то сильно навалился на нее. Открыв глаза, девушка почувствовала головную боль, а потом – страх. Елену грубо схватили и, ударив под дых, выбили ее из равновесия и поволокли к выходу. Гилберт отчаянно цеплялась руками за перила, за стены и проемы, лишь бы не быть пойманной. Она не знала кто это, но точно знала, что это не Деймон, потому что его хватку она помнила как следует. Елену скрутили и выволокли на улицу. Ярко светило солнце, но было очень холодно. Девушка ногами шла по мокрой земле. И когда успел пройти дождь? Впрочем, не сейчас это было важным.

Девушку прижали к машине, и нападающий скрутил руки и заключил их в наручники. Потом он развернул девушку к себе лицом. Его внешность была незнакомой, и Гилберт вообще потеряла надежду что-либо понять. Она стояла в одном нижнем белье на мокрой земле и совсем замерзла, а еще была страшно напугана. И где, мать его, Деймон?

– Будешь вошкаться, и мы тебя разукрасим, так что будь умной девочкой.

Он улыбнулся, а девушка поняла, что ей лучше не рыпаться, иначе они ее не только изобьют. А рожи этих бритоголовых бугаев были настолько омерзительными, что лучше уж стерпеть боль, чем их ласки и поцелуи кулаков.

– Вот и умница.

Он запихнул ее на заднее сиденье, где сидел парень, который, видимо, должен быть присматривать за жертвой.

– Скажите хотя бы, куда вы меня везете? – Елена пыталась быть более вежливой, но эти ублюдки ничего не ответили.

Гилберт рефлекторно дергала руками, думая, что у нее выйдет выбраться из наручников. А еще ей не нравилось, как на нее смотрит этот сукин сын. Девушка млела от взгляда Деймона. Млела когда-то и от взгляда Тайлера… В далеком прошлом. Но на этот раз она ощущала лишь омерзение, лишь желание спрятаться и прикрыться, в то время как вчера хотела раздеться перед своим же отцом…

Елена вспомнила свое вчерашнее поведение, здравомыслие вернулось… Неужели Деймон и правда уехал? Или они его?.. Елена испытала страх, но поддаться панике не смела. Надо было дождаться встречи с главарем. Кто это? Тайлер? После вчерашнего он разозлился, наверное… Мысль о Деймоне была неприятна, и девушка начинала по-настоящему волноваться. Она боялась за своего… Отца. Нет, не удастся им более быть вместе. Они будут напиваться вместе, жить на этой долбанной ферме. Она будет вытаскивать его из депрессий, будет заботиться о нем… А он будет каждый раз останавливать ее, когда она будет пытаться уложить его в постель, будет защищать от таких как Локвуд и Клаус.

Клаус! Конечно же, это был он. Сомнений не остается. Но где Сальваторе?

Они остановились возле шикарного особняка. В таких отдыхают падишахи, султаны, цари…

И мафиозники. Девушку также бесцеремонно выволокли на улицу и заставили идти босиком по холодной земле на встречу с их боссом. Елене было не до той роскоши, которая царила вокруг. Она все еще явно смущалась, поскольку была практически раздета. Она боялась за Деймона, а еще за свое будущее… Клаус обещал покровительство, но кто сказал, что он откажется от своих изощренных развлечений?

Открыли дверь и девушку впихнули в кабинет. Елена подскользнулась и упала, сильно ударившись плечом. Правда, охранник тут же бесцеремонно поднял ее, вновь поставил на ноги.

Облокотившись о стол, Клаус сидел с бокалом спиртного напитка и цедил взглядом озябшую и практически обнаженную девушку.

Но без похоти и желания обладать. Скорее, с желание убить. Он взглянул на своих людей, и те освободили руки от оков, а затем покинули кабинет. Елена оставалась стоять в центре комнаты, боясь сказать и слово, потому что третья встреча с ним не должна закончиться хорошо.

– Присядь, – сухо произнес он, указывая на диванчик в углу.

Девушка села на самый край. Клаус открыл шкаф, извлек оттуда какую-то тряпку и, швырнув ее в лицо девушке, сел рядом. Гилберт сообразила, тихо поблагодарила и обернулась простыней, радуясь, что смогла закрыть себя хоть чуть-чуть.

POV Клаус

Я сидел рядом с ней, пытаясь совладать со своими эмоциями и желаниями. Мой контроль летел к черту, и я чувствовал, что и принципы скоро тоже рухнут. Бурбон нисколько не расслаблял, а чувство голода сводило меня с ума. Я хотел убивать каждого, кто попадался мне под руку.

И хотел начать с нее. Нужных слов подобрать не удавалось, а в этой сучке выдержки хоть отбавляй. Она сидит спокойно, не бьется в истерике и не требует объяснений. Это меня выводит из себя. Я хочу уничтожить ее и растоптать, ведь я могу это. Могу убить ее мужика, который греет ее при любом удобном случае, и она будет ненавидеть меня, презирать, а я буду питаться этой отрицательной энергетикой.

Я отставляю бурбон и чуть разворачиваюсь к ней. Моему взору доступны обнаженные плечи, шея и голые руки. Дурак я, что дал эту простынь. Надо было вогнать ее в смущение, если не удастся вогнать в злость и исступление.

Девушка тоже развернулась ко мне, но не осмелилась поднять взгляд. Что ж, это мне нравится.

– Я задам тебе вопрос, а ты ответишь мне на него, и я обещаю не трогать тебя.

Елена сглотнула. Она не знала, что успела натворить, не догадывалась, о чем я буду спрашивать. А может, и нет. Мне просто надо сорвать на ком-то свою злость. Девушка кивнула.

– Ты подговорила Локвуда совершить убийство Ребекки?

Она встрепенулась и устремила на меня изумленный взгляд, пытаясь переварить всю информацию. Конечно, моя сестра была той еще сукой, она была похлеще меня, и я не питал к ней особой любви. Но я хочу отомстить каждому ублюдку.

– Тайлер убил Ребекку?

– Не говори, что ты не знала!

Я сорвался на крик, и от неожиданности она вздрогнула. Поднявшись, я отошел в противоположный конец кабинета, чтобы хоть на расстоянии не пугать ее. Пусть скажет все, что знает.

– Я… – девушка отрицательно качала головой. – Я не знала…

Подхожу к ней и, хватая за плечи, заставляю подняться. В ее взгляде страх перемешался с шоком. Я вижу, что она ничего не знает… Но Локвуд убил мою сестру, чтобы отомстить мне за то, что я избил ее когда-то.. И да, мне понравилось хлыстать ее плетью. Приблизившись, я прошептал над ее ухом:

– Если не скажешь правду, устрою повторную порку, и на этот раз ударов будет столько, сколько было лет моей сестре. Двадцать семь. Этого достаточно, чтобы ты захлебнулась кровью и сдохла!

Отшвыриваю ее, и девушка падает на диван. Она хватается за голову, видимо, от тяжелой боли. А нее ее шее я вижу засос… Это приводит меня в ярость. И кто ее драл сегодняшней ночью? Сальваторе, конечно же! Но плевать.

– Или твоего дружка…

– Нет! – она поднимается и хватается за воротник моей рубашки. – Я сделаю все, что ты хочешь, но не трогай его.

– Тогда скажи: ты знала о спланированном убийстве Ребекки?

– Нет!

– НЕ ЛГИ!

– Я не знала! – срывается она на крик, а из глаз текут слезы. Я радуюсь. Я смог-таки разбить пласт ее безразличия и сейчас могу дотрагиваться до глубин ее души. Это приятнее, чем приход от наркотика. – Я не знала… Он вчера что-то говорил…

– ЧТО?

– Я была пьяна… Я не помню. Он просил прощения и… А потом я убежала.

– Он застрелился.

Вмиг ее глаза стали стеклянными, и она замерла, поедая меня взором, ища в этом подвох. Но умная девочка знает, что такие как я не шутят и она… Боится? Что с ней? Елена отрицательно качает головой, делая шаги назад. За кого она боится? За Локвуда? Он же продал ее мне! Моим ударам! За что она его? Девушка начинает что-то говорить на незнакомом мне языке, видимо щебечет что-то по-своему. Хм… Я все-таки лапаю ее душу. Она… Неужели, и правда, так любила этого ублюдка? Он же был мерзавцем.

Одно ясно. Она не причастна. Но я так сильно устал страдать в одиночку, поэтому решаю поиздеваться над ней еще. Ее жертвенность меня свела с ума еще первый раз, а сейчас… Я ненавижу таких как она: непокорных, верных и умеющих любить. Я ненавижу ее.

– Ты спланировала ее убийство? – я хватаю ее за плечи и удивляюсь своему характеру. – Ответь мне!

Ее красивое личико искривляется, и по лицу начинают течь слезы. По ком скорбеть? Смешно! Это смешно!

– Ответь!

Она вскрикнула и, оттолкнув меня, села на диван, зарывшись руками в волосы. Я видел ее содрогающиеся плечи, хоть и не слышал ее всхлипов. Я видел ее отчаянье, хоть не видел ее лица. Она тихо, но громко кричала о внутренней боли. Она готова была себя отдать еще раз, если бы была возможность спасти дрянного Локвуда. Я не сомневаюсь в этом теперь… Она слишком много отдает себя и скоро от ее души останется пепел, а от красоты – ничего…

Потом девушка вытерла лицо руками и, подняв взгляд, посмотрела в мою душу. Девушка поднялась и стала наступать, а я рефлекторно стал делать шаги назад. Это напоминало сумасшествие, и я поддавался ему. Упираюсь в стену, а она подходит близко и своими темными, томными глазищами вглядывается в самую глубину моей прогнившей души, моего темного сознания, вычитывая мое прошлое настоящее и будущее.

Ее руки касаются моих щек и я окончательно теряю логичность… Что это? И почему я замер и внимаю ей? Почему не изобью ее еще раз?

– Человеческий глаз способен отличать множество оттенков, а я едва умела отличать свет от тьмы, – она шептала мне это практически в губы и ее запах: спиртного, мужских духов и ее собственных запах заставлял меня забыть о Ребекке и треклятом Локвуде. – Я только недавно обрела зрение и научилась видеть мужчину, которого любила… Которого возненавидела… Я увидела мать! Увидела отца и пала… Я увидела множество звезд на небосводе, красоту мужского тела, свою красоту… Я видела цыганские танцы и свои собственные… Видела игру актеров.

В ее глазах застыли слезы, а ее шепот будоражил меня. В отдалении мне послышались цыганские напевы, причем я знал, что это слышит каждый мужчина, который пребывает с ней близко.

Эту девушку невозможно не любить, невозможно не желать и сейчас поступок Тайлера могу оправдать… Ведь он потерял над ней контроль из-за меня, из-за себя и наказал нас обоих. Эту девушку невозможно приручить, а потому таким как Локвуд, таким как я остается влачиться следом за ней…

– Я только недавно стала жить и дышать… Я забыла о Ребекке, я… – ей было мало воздуха, а мне было мало ее. – Я не… Ну зачем мне ее убивать? Я хочу сейчас на этом свете лишь одного! И оно мне доступно! Я не знала об убийстве! Не знала!

– Чего же ты хочешь?

По ее щекам вновь потекли слезы, и она отстранилась, разорвавши нашу потрясающую близость.

– Его…

Клянусь, я готов был убить ее отца прямо сейчас, я готов был убить его у нее на глазах, но что-то заставляло меня это не делать. Больше держать ее не имело смысла. Выдохнув, я вернулся к столу и, нажав на кнопку, приказал людям увезти Елену обратно, и когда они пришли, она, как безропотная мышь, последовала за ними. Оставив меня одного наедине с моим неконтролируемым желанием обладать ею…

Тогда я понял смысл слова «фанатизм».

Конец POV Клаус

Девушка сидела в комнате и, обнимая подушку, рыдала, стараясь не закричать в голос. Ей было горько, ведь она поняла все до конца. Да, Тайлер предал ее, да, унизил… Но отомстил, а это значит, что не переставал любить, что не позволял себе вернуться и объясниться, хотя девушка уверена, что она могла бы простить. Она ненавидела себя за свое вчерашнее поведение, ненавидела себя за то, что не смогла увидеть душевные терзания любимого некогда человека. Елена сорвалась на крик, ведь на этой ферме она все равно была одна, и никто не мог слышать гласа ее души.

Она устала. От лжи. От того, что не может быть, с кем желает. От жестокости Клауса. От предательства Локвуда и от его любви. Устала от боли, от того, что пытается претворяться, пытается что-то кому-то доказать. Устала быть чьим-то проектом, устала сама издеваться над Аттумом, над Сальваторе… Устала терпеть жестокость и кошмары. Ей хотелось вернуться в прошлое…

Нет! Не хотелось! Не хотелось прошлого, настоящего, будущего. Хотелось тишины. Девушка понимала, что разлюбила Локвуда, что ее сердце теперь занято другим человеком. Но шатенка понимала, что простила Тайлера… Каждый достоин прощения. Но не каждому мы можем сделать такой подарок.

Дверь отворилась, и девушка стиснула зубы. Она слышала вопросы, но не хотела ничего говорить.

Деймон лег рядом и прижал ее к себе. Елена, укутанная простыней с расплывшейся тушью под глазами, все еще содрогалась от рыданий.

– Где ты был?! – закричала она, вдруг отталкивая мужчину. – Где ты был?! Ты обещал быть рядом!

Девушка соскочила с постели и направилась к выходу, но его руки перехватили Елену и прижали ее к стене. Елена все еще плакала, но смотрела на Деймона злыми глазами, как сегодня на нее смотрел Клаус.

– Я была у Клауса. Тайлер застрелился!

– Что?

– Тайлер убил Ребекку и застрелился! Он приходил попрощаться вчера, а я его оттолкнула! Я больше не могу так… Не могу…

Девушка обняла его, и в его объятиях стало легче дышать. Злость сошла, и сейчас цыганка хотела избавиться от этого внутреннего беспокойства, от этой зыбкой, мерзкой тоски, от боли… Когда он обнимал и что-то шептал ей, Елена успокаивалась. Сколько они так простояли – они не помнили. Елена давала волю эмоциям, а он просто позволял ей быть слабой, ненавидя себя за такое долгое отсутствие.

Мужчина обхватил лицо девушки руками, заставляя ее посмотреть на себя. Сейчас он вспомнил слова Кэролайн и готов признать, что любовь способна иссушить…

Но если ты один.

Он не позволит ей стать такой же, каким он является сам, не позволит цинизму и апатии овладеть ее сердцем. Не позволит больше любить и страдать, ни на шаг не отпустит… И дело не только в том, что она – его дочь. Дело в том, что он оберегает ее как свою женщину, хоть и отрицает это.

Деймон коснулся губами ее щеки и девушка обхватила его плечи. Вчера она была рьяна и желала физического единения. А сейчас она хочет забыть боль благодаря удовольствию. Но Деймон отворачивается от ее поцелуя и прижимает к себе еще крепче. И им обоим нечего сказать…

А слова сейчас и не нужны.

Они легли на кровать и в этой комнате пробыли до конца. Девушка обняла его, закинув на мужчину стройную ножку, и стала засыпать. Сальваторе аккуратно укрыл ее и хотел уйти, но она вновь обняла его, и Деймон сдался.

Сегодня они просто разделят сон, а завтра… Уж лучше ругаться, чем так страдать… И он скучал по ее смеху. Честно. Ему хотелось, чтобы она не слушалась, танцевала и смеялась. Ему хотелось, чтобы она была счастливой, напивалась, ходила по клубам, развлекалась, ругалась. Только чтобы больше не плакала, больше не страдала, не иссушалась. Он запретит ей любить.

Он соскучился по ее смеху. Честно!

А еще по ее телу.

Ласкам…

И поцелуям…

====== Глава 28. Сценарий. ======

Она открыла глаза и увидела мужчину рядом, который лежал на спине и смотрел куда-то в пустоту. Девушка обнимала его, а в окно било солнце, оповещая о новом дне. О вчерашнем событии Елена не хотела вспоминать, не хотела думать ни о Тайлере, ни о Клаусе, ни о ком-либо еще. Потянувшись, Елена приблизилась к лицу мужчины и оставила на его щеке поцелуй. Они оба понимали, что никогда не достигнут нормальных отношений, но оба понимали, что нет смысла скрывать свои ощущения, чувства, желания и влечение. Все-таки не чужие друг другу люди.

– Что об этом думает Изабель? – строго спросил мужчина.

Девушка отстранилась и, положив голову грудную клетку Деймона, перевела взгляд на голубое небо за окном.

– Она не знает.

– Что? Ты ей не сказала?

– А как ты себе это представляешь? «Ой, мам, я тут переспала со своим же отцом, ничего особенного. Не парься, он все равно бросил меня».

Девушка поднялась и, подойдя к шкафу, принялась искать одежду, чтобы, наконец, одеться. Деймон оценил ее фигуру, но отвел взгляд, чтобы не любоваться тем, что ему больше никогда не дано познать, хоть он очень этого хочет.

Шатенка ушла в ванную, а Деймон, поднявшись, направился на кухню.

Чайник. Две кружки.

На самом деле, им обоим надо начинать работать над тем, чтобы преодолеть это влечение. Ему надо завести женщину, но чтобы Елена узнала об этом как можно позже. Иначе она захочет сделать то же самое и натворит кучу ошибок… Ему надо увлечься кем-то.

Но когда он представлял себя с какой-то девушкой, то испытывал лишь отвращение. Ему не хотелось никого…

Кроме нее.

Елена вошла на кухню с бумагами все в том же джинсовом сарафанчике. Нет, она определенно поменялась. Гилберт села за стол. Деймон поднес две чашки и принялся делать бутерброды.

– Я работаю в театре… Мой дебют был ошеломительным, и мне теперь нет смысла заканчивать театральный… Я и так принята с ногами и руками.

Мужчина принес бутерброды и сел напротив. Девушка обхватила чашку руками и сделала несколько глотков.

– Элайджа… Ну, главный директор, утвердил меня на новую роль. Я должна буду сыграть отъявленную мерзавку, которая получает все, что хочет, заключает контракт с Дьяволом… В общем, в конце моя героиня вновь будет страдать…

Деймон взял бумаги. Девушка загляделась, ведь впервые он проявляет интерес к ее увлечениям.

– Актрисой хочешь быть?

– Если хочешь знать, то я собиралась поступать в медицинский, – смело проговорила девушка. Сальваторе отложил бумаги, ему было явно не до бутербродов. Он внимательно смотрел на шатенку.

– Зачем ты это сказала?

– Потому что это правда, – произнесла она. – Мать отговорила и… Можешь спросить ее, если хочешь.

Он поднялся и налил себе виски в бокал. Елена понять не могла, что его так разозлило. Она же не знала тогда, кто ее отец, чем он занимается… Девушка просто отдавалась зову сердца, но потом мать все же уговорила ее на другую направленность, и сейчас девушка даже радовалась этому.

– Ты можешь посмотреть мою игру? – произнесла она тихо и осторожно. С Деймона сошла спесь, и, обернувшись, он кивнул.

Девушка сразу же растянулась в улыбке. Схватив листы, она взяла Сальваторе за руку и отправилась с ним на улицу. Погода была чудесной, не такой, как вчера, и оба хотели хоть немного, но отвлечься от произошедших событий. К тому же, впереди трудовая рабочая неделя, день рождения Елены… Надо бы подумать над подарком и отговорками.

Елена открыла сценарий на двадцать седьмой странице и всучила его Сальваторе.

– Ты будешь священником, твердо убежденным в том, что вера сильнее физического влечения.

Сальваторе был не согласен с этой концепцией, но предпочел промолчать.

– А я буду говорить, что каждый падок на любовь.

– Это сентиментально!

– Начни отсюда, – она указала пальчиком на одну из строк.

Лицо Сальваторе надо было видеть. Такое ощущение, что его заставили пересматривать Санту Барбару и писать рецензию к каждой серии. На лице изображалось само несчастье и нежелание что-либо видеть, а Елена предвкушала предстоящую игру, желая соблазнить не священника, а самого Сальваторе.

Деймон стал зачитывать какой-то длинный монолог, а на его лице все еще была та неподдельная страдальческая мина, которая приводила Елену в бешеный восторг. Она старалась воздерживаться от смешков, но смотреть на такого измученного Деймона со скепсисом было просто невозможно.

– Стой, стой, что ты говоришь? – с усмешкой произнесла Елена, сокращая дистанцию между ними. – Веришь в то, что говоришь? Чтобы верить, надо проникнуться, а ты говоришь все это как хорошо выученный текст.

– Стой, я ведь читал, что было написано…

Деймон перевел взгляд на текст и увидел реплику девушки. Он перевел взгляд на Елену, которая продолжала твердить слово в слово, говоря то с воодушевлением, то с цинизмом и насмешкой. Сальваторе прищурился, наблюдая за тем, как Елена держит свою пламенную речь, расхаживая из стороны в стороны. Облитая лучами солнца, она будто светилась.

Нежная…

Елена совсем не подходила под образ циничной сучки. И ее походка, ее стройные ножки, ее грудь… Деймон позволил себе полюбоваться этой особой, пока та держала пламенную речь.

По ее паузе мужчина понял, что теперь настала его очередь.

– Любовь не должна быть физической и ею можно пожертвовать…

– Серьезно? – девушка настигла мужчину и, приблизившись к нему, положила руки на его плечи. – Это все ложь… Пока вы сами не прочувствуете тепло… – Елена спустила руку на его пресс. – Пока вы не поймете прелесть прикосновений, пока вас не прошибет ток в двести двадцать вольт от этого соприкосновения, – ее рука проскользила под футболку и мужчина набрал больше воздуха в легкие. – Пока желание поцелуя не будет затмевать разум, а желание физической близости лишать воли, вы будете верить в свою лживую правду.

Елена резко обернулась и, прижавшись спиной к мужчине, схватила его руки и положила себе на живот, откинув голову на его плечо.

– Пока вы не прочувствуете контраст невзаимности и опиум обоюдности, пока не познаете боль и страсть, нежность… А потом все ваши доводы падут, как пал Вавилон, как пала Элен, вышедшая замуж за Пьера… Потом, – Елена отстранилась. В ее взгляде было столько безумия и… боли. – Потом падут ваши принципы, и все померкнет, останется лишь это чувство: живое, яркое, неугасаемое, которые впивается и разрывается на части! Останетесь только вы, – сквозь зубы процедила шатенка и тыкнула пальцем в грудь мужчины, – вы и обломки вашей любви, которую вы потеряли, потому что слишком долго сопротивлялись и слишком легко упустили!

Он готов был впиться в ее губы прямо сейчас. Прямо сейчас готов был прижать к себе и взять ее здесь, прижав к стене. Раздеть, отлюбить, исцеловать, подчинить…

– Чуть больше стервоза добавишь и все…

Но она выдернула сценарий и откинула его на зеленый газон. Шатенка закинула руки на его плечи и, прижавшись вплотную, потянулась к губам мужчины. Он молчал, не смея прикоснуться и проявить инициативу. Девушка аккуратно коснулась его губ своими, и воспоминания взыграли, заставляя забыть о существующих правилах и принципах. Ее запах, ее губы, касающиеся кожи его лица. Он не смел касаться, не смел отвечать на ласки, хоть очень этого хотел…

– Пожалуйста, – прошептала она. – Всего один поцелуй…

Ее голос, как аудионаркотик. Она – молоденькая, красивая. Ему скоро стукнет сорок, он уже бывалый. Она влюбилась в него, потому что он защищал ее и был рядом, когда это было необходимо. Но это не есть та трепещущая любовь, доводящая до безумия. Она еще неопытная, поэтому решение принять нужно ему.

– Завтра тебе исполняется двадцать один, и завтра ты съедешь.

Шатенка опустила руки и отвела взгляд, испытывая то чувство, когда придирчивый учитель задает кучу вопрос, желая занизить оценку.

– Я могу съехать сегодня, если ты поцелуешь меня.

Мужчина нагнулся и, подняв бумаги, вручил их девушке.

– Лучше поработай над сценарием, – сказал он и скрылся в доме, оставляя юную цыганку наедине с собой и своими мыслями.

====== Глава 29. День Рождения. ======

– Ты не пришел!

– Я оставил тебе подарок…

Девушка закрыла дверь и разулась. Сегодняшний день должен был расставить все точки. Она целый день ждала, даже загадала желание. Она принимала подарки, поздравления… Она даже встречалась с Изабель и осознала, что жутко соскучилась по матери. Все было незабываемо. Море цветов, дорогих сувениров и красивых слов… Вкус изысканного вина все еще был в памяти, как и запах каждого цветка, подаренного сегодня от каждого человека. Даже каждую улыбку и каждое слово девушка запомнила. Все отмечалась в дорогом, прибрежном кафе и сегодня светило солнце, согревая всех и каждого. Все было незабываемо и чудесно, а Элайджа дал выходной в честь праздника и потрясающей премьеры, которая повысила рейтинг театра. Все было отлично. За исключением одного: отсутствия отца.

Она прошла в центр комнаты и тихо села рядом. Шатенка увидела пепельницу и початую бутылку вина. Пить уже не хотелось. Елена потянулась к пачке сигарет, но Сальваторе перехватил ее руку.

– Даже не смей, – строго произнес он и, убрав руку, взял пачку сигарет и подошел к окну. Елена чувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитали за разбитую тарелку.

Шатенка поднялась и подошла к аудиосистеме.

– Как ты нашла мою квартиру?

Цыганка здесь, и правда, ни разу не была. Но шатенка предпочла промолчать, не раскрывая своего секрета.

– Я тебе надоела? – выдохнув, произнесла она.

Мужчина обернулся, увидев Елену в ее прежнем амплуа. Она была в красивой длинной, красной юбке из шифона, поверх которой завязывалась косынка с всевозможными монетками. Топик, оголяющий ее тело и прикрывающий самые откровенные зоны… На руках не было, к удивлению ни одного браслета, но ее цыганский стиль одежды, волосы кудрями спадающие на плечи, ее полный какой-то мольбы взгляд…

Сальваторе выдохнул и облокотился о подоконник. Его освещал лунный свет.

– Елена, дело не в этом.

– Тогда почему ты не пришел? Назови хоть одну причину.

– Тебе нужна причина?!

– Да!

– Ты – моя дочь, но я хочу тебя! Понимаешь? Знаешь, где я позавчера был?

Елена выше приподняла подбородок, демонстрируя то, что она ни капли не боится правды, хоть ее сердечко отбивало бешенный темп. Шатенка скрестила руки на груди.

– Я был у Розали! Я был в ее постели!

Это была ложь, но это был единственный способ оттолкнуть девушку, стоящую напротив. Пусть лучше возненавидит сейчас, но поблагодарит потом, чем возненавидит потом и никогда не простит. За них двоих должен кто-то один принять решение.

Елена усмехнулась и направилась к двери. Деймон провожал ее взглядом, очаровываясь красоте этой девушке, которую не имел права желать, о которой не смел мечтать. Шатенка дошла до двери и, повернув замок, вернулась к мужчине. Рефлекторно он схватил ее за талию и отстранил, тем самым не давая осуществиться поцелую. А прикосновение его пальцев к ее талии пробудило в обоих неимоверное желание. Девушка опустила руки.

– Прекрати сопротивляться. Я взрослая, я понимаю, на что иду…

– Ты еще ребенок.

– Посмотри на меня, Деймон, – она почувствовала, что его хватка ослабела, а потому подошла еще ближе. – Неужели я не притягательна для тебя?

– Елена, мы не можем, как же ты не поймешь. Мы не можем, Елена!

Он отстранился и вновь отошел к столику. Елена понимала его противоборство, не осуждала и осознавала, что они не могут. Но человек падок на соблазны, на запретный плод.

Девушка оставалась на месте, следя за тем, как мужчина делает глотки спиртного. Шатенка подошла и прижалась к его спине, обняв за талию. Деймон замер.

– Я хочу всего лишь один подарок… Пожалуйста,.. искупи вину за свое долгое отсутствие, за наш первый раз и подари мне нас…

– Нельзя.

– Мы уже преступили….

Девушка обошла и встала напротив парня.

– Последний раз!

– Нет.

– Тогда потанцуй со мной. И я уйду. Приду тогда, когда позовешь.

Она подошла к аудиосистеме и включила тихую музыку, которая порождала умиротворение, тишину и спокойствие. Звуки гитары переливались, а тарелки барабанов придавали некой мелодичности, еще – шарма. Девушка обернулась и медленно подошла к мужчине. Он держался на расстоянии, но им пришлось коснуться друг друга.