Текст книги "До новых снов с тобой...(СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Жизнь! Животрепещущая энергия распространяется по венам, которые ведут к сердцу, заставляя его биться все чаще и чаще.

====== Глава 34. Поющие в терновнике. ======

– Как прошла репетиция?

– Превосходно, – она впилась в его губы, и каково было ее счастье, когда он ответил на ее поцелуй.

– Садись. Нам пора.

Девушка подарила ему улыбку, а потом села в автомобиль, и через несколько мгновений машина уже стремительно мчалась к дикому пляжу Майами, где народу было меньше всего. Дорога займет продолжительное время, но оно того стоит.

Елена сегодня была в своем прежнем амплуа. Деймон соскучился по ее цыганским нарядам, звону многочисленных браслетов… Девушка сделала музыку громче. Деймон улыбался, пока цыганка припадала возле него, то нежно обнимая, то целуя в шею.

Море и небо были окрашены в золотисто-алые цвета заходящего солнца. Белый шар солнца стремился к линии горизонта, а черные крылья бакланов и чаек завершили такой чудесный пейзаж. Девушка во все глаза смотрела на столь алый и прелестный пейзаж. Она тоже впервые видела такой закат, впервые ощущала счастье и охватывала весь обзор, который могла только охватить.

Когда они остановились возле самого берега, шатенка на всю врубила музыку и, открыв дверь, помчалась к волнам. Они, подобно детям, то отбегали, то вновь касались ног, избавляя от тяжелых оков будничности и рутины. Шатенка сейчас вновь соединилась с природой, как тогда, когда гуляла возле озера и была по уши влюблена в Тайлера.

Мужчина вышел из автомобиля и следил за тем, как Гилберт завороженно смотрит на линию горизонта. И если раньше они оба смотрели в пустоту, то теперь, вглядываясь в бесконечность бездонного ало-яркого моря, желали увидеть свое будущее, но не хотели знать, сколько именно продлится это счастье.

Музыка была не такой громкой, казалось, что шум моря здесь был красивее любой музыки. Но голос исполнителя, который так мелодично напевал, заставлял забывать обо все этом. Под ногами ощущался теплый песок, на губах – соленый привкус волн от прилива. Крики чаек были фоном к музыке этой природы. Вообще весь мир был наполнен какой-то гармонией и неким умиротворением.

Девушка, вернувшись на берег, подошла к мужчине. Она была так красива в своем наряде, в этой длинной цыганской юбке из тонкой шифоновой ткани. Топ оголял плечи, живот, талию и поясницу. Девушка улыбалась и светилась от счастья. И если раньше она чувствовала холод, исходящий от Деймона, то сейчас он сменился теплом.

Странно и немного неловко ощущать те моменты, когда не находишь нужных слов. Может быть, они и не нужны?

Девушка сняла обувь, и Сальваторе почему-то последовал ее примеру. Девушка схватила его за руку и потащила к морю. Сальваторе вначале упирался, поскольку ему не очень хотелось мокнуть, но как сопротивляться желаниям той, которая научилась не просто жить, но улыбаться и любоваться красотами этого магического, странного городка?

Теплая-теплая вода касалась кожи, а само море будто шептало: «Я залечу все твои раны». Девушка отпустила руку и со смехом пошла вглубь моря.

– Ты не умеешь плавать! – прокричал он, вспоминая их поездку на катере вместе с Зальцманом. Но цыганка ничего не ответила. Она со смехом принимала удары волн, со смехом что-то тарабанила на своем языке, чего не делала тоже давно.

Браво, Деймон! Тебе удалось снять с нее эту фарфоровую маску.

Браво, Елена! Тебе удалось снять маску с Сальваторе, которая была соткана из цинизма, апатии и безразличия ко всему сущему.

Гилберт почувствовала его руки на своей талии и от неожиданности вздрогнула. Шатенка обернулась и тут же растворилась без остатка в этих голубых бездонных глазах. Казалось, что весь мир просто перестал существовать, и осталось только это море, это солнце и он… Сальваторе оглядел Елену, с которой стекали соленые капли воды. Она, цыганка от природы, вечно непокорная, своенравная и мелодичная прониклась к нему и сделалась естественной. Даже с Тайлером она до конца не открылось.

Сегодня он провел с ней потрясающую ночь, и он знает, что проведет еще одну. Девушка приблизилась к нему и, положив руки на сильные плечи мужчины, оставила кроткий поцелуй на щеке. И это самое безобидное действие вызвало в нем волну чувств.

Море окатило их водой, и Елена расхохоталась так, что и сам мужчина не смог сдержать улыбки. Он крепко держал ее за талию и смотрел за тем, как эта девочка наслаждается происходящим вокруг. Взявшись за руки, они пошли быстро к берегу. Когда волны стала по колено, а не по пояс, Елена резко остановилась. Она привлекла мужчину и оставила нежный поцелуй. А он не смог не ответить.

В свете этого заходящего солнца, под шум чаек и прибоя, они ощущали счастье, которое наполняло их души. Мужчина, отстранившись, схватил девушку за талию и приподнял над уровнем моря. Та уперлась руками о его плечи и откинула голову. Ее взору предстало золотистое небо и чайки, парящие под куполом небосвода. Сальваторе медленно принялся опускать девушку, и когда та почувствовала под ногами дно, резко отстранилась от Деймона и побежала в сторону автомобиля. Правда, длинная мокрая одежда блокировала движения, и девушка упала на теплый песок, окончательно испачкав свой красивый наряд. Через пару секунд она почувствовала тяжесть тела Сальваторе и, перевернувшись на спину, позволила ему поцеловать себя.

На губах чувствовался привкус соли, но почему же не хочется поморщиться и сбежать? Почему хочется наслаждаться и целовать, обнимать, любить…

Она схватилась за рубашку, и скоро одежда отлетала на песок. Ощущать под пальцами изгибы его тела напоминало какое-то неземное удовольствие.

– Нам надо переодеться, – прошептала она, как только Сальваторе лег рядом на спину на рассыпчатый песок. Одежда, пропитанная солью, а теперь еще и песком, наверное, будет тяжело отстирываться. Девушка легла на живот и оперевшись на локти, устремила взор на желанного мужчину.

– Ты взял одежду?

Он лишь лукаво улыбнулся, продолжая смотреть в небо.

– Я же просила, Деймон!

– Может, одежда – это лишнее? – мужчина перевел взгляд на девушку.

– Уау, ты ли это? А где же твое коронное: «Это не правильно»?

– Там же, где моя прежняя жизнь…

Деймон поднялся и через некоторое время достал из автомобиля полотенца и новую одежду. Гилберт выглядела потрясающе в своем цыганском обличие. Елена настояла на том, чтобы он не надевал рубашку и оставался в своих шортах ниже колена.

Они расстелили покрывало, достали качественный виски и фрукты и, выключив музыку, просто наслаждались единением и потрясающей атмосферой.

– Почему ты называла себя Дриной?

– Богатых не любят… А я всегда мечтала жить как живут все цыганские племена… Вот и ходила к бедным. Об этом даже Тайлер не знал.

Она усмехнулась и, выхватив бутылку из его рук, сделала несколько глотков. Мужчина подсел ближе.

– Ты любила его?

– Я ничего не знаю, – выпалила она, взглянув на отца. – Я сейчас не могу ответить ни на один вопрос. Я только знаю, что он любил меня, я только знаю, что я хочу быть с тобой… Я знаю, что Клаус влюблен в меня.

Теперь Сальваторе выхватил бутылку из ее рук.

– Не злись на меня, – прошептала Гилберт, приближаясь к его губам, – ты должен это понимать: я не смогу без тебя…

– Но его же разлюбила. А он вон Ребекку убил ради тебя! Он любил тебя… Тебя невозможно не любить… И Клаус он… Он сорвется, рано или поздно, понимаешь? Как срывался я, как срывался Локвуд…

Девушка положила ладони на его лицо и заставила его взглянуть на себя.

– За все это время нашего расставания, – как молитву шептал ее голос, – я общалась с Максом… Он хороший, добрый, отзывчивый! Я пыталась полюбить, Деймон! Понимаешь? Пыталась… Но только недавно поняла почему это не получалось…

– Почему?

– Потому что я уже была влюблена.

Он впился в ее губы и, схватив за талию, привлек к себе. Бутылка с виски опрокинулась, и ее содержимое разлилось по покрывалу. Девушка уместилась сверху на мужчине и продолжала его целовать, выпивая эту нежность до дна!

Они оба пропитаны морем, песком, виски, а еще – нежностью и трепетом. Елена целовала Сальваторе все отчаяннее, а температура тела повышалась.

– Чем дольше я с тобой, тем больше мне тебя хочется…

– Так возьми, – прошептала она, целуя его шею. – Я сделаю все, что захочешь…

– Станцуй.

Шатенка изумленно выпрямилась.

– Я давно не видел твоих танцев.

Девушка поднялась. Деймон выпрямился и, выругавшись, подняла разлитую бутылку виски. Там оставалось чуть-чуть, и он допил все содержимое, чтобы не думать о будущем и последствиях их общения.

Девушка отошла на расстояние и ее медленные движения, которые освещались лучами солнца и сопровождались аккомпанементом криков чаек и шума прибоя, напоминали какой-то транс. Она двигалась будто в первый раз. Только сейчас ее глаза были живыми, а в ее движения вложено все ее желание угодить ему.

Это было вначале. А потом девушка схватилась за ткань своей длинной юбке и пустилась в пляс. Она была так прелестна! Не требовалась музыка! Не требовалось большое количество зрителей. А он продолжал внимательно рассматривать каждое ее движение. Деймону казалось, будто она – греческая богиня, которая не устояла перед чарами обыкновенного смертного.

Вновь звон браслетов, вновь движения бедрами, вновь эти изгибы и эти телодвижения! И вновь она входит в транс… Или он, наслаждаясь этой красотой.

Елена завершила свой танец и, сев рядом, вновь впилась в губы мужчины.

А потом они упали на покрывало и решили отдаться страсти.

Они любили!

Но не знали, что за ними наблюдают.

Мужчина убрал бинокль и, положив его на рядом стоящий столик, отошел, отвернувшись от пары. Он наблюдал всю эту картину, пытаясь ответить на вопрос: «Что она в нем нашла?». Ответа не было. Только тоска и что-то тяжелое, чему не находилось названия, теснили душу и рождали злость. По правилам, которые девушка и установила, он не имел права предъявлять претензии. Единственное, что он мог – влюбить ее в себя. Однако как можно влюбить человека, который уже влюблен? Клаус знал, что не сможет увлечься другой девушкой так, как увлекся Еленой. Следовательно, и эта цыганка тоже вряд ли быстро разлюбит этого Сальваторе, будь он проклят тысячу раз!

– Зачем ты меня привела сюда? – в его голосе вновь чувствовался металл холодности и жестокости. Мужчина сел за столик и уставился на девушку, сидящую напротив. Она курила свои сигареты и напоминала ту суку из «Основной инстинкт», у которой лишь две слабости: мужчины и сигареты.

– Я увлеклась литературой… – ответила девушка, туша сигарету. – Вот что я вычитала… Есть такая легенда – о птице, что поет лишь один раз за всю свою жизнь, но зато прекраснее всех на свете. Однажды она покидает свое гнездо и летит искать куст терновника и не успокоится, пока не найдет. Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поет, умирая, что этой ликующей песне позавидовали бы и жаворонок, и соловей. Единственная, несравненная песнь, и достается она ценою жизни. Но весь мир замирает, прислушиваясь, и сам Бог улыбается в небесах. Ибо все лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.

– И что ты хочешь этим сказать? – произнес Клаус, оглядывая собеседницу.

– Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает ей сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поет, поет до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвется дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, – мы знаем. Мы понимаем. И все равно – грудью на тернии. Так будет всегда.

Блондинка налила себе крепкий бурбон и сделала несколько глотков. Она выглядела потрясающе в этом коротеньком, светлом платье, а ее волосы, растрепанные из-за ветра, и голубые глаза завершали образ ангела. Она осушила бокал, поморщилась и, отставив бокал, приблизилась к Клаусу.

– Они уже разливаются в своей песни, мой дорогой Клаус, и их счастье заглушает их боль.

– Ты же знаешь, что я никогда не полюблю тебя, Кэрри…

Девушка усмехнулась и, отстранившись, резко поднялась. Она вновь сделалась безэмоциональной, измученной тенью, которой когда-то видел ее Деймона. А сейчас, похоже, он совсем забыл о ней, о своей Розали и обо всем на свете.

– А она никогда не полюбит тебя, – цинично произнесла она. – Скоро ты тоже упадешь на тернии, а потом я…

Клаус поднялся и подошел к девушке. Схватив ее за талию, он резко развернул Форбс к себе и поцеловал. Она таяла… В этой вечной фальши, в этом грязном, холодном цинизме, в масках она совершенно забыла где она сейчас, а потому и перестала искать себя прежнюю… Девушка была уверенна только в одном: любовь иссушает. Кэролайн почувствовала, как сердце стало биться, как воздух стал наполнять легкие…

А потом она ощутила боль.

Блондинка оттолкнула мужчину и, влепив ему пощечину, вновь чему-то злобно усмехнулась.

– Никогда тебе не получить ее душу, как мне твою… Падай, Ник, падай на эти тернистые чувства и, захлебываясь болью, не забывай обо мне! Ведь я могла уберечь тебя.

Девушка схватила пачку сигарет и скрылась. Клаус взял бинокль и увидел, что Сальваторе в море, а девушка покорно ждет его на берегу. Он достал мобильный и, найдя ее в списке контактов, все же решил позвонить. Долгие гудки, но потом мужчина все же услышал родное и мелодичное:

– Алло?

– Я хочу встретиться.

Она встрепенулась и, поднявшись, села в машину. Видать, не хотела, чтобы ее разговор слышал Деймон. Клаус почувствовал злость.

– Иначе, как же мне сделать то, о чем ты просишь…

«Если такое вообще возможно», – промелькнуло в мыслях у обоих.

– Хорошо, – выдохнула девушка. – Я сброшу тебе адрес театра… Встретишь меня.

Клаус сел на стул. Он уставился в небо, которое кого-то делало счастливым в это вечер, а кого-то лишало крыльев.

– Ты с ним?

Пятисекундная пауза.

– Я буду честной с тобой. Да, я с ним. Я счастлива. Прости…

– Не стоит извиняться за свое счастье.

– Но ведь тебе же больно.

Его черствое сердце пропустило болезненный удар, и теперь пришло окончательное осознание того, что его волнует эта цыганка, будь она не ладна!

– До завтра, Елена.

– До завтра.

Мужчина не хотел смотреть? как она выбегает к нему, как целует, как раздевается. Эти мысли доставляли ему боль! Ему никогда не познать ее! Она ворвалась в его сознание и прочно там засела. Ему хотелось высечь ее еще раз, чтобы она познала весь спектр той боли, которую он чувствует! Он бы и сделал это, если бы не хотел обладать ею…

И он добьется своего, чему бы ему это не стоило. Он не станет ее насиловать, вопреки всем законам жанра, не станет подставлять Сальваторе, чтобы тот выглядел аморальным ублюдком в ее глазах… Она сама придет к нему.

Когда почувствует терний у себя в груди.

Уже вечером, на ферме, девушка, прижавшись к мужчине, смотрела фильм ужасов. Даже «Знаки» не так пугали, как этот фильм. Шатенка искала защиты у того, кто с улыбкой наблюдал за ней. Гилберт старалась быть спокойной, но липкий страх уже пробрался к душе.

Удалось разобрать этот диван и удобно расположиться на нем. Елена, укутавшись в плед, прижималась к мужчине, которого, по ходу, вообще не цепляло происходящее на экране. Не выдержав, девушка схватила пульт и нажала на красную кнопку.

– Там сейчас самый эпичный момент будет, – произнес Деймон, делая вид, что его интересовало происходящее.

– Эпичный момент будет сейчас, – девушка откинула одеяло и, перекинув ногу, села на мужчину сверху. Он сделал глубокий вдох. Потом – выдох. Цыганка стянула с него футболку, потом с себя – топ и потянулась к губам Деймона.

– Наше забытие подходит к концу…

– Да, я знаю. Поэтому сейчас хочу получить максимум, – шатенка вновь приблизилась, и вновь была остановлена.

– Нам надо начать ограничивать контакты, Елена… Начать отвыкать…

– Я завтра встречаюсь с Клаусом… – увидев боль в его глазах, девушка поспешила добавить: – могу не пойти. Только скажи.

– Нет… Тебе надо идти… Тебе надо устраивать свою жизнь. Он сможет обеспечить тебя и защитить.

– Только знай одно, – прошептала Елена, целуя его шею. – Я люблю только одного человека. Слышишь? И это не Майклсон.

Деймон, не вытерпел, схватил Гилберт и, уложив ее на лопатки, избавил ее и себя от остатков одежды. Шатенка почувствовала бешеный поток энергии, почувствовала, как за спиной вырастают крылья. Расположившись между ее ног, Деймон пригвоздил ее руки к кровати, лишая свободы и повторил сквозь зубы:

– Повтори! Быстро!

– Я люблю тебя, – произнесла она, сдерживая стон. – Я люблю только тебя. Слышишь? Только тебя люб…

Мужчина впился в ее губы, а потом девушка почувствовала, как он резко входит в нее. Любовница не смогла сдержать стон, не смогла не закрыть глаза, не смогла не наслаждаться им. Сердце билось, кровь по венам бежала быстрее, а все остальное, существующее в этом мире, становилось неважным и ненужным.

Кэролайн была права. Они уже падают на терниях, но пока не чувствуют контраста боли… Любовь способна вытеснить эту жгучую, невыносимую боль!

Наверное.

====== Глава 35. Игра начинается. ======

Он лишь сильнее прижал ее к себе, продолжая отвечать на ее страстные поцелуи.

И когда она перестала строить из себя недотрогу и полностью отдалась потоку чувств? Когда он перестал строить из себя апатичного циника и полностью отдался шквалу эмоций? Да сейчас это и не было важным… Елена продолжала впиваться в губы желанного мужчины, совершенно позабыв о том, что они договорились ограничивать контакты. Какой Клаус? Какая Бьянка? Все отошли на второй план.

Деймон схватил ее за талию еще сильнее и нашел силы оторвать девушку. Ее губы покраснели, а в глазах был туман.

– Тебе пора на репетицию.

Да, автомобиль стоял возле здания театра, но Елена не могла туда отправиться. Она наслаждалась каждой секундой, понимая, что до вечера еще целый рабочий день, потом – свидание с Клаусом; словом, целая вечность. Шатенка оставила поцелуй на шее и прошептала:

– Я могу никуда не идти… Только попроси.

– Нет, – произнес он, закрывая глаза и откидывая голову, чтобы предоставить больший доступ, – иди…

Шатенка резко отпрянула и, улыбнувшись, посмотрела на Деймона. Тот, пребывая в состоянии эйфории, открыл глаза и перевел взгляд на шатенку. Кажется, что вот-вот и взлетишь. Это не крылья. Это любовь…

– Ты не принимал участие в моем воспитании, а я была непослушным ребенком, – произнесла Елена и, приблизившись, схватила мужчину за руку. Над самым ухом она проговорила следующие слова, вкладывая в них всю свою похоть: – Я хочу, чтобы ты отшлепал меня!

– Елена! – глаза Сальваторе округлились. – Откуда в тебе столько?..

– Брось, – девушка схватилась за пряжку ремня, а мужчина почувствовал, как стираются грани и останавливается время. Ограничить контакты вряд ли получится. Елена, во всяком случае, не собирается это делать, а он слишком легко поддается соблазну. – Все этим занимаются, но никто не говорит об этом вслух… В общем, займемся этим сегодня ночью.

– Елена! – он хотел сказать, что это извращение, что этим занимаются плохие, похотливые люди. Но Елена вновь поцеловала его, и все мысли исчезли в мгновение ока. Девушка отстранилась и, открыв дверь, покинула машину, отправившись на репетицию.

Он пытался обдумать все. Когда она из сентиментальной, маленькой цыганки превратилась в такую развратницу? Когда она успела свести его с ума? Когда он успел ее свести с ума? Ей всего двадцать один… Ему уже под сорок, но эта необузданная, неконтролируемая страсть, как цунами, как извержение вулкана… И куда бы он не бежал от нее, ему не миновать встречи. Сейчас Деймон был даже рад тому, что остался на том ринге… Теперь она с ним, она его и душой и телом, несмотря на то, что пытается влюбиться в другого. Насильно мил не будешь… Ее сердце отдано ему и только!

Сальваторе завел машину и в скором времени мчался в поликлинику. Сегодня он попросил девушку отрезать локон волос и ноготь. Быть может!.. Ведь есть надежда!.. Должна быть, во всяком случае… Хоть бы экспертиза дала отрицательный результат. Хоть бы Елена оказалась не его дочерью!

Но он был взрослым человеком и больше не верил в сказки. Умом прекрасно понимал неоспоримость результатов, а сердцем молил об обратном… И если она окажется не его дочерью, он больше не будет скрывать своих чувств, больше не станет прятаться. Он любит ее, но не отцовской любовь – нет. Совсем иное… Совсем другое чувство.

Когда сумерки окутали солнечный Майами, а звезды украсили небо, Клаус подъехал к театру девушки. Он вышел из автомобиля и, облокотившись о капот, стал ожидать Елену, которая задерживалась. Нет, не было злости или раздражения. Даже боль, которая была в его сердце вчера сегодня, куда-то испарилась. Осталось только предвкушение предстоящего вечера.

Вскоре она вышла. И это было именно то состояние остолбенения, которое часто описывают в книгах. Сказать, что Елена выглядела потрясающе – не сказать ничего. В черном коротком платье, с дерзким макияжем, с красной помадой на губах девушка сохраняла свой образ стервозной суки. И это Клаусу понравилось. Чем больше он крутился возле этой цыганки, тем больше она открывалась. Майклсон понимал, что всю себя она показывает другому человеку, но надеялся, что в скором времени вся эта ситуация изменится…

Девушка натянула улыбку и, поздоровавшись, села в салон автомобиля. Клаус занял свое место, и через несколько минут машина уже мчалась по трассам ночного города.

Ее стройные ножки, фигура, внешность, запах духов – эта девушка свела его с ума за какие-то две встречи! Самое характерное, что он окончательно ею поглощен и на других девушек уже не засматривается.

– Куда мы едем? – спросила она, решив взглянуть на мужчину.

– Ты не против, если мы просто поужинаем?

– Нет, не против, – на выдохе произнесла девушка.

Она внимательно посмотрела на мужчину, который спокойно вел автомобиль. В нем были харизма, сила и мужественность. Что уж скрывать? Довольно-так привлекательный и притягательный, но не та улыбка, не та мимика… Даже тембр голоса, и тот не такой, как у Деймона. Его взгляды и случайные касания не вызывали дрожь по коже, а сердце продолжало отбивать ровный, спокойный темп.

Шатенка улыбнулась.

– Вы можете добиться любую женщину…

– А ты – любого мужчину, но предпочитаешь лишь одного.

Место, в которое они приехали, не соответствовало ожиданиям Елены. Здесь не было свеч, не было прилизанных официантов, не было ничего из того, чего девушка ожидала увидеть – нет. Здесь было шумно, весело. Доносилась музыка отовсюду, а молодые люди отдавались страсти танцев. Елена не могла скрыть улыбки, оглядывая довольно необыкновенное место.

Официантки были улыбчивыми девушками в испачканных фартуках. Они охотно демонстрировали свои пикантные зоны, но никому не позволяли дотронуться до себя. Пиво, виски, водка… Здесь все были хмельными, но ни одного несчастного лица девушка не видела. Парни заигрывали с девушками, а те, в свою очередь охотно отвечали на ухаживания. Живая музыка и так много танцев. Елена прекрасно видела, что здесь нет ее сородичей, но душой ощущала эту близость, которая витала в этом странном кабаке.

Мужчина взял Елену за руку и повел к барной стойке. Девушка внимательно оглядывала всех присутствующих. Она ожидала чего-то изысканного от Клауса, того, что так часто показывают в фильмах… Но он не оправдал ее ожиданий. А в венах бурлила кровь, мотивируя к действиям. Елена давно не отдавалась жару танца, давно не позволяла забыться себе, привлекая всеобщее внимание и вызывая полный ажиотаж.

– Это латиноамериканцы, – произнес Клаус. – Мне нравится это место.

– Ты часто тут бываешь? – прищурилась Елена, садясь рядом. Клаус заказал два бокала виски со льдом и вновь обратился к Елене.

– Ребекка тут часто зависала, а когда напивалась – вызывала меня. Пьяной она никогда за руль не садилась – это было ее жизненное кредо.

Зато любила устраивать избиение плетью, издевательства над жертвами, а еще любила насиловать девушек… Да, эта особа была многогранной личностью. Или просто стервозной извращенкой, пропагандирующей насилие и гедонизм.

Принесли напитки. Елена сделала несколько глотков. Перед глазами все поплыло, а головная боль появилась внезапно. Спиртное обожгло горло. Но уже спустя несколько секунд по телу разлилось тепло, тело стало ватным, а душевные переживания притупились. Шатенка резко встала и подошла к Клаусу так близко, что тот забыл о своей маскировке. Он тут же почувствовал, как стираются границы, как теряется шаткий контроль. Елена положила руки ему на плечи и, выдохнув, произнесла:

– Почему ты меня не возненавидишь? Ведь из-за меня погибла Ребекка.

Клаус резко поднялся и, схватив Елену за талию, пригвоздил ее к барной стойке. Та не испугалась, поскольку знала, что он не причинит ей больше боли.

– Это ты должна меня возненавидеть, слышишь? Я избил тебя! Я подставил Локвуда, хоть знал, что он любил тебя. Он застрелился из-за тебя. Я лишил тебя твоей первой любви и оставил шрамы на твоей коже! Ты должна возненавидеть меня, а не наоборот!

Елена положила ладонь на его лицо и снова увидела метаморфозу чувств. Прежняя злость исчезла так же быстро, как и появилась. Он ослабил хватку, но не отпустил ее из своих рук.

И что заставляет людей надевать маски? Деймон прикрывался под оболочкой апатичного, циничного, безразличного ко всему и вся. Елена сохраняла образ недоступной, фарфоровой куклы, которая открыто демонстрирует свое презрение к людям. А Клаус? Жестокий, беспощадный, злой, яростный мафиозный лидер, который якобы не знает что такое любовь, прощение и сострадание. И только истинное чувство способно разорвать шелк этих масок, которые мы так долго и упорно не хотим снимать.

Шатенка убрала руки и, сняв туфли, вручила их официанту.

– Я за ними вернусь. Только попробуй проворонить, – ответила девушка и схватив Клауса за руку, повела в центр.

Елена была пропитана запахом чужого мужчины. И Клаусу не нравился этот запах. Больше всего ему хотелось разорвать эту гребанную одежду, изучить каждый миллиметр ее тела, слышать ее крики и стоны, наслаждаться их единением! Но это было невозможно.

Под эту музыку девушка двигалась умело и каждое ее телодвижение наполнено изяществом и гармонией.

Некоторые самки в дикой природе проводят специальный ритуал перед совокуплением с самцом. То же самое происходит и в жизни людей на подсознательном уровне. Сейчас она танцует, желая привлечь внимание, преследуя единственную цель: чтобы он видел лишь ее в этом клубе.

Ее движения, ее взгляд, ее улыбка на губах. Она втянула его в этот танец. Клаус решился на риск. Он касался ее тех зон, за которые мог получить пощечину. Но девушка лишь активно отвечала и продолжала пускаться в пляс со всем жаром со знанием дела мастерицы. Шатенка улыбалась… Мужчине даже показалось, что он слышит ее смех. В коротеньком платье она выглядела потрясающе. Волосы растрепались, что создавало образ непослушной хулиганки.

И если раньше она танцевала, подстраиваясь под других девиц, то сейчас Елена забылась и начала свои цыганские пляски. Как она была хороша! Радость и злость, страдание и облегчение, боль и излечение – все было в ее танце. Девушка усадила мужчину на стул и, отойдя, вновь стала плясать. Все разошлись, предоставляя место новой танцовщице. Ее плечи, ее талия, ее ноги… Клаус испытывал то же самое, что и Деймон – некое состояние транса. Девушка упала на колени и, выгнувшись назад, стала двигать плечами в соответствии с требованиями цыганского танца. Эта девушка была хороша! И теперь он окончательно влюбился в нее, понимая, что будет ждать столько, сколько нужно.

Шатенка резко поднялась, и тут же раздались бурные аплодисменты. Она робко улыбнулась и подошла к барной стойке. Бармен вернул туфли, с улыбкой глядя на эту танцовщицу. Гилберт осушила бокал и приблизилась к Клаусу. Она не знала что сказать и нужно ли говорить что-либо вообще. В этом танце цыганке удалось выплеснуть свои эмоции, накопленные за последние дни. Майклсон не мог не сдержать улыбки. Он так давно не улыбался! Он так давно не развлекался вот так: без напыщенности, шика и натянутых, официальных манер.

Елена оживает любого, кто с ней рядом.

– Можем еще потанцевать? – подмигнула она. – Хочешь?

Майклсон придвинулся ближе и, схватив ее за талию, резко привлек к себе. Елена не испугалась. В ее взгляде появились игривость, стервоз и та женская черта, которая может пленить любого мужчина, падкого на красоту и недоступность.

– Хочу, чтобы ты пригласила меня на свою премьеру.

– Сегодняшняя репетиция прошла ужасно, – покачала головой девушка. – Элайджа, мой босс, был крайне недоволен.

– Я могу сделать тебя директором твоего театра.

– Нет, – Елена схватилась мужчину за плечи. – Не смей! Я не хочу.

Майклсон сократил расстояние до минимума.

– Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе карьеру, не хочешь забывать о нем, не хочешь прекратить трахаться с ним…

– Клаус, – выдохнула она. Но мужчина поднялся и привлек за талию девушку к себе. Она руками уперлась в его грудь, чтобы если что, то суметь пресечь попытку поцелуя. – Я люблю его.

– А я люблю тебя…

Она выдохнула и, положив руки на плечи, прижалась к мужчине.

Самое сложное – научиться прощать. Прощать обман, плети по коже, пистолет у виска… Прощать бестактность матери и ее слепоту, прощать цинизм любимого отца и жестокость того, кто сейчас готов бисером все бросить к ее ногам. Она простила их… Она простила и Тайлера, который подставил ее.

Любовь ворвалась в ее жизнь слишком внезапно, слишком… Она не ждала этого болезненного, всепоглощающего чувства, которое лишает разума, меняет приоритеты и принципы, уничтожает прежнюю фальшь и связывает руки веревкой с острыми шипами. Любовь в ее жизни – это тонкое чувство, соблюдающее гармонию боли и счастья. И Елена на этой самой грани. И тянет то в одну, то в другую сторону…

– Прости, – она схватилась за его руки и убрала их со своей талии. – Я не могу.

Шатенка осушила бокал. А затем еще и бокал Майклсона.

– Пойдем прогуляемся? – произнесла Елена.

Он кивнул и, схватив ее, направился на улицу.

Тот самый момент, когда вдыхаешь ночной воздух и любуешься звездным небом Майами – он безупречен. Клаус не отпускал ее руки, и они медленно пошли по бродвею, сохраняя полное молчание.

Сальваторе окинул взором все, что было в корзине и, сохраняя маску непроницаемости, подошел к кассе; он увидел огромную очередь и, закатив глаза, включил все свое терпение.

Нет, если бы ему предоставили выбор, если бы разрешили все начать сначала – он бы не стал менять ни одной секунды. Гладкие, ровные отношения порождают скуку… Импульсивные и страстные – боль. Но контраст чувств куда лучше апатии – в этом Деймон был уверен теперь на все сто процентов.