Текст книги "До новых снов с тобой...(СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Говорят, Майами – большой город, и два раза не встретиться. Но Елена понимала, что этот принцип не для нее. Встреч с Сальваторе не избежать. И цыганка нуждалась в том, чтобы высказаться кому-нибудь. Вчера Елена рассказала Клаусу правду о финансировании кино и пьесы. Как он отреагировал? Как любой любящий мужчина, не желающий отпускать свою женщину. Но Елена была уверенна в своих чувствах, и ее доводы оказались убедительными.

– Лучше переехать, Елена. Прошлое надо уничтожать. Иначе оно уничтожит тебя.

Елена оглядела эту привлекательную блондинку с теплой улыбкой. Светлые волосы были уложены в красивую прическу, а официальный костюм хорошо лежал на ее стройной фигурке. Минимум макияжа и украшений. Словом, Эстель Хэммертон была не только отличным психологом, но и хорошим человеком, а также обладательницей красивой внешности.

– Да, наверное, так и надо сделать. Давно хотела уйти в отпуск.

– Слушай, ты как агент разведки, к тебе и не попадешь сраз… – открылась дверь, и послышался голос. Елена обернулась и усмехнулась. Не стоило и сомневаться, кто это был.

Эстель Хэммертон – настоящее имя. Бьянка – прозвище в стриптиз-клубе. Деймон решил навестить свою подругу после возвращения из Европы. Просто для того, чтобы забыться с ней в очередной раз…

Но сейчас мысли об Эстель стерлись из-за мыслей о Елене. Сам Сальваторе тоже усмехнулся. Куда не убегай, как не стирай из памяти – напоминания всюду. И если ты хочешь прикоснуться к своему прошлому, если лезешь на рожон – Судьба окажется благосклонной. Только потом не жалуйся. Вместе с приятными воспоминаниями придут и плохие, а встречи станут более частыми.

– У меня клиент, зайди позже…

– Ничего, Эстель, – улыбнулась Елена и извлекла из сумки белый конверт. – Я поняла: бежать бесполезно.

Миссис Майклсон положила конверт и поднялась. Она обернулась и, свысока взглянув на отца, направилась к выходу.

Коротенькое черное платье, которое подчеркивает фигуру, оголяло стройные ноги и зону декольте. На руках – многочисленные браслеты, как напоминание об истинном происхождении этой девушки. Волосы завиты, а глаза подведены черным карандашом. Смуглая кожа. Словом, даже преобразовавшись в современную девушку, Елена продолжала оставаться цыганкой. Она прошла мимо и закрыла дверь, оставляя за собой тонкий шлейф аромата своих духов.

Елена подошла к лифту и нажала на кнопку. Нет, она не любит Деймона. Все осталось в прошлом. Сейчас Елена любит жить, любит любить, любит работать и радоваться своему успеху. Любовь к Клаусу – это не те чувства, от которых подкашиваются ноги или сердце выпрыгивает из груди. Но это и не иссушающие, поглощающие и разрушающие чувства. Это спокойствие, стабильность, страсть и нежность.

Елена вошла в лифт и только собралась нажать на кнопку, как закрывающиеся двери кто-то остановил, и те машинально открылись. Сальваторе вошел внутрь. Шатенка нажала на кнопку и открыла сумку. Она долго копалась в ней, а это были лишние секунды для Деймона, чтобы разглядеть осколок прошлого. Сальваторе еще помнил, какой она была страстной и нежной, какая она без этого черного платья и белья… Мужчина одернул себя и отвел взгляд.

Мобильный Елена зазвонил, и Гилберт смогла его извлечь.

– Алло? – ее голос, от которого он отвык, который стремился забыть. Стены начинали сдвигаться, а воздуха становилось все меньше. – Да, я поняла. Хорошо.

Она отключилась и спрятала сотовый в сумку. Как только девушка застегнула молнию, ее кто-то грубо схватил за руку и припечатал к стене. Шатенка удивленно уставилась на того, кто крепко прижимал ее руку к стене. В его взгляде было что-то дьявольское и нехорошее. В его взгляде было что-то чужое, неродное.

– Прекрати это!

– Что? – прищурившись, промолвила цыганка. – Я не знала, что вы знакомы, – Елена оттолкнула Деймона и обеими руками вцепилась в сумку.

– Все в прошлом. Давай просто общаться? – это было сказано спокойным голосом, но его взгляд проникал в глубины ее души, его взгляд словно выворачивал все наизнанку.

Хочется сказать друг другу, что все идет как нельзя лучше, что прошлое не вспоминается, и жить настоящим – очень легко. Нет, это не так… Отпечатки на душе остались. Она в клетке собственных чувств, в паутине противоречий, а руки сковывают оковы правил и принципов. И нельзя сбежать от этого цунами, или извержения вулкана – называйте как хотите! – но и смириться, вновь потонуть тоже нельзя.

– Я люблю своего мужа, ясно? А с тобой я замерзаю, – сквозь зубы процедила шатенка, – а с тобой я погибаю. Ты уничтожаешь меня, – девушка сделала шаг вперед. – Ты – мой личный убийца. Не будет стокгольмского синдрома, не будет возрождения чувств! Ты был прав тогда, и сейчас я говорю тебе спасибо. Сейчас мне не больно, сейчас мое сердце стучит спокойно, сейчас я счастлива. Хватит! У меня не было нормальной семьи раньше, так не мешай ее построить сейчас.

Двери распахнулись, и Гилберт стремительным шагом направилась к выходу.

– Но если все в прошлом, почему же ты бежишь от меня? – он одернул ее за руку, когда они оба вышли на улицу. – В тебе говорит обида, Елена. Обыкновенная обида.

– За что? – усмехнулась шатенка, выдергивая свою руку.

– За то, что я бросил тебя, – болью бить – как кидать гранату на поле боя. Деймон приблизился, а девушка почувствовала мгновенный холод. Пронизывающий. Он пробирается под кожу… Пробирается к душе, к сердцу. – За то, что я поломал твою жизнь, – яд капал с его языка. Желчь исходила из Сальваторе. А Елена ощущала, как начинает болеть голова. – За то, что я растоптал твои чувства, превратил тебя в ничто. За то, – Деймон приблизился к уху и прошептал, -что я женил на тебе твоего же насильника.

Это было низко. Очень низко. Но причинять друг другу боль им суждено, предписано судьбой. Елена решила бить врага его же оружием. Она отступила и, взглянув из-подо лба на Сальваторе, произнесла:

– Знаешь, что было, когда ты исчез? Я трахалась как кошка, – девушка выше приподняла подбородок, и ее ложь прозвучала убедительно. – Делала это, чтобы лица моих партнеров вытеснили из памяти твое лицо! Я бегу от тебя? А зачем ты бежишь за мной? Я отвечу: потому что только со мной ты мог быть мужиком!

– Ты вся в свою мать. Такая же сука, – сквозь зубы процедил Деймон.

– Да. Я в своих родителей! Они у меня чудесные! Одна подсаживает на наркотики и занимается всякой дрянью, а другой развращается своих же доче…

Сильная пощечина не дала Елене закончить фразу. Ее голову вывернуло вправо, а боль стала нестерпимой. Девушка просто замерла, не зная, что ей делать: безумно смеяться, или расплакаться; молча уйти или рассыпаться в ссорах.

В это время кто-то схватил ее за руку и отшвырнул в сторону. Девушка увидала, как Клаус зло смотрит на Деймона.

– Ник!

– Он ударил тебя! – завопил тот. – Этот ублюдок уничтожил твою душу и принялся за тело.

Клаус замахнулся, но Елена одернула его и, прижавшись к нему, сильно обняла. Майклсон замер. Во взгляде Елены – мольба. Мольба не бить, забрать ее и не винить. Сейчас винить ее – это возможность убить ее душу. А еще в ее взгляде – любовь… Любовь только к одному из них. Во взгляде Клауса – страх и злоба. Злоба по очевидным причинам. Страх базируется на нежелании потерять ту, о ком он и мечтать не мог.

Взгляд Деймона… И боль, и злость, и сожаление, и обида… Он просто до боли сжимал кулаки, ненавидя себя за то, что посмел поднять руку на девушку, ненавидя себя за то, что отдал ее замуж, ненавидя себя за то, что когда-то посмел полюбить ее.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Пожалуйста, давай уедем отсюда.

Майклсон обнял ее и направился к машине. Сальваторе следил за тем, как они садятся в машину, как эта машина скрывается из поля зрения. Сальваторе чему-то усмехнулся и, развернувшись, направился обратно к Эстель. Он провел с этой девушкой целый день. Алкоголь, секс и сигареты. Ничего не вернуть, и взаимное общение приносит лишь боль.

Деймон берет сотовый и созванивается с Зальцманом. Тот несколько минут тратит на свои недовольства по поводу долгого отсутствия друга, потом тратит несколько минут, чтобы рассказать о своей новой пассии, и потом наконец спрашивает причину звонка. Деймон отвечает, что он обязательно навестит друга на днях и обо все расскажет. Затем Сальваторе просит о помощи, и Аларик соглашается. Спустя два часа он перезванивает и называет имя и телефон парня, который согласился на аферу. Сальваторе перезванивает ему, рассказывает нюансы, тот соглашается. Деймон не считает нужным оповещать Донована. Мэтт сам узнает обо всем. Сальваторе нашел нового продюсера и отказался от финансирования проекта, в котором примет непосредственное участие сама миссис Гилберт. Бьянка улыбается и поднимает тост. Она в его рубашке, ее волосы растрепаны, а губы застыли в улыбке. Несколько глотков. Секс. Сигареты.

Сальваторе покинул дом Хэммертон в десять часов. Он пешком направился по вечернему Майами на свою квартиру с бутылкой виски в руках. Он подмигнулся мимо проходящим девушкам и решает посетить клуб. На одном из переулков Деймон слышит какие-то голоса.

Он обернулся и увидел большую компанию, явно недружелюбную. Сальваторе усмехнулся и пошел дальше. Но в скором времени его кто-то схватил за шиворот и грубо оттолкнул в сторону.

– Какого?..

Но договорить было не суждено. Удар в нос – и дикая боль вытеснила человечность. Сальваторе бросился на напавших, – и три его удара вывели паренька из равновесия. Затем Деймона ударили по коленям бейсбольной битой, ноги подкосились, и Сальваторе упал на землю. Удары ногами – по всему телу. Кто-то развернулся Деймона, он лишь безумно улыбнулся.

Кровь смешалась с грязью. У Деймона создалось чувство, что он уже раннее видел этого парня. Но потом мысли прервались. Удары по лицу стали слишком сильными. Деймона окатили холодной водой, а удар по голове способствовал потери сознания.

Компания усмехнулась, подобрала избитого парня и ушла, оставив избитого Деймона без сознания в переулке. Чуть позже туда подъехала машина, из которой вышла привлекательная девушка. Кэролайн двумя пальчиками нащупала пульс и убедилась в том, что Сальваторе жив. Блондинка поморщилась при виде крови и, поднявшись, отошла на несколько шагов. Форбс посмотрела на машину и кивком пригласила кого-то выйти. Два накаченных бугая подняли Сальваторе и уложили на заднее сидение машины. Кэролайн закурила, отдала деньги, и парни ушли, выполнив свою работу. Девушка села в машину, открыла двери, завела мотор. Форбс откинула окурок и нажала на газ, отпустив сцепление. Машина стремительно помчалась по направлению к ферме.

Все возвращается на свои места.

====== Глава 44. О нем. ======

Елена вышла из лифта и уверенно направилась к кабинету Эстель. Пора и с ней оборвать контакты, но лишь для того, чтобы уменьшить вероятность встреч с Деймоном.

Девушка открыла дверь и вошла в кабинет. Хэммертон указал на сидение и продолжила говорить по телефону. Судя по официальному стилю разговора и ровному спокойному голосу – разговор был действительно важным.

Елена оглядывала кабинет. Столько лет она была так близка к Деймону! Столько лет почти что рядом… Но, наверное, это даже лучше, что это не обнаружилось раньше. Сейчас они оба научились держать в узде свои чувства, научились блокировать животное влечение… А Елена даже сумела влюбиться.

Эстель попрощалась и отложила телефон. Гилберт поймала на себе ее какой-то враждебный взгляд. Такого раньше не было.

– Моя профессия не позволяет мне проявлять излишнюю эмоциональность, но то, что произошло выше кодекса этикета.

Гилберт нахмурилась. Она не понимала в чем дело.

– Это низко. Как бы он себя вчера не повел, ты не должна была поступать так жестоко!

В голосе Хэммертон была злость. Елена чувствовала себя маленьким ребенком, которого отчитали за разбитую тарелку. Шатенка пыталась вспомнить детали вчерашнего дня. Эстель рассердилась из-за тех слов? Но ведь Деймон посмел поднять на нее руку! И вообще, какое дело Эстель до междоусобицы Елены и Деймона? Это не ее дело!

– Это не тво…

– Мое! Вчера он ушел от меня хмельной и беззаботный, а сегодня утром он еле ноги передвигал! Ты, и правда, сука…

– Да в чем дело? – не выдержала Елена. – Объясни, потому что я ничего не понимаю!

Во взгляде Гилберт были неподдельная настороженность и удивление. Эстель вкрадчиво спросила:

– Ты не имеешь отношения к избиению Деймона?

А потом вчерашний разговор и все прошлое потеряло свою значимость. Словно кто-то отшлифовал все чувства, и осталось лишь несколько: страх и шок. Гилберт отрицательно покачала головой, и следующие несколько минут Елене казалось, что она слышала звуки ударов и видела кровь Деймона. Злоба, обида и боль просто исчезли. Остался лишь страх.

– Где он? – перебила Елена. – Скажи мне, где он?

Но цыганка не дослушала. Она знала, где он.

Педаль газа, – и полное игнорирование пешеходных переходов. Лишь на светофоре Елена останавливалась. Когда она выехала на нерегулируемый перекресток, Гилберт спокойно выдохнула и переключила передачу на более высокую.

Сквозь открытое окно проникал теплый воздух, от которого становилось слишком холодно. Девушка не понимала, не знала и не хотела получать какие-либо объяснения. Ей просто надо было удостовериться в том, что он дышит, в том, что с ним все в порядке. Просто взглянуть в глаза, извиниться, обнять и уйти. Навсегда!

Судьба свела их в который раз, чтобы снова доказать, что им нельзя друг без друга. Любовь то, ненависть или обида – это неважно. Они стали неотъемлемой частью в жизнях друг друга. Когда они рядом – все выходит из-под контроля, все рушится и разрушается. Но когда они вместе, они становятся сильнее, они становятся бесстрашнее.

Елена любит Клауса… Но каждый человек вызывает в нас те или иные чувства. И говорить о том, что сейчас девушка безразлична к отцу – бессмысленно. Это ложь.

Шатенка не знает, кто это сделал и почему. Но это ее пока не беспокоит. Гилберт займется этим позже. Сейчас Деймон и его состояние – только это.

Выезд из города. Девушка выключает музыку и отдается потоку мыслей. Она вспоминает, как шла к алтарю, вспоминает, как больно было в первый раз, как больно было расставаться и смиряться с участью. Но есть и другое. Сальваторе был рядом, когда никого не было. Он не делал больно. Больно делала любовь. Деймон поступал правильно. Он хотел счастья и сейчас хочет, чтобы она простила, чтобы он смог дальше жить и любить.

Елена видит поворот и, не включая поворотник, поворачивает руль вправо. Дамбу прорывает, – и девушка отдается чувствам. Слезы скатываются по щекам, руки сильнее сжимают руль, а все чувства вырываются наружу. Приходит смирение… Смирение с браком, смирение с тем, что быть вместе все равно было нельзя, смирение со своей глупостью и жестокостью жизни, которая лишь злобно посмеялась над двумя израненными людьми, желающими любить. Девушка плачет, а на сердце тает лед. Глыбы мерзлой воды тают под лучами осознания и смирения. И живое, пламенное сердце снова начинает биться, а душа шептать о том, что Деймон был прав, а поведение Елены было глупым.

Шатенка видит дом и, собираясь с силами, прибавляет скорость. Девушка поворачивает и не слишком удобно паркуется. Она врезается в дерево, и капот машины сминается. Плевать. Елена ставит автомобиль на ручник, извлекает ключ, кидает его на соседнее сиденье и выходит из салона. Гилберт выскакивает и направляется к дому. Она замечает искусственное озеро и то, что от кукурузного поля не осталось и следа. Да и дом отремонтирован…

Плевать. Девушка хватается за ручку. Но дверь заперта. Гилберт стучится.

– Открой! – кричит она во все горло. – Я знаю, что ты там! Открой гребанную дверь, мать твою, – на последней фразе Гилберт с силой ударила по двери. Послышались шаги, а потом дверь отворилась. Елена узнала эту девушку, которая хмыкнула и, пройдя мимо, направилась в сторону озера.

– Он на втором этаже, – не оборачиваясь, промолвила незнакомка.

Майклсон разулась и влетела в дом. Вся обстановка поменяна. Девушка стремительно мчится наверх. Первая дверь – никого. Вторая – никого. Третья дверь! Шатенка замирает на входе, закрывая рот ладошкой. Слезы снова покатились по ее щекам.

Деймон приподнялся и перевел взгляд на вошедшую. Один глаз сильно отек и был какого-то фиолетов-лилового цвета. Нос сломан, на скулах – синяки, да и царапин слишком много. Девушка медленно подошла и села на край кровати. Она потянулась к его руке, но тут же одернула себя. Девушка подняла взгляд и посмотрела на избитого Деймона. Он всегда был таким сильным и непобедимым. А сейчас?

Елена подсела ближе и аккуратно коснулась его руки. Это касание растопило последний лед на сердце цыганки. Девушка не выдержала и дала волю эмоциям. Шатенка приблизилась и обняла его за плечи, сильно прижавшись.

Пожатие такое крепкое, словно его и не били. Запах… Родные касания. Как же она отвыкла от этого! Как же хотела снова испытать, вновь познать весь спектр чувств. Ну, зачем он появляется в ее жизни? Зачем она появляется в его жизни?

– Прости! – девушка отстраняется, но крепко держит его руку в своей. – Пожалуйста, прости меня за все те слова, за мое поведение… Ты был прав! Мною руководила обида… Я была слишком глупа, чтобы понять истинность твоих намерений… Не знаю, зачем ты вернулся снова. И не хочу знать. Хочу просто, чтобы ты прос…

Он коснулся ее лица, и девушка замерла. Это касание, как покалывание тока, как реанимация… Девушка положила свою руку поверх его руки. Дикая боль, напоминающая резкий удар ножа в спину! Дикая боль, – а затем освобождение. Гилберт берет руку мужчину и целует, закрывая глаза. Ее слезы остаются на его ладони.

– Это ты меня прости… Я не должен был так с тобой поступать.

Девушка сжимает его руку и целует. Она закрывает глаза, а это касание сводит их обоих с ума. Деймон понимает, что чувства в ее сердце еще тлеют, что они еще не погасли… Или ему просто так кажется.

Деймон убирает руку, и девушка, открывая глаза, словно выходит из коматозного состояния. Она устремляет безумный взгляд на мужчину, который избит и истерзан из-за каких-то ублюдков. Елена вытирает слезы и касается лица мужчины. Тот даже не дергается, хоть и лицо очень болит. Шатенка хватается за его руку, касается шрамов. Под пальцами чувствуется огрубевшая кожа и запекшаяся кровь.

– Елена, послушай, – он садится рядом и берет ее руки в свои. Елена, словно послушный ребенок, переводит взгляд на мужчину и внимательно смотрит, – ты… не злись за вчерашнее и вообще… Я отказался от финансирования кино, в котором ты собираешься сниматься. Я нашел вам другого продюсера. Так будет лучше… Я вижу, что ты любишь его, и я не хочу заново рушить твою жизнь… Просто, – он подсел ближе. Елена стала дышать чаще, то ли от волнения, то ли от страха за Деймона, – хотел встретиться и повел себя как мудак и своло…

– Я скучала, – произнесла она и, придавшись к мужчине, крепко обняла его.

– Я тоже скучал, Елена… По началу ломало очень сильно.

– А потом?

– Возненавидел тебя… Я так хотел сделать тебе больно, так хотел, чтобы ты прочувствовала тоже, что и я… Прости.

– И ты меня, – девушка поцеловала его в щеку и снова прижалась к нему, как тогда, когда Клаус избил ее.

Наверное, сила проявляется в умении прощать, в умении, – невзирая на прошлое, – вот так сесть, выговориться, извиниться и извинить. И их совместное общение способствовало не только переживанию проблем совместно, но и духовному росту. Прежняя желчь испарилась, яд был уничтожен противоядием, вакциной, а разговор после тех обстоятельств, взаимное прощение и умение выслушать друг друга уничтожило камень на душе.

Деймон взял ее руку и, обняв крепко, тихо произнес:

– Помнишь, ты вверила мне свою независимость?

– Да. Она до сих пор в твоих руках, – без колебаний ответила она.

– Тогда ответь мне честно: он больше не бил тебя?

– Нет… Нет. Я весь мир с ним увидела, – Елена выпрямилась и, опустив взгляд, произнесла: – Я люблю его и он любит меня…

– Я знаю. Поэтому он и сделал это… Я бы сам так же поступил.

Гилберт медленно отстранилась и устремила взор на мужчину. Она начинала понимать, кто и зачем избил Сальваторе. Больше было некому. Девушка не верила, но знала, что Деймон не лжет. Шатенка выдернула свою руку из руки мужчины и медленно поднялась. Она зарылась руками в волосы, стараясь сфокусировать свои мысли. И картинка восстанавливалась, а туманное становилось ясным. Цыганка обернулась и устремила взор испуганных глаз на уставшего Деймона.

– Ты хочешь сказать, что это…

Он усмехнулся и, взяв пачку сигарет с полки, извлек сигарету. Зажигалка. Вдох. Дым наполняет легкие, вытесняя любовь и боль.

Сальваторе ничего не ответил. Он продолжил курить, изучая свою дочь взглядом.

Бедная цыганка! С самого детства ее душа была обречены на счастье. Лишиться зрения в возрасте семи лет… Ей надо было в семь повзрослеть, научиться видеть мир и суметь не сдаться. Ей надо было научиться быть спокойной и нормальной! Ее истинную цыганскую сущность не все принимали, так как считали что цыганки – воровки и обманщицы. Потом она влюбилась и была счастлива некоторое время. Стерпела предательство, стерпела розги по коже. Выжила. Снова выжила. Как кошка зализала раны, выходила себя и стала смотреть в будущее, невзирая на боль в прошлом. Деймон тоже изрядно компосировал ей мозги. Влюбленность. На избитой спине, покрытой рубцами и шрамами, вырастают крылья. Девушка дышит и дарит себя чувствам. Обман. Жестокая правда выбивает почву из-под ног. Ложь матери и необратимость действий. Разрыв отношений. Очередной шрам, очередной порез. Стерпела и в этот раз. Снова встреча, снова влюбленность… Противоречия, желания, срывы, боль, знакомство с Клаусом, ссоры с Деймоном – Елена снова стерпела, снова сумела пережить желание и необратимость. Поддавалась инстинктам, вверила независимость, вследствие которой и пострадала… Передоз Розали, ее убийство, истинная сущность матери и Деймон под следствием. Но эту кошку снова ничто не сломило. Она не только сумела не пасть духом, но и поддержала тех, кто в этом нуждался. Поддержала и познала такую великую вещь, как прощение. Гнусное, отвратительное предательство Тайлера было прощено. А потом – Деймон… Очередная доза боли, как доза героина, уничтожила тело и лишила разума. Брак с нелюбимым. Не те руки, не те касания, не те поцелуи… Шесть лет ушло для того, чтобы научиться жить, любить и улыбаться. Сумела. И вот он снова возвращается в ее жизнь и снова новые порции боли… А теперь еще и муж напомнил о своих мафиозных мерах общения и наказания. И что? Она опять не сдается!

Изабель вошла в мир криминала для того, чтобы выжить. Деймон долгое время страдал из-за депрессивного расстройства и не хотел жить. Но откуда в ней столько сил? Откуда в ней такое яркое желание жить и любить? Почему все эти внешние силы не сломили ее, а только закалили? Ее душа – израненная птица с подрезанными крыльями, стремительно пикирующая вниз. Но Елена жива! Ее пламенное сердце бьется и желает любить. А любовь бьет, хлещет розгами! И эта девушка живет. Ее бьют, она латает раны и идет вперед. Ее сбивают с ног, а она поднимается.

Деймон так долго смотрел на нее как на женщину… Он так сильно любил и желал эту особу, что не заметил того, что сейчас окончательно поразило его. Непоколебимая внутренняя сила, внутренняя мощь. Цыганская то сущность, или стойкость характера – Сальваторе не знал. Но он понимал лишь одно: его дочь – предмет его гордости. Его дочь не унаследовала дурных черт своих родителей. Она красива, сильна и мужественна.

Деймон хотел было сказать кое-что важное, но Гилберт опередила его.

– Прости. Пожалуйста, прости. Мне надо идти. Правда, мне очень нужно…

Она выбежала из комнаты. Деймон хотел было ее нагнать, но стоило ему встать, как головная боль тут же затуманила рассудок.

Елена столкнулась в дверях с Кэролайн, но даже не обратила внимания на Форбс. Шатенка села за руль и через несколько минут уже давила на газ, меняя передачу на более высокую.

Что ж, ссоры в браке неизбежны. Но это уже чересчур. В Елене кипят злость, ярость, обида. Девушка достает из-под сидения бутылку виски и делает несколько глотков. Плевать, если остановят копы.

«Ты меня избил однажды. Но его я не позволю».

Это была единственная мысль. А еще в мыслях рисовались картинки избиения. Елена на личном опыте знала, как жесток может быть ее муж. Девушка была уверена в том, что ее он не тронет. Но не была уверена насчет Деймона.

На работу было ехать поздно. Клаус не задерживается там так долго. Поэтому девушка мигом направилась к дому.

Свежий воздух. Несколько вдохов полной грудью. Несколько глотков спиртного. Елена отворяет дверь и вошла в квартиру. Она захлопнула дверь со всей дури, и этот звук разрезал тишину.

– Елена? Привет. Где ты была? – Клаус потянулся к губам девушки, но та грубо оттолкнула его и, разувшись, прошла в зал. – В чем дело?

– В чем дело? Ты серьезно? – девушка резко обернулась. В последний раз в ее взгляде было столько злобы во время избиения плетью. Мужчина почувствовал холод по спине и то, как страх лишает разума. Страх потерять ее. – Ты избил его! – цыганка толкнула мужчину в грудь. – Ты превратил его в отбивную!

Не стоило претворяться или лгать. Клаус понимал, что Елена умна, что ее нельзя обмануть. Это бессмысленно и глупо. Чувство вины? Нет. Страх потери? Да. Сожаление о содеянном? Нет.

– Да мои люди искалечили его не так, как он твою душу! – вспылил Клаус. – Его убить мало!

– Ты не смеешь, – сквозь зубы процедила шатенка. – Не смеешь прикасаться к нему, слышишь? То, что было между нами – это лишь наше дело!

– Ты была у него?

– Я хоть раз за эти шесть лет дала повод усомниться в себе? Я не изменяла тебе и не стану! А в моем народе дать слово – это не воздух и не вода. Я дала клятву, я ее и сдержу. А ты свою нарушил.

Мужчина испытал то чувство, которое возникает всегда в наших душах, когда мы понимаем, что причинили боль любимым людям и что сделали это по глупости. Извиняться так глупо, а молчать слишком жестоко. Клаус выдохнул и, подойдя, хотел коснуться Елены, но та лишь отмахнулась.

– Он мой отец! И как бы мы оба не желали обратного, наши пути все равно будут пересекаться, Ник. У меня не лучшие родители, но мой отец…

– Который трахал собственную дочь!

Его гордость была задета. А может, это страх потерять? Клаус понимал, что та любовь, которая чуть не уничтожила цыганку, она еще не остыла. Елена помнит ее, дорожит этим…

– Если хочешь знать, то во второй раз я сама его соблазнила. Во второй раз я сама расстегнула ему ширинку! Он не причем. Я сказала: не лезь в то, что было между нами. Я говорила: ты научил меня жить и дышать! Ты реанимировал меня! Я люблю тебя, и я… Но ты поступил низко! Мне противно… Будто ты в чем-то испачкался.

Девушка отмахнулась и села на диван.

Клаус продолжал оставаться на месте. Его жена была грациозна как лань, опасна как львица и слишком хрупка… Но как бы сильно она его не любила, как бы он сильно ее не любил, Клаус знал: ему так и не удалось подчинить эту цыганку. И дело даже не в ее своенравности или упертом характере, нет. Дело в ее истинной сущности… Подчинил ли ее Клаус? Нет. Лишь остепенил. Подчинил ее Деймон? Да. Почему? Потому что она вверила ему свою независимость, потому что она послушалась его воли, потому что его любовь сломила ее.

– Ты все еще любишь его, – тихо произнес Клаус, садясь рядом. – И я боюсь, что ты уйдешь к нему…

Елена выдохнула. В ней царила обида за Деймона. Но глупо причинять боль. Клаус совершил ошибку, а она разве не совершила? Да покажите человека, который бы с первого раза принимал бы верные решения! И девушка понимала это… Ей вообще свое прощение у Всевышнего не вымолить. Ей не искупить своей вины.

– Я не уйду. Если хочешь, чтобы я была окончательной честной, я буду. Я зависима от его воли, а он сказал мне быть верной тебе женой. И я, правда, люблю тебя, хоть ты и не веришь… Этого недостаточно?

– В твоем сердце слишком мало места для нас обоих.

Елена закатила глаза и, подсев ближе, положила ладони на лицо мужчины. Она заставила Клауса посмотреть на себя и, когда убедилась, что он в ее внимании, тихо прошептала:

– Как мне доказать тебе, что я люблю тебя?

– Роди мне, – мужчина взял ее руки в свои и крепко стиснул их. – Пожалуйста, давай создадим семью. Роди мне, подари жизнь.

Елена выдохнула и, закрыв глаза, уткнулась в грудь мужчины. Она обнимала Клауса, понимая, что любит его, понимая, что сильно любит того, кто заставил ее дышать, улыбаться и любить. Шатенка поцеловала его, стараясь показать, как сильно он ей нужен. Девушка отстраняется и шепчет:

– Я согласна, – а потом снова целует.

И еще одно достижение Елены, о котором Деймон не вспомнил. Эта цыганочка меняет людей: пробудила чувство вины в Тайлере, изменила Клауса и Деймона… Елена – это загадка, которая сводит мужчин с ума, которая сама страдает из-за своей недоступности и гордости и поглощающей любви. Елена – это тайна, вот что манит мужчин к ней… И даже такие сволочи как Клаус трансформируются в нормальных людей.

Она что-то шепчет, целует и обнимает. И он теряет рассудок, он любит ее, он раскаивается. Сейчас, возле ее ног он раскаивается во всех своих грехах и просит прощения у нее. Она смотрит в его глаза и, улыбаясь, снова целует. Девушка хочет просто быть счастливой. За что ее судить? За то, что она желает ответить взаимностью своему мужу? За то, что желает нормальную семью?

Но их единение было прервано телефонным звонком.

– Не отвечай, – прошептал он, расстегивая пуговки ее блузки. Девушка закрыла глаза и отдалась бы страсти, но абонент был навязчив.

– Я пошлю его, и мы вернемся к тому, что начали, – Елена отстранила мужчину и, поднявшись, взяла сумку. Она извлекла сотовый и увидела незнакомый номер. Пожав плечами, Гилберт ответила на звонок.

– Да? – произнесла она, ставя сумку на тумбочку. Клаус перевел взгляд на супругу. Она слушала еще собеседника какое-то время, а потом побледнела, ее ноги подкосились, и девушка, потеряв сознание, рухнула на пол. Клаус подскочил и, приподняв Елену, старалась привести ее в чувства. Но девушка не могла очнуться. Нашатырь, холодная вода, – и Гилберт открывает глаза.

– В чем дело? – кричит Майклсон. – В чем дело?

– Мама умирает.

====== Глава 45. В следующий раз. ======

– Где она? Где? – Елена, не дожидаясь ответа медсестры, стремительно пошла вперед, полагаясь на зов сердца. В голове играла первая симфония Мэттью Беллами, которая заставляла разрываться в безмолвном крике. А когда вслед за музыкой в сознании стал растекаться голос самого исполнителя, стало еще страшнее.