Текст книги "До новых снов с тобой...(СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Девушка подавалась бедрам навстречу пальцам мужчины, которые так умело ее ласкали. Елена схватилась за кресло и, закрыв глаза, стала отдаваться движениям. Он хотел слышать ее стоны и потому усилил темп. А она, получая это, желала еще больше и больше. Не интересовало ничего: ни проезжающие мимо машины, ни проходящие люди, ни театр, в который они опаздывают – все ушло на второй план.

– М-м-м, то есть если он поможет тебе забыть обо мне, ты станешь ему принадлежать?

– Да! Да! Да!

Девушка отдается сладким судорогам, а мужчина видит, что ее вот-вот накроет оргазм. Он хочет услышать ее громкие крики, хочет увидеть ее на пике блаженства. Она стонет все громче и громче, хватая ртом воздух и впиваясь тонкими пальцами в обивку кресла. Шатенка выгибает позвоночник, готовясь к финалу.

Сальваторе останавливается и, убирая руку, снова облокачивается о спинку кресла. Гилберт поправляет юбку и, приближаясь к мужчине, оставляет поцелуи на его шее, совершенно не сердясь на него за то, что он лишил ее возможность познать контраст чувств. Мужчина выдыхает и, закрывая глаза, отдается ласкам. Девушка скидывает босоножки и, перекидывая ногу, размещается сверху на мужчине. Она находит регулятор сиденья и отгибает спинку кресла до максимума. Сальваторе хватается за лямки и резко стаскивает их вниз, оголяя плечи. Девушка расстегивает его рубашку, целуя в шею такого потрясающего мужчину.

– Ты хочешь забыть меня?

– Я никогда не смогу этого сделать… В этом пари Клаус никогда не выиграет.

– Зачем ты так жестоко?

– А зачем жизнь так жестока? Почему ты – мой отец? Почему я – твоя дочь? Я хочу о тебе… Для тебя… С тобой… Понимаешь? А нам нельзя… Нельзя…

Деймон хватает ее за талию и отстраняет от себя девушку. Она смотрит на него безумным взглядом.

Рано или поздно – они оба падут… Или кто-то из них бросится под машину жизни. Нельзя, нельзя сдаваться Надо бороться до конца!!!

Но когда силы заканчиваются, а последние минуты – агония, когда дышать становится тяжелее и тяжелее – как не сдаться? Когда хочешь просто отдохнуть, прервать эту нескончаемую вереницу проблем… Когда согласен на все, лишь бы эта агония прекратилась! Как тут не сдаться? Это не значит, что человек – слабак, боящийся справиться с трудностями. Это значит одно: устал. Устал и хочешь на отдых.

Сейчас, глядя в ее безумные, полные нежности глаза, Деймон понимал, что эта цыганская девушка, отдающая Вселенную своей души, просто не справится. Чувства уничтожит ее живое сердце, иссушат душу… Они пропадут! Но остановиться не могут.

– Нам пора.

Она кивнула и слезла с мужчины. Сальваторе завел машину, а Елена принялась обуваться и расправлять платье, хоть сама желала другого.

Оставшийся путь они ехали молча. Елена понимала, что никогда не сможет забыть, выгнать его из своей души, из своего сердца. Это невозможно.

Сальваторе остановился у театра.

– Ты во сколько заканчиваешь?

– В пять.

– Хорошо. Я заеду за тобой.

Девушка кивнула и, открыв дверь, вышла из автомобиля. Она направилась к зданию театра, греясь в лучах солнца и наслаждаясь каждым моментом. Конечно же, шатенка понимала, что их отношения – это тернистый путь. Собьются ноги в кровь, порвется одежда…. Она понимала, что этот путь – самоуничтожение, но ведь мы бросаемся на терновник, ведь мы мчимся, летим и желаем быть любимыми…. Осознанно. И винить не надо ни Бога, ни Дьявола, ведь нам предоставлен выбор, и мы делаем его, зная, что в конце погибнем…

Шатенка подошла к главному входу и увидела парня… С ним она давно не созванивалась.

«И куда делась твоя цыганская сущность? – говорил внутренний голос. – Где твои наряды? Пляски? Песни?.. Он изменяет тебя, он забирает у тебя тебя… А ведь есть тот, кто любит тебя такой, какая ты есть… И он идет навстречу».

Девушка остановилась и взглянула на Макса, который, похоже, был готов к серьезному разговору и подготовил речь. Елена уже собиралась объясниться, ка парень схватил ее за талию и, прижав к себе, тут же впился в губы юной особы. Гилберт уперлась руками в грудь Аттума и, что есть силы, оттолкнула его, сделав несколько шагов назад. И если раньше в парне было так много смелости, то куда она делась сейчас??

– Елена, однажды он уже сделал тебе больно! Так зачем ты отдаешься ему во второй раз?

Его голос был громким, и казалось, что он вот-вот сорвется на крик. Шатенка оглядывала его, вспоминая, насколько учтивым он был раньше и каким бесцеремонным сделался сейчас. Здесь каждый хочет подчинить ее! Дэвис, Аттум, Майклсон! Они все… Почему к ней? Почему не к кому-то еще?

– Позволь быть просто рядом, – смягчившись, продолжал Макс, сделав шаг вперед. – Если нельзя быть вместе, позволь просто рядом…

Он снова коснулся ее талии, и Гилберт, как ошпаренная, оттолкнула парня. Она прижалась спиной к двери, напоминая дикую кошку, которую загнали в угол хищники, но которая готова кинуться в бой.

– Ты забыл, кто я? – сквозь зубы процедила шатенка, хватая парня за плечи. – Меня нельзя приручить, слышишь?

– Но ему ты подчинилась!

Более того – вверила свою независимость. Но полосовать сердце молодого парня, который кинулся в омут с головой в чувства, Елена не стала. Пусть он посчитает ее лицемерной сукой, пусть возненавидит! Ведь ненависть способна вытеснить любовь… Пусть он станет свободным! Он, правда, заслуживает этого!

– Прости меня! Я наговорила тебе столько… Я делала тебе больно, прости, но, прошу, оставь меня, забудь!

– Это невозможно!

– Возможно! Я не могу, слышишь? Не могу!

Елена оторвалась от него и скрылась в здании театра.

Ее чувства, которыми она сама поглощена, причиняют боль остальным. Локвуд, Майклсон, Аттум – они все страдают от того, что она принадлежит другому… А Деймон? Ему еще хуже! И почему все так устроено? Некоторые страдают от недостатка внимания, а некоторые страдают от переизбытка. Уже сейчас Елена чувствовала, как закипают чувства, как в скором времени они выльются наружу и подобно раскаленной магме – начнут уничтожать все живое на своем пути. Ее душа уже наполняется живительной энергией и иссушается одновременно! Дальше так продолжаться не может. Елене надо либо исчезнуть…

Либо броситься в омут с головой.

– Я знаю, – произнесла Гилберт, выходя на сцену, где стоял Элайджа. – Извините за опоздание, но, пожалуйста, давайте не будем об этом. Начнем.

Сальваторе в полной уверенности ехал туда, куда следовало поехать с самого начала. Еще с того момента, как он узнал всю правду, которую скрывали от него двадцать один год. Он не торопился в то место, ибо лгать, подбирать слова было сложно. Но Елена ему нужна, как воздух, а следовательно, расставить все точки над «i» стоило сейчас и нельзя попозже.

Мужчина припарковался возле большого особняка и направился внутрь, прекрасно зная, что хозяйка дома. Сейчас он был полностью поглощен своими чувствами к собственной дочери. И куда деваются в такие моменты бессонницы? Внутренние депрессии? Почему он забывается с ней сном? Почему забывает о правилах и своих чувствах? Только рядом с Еленой он чувствует жизнь и хочет жить… для нее, хоть понимает, что это продлится недолго.

На улице было тепло. Теплее, чем на окраине, на той самой ферме. Мужчина постучал в дверь, готовясь к сложному разговору с осколком своего прошлого. Может, в его сердце со временем родиться ненависть к Изабель и ее дочери? За то, что они разбивают его сердце снова… Может, ненависть породит снова апатию и все чувства потухнут как спички! Хоть бы так и случилось… Чтобы вновь не быть живым мертвецом…

Сальваторе усмехнулся. Пора вновь одеть маску апатичного, хладнокровного ублюдка, готового на великие и низменные поступки. Пора вновь становится мерзавцем.

Дверь открылась. Вначале в ее глазах был шок, затем испуг, потом – привычная холодность. Сальваторе, не дожидаясь приглашения, прошел внутрь.

– Не ждала тебя.

Деймон усмехнулся и уселся на диванчик, стоящий в большом зале. Сальваторе оглядел богатое убранство дома… Да, именно здесь он впервые и поговорил со своей дочерью. Изабель села напротив.

– Что ты хочешь? – спросила Флемминг, внимательно изучая мужчину взглядом, хоть понимала, зачем он пришел.

Сальваторе взглянул на бокал в руке своей бывшей, но пить ему не хотелось… Он и так был подвыпившем после утра с Еленой. А почему они перестали общаться? В Елене обида на мать за такое позднее раскрытие правды? Да… Если бы она сказала все с самого начала – все было бы намного проще.

Пить не хотелось… больше не хотелось бегать от самого себя и от своих чувств. Деймон поистине желал только одного: жить. И жить с той, с которой ему запрещено быть рядом.

– Повторную экспертизу, – наконец, ответил Деймон.

– Ты не веришь? – усмехнулась Флемминг.

– Дорогая, ты всегда вела бурную молодость и меня ты бросила потому, что увлеклась новым ухажером.

– Ты не знаешь настоящей причины, – зло произнесла женщина.

– Так расскажи. Я хочу понять, принять.

– Не примешь. Уходи.

Сальваторе усмехнулся и, поднявшись, внимательно оглядел Изабель, которая так надежно прятала свои секреты в шкафу. Мужчина пожал плечами и направился к выходу.

– Я сделаю эту экспертизу, – бросил он и ушел, громко хлопнув дверью.

Уже вечером автомобиль мчался к заброшенной ферме. Огромная скорость, музыка на всю катушку, открытое окно, сквозь которое проникает свежий воздух. Девушка скинула туфли и с ногами залезла на сиденье. Она прижималась к мужчине, то целуя его в шею, то расстегивая рубашку.

Вечерний город в огнях и неоновых вывесках так и манил к себе! Деймон внимательно следил за дорогой, пока Елена припадала возле него, одаривая поцелуями и прикосновениями. Шатенка спустила лямки откровенного платья и, подсев к мужчине, принялась, как кошка, извиваться вокруг него. Ее прикосновения, поцелуи... Создавалось впечатление, что эта девушка напилась и теперь вольна в своем поведении. Но на самом деле Гилберт просто смаковала близость с этим мужчиной. Было еще светло, но солнце уже стремилось к закату. Елена, как послушный ребенок, села возле Сальваторе и принялась взглядом раздевать своего строгого, непоколебимого отца.

– Как прошла репетиция? – спросил он холодным тоном. Его апатичность и его цинизм даже придавали шарм к его облику. Такой статный и красивый мужчина должен быть железным и строгим, каковым в сущности он и являлся. Это и привлекло Елену.

– Ну… Нормально, – ответила она, целуя его в щеку. – А как твой день? – этот шепот сводил его с ума. Девушка расстегнула все пуговицы и положила ладонь на пресс мужчины. Они оба почувствовали напряжение и возбуждение, а мелодичный голос исполнителя лишь придавал таинственности этой атмосферы.

Сальваторе сделал глубокий вдох.

– Тоже, – ответил он на выдохе. Ладонь девушке сползала все ниже. Сальваторе крепче вцепился в руль. – Елена, нам надо поговорить…

– О чем?

– Я был у Изабель сегодня.

Шатенка мигом отпрянула. Сальваторе даже порадовался этому. Теперь ему не придется думать над тем, как устоять перед соблазном этой красавицы.

– Ты все рассказал? Ты с ума сошел?

– Нет, я не рассказывал! – в спокойствии ему не занимать. Тон голоса ровный и стальной. Эта выдержка не вырабатывалась в течение долгих лет. Это его потеря тяги к жизни. Значит, процесс был мгновенным. А это ужасно. – Послушай, я хочу сделать повторную экспертизу. Елена, я… – пора было признаться ей и себе, в том что: – я хочу быть с тобой, понимаешь? Может, та экспертиза… Я не знаю, но нам нужно ее сделать заново.

Девушка обняла Деймона, крепко прижавшись к нему. Она тоже хотела быть рядом, и была бы рада, если бы экспертиза дала отрицательные результаты. Но оба они разумом понимали, что такое невозможно, хоть сердце неустанно верило в обратное.

В каскаде серых, будничных дней две души оказались потерянными в толпе этих одноразовых людей. Одной душе даже стало казаться, что жизнь потеряла смысл, и его вообще нет, что развлечения, любовь, секс и выпивка – всего лишь пустота. Но рядом с ней он живет. Рядом с ней ему хочется улыбаться, любоваться этими звездами, наслаждаться тишиной загородной природы и любоваться мрачным, страшным, но привлекательным кукурузным полем. Рядом с ним она видела контраст всех чувств и красот мира. И большего ей не хотелось. Не хотелось богатств, которые дарил Клаус, не хотелось нежности, которой одаривал Аттум. Хотелось, чтобы он разукрашивал ее дни…

Фредерик Бекбедер однажды сказал: «Что хуже – заниматься любовью не любя или любить, не занимаясь любовью?!». Сейчас Елена понимала, что второе, наверное, губительней. Конечно, кто-то может поспорить, и он окажется прав. Но шатенка продолжала думать, что ей не удастся познать Деймона еще раз. Она благодарила Сальваторе за то, что он более благоразумный и оберегает ее и себя от этой порочной связи. Но как же ей хотелось вновь поцеловать его! Чтобы он вновь подчинил ее, вновь контролировал, раздевал…

Деймон сбавил скорость и остановился возле фермы. Девушка решила избавиться от нахлынувшей меланхолии. Обувшись, она улыбнулась и вышла из салона автомобиля. Шатенка направилась к дому.

Этот ветхий дом, с простой, домашней обстановкой и старой мебелью, с примитивной техникой сделался второй родиной. Елена разулась и бросила сумку на диван.

– Давай поужинаем на улице? Там замечательная погода!

– Хорошо. Иди в душ, я что-нибудь придумаю.

Гилберт удалилась. Сальваторе отправился на улицу. Он подогнал машину к веранде и, включив музыку на полную мощь, открыл капот, чтобы динамики были как можно ближе. Особых роскошных блюд не требовалось – чай, оладьи, которые он научился готовить, когда сходил с ума от скуки, и фрукты, которые Сальваторе закупил перед тем, как забрал Гилберт из театра. Громкость музыки мужчина все же убавил и, сев в качалку, принялся наслаждаться красивым пейзажем.

Луна вместе со звездами уже проявлялась на небосводе. Листья кукурузы шумели от легкого ветра, вороны каркали, разрывая тишину, а музыка и запах вкусной еды придавали всей атмосферы некую таинственность.

Да, эта девочка научила его жить! А почему нет? У него теперь столько восопминаний: медвытрезвитель, их ночи, дни на ферме… Все было просто на высшем уровне, даже несмотря на кое-какие мрачные моменты.

Спустя некоторое время Елена вернулась. Сальваторе внимательно оглядел ее: она была в коротком, белом платье на бретельках. Мужчина сразу вспомнил, какая она без одежды и ему захотелось разорвать эту ткань в клочья. Но самообладание было выработано. Сальваторе сказал, что Елена выглядит хорошо и предложил сесть. Девушка села рядом и с улыбкой принялась за еду. Сейчас она напоминала маленького ребенка, и это ребячество Деймону даже понравилось. Сам Сальваторе был голоден, но понимал, что еда его не насытит.

– Поехали завтра на море? Я давно не была на берегу… К тому же, завтра теплую погоду обещают.

Ему нельзя ехать туда! Ему нельзя быть здесь! Ему нельзя смотреть на нее! Но он поддается своим желаниям и сопротивляться каждый раз становится все труднее и труднее… Деймон сделал несколько глотков чая и решительно поднялся, поскольку понимал, что ему лучше сейчас удалиться и остудить свой пыл.

– Я что-то не то сказала? – спросила она взволнованно.

Деймон отошел к порогу и облокотился спиной о стену, закрывая глаза ладонью. Девушка, совершенно забывшая о вкусном ужине и своем голоде, мигом поднялась и остановилась в метре от мужчины.

– Елена, неужели ты не понимаешь? – произнес он, переводя взгляд на цыганку. – Даже если я и соблазнюсь, даже если мы заново переспим – у нас нет будущего! Что я могу тебе в жизни дать? Детей ты от меня иметь не сможешь! Брак я тоже тебе предложить не могу! Мы даже любовниками быть не можем! – его голос сорвался, а маска, покрытая шелком цинизма, апатичности и лицемерия, отлетела прочь. Сейчас Елена видела обнаженную душу этого мужчины: душу, которая желает быть любимой, душу, которая желает любить! Деймон устал от повседневности. Ему хочется чего-то особенного, ему хочется чувствовать и жить! И он понимает, что только с Еленой может получить это.. Но нельзя ему даже смотреть на нее.

Сальваторе сорвался и, схватив плечи Елены, крепко сжал их.

– Я – прожженный, понимаешь? Я – дым! Я прокурен пороками и грехами! Елена, не порть себя! Ты еще совсем чистая! Не уподобляйся мне.

Но ведь она – его дочь. Она будет действовать так же, как и он лишь по той простой причине, что она унаследовала его черты характера.

Шатенка выдохнула.

– Хорошо. Что ты хочешь? Мне уехать?

– Да! Уезжай. Сейчас же. Уезжай и начинай забывать обо мне.

– Ты хочешь этого? – сквозь зубы процедила девушка, чувствуя, как сердце бьется отчаянно и болезненно. Ей не хочется покидать его.

– Нет, но так надо.

– Когда я вверила тебе свою независимость, то сказала, что буду подчиняться твоим желаниям, – девушка подалась вперед. – И сейчас ты хочешь только одного…

– Елена, нет, – он отпустил девушку и сделал два шага назад, пока не уперся спиной в стену. – Уезжай! Живо!

Девушка усмехнулась и, сократив расстояние, впилась в губы мужчины. Как бы он ни хотел, как бы ни желал ее выгнать, не мог сделать этого. Деймон обнял ее за талию и, прижав к себе, ответил на поцелуй девушки. По их телам разлилось тепло и безудержное, неконтролируемое желание. Они и так слишком долго терпели. Теперь все чувства вырвались наружу, напоминая извержение вулкана. Сопротивляться бесполезно. Бесполезно бегать от себя и своих чувств. Остается сдаться с поличным этой всепоглощающей страсти.

Сальваторе открывает дверь, и они влетают в комнату. Сальваторе захлопывает дверь и снова впивается в губы девушки. Она расстегивает его рубашку, чувствуя, как каждое движение кажется слишком медленным и глупым. Гилберт прижимает мужчину к стене и, разрывая полы рубашки, снимает одежду с плеч, а затем и вовсе отшвыривает ее как что-то ненужное и ненавистное. Шатенка припадает к его шее. Цыганка целует его ключицы, грудную клетку, спускаясь все иже. Он тяжело дышит, пытаясь уцепиться за остатки разума и остановить все это безумство. Но как только Гилберт впивается в его губы – все мысли вновь улетучиваются.

Деймон решает поменять положение. Он хватает ее за талию и прижимает к стене. Девушка закидывает ногу ему на бедро и Сальваторе рефлекторно подхватывает ее, впиваясь в губы. Дыхание сбилось, сердце отбивает чокнутый ритм, а из уст вырываются первые стоны. Из колонок автомобиля разносится музыка скрипки и голос какого-то исполнителя.

Мужчина отстраняется и хватается за края платье. Оно отлетает прочь. Девушка без лифчика, тяжело дышит. Ее грудная клетка высоко поднимается, волосы растрепаны и спадают на плечи, спину. Деймон хватает ее за талию и привлекает к себе. Как только ее соски касаются его грудной клетки, мужчина издает стон, а девушка толкает Деймона в сторону дивана. Она заставляет его сесть и умещается на нем сверху. Шатенка позволяет Сальваторе касаться ее везде, где он только пожелает.

Поцелуи, объятия. Касания и необузданная страсть. Здесь, на всеми забытой ферме, их никто не сможет найти и разоблачить. Так что им помешает насладиться друг другом?

Деймон размещается сверху на девушке, которая рефлекторно обвивает его ногами. Девушка расстегивает ремень и приспускает джинсы. Она видит эрекцию мужчину и улыбается, испытывая кайф от той мысли, что она возбуждает его. Сальваторе впивается в губы любовницы, а спустя секунду медленно входит в девушку. Она выгибает позвоночник и издает красивый стон. Воздуха становится слишком много, и девушке кажется, что только когда они занимаются любовью – она способна дышать и жить.

Деймон начинает медленно двигаться, а Елена закрывает глаза, наслаждаясь его движениями, его хриплым стонам и рваным дыханием. Он прижимает ее руки к постели и начинает усиливать темп. Шатенка не сдерживает стонов, хватая ртом воздух, целуя губы желанного мужчины. Она что-то хрипло повторяла: Деймон не мог различить он слышит свое имя или ее просьбы не останавливаться. Все смешалось, превратившись в какой-то бессвязный поток. Деймон крепко сжимает грудь своей любовницы, пальцами касаясь возбужденных, отвердевших сосков. Шатенка убирает руки и обнимает мужчину за плечи. В порыве страсти, не слыша собственных криков, шатенка ногтями впивается в его плечи и проводит ими вниз, оставляя царапины – отметины, что эту ночь он провел с ней.

Девушка упирается руками в грудь мужчины и скидывает его с себя. Тот с грохотом падает на пол. Шатенка, не теряя ни секунды, размещается сверху и начинает бешенный темп. Как она извивалась! Как она кричала, как танцевала на нем!.. Казалось, что Елена бьется в агонии и пытается уцепиться за жизнь. Сальваторе самому стало катастрофически не хватать воздуха.

Она кричит все громче. У Деймона болят лопатки от жесткого пола и ее царапин. Мужчина схватил девушку за талию и принялся задавать жесткий, бешеный ритм, желая освободиться от такого долгого напряжения. Девушка уже не видела ничего перед собой. Она громко кричала, забыв напрочь о том, кто она, где она. Только знала, что этот мужчина – ее самая заветная мечта, которая осуществляется.

Сальваторе рукой отодвигает тумбку, и та с грохотом падет на пол. Место освободилось, и девушка вновь оказалась под мужчиной, которой принялся грубо вторгаться в нее. Елена откидывает голову, предоставляя взору свою шею и ключицы. Деймон, как вампир, припадает к ее шее, оставляя следы от поцелуев и засосы. Он тоже оставил свои метки.

Гилберт бьет кулаками по полу и, сделав глубокий вдох, резко выгибается. Через несколько секунд и сам Сальваторе приходит к финишу, извергаясь в собственную дочь. Девушка не волновалась о последствиях: она принимает таблетки. Ее сейчас вообще ничего не волнует. Деймон обмяк, и его дочь, наконец, смогла расслабиться.

– Не выходи, – прошептала девушка, обнимая мужчину. – Ты нужен мне… Сильно…

И никакой Аттум, Девис или Майклсон не могли сейчас быть в ее сознании и сердце. Девушка наслаждалась другим мужчиной, понимая, что вряд ли сумеет в кого-нибудь еще так страстно влюбиться, понимая, что вряд ли будет отдаваться опиуму чувств так рьяно и ярко, как отдается ему сейчас с этим человеком. Напоследок: несколько поцелуев, полные нежности и трепета.

Сальваторе выходит из девушки и, поднимаясь, натягивает джинсы. Девушка чувствует, как кто-то поднимает ее, потом она ощущает тепло его тела, потом касание кожей, его руки на своих закрытых для всех, но открытых для него частях тела. А потом поцелуи, доводящие до сумасшествия.

Цыганка отстраняется и, улыбаясь, прижимается к нему еще сильнее, заглядывая в его глаза. Мужчина чувствует боль, которая создает тонкий контраст мировосприятия. Елена открыла ему свою душу, показала свой внутренний мир, а он этим так нагло пользуется! Но хоть один раз в жизни, но надоедает быть сильным. Хочется сбросить оковы, хочется стать слабым и поддаться всем земным страстям!

Девушка заметила эту перемену в лице Деймона. Отстранившись, она нашла его рубашку в полумраке и, надев ее, снова подошла к мужчине, который сейчас находился на той самой грани, когда решаешься отдаться чувствам или уцепиться за последнюю логику.

– Хотя бы на сегодня, – шепчет она, приближаясь к Сальваторе. – Давай забудем кто мы и кому приходимся друг другу… Пожалуйста… Одну ночь всего лишь.

– Нельзя, Елена… Я поступил неправильно, низко, подло…

Девушка прервала его тираду. И он ответил на ее поцелуй. Вновь ответил! Вновь обнял и прижал к себе… А потом согласился. Согласился забыть кто он, кто она… Всего лишь на одну ночь, а чтобы винить себя у него времени предостаточно – целая вечность мгновенной жизни.

– Нам надо убраться на улице, – ответила она, отрываясь от губ. – Потом мы вернемся к этому.

Сальваторе выключил музыку и, поставив машину на сигнализацию, помог занести посуду домой.

Мужчина остановился в проходе, следя за тем, как девушка моет посуду. Нет, его забавлял не сам процесс. Девушка в полумраке, которая только что позволила ему взять ее прямо в этом домике, в его рубашке, под которой ничего нет. Деймон скрестил руки на груди и, облокотившись о дверной проем, внимательно следил за ее движениями. Елена позволяла ему оглядывать себя, позволяла изучать себя взглядом, хоть он и так изучал каждый изгиб ее тела наизусть.

Шатенка расставила посуду и, вытерев руки, положила полотенце на батарею. Она тут же почувствовала его руки на своих бедрах, и дыхание вновь стало учащаться. Он плотно прижал ее к себе, а девушка не шевелилась, боясь, что все происходящее возможно сон.

– Сними все запреты, Деймон, – прошептала Гилберт, откидывая голову на плечо мужчины. – Сделай то, что хочешь…

– У нас нет будущего…

– У нас есть настоящее, – цыганка резко обернулась и внимательно взглянула на мужчину. – Я не могу без тебя…

Еще один поцелуй, еще один глоток безграничного счастья и ужасной боли. Как она целовала! Так не целует больше никто. Казалось, что она стала его смыслом… его панацеей и вирусом одновременно. Как она целовала! Как она подчинялась… Стоило ему хоть как-то показать свое желание – и она тут же отдавалась его мотивам.

И когда это произошло? Когда наступил тот момент, когда он вновь захотел жить рядом с ней? Когда он снова захотел любить ее… Сейчас он готов был все бросить к ее ногам бисером, сейчас он готов был отдаться…

Мужчина прижимает девушку к стене, а его руки проникают под рубашку, дотрагиваясь до тех зон, до которых ему нельзя дотрагиваться. Но «нельзя» на сегодняшнюю ночь потеряло свою значимость. Он показывал ей звезды! Он показывал ей море и контраст чувств, а она сделала так, что его сердце стало биться и наслаждаться каждым мгновением. Вновь вспомнились такие чувства как боль, страсть, нежность, зависимость…

Она научила его жить! Научила любить и не быть таким апатичным. Мужчина крепче прижимается к девушке и целует ее так, будто хочет безмолвно выкрикнуть, как сильно она ему нужна! Завтра он пожалеет об этой ночи, а сегодня он будет наслаждаться тем, что сделалось, наконец, доступным.

Дыхание учащается. Девушка отстраняется и, убирая его руки, идет в зал. Там она надевает белье, позволяя Сальваторе следить за каждым его движением.

– Что ты делаешь?

– То, что не делала уже давно, – произносит девушка и, беря его за руку, ведет на улицу.

Кукурузное поле, которое осталось без своего хозяина, а еще карканье вороны, могущество такого прекрасного неба – это прекрасная картина. А еще эта цыганка в его рубашке и сумерки… Да, это действительно стоящее зрелище.

Они, держась за руки, гуляли по этому полю, как тогда, в первые разы… Мужчина вспоминал, как танцевал с ней под дождем, как напился и оказался в медвытрезвителе, как ухаживал за ней, как она ухаживал за ним… Люди, у которых есть общие воспоминания – самые счастливые.

Они, держась за руки, гуляли, не говоря ни слова… Слушали карканье ворон, шум ветра, шум колосьев, наслаждаясь этим потрясающих запахом и тем, что этот маленький кусочек земли – их персональный Рай, где никто и никогда не узнает о их самой большой тайне.

Пара прошла мимо чучела, вспомнив ту самую ночь. Мужчина резко остановился и прижал девушку к себе. Та затаила дыхание.

– Мне это нравится, – на выдохе произнесла она. – Когда ты… такой властный.

– Сколько раз у тебя было с Локвудом?

Шатенка закатила глаза. Он снова задает этот вопрос. Сколько можно? Деймон, похоже, понял, что просто так ответ он не получит. Мужчина прижал девушку к жесткому стеблю кукурузы и расстегнул пуговицы на ее рубашке. Девушка была без лифчика, и эта картина заставила мужчину вновь испытать контраст чувств. Он усмехнулся чему-то, а Елене показалось, что в его глазах вновь промелькнул тот самый цинизм, который заставляет ее следовать за этим мужчиной.

Сальваторе коснулся ее губ своими, но как только девушка хотела было ответить – тут же отстранился. Улыбнувшись, он поцеловал ее в шею, ключицы… Цыганка откинула голову, предоставляя больший доступ.

А в отдалении он снова услышал цыганские напевы, что означало только одно – он живет и пьет жизнь большими глотками, как виски…

Его язык коснулся ее соска и тут же послышался тихий стон. Мужчина крепко держал ее за талию, припадая возле груди желанной любовницы. Еще секунды и его рука проникает под ткань белья, а пальцы медленно входят внутрь влагалища. Шатенка впивается руками в плечи мужчины, а потом целует его страстно, стремясь показать, насколько ей с ним хорошо и незабываемо.

– Сколько?

– Зачем тебе это? – спросила она и издала громкий стон. Ему нравились ее крики. Никто их не услышит здесь.

– Ответь. Сколько?

Шатенка вновь дарит страстный поцелуй, а потом изящный стон.

– Три…

– Расскажи мне о них. Как было в первый раз?

Зачем ему это – она не понимала. Девушка тяжело дышала, стараясь совладать с этим бешенным контрастом ощущений.

– Больно. Он остановился.

Деймон выругался. Видимо, ему до сих пор не нравилась первая любовь своей дочери. Девушка же только сейчас серьезно призадумалась: а кто, в сущности, был первым человеком, который позволил увидеть всю красоту мира?

– Второй и третий? – продолжал Деймон свою пытку.

Царапина на спине, которые она ему подарила во время их бурного общения, все еще болели. И цыганка оставила новые. На плечах. Мужчина сам стал возбуждаться от девушки, которая разрывается в стонах, тяжело дышит и оставляет кровавые отметины на его коже.

– Нормально.

– Ты кончила?

– Деймон! – вышло бы возмущенно, если бы не выкрик, сорвавшийся с уст сей особы.

– Ответь.

– Да! Да! Да! – прямо как утром.

Мужчина остановился и, не церемонясь, тут же впился в губы девушки. Елена ответила ему со всей рьяностью и страстью.

Одной ночи для забытия слишком мало. Еще один день и тогда, может, будет достаточно; может, собравшись с силами, он сумеет уехать от нее куда-нибудь подальше. Завтра он проведет с ней еще один день. Еще один!

– Пошли в спальню? – прошептала она, приблизившись к его губам. – Или прям здесь? И не говори, что ты не хочешь этого.

Мужчина усмехнулся и, взяв ее за руку, повел в сторону дома. Девушка покорно следовала за ним, сжимая его руку как можно сильнее. И ей нравилась эта близость.

Они смотрели фильм по видику. Вернее, пытались смотреть, так как все время либо целовались, либо отдавались ласкам… Потом они пытались поужинать… Но все вышло из-под контроля и, забыв напрочь обо всем, что существует в этом мире, они с улыбками на устах пошли в спальню… И там притяжения не стало, границы стерлись, правила нарушились…

А сердце бьет как бешенное, напоминая о том, что они живы, что они желают любить и быть любимыми, а струны души создают приятную мелодию.

Он искал пристанище! Искал дом, где сможет отдыхать душой и телом. И он нашел его. Здесь он улыбается, здесь он дышит, любит, чувствует... Здесь он не страдает апатией, депрессией и бессонницей.