Текст книги "Aedd Ginvael (СИ)"

Автор книги: AlinaRainSz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

– Невероятно, – шипит мужчина и едва заметно вскидывает руку. Тонкие пальцы его сжимают пустоту воздуха. Кирилл сплёвывает остатки собственного воздуха из лёгких, когда спина впечатывается в мраморную колонну, подпирающую купол залы. – Зачем ты явился сюда и кто породил тебя на свет. Столько силы. Столько необузданной мощи.

Тугая и скрученная узлами верёвка, удерживающая медальон на шее, трещит и рвётся на куски. Скрежет разрываемых нитей, словно разрываемая зубами чудовища плоть, одуряющей пустотой разливается по нутру, заглушая собой тошнотворную боль. Грани медальона, опутанные нитями холодного огня, вспыхивают с новой силой. Кирилл затухающим сознанием слышит чей-то крик, когда последняя нить с треском разрывается. Волна энергии растекается и бьётся о стены. Пыль, слетевшая с потолка, оседает в воздухе. Мерцает в одиноких лучах солнца, пробивающихся сквозь тяжёлые гобелены на окнах.

– Я когда-то уже… – глухо шепчет Вильгефорц, когда медальон падает ему в ладонь, а пламя, горящее на гранях его, затухает, подавляемое магией чародея, – …словно знак из прошлого? Ритуал? Да, определённо он попадался мне среди пыльных фолиантов эльфийских руин, – глаза мужчины вспыхивают безумным огнём, когда взгляд его вновь обращается на Кирилла, и затем, словно прокручивая в голове что-то, перемещается на Цири, безвольной куклой повисшую в руках Бонарта. – У того, кто породил тебя, амбиции выше моих будут. Я столько лет охотился за Цириллой, но тот, кто создал тебя, оказался умнее. Словно уже знал, как всё закончится. Он свёл вас вместе. Я ведь ошибочно полагал, что план мой безупречен. Знаешь, это даже немного мотивирует, когда появляется живая конкуренция. Узнать бы ещё, кто этот безумец, который едва не обвёл меня вокруг пальца. Ты, случайно, не в курсе?

Кирилл ощутил, как горячая карминовая струйка крови там, где разорвались нити медальона, стекла вдоль воротника куртки, очерчивая на коже багровую витиеватую линию. Увидел, как лицо чародея приобрело каменное выражение. Обманчивым спокойствием горел взгляд голубой радужки, устремлённый в его сторону. Слова вновь застряли на языке, вырвавшись наружу хриплым воем.

– Уверен, что господин Скеллен будет рад выбить из тебя всю правду, – наконец вымолвил чародей, сощурив свой целый глаз. – Интересно, сколько ты вытерпишь, прежде чем начнёшь сходить с ума от боли? Я, пожалуй, не буду делать ставки. В прошлый раз я здорово проигрался из-за одной ведьмы, которую не сломили пытки нашего коронера. Уверен, что твой болевой порог не так высок, как у той стервы. И потом, быть может, когда ты взвоешь о пощаде и выложишь передо мной все ответы, я приведу к тебе Цириллу. Последнее, что ты увидишь в этом мире. Разве не этого жаждет твоя душа больше всего? Не трудись отвечать. Я и без тебя знаю ответ на этот вопрос.

Вильгефорц замер в полуметре от него. Улыбнулся кривой улыбкой.

– Так или иначе, я узнаю то, что мне требуется, – словно констатируя неизбежное, произнёс чародей и едва заметно шевельнул губами.

Очередная волна боли накрыла Кирилла с головой. Холод просочился в сердце, пустотой и звенящим безмолвием небытия опутывая затухающее сознание. Взгляд Вильгефорца всё ещё прожигал в нём дыру, словно наслаждаясь беспомощностью и страданиями своего пленника. Наёмники, заполонившие залу, расступились вдоль стен, отводя взгляды в стороны. Лишь Скеллен и Бонарт неотрывно смотрели на него, хищно оскалив зубы в торжествующей ухмылке. Цири, бессознательно повисшая в руках убийцы с рыбьими глазами, – последнее, что он увидел перед тем, как окончательно провалился во тьму.

***

Тяжёлая капля сорвалась с потолка. Тягуче слетела к земле, разбившись вдребезги о холодный каменный пол темницы. В звенящей тишине звук этот, словно удар колокола, эхом разнёсся по стылому помещению, в единственном окне которого завывал промозглый ветер. Железные решетки, разделявшие их друг от друга и осыпанные пылью ржавчины, скрипели и выли, зудящим раздражением оседая в мозгу. Зубы сводило, когда тяжелая дверь темницы со скрежетом открывалась и закрывалась, пропуская через себя полупьяных стражников, что бросали косые взгляды на ведьму, притаившуюся в тенях каменной клетки. Женщина застыла рядом с решетками, разделявшими её от темноволосого юноши, бессознательно валявшимся на грязном каменном полу.

Едва слышный вздох сменился болезненным стоном, когда пленник тяжело перевернулся на бок. Лицо его исказилось гримасой боли. Пальцы вцепились в волосы. Вот он уже сел, непонимающе сощурился, окинув опутанную полумраком темницу мутным и расфокусированным взглядом.

Холодная капля вновь сорвалась с потолка. Упала на раскрытую ладонь. Глаза юноши застыли на холодной влаге, разлетевшейся по кончикам пальцев. Кап. Вдребезги о каменный пол. Кап… Противным, могильным холодом по спине. Кап… Разрезая стылый воздух словно стрела, выпущенная из лука. Не разлетается крошечной водяной пылью. Замирает над ладонью. Застывает, замерзает, повисает в воздухе. Изо рта пар, клубящийся к потолку и вдоль стен. Фиалковые глаза напротив смотрят с опаской, потаённым смятением и отрицанием происходящего. Она сжимает губы. Разбитые и опухшие. Тянет изувеченными руками края рваного плаща к горлу. Странные браслеты на её тонких запястьях гремят как цепи. Её взгляд пылает, будто подобная беспомощность кажется ей недопустимой слабостью и позором.

– Ты привел её сюда? – голос её резкий, срывающийся. – Зачем? Зачем вы пришли?

– Будто я не отговаривал её, – Кирилл сверлит женщину тяжёлым взглядом. Горько усмехается, когда чародейка сжимает изувеченные пальцы в кулаки. – Но Вы ведь Йеннифэр – женщина, каким-то немыслимым образом ставшая для неё чем-то большим, нежели просто наставница. Поэтому она и не послушала меня. А теперь чёрт знает, как всё закончится.

– Он использует её. Изувечит.

– Не говорите мне очевидных вещей.

– Всё зря? А Геральт? Где же ведьмак?

– Не ведаю, – безразлично бросает Кирилл, поднимаясь на ноги. – Мы разделились после событий в Туссенте. Я нашёл Цири совсем в другом месте.

Его скручивает внезапно. Нутро сжимает судорогой, пробегающей по телу вдоль рук, зудящей болью оседая на кончиках пальцев. Он едва не прикусывает собственный язык, когда импульс боли прошивает мозг. Невольный взгляд в сторону чародейки, что застыла совсем рядом, наблюдая за происходящим. Лицо её перекошено гримасой тревоги и озадаченности. За него ли? Взгляд черноволосой магички застывает на его руках. Сизая дымка холода сочится сквозь его пальцы, снежинками оседая на стылый каменный пол темницы.

– Тебе бы прекратить это, щеночек, – кивает она на его руки, а затем делает шаг ближе, едва ли не вжимаясь грудью в железные прутья решетки. – Разве никто не научил тебя контролировать подобное? – а затем задумчиво добавила: – Странно, что он не сковал тебя двимеритом.

– Мне казалось, что Вы умнее будете, – чародейка не повела даже бровью.

– Следует ли думать из твоего скулежа, что учителя всё-таки были? Или это в тебе говорит жалкое подобие сарказма, перенятого у ведьмаков?

– Представьте себе, что были, – боль утихла, и Кирилл смог выпрямиться, отмечая, что ладони приобрели обычные очертания. – И, думается мне, что опыт у них в подобном деле поболее вашего будет.

– Хорош опыт, – фыркнула магичка. Странные, сковывающие её запястья браслеты вновь звякнули, ударившись о решётки. В тусклом свете факела пламенем раздражения сверкнули фиалковые глаза. – Как давно подобное началось?

– Не делайте вид, что вам есть до этого дело.

– Очень тебя прошу, – холодная улыбка расползлась на бледном лице чародейки, – замолкни, иначе, когда я сдеру с себя эти кандалы, я устрою тебе хорошую взбучку.

– Или её устроят вам.

– Не льсти себе, щеночек.

– Кто сказал, что речь обо мне? Помнится мне, что Геральт в последнюю нашу с ним встречу ненавидел Вас не меньше моего.

– Не смей…

– Что именно?! – резко прервал он её, и взгляд юноши столкнулся со взглядом чародейки. Искалеченной, униженной, но не сломленной. Жалким подобием себя в первый день их рокового знакомства. – Про нож в спину? Про то, что только Вы виноваты в том, что меня будут гнать как шелудивого пса все чародеи этого мира? Что уготовано вами для таких, как я или Цири? Пляска под Вашу дудку? Жизнь та, которую выберете для нас Вы? Обломитесь, скажу я Вам. Вы и Ваши соратницы вцепились в Цири мёртвой хваткой. Наверняка уже план выстроили, как удачно свести её с каким-нибудь корольком, чья благосклонность Вам выгоднее всего. Не меняйтесь в лице. Врать не стоит, будто Вы ни коим образом и ни при каких обстоятельствах никогда об этом не думали. Вы строите из себя гордую и независимую, ходите высоко задрав нос и хвост, не смотря себе под ноги. Но Вы ничтожны в своей никчемной исключительности, потому что всё равно уступите мнению и решению своих алчных до власти подруг. Хотя, таковыми их назвать сложно, потому как Вы не лучше стаи голодных волков, пускающих слюни на лакомый кусочек потенциальной жертвы. Отличие лишь в том, что волки не знают, что такое подлость ради спасения собственной шкуры.

– Я сделала это только ради её безопасности, – фиалковые глаза чародейки горели недобрым огнём. – А что сделал ты, щенок? Шлялся по подворотням и хаотично бегал по мирам?

– Видимо, клетка окончательно вышибла из Вас остатки сообразительности, – голубые глаза юноши неотрывно смотрели в глаза чародейки. На губах застыла кривая усмешка. – Не кичитесь своим жалким оправданием собственной подлости. Спасли Вы её? Она здесь только из-за Вашего треклятого эгоизма. Видите ли, великая чародейка решила показать всем, как она в одиночку всё исправит. Это дерьмо только Ваших рук дело. Только Вы виноваты в том, что произошло с нами после Таннеда!

– Когда-нибудь ты поймёшь, что другого выбора просто не бывает, щеночек, – голос её едва заметно надломился, а через мгновение женщина гордо и надменно вскинула подбородок, безэмоционально уставившись на Кирилла.

– Утешайте себя подобной ложью, – он отошёл в тень камеры, прислонившись спиной к холодному и сырому камню темницы. Зажмурился и попытался сконцентрироваться. Магия чародея, опутавшая весь замок, среагировала молниеносно, пульсирующей болью сдавив виски. – Чёртов урод!

Он заорал, сам не зная почему именно. То ли злость, то ли бессилие, закипающие внутри, грызли нутро, тошнотворной слабостью стискивая горло. Стул, валявшийся у деревянного стола, впечатался в стену, разлетевшись на части. Йеннифер покачала головой, наблюдая за бессильной яростью, что захлестнула её сокамерника с головой. Увидела, как сжатая в кулак ладонь впечаталась в прутья решётки, а на крики прибежали двое стражников, высвечивая из полумрака фигуру юноши.

– Закрой пасть! – заорал один из них, угрожающе вскинув заряженный арбалет. – Иначе ты будешь рвать глотку по-другому, когда я палача позову!

– Да пошёл ты, – зашипел сквозь зубы Кирилл, со всей силы пнув носком ботинка железную решётку. – Куда вы её увели?!

Очередной удар. Очередной звенящий гул, эхом отразившийся от каменных стен.

– Что здесь происходит, мать вашу! – громкий оклик коронера за спинами стражников заставил тех едва ли не подскочить на месте и застыть по струнке смирно. – Что за крики? Что за бунт? – Филин подошёл вплотную к дверям камеры и выхватил из рук стражника горящий факел. Тени метнулись по углам, мрачными сгустками тьмы прилепившись к каменным стенам и потолку. – Неужели по пыткам стосковался?

– Тебя тоже послать, или сам побежишь звать хозяина?

– Твоя наигранная бравада не спасёт тебя, – уродливый шрам на лице мужчины растянулся в кривом оскале. – Молись всем богам и духам, чтобы чародей не явился к тебе, – коронер бросил короткий взгляд на руки юноши и нахмурился, злобно стиснув зубы. – Почему этот поганец не в кандалах? Где двимеритовые оковы?!

– Господин не велел… – неуверенно промолвил патлатый стражник, бросив на Филина виноватый взгляд. – Сказал, что так только интереснее.

– Он совсем умом тронулся?! Живо в двимерит его! Я ещё помню, какие кульбиты он вытворял на проклятом озере, – грозный вид его стёр неожиданный и громкий чих. А затем мужчина задохнулся в кашле, мгновенно выбежав за дверь и прижимая платок к раскуроченному шрамом рту. – Если он знает что-то – живо его к чародею! – успел прокричать коронер, прежде чем очередной приступ кашля не заставил его замолчать.

– Вы слышали приказ? Если Вильгефорц узнает про то, что вы не донесли до него важную информацию, он…

– Закрой хлебало, выродок! – крикнул патлатый стражник, нервно дёрнув арбалетом в его сторону. – Эй, Мирко, держи его на мушке. А ты, поганец, вытяни свои руки вверх, чтобы я их видел, мать твою!

– Как же я через дверь пройду с поднятыми вверх руками? – Кирилл состроил непонимающее выражение лица, уловив на лицах стражников замешательство. «Идиоты».

– Не придуривайся, ведьмачий выродок, – сквозь зубы прошипел тот, кого звали Мирко. – Я без проблем всажу тебе стрелу промеж рёбер. Тогда не будешь придуриваться. Шагай, живо!

– И долго мне шагать? – железная дверь камеры ушла в сторону, разнося по коридору скрежет не смазанных маслом петель.

– Замолкни… – острие арбалетного болта упёрлось в спину Кирилла, а чужая рука грубо толкнула его в плечо, призывая идти вперёд. – Топай вслед за Янко. И моли богов, чтобы тебе не пришлось увидеть то, что задумал сделать с твоей…

– Закрой свой болтливый рот, придурок! – предупреждающе бросил через плечо стражник, идущий впереди.

Кирилл ощутил, как сердце тревожно ёкнуло, когда осознание кольнуло мозг.

«Думай, думай. Нужно растянуть время. Отвлечь его от Цири. Найти способ выбраться. Я наивный идиот. С ними справится только чёртова армия».

Коридоры и лестницы сменяли одна другую. Факелы горели жёлтым пламенем, разгоняя тени, наблюдающие за людьми. Словно тьма замерла, ожидая окончательного исхода событий, нависших над замком мрачным предзнаменованием. А затем тени исчезли, когда яркий магический свет ослепил глаза. Когда Кирилл смог наконец различить контуры помещения и всё его содержимое, дурнота накрыла его с головой, едва не подкосив ноги. Лаборатория дыхнула в лицо кислым запахом реагентов и лекарств, заставив юношу задохнуться от нахлынувшего шквала воспоминаний. Сквозь помутнение он смог различить ухмыляющееся лицо чародея, застывшего рядом с бессознательной Цири, которая лежала на одном из операционных столов.

– Чёртов ты псих, – хриплый шёпот сорвался с губ юноши. А затем он в тщетной попытке дать чародею по зубам метнулся к нему. – Что ты с ней сделал?! Я убью тебя, мразь!

Стеклянные колбы и пробирки слетели со стола, разбившись вдребезги о каменный пол. Резкий запах разлившегося по нему реагента опутал лабораторию ещё большим тошнотворным запахом. Но ударить юноша не успел. Чародей был опытнее. Был сильнее, опаснее. Взмах руки приковал Кирилла к месту. Магия, опутавшая замок, вновь сдавила виски. А затем удар по голове утянул его во тьму.

***

Опутанный безмолвием, мёртвый лес был погружён во тьму безлунной ночи, щупальцами теней и мрака просачиваясь везде и всюду. Промозглый дождь вперемешку со снегом заливал и без того раскисшую от переизбытка влаги землю. Маленький и едва видимый оранжевый огонёк мелькнул в тумане, мгновенно погаснув. Сизый сигаретный дым смешался с ползущим по земле туманом. Огонёк зажегся и снова погас. Мужчина, задумчиво застывший под раскидистым дубом, выдохнул с горьким дымом клубы пара. Не шевельнулся, когда за спиной послышался хруст ломаемой ветки. Затяжка. Нервный выдох и очередная затяжка, обжигающим ядом разливающася по лёгким.

– Не думал, что ты явишься, – мужчина зло швырнул окурок в лужу, растекающуюся под ботинками. – Не уверен, что тебе знакомо слово совесть. Значит ты пришёл с какой-то определённой целью. Я буду тебе чем-то обязан, не так ли?

– Всему и всегда есть своя цена. Тебе ли этого не знать, Ник. Я всего лишь исправлю твою ошибку, – во мраке ночи мелькнула тень в плаще и капюшоне. – Верну мальчишку туда, где ему и место.

– Мой сын не разменная монета, – мужчина стиснул ладони в кулаки. – Хватит и того, что ты из него вылепил.

– Ты позволяешь эмоциям овладевать тобой, – низкий голос таинственного незнакомца перешёл в сталь. – Я не причиню мальчику вреда. Я спасу его. Верну в Орден. Но ты его больше никогда не увидишь.

– Но…

– Ты его не увидишь в любом случае. И не важно, согласится он добровольно или же нет. Твой отпрыск слишком долго находился вдали от нас. Слишком вольно позволял себе игры с тем, чего касаться не следовало бы. Я и сейчас чувствую, как ткань мироздания трещит по швам, сводя меня с ума. Кирилл опасен не только для себя самого, он – средоточие прошлого и настоящего. Будущего, которое может и не наступить.

– Я не убью собственного сына, даже если он станет самим дьяволом, – прошипел Ник.

– Ни у кого из нас не останется выбора, если силы в нём выйдут из-под контроля. Если магия Хлада овладеет им окончательно…

– Этого не случится. Медальон всегда был при нём.

– Ты не глуп, чтобы понимать, что такая защита не гарантирует стопроцентной эффективности. Даже с медальоном на шее Кирилл показывал невероятные по мощи способности. И это только их зачаточные проявления.

– Откуда тебе знать?

– Я наблюдал и видел многое.

– Ещё бы ты не шпионил. И как тебе не надоест? Веками ты жил отшельником, познал тайны мира и все его «прелести», но не не пресытился всем его содержимым?

– Я всегда нахожу что-то новое, – до слуха мужчины донёсся едва слышный смех сквозь шелест пожухлой листвы, заунывно поющей на ветру. – Миров слишком много, чтобы они наскучили даже через тысячилетие.

– Кирилл перенял тот же «дар», – глухо пробормотал Ник, вперившись взглядом в спину стоящего в тени собеседника. Молчание последнего словно стало немым подтверждением. – И всё это я сотворил с собственным сыном.

– Иначе бы он умер на твоих же руках. Всему и всегда есть своя цена.

– Кончай трындеть про чёртову цену, ты, пережиток прошлого.

– Реликт.

– Что?

– Таких, как я, называют реликтами.

– Таких, как ты, больше нет, если ты позабыл, – Ник нахмурился, уловив напряжение, сковавшее фигуру мужчины напротив. – И ты сам стал виновником гибели собственного рода. Возомнил себя богом, играя с силами, которые не должны были вырваться на волю.

– Ты забываешься…

– К чёрту всё это! – громкое эхо голоса растеклось среди мрачных деревьев лесной глуши. – Теперь мой, мой сын должен исправить твои ошибки! Твои ошибки, которые будут стоить ему жизни, что ты ему так небрежно подарил! В чём был смысл, если в конечном итоге он всё равно должен умереть?! Ты всегда преследовал собственные цели. Сотворил из него оружие, ссылаясь на то, что тем самым спасёшь его жизнь. Экспериментировал на нём, словно он был какой-то лабораторной крысой.

– И у меня бы всё получилось, если бы ты не выкрал его.

– Иди ты к чёрту.

– В том, что он умрет, есть и твоя вина тоже.

– Лучше бы он умер тогда, ничего не ведая, – в голосе мужчины засквозила горечь. Над кронами деревьев пронёсся промозглый, пробирающий до костей ветер. – Чтобы не стал тем, кого ты некогда убил. Тем, кто навсегда часть его самого.

На сей раз мужчина в плаще не проронил ни слова, задумчиво и отстранёно уставившись взглядом в чернеющий над головой лоскут ночного неба. Слова были не нужны. Он и без них знал, что в очередной раз совершил ошибку, которая обошлась его народу слишком дорогой ценой. Снова наступил на собственные грабли, небрежно брошенные и позабытые за сотни лет жизни везде и одновременно нигде. Словно насмешка самой судьбы. Немое торжество Предназначения, застывшее в стылом воздухе мёртвого леса.

========== Глава 22. … пожнёт бурю ==========

Комментарий к Глава 22. … пожнёт бурю

Такс, как и говорилось, продолжение прошлой главы. Могу сказать лишь одно: всё не так однозначно, как может показаться на первый взгляд при чтении событий в замке Стигга. Ну а дальше и почему это всё не однозначно и не так, как видится, спойлерить не буду. Это уже в финальной главе хд да, я вредная.. приятного чтения ))

Яркий свет резанул по зрачкам, когда он открыл глаза, мгновенно соединив веки вместе от боли и неожиданности. Дёрнул руками, ощущая во всём теле странную и одуряющую пустоту. Сощурился, бросая взгляд на кисти рук и замечая на них тугие и сдерживающие повязки, перетянутые по железным подлокотникам стального кресла.

– Очнулся, да? – чародей возник перед ним, словно материализовался из самого воздуха. – Не волнуйся. Ты потерял сознание всего лишь на какие-то десять минут. Эй, вы там, приведите девчонку! – грозно крикнул мужчина, слегка наклонившись к лицу Кирилла. – Мне бы хотелось получить ответы на некоторые вопросы, ты ведь не против на них ответить? Впрочем, я уверен, что уговорами до тебя не достучаться. Поэтому мы сделаем совсем по-другому. Я и без твоей помощи узнаю всё, что мне нужно.

Когда в помещение ввели уже очнувшуюся, орущую и вырывающуюся Цири – Кирилл дёрнулся вперёд, яростно стиснув зубы. В глазах потемнело, когда стальные челюсти держателя стиснули виски, крепко перехватывая голову юноши и лишая его возможности двинуться. Он лишь видел перед собой лицо Цири, перекошенное гримасой страха и отвращения. Запах спирта, формалина и осязаемой магии дурманил, ядом впитываясь под кожу. Проникал в лёгкие. Игла кольнула кожу, когда одним ловким, отточенным явной практикой движением, Вильгефорц ввел её в вену Кирилла, впрыскивая в кровь бесцветный раствор неизвестной дряни.

– Не тронь его! – Цири дёрнулась, заорала вновь, пнув ногой одного из стражников.

– Я убью его на твоих же глазах, если ты сейчас же не прекратишь устраивать никчемную по драматическому накалу сцену, – почти ласково проговорил Вильгефорц, буравя пепельноволосую тяжёлым взглядом. – Вот и умница. Некрасиво и неправильно будет, если его драгоценная память разлетится по стенам вместе с серым веществом его черепной коробки. Ты ведь согласна со мной?

– Отвали от неё, – зашипел Кирилл, ощущая, как очередные иглы впиваются в кожу рук и головы, впрыскивая в кровь свой яд. Дурнота подкатила к горлу, и, не будь желудок пуст, его наверняка бы вывернуло наизнанку. Он увидел, как глаза Цири подозрительного заблестели, увидел, как задрожали её губы, упрямо и злобно стиснутые в тонкую полоску.

– Прости… – шепнула она одними лишь губами.

– Что-то есть в том, что невежественные и пустоголовые людишки называют слащавой любовью, – произнёс Вильгефорц, переводя взгляд с Цири на Кирилла. – Первая влюблённость всегда такая… наивная. Не испорченная пока еще реалиями нашей грязной жизни. Но знаете, что? – лицо чародея исказилось гримасой отвращения. – Никакой любви нет и никогда не было. Влечение и ваши юношеские желания – это лишь примитивные и животные гормоны. Да и обыденная привязанность – всего лишь никчемная эмоциональная зависимость. Но знаете, что выжигает в нас весь этот мусор и ненужный багаж? Боль. Именно она лепит из человека нечто новое, – чародей придвинул к себе экран и мегаскоп. В руке его сверкнула сталь хирургического скальпеля. – И сейчас мы увидим, что слепит из тебя она.

– Не смотри… Отвернись… – прохрипел Кирилл, столкнувшись взглядом с глазами Цири, переполненными слезами, прежде, чем тугой кляп заглушил внятную речь, а через мгновение боль скрутила его тело пополам, заставив взвыть и конвульсивно дёрнуться в стальном кресле.

Оглушающая боль разлилась по венам. Кровь застучала в висках, отбивая барабанный бой. Холод медленно растёкся под кожей, поднимаясь от кончиков пальцев на судорожно сжатых в кулаки ладонях. Он заорал. Вжался головой в сдерживающие тиски стального механизма, вперившись ненавистным взглядом в изуродованное лицо чародея. Цири уже не кричала. Она выла загнанным волком и яростно дёргалась в стальной хватке двух стражников, прижимающих её к напротив стоящему стальному креслу, пока аколит пытался перехватить её руки удерживающими креплениями.

– Не сопротивляйся, – успокаивающе прошептал Вильгефорц, наклоняясь к искаженному судорогой боли лицу Кирилла. – Позволь мне заглянуть в твою память, в твоё прошлое. Я всего лишь хочу понять, кто ты такой. Разве стоит это всё твоей боли? Обещаю, что всё это закончится, как только я получу нужные мне ответы.

Кирилл ощутил, как заскрежетали стиснутые от боли зубы. Словно сквозь плотно закрытую дверь до него донёсся чей-то воющий крик, и затухающим сознанием он понадеялся, что кричал не он сам или Цири. На экране мелькнули расплывчатые образы, быстро сменяющие друг друга.

– Глупый мальчишка! – чародей яростно метнулся к Кириллу. – Мне не нужна Цирилла! Она уже здесь, со мной! Покажи мне свои воспоминания! – а затем добавил чуть мягче: – Ты ведь понимаешь, что подобную боль я могу причинить и ей?

Кирилл зашёлся хриплым смехом, и на мгновение чародей непонимающе вскинул бровь, опасаясь, что пленник перед ним тронулся рассудком. Юноша дёрнулся, сдерживающие повязки на руках затрещали. Он что-то неразборчиво сказал сквозь кляп и снова зашёлся хриплым, лающим смехом. Когда очередная порция боли затмила разум, он лишь сильнее впился зубами в ненавистный кляп, но грудь всё еще сотрясалась спазмами удушающего смеха.

– Думаешь, что я в самом деле не причиню ей вреда? – зашипел чародей, и скальпель в его руке замер в опасной близости от горла Кирилла. – Наивно полагаешь, что для моего плана нужна Цири без синяков и ссадин? Я знаю множество способов причинить боль, не калеча при этом внутренние органы или же внешнюю, никчемную оболочку. Эй-эй, не смей отключаться. Не смей… Да что ж ты будешь делать…

Вильгефорц сокрушенно покачал головой, бросив взгляд на Цири, которую тщетно пытались усадить на стальное кресло. Её крики о помощи эхом отражались от стен, звенящей вибрацией оседая среди стеклянных колб и склянок с растворами.

– А я ведь просил по-хорошему, – чародей заскрежетал зубами. – Вколите ей успокоительное и подготовьте всё для операции, – обратился он к появившимся в дверях ассистентам. – А вы, – стражники замерли, – прочь из лаборатории, когда девчонка будет не в состоянии выбить вам все зубы. Я ещё не закончил с мальчишкой.

***

Холодное и осязаемое ничто. Тьма, опутавшая его с головы до ног, клубилась вокруг, мрачными тенями скользя по коже. Он протянул руку, словно пытаясь попробовать её на ощупь. Сгусток, сотканный из мрака, скользнул по руке, оставляя на ней заиндевевшую дорожку холода.

– Ты должен очнуться, – голос-шелест раздался одновременно повсюду и нигде. – Должен справиться с болью. Не позволяй ей завладеть твоим разумом.

Чёрное ничто схлынуло, и Кирилл схватился руками за пустоту, когда земля под ногами исчезла, а мир перевернулся с ног на голову. Юноша закричал, в то время как тело перевернуло в воздухе. Он закрыл лицо руками, когда полоска ослепительно-яркого света ударила в глаза, а тело впечаталось о твёрдую поверхность. До слуха донёсся шелест листвы и шум озерных волн, бьющихся о берег, усеянный камнями, галькой и песком. Он открыл глаза и мгновенно отпрянул назад, когда увидел перед собой чёрный, размытый силуэт существа, фигуру и лицо которого скрывали клубящиеся тени.

– Какого хрена здесь происходит? – Кирилл вскочил на ноги. Озёрные волны накатили с новой силой, а ветер дыхнул в лицо водяной моросью. – Почему я здесь? Это что, какое-то видение, пока я в отключке?

– Что-то вроде, – существо перед ним слегка кивнуло. – Но тебе здесь не место. Не сейчас, по крайней мере. Соблюдай осторожность. Не поворачивай вспять то, чего касаться не дозволено. Каждый из ныне живущих проживает ту судьбу, что уготована ему Предназначением. Ты хочешь сломать этот порочный круг, но Уроборос всегда преследует свой собственный хвост.

– Что за бред сивой кобылы? – Кирилл непонимающе уставился на существо, сотканное из тьмы. – Ты снова мне голову морочишь своими загадками, Аваллак’х?

Звенящее эхо скрипучего смеха отразилось от озерных волн, захлебнувшись в шуме накатывающей о песчаный берег волны. Смех этот не понравился Кириллу. Раздражением осел на коже и стиснутых от злости зубах.

– Когда ты вернёшься, помни мои слова. Эмоции всегда были твоей слабостью. Случайный изъян в так и не ставшей идеальной генетике. Когда-нибудь чувства и эмоции, вкупе с привязанностью, станут твоей погибелью. И очень скоро…

Слова существа Кирилл уже не слышал. Да и не хотел их слышать, когда реальность схлопнулась так же внезапно, как исчезла, погрузив его в кошмар. Или видение? Запахи лаборатории стали первыми признаками того, что он пришёл в себя. А затем он открыл глаза, слыша сквозь гул в ушах голос Цири, зовущий на помощь. Перед глазами мелькнуло лицо Геральта. Дорога, озеро и ворота, распахнутые настежь. Он зажмурился, вновь открыл глаза. Мираж исчез. Здесь были только он, Цири и три ассистента чародея, присутствие которого в помещении не обнаружилось. Тошнота подступила к горлу, а ярость вновь накрыла с головой, когда он увидел, как один из мужчин в белом ударил Цири, отчаянно орущую. Крик её мгновенно захлебнулся сухим и надрывным кашлем.

Кирилл яростно дёрнулся и заорал, когда тело прошило волной парализующего холода. Сизый дымок, словно снежная пыль зимней стужи опутал кисти рук, расползаясь под кожей колющей болью тысяч и тысяч иголок. Один из аколитов, крепко удерживающих пепельноволосую, отпрянул в сторону, бросил взгляд на мгновенно затихшую в немом удивлении Цири и на сдерживающих её прислужников, в глазах которых мелькнул животный страх. Голубые глаза юноши, в которых бушевала не сдерживаемая ярость, неотрывно буравили их тяжёлым взглядом.

Склянки полетели на пол, когда Цири вновь отчаянно дёрнулась в руках удерживающих её мужчин. Один из них заорал, согнувшись пополам, когда нога девушки впечаталась в его живот. Воздух зазвенел хлёстким звуком пощечины и ударом, выбившим воздух из лёгких зовущей на помощь девушки. Крики, ругань и очередное эхо пощечины. Ярость, клокочущая в груди, а затем волна энергии, сбивающая аколитов с ног, бьётся о стены лаборатории, опрокидывая склянки с реагентами на пол. Крик Цири захлебывается, когда снежная пыль, вихрем пронесшаяся по лаборатории, перехватывает дыхание, а горло сводит режущей болью и, не удерживаемая чужими руками, девушка валится на пол. Один из опрокинувшихся столов, на который небрежно был брошен меч Кирилла, укрывает её от хлёстких ударов колючих снежинок. Пепельноволосая различает в снежной мгле мелькнувшую чёрную тень. Слышит крик, полный ужаса, когда нечто невидимое глазу мелькает среди прислужников чародея. Она видит, как кровь алым веером рвётся из разодранного горла одного из мучителей, мгновенно падающего на пол, тщетно пытающегося закрыть рваную рану агонизирующими руками.