Текст книги "Паук у моря (СИ)"
Автор книги: Юрий Валин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
– Колдун и есть, – заверил Фетте. – К тому же это огромный, липкий и сраный колдунишка. Чего прицепился? Мы мимо шли, вообще этих блохастых скотов не трогали.
Рейдовики посмотрели на шкуру освежеванного льва – трофей был недурен, но блох действительно много. Впрочем, этим недостатком можно и сгладить приступ собственной жадности: хорошая шкура весьма ценится в столице, но ее туда было бы не дотащить даже в гораздо более лучшей ситуации, тем более еще и не обработанную. А раз еще и блохастая – о, нет, нам и даром не надо.
– Может, башмаки из шкуры сшить? – задумчиво спросил Фетте. – У меня левая нога практически босая.
– Не выйдет. Слишком много времени выделка и шитье займет, – объяснил Верн, имевший чуть более глубокие представления о скорняжно-обувных работах.
Откровенно говоря, личный состав обносился до совершенно безобразного состояния. Обувь и форма превратились в сущие лохмотья, представителей блестящего Ланцмахта можно было узнать лишь по шлемам и кирасам. В последнем цивилизованном бою именовать «дикарями» следовало вовсе не воинов тресго. Одежда – ладно, цивилизованных фрау в холмах едва ли встретишь, стесняться просвечивающего естества нет смысла. Но обувь – серьезная проблема. Босиком идти невозможно. Этак до границ Эстерштайна только ботаник и дотащится – трофейные сапоги у него великолепные, здоровенные ступни дойча от лап тресго, как выяснилось, размером вообще не отличаются.
* * *
Четыре дня отряд медлительно двигался, совершая широкую петлю, практически возвращаясь на север. Собственно, иного выбора и не было: на юге холмы приобретали более однообразный характер без очевидных преобладающих высот, угодить там в засаду было много проще, а бой на короткой дистанции куда опаснее для людей, чем для хищников. Медлительность объяснялась не только попыткой просчитать действия противника, но и более простой причиной – начальник штаба был слаб, двигался с трудом.
Львы в эти дня атаковать не пытались, но постоянно демонстрировали, что они наготове: перекличка рыков раздавалась каждые два-три часа – разноголосое рычание-предупреждение практически со всех сторон, непременно завершалось басовитым ревом Генерала.
– Отменно воздействует. Мощный глас, аж волосы шевелятся, – отметил неизменно хладнокровный начальник штаба.
– Нам всем пора бы постричься, – ответил Верн.
Начальник штаба, несмотря на выдержку, выглядел паршиво – у него явно был жар, рана воспалилась. Что ж, обработали недостаточно, антисептики в медицинен-сумке давно иссякли.
Регулярная перекличка львов явно была хорошо обдуманным ходом – хищники не оставляли попыток изнурить противника. Что, в общем-то, удавалось. Но рейдовики готовились к контрудару. Возможности имелись, вот права на ошибку не было.
…– Он там – сказал Верн, наблюдая в бинокль за стаей кружащих грифов и грифков.
– Да, жрут чего-то, – согласился Вольц. – Полагаю, твое предположение обоснованно. Он за высотой. Мы проходили восточнее, но я отчетливо помню – там впадина, заросли тростника, следовательно, вода. Прекрасное место для отдыха людоедов. Решение?
– Начинаем, – Верн огляделся, выбирая место для лагеря рейдовиков…
Через два часа они с Фетте налегке – только оружие, инструменты и одна фляга с водой, торопливо шагали к холму. Очередная запугивающая перекличка врага прошла только что. Два рыка к юго-востоку, один намного западнее, Генерал кратко ответил подчиненным из-за холма. С этим угадали. Есть ли у львов дозорный на вершине – вот ключевой вопрос. Верн надеялся, что нет – полдень, солнце жжет немилосердно, любая тварь, даже самая коварная, предпочтет тень. К тому же грифки и их крупные сородичи все еще кружили, следовательно, хищники находятся рядом с остатками трапезы.
– Поживее! – призвал Верн и фенрихи перешли на рысцу, стремясь как можно быстрее преодолеть путь до верхней части холма.
Лагерь рейдовиков остался сзади, там развели костер – столб дыма виден издалека, последние дни противник привык к частым остановкам обессилевшего человеческого отряда. Есть, есть шанс застать Генерала врасплох.
…Пот заливал глаза, Верну казалось, что он сейчас рухнет. Фетте все сильнее прихрамывал. Но понятно – сейчас, в движении, люди практически беззащитны. Впрочем, как и оставшиеся в лагере рейдовики и ламы. Риск велик, оправданный он или нет, сейчас прояснится.
Наблюдательным пунктом выбрали, разумеется, не вершину холма, и не торчащие камни чуть левее – те приметные точки слишком притягивали взгляд. Место должно быть абсолютно «пустым», возможно, у львов чуть иное зрение, но следует исходить из того, что они тоже солдаты и ведут наблюдение так же.
…Пригибаясь – ниже, еще ниже – пара охотников преодолевала склон. Верн подумал, что «маузер», щит и копье стали уж совсем неподъемным грузом. Плохи дела рейдовиков, сдери им башку. Но сейчас об этом думать незачем.
– Падаем!
Теперь господа фенрихи ползли, вжимаясь в невысокую траву – два обессиленных тощих черепаха в жалких обрывках мундиров. Нет, на месте львов Верн таких бы жрать не стал – фыркнул бы и ушел. К сожалению, львы Генерала совершенно не брезгливы.
Открылась впадина, охотники замерли…
В глазах плыло от усталости. Верн еще раз утер пот, заново поднес бинокль к глазам…
Измятый тростник, вода – даже на взгляд – пованивающая, худой крестец… львица какая-то лежит, весьма малопривлекательная особа… разбросанные кости… обглоданы дурно, тоже наверняка уже протухли. Все ж странные манеры у здешних львов… вот еще один… самец, свалявшаяся некогда пышная грива, сонно мотнул крупной башкой… да, мухи, тоже отвратительные создания. А это…
– Он здесь, – прошептал Верн. – Слушай, он весьма странный зверь.
– О, так он – странный⁈ Да быть не может! – изумился Фетте, не утерявший ехидства.
Лев, прозванный Генералом, лежал в несколько неестественной позе. Как на какой-то старинной картинке, рассказывающей о еще более древнейших временах. Тогда львов зачем-то возводили из каменных блоков, здоровенные такие изваяния, построенные рядом с безумно гигантскими башнями. Или храмовыми гробницами? Подробностей Верн не помнил, но сейчас подумалось, что человек со столь идиотски огромными львами уже не впервые сталкивается. Бывали в Старом мире случаи, там очень многое бывало.
Лев-Генерал смотрел куда-то за тростники, вдаль. Взгляд остановившийся, ни малейшего движения, лишь рой мух над мордой. Думает? Или он вообще неживой? Нет – уши медленно поворачиваются, живые. А размеры отсюда не пугают, сравнить не с чем.
Верн очень плавно передал бинокль, знаком показал – ни звука! Фетте кивнул и взглянул вопросительно.
Решение стрелять уже было принято, но Верн полагал, что другу тоже нужно взглянуть и оценить обстановку. Фетте порядочный болтун и разгильдяй, но когда нужно – он умный офицер, да и опыта у него ничуть не меньше. Сейчас фенрих не особенно задержался с наблюдением, лишь покачал головой – видимо, по поводу неразумных размеров противника, и указал – «сдвинемся»? Очень верно, угол прицела лучше изменить.
Охотники проползли несколько шагов, и Верн замер…
До льва-часового было метров тридцать – его шкура почти слилась с травой – зверь лежал практически на вершине холма. Но явно дремлет. Дрянные дозорные у Генерала…
Пришлось пятиться. Отползли, переглянулись. Фетте коснулся саперной лопатки, торчащей за поясом. Верн покачал головой – услышит, да и вообще бессмысленно.
Изначальный план предусматривал оборудование огневой позиции. На этом решении особенно настаивал начальник штаба. Выкопать окоп, точным выстрелом поразить главного противника, отразить неизбежную контратаку подчиненных Генерала, забравшись в земляную щель и прикрывшись щитами. Идея была достаточно разумна: нора-окоп озадачит львов, сразу всем и одновременно им добраться до охотников будет сложно, зато стрелять можно будет в упор. Верн сомневался, что лично у него, да и вообще у кого-то из Ланцмахта, хватит хладнокровия перезаряжать и стрелять, когда по щиту бьет лапами лев, но укрытие в виде земляной норки лучше, чем полное отсутствие укрытий. Но в данной ситуации окапываться попросту невозможно. До «часового» полсотни шагов, пыхтение и лязг лопатки о камешки даже этого соню разбудят.
Прикрыв глаза, Верн несколько секунд размышлял. Нужно сделать то, зачем пришли. Нет смысла усложнять, успешная атака, как и вранье, обязана быть проста в исполнении, мгновенна и естественна. Ну, про вранье поясняла мама, тут, конечно, немного иная ситуация, хоть суть та же…. Выстрелить и попасть. Следующие мгновения будут сложны, но когда жизнь была легка? Нет смысла врать себе – стрелкам придет конец. Хорошо, что половину боезапаса оставили в лагере. Шансов выжить и дойти да Эстерштайна у начальника штаба и ботаника останется немного, но они будут.
Верн показал – «я стреляю»!
Фетте кривозубо и одобрительно оскалился – копать окоп ему было неохота – и так утомились, да и вообще фенрих был склонен к мгновенным решениям – что на войне, что с фрау.
Фетте приготовил «курц-курц», удобнее положил арбалет – ему досталась задача прикрытия фланга – свалить льва-часового, когда тот прочухается. С этим Фетте явно справится.
…Отвлечься от всего. Сосредоточиться. Верн суеверно подул на затвор, провел пальцем по планке прицела – выставлена неплохо, 700 метров. Далековато, близко к рекорду училища[2], да еще без станка. Но и ситуация такая… тоже рекордная.
Он еще раз оценил цель… Генерал лежал не совсем удобно, лучше бы к выстрелу мордой, поскольку пуля в задницу такому гиганту… монстр может за издевательство принять. Желательно попасть в висок, поскольку сердце зверя неочевидно. Собственно, висок тоже… грива заслоняет, только по уху можно ориентироваться. Да башку сдери тому уху – разве это ориентир⁈ Под лопатку? Кости массивные, такую не раздробишь. Сюда не стандартный «маузер» нужно, сюда…
… мысли отстранились, ушли. Осталась тяжесть опущенной на лицо стрелковой маски, прорезь прицела и далекая цель. Непонятно почему, но обер-фенрих точно знал, что время истекает. Палец лег на спуск, чуть погладил старинную сталь…
…уши Генерала насторожились, зверь начал подниматься…
… выстрел!
Гигантский лев успел обернуться. На миг Верну показалось, что взгляды встретились, но этого быть не могло – стрелок сразу уткнулся носом в траву, плавно и сосредоточенно открывал затвор, выбрасывая гильзу… желательно без звяканья…
… нет, звяканья слышно и не было бы – все накрывал бешеный рык Генерала…
… боль и страх – такие же огромные, чудовищные, как и сам монстр, казалось, даже траву колышет этот неистовый рев…
Верн знал, что в сердце не попал. Но куда-то попал, и недурно, с отстреленного хвоста Генерал совсем иначе бы выл…
… патрон занял свое место, обер-фенрих мягко закрыл затвор. К ведению огня готов. Кстати, а почему Фетте до сих пор не стреляет? Лев-часовой явно должен пробудиться – тут и оглохнуть от невыносимого рева впору…
Фетте, не отвлекаясь от наблюдения, дернул ляжкой, проглядывающей сквозь неоднократно зашитый, но все равно лопнувший шов брюк – «он убежал!».
В некотором недоумении Верн вскинул к глазам бинокль.
…Линзы приблизили опустевший край болотца, знакомые безымянные обглоданные кости, волнующуюся воду, вот летящие комья грязи… мелькнул хвост… действительно, удирают…
Львы бежали за дальний склон, Генерал несся огромными прыжками – вот теперь, в сравнении с собратьями, было понятно, какой он гигант. Но прыжки предводителя выглядели не слишком изящными.
«Куда же первая пуля попала»? подумал Верн, бросая бинокль и прицеливаясь…
…Нет, поздно, шансы попасть в стремительно двигающуюся мишень на таком расстоянии ничтожны. Попасть-то может и можно, если теоретически, но нужно же действенно попасть… Патрон жалко.
– Не достану, – с сожалением, уже вслух сказал Верн.
– Еще бы! Да мерзавца уже и нет. Ты ему что, яйцо отстрелил? У меня от рева чуть зубы не высыпались, – в восторге, возможно, совершенно неоправданном, признался Фетте.
– Повеселись еще. Всё, отходим, – скомандовал Верн, размышляя о реальных результатах атаки. Да как ее оценишь-то, сдери ей башку?
….– Вполне очевидно – противнику нанесен чувствительный удар! – провозгласил Вольц. – По реакции монстра понятно – выстрел был отменный! Но куда попала пуля⁈
– Да уж точно не в яйца! Их и видно-то не было! – завопил Верн. – И вообще нам был нужен дополнительный наблюдатель. Фетте прикрывал фланг, я перезаряжался – некогда было рассматривать результат.
– Не переживай, – великодушно разрешил начальник штаба. – Судя по вою, выстрел был что надо, а свалить с одной пули такого великана и в принципе невозможно. Отличная контратака, противник заведомо ослаблен, а мы потратили лишь один патрон и немножко нервов.
– Господи, неужели мы еще живы⁈ – простонал Немме. – Я таких жутких звуков еще не слышал. У нас ламы обоссались, и я их не виню. Я и сам-то, чудом…. Да в самых старинных адских бестиариях о таких ужасах ничего не писалось. А в нашу цивилизованную эпоху…. По каким проклятым землям мы ходим⁈
Патронов у рейдовиков оставалось ровно шесть, если не считать миниатюрных пистолетных. Но львы исчезли. Ни вечером, ни ночью, ни в следующие сутки рейдовики так и не услышали перекликающихся рычаний.
* * *
Походная жизнь двинулась штатно, если так можно сказать в данных условиях. Рейд продвигался на юг, пришлось опять выйти к берегу, ибо кроме остатков унаследованной деревенской крупы, жрать было нечего. Ловили рыбу, кроме обер-фенриха, очевидные успехи в ужении показывал господин ученый советник. Это было внезапно, но весьма своевременно. Хотя, если вдуматься, человек, прочитавший столько книг о всяких гадах, обязан в них разбираться и на практике. Кстати, Немме утверждал, что «черноспинки» научно именуются гобии[3], что в переводе означает нечто вроде «рыбы-рогачи», правда, в точности перевода специалист уверен не был. Не суть важно, вполне себе съедобные рыбки, жаль, ими на рынке Хамбура почему-то не торгуют.
Огорчал начальник штаба – рана на его ребрах то подживала, то заново начинала гноиться. Все попытки вычистить злосчастное заражение успехом не увенчались. Медицинен-опыта у Верна было маловато, да и из лекарственных средств у рейдовиков оставалась лишь неполная бутылка шнапса. Начальника штаба мучили приступы жара, собственно боль он, естественно, превозмогал, но приобрел постоянную кособокость. Ну, и с настроением у Вольца обстояло скверно. Как-то наедине он сказал:
– Если я по какой-то причине окажусь не в строю, не забывай заводить часы. Ты аккуратный и дисциплинированный офицер, но ценные механизмы требуют максимальной пунктуальности.
– Неужели? Ты о чем на самом деле сказать хотел?
– Помоги ей, дружище, – тихо сказал Вольц. – Она такого не заслуживает. Конечно, жизнь в проклятом замке ее испортила, растлила и развратила, но в сущности она храбрая и славная девушка.
Верн подумал, что сочетание «славная – испорченная» несколько противоречиво, тут начальник штаба что-то упрощает. Или усложняет. Но сейчас заострять на этом внимание было неуместно.
– Дойдем, сам ей поможешь. Мне симпатична твоя Гундэль, но не настолько, чтоб слепо лезть в осиное гнездо Хейната. Мне замок и снаружи не очень нравился. Помочь тебе, это, конечно, иное дело. Но хладнокровно и обдуманно! Спасение этаких высокопоставленных особ, знаешь ли, требует куда большей пунктуальности, чем уход за драгоценными армейскими часами.
– Разумный и трезвый подход, – признал Вольц. – Боюсь, когда дело касается фрау Гундэль, я не способен оставаться абсолютно объективным. В столице обсудим план действий более предметно. Если я дойду. Ты знаешь мою выдержку и чувство ответственности. Я отдаю себе отчет, что скоро начну катастрофически задерживать движение отряда.
– Мы никуда особо не торопимся, – напомнил Верн. – Если будет нужно, остановимся на дневку, пусть даже многодневную. Ничего страшного, отдохнешь, наберешься сил. Подождет прекрасная Гундэль, ей не к спеху.
– Кто знает, что там сейчас творится, в замке и в столице, – проворчал Вольц. – Мы слишком многого не знали.
«Ну да, теперь-то мы знаем слишком много, сдери ему башку» – подумал Верн.
О замковой жизни и взаимоотношениях высших слоев эстерштайнского общества много рассказывал Немме. Научный специалист твердо вознамерился не возвращаться в столицу, мечтал осесть в какой-то деревушке, достаточно отдаленной от границ цивилизации. «Сменю имя. Если придется, буду возделывать оливковые рощи. Мне жить хочется». Жутко образованный человек, но слегка слабоумный. Как будто в сельскую жизнь войти так просто. Да еще с этакой откровенно дойчевской рожей.
Прибрежный маршрут уперся в на редкость поганые, труднопроходимые скалы – белесые скальные породы здесь походили на столичные хеллишские, что обнадеживало – возможно, рейдовики продвинулись дальше, чем предполагалось. Здесь у скал сделали двойную дневку, начальник штаба передохнул, «рыболовный расчет» создал небольшой запас рыбы – мелкие тушки черноспинки-гобийки быстро подсушивались, развешанные на нитках на ветерке. Главное было отогнать мух и ламов.
На закате стоявший часовым Фетте углядел на море корабль, достаточно близко – менее километра от берега. Немедленно попытались просигналить огнями – без сомнения, это проходило одно из корыт Ерстефлотте, больше здесь плавать некому – пираты островов, если и появляются, то гораздо южнее столицы. Но корабль исчез, его даже толком рассмотреть не успели.
– Странный окрас у этого «шнель-бота», – заметил начальник штаба. – Видимо, нечто секретное. Нас бы на борт он в любом случае не взял. Но мог бы сообщить о нашем местонахождении. Непонятно, нужно нам это или нет? Ладно. Давайте повесим котелок что ли, выпьем чаю. Не пропадать же зря хорошему костру.
Увы, о настоящем ореховом кофе уже даже и воспоминаний не осталось. Чай из трав, да и тот в три порции – котелок, сдери ему башку, вмещать больше полутора кружек воды отказывался.
Отряд двинулся дальше, взяв курс на юго-юго-запад, дабы обойти неприятную местность.
[1] Шнельклопс – это не стремительный боевой клоп, а «быстрая отбивная». Обычно делается в сметанном соусе, здесь подразумевается более упрощеннее походный вариант.
[2] Безусловно, «паспортная» дальность выстрела Маузера 98к гораздо дальше и выше. Здесь сказывается местная специфика срока службы и эксплуатации импортного огнестрельного оружия.
[3] Порой дикость и дремучесть гомо сапиенсов изумляет. Сами выдумают название, а потом беспомощно путаются. Никакой не «гобий-рогач», а элементарный представитель семейства лучеперых «Gobiie» – бычковые. Отряд Gobiiformes – опять же, бычкообразные. Вот что тут перепутать-то можно⁈ (примечание ведущего ихтиолога планеты проф. Л. Островитянской)
Глава 16
Игра «Король холма»
Особых происшествий в эти дни не случалось. Местные цизели слегка горчили на вкус, видимо, из-за характерного приморского типа питания. Дважды рейдовики слышали львиный рев, но это, видимо, были некие дикие, не Генеральские, звери-одиночки. Все это было недостойно записи в «жобе», в котором, кстати, оставалось всего несколько незаполненных страниц. На горизонте показались горные цепи, возможно, это были первые северные хребты Норд-гор, за ними уже долина Ильбы и собственно земли родного и недоброго фатерлянда. Но шансов на общий успех близость гор не слишком-то прибавляла.
Дело не в усталости. Да, скорость отряда упала, но очередной хороший отдых вернул бы силы людям и ламам. Но не вернул бы снаряжение. Господа фенрихи практически разуты, на троих осталась пара форменных сапог, благо, размеры практически одинаковые. Маршировать приходилось в тапках-намотках из шкурок цизеля. Этот незаменимый грызун истинный спаситель походной жизни, но шкура у него так себе, только на пару дней и хватает. Пробовали выкраивать тапки из куска львиной шкуры, предусмотрительно запасенной и выскобленной Верном, получалось крепко, но зверски натирало ноги, да потертости еще и воспаляться начинали. Дрянные скоты эти львы, что в гастрономическом смысле, что в обувном…. С одеждой рейдовиков дело обстояло не лучше. Господа офицеры откровенно посверкивали задницами в безнадежно протертых и прорванных брюках, рукавов кителей ни у кого не осталось – ушли на заплаты. Походный котел – одно название, болтов для арбалетов неполная дюжина, запасные тетивы вообще кончились. Да, есть еще шесть патронов и надежное холодное оружие, но это…. Не слишком это утешает. Впереди горы и холодные ночи, с абсолютно неупорядоченными и непредсказуемыми проливными дождями…
Изредка рейдовики отмечали следы людей. Роща одичавших олив и заросшие фундаменты – то давнее. Брошенный силок с уже высохшим ворохом игл дикобраза – более свежее. Надетый на ветвь куста череп антилопы-жвуньи – это уже почти свежайшее. Добыть антилопу – немалый охотничий подвиг. Разглядеть небольшие стада быстроногих животных особого труда не составляет, но они даже на винтовочный выстрел к себе не подпускают, чрезвычайно осторожны. Впрочем, тратить патрон на жалкие сорок килограммов мяса, требухи и шкурку – немыслимое расточительство, до такого жеста отчаяния рейдовики не собирались опускаться.
– Вот так и наши черепки будут висеть, – предрек Фетте, глядя на череп антилопы со спиленными рогами. – Хотя что с нас спиливать, мы вообще не ценные. Не будут с дойчами возиться. Рылом мы не вышли, вообще бросовые головы.
Да, цанцу[1] рейдовики тоже видели. Красовалась на аккуратно вбитой в расщелину скалы палке, защищенная клеткой, плетенной из прутьев – это, чтобы птицы не расклевали. Чуть покачивалась, смотрела вдаль красиво и ровно зашитыми веками. Небольшая, размером чуть крупнее солдатского кулака.
– Тонкая работа, – дрогнувшим голосом сказал Немме – он видел культовый предмет диких феаков впервые.
– Да, здесь куда лучше делают, – согласился упавший в тень скалы начальник штаба. – На наших фронтах вечно какие-то кошмарные бошки попадаются в трофейных вещичках шаманов разбойных феаков. Смотреть противно.
– У нас делать не умеют. Тоже повыродилось дикое искусство, – пробормотал Верн, разглядывая голову.
Уменьшившееся, но сохранившее черты лицо было гладко и спокойно, складки-морщины имелись только на затылке. Насекомые высушенную кожу не тронули, видимо, чем-то пропитана страшная игрушка. Не в каждой цанце есть магия, истинные колдуны среди диких феаков редки. Но где магия, там и цанцы – они неотъемлемая часть ритуалов. Хотя сдирают и сушат головы с совершенно разными целями: иной раз из уважения, сохраняя мудрость покойного или отдавая должное храбрости убитого врага, но чаще в знак презрения, унижая и насмехаясь. Собственно, Верн диких подробностей не знал – где в столице найдешь сведущего в изготовлении цанц истинного дикаря? Хотя выглядит содранная башка не так плохо. Вдумчиво и с чувством сделали.
– Нам нужно постричься, – сказал обер-фенрих.
– Вот это точно! – одобрил Фетте. – Не желаю я так висеть. Хотя это и лучше, чем быть сжеванным за ноги львом. Но ненамного.
Рейдовики двинулись дальше, а цанца осталась смотреть вдаль, задумчиво покачиваться на подвязанных к колу волосах.
Личный состав Верн постриг тем же вечером. Самого командира обкорнал, под чуткие советы остальных, Фетте. Результат подтвердил, что рука фенриха куда лучше заточена под арбалет и копье. Впрочем, последнее сигнально-бытовое зеркальце было разбито в прибрежных скалах, себя Верн не видел и точно знал, что «ступеньки» и «плеши» скоро зарастут.
* * *
Ночью случился дождь, даже двойной, вообще у здешней погоды не наблюдалось никакой дисциплины, поневоле заскучаешь о размеренности дождей Эстерштайна.
Верн сменил на посту научного специалиста, тот слегка подрагивал, продрогнув – костер залило.
– Сдери мне башку, чувствуется близость гор, – заметил огрубевший ботаник. – Слушай, может, мне в горы не идти? Я же там точно сдохну. Может, мы завернем к какой-нибудь деревне и я останусь?
– Почему бы и нет? Вдруг местным мастерам интересно поработать именно с редчайшей рыже-плешивой цанцой?
– Все же мерзкие вы, офицерье, людишки, непременно нужно последнюю надежду у человека отобрать, – проворчал ботаник, без особой, впрочем, злости, и полез спать к теплым ламам.
Верн ухмыльнулся, пряча под ветхое плащ-одеяло «маузер» – с неба все еще моросило.
Нужно что-то придумать. В этом ослабленном составе, без карты, разутыми и раздетыми, горную часть маршрута не преодолеть. В этом герр Немме прав. Было бы разумнее договориться с приличными местными обитателями, оставить им ученого ботаника (навсегда), нездорового Вольца (временно), доплатить за содержание оружием и частью уцелевшего снаряжения. Можно оставить пару лам. Вдвоем с Фетте можно перейти горы, собрать новый рейдовый отряд, вернуться и забрать начальника штаба. Но каковы гарантии? Зачем местным феакам сомнительные чужаки? Ланцмахт здесь ненавидят, оно и понятно. И знают, что разок заявившись, эстерштайнцы в покое уже не оставят. Прирежут всех гостей местные обитатели, и даже не найдешь, что на это возразить. Да и оставлять Вольца… а кто даст приказ на еще один рейд? «Вас посылали для полного и окончательного бесследного исчезновения, а вы, господин обер-фенрих, туда-сюда ходить вознамерились?» Это вызывающее нарушение дисциплины!'.
Размышляя, Верн воскрешал костер, благо дождь унялся. Можно повесить на огонь останки котелка, начать небыстрый процесс приготовления. Наливая воду, обер-фенрих замер…
Львиный рев… очень далекий, но… похож. Или это сородич Генерала? Не мог же тот быть единственным таким гигантом? Явно же он иной породы, редкой.
Верн вслушивался, доносились некие смутные, видимо, львиного происхождения звуки. Но это иные рыки – тот слишком узнаваемый. Показалось со страху.
После подъема рассказал друзьям.
– Помнилось и причудилось, – категорично заверил Фетте. – Мы очень далеко ушли. Но Генерал нам памятен, понятно, что еще долго будет чудиться его немыслимая туша, да и при каждом львином рыке будем красавца вспоминать.
– Мне иногда кажется, что и тот Генерал нам причудился, – признался научный консультант. – Я все же кое-что читал по зоологии и биологии, понимаю, что столь кошмарные звери едва ли могут существовать. Тем более в единственном экземпляре. Это неестественно. Возможно, мы съели больного цизеля, и всё это было галлюцинацией.
– Без обид, герр ботаник, но ты иной раз сам как больной цизель, – усмехнулся Верн. – По-твоему, мы с Фетте всадили пулю в галлюцинацию?
– Да, это вряд ли, – признал научный специалист. – Вы скорее околеете, чем патрон напрасно потратите.
– Что скажешь? – обратился Верн к молчавшему начальнику штаба.
Вольц сидел, неловко опираясь на одну руку. Нос заострился, на лбу капли пота. Не в лучшей форме главный специалист по уставам.
– Полагаю, Генерал всеми силами будет уклоняться от свидания с «маузером». Видимо, винтовка – единственное, чего он всерьез опасается. Весьма разумен. Но это не значит, что наши маршруты не пересекутся. У банды Генерала отличный нюх, но дурно поставленная разведслужба, могут невзначай выйти на нас, – пояснил начальник штаба.
– Понятно. Кстати, когда дойдем до столицы, имей в виду, что не всегда так уж необходимо излагать свои мысли строго уставным языком. Не все в замке оценят эту сухую манеру должным образом. Тем более, армейские термины не всегда легко прочесть по губам.
– Думаешь? Я это учту, – Вольц улыбнулся.
* * *
Грифы вились разрозненно, видимо, надеялись перекусить, но чуть позже. Вновь долетел рев львов… этакий служебный, похоже на дежурную перекличку фланговых дозорных.
– Они, – заверил Фетте, передавая бинокль. – Воинство Генерала проводит очередную операцию. Здешним диким феакам придется худо. Что ж, это радует, хотя нынче я не особо кровожаден. Но Генерал ближайшие сутки будет весьма занят, успеем уйти подальше.
Верн кивнул – оптика вновь приблизила грифов и едва заметное отдельное строение – типичную феакскую хижину, остальные жилища скрыты склоном холма, селяне, как обычно, живут широко и просторно, так оно гораздо целесообразнее в хозяйственном отношении. Но если приходит целая шайка львов, то все наоборот – обороняться сложно, практически невозможно.
Вообще место-то было живописным, приятным. В лучах собирающегося заходить солнца еще поблескивала змейка текущего между холмами ручья, сиял небольшой пруд. Клочки крошечных огородиков казались естественной частью пейзажа. Так же, как и расположение хижин, место и форма посадок овощей диктовалось крайне немногочисленными удобными для земледелия местами. Наверняка тут все свое, привычное: выпасы для лам, домишки и загоны, единственная относительно наезженная тропа-дорога, многолетние норы цизелей на склонах и неизменно умный староста, сейчас наверняка наделавший в штаны. Его можно понять.
– Обходим деревню, пока не стемнело? – уточнил Вольц, утомленно опираясь о вьюк Белого. – Возьмем юго-восточнее, вдоль ручья, ветер удачен – дует к нам, зверюги не учуют.
– Да. Но не совсем, – Верн не был уверен, но что-то этакое нависло, предупреждало и намекало. – Давайте пока к той вершине, лам оставим за скатом, взглянем.
– Можно и взглянуть. Хотя зачем? – недоуменно пожал плечами Фетте. – Вперед, Чернонос, вперед, косматые братья! Ночью будете принюхиваться, пока нечего нервно сопеть.
Отряд двинулся между холмами. Верн, начальник штаба и Белый шли замыкающими.
– Что именно настораживает, дружище? – Вольц был вял, выглядел паршиво, но бдительности не утерял. Видимо, такое вообще невозможно – начальник штаба останется на службе до последнего своего вздоха.
– Не знаю, – честно проворчал Верн. – Настораживает, что наши пути опять пересеклись. Это Генерал, я его чую задницей.
– Да и черт с ним, сдери ему башку. На нас он лезть больше не рискнет, научен.
– Он ранен. И уж точно – злопамятен. Мы это знаем. Он нас не забудет.
– Львы обладают недурным нюхом, порой весьма умны. Но не преувеличивай. В Эстерштайн он за нами точно не потащится, – заверил Вольц.
Верн хотел сказать, что и не думал о столь бесконечном преследовании, но… пожалуй, думал. Пусть и подсознательно.
– Это очень странный лев. Но дело не в нем, – сказал Верн.
– Значит, все-таки чуешь что-то этакое. И не только задницей, – заключил начальник штаба.
К вершине поднялись втроем – научный специалист остался охранять лам. Ну, или ламы за дойчем остались присматривать.
– Отличный наблюдательный пункт, – одобрил Вольц, осторожно, на одном локте проползая повыше.
Начальник штаба был прав: отсюда деревушка открылась шире, видно разом полтора десятка домов – то, что обозначало центральную улицу. Просторный загон, куда успели собрать всех лам и коз – ветер доносил испуганное многоголосое фыканье, ыканье и мемеканье. Люди – вооруженные мужчины, цепью прикрывшие пространство между близлежащими хижинами, далее строение покрупнее, там кто-то мелькал, виднелась наспех сложенная колючая изгородь. За ней, у большого дома, женщины и дети, подтаскивают то немногое, чем еще можно укрепить изгородь.
