Текст книги "Паук у моря (СИ)"
Автор книги: Юрий Валин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
– Посланник, значит? – задумчиво протянула Анн, борясь с ненавистными слезами. – И кого вы сейчас оживлять в первую очередь собрались? Прыткого посланника или затейника-мага?
– Я неплохой хирург, но оживлять, увы, не умею. Вы слишком метко стреляете, – польстил Лицман. – Сейчас я всего лишь хочу помочь вам. В обмен на собственную жизнь. Право, это будет обоюдовыгодная сделка!
– Каким образом? – проявила легкую заинтересованность убийца-разбойница.
Понятно, что доктор врет. В смысле, не про спасение своей жизни – тут он кристально честен. Вот с гостьи он бы кожу лично содрал, неторопливо и искусно. Чувствуется, что умеет.
– Есть выход! – шепотом объявил Лицман. – Возможно, вы так и планировали уйти, точно подбирая день и час для покушения. Остроумный ход, я восхищен, чувствуется гениальная рука господина Канцлера. Если выберетесь и вернетесь, доложите, что я не при чем. Я не хотел участвовать. Всегда считал, что такие тайные операции – по сути, откровенная измена фатерлянду. Они заставляли!
– Доложу, – заверила Анн. – Если господин Канцлер пожелает меня выслушать. А теперь ближе к делу.
– Благодарю! – герр Лицман взбодрился, напридумал там себе чего-то. – Идемте. Портал открывают прямо сейчас, контрольный период перехода – в течение часа. Как видите, я не пытаюсь ничего скрывать. Да, я человек подневольный, но наблюдательный. Готов написать обо всём, изложить с мельчайшими деталями!
– Это позже, – машинально сказала Анн.
Доносились удары в дверь. Определенно ломают.
– Нам туда, – указал честнейший доктор.
Он первым перебрался через загромоздившее проход тело колдуна, осторожно наступив на середину обширной черной груди. Хорошо воспитан и образован медик, сдери ему башку.
Вблизи лежащий ученый маг казался даже шире, очки поблескивали, покойник походил на ужасного крота из старинной сказки. Дюймовочка-Анн в очередной раз подивилась всесилию маленького пистолета – одно нажатие на спуск, и готово!
Разбойница твердо прошагала по туше. И на голову бы этому выродку-колдуну наступила, но там в крови выпачкаешься, натекло изрядно, видимо, пуля горло пробила. Надо было в пах сначала выстрелить. Такое колдовство над детьми, это…
Слезы жутко мешали. Анн шла за проводником, пытаясь сохранить надежную дистанцию.
Вновь чередовались жилые и рабочие покои: яркий, вздрагивающий свет электрических ламп, вот кабинет с огромным столом, стоят сложные непонятные приборы, торчит стойка со стеклянными колбами, ворохи чертежей и записей – все дорогие, сплошь бумажные, меди почти и нет. Гостиная…
– Кожа? – спросила Анн, кивая на панели.
– Кожа, – признал доктор. – Господин маг считал, что соответствующая аура способствует приливу магического вдохновения. К тому же традиции его семьи…
– Идите, – показала пистолетом Анн.
Миновали жуткую кожаную гостиную, за следующей дверью оказался технический коридор, с крепко покарябанными стенами – явно часто и много тут грузы проносили. Далее – тесный тамбур, здесь одну из стен почти до потолка загромождал подготовленный к отправке груз. Одинаковые светлые ящички-коробки со странными замками, из какого-то белого глянцевого материала. От них слегка несло холодком.
– Вам – туда, – указал герр Лицман на квадратную дверь с круглой и большой «колесно-штурвальной» рукояткой. – Заходите, задраиваете дверь, включается механизм отправки. Дверь тяжелая, литой свинец. Но вы девушка сильная, справитесь. Остальное сделают с той стороны, всё управление порталом там. Помочь вам загрузить контейнеры? Все же контракт есть контракт, вас там вас встретят очень деловые люди, они ждут груз.
– Все контейнеры нужно брать? – поинтересовалась Анн. – У меня маловато времени.
– Возьмите хотя бы сердца. Они самые дефицитные. Тут все пронумеровано. Но «там» будут недовольны. Они ждут всё партию.
– Герр Лицман, а «там» – это где?
– Вы же знаете – Старый мир, – несколько растерянно пояснил доктор. – Вас примут, сошлетесь на господина Канцлера. Это отличная рекомендация.
– Это понятно, – заверила Анн, которой почти ничего не было понятно. – Как формально я должна к ним обращаться? Не хотелось бы выглядеть неучтивой и дикой.
– Вот этого я не знаю, – развел руками доктор. – Я там никогда не был. Не допускают. Думаю, формальности не так принципиальны.Покойный Рей был довольно бесцеремонной личностью. Видимо, все американцы таковы. Но выбирать не приходится.
– Это вы верно подметили, – согласилась Анн. – Мир совершенно утерял представления о правилах приличий. Заходите, я буду передавать контейнеры. Иначе вы сбежите, так ведь?
– Ну что вы, я же добровольно сотрудничаю. Я с детства преклонялся перед господином Канцлером, просто счастье, что такой человек всегда с нами, истинный залог процветания Эстерштайна. Да, ОН знает, я все же немало сделал для фатерлянда, – доктор приставил к двери невысокую лесенку-ступеньку, с натугой распахнул дверь.
Толщина дверь-люка убедила Анн, что внутри не просто ловушка. И замок люка с многочисленными проводами выглядел весьма убедительно.
Внутри было тесно. Не более пяти квадратных метров, закругленные потолок и пол, всё сплошь затянуто блестящей полупрозрачной тканью. Из всего оборудования только легкая, но, видимо, надежная белая стойка с гнездами-ячейками под контейнеры.
Замысловатая камера доверия у Анн не вызывала. Накатывал страх. Имелся вариант захлопнуть внутри доктора: отправится он в Старый мир или сдохнет – не так уж важно. Пока с камерой будут разбираться, можно будет ускользнуть. В покоях колдуна найдется, где временно укрыться. Но прятаться в чужом и незнакомом месте сложно. Найдут. И там – в покоях – даже жутче, чем в машине. Кроме немых девочек-ламок и стен, оббитых человеческой кожей, там наверняка и еще что-то этакое найдется.
Анн решилась. Запрыгнула внутрь, прицелилась в лоб доктору:
– Закрывайте!
– Спятила⁈ – перешел на неформальный дружеский тон герр Лицман. – Тут масса и вес отправки до грамма рассчитан: одушевленный, неодушевленный, материалы, химический состав, масса. Расчеты месяцами делаются.
– В расчетах я не очень сильна, считаю средне, зато стрелять люблю, – сообщила Анн, переводя прицел ниже. – Прострелю мочевой пузырь, обожаю, когда от мужчин крепко пахнет. Потом с живого кожу с головы сдеру. Я из феаков, я – умею.
– Прекратите меня запугивать! Если нас отправят вот так, наугад, без баланса, мы погибнем! – заорал доктор. – Да у тебя еще и оружие! Стальные механизмы требуют особой упаковки. Почти наверняка случится авария!
– Шанс-то на успех есть. Впрочем, я не настаиваю. Меня возбуждают упорные мужчины, – сказала Анн и вытряхнула-выпустила из повязки на руке скальпель.
– Он у тебя грязный, – тупо сказал герр Лицман, не сводя взгляда с полоски стали – как любого профессионала, его пугали нарушения свято нерушимых медицинских правил.
– В твоей моче продезинфицирую, – пообещала Анн.
Даже самые недоверчивые мужчины иногда чувствуют, что женщина им говорит святую правду. Доктор застонал и потянулся к люку.
Попыхтел, но справился. Дверь щелкнула, тут же что-то крайне неприятно и требовательно запищало под потолком, за тканью на стене зажглись смутные зеленые цифры, замигали.
– Это что? – спросила Анн, дрогнувшим голосом.
– Не знаю, – убито сказал доктор. – Наверное, приборы на твое оружие реагируют. Отведи от меня пистолет. Вдруг он выстрелит от толчка или этого… короткого замыкания? Я же все равно уже никуда не денусь.
– Да? Тогда-то конечно… – договорить Анн не успела.
Мигающие цифры сменили цвет на красный, снова что-то панически запищало…
И всё исчезло.
* * *
Очнулась Анн от резкого, но приятного запаха. Намертво зажатый в руке пистолет почти утыкался ей в нос, и резкая вонь сгоревшего пороха прочищала мозги лучше нашатыря. Разбойница села, помотала головой. Вокруг была ночь. Никакой машины из Старого мира. Нормальные кусты, в трех шагах журчащий ручей или речушка – судя по запаху фекалий, вполне цивилизованный, городской. Смутная стена какого-то строения на другой стороне потока. Что-то этот Старый мир весьма напоминает задворки Хамбура. Где-то у Заводов оказались, а?
Анн еще раз понюхала ствол, и попыталась собраться с мыслями. Рядом город, это точно. Пустырь, луны нет. Из относительно светлого – бледная куча рядом. Это халат герра Лицмана. Сам доктор тоже здесь, внутри халата, видимо, без сознания. Это хорошо.
Разбойница и угонщица межмировых машин встала и еще раз огляделась. Точно город – вон улица угадывается, пара огней – совершенно не электрических, нормальных. Но небо точно странное. Анн ткнула башмаком спутника под ребра.
– Господин доктор?
Еще разок башмаком… зашевелился.
Сел, держась за бок, начал озираться.
– Бог мой, где мы⁈ Это не Старый мир!
– Точно не он?
– Идиотка, ты еще спрашиваешь⁈ В Старом мире расцвет великой цивилизации. Величайшие достижения науки и техники, все на электричестве и радиосвязи, они там безумно богаты и фантастически развиты. Мы попали не туда! Всё из-за тебя!
– Не туда? Их – миров – что, много?
– Дикая тварь! Тупая ведьма! Да только мы, немцы, пытались обосноваться в четырех мирах. Их много, возможно, сотни! Идиотка, мы здесь пропадем. Я – хирург, я не бродяга! Как я вернусь⁈ Как⁈
– Не ори, – сказала Анн, обходя впавшего в истерику доктора, и тщательно осматриваясь.
– Не орать⁈ Да это не мир, это пустырь какой-то! Как я вернусь⁈
«Как-как», да никак.
Задержавшись за спиной спутника, Анн на миг обхватила его за лоб и пустила в дело скальпель.
Нужно признать, доктор мгновенно вспомнил о своем профессионализме – ударил убийцу локтем и зажал рану на шее.
Анн выругалась – от резкого толчка скользкий скальпель вылетел из ее руки, мелькнул узкой серебряной рыбкой и булькнул в воде ручья. Разбойница метнулась к берегу, запустила руки в пахучую воду…
…Уплыл скальпель. Наверное, действительно в рыбку превратился и к вольному морю отправился. Что ж, заслужил, поработал славно. Все равно инструменты придется менять, поскольку это новая жизнь и, наверняка в ней новые порядки.
Доктор еще слегка дышал, хрипел, зажимал горло.
Анн склонилась над умирающим:
– Ладно, кожу сдирать и голову сушить не буду. Нечем, да и некогда. Подыхай так. Мерзавцы вы там все, в вашем форте проклятом. Жаль, всех не поубивала.
Наверное, не слышал доктор, глаза уже пусты были. Анн по нерушимой разбойной традиции обыскала труп, почти ничего не нашла, плюнула на лысину покойнику и пошла устраиваться в новом мире.
Тоска по сыну попозже навалилась. К утру. Анн-Медхен к тому времени успела украсть в каком-то дворе сушившееся после стирки платье, слегка великоватое в бедрах и с не очень приличным вырезом. Мир здешний казался каким-то странным, но попробовать выжить одинокой опытной фрау тут было вполне можно. Хотя уже имелись и крепли мысли о возвращении.
А чуть позже случилась некая встреча, и всё пошло уж совсем кувырком, окончательно. Но так оно и бывает, про это все уже знают.
[1] Байджини (баджо) – народ, населяющий некоторые земли, соседствующие с Эстерштайном. Некогда жили и у столицы, но там им пришлось тяжко, вследствие слишком смуглой кожи, совершенно не соответствующей официальным идеалам тотального воспитания по принципам «расовой осведомленности».
[2] Иксдэк – препарат местной фармацевтической разработки. В Германии существовало сильнодействующее средство с отдаленно схожим названием, но оно имело иные свойства.
[3] Предыдущий разговор меломанов был нервный, собеседник слегка мямлил и Анн ослышалась. Ничего такого порнографического в названии нет, и это вообще не фамилия композитора. Это название танго «Por una Cabeza» («Потерявший голову»), автор шедевра аргентинец Карлос Гардель, мелодия написана в 1935 году. Основной мотив автор позаимствовал у Моцарта, чего и не скрывал. Весьма изящно получилось.
Глава 15
Охотники в Холмах
Ночи оказались опаснее. Низко висела тусклая Луна, ее Темную Половину вообще не было видно, и очертания складок холмов зыбко дрейфовали во тьме. Снова ревела раненая львица, и шорох ветвей кустов, рожденный этим вибрирующим звуком боли и ненависти, пугал ламов. Жуткая Генеральская стая была где-то совсем рядом. Приходилось выставлять двойные ночные посты.
Верн сидел, прикрыв глаза. Пламя костров все равно слепило, вглядываться в заросли не было смысла, разумнее полагаться на слух. Атакуя, львы становятся достаточно шумными, жаль, что на весьма краткий миг в три-четыре прыжка.
– Сегодня нас будут штурмовать, – вполголоса предсказал Немме.
Обер-фенрих лишь хмыкнул.
– Да, согласен. Побыстрей бы, спать хочется невыносимо, – печально признался дойч и без всякой необходимости обдул затвор «маузера».
Обдувай – не обдувай прицельную рамку, стрелять придется навскидку, сдери ему башку.
Вот эти Львиные земли оказались полнейшим дерьмом. Ничего тут не было приличного: ни птиц, ни цизелей, ни толковых водоемов – все разбежалось и попряталось. В смысле, водоемы не попрятались, а загадились падалью. Рейдовики впервые встречали хищников, словно нарочно затаскивающих объедки в ручьи и озерца. Лично Верн полагал, что да – специально так и делают, но начальник штаба требовал не одушевлять хищников, ибо «тварь – она лишь тварь». Ну да, нужно же себя как-то успокаивать.
Две деревни, мимо которых прошли рейдовики, были разорены. Судя по запаху разложения и костям у изгородей, случилось это не так давно. Селяне явно пытались защищаться: колючие изгороди были достаточно высоки, связки ветвей разумно уложены и стянуты воедино ремнями и веревками, но это не помогло. Ламы в загонах, куры и козы – все было убито, разодрано ударами когтистых лап, и брошено. И смотреть на жертвы, и дышать здесь было очень сложно.
На убитых людей смотреть было еще тяжелее. Львы неизменно вырывали вкусные желудки, частенько сжирали бедра бедолаг. Оценивая покойника, найденного первым, Вольц сказал:
– А я, господин ботаник, полагал, что ваш «Бестиарий» привирает.
– Я тоже так думал, – невнятно признался научный консультант, защищая нос рукавом камзола. – Кто мог знать, что львы такие садисты?
– Вряд ли звери садисты, – сказал Верн. – Они сначала убивают, потом жрут. Полагаю, они попросту выбирают самые мясистые и мягкие части. Добычи-то у них хватает, могут привередничать. Хотя это довольно странно: зачем им столько красного мяса? С потрохами понятно, но бедра… Это не характерно для наших львов.
– Ты замечательно хладнокровен, – заметил Фетте. – А меня выворачивает.
– Это от голода, – предположил Верн и был обруган товарищами.
Иногда приходится быть каменно жестоким. Иначе можно дрогнуть.
Львы атаковали отряд дважды. Первый раз крупными силами, при переходе ручья. Но там – у брода, довольно наезженного, даже лодкана берегу лежала, видимо, на случай высокой воды – рейдовики были особенно настороже. Выскочивших, словно по команде, из-за вершины прибрежного холма хищников встретил залп трех арбалетов, большой «маузер» был у Верна, обер-фенрих неспешно опустил стрелковую маску, взял на прицел крупную светло-желтую, почти белую львицу, подпустил ближе… пуля пробила лоб огромной красавице, напрочь вынесла заднюю стенку черепа. Длинное тело покатилось по склону, хвост еще хлестал по траве, лев, несшийся рядом, ошарашенно отпрыгнул в сторону. Другие львы уже набегали на строй щитоносцев – Немме, освоивший щит весьма поверхностно, стоял в середине, ученый что-то нервно взвизгнул, но копье не опустил. Начальник штаба со свойственным ему хладнокровием положил ствол «курц-курца» на кромку щита, безупречным выстрелом свалил прыткого молодого льва с пышной, вставшей дыбом гривой…
И в этот миг раздался РЕВ…
…Позже Верн весьма удивился, что в этот момент не обделался, но тогда, видимо, был слишком сосредоточен на аккуратной перезарядке «маузера». Патроны оставались считанные, тут любая царапина гильзы способна сглазить выстрел…
…Поэтому льва-генерала Верн увидел позже товарищей.
Львиный генерал явно предпочитал командовать подчиненными, наблюдать и координировать, а не носиться во главе своего войска. Разумное поведение. Вот размеры – неразумные…
Рейдовики видели Генерала лишь издали и краткий момент – на пару секунд гигант показался у вершины холма и тут же исчез. Был этот лев вдвое крупнее, а может и втрое, других самцов. Холка выше роста человека, хотя где там холка, с такой-то громадной гривой, сдери ей башку, не совсем очевидно. Но в целом это уже не лев, а какой-то… живой танк – в самый раз вспомнить название того древнего и легендарного боевого механизма.
…Низкий рев еще звучал в ушах, а львы уже исчезли. Отступили, явно по приказу предводителя. Только два трупа валялись на склоне у дороги, да уползал, волоча кровавый след, схлопотавший два точных арбалетных болта самец.
– Нет, таких львов не бывает! – пробормотал Фетте, подразумевая явно не издыхающего представителя врага.
– Действительно, нам, видимо, показалось. Таких огромных львов быть не может, он же не способен прокормиться, – сказал, утирая пот, научный специалист.
– Что за жалкие самоутешения⁈ – возмутился начальник штаба. – Всем нам одновременно показаться не могло, это исключено. Перед нами был реальный лев-великан.
– Да это вообще не лев! Это – мамонт! – не преминул блеснуть историческими знаниями Немме.
– Это лев – Дьявол! – дал свою версию порой не в меру романтичный Фетте.
– Это Генерал. Он командовал, он планировал атаку, он четко понимает, что означают огнестрельные выстрелы. Явный генерал, – сказал Верн.
Кличка была не особо яркой, зато точной. Личный состав это оценил. Ламы не оценили – они были в жутком шоке. Вот что значит настоящее чутье – сразу заподозрили, что дело совсем плохо.
Отряд трижды пытался оторваться от львиной стаи. Попытка уйти к берегу моря оказалась неудачной – здесь берег был плоским, гряды невысоких камней серьезной защитой служить не могли, а вот столкнуться среди камней нос к носу со зверем – это запросто. Уйти по руслу реки, «утопив» запах следов, тоже не удалось – собственно, особой надежды на это и не имелось, чересчур узковата река. У болота обмануть преследователей опять не удалось, зато ламы временно приобрели «корко-кирасы» как сформулировал начальник штаба, что впрочем, животных совершенно не утешило.
Львы настойчиво шли следом, регулярно напоминая о себе злобным рыком. Иной раз этот рев слышался с флангов или впереди, но к этому рейдовики быстро привыкли. Противник пытался запугать и посеять панику, но атаковать в лоб на «маузер» и «курц-курцы» не решался. Это слегка утешало. Хуже было то, что отряд начал голодать, даже ламы недоедали – и охотиться, и пастись в подобных условиях было крайне сложно. Отряд шел уже прямиком на юг, запутывать следы смысла не имело. Постоянное напряжение изматывало. Днем, в жару, львы слегка отставали, рейдовики тоже позволяли себе отдых, ограничиваясь одним часовым, подкрепленным чутким нюхом лам. Но ламы беспокоились практически постоянно – разведчики львов подбирались с наветренной стороны, и явно делали это не случайно. На глаза хищники не показывались, явно опасаясь попасть на прицел. Изредка часовой успевал рассмотреть крадущуюся желто-рыжую, практически сливающуюся с выжженной солнцем травой, тень.
Да, ночами было намного хуже. Останавливаться приходилось еще засветло, тщательно выбирая место не только с хорошим обзором, но и с возможностью собрать достаточное количество топливо для костров. Веток и сухой травы нужно было много: приходилось поддерживать три костра, разложенных вокруг сбившихся в кучу лам. Ночь казалась бесконечной, рев чудовищ раздавался совсем близко. Утром Верн, как и все, чувствовал себя крайне обессиленным и обреченным. Недоедание изматывало не меньше близости хищников.
– Нам придется кого-то сожрать, – улучшив момент, шепнул начальник штаба. – Для начала кого-то из лам. Иначе мы ослабеем, и тогда сожрут нас всех.
– Еще пара дней. Кончина одного из ламов в наших желудках гарантированно подорвет моральный дух остальных четвероногих, – напомнил Верн.
Начальник штаба лишь вздохнул.
Львы приближались и отдалялись, попыток нападения не было, но рык напоминал – они здесь, они рядом, они выжидают.
На шестой день рейдовики рискнули остановиться в погибшей деревне. Выбрали двор на окраине: небольшая хижина из скрепленныхглиной камней, дворик, символически обозначенный невысокой оградой, сломанный загон (судя по запаху, козий). Вот рядом с этим пахучим загоном дышалось полегче, а так хоть рот и нос себе шейным платком натуго повязывай. В самом доме недоеденных мертвецов не было, но от центра деревни так и накатывали волны удушающего смрада смерти.
Еще засветло Фетте успел отыскать в соседнем доме горшок с медом и запас крупы. Сварили на домашнем очаге, порции были изрядны, но в горло сладкое питательное месиво лезло с большим трудом.
– Проклятая физиология, – простонал Немме. – Понимаю, что нужно есть, но тошнит.
– Нужно бросить в огонь что-то благоуханное. Типа щетины, больше бы подошла свиная, но раз нет, можно срезать у лам, – посоветовал начальник штаба, бестрепетно запихивающий в себя кашу – он сидел у второго костра, разложенного снаружи, перед дверью хижины, и держал на коленях готовый к выстрелу «курц-курц».
Вонь «дополненного» костра помогла слабо, Верн лежал, приткнувшись к приятно и знакомо пахнущим ламам. Наличие стен и яркий огонь успокаивали. Топлива в доме хватало: фенрихи безжалостно сокрушили настенные полки и не лишенный изящества топчан, в костер так же пошли корзины и прялка – хозяевам они уже вряд ли понадобятся. Верн поразмышлял о том, что даже и не помнит, когда в последний раз спал под защитой стен, послушал уютное урчание в животе Черноноса и все-таки заснул.
Бой начался совершенно внезапно. Часовым сидел Фетте – он и позже не мог объяснить, откуда взялись львы. Возможно, спрыгнули с крыши. Да, понятно, что хищники тяжелы, а крыша – одно название, но больше-то неоткуда им взяться….
…Когда перед ним возникла морда прыгнувшего из тьмы льва, часовой чудом успел откинуться на спину. Стрелял он уже в живот хищнику, патрон не подвел, пуля достойно пронзила тушу, пройдя почти по диагонали. Уже почти мертвый лев бухнулся внутрь хижины. Где был проткнут копьем спавшего вполглаза начальника штаба. Но в дверь уже лезла темная крупноголовая львица. Вскидывая «маузер», Верн практически уперся винтовочным стволом ей в морду, торопливо дернул спуск. Мелькнувшие опасения того, что именно этот патрон разорвет в патроннике и непременно выбьет стрелку глаза, как и страх того, что перепуганные ламы непременно толкнут и собьют прицел, не оправдались. Ламы предпочли притвориться уже сдохшими, а глаза не выбило, поскольку патрон дал осечку…
…львица, порядком ошеломленная грохотом предыдущего выстрела, ярким огнем костра и тем, что она внезапно оказалась стоящей на теле только что еще живого сородича, промедлила – и Вольц успел разрядить арбалет ей в бок – в сердце явно не попал, поскольку львица совершенно бабским истошным тоном взвыла и исчезла в двери…
…Немме с выкаченными от ужаса глазами целился ей вслед из маленького «барха».
– Спокойно! – заорал Вольц, торопливо взводя арбалет. – Твоя пулька ей вряд ли повредит. Куда отлетел мой «курц», сдери ему башку⁈ И что с Фетте⁈
Часовой отделался довольно легко – его оглушил удар лапы, пришедшийся точно по макушке и изрядно подпортивший внешний вид шлема, но не крепкий строевой череп. Больше пострадал Вольц – конвульсивный удар лапы умирающего льва разодрал ему бок ниже края кирасы.
Верн обрабатывал раны друга, когда из тьмы донесся рев, который ни с чем не спутаешь.
– Герр Генерал весьма сердит, – сдерживая боль, излишне четко пояснил Вольц. – Полагаю, случилось незапланированное нападение. Львам тоже присущи глупейшие нарушения дисциплины, да, Немме? Но это опять спишут на наш счет, ибо во всем виноваты гнусные упрямые людишки.
– Лично я совершенно не удивлен гнусными лже-обвинениями, – слегка пришедший в себя ботаник не очень умело, но старательно работал «гросс-мессом», вырезая мясо из львиной ляжки. – Мир полон несправедливостей. Царствует единственный нерушимый закон: сожри, или тебя сожрут. И просто счастье, что в мире есть хотя бы эти нерушимые принципы.
– Только про жратву сейчас не надо, – взмолился, всматриваясь во тьму, контуженый Фетте. – Меня и так уже вдвойне мутит.
– Сейчас тебя сменю, – пообещал Верн, закрепляя бинт. – В сущности, не так плохо получилось. Враг в ярости, а у нас будет шнельклопс[1]. Но вы больше не подставляйтесь. Это приказ!
– Слушаемся, господин обер-фенрих! Ночевки в деревне – рискованная стратегия, – признал Вольц. – Слишком много укрытий у противника. Львы – виртуозы маскировки и чрезвычайно искусны в подкрадывании. Господин ботаник, не забудьте записать это ценное научное наблюдение.
* * *
Еще три дня и новое столкновение. На этот раз едва не попались ламы.
… С виду водоем был чист. От воды слегка несло затхлостью, но никакого разложения. Небольшой пруд, видимо, некогда созданный искусственно для поения скота. Строения деревни практически развалились – оставлена давно, львы к этому делу непричастны. Собственно, рева хищников давно не слышно. Возможно, отстали.
Рейдовики пристально всматривались – прудик оставался безмятежен: крошечный островок зелени тростника, на грязи берегового подхода никаких следов, кроме мелко-птичьих.
– Куда⁈ – гавкнул Верн на устремившихся к воде ламов. – Можно же как-то повоспитаннее, без толкотни.
Куда там – влетели по пузо в воду, лишь помнивший о суровом дисциплинарном взыскании Брек оглянулся на начальство.
Ламы шумно и блаженно пили – в последние дни с водопоями было откровенно плохо. Лишь Брек внезапно так и застыл на берегу, принюхиваясь, с нелепо приподнятой ногой…
…Верн даже не понял, почему перекидывает со спины арбалет…
Лев прыгнул из тростника и лишь потом взрычал. Как он мог скрыться в куцем пятне зарослей – непонятно. Видимо, забрался заранее и очень долго и терпеливо выжидал в воде. Совершенно несвойственная львам тактика…
…оказавшая даже более хитроумной. На рев немедленно ответили рыки поддержки – из лощины длинными прыжками летели еще две львицы…
…Вольц хладнокровно сдвинул со шлема на глаза стрелковую маску, одновременно вскинул «маузер». Раненый бок слегка сковывал движения начальника штаба, но прицел он взял точный. Прогремел выстрел – безупречный – «озерно-водоплавающий» лев, уже практически настигший и ударивший замешкавшегося Белого, поймал пулю в череп, завалился, коротко забил лапами в воде, вздымая придонный вонючий ил, и замер…
– Далеко не отходить! – скомандовал Верн ламам, рванувшим от опасности в разные стороны, перепуганный Чернонос со страху уже перемахнул тростник и взлетал на берег…
…Командир рейдовиков развернулся с взведенным арбалетом к засадным львицам.
Фетте и ботаник готовились встретить противника залпом двух «курц-курцев», начальник штаба нежно перезаряжал винтовку. Но стрелять было незачем – львицы стремительно удирали.
– Отставить пальбу! – поспешно скомандовал Верн, с болью вспоминая о мизерном боезапасе.
– Видим-видим, господин обер-фенрих, – заверил Фетте. – Эти костистые сучки драпанули, как только раздался выстрел. Мигом поняли, что врасплох нас застать не вышло.
Издалека донесся утробный громовой рев.
– Он тоже понял, – кратко сказал Верн.
Друзья согласно кивнули – сомнений не было, коварная засада была выдумкой Генерала.
– Из хороших новостей – у нас опять есть львиное филе на ужин, – объявил начальник штаба. – Плохих больше: во-первых, Генерал оказался хитрее, чем предполагалось. Мы едва не попались. Во-вторых, проклятый водяной лев дотянулся до нашего лама и попортил вьюк, а самого беднягу Белого шатает от пережитого ужаса. Ну и еще по мелочам.
– Говори! – потребовал Верн, предчувствуя самое недоброе.
– У меня открылась та царапина, – признался Вольц. – Ничего страшного, но надо бы перевязать.
– Лег, немедленно! – заорал Верн. – Кирасу снять! Идиот, кто тебя заставлял брать большой «маузер»⁈ «Я здоров, я здоров», сдери тебе башку. Тупой цизель-переросток! Какого дерьма было настаивать⁈ По выздоровлению получите взыскание, господин фенрих!
– Так точно. Сейчас только не ори, в ушах звенит, – попросил начальник штаба, садясь на жесткую траву.
Кровопотеря была не столь большой, слабость раненого объяснялась общим утомлением. И тупым желанием непременно оставаться самым сильным и несгибаемым воякой, чтоб ему. Двойная дневка и обильный львиный бульон должны восстановить силы. Хуже было иное…
– Он нас доконает, – первым сказал ботаник.
– На сей раз наш лысый специалист абсолютно прав, – признал Вольц, одобрительно глядя на разливающего бульон дойча. – Вот смотрите: абсолютно гражданская, нелепая, необученная личность, но сколь многое успел ухватить из ценного армейского опыта. Что значит начальное университетское образование!
– Кривобокость значительно обострила вашу наблюдательность, герр фенрих! – восхитился дойч, сцеживая остатки наваристой жижи.
– Нашли время для шуток, – сумрачно сказал Верн. – Охота на львов становится бессмысленной. Мы их даже сварить толком не можем. И это дает тварям психологическое преимущество – они-то нас варить все равно не собираются, у них рецепт прост и неизменен.
Пристегнутый к вьюку Белого походный отрядный котелок во время боя крепко пострадал – удар львиной лапы смял бесценную посуду, ее кое-как выправили, но теперь котел протекал, варить можно было разве что мелкими порциям «на один рот».
– Данный вывод лишь подтверждает очевидно напрашивающееся решение, – пробормотал начальник штаба, глядя на огонь.
– Да, стратегию нужно менять, – сказал Верн.
– Именно! Еще пару дней и я буду в полном порядке, – заверил упрямый как байджинский козел Вольц.
– Исключено. Это вообще не вариант, – отрезал Верн. – Нужно иное решение.
– Это вы о чем? – встревожился научный консультант.
– Верн собирается нанести контрудар, – пояснил прохаживающийся часовым в трех шагах от костров Фетте. – Для засады на Генерала нашему командиру нужен второй номер, заряжающий. Начальник штаба временно небоеготов. Остаемся мы с вами. Хотите быть героем-ботаником, зарядившим винтовку, убившего Самого Крупного Льва Мира?
– Оо-о! – сказал Немме.
– Понятно, – хихикнул Фетте. – Что ж, в зубы монстра, так в зубы. Я готов. Как действуем?
– Обдумаем. Сюда они не подойдут, знают, что мы наготове. Слушайте, а почему мы все так уверены, что всё дело в Генерале? – задумчиво спросил Верн. – Самый крупный и сильный, он же не всегда самый умный.
– Попрошу без изощренных намеков, – проворчал Вольц. – С Генералом все довольно прозрачно. Здешние львы действуют ненормально, столь многочисленная стая тоже ненормальна, а столь тонкое знание-осознание возможностей огнестрельного оружия – ненормально вдвойне. При этом каждый отдельный лев – ничего этакого особенного, просто тупая голодная тварюга. А Генерал совершенно иной, он ведь лишь единственный раз и приблизился-то на расстояние выстрела. Да и то весьма относительно приблизился. Если бы я верил в хищников с магическими способностями, то твердо сказал бы – это лев-колдун.
