Текст книги "Струны: Собрание сочинений"
Автор книги: Юрий Верховский
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
«6. II. 911
Алексей Николаевич
Выяснив себе известные поступки Ваши, не считаю возможным продолжать наши прежние отношения.
Ю. Верховский» [65]65
Это и следующие письма – ОР РГБ. Ф. 371 [Чулков Г. И.]. Карт. 2. Ед. хр. 71.
[Закрыть].
«9.II.911
Милостивый Государь
Письмо Ваше получил. Если Вы действительно находите, что есть повод к третейскому разбирательству между нами, то потрудитесь сообщить, в чем он заключается – Вашим доверителям, которые пусть ко мне и обратятся.
Юрий Верховский».
«13.II. 1911
Многоуважаемый Георгий Иванович
Спешу известить Вас, что на рассмотрение посредниками (а не третейским судом, что выяснилось сегодня из разговора с проф. Ященком и Вами) дела, возникшего между гр. А. Н. Толстым и мною, я согласен и посредниками с своей стороны пригласил Евгения Васильевича Аничкова [66]66
Аничков Евгений Васильевич (1886-1937) – историк литературы, критик, общественный деятель; ученик и последователь А. Н. Веселовского.
[Закрыть]и Александра Александровича Блока, к которым и прошу обратиться посредников графа А. Н. Толстого.
Преданный Вам Юрий Верховский» [67]67
ОР РГБ. Ф. 371 [Чулков Г. И.]. Карт. 2. Ед. хр. 70.
[Закрыть].
Дело касается печально знаменитого «эпизода с обезьяним хвостом», имевшего место на маскараде 1911 г. у Ф. Сологуба. Известная история должна быть здесь рассказана вкратце. Для маскарада А. И. Чеботаревская одолжила у знакомых обезьянью шкуру. После праздника выяснилось, что вещь испорчена – отрезаны задние лапки и хвост. В небрежности обвинили сначала Ремизова, затем А. Н. Толстого; причем для последнего это кончилось чуть ли не бойкотом, объявленным в петербургской литературной среде. Ни Сологубы, ни Толстые не желали компромиссов, оскорбляя друг друга; и в процессе этой переписки Толстой, вероятно, решил параллельно прояснить ситуацию с человеком, впрямую к хвостуне причастным. Тем более что Верховский, близкий к дому Сологуба и Чеботаревской, счел для себя необходимым взять их сторону.
Верховский отреагировал однозначно: прочитав одно из писем Толстого к Сологубу, он обвинил молодого писателя в безвкусице.
…Наверное, с определенной точки зрения для нас описанный эпизод важнее, чем он был для самого Верховского – именно из-за такой его реакции. Если мы хотим понять характер Верховского. Если нам нужно знать, чтоэтот милейший, тишайший, скромнейший человек без врагов(это в петербургской-то артистической среде!) в жизни – ненавидел.
* * *
Едва ли не самая известная страница жизни Верховского – его приятельство с Блоком, весьма подробно описанное в целом ряде изданий. Здесь стоит очертить лишь канву этих отношений.
Блок был первым, кто сочувственно отозвался о творчестве Верховского, о его подборке в «Зеленом сборнике». «Сильнее всех, – писал он в 1905 г., – Юрий Верховский, умеющий разнообразить размеры и владеющий стихом лучше всех. Может быть, для него всего опаснее литературное поглощение: среди действительно свежего попадается искусственное» [68]68
Блок А. А. Собр. соч. в 8 томах. Т. 5. – M.-Л, 1962. С. 587. Далее ссылки на тексты Блока даются по этому изданию с указанием тома и страницы.
[Закрыть]. К 1907 г. поэты уже были знакомы настолько, что Верховский пригласил Блока участвовать в одном из (к сожалению, несостоявшихся) журнальных проектов, да и в целом Верховский – уже постоянная фигура в петербургском литературном мире (в 1906 г., скажем, он посещал салон Комиссаржевской). В дневниковых записях и в записных книжках Блока то и дело встречаются упоминания о Верховском. «Слон Слонович» то утомляет («Все эти милые русские люди, не ведая часов и сроков, приходят поболтать и не прочь “углубиться кое во что глубокое”. Тяжесть, тягость»: VII, 109), то оказывается желанным спутником в загородных поездках; то он трогательный и «притихший, милый» (V, 205), то «медвежатина» [69]69
Блок А. А. Записные книжки. – М., 1965. С. 85. Далее Зк.
[Закрыть], порой вызывающий живейшее раздражение. Чтение стихов, драмы «Песня Судьбы», переписка, телефонные разговоры. Наблюдения за историко-литературной работой собрата («Уютное гробокопательство Верховского»: Зк, 179). Наконец, запись Блока перед призывом в армию: «Приятели мои добрые: Княжнин, Ивойлов, Верховский, Ге» (Зк, 309).
Позже Верховский вспоминал, как стал свидетелем апогея всероссийской славы Блока – правда, в ее нетривиальном проявлении: в дрянном кафешантане на Гороховой ул. некая певичка, узнав, что среди посетителей находится Блок, продекламировала строки из «Незнакомки»…
Блок и Верховский обменялись и стихотворными посланиями – Блок отозвался на «Идиллии и элегии», Верховский откликнулся [70]70
Блок А. А. Собр. соч. Т. 3. С. 138, 546-547.
[Закрыть]:
ЮРИЮ ВЕРХОВСКОМУ
(При получении «Идиллий и элегий»)
Дождь мелкий, разговор неспешный,
Из-под цилиндра прядь волос,
Смех легкий и немножко грешный –
Ведь так при встречах повелось?
Но вот – какой-то светлый гений
С туманным факелом в руке
Занес ваш дар в мой дом осенний,
Где я – в тревоге и в тоске.
И в шуме осени суровом
Я вспомнил вас, люблю уже
За каждый ваш намек о новом
В старинном, грустном чертеже.
Мы посмеялись, пошутили,
И всем придется, может быть,
Сквозь резвость томную идиллий
В ночь скорбную элегий плыть.
Сентябрь 1910
А. БЛОКУ В ДЕРЕВНЮ
Укрывшись в тихой подмосковной
И позабыв людскую ложь,
Свой день улыбкою любовной
Начав, – для жизни ты живешь.
Себе, вдали от скуки финской
Доволен жизненным трудом,
Не правда ли, как Боратынский,
Ты перестраиваешь дом?
А может быть, в заботе пылкой,
Чтоб вовремя свести лесок, –
Как он, ты занят лесопилкой
И счетом бревен и досок.
Иль, чужд уныния и лени,
Под кровом ласковых небес
Для новых, дальних поколений,
Как он, ты сеешь новый лес.
И если б медленною тучей
Твой день порой заволокло, –
То мыслью стройной и могучей
Не проясняется ль чело?
И вновь привычно ищут руки
Непринужденного труда,
Как охранителя от скуки,
Вождя – в грядущие года.
Труды житейские не сложны,
Но с жизнью нас мирят они.
И с ними будут ли ничтожны
Судьбой отсчитанные дни?
И с ними сам те дни невольно
Не позабудешь ли считать?
Жизнь, как река, течет раздольно
Туда, где моря благодать.
7 августа 1911
Было уже замечено, что параллель «Блок – Боратынский» неслучайна [71]71
См. об этом: Литературное наследство. Т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 3. – М.: Наука, 1982. С. 552.
[Закрыть]. Дело, конечно, не только в том, что Верховский в то время много занимается Боратынским (и потому, скажем, в послании Блоку звучат мотивы из «На посев леса» Боратынского). но и в ею стремлении поместить одного из лидеров символизма в органичный для классической русской литературы «золотою века» контекст «жизнестроительства» (еще не «жизнетворчества»), Помещичью жизнь вели и поэты XVIII-XIX столетий, и Верховскому важно найти в образе жизни Блока соприкосновения с их, если так можно выразиться, бытовой просодией…
Письма Верховского к Блоку [72]72
РГАЛИ. Ф. 55 [Блок А. А.]. Оп. 1. Ед. хр. 195.
[Закрыть]придают «приятельству» поэтов более конкретные черты. Письма отчасти заменяют отсутствовавшие – или неизвестные – дневниковые записи Верховского.
14 III. 07.
Давно мы не видались, дорогой Александр Александрович. Я пера встал с постели после воспаления легких. Вы меня очень обрадуете, если соберетесь в свободную минуту ко мне – в любой день, лучше вечером пораньше. Кстати мне нужно немножко поговорить с Вами: «Поток» [73]73
Название несостоявшегося журнала
[Закрыть]не состоялся. – Итак – до свидания, надеюсь не очень далекого. Вышла ли в «Орах» Ваша книга [74]74
Имеется в виду «Снежная маска», вышедшая в «Орах» 8 апреля 1907 г.
[Закрыть]? Когда соберетесь, захватите свои новые стихи. Я совсем испостился. Жму Вашу руку. Юрий Верховский.
Я на время болезни перебрался к брату – тот же дом (19), кв. 9, Малая Посадская.
Заходил к Вам, дорогой Александр Александрович, чтобы пригласить Вас на завтрашний вечер. Приходите, пожалуйста, завтра – в субботу, 21-го – в квартиру брата (как я Вам говорил): Петербургская Сторона, Малая Посадская, д. № 19, кв. 9 – вечером, по возможности рано, часу в 9-м, или хотя бы поздно: в 10-м, 11-м, 12-м и т. д. Моя жена и я были бы очень рады видеть и Любовь Димитриевну; м. б. на этот раз она исполнит нашу просьбу и приедет с Вами, если здоровье ей позволяет. Зову к себе Вячеслава Ивановича [75]75
Имеется в виду Иванов.
[Закрыть], Алексея Михайловича с Серафимой Павловной [76]76
Имеются в виду Ремизовы.
[Закрыть], Сюнненберга [77]77
Сюнненберг Константин Александрович (псевд. Эрберг, 1871-1942) – литературный и художественный критик, поэт, переводчик.
[Закрыть]и мн. др.
Очень будем ждать Вас. Привезите что-нибудь и прочтите непременно*. До свидания.
Ваш Юрий Верховский.
20. III. 09.
* Хорошо бы – Вашу пьесу. Ведь я не слыхал ее в окончательной редакции. М?
СПб., ночь на 21. X. 910
От души благодарю Вас, дорогой Александр Александрович, за ласковое приветствие моей книге и за всё Ваше хорошее дружеское письмо. Переписка стоит мне больших трудов и усилий, – и все-таки очень извиняюсь, что до сих пор не мог побороть для Вас своего дурною, трудно преодолимого свойства. Мне очень этого хотелось, но, право, легче писать стихи, чем прозу, хотя бы и эпистолярную, которая у меня так длинна, так тягуча, что, я думаю. Вы с нетерпением добираетесь до конца страницы. Я тоже, сказать по правде, питал намерение ответить Вам стихами, но и не принялся за них, потому что до самых последних дней вот уже с месяц (что для меня много) не написал и строки стихотворной. Главное мое намерение было в том, чтобы побудить Вас закончить Ваши стихи и прислать мне. Я всё жду их – и всё буду ждать.
У нас вот уже несколько дней, как выпал снег – и сейчас идет. Думаю, что и у Вас зима и поджидаю Вас в Петербург, так что, пожалуй, в новостях моих Вам теперь мало проку.
Что же я Вам расскажу?
Ремизова собрание сочинений издает «Шиповник». Я очень рад за Алексея Михайловича, хоть он в известной мере и закабалил себя. Ведь на 7 лет. Я сейчас от него. Были разговоры о новом журнале, еженедельном, «Отклики Художественной Жизни» [78]78
Журнал выходил в С.-Петербурге в 1910 г.
[Закрыть]. Первый № вышел – плох. Но, м. б., что-нибудь и будет порядочное, потому что там сейчас вместо сотрудников пустое место – и подбирается кружок, который, м. б., и сделает что-нибудь приличное, литературно-художественно-критическое, несколько неопределенное. – О газете «Против течения» [79]79
Имеется в виду появившаяся в номере газеты от 15 октября статья С. Городецкого «Страна Реверансов и ее пурпурно-лиловый Бедекер». В ней автор поддержал точку зрения В. Брюсова, выступившего против «теургов» в статье «О “речи рабской” в защиту поэзии» (Аполлон. 1910. № 9).
[Закрыть]Вы знаете, т. к. означены в сотрудниках. Жутко. Поразила меня в прекраснойкниге стихов З. Н. Гиппиус [80]80
Имеется в виду «Собрание стихов. Кн. 2. 1903-1909».
[Закрыть]пьеса «Довольно» [81]81
Уместно привести несколько строк из указанного ст-ния (1906 г.), чтобы наглядно продемонстрировать, какая именно поэтическая манера не давалась Верховскому: «Довольно! Земного с созвездий не видно! // Ведь мылят сейчас для кого-то удавку, // Ведь кто-то сидит над предсмертным письмом...)».
[Закрыть]. Главное – потому, что я так не могу. Если красота от прекрасный, а не от красивый, как оно и есть, то она благои без нее нельзя.
Поэма Пяста наконец будет издана [82]82
«Поэма в нонах» (1910) Вл. Пяста вышла в Москве в изд-ве товарищества «Пегас» в 1911.
[Закрыть]– отдельной книжкой, в Москве, кажется – редакцией студенческой газеты. Сегодня от него услышал. Я рад. – Он был в Москве и рассказывает о занятиях А. Белого и с ним теперь уже целого кружка исследованием ямба и проч. [83]83
Ритмический кружок при «Мусагете».
[Закрыть]Целая, говорит, консерватория. Конечно, это важно и нужно, только не во время писания стихов.
О нашей академии [84]84
Имеется в виду «Общество ревнителей художественного слова» («Академия стиха», «Поэтическая академия», «Про-Академия»).
[Закрыть]не слышно. Вячеслав из Рима должен теперь скоро вернуться, м. б. на днях. Но он начнет на Раевских курсах лекции – и боюсь, что академия от этого много проиграет. – Он весной и летом написал чудесную книгу стихов – Rosarium [85]85
Поэтическая книга Иванова «Rosarium» вошла во второй том «Cor Ardens» (1911).
[Закрыть]– душистую – дух захватывает. Я в мае и июне, оставшись один в Петербурге, жил у него на башне и тоже писал.
В деревню все-таки ездил, но провел со своими только август. Сидя здесь, кропотливо готовил к печати материалы по Боратынскому. Теперь печатаю. – Живу я на другом месте, покинул Остров: Петербургская Сторона, Большой проспект, д. 10, кв. 68. – А вот адрес В. А. Щеголевой [86]86
Щеголева (Богуславская) Валентина Андреевна (1878-1931) – драматическая актриса.
[Закрыть]только недавно узнал от нее самой, встретивши ее у Сологуба: Петербургская Сторона, Широкая, 19. Я долго нигде не бывал: был очень занят. Да и теперь тоже. – Что делаете Вы? Если не скоро приедете, м. б., отзоветесь на мое письмо. Хочется Вас повидать. А стихов все-таки жду непременно. Обязуюсь ответить. –
Мой поклон сердечный Любови Димитриевне. Как я Вашей деревенской жизни завидую!
Ваш Юрий Верховский.
Меженинка. 6. VII. 911.
Пишу Вам с корыстною целью, дорогой Александр Александрович. Верно уже вышел Ваш второй том [87]87
Речь идет о книге «Собрание стихотворений. М.: Мусагет, 1911-1912. – Кн. 2: Нечаянная радость (1904-1906)».
[Закрыть]? Я его жду не дождусь. Вот – по уговору – мой нынешний адрес: Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги станция Мостовая, с. Знаменское. – Первый том я здесь читал в небольшом обществе и с большим и очень искренним успехом. – О себе написал бы Вам что-нибудь, да нечего. Пробуду здесь уже недолго, но всё же недели <часть текста утрачена. – В.К>. Не писал до сих пор, т. к. всё надеялся написать «по-настоящему» – да не клеится. Чувствую себя безалаберно. До свидания. – Мой и моей жены сердечный привет Любови Дмитриевне. Вам рукопожатие. Ваш Юрий Верховский.
Тифлис. 4. X. 911.
Вот стихи, дорогой Александр Александрович [88]88
«А. Блоку в деревню».
[Закрыть], которые должны были застать Вас в Шахматове, но оказались написанными, когда Вы уже странствовали за границей (куда я и не знал, или забыл, что Вы собираетесь). Они бы могли в сентябре найти Вас в Петербурге, но я сам был еще там, когда узнал, что Вы вернулись, был у Вас и не застал, каждый день перед отъездом думал заехать к Вам – и не успел: обо мне Вам, верно, порассказали Вячеслав, Ремизов, Аничков. А между тем у нас с Вами и деловые дела.
Я их объяснил моему брату – Вадиму Никандровичу (Петроградская Сторона, Малая Посадская, 19, кв. 9, телефон 121-08). Будьте добры, сговоритесь с ним по телефону. Он Вам доставит вексель, а Вы учтите его в своем банке – и получите деньги, как мы у сдавливались.
Я здесь недели полторы, начал чтение лекций, но Тифлис видел мало, а Кавказ – только вдали, из вагонного окна. Тут не худо, даже, верно, хорошо, но я или занят или один скучаю, или скучаю с людьми новыми. Отзовитесь, если не на стихи мои (которые сами – отзыв), то на прозу. – Нетерпеливо жду и Вашего второго тома. Ведь он либо вышел, либо на днях выходит? До письма – до стихов – до свидания. Мой привет сердечно уважаемой Любови Димитриевне. О ней говорили мне Ремизовы, воротясь из-за границы.
Ваш Юрий Верховский.
Адрес: Тифлис, Грибоедовская, 22, Высшие Женские Курсы.
Тифлис, 10. XI. 911
Сегодня перед лекцией на курсах получил я Ваши «Ночные Часы» [89]89
Ночные часы. Четвертый сборник стихов (1908-1910). – М.: Мусагет 1911.
[Закрыть], дорогой Александр Александрович, и сейчас жадно их читаю. Благодарю и дружески обнимаю Вас. Мечтаю сделать это не только на письме, но на деле. Шура мне сказала, что Вы собираетесь к нам в Тифлис. Будем ждать Вас, пока – напишите несколько строк. Привет наш Вам и сердечно уважаемой Любови Дмитриевне. Ваш Ю. В.
Адрес наш: Гунибская ул., 8.
Спасибо Вам еще раз за книгу и за дружественную память *.
(* Приписка жены Верховского: «Нашла письмо на столе 22-го ноября и посылаю. АВ.)
Тифлис. 11. ХII. 911.
Прежде всего, дорогой Александр Александрович, благодарю Вас еще раз от сердца за Ночные часы. Торжественнаякнига – вот первое, что я подумал, читая. Теперь прочел как следует – и не раз, и еще читаю. На первых порах я написал Вам два слова на открытке и – по незначительности их – не захотелось ее посылать; а Шура ее нашла на столе да и отправила. Быть так. Только из-за этого я еще дольше прособирался писать Вам.
Что до разочарования и апатии, которые Вы мне предсказываете, то первого я не испытал потому, что не был очарован, а вторую испытываю в полной мере.
Теперь я уже на отъезде и скоро буду у Вас. Только дня на два думаю задержаться в Москве. Очень хочу увидеться с Вами и очень Вас люблю.
Спасибо Вам за дружеское письмо Ваше, на которое так поздно отвечаю. Шура сердечно благодарит Вас за привет и воспоминание и кланяется Вам и Любови Димитриевне. И я шлю привет вам обоим.
Знаете, роюсь сейчас у себя в голове – и мысли путной не нахожу; ничего, чем бы стоило поделиться с Вами. Вместо всяких рассказов хотелось бы задать Вам длинный ряд вопросов, главное – о Вас самих, а потом и о всякой суете петербургской, которую поневоле вспоминаю. Прежде от нее уставал, а теперь в ней как будто отдых видится: здесь совсем по-другому, тоже устал, и очень. Но поговорить с Вами надеюсь уже очень скоро – не на бумаге, а живьем, по-настоящему.
На пути дня два-три думаю пробыть в Москве, а в сочельник уже рассчитываю быть в Петербурге. Значит – до свидания скорого. А пока целую Вас и обнимаю дружески.
Ваш Юрий Верховский.
P. S. Я еду завтра, точнее сегодня же утром: теперь – ночь на 17 декабря. Можете себе представить – пять дней тому назад начал это письмо. Потом всё не писалось – так и лучше было не продолжать. Можете уже по этому судить о бодрости моего настроения. А сегодня что-то разговорился. – Шура советует мне довести это письмо в кармане до Москвы: скорее дойдет до Вас. Пожалуй, так и сделаю. До свидания же!
Ночь на 17. XII. 911.
Черное море. 10. VI. 912 Дорогой Александр Александрович, здравствуйте.
Плыву из Батума в Феодосию, оттуда – в Петроград. – Я перед Вами виноват – молчал долго. Спасибо Вам за книгу Вашу, мне дорогую. Я и писал Вам, главное – чтобы зазвать Вас к нам в Тифлис – да только не вышло; не раз принимался снова – и одна грусть: хандрил так, как никогда, кажется. – А море душу покоит. – Как я жалею, что Вы не приехали: очень я Вас ждал, душой ждал. Привет мой Вам и Любови Димитриевне сердечно уважаемой. Уладили ли наши счеты мой брат и Аничков? Пишу на всякий случай, а надеюсь увидеться. Ваш Ю. В.
Эти стихи Ваши, дорогой Александр Александрович, зазвучали – запели во мне еще с первого чтения. На днях отзвук этот сложился в строки. Не знаю, покажутся ли они Вам созвучными [91]91
Ответ Блока см. в составе очерка «Улыбка Блока».
[Закрыть], но посылаю их, потому что думал о Вас, когда в них сказалось мое давнее и заветное.
Вспоминаю Вас дружески и обнимаю.
Ваш Юрий Верховский.
Тифлис, 7. II. 913.
P. S. Шура Вам кланяется.
<Далее стихотворение «Даль очарована. И разочарованье…»>
Тифлис, 24. IV. 913.
Дорогой Александр Александрович,
Здравствуйте. Дело первейшей важности. Начну прямо с самой сути. Приезжайте в Тифлис, чтобы оттуда ехать в Батум, оттуда – в Александрию, оттуда – в Неаполь и в Рим, а обратно – тем же путем, но вероятно – с заездом в Грецию. Дело в том, что батумский приятель мой Соболевский устраивает даровой проезд для меня – и для Вас – на всё это путешествие. Отказаться невозможно. Я написал своим просьбу о добытой денег – т. к. деньги всё же нужны – и жду ответа, который для меня должен решить дело. Вы же решайте с своей стороны – и отвечайте мне как можно скорее.
Везти берутся двоих – и почему же бы Вам не поехать со мной. Я об Вас сейчас же подумал – и Соболевский был рад моей мысли. – Сейчас расскажу подробности плана. Планов, точнее говоря, два.
I. Предполагается ехать на макташевском пароходе, который идет до Александрии, останавливаясь в целом ряде портов; из Александрии предполагается съездить в Каир. В Александрии – пересадка на итальянский пароход, идущий в Неаполь. Из Италии нужно возвратиться в Александрию чрез две (кажется) недели (этот путь тоже обозначен) – к отходу макташевского парохода обратно в Батум. Тут предполагается заезд в Афины, – т. е. в Пирей? – и в Константинополь. На пароходе будут брать по рублю с четвертью в день за пропитание – и больше ничего. Макташевские пароходы – грузовые и потому во многих местах останавливаются, что служит только для пользы путешествия: многое можно посмотреть; идут же быстро. Устроен пароход как пассажирский, со всяческим комфортом, только – без пассажиров платных, – что очень приятно. На всё путешествие потребуется времени около двух месяцев, примерно – с 20-го мая до 20-го июля. Денег – по расчету Соболевского – нужно рублей 300-400. Конечно, чем больше, тем лучше. Да, во время стоянок ночевать (а по желанию – и питаться) можно на пароходе. – Этот план можно считать уже твердо установленным. Я на праздниках был в Батуме, познакомился со знакомым Соболевского, который служит на макташевском пароходе и берется вести двух пассажиров, говорил с ним и уговорился.
II. Но возможен и другой план. Соболевский может устроить нас на французский пароход – кажется, Pacquet – который идет из Батума прямо в Венецию. Условия материальные и время поездки – те же; но это, мне кажется, менее интересно. Кое-где, вернее, будет останавливаться, но редко и только мимоездом; следовательно, не много доведется увидеть. Но об этом пароходе Соболевский получит и сообщит мне более точные и подробные сведения.
Я уже мечтаю пожить с Вами в Александрии и поехать поклониться пирамидам, и увидеть Неаполь и Рим.
Отвечайте мне скорее.
Говорили мне вчера, что в Русской Мысли напечатано Ваше ко мне послание. Я очень рад. Не послать ли мне туда же и мое послание? Сегодня получил я от Алексея Михайловича [92]92
Имеется в виду Ремизов.
[Закрыть]вырезку из Русской Молвы – мою заметку о Ваших сказках и Круглом Годе. Прочтите ее. Я Вас еще не благодарил от себя за присланные детям книги, которые очень полюбил. Спасибо Вам от сердца.
Шура Вам кланяется.
Ваш Юрий Верховский.
Чавчавадзевская, 18 [93]93
Поездка Верховского и Блока не состоялась.
[Закрыть].
* * *
Обстоятельства жизни Верховского в 1920-х гг. и позже во многом известны благодаря Льву Владимировичу Горнунгу, который в некоторых источниках именуется «секретарем» старшего поэта. Горнунг помогал решать бытовые проблемы; он же, переписав для себя, сохранил огромное количество стихов – и какую же радость Верховскому доставило это усердие, когда после гибели сестры в блокадном Ленинграде, исчезновения рукописей и рабочих материалов, оплакав невосполнимые утраты, он вдруг обнаружил, что уцелела хотя бы часть!
Верный себе, Верховский обращается к Горнунгу со стихотворными посланиями. Среди них, например, надпись на книге «Разные стихотворения» [94]94
ОР РГБ. Ф. 697 [Горнунг Л. В.]. Карт. 1. Ед. хр. 8.
[Закрыть], датированная в свойственной автору «двойной» манере – 6/19. X. 1930:
Пожалуй, это уж не быль
Всё для меня, а небылица,
И в свойвосторг переселиться [95]95
Ср.: «В чужой восторг переселяться / Заране учится душа» (А. А. Фет. «Бал», 1857).
[Закрыть]—
Ну право, нужен мне костыль!
И ныне, кстати, слабый, хворый,
Недаром что-то я притих:
Насилу тащится мой стих.
Одна любовь ему опорой.
Круг занятий Верховского в предвоенное время (поэзия, переводы, работа над историей литературы) в письмах к Горнунгу описывается со свойственной ему обстоятельной любовью к жанру письма: «Я занимаюсь переводами и замечательного Арчила II (поэма о Теймуразе и Шота Руставели), и Туманяна, потом Гуриэли и Эристави. Рядом, само собою, Боратынский, а также Подолинский [96]96
Подолинский Андрей Иванович (1806-1886) – поэт.
[Закрыть]. В последнее время – и новая тема. Входил в английскую Озерную школу в связи с Чумным ГородомВильсона, к которому я обратился [97]97
Имеется в виду драматическая поэма «Город Чумы» Джона Вильсона (1785-1854), русский перевод которой (М.: ГИХЛ, 1938) был начат П. Сухотиным и после его смерти (1935) завершен Верховским.
[Закрыть]: сейчас по этому поводу в переписке с Москвой и… для первою опыта перевел самое трудное – сцену Пира, переведенную(не до конца) Пушкиным! И – как вы думаете? – у меня ведь вышло несколько хуже. Скромно приходится это признать» [98]98
Письмо от 16. 8. 1936 (ОР РГБ. Ф. 697 [Горнунг Л. В.]. Карт. 1. Ед. хр. 8).
[Закрыть]. Горнунг оказывается в курсе течения всех дел: «…сердце отозвалось, а перо немощно. Я прямо в каком-то совершенном расслаблении, да и, право, есть от чего. Посудите сами: ни однодело, с каким я в этот раз приехал, не удалось, а с выполненными работами – по Петрарке, а отчасти и по Ронсару – вышли неприятнейшие осложнения, с которыми по сю пору я еще не до конца разделался: целая распря, чуть не до рукопашной, с внешним или сторонним редактором (штатные – хорошие и знающие люди). По всему этому вместе – бесконечные хождения, объяснения, волнения, а в итоге – потерянные бесплодно недели, даже месяцы и усталость, доходящая прямо до болезненного состояния» [99]99
Письмо от 27. 2. 1941 (ОР РГБ. Ф. 697 [Горнунг Л. В.]. Карт. 1. Ед. хр. 8).
[Закрыть].
Собственно, профессиональная ситуация стала ухудшаться еще раньше, в 1920-е гг. «А вообще говоря, – пишет Верховский Чулкову, – недаром говорил я, что начинаю чувствовать свои седины: забывают меня. Даже «Лирический круг»с моими стишками собственными только недавно в руках подержал – и отдал. Могли бы уж бессовестники лирические круглые хоть экземпляр прислать, не говорю уже о гонораре (хоть куда не худо бы! м. б. Вы им поговорите: в отношении денежном я и окружен, и наполнен перманентной пустотой* ). Я с своей стороны послал экземпляр "Солнца в заточении” – получили ли? – Вам, Названовым, Гречанинову, Михаилу Осиповичу [100]100
Имеется в виду Гершензон.
[Закрыть], Ивану Алексеевичу [101]101
Имеется в виду Новиков.
[Закрыть]. Ни ответа, ни привета. Посылал я с оказией – направлял к Вам очень интересного и чудесного человека Александра Ивановича Белецкого, большого моего приятеля, харьковского профессора. Неужели он у Вас не был? А впрочем, сейчас не до Солнца в заточении. <…>» [102]102
ОР РГБ. Ф. 371. [Чулков Г. И.]. Карт. 2. Ед. хр. 70.
[Закрыть].
* Издали бы Вы меня в Москве! Хоть одну из немногочисленных книг стихов моих. Хотел я на всякий случай и отослать Вам стихов в целях журнальных и альманашных, да не переписал. – Примеч. Ю. Н. Верховского.
Историк литературы, Верховский заботится о том, чтобы ничего из прошлогоне пропало. В ОР РГБ хранится его переписка 1932– 1934 гг. с В. Д. Бонч-Бруевичем относительно мемуаров Е. Н. Опочинина «Беседы о Достоевском» и публикации в альманахе «Звенья». Тогда создавался Центральный Литературный музей, и Бонч-Бруевич, заместитель директора, предлагал приобрести рукопись для музея, а к публикации просил сделать обычный комментарий. Увы, Верховский, несмотря на крайнее безденежье, и тут остался собой: он опять «пропадал», задерживал, «исчезал»… Правда, публикация сорвалась не по его вине.
Возможно, что юбилей (кстати говоря, задуманный чуть ли не Горнунгом) – тридцатилетие творческой и научной деятельности, на этот раз уже «при открытых дверях», – воспринимался как способ привлечь внимание к творчеству Верховского, обнаружить его «значительность» и «законное место в литературе современности». Никаких «полезных» последствий, увы, празднование не возымело. Но сохранились внушительные списки приглашенных [103]103
ОР РГБ. Ф. 697 [Горнунг Л. В.]. Карт. 3. Ед. хр. 37.
[Закрыть], для нас – бесценные, поскольку они дают представление о круге знакомых поэта. Вот «Список лиц, присутствующих на праздновании тридцатилетнего юбилея литературной и научной деятельности Юрия Никандровича Верховского, имеющем место быть 14 числа 1929 года в помещении Дома ученых ЦЕКУБУ»:
1. Алексеева-Боратынская Ольга Архиповна.
2. Ашукин Николай Сергеевич.
3. Бартрам Николай Дмитриевич.
4. Благой Дмитрий Дмитриевич.
5. Благой Софья Рафаиловна.
6. Боратынский Дмитрий Александрович.
7. Бродский Николай Леонтьевич.
8. Бурмистрова Лидия Александровна.
9. Бутомо-Названова Ольга Николаевна.
10. Великанова Сатеник Ивановна.
11. Вересаев Викентий Викентьевич.
12. Великанов Михаил Андреевич.
13. Винокур Григорий Осипович.
14. Волков Гавриил Андреевич.
15. Волохова Наталья Николаевна.
16. Гершензон Мария Борисовна.
17. Гершензон Наталья Михайловна.
18. Гонзаго Елена Зиновьевна.
19. Горнунг Борис Владимирович.
20. Горнунг Лев Владимирович
21. Горнунг Нина Витальевна.
22. Гроссман Леонид Петрович.
23. Гроссман Серафима Германовна.
24. Гремяцкая Мария Евгеньевна.
25. Гудзий Николай Каллиникович.
26. Гудзий Анна Каллиниковна.
27. Гуревич Любовь Дмитриевна.
28. Давиденков Сергей Николаевич.
29. Давиденкова Ксения Григорьевна.
30. Денисова Елизавета Дмитриевна.
31. Зайцев Петр Никанорович.
32. Заяицкий Сергей Сергеевич.
33. Звенигородский Андрей Владимирович.
34. Зенгер Татьяна Григорьевна.
35. Иванов Владимир Иванович.
36. Измаильская Вера Давыдовна.
37. Истомин Константин Николаевич.
38. Качалов Василий Иванович.
39. Киселев Николай Петрович.
40. Коган Петр Семенович.
41. Коган Фейта Израилевна.
42. Кропоткин Николай Александрович.
43. Лебедева Людмила Михайловна.
44. Лосева Евдокия Ивановна.
45. Лященко Бронислава Марцилиевна.
46. Матяж Нина Михайловна.
47. Миклашевская Вера Александровна.
48. Мориц Владимир Эмильевич.
49. Мусин-Пушкин Всеволод Юрьевич.
50. Названов Михаил Кондратьевич.
51. Названов Михаил Михайлович.
52. Неведомский Михаил Петрович.
53. Никитина Евдоксия Федоровна.
54. Новиков Александр Андреевич.
55. Новиков Иван Алексеевич.
56. Новикова Ольга Максимовна (так!)
57. Опочинина Людмила Евгеньевна.
58. Осмеркин Александр Александрович.
59. Осмеркина Екатерина Тимофеевна.
60. Пастернак Борис Леонидович.
61. Пастернак Евгения Владимировна.
62. Пигарев Кирилл Васильевич.
63. Пиксанов Николай Кириакович.
64. Позняков Николай Степанович.
65. Рачинский Григорий Александрович.
66. Розанов Иван Никонорович.
67. Розанов Матвей Никонорович.
68. Сакулин Павел Никитич.
69. Санников Григорий Александрович.
70. Смирнов Александр Александрович.
71. Смирнова Надежда Александровна.
72. Соболевская Ольга Станиславовна.
73. Соколов Юрий Матвеевич.
74. Соловьев Сергей Михайлович.
75. Сосновская Ольга Владимировна.
76. Тютчев Николай Иванович.
77. Тютчев Федор Иванович.
78. Цявловский Мстислав Александрович.
79. Чеботаревская Татьяна Николаевна.
80. Чулков Георгий Иванович.
81. Шервинский Сергей Васильевич.
82. Шор Александр Соломонович.
83. Шпаро Борис Александрович.
84. Шпаро Нина Николаевна.
85. Шпет Густав Густавович.
86. Эйгес Иосиф Романович.
87. Эфрос Абрам Маркович.
88. Якунин Дмитрий Никифорович.
89. Якунина Юлия Николаевна.
На торжестве также присутствовали: Софья Андреевна Толстая (Есенина), Илья Давыдович Певзнер, Розалия Моисеевна Шор, Людмила Владимировна Гросс, Наталья Андреевна Кастальская, Михаил Александрович Петровский, Надежда Матвеевна Малышева, Ольга Дмитриевна Татаринова (певица), Лия Моисеевна Левинсон (аккомпаниатор), Марина Николаевна Новикова-Принц. В дополнительном списке значатся: Анисимов Ю. П., Арендт В. В., Балтрушайтис Ю. К., Баранова А. М., Белый А., Боратынская Е. Н., Бухгейм Л. Е., Виноградов А. К., Власов Н. В., Волькенщтейн В. М. и Ф. А., Гливенко И. И., Глоба А. Н., Гольцев В. В., Гонзаго А. А., Горст Р. М., Гремяцкий М. А., Гуревич Л. Я., Досскин Н. В., Жилкин И. В., Залесский Г. Г, Захаров-Мэнский Н. Н., Зенкевич М. А., Ивнев Р., Ионов П. С., Казин В. В., Клычков С. А., Книпович Е. Ф., Кудашева М. П., Кульминский К. С., Лебедев А. В., Леонов Л. М., Леонов-Ангарский В. В., Лопатинский Б. Л., Лужский В. В., Лундберг Е. Г., Макарова Е. П., Москвин И. М., Мочалова О. А., Недович Д. С., Нестеров М. В., Павлович Н. А., Парнок С. Я., Петровский П. Н., Полякова О. Н., Пришвин М. М., Пяст В. А., Радимов П. А., Рижский Г. А., Рукавишников И. С., Сабашников М. В., Сагамонова А. К., Ходасевич А. И., Соболев Н. И., Соболев Ю. В., Тарковский А. А., Телешов Н. Д., Феофилакгов Н. П., Халютина С. В., Черняк Я. 3., Шаховской, Штрайх С. Я., Яницкий Е. И., Ярхо Б. И., Чичерин А. В.
Сохранены Горнунгом и послания, обращенные к Верховскому и прозвучавшие в тот день, 14 ноября 1929 года:
* * *
Среди людей – ты рыцарь благородства,
Твои глаза потоки льют тепла.
Твой облик весь исполнен доброхотства.
Среди людей – ты рыцарь благородства.
Ты жизнь проходишь, не коснувшись зла.
Теряются перед тобой – все сходства.
Среди людей – ты рыцарь благородства,
Твои глаза потоки льют тепла.
А. В. Звенигородский
* * *
Когда приходит в дом поэт –
Вы замечали это, други? –
Глаза – зрачок и брови – дуги:
Вошел поэт: поэта нет!
Пред вами милый человек,
И разговор – как звон стакана,
Уходит поздно – или рано,
Да, штору первый луч рассек!
Табак; вино; и горсть листков
Небрежно обронил в передней;
Так было нынче и намедни:
Глаза – зрачок – и был таков!
Ушел поэт: поэта нет!
Но свет и воздух – всё иное:
Поэт – как небо голубое;
Поэт – он здесь; он утро, свет.
И. А. Новиков
* * *
Ты молчаливо посвятил
Все годы подвигу пиита,
Как новый Дельвиг возрастил
Под снегом розы Феокрита.
Ты видел муз. По их следам
В российских шествовал заносах,
И только к девственным грядам
Вел твой отшельнический посох.
Ты не обманут: расцвели,
И каждый розан ароматен,
Теплом полуденной земли
И, как родимый снег, – без пятен.
Благоухай же, старый друг,
В венке из роз, тобой взращенных!
И выпей чашу на пиру,
Меж нас, тобой обогащенных!
С. В. Шервинский
* * *
Спустя сто тридцать лет со дня рождения и более чем через полвека после смерти Юрия Никандровича Верховского книга его стихотворений, наконец, приходит к читателю. За пределами данного издания остаются, в частности, переводы Верховского и основная масса его исследований. Публикация этих материалов – дело будущего; вполне вероятно, что отыщутся и другие, неизвестные поэтические произведения.
