Текст книги "Лабиринты свободы"

Автор книги: Юрий Устин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

XIV

нязь Юзеф Понятовский внимательно следил за событиями, которые происходили во Франции и за её пределами с участием французской армии. Какие-то действия императора Наполеона Бонапарта его восхищали и удивляли, а к некоторым он относился с недоумением и опаской.

Когда французская армия смогла успешно противостоять войскам очередной антинаполеоновской коалиции и добивалась очередных побед, Юзеф Понятовский готов был стать в ряды победителей и посвятить себя служению в армии, которая, возможно, освободит его родину. Но что-то сдерживало и настораживало князя: ему не нравилось столь быстрое восхождение Наполеона от простого офицера артиллерии до императора Франции с диктаторскими полномочиями. Данный факт как-то не сочетался с теми республиканскими лозунгами, которые провозглашались почти во всех публичных выступлениях Наполеона, а также с теми целями, достичь которых он собирался с помощью своей армии.

Но, видимо, первое стремление оказалось доминирующим, и в 1805 году князь Юзеф Понятовский, племянник последнего польского короля, оказался на приёме у императора Франции.

– Я рад, что вы приняли моё предложение и поступаете ко мне на службу, – добродушно и по-приятельски разговаривал Наполеон с князем, сидя с ним за одним столом в большой гостиной во время обеда. – Вашей родине, которую, я надеюсь, вы обретёте в ближайшее время, нужны такие герои и патриоты.

Наполеон дожевал кусочек жареного цыплёнка и допил из бокала вино. Он ждал от князя какой-то ответной реакции на его слова, но Понятовский молчал и почти ничего не ел и не пил.

– Опозоренной и униженной Польше мы вместе сможем вернуть ей былое величие и гордость, – вдруг с пафосом заявил французский император, отложил в сторону салфетку и встал. За ним немедленно поднялся с кресла и Понятовский.

– Для достижения этой цели я буду счастлив служить вам и, если потребуется, отдать жизнь, – в порыве лучших чувств искренне заверил он Наполеона.

Император, довольный ответом князя, подошёл к нему, положил свою правую руку на левое плечо Понятовского и, внимательно посмотрев ему в глаза, выразительно сказал:

– Я знал, что услышу от вас именно такие слова. Подойдите сюда, – позвал он важного гостя, приглашая его приблизиться к карте Европы, висевшей на стене гостиной.

– Смотрите, князь, вот здесь, – Наполеон положил ладонь на карту, прикрыв ею Варшаву, – именно здесь будет обновлённая Польша. И не без вашего участия.

Понятовский от избытка переполнявших его чувств с трудом проглотил застрявший в горле комок.

– Когда? – только и смог он спросить Наполеона.

– Скоро, мой друг, очень скоро... – обнадёжил князя император. – Надо набраться ещё немного терпения, но уже сегодня необходимо приступить к осуществлению этой цели. Вы готовы?

Выражение готовности хоть немедленно ринуться в бой было написано на лице Понятовского, и Наполеон удовлетворённо кивнул.

– Не надо слов. Я всё и так вижу, – остановил он на полуслове князя. – Ну, тогда завтра же направляйтесь в легион Домбровского и принимайте дивизию.

Наполеон ещё раз внимательно посмотрел на Понятовского. Перед ним стоял высокий, красивый и статный мужчина, а среди его пышных волос, которые князь чернил, упрямо пробивалась седина. Его лицо выражало необыкновенную душевную доброту, а в горящих глазах было что-то привлекающее и притягивающее. И когда Понятовский откланялся и развернулся, чтобы покинуть французского императора, тот неожиданно остановил его вопросом:

– Скажите мне, князь, а почему вы до сих пор не женаты? Я слышал, что вы имели возможность породниться со многими известнейшими фамилия ми и вам предлагались блестящие партии?

Понятовского не смутил этот прямой вопрос о его личной жизни. Он на секунду задумался, но быстро нашёл, что ответить любопытному Наполеону:

– Всё очень просто, Ваше императорское Величество, – откровенно пояснил он, – я чувствую, что не в силах сохранить супружескую верность, и поэтому отказываюсь от женитьбы. К тому же я давно знаю по опыту, что все женщины более или менее ревнивы.

Наполеон засмеялся от этих откровенных признаний Юзефа Понятовского и махнул рукой, позволяя ему уйти. Когда же за князем закрылась дверь, император перестал смеяться, задумался о чём-то и тихо про себя произнёс:

– Sans peur et sans reproche[52]52
  Рыцарь без страха и упрёка.


[Закрыть]...

«Отличный солдат, но он не сможет стать лидером нации, – подумал Наполеон. – Слишком добрый и бескорыстный».

Всезнающий Фуше до этой встречи французского императора и «польского Баярда» доложил своему хозяину, что князь Юзеф Понятовский, будучи человеком очень богатым и финансово независимым, раздаёт большие суммы денег своим друзьям. Довольно часто, в очередной раз выручая деньгами кого-нибудь из знакомых (гася чужой карточный долг или просто помогая кому-то в трудные времена безденежья), Юзеф Понятовский даже не рассчитывал получить их обратно.

XV

юнь 1812 года выдался в Париже сухим и жарким. Парижские обыватели, спасаясь от палящих солнечных лучей, сидели по многочисленным столичным кофейням, обсуждая последние новости, которые доходили до парижан о жизни их кумира – Наполеона Бонапарта. Самой животрепещущей темой таких разговоров и возникающих при этом споров была тема возможной войны с Российской империей. Пойдёт ли Наполеон войной на Россию? А если он всё-таки решится объявить царю Александру I войну, то дойдёт ли до Москвы и как быстро это произойдёт? В маленьких кофейнях, на улицах среди торговцев и в покоях дворцов – везде в эти дни витал дух спора и делались ставки.

12 июня 1812 года парижане ещё не знали, что бравые гвардейцы Наполеона уже перешли по мостам через Неман и двинулись вглубь огромного, по сравнению с территориями других стран Европы, государства. Более 600 000 солдат французской армии, как воды полноводной реки, втекали и втекали в Россию, чтобы всего лишь через год раствориться и исчезнуть на её просторах. Так исчезают в океане любые реки, впадающие в него, навсегда смешавшись с солёными безбрежными водами.

Заядлые спорщики не могли допустить даже и кошмарных снах, что всего лишь через два года войска уже другого императора, русского, совместно с войсками союзных армий будут маршировать по Елисейским Полям, а почти мифические страшные казаки будут забегать в парижские ресторанчики и требовать подать им по-быстрому выпить стопку водки. При этом они на ходу будут закусывать каким-нибудь поднесённым перепуганным официантом (или симпатичной и ничего не пугающейся официанткой) куском мяса с французской булочкой.

Но всё это будет только через два года. За это время тысячи и тысячи французских женщин ста нут вдовами, а французские мальчишки и девчонки – наполовину сиротами. И всё это совершится по воле только одного человека, стоящего 12 июня 1812 года на берегу полноводной реки, по руслу которой ещё пару часов назад проходила граница, установленная и утверждённая двумя императора ми в 1807 году.

Солдаты французской армии, маршируя стройными колоннами совместно с солдатами союзных армий перед императором Франции, понимали, что они идут воевать, а не на прогулку. И они были готовы к этой войне. В последние годы их обожаемый Наполеон Бонапарт не знал поражений, и практически вся Европа, кроме этих горячих испанских вояк, уже покорилась военной мощи Франции и её полководцу. Теперь же пришла очередь наступить на лапу и русскому медведю, накинуть ему на шею тяжёлый ошейник и заставить плясать французский канкан.

Практически все солдаты, проходившие в этот исторический момент по трём мостам, перекинутым через Неман, были уверены, что война будет победоносной и скоро закончится. Каждый из них надеялся остаться в живых, а после отдыха на зимних квартирах вернуться домой в свою горячо любимую Францию. Те же, кто не имел ничего, кроме солдатской формы и ружья, мечтали получить от своего щедрого императора хороший кусок земли на необъятных российских просторах и жениться на русской красавице. Офицеры просто стремились сделать военную карьеру, а польские легионеры хотели наконец-то победить русскую армию, взять реванш за поражение Польского восстания 1794 года и восстановить государственность своей родины.

Наполеон стоял на холме, возвышающемся над низиной принеманского берега, и смотрел на всю эту лавину людей, готовых ради него по одному только его жесту устремиться туда, куда он их пошлёт. Он гордился своей армией, собранной им по всей Европе в одну мощную организованную силу, подчинённую воле одного человека – его воле.

Вот скачут польские гвардейские уланы. Они храбры в атаке и быстры, как молния. Поляки с радостью пошли воевать под знамёнами его непобедимой армии, желая восстановить Речь Посполитую в том виде, в каком она была в лучшие годы своего существования: независимым и огромным государством «от моря до моря».

Наполеону их было как-то даже по-человечески жаль. «Такого государства у них уже никогда не будет. Сейчас этого не допускают русские, а после и поражения от моей армии подобного не допущу и я. В Европе должен быть один хозяин, один дирижёр всей её политической жизни, и конкуренты здесь мне не нужны», – думал Бонапарт, внимательно наблюдая за переправой польских кавалерийских полков.

За польскими уланами следовали гвардейские конные шассеры. Эти бойцы, вооружённые саблей и карабином, изматывали в бою противника и были искусны как в конном строю, так и в рукопашном бою. При верном выборе направления главного удара для конных шассеров можно было с уверенностью готовиться к празднованию очередной победы над противником.

Голландские гренадеры, вооружённые мушкетами лучших немецких и голландских мастеров, стройными колоннами двигались вдоль берега Не мана уже со стороны русской территории. Это была элита его армии. Но драгуны императрицы всё-таки были главным по значимости вооружённым подрав делением в армии Наполеона.

Император с гордостью смотрел на этот элитные отряд тяжёлой кавалерии, для которой офицером назначал лично он сам. Это был цвет офицерского общества: чтобы удостоиться чести быть зачисленным в это подразделение, офицер должен был иметь десятилетний стаж службы в кавалерии, участвовать в сражениях и, естественно, остаться при этом в живых. Драгуны императрицы (или императорская гвардия) были так названы в честь супруги Наполеона Жозефины де Богарне. Наполеон берег этих драгун и решался направлять их в бой только в тех случаях, когда явно намечался перелом в сражении в пользу французской армии. Именно в этот момент и нужно было нанести ещё один, но окончательный удар по практически уже побеждённому противнику.

Французский император с тринадцатилетним опытом правления стоял в раздумье на прибрежном холме, возвышаясь, как монумент, над огромной массой людей. И когда солдаты замечали своего императора, застывшего в величественной позе, они приветствовали Бонапарта радостными криками. О чём он думал в этот момент? Конечно же, Наполеон чувствовал гордость за то, чего он сумел достигнуть за последние пятнадцать лет жизни. Франция под его руководством стала сильнейшей державой в Европе, а монархи-соседи заключили с бывшим капитаном артиллерии военный союз. Его внешние и внутренние враги не раз пытались свергнуть Наполеона Бонапарта с императорского трона, но у них ничего не вышло. И теперь перед ним лежит земля очередного государства, которое Наполеону Бонапарту предстоит покорить, а царя Александра сделать своим союзником. И тогда в Европе родится новая империя, равной которой не было ещё в мире. Однако маленький червь сомнения всё-таки настойчиво вкрадывался в его самоуверенное Я.

Первый внутренний голос ему говорил: «Подумай ещё раз, всё взвесь и рассчитай свои возможности. Перед тобой огромная страна с непонятным полуазиатским народом, от которого можно ожидать чего угодно... Ещё не поздно остановить их... Тебя за это никто не осудит и не упрекнёт. Твой авторитет останется непоколебимым, а твои действия посчитают за проявление цивилизованного гуманизма и гением стратегии. А император Александр I всё поймёт и опять будет называть тебя своим братом, радуясь тому, что ты просто показал свою силу без пролития крови... Уже вся Европа у твоих ног. Может, хватит воевать и пора творить?..»

Но второй, уверенный и настойчивый голос, перебивал первый, тихий и слабый: «Уже поздно Тебя не поймут и посчитают за слабость, если ты остановишь армию. А значит, у твоих противников появится мысль, что тебя можно испугать. Тебя, императора Франции, покорителя Европы! Перед тобой противник, который отступает, не оказывая сопротивления. Кто твой противник? Император Александр? Этот слащавый отпрыск, которому судьба подарила шанс родиться в семье царской кропи и стать наследником российского трона, но ничего не смыслящий в военном деле? Кого ещё может противопоставить тебе Россия? Суворова уже нет Кутузов? Он стар и немощен, годы жизни его уже на исходе. Багратион ещё молод и горяч. Барклай де Толли для русской армии так и останется иностранцем, и император Александр I не осмелится поставить его во главе всей русской армии. Кто там ещё? А больше никого и нет... Ты и только ты одержишь победу. Захватив Москву, ты поставишь на колени всю Россию. Такова психология русского человека...»

И наполеоновская армия продолжала своё движение на восток. Казалось, что никакая сила не сможет удержать этот нескончаемый поток люден, несущих на своих штыках смерть и разрушение Люди шли убивать людей. Они были движимы силой воли одного человека, который возомнил себя богом на земле. На деле же он был простой смертный: у него уже болело сердце от физических перс грузок, связанных с его бурной деятельностью. Периодически он чувствовал, как раздувалась печень от частых перееданий, от жирной и острой пищи, которую он любил откушать, а ночью Наполеона беспокоили колики в почках от выпитого вина, которое он был не прочь употребить за едой. А сколько было съедено и выпито с представителями высшего света, общества сверхчеловеков! Многие из них, став его союзниками и сподвижниками, полагали, что жизнь с императором Франции будет прекрасной и длинной и всё лучшее в этой жизни, включая будущую победу над Россией, ещё впереди.

И только Шарль Талейран, этот политик и священнослужитель в одном лице, имел иное мнение. Когда министр иностранных дел Франции убедился в том, что поход наполеоновской армии на Россию неизбежен, а новая война не за горами, он вслух тихо сказал сам себе (так как больше никому не доверял):

– Ну вот и всё. Это начало конца.

Он сел за стол, приказал секретарю никого не принимать и начал сочинять письмо правительству Великобритании, которое тайно отправил в Лондон на следующий день.

Огромная разноплеменная армия Наполеона, двигаясь с боями вглубь России, захватила Могилёв, Витебск и 3 августа 1812 года подошла к Смоленску. Но 4 августа с ходу взять этот город, где стояли укрепления, воздвигнутые ещё русским царём Годуновым, французские солдаты не смогли. Русские войска под командованием Паскевича и Раевского достойно встретили врага, который понёс существенные потери, а потом быстро и незаметно оставили город.

Когда Наполеон осматривал в подзорную трубу укрепления Смоленска, на котором не увидел его защитников, его посетили первые сомнения в успехе этого военного похода. Видя, что русская армии продолжает отступать, в голове у французского императора уже появилась мудрая мысль остановить движение своих войск на восток и довольствоваться достигнутым. Тем более, со стороны столицы Рос сии пришли неутешительные известия: корпус от прославленного маршала Никола Удино провалим поход на Санкт-Петербург. Из 30 000 французских солдат, которым предстояло захватить этот город на реке Неве, уцелело не более 5000, а сам Удимо был ранен и едва не попал в плен. Однако мудрил мысль почему-то не задержалась в голове Нано леона, а благоразумные сомнения уступили его амбициям, желанию прославить своё имя в истории ещё один раз. Он должен короноваться именно и Москве и стать императором ВОСТОКА! Наполеону нужно было покорить сердце России, и тогда он отдал своей армии роковой приказ: «Идём на Москву!».

Наполеон жаждал генерального сражения, но вместо этого российская глубинка, как губка воду, втягивала в себя колонны французской армии. А за это время российская дипломатия сделала своё «чёрное» дело: Россия заключила мир с Турцией и скрепила союз со Швецией. И здесь нервы у Наполеона не выдержали: «Турки дорого заплатят мне за эту ошибку!» – в гневе кричал он, но турки были далеко и не слышали его сердитых выкриков. Они не простили Наполеону гибель 4000 своих солдат, расстрелянных по его приказу во время военного похода французской армии в Египет.

Собранная Наполеоном со всей Европы армия продолжала упрямо двигаться строго на восток и дошла до подмосковной деревни Бородино, где наконец-то дождалась генерального сражения. Среди сотен тысяч солдат многонациональной французской армии, которые участвовали в нём, сражались десятки тысяч поляков и литвинов. Против них в атаку шли их соплеменники, гродненский и белорусские полки в составе 1-й русской армии генерала Барклая-де-Толли. И когда судьба сводила их схлестнуться в смертельной схватке, они прокалывали друг друга штыками и разрубали саблями, с одной и с другой стороны слышались слова: «Пся крев!» и «О, Матка Боска!», раздавались крики ярости, боли или ужаса на их родном языке[53]53
  Только князь Радзивилл за свой счёт вооружил и поставил в армию Наполеона трёхтысячный уланский полк, а обыкновенный помещик Игнатий Манюшко за свои деньги выставил тысячный конно-егерский полк.


[Закрыть].

Оставив десятки тысяч убитых возле этой ранее неизвестной деревни, русская армия отступила непобеждённая, а поле величайшей битвы девятнадцатого века осталось за французской армией, которая в этот день потеряла 47 генералов. Однако победителем Наполеон себя пока не считал. После этого сражения он и его генералы ожидали «цивилизованной» сдачи Москвы и ключей от древней российской столицы. Время шло, а со стороны противника никто так и не явился на поклон императору-победителю с ключами от Москвы. Тогда Наполеон решил двинуть армию к конечной цели своего военного похода. Когда же его взору открылся город, к которому он так стремился, Наполеон с удивлением осмотрел его в подзорную трубу, стоя на Поклонной горе. Москва была озарена огнём пожаров.

«Что за дикая страна! – возмутился он, разобравшись, что город горел не по его приказу. – Неужели император Александр отдал приказ сжечь Москву?» Недоумение, гнев и растерянность недолго царили в мыслях Наполеона. Постепенно он взял себя в руки и приказал двигаться дальше. Теперь император Франции был уверен, что российская армия полностью деморализована и неспособна оказывать сопротивление, а большинство мирных жителей в панике и ужасе бегут из города. «Но почему же всё-таки никто не встречает меня с ключами от Москвы? – продолжал он недоумевать. – Ведь война практически закончена...»

Однако для главнокомандующего русской армией Михаила Кутузова это было только началом Отечественной войны. «С потерею Москвы ещё не потеряна Россия. Первой задачей поставлю сберечь армию...» – заявил он на военном совете в Филях, хотя морально ему как русскому фельдмаршалу отдать такой приказ было тяжело. Кутузов решил без боя оставить Москву, сохранить армию и продолжать активные боевые действия против союзнических войск наполеоновской армии. Никого не посвящая в свои планы, он приказал армии тайно двигаться на юго-запад и перекрыть дорогу французам на юг России. Тем самым он исключал возможность армии противника обеспечить себя продуктами, верно полагая, что голодный солдат воевать не будет. При этом, наряду с регулярной армией, Кутузов использовал небольшие партизанские соединения, которые отбивали у неприятеля обозы с продовольствием, уничтожая их небольшие отряды. Русский фельдмаршал, сам того не сознавая, повторил Вашингтона, который выбран такую же стратегию и тактику во время Войны за независимость Соединённых Штатов. Она-то и оказалась выигрышной в похожей ситуации в России.

После вступления французской армии в Москву и страшного пожара, который уничтожил а этом городе более половины деревянных строений. Наполеон понял, что его «звезда» почему-то стала затухать. Начался процесс разложения дисциплины в его армии, а французские солдаты всё чаще и чаще ощущали чувство голода и хронически не доедали. Кутузов категорически отказывался вести переговоры о перемирии, а небольшие отряды казаков и гусаров, а также простые русские крестьяне вели широкомасштабную партизанскую войну. Эта «варварская» Россия не вписывалась в рамки ведения войны на тех условиях, при которых Наполеон водил в сражения свою армию на полях Европы. Наконец пришло время, и император Франции понял, что Москва для него – это мышеловка, в которую положили большой кусок бесплатного сыра. И тогда Наполеон принял решение, что пора срочно выбираться из неё, пока не захлопнулась дверца[54]54
  Впоследствии Наполеон честно признался, что он опоздал оставить Москву на пять дней.


[Закрыть].

Отход французской армии из Москвы, сначала организованный и выглядевший как простое оставление завоёванного города, вскоре превратился в обыкновенное бегство полков всех союзных армий подальше от этой холодной и варварской страны. Причём отступление проходило по Старой Смоленской дороге, по которой ещё недавно браво маршировала наполеоновская гвардия, окрестности которой были разграблены французами и сожжены самими русскими «варварами». Из шестисоттысячной наполеоновской армии, которая ещё летом 1812 года бодро маршировала на восток по дорогам Российской империи, из рокового для неё похода возвратилось домой только около 27 000 солдат.

Почему-то очень быстро в России начались холода, и теплолюбивые итальянцы, швейцарцы и французы постоянно мёрзли, укутывая свои тела в любые тёплые одежды. А когда наступила настоящая русская зима с её жуткими морозами и снегом, то родные места им казались просто раем. Солдатам Наполеона уже не нужны были русские земли и поместья, не нужны были и русские жёны даже да ром без всякой войны. Только бы скорее выбраться из России, где за каждым деревом им мерещилась засада из вооружённых вилами и топорами русских крестьян.