Текст книги "Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3"

Автор книги: Юрий Яновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Кира Карловна. Перестаньте выдумывать, мама!

Леокадия Львовна. Помолчи. Простой резондэтр!

Нил Никитич (собирает бумаги). Я ухожу в прокуратуру. Скоро не вернусь. (Уходит.)

Леокадия Львовна(кричит вдогонку). Вот видите, Нил Никитич, не всегда плохо подслушивать!

Кира Карловна. Мама, вы погубили меня!

Леокадия Львовна. Кирочка, я наконец устроила нашу жизнь, напугав этого грубого человека!

Кира Карловна. Лучше б вы меня зарезали! (Плачет.)

Леокадия Львовна. Дурочка. Он теперь целиком в нашей власти!

Кира Карловна. Какое несчастье иметь такую мать!

Леокадия Львовна. Сейчас же перестань, истеричка!

Кира Карловна. Идите, бросайтесь под трамвай! Это все, что вам осталось! (Уходит.)

Леокадия Львовна(одна). Истеричка! Боже мой, и у меня такая дочь! Ты раньше сама бросишься под трамвай! По закону обязаны меня содержать, граждане, до естественной смерти! Ну и содержите, черт вас возьми! Под трамвай! (Делает фривольный жест, уходит.)

Пауза. Входят Марфа Матвеевна и Лиля.

Лиля. Папа ушел. Разговор втроем не может состояться…

Марфа Матвеевна. Попробуем вдвоем?

Лиля. Вы папина сослуживица, да?

Марфа Матвеевна. Нет, не сослуживица.

Лиля. Почему же папа поручил вам допросить меня?

Марфа Матвеевна. Поговорить, Лиля!

Лиля. Не вижу разницы.

Марфа Матвеевна. Как ты издергана, девочка!

Лиля. Не терплю, когда мне говорят «ты»!

Марфа Матвеевна. Да, как часто мы не замечаем, что дети уже выросли, с ними надо разговаривать, как со взрослыми…

Лиля. Вот именно.

Марфа Матвеевна. Отец очень взволнован тем, что в этом столе кто-то рылся в его судебных документах…

Лиля. Вас это, кажется, не должно волновать?

Марфа Матвеевна. Он надеялся, что вы к нему обратитесь…

Лиля. Пыталась. Не вышло.

Марфа Матвеевна. Почему?

Лиля. Потому что у нас с детьми, как со щенятами, обращаются! Сю-сю-сю! Тю-тю-тю! А мы не щенята. С нами надо считаться, как с равными себе, как с живыми!

Марфа Матвеевна. Не оправдываю я вашей матери; Лиля!

Лиля. Мою маму не трогайте! Я знаю мамаш и похуже! Захотелось одной из них вторично замуж выйти – прыг! – вышла… Куда девать мальчика от первого брака? Да куда угодно. Можно подбросить родным, знакомым. Щенок ведь, ему безразлично… Поселила у какой-то глухой тетки. Для спокойствия нового мужа. Двести рублей в зубы. Все! А как мальчик мучился? Я-то знаю…

Марфа Матвеевна. Мать проявила преступную слабость, Лиля!

Лиля. Красивые слова – и больше ничего! Пускай бы приехала, поддержала сына теперь хоть! Ведь он на скамью подсудимых сел! Думаете, легко там сидеть?! Такая жестокая…

Марфа Матвеевна. Она не жестокая, она несчастная…

Лиля. Не защищайте ее! Клинику, больных, неотложные операции – все надо отложить ради спасения сына!

Марфа Матвеевна. Не говори! Не говори! Не смей мне так говорить! Я – мать Романа!

Лиля. Мать?! Его мать? Не может быть… Я такого наговорила… Простите меня… Трудно быть одной… Я люблю его…

Марфа Матвеевна. Вот мы и вдвоем… Рома просил поцеловать тебя, Лилечка…

Лиля. Нет-нет, не целуйте! Он ничего не знает! (Шепотом.) Это я сама позвонила в угрозыск, чтобы его арестовали! (Плачет.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Утро следующего дня. Зал заседаний народного суда. Солнце ярко светит в окна. Марфа Матвеевна и адвокат Михаил Михайлович беседуют. На местах для публики – Виктор, Октябрина и Марат.

Михаил Михайлович. Перерыв в судебном заседании затянулся, понимаю ваше нетерпение… А скажите, доктор, где у человека находится печень?

Марфа Матвеевна. Под ребрами с правой стороны. Никак не могу успокоиться после ночной беседы с Лилей!

Михаил Михайлович. Особа достойная! А какая боль печени всего опаснее: когда как железом прижигает или же как пробочник завинчивает?

Марфа Матвеевна. Одинаково плохо. Я уверена, что Лиля принесет счастье моему сыну! Какая девочка! Просто не верится в существование такой целомудренной и глубокой любви…

Михаил Михайлович. Как Ромео и Джульетта… Цирроз печени – опасная болезнь, доктор?

Марфа Матвеевна. Еще бы! Кто у вас болен?

Михаил Михайлович. Интересуюсь медициной, доктор… А вы заметили, какое возбуждение и сколько любопытных? Каждому интересно послушать… Запрудили мостовую.

Марфа Матвеевна. Так мне и надо…

Михаил Михайлович. А скажите, доктор, аппендицит – сложная операция?

Марфа Матвеевна. Как и всякая другая. Сижу как на иголках… Каждый ответ сына переживаю дважды – за него и за себя!

Михаил Михайлович. Вы обратили внимание, какая толковая судья! Как вы находите, доктор, сердце человека участвует в умственных процессах?

Марфа Матвеевна. Что? Какое сердце? Ах, Михаил Михайлович, до медицины ли мне сейчас? Зачем вам все это?

Михаил Михайлович. Отвлекаю вас, голубушка, в другую сферу… Волнуетесь очень… Не надо…

Марфа Матвеевна. Милый вы, милый человек! Но я вполне владею собой… Нил Никитич, прокурор-то наш, стал частным лицом сегодня?

Михаил Михайлович. Если дочь его выходит в свидетели, то он уже не прокурор по делу.

Входит Кира Карловна, возбужденная, в яркой шляпке, но чувствуется, что она маскирует тревогу.

Кира Карловна. Простите, я сюда попала? Насилу сквозь толпу пробилась! На улице такая давка! Муж работает здесь прокурором, а я ни разу не была… Парадокс! Я не опоздала? Муж позвонил, чтобы я срочно явилась…

Михаил Михайлович. Простите, пожалуйста, – дочь не с вами?

Кира Карловна. Зачем ей сюда приходить?

Михаил Михайлович. Садитесь, прошу вас.

Входит Нил Никитич с молодым прокурором.

Нил Никитич. Ну вот, товарищ прокурор, вы теперь полностью, как говорится, в курсе разбираемого дела… Улики не предъявляйте раньше времени… Свидетель приведен…

Прокурор. Спасибо, Нил Никитич… Только зачем вы брали домой эти документы? По составу преступления дело несложное, но…

Нил Никитич. Но запрещение брать домой касается всех дел… Сам себя спрашиваю – к чему нужны были эти бумаги?! Привычка, что ли?..

Прокурор. Прескверная… Что-что, а взыскание обеспечено.

Нил Никитич. И вполне заслуженное.

Прокурор. Вам от этого не легче.

Нил Никитич. Да…

Кира Карловна. Вот и я! Где мне сесть, Нил?

Нил Никитич. Садись, где хочешь.

Кира Карловна. Что-нибудь сенсационное, Нил, а? (Принимает изысканную позу.)

Нил Никитич. Не то слово, Кира Карловна.

Кира Карловна. Какая разница! Я не юрист…

Нил Никитич. Старайся молчать!

Милиционер вводит Рому Бондаря, ведет к скамье подсудимых, усаживает. Это бледный юноша, в скромной одежде, с нервными движениями.

Кира Карловна. Это и есть подсудимый? Он очень мил…

Нил Никитич. Здесь его мать…

Кира Карловна. Ах, это вы? Ну и что же?

Нил Никитич. Не место для болтовни!

Кира Карловна. Матери всегда приятно услышать хорошее мнение о внешности ее сына! (В сторону.) Удивляюсь Лилечкиному вкусу!

Марфа Матвеевна. Мужайся, Рома. Все будет хорошо.

Рома. Спасибо, мама.

Милиционер. Разговор воспрещен, обвиняемый!

Кира Карловна. Вот видите, Рома! Как нехорошо сидеть на скамье подсудимых…

Нил Никитич. Сейчас же замолчи!

Кира Карловна. От моих слов только польза…

Входит секретарь суда Олимпиада Павловна. Усаживается на свое место.

Прокурор. Дозвонились, Олимпиада Павловна? Олимпиада Павловна. Да, товарищ прокурор. Михаил Михайлович. Мое ходатайство приобщено, Олимпиада Павловна?

Олимпиада Павловна. Приобщено, товарищ адвокат.

Резко звонит электрический звонок.

Прошу встать! Суд идет!

Все встают. Входят: судья Анна Ивановна – пожилая женщина, скромно одетая, два народных заседателя – молодой и пожилой, усатый.

Судья. Садитесь, пожалуйста.

Все садятся.

Продолжается судебное заседание. Пригласите свидетельницу Горину.

Милиционер (идет к выходу. Зовет). Свидетельница Горина!

Входит Галина Аркадьевна, останавливается перед судейским столом. Она с трудом дышит, запыхалась, пробираясь через толпу.

Судья. Горина Галина Аркадьевна?

Галина Аркадьевна. Да.

Судья. Сколько вам лет?

Галина Аркадьевна. Шестьдесят один.

Судья. Место работы?

Галина Аркадьевна. Тринадцатая средняя женская школа. Классный руководитель десятого класса.

Судья. Суд разъясняет вам, свидетель, что вы обязаны говорить только правду и за дачу ложных показаний несете ответственность по 89 статье Уголовного кодекса РСФСР.

Галина Аркадьевна. Буду говорить правду.

Судья. Что можете сообщить по настоящему делу?

Галина Аркадьевна. Могу сообщить наблюдения педагога, соприкасавшегося с героями сегодняшнего печального дела…

Судья. Пожалуйста, свидетель.

Галина Аркадьевна. С недавнего времени я стала наблюдать в классе, которым руковожу, повышенную суетливость и нервозность, особенно вокруг ученицы Чуйко. Я заинтересовалась, граждане судьи. Что я выяснила? Я выяснила, что арестован ученик мужской школы Роман Бондарь, а Лиля Чуйко, простите, Лариса Чуйко, является его товарищем и поэтому очень волнуется…

Кира Карловна. Не выдумывайте!

Судья. Мешаете суду, гражданка!

Галина Аркадьевна. Я посоветовалась с комсомолками, объяснила им суть дела, мы решили связаться с мальчиками из школы Романа и действовать совместно. Это же ужас, что произошло! Мы поставили себе задачу раскрыть все обстоятельства дела. За случайными фигурами Романа и Лили могли ведь стоять и матерые волки! Так оно и оказалось. Мы представили суду документы, подтверждающие наши догадки. Сети преступников – вот что обнаружено в наших двух школах…

Судья. Успокойтесь, свидетель. Олимпиада Павловна, налейте свидетельнице воды…

Галина Аркадьевна. Спасибо. Суд уже имел возможность допросить наших школьников, находящихся здесь, в зале суда. Мне кажется, картина ясна… Спросите меня, как я недосмотрела. Мои неоднократные обращения к матери Чуйко не дали результатов…

Кира Карловна. Вы больше панику разводили!

Судья. Гражданка из публики, встаньте! Какое отношение вы имеете к ученице Чуйко?

Кира Карловна. Как какое? Я – мать!

Судья. Вы нарушаете порядок судебного заседания. Садитесь!

Октябрина. Она нас просто выгнала из квартиры!

Виктор. Ты не на улице!

Марат. Уважай суд, Октябрина!

Судья (звонит). Мы вам не мешаем, ребята? Здесь не собрание, а Народный суд.

Октябрина. У нас дополнительные показания!

Судья. Вы уже говорили, ребята! Когда будет необходимость, суд вас вызовет. Садитесь. Продолжайте, свидетель Горина…

Галина Аркадьевна. Ученица Чуйко знает такие подробности.

Судья. Суд будет иметь возможность допросить Чуйко, свидетель…

Галина Аркадьевна. Собственно говоря, вот и все. Постараюсь ответить, если будут вопросы…

Судья. Будут у сторон вопросы? У вас, товарищ прокурор? У вас, товарищ адвокат?

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, разрешите поставить несколько вопросов обвиняемому?

Судья. Пожалуйста, товарищ адвокат.

Михаил Михайлович. Скажите, Роман, сколько вам давало в месяц воровство?

Роман. Да разве я из-за денег?

Михаил Михайлович. А шелковая рубашка?

Роман. Я мечтал стать чемпионом мира по бегу… Усиленно тренировался… Оказывал услуги тренеру… Когда мне дали шелковую рубашку, я стал разбираться в ситуации… И понял, что я погиб…

Михаил Михайлович. Это длилось не месяц, не два. Вы не пытались оставить преступное сообщество?

Роман. Я пытался… Но они сказали, что убьют… Лилю и меня…

Михаил Михайлович. Кто вас пугал?

Роман. Шеф. У них везде сидят свои люди… Я боялся.

Михаил Михайлович. Поэтому вы вчера и отрицали наличие соучастников?

Роман. Да.

Михаил Михайлович. А сегодня передумали?

Роман. Нет. Вчера я решил – пускай один погибну, чем они сделают несчастной Лилю… Ночью мне пришла другая мысль. Ведь шайка останется на свободе, если я буду молчать?! И Лиля все равно будет в их руках!

Михаил Михайлович. Вопросов больше не имею.

Судья. Хорошо. Мы примем это во внимание. Свидетель Горина, вы свободны. Если хотите, можете остаться на заседании суда.

Галина Аркадьевна. Да, да, конечно.

Судья. Свидетель Афанасий Гер!

Милиционер (идет к двери). Введите свидетеля Гера!

Входит Афанасий Аполлонович в сопровождении стрелка. У него растерзанный вид и синяк под глазом. У Романа – движение испуга. Кира Карловна зажимает себе рот платочком. Входят Пахом Никитич и Степанида, садятся в публике.

Судья. Подойдите ближе, свидетель. Нет, садиться нельзя, суд надо уважать, встаньте. Суд разъясняет вам, свидетель, что вы обязаны говорить только правду!

Афанасий Аполлонович. Я клянусь говорить только правду!

Судья. Ваша фамилия?

Афанасий Аполлонович. Афанасий Аполлонович Гер.

Судья. Возраст?

Афанасий Аполлонович. Это так обязательно? Почти сорок.

Судья. Под судом и следствием были?

Афанасий Аполлонович. Ни в коем случае! Вы меня даже обижаете!

Судья. Не паясничайте, свидетель!

Афанасий Аполлонович. Как же не паясничать, когда такое делается!

Судья.. А именно?

Афанасий Аполлонович. Берут свободного гражданина, ни с того ни с сего приводят в суд под стражей! На каком основании, позвольте вас спросить?!

Судья. На законном, свидетель.

Афанасий Аполлонович. Хороший мне закон! Хватают честного, мирного гражданина и запихивают в какой-то дурацкий мешок!

Судья. В какой мешок, свидетель?

Афанасий Аполлонович. Вот видите, суд этого даже не знает! Посадить солидного человека в грязный мешок и в таком виде волочить по улице!

Судья. Какого человека?

Афанасий Аполлонович. Как какого?! Меня лично!

Пахом Никитич(встает). Товарищ судья! Разрешите дать объяснение? Можно?

Судья. Что вы хотели сказать?

Пахом Никитич. Мы вот со Степанидой настигли его на заднем дворе…

Афанасий Аполлонович, Это он самый! Держите его!

Судья. Граждане, тише!

Афанасий Аполлонович. Запихать живого человека в мешок!

Пахом Никитич. А если пойманный отказывался идти добровольно? На фронте как делали? Транспортировали «языков» фашистских в мешках… Удобно нести. Субъект молчит. Можно даже не нести, а тащить по снегу, по рыхлой земле, по траве…

Афанасий Аполлонович. Но не по мокрой же!..

Пахом Никитич. Доставка нужна была с гарантией, товарищи народные судьи… Степанида довольно ловко накинула на неге мешок… Тащили только до милиционера… Потом повели…

Судья. Садитесь. Вы мешаете суду.

Афанасий Аполлонович. И это все?.. Странные порядки.

Судья. Скажите нам, свидетель, под судом и следствием…

Афанасий Аполлонович (перебивает). Уже спрашивали. Нет.

Судья. Впредь прошу меня не перебивать, свидетель! На оккупированной территории проживали?

Афанасий Аполлонович. Не приходилось.

Судья. Вы уверены в этом? Помните, что обязались говорить правду суду?

Афанасий Аполлонович. Клеветать можно на каждого!

Судья. Род занятий?

Афанасий Аполлонович. Преподаватель физкультуры, а также бальные танцы с собственным сопровождением.

Судья. В армии были?

Афанасий Аполлонович. Никак нет!

Судья. Теперь внимательно посмотрите на обвиняемого.

Афанасий Аполлонович. Вот на этого?

Судья. Он вам известен? Знаком?

Афанасий Аполлонович. Как прошлогодний снег!

Судья. Оставьте неуместную развязность!

Афанасий Аполлонович. Незнаком.

Судья. Обратимся к обвиняемому. Вам знаком свидетель Гер?

Афанасий Аполлонович. Возможно, мальчик состоял в одной из моих спортивных или танцевальных групп. Разве я помню?

Судья. Жду вашего ответа, обвиняемый.

Афанасий Аполлонович. Слепому видно, что я ему неизвестен!

Роман. Вы мне хорошо знакомы, дядя Фаня! Это вы подло вовлекли меня в шайку воров! Исковеркали мою жизнь!

Судья. Вот видите, свидетель!

Афанасий Аполлонович. Пардон! Не расслышал, что он сказал…

Судья. Он утверждает, что вы с ним все-таки встречались! Подробно расскажите суду: где, когда и при каких обстоятельствах?

Афанасий Аполлонович. Мальчик запуган и показывает несусветную чушь! Я здесь ни при чем…

Судья. Обвиняемый, напомните свидетелю подробности вашего с ним знакомства…

Афанасий Аполлонович. Задерганный, запуганный, несовершеннолетний правонарушитель – да он что угодно сболтнет на невинного человека! (Угрожающе.) Обвиняемый Бондарь, не клевещите! За это вас ждет наказание!

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, свидетель оказывает давление на моего подзащитного.

Роман. Прошло то время, когда я вас боялся!

Судья. Оказывается вы, свидетель, не только встречались с обвиняемым, но и прекрасно помните его фамилию?

Афанасий Аполлонович. Теперь припоминаю… Он состоял в моем кружке… Сколько раз приходилось его наказывать!

Судья. Впредь этого не будет. Власть ваша над ним кончилась!

Афанасий Аполлонович. Слушаю, гражданка судья! Но измышлений обвиняемого не признаю!

Прокурор. Товарищ председательствующий! Разрешите поставить несколько вопросов свидетелю.

Судья. Прошу, товарищ прокурор.

Прокурор. Не ответите ли суду, свидетель, с какой целью вы вскрыли письменный стол и рылись в бумагах прокурора Чуйко, придя к нему на квартиру?

Афанасий Аполлонович. Это был визит к моим старым знакомым!

Прокурор. Вы у всех своих старых знакомых вскрываете столы и роетесь в документах?

Афанасий Аполлонович. Нет, гражданин прокурор!

Прокурор. Значит, это случилось потому, что бумаги моего предшественника имели к вам касательство? Какое же именно?

Афанасий Аполлонович. Вы меня не поняли! Ни к каким бумагам Нила Никитича я не прикасался!

Прокурор. Допустим. Почему же при обыске у вас в кармане оказались выписки из этих самых бумаг?.. Затрудняетесь ответить суду?

Афанасий Аполлонович. Нет, отвечу! Я должен был связать прокурора с преступными элементами, еще не привлеченными по настоящему делу…

Прокурор. Допустим. С какой целью?

Афанасий Аполлонович. Нил Никитич соглашался изъять из дела некоторые фамилии… Тем более, что среди них была и его дочь…

Пахом Никитич. Клевета!

Судья. Продолжайте, свидетель. Мы вас с интересом слушаем…

Афанасий Аполлонович. Готов принять присягу! Супруга Нила Никитича, присутствующая здесь, на суде, может подтвердить правдивость моих слов!

Кира Карловна. Афанасий Аполлонович, вы – подлец!

Судья. Продолжайте, свидетель. Если готовы были связать с преступными элементами нашего уважаемого Нила Никитича, то не найдете ли возможным связать с ними и наш состав суда?

Афанасий Аполлонович. Здесь круговая порука!

Судья. Я вас привлеку к ответственности за оскорбление суда, свидетель!

Прокурор. Товарищ председательствующий! Разрешите представить суду некоторые данные о личности свидетеля Гера.

Судья. Давайте, товарищ прокурор!

Прокурор (передает папку). Изволите видеть. Три фотокарточки в разных ракурсах. Отпечатки пальцев. Перечень фамилий, под которыми свидетель судился. Служба в полиции на оккупированной территории.

Судья и народные заседатели рассматривают материалы, сличают фото.

Судья. Все совпадает. Вот кого в первую очередь надо судить.

Афанасий Аполлонович. Не имеете права меня судить!

Судья. Мы вас не судим! Не за нами числитесь, свидетель.

Афанасий Аполлонович. Вот именно.

Судья. Вас будет судить военный трибунал!

Прокурор. Вы продолжаете, свидетель, настаивать на том, что прокурор Чуйко был преступно связан с вами? Ведь это ложь!..

Афанасий Аполлонович. Я говорил не подумав…

Прокурор. Просто вы струсили! Забыли народную мудрость: других путаешь – сам не бойся! Школьников легко было запугивать!

Судья. Когда школьник не забыт родителями, ему не страшны никакие запугивания! Беда, когда дети оставлены на произвол судьбы, тогда и этот мелкий жулик страшен.

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, с вашего разрешения я отвожу характеристику «мелкий»!

Прокурор. Здесь уже отмечено несколько ваших побегов, свидетель. Последний с очень тяжелыми против вас уликами…

Афанасий Аполлонович(истерически). Все равно сбегу!

Судья. Товарищ стрелок, свидетеля можно увести.

Кира Карловна. Его надо расстрелять! Ах, какой негодяй!

Афанасий Аполлонович. Аврора!

Афанасий Аполлонович уходит, сопровождаемый стрелком.

Судья. Попросите свидетельницу Ларису Чуйко!

Милиционер (идет к двери, зовет). Свидетельница Лариса Чуйко!

Входит Лиля, останавливается перед судейским столом.

Судья. Фамилия, имя, отчество?

Лиля. Чуйко Лариса Ниловна.

Судья. Лет?

Лиля. Семнадцать.

Судья. Учитесь в тринадцатой школе?

Лиля. Да. В десятом классе.

Судья. Известно вам, свидетель, что дача ложных показаний карается по 89 статье уголовного кодекса? Вы обязаны говорить только правду.

Лиля. Буду говорить правду.

Судья. Расскажите суду, что вы знаете по настоящему делу. Не смущайтесь, не волнуйтесь, не спешите. Помните, что правда важнее всего.

Лиля. Я знаю. Меня не остановят никакие угрозы.

Сулья. Вам угрожали?

Лиля. Да.

Судья. Вот что, Лиля. Попробуйте рассказать по порядку.

Лиля. Откуда у Романа началось несчастье? От одной случайной встречи. К нему подошел на стадионе человек. Он видел, как Роман принимал участие в соревнованиях по бегу. «Юноша, я сделаю из вас чемпиона мира!» То да сё, стал тренировать. Как Роман гордился! Чемпион мира – про это только мечтать можно… И вдруг у него появилась шелковая рубашка… (Замолкает.)

Судья. Продолжайте, продолжайте!

Лиля. Почему я говорю о рубашке? Перед этим у нас с Романом случилось маленькое недоразумение. Ему показалось, что я насмешливо взглянула на его старую линялую рубашку… Когда у человека несколько рубашек, он не обижается. А когда одна-единственная, ему неприятно… Появился Роман в шелковой рубашке, а я испугалась. Где взял? «Купил». На какие деньги? «Мама прислала». Почему не пошел со мной вместе покупать? Замялся… Тут я поняла, что он врет: рубашку ему подарил тренер за одну услугу! Кто ж мог думать, что это плохо? Записку отнести по адресу – разве это преступно? Чемодан с носильщиком доставить. Что здесь плохого?

Судья. Вы знали, чем были наполнены доставляемые обвиняемым чемоданы?

Лиля. Сначала и сам Роман не знал! Потом мы догадались, но было уже поздно. Роман очутился в их руках…

Судья. Почему доставка поручалась именно ему?

Лиля. Мне кажется, у Романа такая внешность, что люди верят… Когда он с носильщиком доставлял чемодан, хозяева квартиры отказывались принимать его: адрес был неточный. Роман просил разрешения оставить чемодан до утра, пока он выяснит. Лицо у него честное, и хозяева квартиры верили. Чемодан оставался в передней, ночью из него вылезал малолетний помощник воров, отпирал дверь, квартиру грабили…

Судья. У вас в школе случались кражи в последнее время?

Лиля. Да.

Судья. Почему ваша мама вносила стоимость пропавших вещей?

Лиля. Она думала, что вещи крала я.

Судья. Это было не так?

Лиля. Нет.

Судья. Кто воровал вещи в школе – вам известно?

Лиля. Да.

Судья. И вы мирились с тем, что мама считала вас воровкой?

Лиля. Мама мирилась! Я хотела рассказать папе, но испугалась плохих последствий для Романа. Его могли убить!

Второй народный заседатель. Как дети были запуганы!

Судья. Расскажите все, что вы знаете. Не нервничайте.

Лиля. В школе я как-то получила записку от Романа. Мы часто так переписывались. Принесла записку чужая девочка. Рома писал, чтобы я ей помогла. Как помогла? Она рассказала мне, что ее знакомый мальчик встречается с моей соученицей, ей будто бы надо поймать их на месте встречи. Я спросила, при чем тут я. Она умоляла дать ей мое пальто и мою косынку на десять минут к моменту окончания уроков. Я согласилась. Через десять минут мне было возвращено мое пальто. Но когда я уходила домой, ко мне бросилась уборщица и стала обвинять в том, что я только что взяла с вешалки чье-то пальто…

Судья. Понятно. Вы узнали бы ее в лицо?

Лиля. Она приходила еще два раза, и я догадалась, что это была за девочка.

Судья. Эта воровка снова выдумывала какие-то причины?

Лиля. Нет. Просто требовала мое пальто и приказывала молчать. Украла физический прибор, велосипед… Сказала, что возврата к честной жизни у меня уже нет…

Второй народный заседатель. Как к вам относились в школе?

Лиля. Жалели. Считали клептоманкой, что ли… Болезнь воровства называется… Общее собрание исключило из комсомола… Я почувствовала, что продолжать дальше такую жизнь не имело смысла…

Первый народный заседатель. Вы куда-нибудь обращались?

Лиля. Не сразу. Я подумала, что нужны решительные действия, если я хочу спасти себя и Романа. Не посвящая никого в свое решение, я начала следить. Когда Роман проговорился мне, что получил приказ доставить очередной чемодан, я постаралась узнать адрес. Ну, узнала я адрес, пошла сразу же к автомату, позвонила в уголовный розыск, рассказала им все, что знала…

Роман. Спасибо, Лиля!

Милиционер. Разговор воспрещен.

Второй народный заседатель. Скажите, свидетельница, не проще ли было обвиняемому самому пойти в угрозыск?

Роман. Я не хотел, чтобы Лилю убили!

Судья. У страха глаза велики. Вы закончили, свидетельница?

Лиля. Да.

Судья. Хорошо. Садитесь, Лиля.

Лиля садится возле комсомольцев.

Прокурор. Товарищ председательствующий! Прошу разрешить мне поставить несколько дополнительных вопросов присутствующим здесь в качестве публики двум лицам.

Судья. В порядке ведения дела?

Прокурор. С целью поддержки моего последующего ходатайства суду. Можно?

Судья. Ставьте вопросы.

Прокурор. Гражданка Бондарь.

Марфа Матвеевна встает.

Сын ваш, сидящий на скамье подсудимых, – ваш единственный ребенок?

Марфа Матвеевна. Единственный.

Прокурор. Вы осознали ответственность, лежащую на вас?

Марфа Матвеевна. Да. Я оставила его одного.

Прокурор. Так. Могу я фиксировать ваш ответ, как обещание возвратить сына в семью, сделать полезным членом советского общества?

Марфа Матвеевна. Да. Моя вина. Моя. Я была плохая мать. Теперь уж не отпущу его от себя!

Прокурор. Вопросов к вам больше не имею.

Судья. Садитесь, гражданка Бондарь.

Прокурор. Гражданин Чуйко!

Нил Никитич (встает). Я.

Прокурор. Лариса Чуйко, выступавшая в качестве свидетельницы, – ваша единственная дочь?

Нил Никитич. Да.

Прокурор. Вас удовлетворяет воспитание вашего ребенка?

Нил Никитич. Нет.

Прокурор. Я имею в виду не ее мужественное поведение в разбираемом деле, а нечто другое: излишняя самостоятельность, нежелание обратиться за помощью к комсомолу, к вам, отцу, и к другим членам семьи; не так ли?

Нил Никитич. Так.

Прокурор. Нам важно, чтобы вы осознали.

Нил Никитич. Я осознал.

Прокурор. Больше вопросов не имею.

Судья. Садитесь, гражданин Чуйко!

Кира Карловна. Почему вы мать Лили не спрашиваете?! Здесь и я нахожусь!

Прокурор. К сожалению, вам предстоят более длительные и серьезные беседы, гражданка Чуйко. И не только по поводу вашей дочери.

Судья. Вы удовлетворены, гражданка Чуйко?

Кира Карловна. Боже мой! За что?

Судья. Есть ли необходимость в перерыве?

Прокурор. Товарищ председательствующий! Хочу вручить представление суду.

Михаил Михайлович. У меня имеется заявление суду.

Первый народный заседатель(судье). Выслушаем сначала стороны.

Судья. В таком случае, прошу вас, товарищ прокурор.

Прокурор. Граждане судьи. Обвиняемый Роман Бондарь совершил уголовное деяние, сошел с дороги честного советского школьника, опозорил имя комсомольца. Но, находя показания свидетелей и другие материалы дела меняющими картину и состав привлеченных лиц, считаю уместным ходатайствовать перед судом о доследовании, назначении дела к новому слушанию. Я кончил.

Судья. Ваше заявление, товарищ адвокат.

Михаил Михайлович. Граждане судьи. Присоединяясь к ходатайству прокурора о доследовании настоящего дела, полагаю возможным просить суд об изменении меры пресечения в отношении обвиняемого Бондаря, отдав его на поруки матери, Бондарь Марфе Матвеевне, и освободив из-под стражи. Соответствующее ходатайство суду подано.

Прокурор. Товарищ председательствующий, поддерживаю ходатайство товарища адвоката.

Судья (посоветовавшись с заседателями). Суд удаляется на совещание.

Судья и народные заседатели выходят. Секретарь собирает и уносит бумаги. С улицы доносится гул толпы.

Кира Карловна. Мне было так страшно! И безумно стыдно! Пойдемте домой…

Лиля. Сначала выслушаем решение суда.

Кира Карловна. Нил, разве она… обвиняемая?!

Нил Никитич. Мы все обвиняемые по этому делу.

Лиля. Папа… Я тебе причинила большое горе… Прости меня…

Нил Никитич. Да. У меня большое горе… Тяжкое обвинение выдвинуто против меня. Страшно подумать: еще один шаг – и будущее моей девочки было бы изуродовано, исковеркано! Жизненный путь каждого подсудимого я знал лучше, чем твою жизнь, моего ребенка! Поучал, обвинял других, а сам?.. Виновен! Лиля, родная… У тебя будет семья, и я верю, что твоя семья будет честной и чистой, дружной, достойной нашего прекрасного будущего, дочка! Коммунистического будущего! Без родимых пятен чужого мира…

Звонит электрический звонок.

Лиля. Папа! Папа! Ведь Романа сейчас освободят, да?!

Нил Никитич. Да.

Входит секретарь суда.

Олимпиада Павловна. Прошу встать! Суд идет!

Занавес

1953, Киев.