Текст книги "Нечисть так уязвима (СИ)"

Автор книги: Юлия Бурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Алло.

– Васильева Татьяна Сергеевна и Васильев Георгий Викторович, проспект Юрия Гагарина. Дальше продолжать? – поинтересовался мужской голос с хрипотцой, назвав по именам моих родителей и адрес их проживания.

– Кто Вы?

– Можно на ты, – выжидающая пауза.

– Охотник?

– Я не хочу их убивать и не в моих интересах вредить тебе. Вынужденная мера, для привлечения твоего внимания. Нужно поговорить.

Теперь молчала я, выдерживая паузу, чтобы успокоить колошматящее сердце и восстановить возможность говорить нормальным уверенным голосом.

– Я бы пришел сам, но думаю, твоя охрана меня так просто не подпустит и придется их убить. Боюсь, после этого разговор у нас может не заладиться.

– Куда приходить?

– В отчий дом. Надеюсь, ты понимаешь, что если хочешь еще поесть когда-нибудь маминых пирожков нужно прийти одной?

– Я скоро.

– Не спеши, я подожду, – звонок прервался.

Я не сводя глаз с Тиена, слезла с кресла и тихо ступая начала красться в коридор.

– Не ходи, звони Рику немедленно, – Тиен сел, развеяв мою надежду на то, что он спал и ничего не слышал.

– У него в заложниках мои родители. Он обещал их убить, если я не приду одна, – я перестала скрываться и начала поспешно одеваться. – Он хочет только поговорить.

– Ты не позвонишь, я позвоню, – его рука зашарила по тумбочке, где лежал телефон до того, как я его оттуда умыкнула.

– Прости, Тиен, – я хлопнула дверью, закрыв замок, побежала в сторону метро. На такси вышло бы дольше.

Пока ехала через весь город нервно дергала ногой, уговаривая себя успокоится и убеждая, что все обойдется мы поговорим и все будут живы. Если охотник нечисть, он ничего не сможет мне сделать, согласно нашей теории я неуязвима для потусторонних тварей. В кармане для уверенности я сжимала серебреный ножик из столового набора. Сомневаюсь, что смогу им воспользоваться, но точно попытаюсь.

Запыхавшись от бега вверх по эскалатору, я отдышалась и стремительно пошла через парк, перескакивая через лужи и пугая прохожих перекошенным, полным холодной решительности лицом.

– Девушка не подскажете, как пройти на Новоизмайловский проспект?

Передо мной нарисовался холеный мужчина лет тридцати пяти, о таких говорят породистый. Уверенность в собственной неотразимости так и прет. Хорошо одет, темные волосы смуглая кожа, то ли от дорогого южного загара, то ли сам по себе таким уродился, ярко голубые глаза. Немного подпортил идеальные черты шрам рассекший правую бровь.

– Нет, – я была на взводе и даже не пыталась быть вежливой.

– Может, вместе поищем? – незнакомец сделал со мной синхронно шаг в сторону, не давая пройти.

Телефон исказил его голос, но хрипотца осталась.

– Где мои родители? – выпалила я, сжав сильнее нож.

– На работе, где же им быть, – он подставил мне локоть, приглашая на прогулку. – Идем, поговорим. Можешь расслабиться и оставить в покое свою серебряную игрушку, я не нечисть.

– Кто ты?

– Идем, – он вновь предложил взять его под руку. – Я отвечу на все твои вопросы и верну домой в целости и сохранности.

Расслабляться я конечно не стала, но вот упрямится и строить из себя бесстрашную воительницу было глупо, раз уж прибежала как миленькая по первому его зову, поэтому послушно пошла рядом по аллее.

– Для начала проясню ситуацию, я не собираюсь тебя убивать, – хорошо, что я не успела сильно обрадоваться, а то после следующей его фразы мне пришлось бы сильно огорчиться. – Бессмысленное кровопролитие ничего не откроет. Грань была закрыта добровольной жертвой, она же ее и откроет. Ты сама вскроешь вены на алтаре, – на его губах заиграла улыбочка психопата. – Или вспорешь живот. Как тебе больше нравится.

– Отличный план, – я храбрилась. – Одна маленькая загвоздка, я крайне отрицательно отношусь к ритуальным самоубийствам. И не собираюсь сама себе добровольно пускать кровь.

– Существует масса способов уговорить тебя, – снова от его добродушного оскала, меня передернуло. – Шантаж. Сегодня я испытал его, вытащив тебя из-под охраны без особых усилий. Разве ты не согласилась бы, умереть ради спасения родных или друзей? Примитивно, но действенно.

– Почему же ты им не воспользуешься? – вопрос, больше походил на вызов, и я сама испугалась своей храбрости.

– Я охотник, а не браконьер. Все удовольствие – выследить добычу узнать все, даже то, чего она сама о себе не знает, и загнать ее не оставив шанса уйти.

Этот псих говорил обо мне как о животном, как о какой-то дичи. Было страшно, мерзко и противно с какой легкостью он вываливал на меня информацию. Будто все предрешено и у меня уже нет выхода.

– Я оставлю безотказные способы на крайний случай. А пока, позволь пригласить тебя на экскурсию по мирам. Дай руку, – он протянул ко мне свою ладонь. – Не упрямься, не заставляй меня опускаться до браконьерства.

Я вложила свою, дрожащую от нервного напряжения, руку в его ладонь и мир вокруг закружился, слившись в разноцветные полосы, полосы смешивались и таяли в общей массе, теряя свою индивидуальность и стекаясь в сплошной белый цвет. Взрыв и мир обрел краски, а затем и очертания.

Изумрудно зеленое поле, холмистыми волнами растекалась во все стороны, перетекая за горизонт. Все происходило как в ускоренной съемке. На моих глазах из земли прорастали цветы, они увядали и на их месте расцветали новые. Через несколько минут поле переродилось в лес, его населили звери. Я видела все происходящее, одновременно являясь частью действа. Изящная тонконогая птица села на ветку, задержавшись на мгновение, камнем кинулась вниз, перевернувшись в падении, на землю опустился обнаженный человек – самый обыкновенный. Он огляделся и, убедившись, что вокруг нет опасности, издал клёкочущий звук. Небо ему ответило тем же звуком и тут же из облаков вынырнуло три точки спикировавшие, как и он сначала на ветку, а затем кульбитом на землю, обратившись в стройную женщину и двух девочек близняшек, лет пяти. Семейство скрылось между деревьев.

Охотник показал мне идиллию мира населенного человекозверьми. Мы заглядывали в окна их домов, смотрели за тем, как они радовались и ругались, так же как и мы и их звериное обличие не походило на то истлевшее и обветшалое уродство, что довелось видеть мне.

– Так выглядел Фиолетовый Мир изначально, когда не было, ни магов, ни колдунов, а все грани были открыты.

– Что случилось?

– Сначала пришли колдуны. Хотя не вижу особой разницы между сущностью колдунов и магов.

– Как же?! Маги управляют стихией, а колдуны паразитируют на человеческих эмоциях, – природное любопытство пересилило страх перед охотником и я перестала ограждаться холодным молчанием.

– Человек такая же стихия, как и огонь, вода, воздух и земля. И маги ничем не управляют, а так же паразитируют, как и колдуны. Вот только природа бессловесна, и ее крик гораздо проще игнорировать, чем человеческие вопли и страдания, она умирает долго и мучительно, моля о пощаде, но магам не выгодно слышать ее стоны, ведь тогда придется признать, что они такие же садисты, как и колдуны. Маги притворяются глухими, продолжая высасывать столько из окружающего мира, сколько им нужно. Глухота позволяет их совести оставаться белой и чистой, – в его словах чувствовалась неприкрытая горечь, человека потерявшего самое дорогое, что у него было.

– Что сделали колдуны?

Время усилило бег. К небольшой деревеньке у опушки леса населенной людьми, оборачивающимися в волков, вышел пошатывающийся оборванный путник. Он был истощен тяжелой и долгой дорогой, на ногах кровоточили незатягивающиеся раны. Волки приняли путника и вылечили. Через некоторое время, точно сказать не могу, так как вокруг происходила круговерть смен времен года, время то замедлялось, давая мне разглядеть сцены из жизни, то ускорялось, проматывая малозначительные события. Путник, который ни в кого не обращался, привел еще таких же, как он.

– Что они делают?! – я не удержалась от возгласа.

Пришлые люди, проникали в дома к принявшим их оборотней по ночам. Встав у изголовья кроватей спящих, прикосновением к голове вытягивали оранжевое марево. На следующий день оборотни вели себя как наркоманы под кайфом, с каждым разом все больше теряя человеческое обличие.

– Колдуны не умеют жить иначе, без силы. Они пришли в чужой мир и начали пополнять свою силу, путем выкачивания человеческой энергии из местных жителей. Вот только в оборотнях две сущности, всегда стремящиеся к балансу. Звери одичали, лишившись полноценного разума, теперь вечный голод преследовал их, звериная сущность требовала восстановления баланса единственным доступным путем. Твари начали нападать на жителей других миров, выкачивая их человеческую силу. Убивали. Тауру, чертовы мизантропы, стоящие, на тот момент, у власти, – охотник окатил меня холодной ненавистью, – вместо того, чтобы дать оборотням шанс на выживание, скормить им проклятых колдунов и магов, позволив восстановить баланс, отсекли, как они считали опасность и закрыли Фиолетовый мир, приговорив его жителей к неминуемой смерти. Чужие ошибки их ничему не научили, тауру пропустили заразу прокравшуюся к нам в мир – магов. Они явились так же как колдуны, раздавленные и обездоленные, попросили помощи и ополчили наш дом против нас. Стихии бунтовали против укрощения, земля дрожала, вода проглатывала наши города, огонь выжигал все на своем пути. Мы были глупы и поэтому погибли, а маги получили то, за чем пришли – новый мир, с огромным запасом энергии.

– Ты хочешь сказать, что Зеленый Мир изначально населял кто-то другой, а не маги. Кто ты? – я повторила вопрос, который уже задавала.

– Я человек, – уголок его губ дернулся вверх в подобии улыбки. – Элементалий – порождение чистой магии. Я такой же, как ты.

– Тауру?

Охотник рассмеялся хриплым грустным смехом.

– Нет. Человек. – Повторил он. – Тауру – это, если провести не совсем буквальную аналогию – династия. Группа людей которая поддержала магов из убогого гуманизма, стала виновницей гибели миллионов коренных жителей и сама погибла в конце концов, за небольшим исключением, – Он учтиво поклонился указывая на мою персону.

– Во мне нет магии.

– Ты и есть магия. Ты одна из тех простых людей, из кого как вампиры кровь, колдуны высасывают магию.

– Я ничего не умею, я даже не смогла услышать магическое создание – сфинкса, – новые знания ошарашили, я не могла поверить в реальность сказанного.

– Все знания потерялись и забылись, растворились во времени. Ты не можешь и, наверное, никогда не сможешь пользоваться своими силами. Как и миллиарды людей живущих в вашем мире, вы все утратили уже навсегда, – охотник вздохнул. – Жаль, паразиты колдуны и маги, пустышки, не имеющие ни капли собственной магической силы сохранили знания и умения, передавая их. А мы – могущественная раса сильная сама по себе, по вине твоих предков вымерли.

– Ты хочешь сказать, что в нашем мире живут остатки некогда великой цивилизации?

– Нет. У вас живет всякий сброд, среди которых есть и беженцы Зеленого мира, оборотни, немного магов, колдунов жители других миров, по той или иной причине застрявшие в Синем Мире и, конечно, коренные жители, растворившиеся среди общей массы. Большинство из них забыло, кто они на самом деле, живут и не используют того, что заложено в них изначально.

– Где живешь ты?

– Я потомок ликвидаторов, оставленных в Фиолетовом Мире. Предвижу твой следующий вопрос – зачем мне помогать Баалхаму? – охотник смотрел открыто глаза в глаза. – Я живу там. Я вижу живых существ, чей мир разрушили. Баалхам великий лидер, он возродил народ, вернув им часть человечности и надежду. Они достойны жить нормальной жизнью не меньше, чем экспроприаторы маги, разрушившие мой мир и их заклятые враги – колдуны, которых, как я слышал, маги вполне благополучно прижали к ногтю, – он подошел ко мне, взяв за подбородок, насильно заставил смотреть в его глаза горящие синим пламенем. – Если не открыть Фиолетовый Мир и не дать им восстановить баланс, они погибнут окончательно. Твои предки сделали ошибку, ты можешь ее исправить.

– Те, кто сейчас населяет миры, не виновны в ошибках предков, – я не отводила взгляда, выдерживая напор леденящей душу ненависти исходивший от охотника. – Если открыть Фиолетовый Мир, погибнет огромное количество ни в чем не повинных людей.

– Если его не открыть погибнет не меньшее количество людей. Миллион таких же, как твой одноклассник Сергей, которому повезло чуть больше, его предки переселились в Синий Мир, – у него была своя правда, в которую он верил. – Почувствуй себя Богом, выбери, кому жить, кому умирать, – он отпустил мой подбородок, но я продолжала смотреть в упор, плотно сжав губы.

Мир вокруг вновь закружился, поплыл, мы вернулись в парк. Странно, но уже стемнело, хотя по моим ощущениям прошло не больше часа.

– Как и обещал, возвращаю в целости и сохранности. Подумай обо всем, что узнала.

Оставив меня в ночном безлюдном парке, охотник пошел прочь, ничего не сказав о том, когда придет за ответом.

Я достала телефон, часы показывали третий час ночи. Ветер срывал последние листья с деревьев, а те отмахивались когтистыми руками-ветками и протяжно поскрипывали, умоляя о покое. Я опустилась на лавку, не обращая внимания на то, что она мокрая. Вопросы и противоречия разрывали меня. Почему я? За что? Почему все не может быть просто? Белое белым, а черное черным? Очередной порыв принес звук автомобильного гудка, выдернувший меня в реальность. Я набрала номер на телефоне и поднесла к уху.

– Где ты? – голос на том конце показался не знакомым. Сухой и без эмоций.

– На лавке в парке Победы. Я, наверное, лучше выйду к метро.

– Не надо, сиди там, – Рик отключился.

Я некоторое время смотрела на телефон, бездумно тыкая в сенсорный экран, выходя то в настройки, то в архив смс, пока не наткнулась на папку с фото. Развалившаяся на подоконнике кошка, мама на работе говорящая одновременно по двум телефонам, отец жарит шашлык, бабуля греется на лавочке у дома, еще одно полу размытое фото. Я перестала перелистывать. Рик, ненавидит фотографироваться. Говорит, что глупо позировать на камеру, и еще глупее сохранять искусственные вымученные гримасы и фальшивые улыбки. Пришлось фотографировать исподтишка, пока он не видел. Мы сидели на кухне, пили чай, разговаривали, а я делала вид, что набираю сообщение. Вспышку пришлось отключить и вышло не четко, но главное он улыбался.

Вампир пьет кровь. Оборотень поглощает человеческую плоть и силу. Маг вычерпывает природную энергию. Стоит ли между ними знак равенства?

Я хочу ничего не чувствовать. Почему нет обезболивающего для души? Они так нужны когда ее раздирает на части и корежит от противоположных чувств, как метал от перепада температур.

Погруженная мыслями я не заметила, откуда взялся Рик, он просто возник в поле моего зрения, опустился рядом, сжатый как пружина, глубокая вертикальная складка между бровей, бережно вытащив телефон из моих ладоней, взял за руки, ощупывая взглядом.

– Что он с тобой сделал? – все тем же незнакомым безжизненным голосом спросил он, не лицо, а маска ледяного спокойствия. Я поняла, он боится ответа.

«Знаешь, милый, мне тут рассказали, что маги – чудовища, а твари из Фиолетового Мира никакие не твари, а несчастные люди, обреченные на гибель, если я не вмешаюсь. Теперь, меня раздирают сомнения, и я впервые в жизни подумываю о самоубийстве как о способе ухода от проблем. Чтобы я не сделала, погибнет огромное количество живых существ, а в одном из вариантов я потеряю и тебя, ты мне такого точно не простишь. В любом случае мне придется жить с невыносимым чувством вины, а это не жизнь».

Внутренний монолог пролетел за доли секунды. Пусть в его глазах я буду сильной, а со своей катастрофой справлюсь как-нибудь сама. Не стану вешать на него еще одну проблему – следить за мной, что б ненароком не влезла в петлю.

– Со мной все в порядке, – на улыбку, даже вымученную сил не хватило. – Мы просто поговорили. Он угрожал и рассказывал сказки. Так что я немного напугана и расстроена от этого мне плохо, но я переживу.

Рик выдохнул, складка между бровей разгладилась, пружина. Он крепко обнял меня.

– Все будет хорошо, – голос его перестал быть сухим и обрел цвет.

– Знаю, я видела будущее, – моя измотанность вполне сошла за спокойствие, а история с посещением озера после смерти Рика, должна была предать моей безрассудной храбрости смысл, но вместо этого вернула тревожную складку между бровей любимого.

– Запомни, никому не дано видеть будущее, – Рик вбивал каждое слово будто молотком. – Вокруг этого озера растут цветы, вырабатывающий особый галюцинагенный газ. Тиен обманул вас. Вы видели не будущее, а мечты, под воздействием наркотических испарений. Умоляю, помни, все, что ты там видела, может никогда не случится, если ты не будешь осторожна.

Я буду сильной. Обязательно. Завтра. Слезы прорвались, унося с собой крохотную толику напряжения.

* * *

– Я собираюсь в магазин, – Веста старалась говорить как можно более небрежно. – И, несмотря на то, что мне не оставили ни копейки на твое содержание спрошу: тебе что-нибудь купить?

– Сколько лишних слов, и все ради того, чтобы тебя не заподозрили в добродушии, – Тиен повернулся на звук. Плотная повязка на глазах не пропускала света и удерживала пропитанные лекарством компрессы. – Нет, спасибо ничего не надо.

Веста сморщила нос, дурачась, показала язык, чересчур прозорливому магу, тем более он не мог видеть этого подтверждения своих слов.

– Поменьше обличительных речей, – девушка добавила жесткости в голос, никак не сочетающийся с вполне мирным выражением лица. – Я в любой момент могу отказаться помогать. Выгоню пинком под зад, и еще на одного слепого бомжа в городе станет больше.

– Я думал, ты уже не напомнишь мне о том, в какой унизительной зависимости от тебя я нахожусь, – как всегда, со слоновьим спокойствием отбил провокацию Тиен. – Знаешь, я передумал, раз уж я все равно на дне и падать дальше некуда. Купи мне плитку горького шоколада.

Веста расплылась в улыбке. Ее забавляла эта возможность не прятаться за маской. Говорить можно все что угодно, а реагировать так, как хочешь, он все равно не видит.

– Теперь я передумала. Перебьешься, – она вышла из комнаты.

– Не больше 65 % какао, – донеслось вслед.

«Интересно, а его можно на самом деле вывести из себя, по-настоящему до крика и нервной дрожи?»

Отвратительная погода не смогла испортить настроение, а вот младший братик, встреченный на обратном пути запросто. Он проехал мимо и, припарковавшись у подъезда, ждал ее с недовольным видом.

– Почему ты где-то ходишь, хотя я просил тебя быть дома с Тиеном? – прозвучала претензия вместо приветствия.

– Ты не просил, – Веста сложила губы в нитку. – Ты свалил на меня своего покалеченного друга, не интересуясь моим мнением, – хотелось ущипнуть больнее. – Паршиво когда любимая девушка тебе не доверяет, сбегает и делает все по-своему. Я ее после этого даже зауважала.

– Солнышко, паршиво – это когда тебе скоро тридцать, а ты до сих пор одна и большее на что способна, это оплевывать окружающих ядом, – ненавистная сладкая улыбочка. – Не переживай когда ты состаришься и станешь беззубой одинокой старухой, я буду рядом, чтобы напомнить как виртуозно ты своей злобой всех отталкивала.

Веста глубоко вздохнула, стараясь не вестись. Отец вечно делал её виноватой во всех ссорах. Никогда не вставал на её сторону, утверждая, что Рик всего лишь отражает направленные на него эмоции. Как можно нормально относиться к человеку, который в состоянии вывернуть тебя наизнанку и разглядеть каждый шов?! Мать занемала нейтральную позицию и вместо того, чтобы вмешаться раздавала советы: «Если он видит что ты врешь, он не знает о чем, если он видит, что ты боишься, он не знает чего. Он может узнать о тебе только то, что ты сама пожелаешь. Перестань раздражаться». Чертов засранец, ковыряющийся в чужих мозгах. Как это может не раздражать?! Сохранить равновесие не удалось, застарелая злоба забурлила от одного вида младшего брата.

– Заряд свеженькой сестринской ненависти с утра, что может быть лучше, – Рик блаженно сожмурился, будто нежился на солнышке. – Все как в старые добрые времена. Разве не здорово?

– Чего ты приперся, тебе разве не надо на работу или ловить охотника? – настроение испортилось окончательно. – И как ты решился после вчерашнего, выпустить Настю из под своей удушающей опеки?

– Так мило, что ты переживаешь за мою девушку, – он задумался, будто вспоминая. – Ах, да своей личной жизни у тебя ведь нет. Не переживай, всегда есть запасной вариант попросить меня внушить кому-нибудь симпатию к тебе.

Веста развернулась и зашагала к подъезду, в мозгу выстраивая невидимую стену, а заодно невидимую кувалду, которую с наслаждением опускала на голову брата.

– Ладно, прости, – Рик пошел на мировую и даже отобрал тяжелый пакет с продуктами, но преградил при этом вход в подъезд, не давая открыть дверь. – Надо было остановиться, чуть раньше, но ты так великолепна в своей злости. Видела бы ты себя со стороны, глаза горят, скулы играют, – если бы лучи смерти существовали, то Веста испепелила брата взглядом. – Все я заткнулся, – Рик изобразил, что замыкает рот на замок и выбрасывает ключ.

– Ты не устаешь сам от себя? – очень тяжело поддерживать в себе костер злости, чем она сильнее, тем быстрее выгорает, оставляя налет горького пепла и пустоту.

– У меня к тебе дело, – подъездная дверь открылась, и зазевавшийся маг получил болезненный толчок.

– Стоят тут всякие, – вышедшая из дома старушка злобно зыркнула. – Потом в подъезде мочой несет.

– Я все думал, чего мне еще сегодня с утра не хватало. Вот его – старого доброго хамства, – сообщил Рик громким шепотом, заработав от старушки еще один злобный взгляд.

– Может, поднимемся? – Весте надоело топтаться на улице, под моросящим дождем.

– Поднимемся, но сначала поговорим.

Это было уже интересно. Рику, что-то нужно, причем наверняка, что-то, что никто из его действительно близких людей не одобрит.

– Слушаю.

– В знак признательности и благодарности, я решил помочь тебе.

– Интригующее начало, – Веста усмехнулась про себя: «Ага, как же помочь ты пришел» – Продолжай.

– Уверен, ты хочешь вернуться домой, но либо не знаешь как, либо тебе не хватает брякли.

– Допустим, не знаю или не хватает.

– У меня есть две брякли, Настина и Димкина. Грань была замкнута на Настю. И я почти знаю откуда надо спрыгнуть.

– Почти? – Веста вопросительно дернула бровью.

– Этот момент мы уточним у местных магов-недоучек.

– Конечно, – съязвила девушка, – у них у каждого координаты перехода вытатуированы на плече.

– Тиг Дамин основатель этого кружка идиотов. Какими бы бездарными олухами они не были кое-какими знаниями они все же обладают, следовательно, Тиг позаботился и оставил потомкам буквари. Уверен, там должно быть написано про точку возврата.

– Ясно, тебе зачем-то понадобились записи отца Тиена, ты хочешь, чтобы я помогла тебе их достать.

– Нет, – Рик оскорбился на подозрение в тайном умысле. – Если уж на то пошло я сам достану эти документы и принесу тебе точку перехода на блюдечке.

– Рик, хватит тянуть, говори, что тебе на самом деле нужно.

– Я хочу, чтобы ты забрала с собой Тиена. Сам он уходить не захочет. Будет втирать о том, что не может меня бросить в опасной ситуации и бла-бла-бла. Помоги обмануть его, сейчас пока он не в форме, – Рик замолчал, ожидая ответа.

– Говоришь брякли всего две, – Веста задумчиво посмотрела в сторону. – Ты при помощи Насти возвращаешь нас домой и сам остаешься в закрытом мире без брякли, а, следовательно, шанса на возвращение.

– Точно, ты меня больше никогда не увидишь.

– Я согласна, – она мечтательно улыбнулась. – Бальзам на душу. Когда мы переместимся, я скажу твоему дружку, что ты избавился от него как от обузы.

– Говори, – Рик снисходительно улыбнулся. – Тиен все равно не поверит.

– Я постараюсь его убедить, а еще, – Веста взахлеб втянула воздух, – здорово будет, если охотник украдет у тебя девушку, а Тельфаиз испортит жизнь. Может старому интригану удастся упечь тебя в тюрьму.

– Счастлив, что мы нашли взаимопонимание. Зябко тут пойдем, что ли чаю попьем.

– Идем, – Веста продолжала витать в садистских мечтах, поднимаясь по лестнице. – Интересно, что с тобой будет после того как ты сорвешь щиты и продолжишь травиться местной магией? – Рик закатил глаза и мотнул головой, оставляя рассуждения сестры без ответа. – И не будет рядом верного пса, чтобы помочь. Надеюсь, твой мозг сожрет сам себя и оставшийся крошечный кусочек жизни ты проведешь в психушке пуская слюни.

– Все, хватит. Ты меня почти запугала, я готов передумать.

– Нет! – Веста преувеличено испугано вытаращилась на брата. – Это не честно, это как будто отобрать подаренный на день рожденье подарок.

– Ты невыносима, – Рик остановился перед обшарпанной дверью коммуналки, пропуская сестру вперед.

Застарелый запах прогорклого масла, узкий заставленный коридор и бубнящие голоса соседей, слышимые через тонкие перегородки стен. Деревянная дверь в комнату, словно старуха, повидавшая многое на своем веку, покрылась морщинами потрескавшейся краски, со скрипучим приветствием впустила в комнату. Маленькое помещение с «бабушкиной» мебелью было тщательно убрано, на столе букет свежих хризантем, суррогат домашнего уюта во временном пристанище.

– Привет, Ник Паркет, – Рик хлопнул Тиена по плечу.

– Кто? Мне оскорбиться или поблагодарить за комплимент?

– Отличный фильм «Слепая ярость», тебе стоит посмотреть, – Рик с грохотом выдвинул стул и уселся. – Или послушать. Про крутого слепого мужика Ника Паркета. Он такие штуки вытворял, тебе нужно у него поучится. Он по запаху определял примеси в бензине. Мне бы такой напарник пригодился, а то моя малышка последнее время чихает от отвратного топлива.

– Очень смешно.

Веста выставила чай и подсунула под руку Тиена шоколад. Удивительно, как один и тот же человек может быть отличным другом, но ужасным братом. Безмятежный трёп мужчин, подколки и шпильки, а за их вуалью: «я за тебя переживаю, но знай, я рядом и все будет хорошо», «не волнуйся я в порядке, я ценю твою поддержку». Легкий укол зависти застал Весту врасплох.

– Вы долго собираетесь оккупировать мое пространство? – раздражение на свою невольную слабость девушка выплеснула наружу.

Грубость оборвала разговор и возникла небольшая пауза.

– Тиенчик, скажи тёте спасибо, пойдем домой, – Рик поднялся, мельком коснувшись плеча друга, сообщая, что нужно вставать.

– Что за гад, никакого сочувствия к больному человеку, – Тиен встал. – Веста, спасибо. До свидания, – сказал и пошел, касаясь пальцами окружающих предметов.

Два простых слова, окончательно выбившие ее из колеи.

– Я позвоню, – Рик не соизволил ни поблагодарить, ни попрощаться.

Она, проводила их, с силой хлопнув вслед дверью. Сжав челюсти, с каменным лицом смотрела в окно за садящимися в машину мужчинами. «Нельзя давать слабину, нужно разозлится» – повторяла Веста, до тех пор, пока машина не отъехала. Она чувствовала, как ее жизнь меняется, события лавиной сносили все, что было стабильно и казалось неизменным. Она свалилась на кровать и уткнулась в подушку, но через секунду со злостью её выдернула, не глядя швырнув в сторону. Мужской запах, незнакомый и ненужный, запутался в наволочке. Как они смеют лезть в ее жизнь!!!

* * *

«Ни тени под глазами, ни хилые нервы,

Ни траурный марш забывших дорогу домой.

Не ранят навылет как пуля,

Как дождь над Невой.

И кто-то говорит мне, что я дьявол,

Кто-то говорит, что я пророк,

Но я не собираюсь спорить с вами,

Я просто играю рок.

Это была группа Пилот, на „Нашем“ радио, а мы продолжаем…»

Рик отключил магнитолу и сунул съемную панель во внутренний карман куртки.

– Приехали. Выходим и поторапливаемся, врач ждать не будет.

– Что она сказала насчет того как долго продлится курс лечения? – Тиен нащупал ручку на двери и самостоятельно выбрался.

– Велела тебя привозить на процедуры каждый день до конца недели. – Рик, придерживая чуть выше локтя, направил друга в сторону высокого крыльца городской поликлиники.

– Четыре дня, жаль.

– Осторожно ступеньки.

– У нее такой приятный голос. Скажи она хорошенькая?

Рик задумался. Татьяна Георгиевна для своих шестидесяти пяти несомненно выглядела очень хорошо, подтянутая ухоженная женщина с короткой аккуратной стрижкой выкрашенных пепельно-русых волос, безупречным маникюром и огромными бездонными голубыми глазами украшенными сеточкой глубоких морщинок.

– Я бы даже назвал ее красавицей, – выдал, наконец, свою оценку врачу Рик. – Характер у нее правда, ух, я перед ней робею.

– Зато голос, – Тиен попытался подобрать правильное определение, но так и не смог, – кажется, мне от одного его звука становится легче.

– Обязательно скажи ей об этом, – Рик старался говорить серьезно. – А еще пригласи на свидание, может она сделает тебе скидку, а то денег дерет за лечение намерено.

– Между прочем не плохая идея.

– Я плохого не посоветую. Все пришли, – Рик постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. – Добрый день Татьяна Георгиевна.

– Здравствуйте, – женщина оторвалась от заполнения документов и из-под очков посмотрела на вошедших. Рик отметил, что голос у нее действительно молодой, бархатистый и небольшое грассирование придает ему свою неповторимую эстетику. – Вы опоздали на три минуты, в следующий раз не приму.

– Простите, это моя вина, все никак не могу научиться одеваться на ощупь. – Взял удар на себя Тиен.

– И не надо, – суровые нотки из ее голоса ушли. – Скоро мы вернем боеспособность вашим глазкам, – врач встала, подойдя к Тиену, взяла за руку, уводя за ширму к кушетке. – Деньги на стол и зайдешь через час, – Не оборачиваясь, скомандовала она Рику, продолжая сюсюкать с Тиеном.

Рик вытащил две голубые банкноты, оставив на углу стола, вышел. Высококлассный специалист, отдавшая всю себя работе, но в итоге оставшаяся у разбитого корыта, ненужная никому, включая собственное государство. Осталось либо умереть, либо переступить через себя. Она выбрала второе и вот теперь сохраняла остатки самоуважения, всеми доступными способами отыгрываясь на свидетелях своего позора, на тех, у кого была вынуждена брать нечестные деньги. Отсюда показная суровость и холодная грубость в контрасте с любезным отношением к пациенту. «Я делаю тебе одолжение! Не думай, что купил меня!» – кричала каждая ее фраза брошенная Рику.

Час свободного времени Рик решил потратить на работу. Его руководство, сведенное в последнее время к раздаче пинков по телефону, наверняка, расхолодило подчиненных.

Проходя через пост охраны, Рик заметил краем глаза, как дернулась рука секьюрити к телефонной трубке. Внезапного появления не получится. Удержавшись от того, чтобы не за рулить к Насте он, пронесся мимо ее кабинета и на лифте поднялся на пятый этаж. В общем зале менеджеры все как один сосредоточенно выстукивали на компьютерной клавиатуре и щелкали мышками. На мониторах радовали глаз сложные таблицы и бланки писем. Отрада глаз, а не сотрудники, ни пасьянсов, ни открытого «в контакте» и «одноклассников».