Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

22. ТЯЖЕЛОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

Брокара разбудил телефонный звонок. Даже спросонок ему подумалось, что этот звонок, быть может, означает конец его мучительных ожиданий. Он вскакивает с кровати и бежит в первую комнату, к телефонному столику.

– Хелло! – кричит он в трубку глухим, пропитым голосом.

– Брокар?

– Да, это я, Брокар!

– Надеюсь, вы узнае́те меня?

– Узнаю.

– Сегодня в четыре часа за вами заедет машина и привезет вас ко мне. Обязательно захватите с собой рукопись. Ясно?

– Ясно.

– Все!

Звонил Хеллс. Его резкий, почти грубый тон не понравился Брокару. Похоже, сбываются его самые мрачные ожидания. А к тому еще после вчерашнего адски болит голова. Дернуло же его так напиться! Стой, стой, а каким же образом попал он ночью домой? Ему смутно помнится, что какие-то парни – верно, случайные собутыльники – привезли его в гостиницу на машине.

Брокар бросается к своему пиджаку, достает бумажник и дрожащими пальцами извлекает все его содержимое. И сразу успокаивается: восемьсот десять долларов! Значит, он потратил вчера всего двадцать долларов. Но какая все же неосторожность: таскать при себе все свое достояние, когда в номере имеется сейф. Попадись ему вчера другие собутыльники, им проще простого было бы вытащить у него бумажник. Здорово же ему повезло, что попались хорошие, честные парни!..

Но среди них была и девушка, да, да, черноволосая девушка с миндалевидными глазами! Эта девушка имела какое-то особое отношение к нему, Брокару, у него до сих пор сохранилась о ней хоть и смутная, но теплая, нежная память.

Ого, уже без четверти три! Говорят, что горячая ванна – лучшее лекарство от похмелья. Брокар напускает полную ванну воды, он долго нежится в ней, он даже мурлычет от наслаждения. Подумать только, что есть люди, которые всегда в полной беззаботности живут вот так, как живет сейчас он, Брокар, в этой комфортабельной гостинице. При этом они не зависят ни от каких мистеров Хеллсов, ни от каких Стампов, не боятся, что их изобличат в присвоении чужого открытия, не пребывают в постоянной тревоге, что их вот-вот выбросят на улицу без гроша, как ни на что не годный человеческий хлам…

Брокар вышел из ванны обновленный, головная боль исчезла без следа, он снова был полон энергии и надежд. Да, не забыть прихватить с собой рукопись! Брокар достает из кармана ключ и отпирает средний ящик. Ящик пуст, рукописи там нет. Где же она, черт возьми? Ведь вчера ночью, уходя из дому, он положил ее именно в этот ящик! Быть может, она в одном из боковых ящиков? Но и там ее нет! А что, если память обманывает его и он, как обычно, запер рукопись в сейф? Но рукописи нет и в сейфе. Брокар начинает лихорадочно рыскать по двум своим комнатам, в растерянности он ищет рукопись в платяном шкафу, под кроватью, под диваном, под креслами, он заглядывает даже под ковер, но рукописи нет и нет! Да и не может же она в конце концов находиться там, куда он ее не клал! Он же точно помнит, что после трех бутылок вина поленился открыть сейф и запер рукопись в средний ящик стола. А раз там ее нет – значит, ее украли!..

Брокар вызывает коридорного служителя и с пристрастием допрашивает, не мог ли кто посторонний забраться в номер в его, Брокара, отсутствие.

– Что вы, мистер Брокар! – слуга даже улыбается такой дикой мысли. – У нас это невозможно. Кроме меня, никто в вашем номере не был и быть не мог! А почему мистер спрашивает об этом? У мистера что-нибудь пропало?

– Да так, пустяки.

– Но все же, – очень серьезно говорит слуга, – я обязан немедленно сообщить о пропаже администратору!

– Да нет, сущий пустяк… – смущенно бормочет Брокар. – Одна бумажка. Возможно, я сам обронил ее в городе…

– Ну, разве если бумажка, – успокаивается служитель. – Конечно, бумажку нетрудно было вам обронить.

На этом разговор обрывается. А рукописи все же нет, и страшно подумать, в чьи руки могла она попасть. Между тем уже четыре часа. Стук в дверь. Входит элегантно одетый молодой человек, называет себя шофером и предлагает Брокару немедленно сойти вниз и сесть в машину. Брокар следует за молодым человеком и через десять минут входит в ту самую комнату без окон, в которой уже беседовал однажды с мистером Хеллсом.

На этот раз Хеллс заставил долго ждать себя.

«Он нарочно играет со мной в эту нехитрую игру, – думает Брокар. – Целую неделю не давал знать о себе, чтобы довести меня до отчаяния. Теперь он заставляет меня ждать вот уже два часа, хотя велел явиться к четырем. Он хочет таким способом сломить мою волю. Что ж, поборемся. Если бы только не эта ужасная история с рукописью…»

Когда Хеллс вошел в комнату, Брокар в небрежной позе полулежал на диване и чуть всхрапывал. Хеллс подошел к нему вплотную и стал молча глядеть на него. Брокар, будто еще в дреме, пошевелился, приоткрыл глаза, мило улыбнулся хозяину и привстал с дивана.

– Бога ради, простите, я тут немного вздремнул у вас… – Он потянулся и развязно добавил: – Да и вы хороши: заставили ждать себя битых два часа, я уже хотел уходить, право!

А Хеллс смотрел на него все так же молча, с холодным презрением.

– Что вы смотрите на меня, как змея на кролика? – глупо пошутил Брокар, смущенный его немигающим взглядом. – Эти психологические приемчики нам известны.

Хеллс брезгливо отвернулся и отошел от Брокара.

– Довольно вам ломаться! – сказал он резко. – Не советую делать этого и впредь. Я не веду с вами никакой игры, у меня нет в этом нужды. Отношения ясные: вы – автор открытия, в котором мы заинтересованы. Однако не забывайте: на деле вы  п о д с т а в н о й  открыватель уранового месторождения и потому со всеми вашими потрохами находитесь в наших – в моих – руках! Если вы будете вести себя, как отпетый дурак, я вышвырну вас из Соединенных Штатов и разоблачу на весь свет как жулика, укравшего чужое открытие. Если же вы посмеете стать нам поперек пути и начнете заигрывать с нашими конкурентами или врагами, я попросту уничтожу вас, и притом таким способом, что никакой ваш депутат не отыщет концов! Ясно?

– Допустим, что ясно.

– Допустим – говорите вы?.. – зло сощурился мистер Хеллс. – Мне кажется, Брокар, что вы недооцениваете учреждения, с которым связали свою судьбу!

– И не думал связывать.

– Не думали? А расписка на тысячу долларов, полученных вами в Париже? Если эта расписка попадет в руки вашей разведки…

– Вот вы о чем!..

– Но дело даже не в расписке и не в том, что мы в любой момент можем изобличить вас как вора, укравшего чужую рукопись. Главное – что в Экваториальной Африке, в английской колонии Буала, находится крупнейшее в мире и никому пока не известное месторождение высококачественного атомного сырья. Никому – кроме вас, Брокар, и нашего учреждения. Неужели вы полагаете, что в таких условиях можете считать себя в безопасности, если не будете служить нам верой и правдой, как самый преданный раб?

– Да что вы все стращаете меня! – разозлился Брокар. – Я уже слышал те же угрозы от вашего Стампа. Что я, в лапах гестапо, что ли? Эти времена, знаете ли, миновали. Да и что я такого сделал, чтобы дать вам повод к подобным разговорам?..

23. СЛОВА И ЖЕСТЫ

По своей натуре Хеллс не был злодеем, хотя и не остановился бы перед злодеянием, если бы того потребовали «интересы работы». Секретная служба была для него – да и для всех его сослуживцев – бизнесом, и, как всякий бизнесмен, он выше всего ставил личное преуспеяние. Хеллс был бизнесменом молодым, энергичным, неглупым, гибким, бесцеремонным, на редкость работоспособным, широко осведомленным, с отличной, всеядной памятью. В короткое время сумел он создать вокруг себя ореол незаменимости, его высоко ценил сам «босс» центрального разведывательного учреждения, перед ним открывалась незаурядная карьера. Вот тогда-то, зная, как все зыбко на этом свете, пустил он смутный слух, будто бы с первого дня своей работы ведет дневник, в который заносит все, относящееся к деятельности и личному поведению высших чинов секретного учреждения, и что дневник этот хранится в месте потайном и никому не доступном. Это был сильный козырь, и под его защитой Хеллс чувствовал себя уверенно и спокойно.

– Видите ли, Брокар, – заговорил он доверительным тоном, – дело идет сейчас о смертельной схватке двух миров, и в конечном счете именно мы – наше учреждение – призваны определить, когда начать эту схватку. В этих условиях нам не до сентиментов. Если вам угодно знать, в нашем учреждении есть немало работников бывшего гестапо, мы высоко ценим их опыт и во многом следуем ему. Учтите это в ваших расчетах, Брокар, иначе можете жестоко просчитаться. И знайте: я больше не вернусь к этим разговорам. Отныне я буду только приказывать, а вы – повиноваться!

– Повторяю, я же ничего такого не сделал… Вы обещали представить меня в прошлый понедельник какой-то комиссии, и я ждал, ждал…

– Да, обещал. Но эта комиссия не подчинена нам. Члены комиссии не пожелали выслушать вас, не проведя геологической разведки на месте, в Буала. И правильно сделали: ваша рукопись вполне могла оказаться ловким блефом.

– Я головой ручаюсь за каждую строку рукописи! – горячо воскликнул Брокар.

– Ого! – усмехнулся Хеллс. – Я вижу, вы высокого мнения об обокраденном вами человеке!.. Во всяком случае, проверка подтвердила данные, изложенные в рукописи.

– Еще бы!.. Но как это ухитрилась ваша комиссия за несколько дней обнаружить урановую руду в джунглях Экваториальной Африки, на территории чужой колонии, да еще при глубоком залегании руды?

– Эх вы, геолог! Неужели вам не приходилось читать или слышать о воздушном радиометре? Вот и представьте себе: черная африканская ночь, с одной из наших баз вылетает самолет, снабженный радиометром для воздушной разведки радиоактивных минералов, пересекает границу английской колонии Буала и как бы пропалывает все воздушное пространство в пределах координат, указанных в  в а ш е й  рукописи. Небо в этих широтах, к счастью, никем не охраняется, и жизни летчика и геолога не угрожает никакая опасность. И радиометр преспокойно выстукивает: есть, есть, есть!..

– Да, да, – сокрушенно произнес Брокар, – я совсем упустил из виду воздушную разведку! В мое время пользовались только воздушным магнитометром для разведки магнитных пород, а воздушного радиометра еще не было.

– В ваше время… – с презрением повторяет Хеллс. – А что, если вы покажете себя таким же невеждой перед лицом комиссии? Это наводит меня на серьезные размышления… Ведь ко всему вы еще и алкоголик!

– Ну, знаете! – негодующе воскликнул Брокар. – Это уже слишком! Я и капли вина в рот не беру!..

– Да неужели? – усмехнулся Хеллс. – Если бы не мои люди, вас минувшей ночью, ограбленного и раздетого догола, вышвырнули бы на улицу, а то и просто убили! Не берете в рот вина? А кто целую ночь хлестал в баре виски со всяким сбродом? Еще ваше счастье, что не сболтнули лишнего, а то сидеть бы вам сейчас за решеткой… Ну, сознавайтесь, алкоголик?..

– Уверяю вас, мистер Хеллс, – Брокар смиренно склонил голову, – что из всех человеческих страстей я не подвержен только этой одной. Вчера меня просто попутало от одиночества, от отчаяния, что вы оставили меня своим покровительством. Обещаю вам: это никогда больше не повторится!

– Давно бы так, – удовлетворенно сказал Хеллс. – Я знаю, в Вашингтоне это действительно случилось с вами впервые. Но если…

– Я же дал слово, мистер Хеллс! – с укором произнес Брокар.

– О да, ваше слово… Ну, а теперь давайте сюда рукопись.

– Ах ты, боже мой! – с досадой воскликнул Брокар. – Забыл прихватить ее с собой!

– Я дам вам машину, – ледяным голосом сказал Хеллс, – вы поедете в гостиницу и привезете рукопись!

Хеллс взялся за телефонную трубку.

– Мистер Хеллс, положите трубку, – убитым голосом произнес Брокар. – Я потерял рукопись… она пропала… ее выкрали у меня из номера…

– Что-о?

– Ее украли…

– Вы лжете! – вскричал мистер Хеллс. – Вы продали ее иностранной разведке, негодяй! Сознавайтесь – английской, французской, большевистской? Сознавайтесь – или вы не уйдете отсюда живым!

– Клянусь вам, – лепетал Брокар. – Я положил рукопись в ящик стола, а утром…

– Опять же лжете! Вы хранили ее в сейфе, а оттуда никто не мог украсть ее! Вы продали ее иностранной державе! Заявляю вам: вы арестованы и не выйдете из этого здания!..

– Но, право же, я положил ее в ящик… – бормотал Брокар. – Я не виноват… я…

Мистер Хеллс молчал, словно утомленный неудержимой вспышкой гнева.

– Не знаю, что мне с вами делать? – заговорил он, наконец, более мягко. – Человек вы неглупый, толковый, ввязались в большую игру, а ведете себя, как легкомысленный юнец!.. На этот раз вам повезло, – ввернул он как бы между прочим, – ваша рукопись не пропала, она у меня. Просто я хотел преподать вам урок…

– О-о! – Брокар даже застонал от счастья.

– Пока вы пьянствовали, мой человек побывал у вас в номере и взял рукопись из вашего стола. А на столе у вас в это время красовались пустые бутылки из-под вина.

– Вот потому-то я… – горестно начал Брокар.

– Меня не интересует, по какой причине вы проявили такое преступное легкомыслие. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что попади ваша рукопись и действительно в руки иностранной разведки вам бы несдобровать…

– Да, да…

– Имейте в виду: мои люди ни днем, ни ночью не сводят глаз ни с вас, ни с вашей рукописи. Но если вы сам себе враг, то уж не взыщите! До сих пор я был снисходителен к вам, я прощал вам ваши дерзости, отлично понимая, что вам, иностранцу, да еще французу, нелегко сразу подняться до высокого звания  н а ш е г о  человека. Я постараюсь забыть и вчерашнее ваше ночное похождение. Но с этой минуты – кончено! – жестко заключил Хеллс. – Еще один подобный срыв – и тогда пеняйте сами на себя!..

Брокар поднялся с дивана и театрально воздел руки.

– Мистер Хеллс! – сказал он торжественно. – Клянусь, что отныне я во всем буду следовать вашим указаниям…

– Приказаниям…

– Приказаниям… Располагайте мной, используйте меня, как найдете нужным, только помогите мне добиться цели, ради которой я прибыл в вашу страну.

– Доллары? – сочувственно и даже умильно улыбнулся Хеллс. – Большой бизнес?

– Большой бизнес.

– Что же, законное желание. Наша страна щедро награждает оказанные ей услуги, и если все пойдет нормально…

– Но я хотел бы… – тихо и доверительно произнес Брокар. – Я хотел бы, мистер Хеллс, чтобы и ваши усилия не остались, так сказать, без всякого…

– Да как вы смеете? – грозно вскричал Хеллс. – Вы что, с ума сошли? Уж не намерены ли вы предложить мне взятку или долю в ваших будущих барышах, вы, жалкий проходимец, парижский подонок!..

Выражение лица Хеллса на этот раз странным образом противоречило его словам. Крича на Брокара, наступая на него, он в то же время широким жестом руки обводил комнату, давая понять Брокару, что в этом учреждении и стены имеют уши.

– Простите, – произнес Брокар покаянно, в свою очередь подыгрывая Хеллсу. – У нас во Франции принято… я недооценил… позволил себе…

– Нет, какова наглость! – негодующе продолжал Хеллс, как бы не в силах успокоиться. – Это вам не Франция, а Соединенные Штаты Америки!..

– Поверьте, я глубоко раскаиваюсь…

– Ну, довольно, хватит!.. – грубо оборвал Хеллс. – К делу! На днях вы вылетите в Лондон, надо сделать последнюю попытку уговорить Крайтона.

– Но я же получил решительный отказ, может, кто другой сумеет лучше…

– Нет, нет, вы уже имели с ним дело, вам это проще! Я имею полномочия предложить Крайтону условия, от которых не откажется ни один разумный человек, будь он хоть трижды гуманист и обожатель черного цвета кожи. Словом, будьте готовы к отъезду и ждите моего распоряжения!..

Хеллс дружески-крепко пожал руку Брокару, многозначительно улыбнулся ему и проводил до самой двери.

24. СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ ЭНН КРОУЛИ

Брокар был доволен собой. Правда, минувшей ночью он чуть не погубил себя, но теперь ему удалось все исправить и даже наладить с Хеллсом настоящие деловые отношения. Этот человек лично заинтересован теперь в его, Брокара, успехах и будет, конечно, во всем помогать ему. Однако со всякими похождениями надо покончить: долго ли в этом чужом, незнакомом городе сломать себе шею? Вот когда он обзаведется миллионами, тогда вволю потешит свою душу…

К тому же это проклятое учреждение, видимо, и в самом деле не сводит с него взгляда. Оно разгуливает с ним по улицам, заходит в магазины, присосеживается к нему в ночном баре и даже залезает к нему в номер. Похоже, что и этот коридорный с хитрой рожей – их шпион. Ну и черт с ними, ему нечего от них скрывать, он играет с ними в открытую! Они все знают о нем от Стампа, знают, что ему от них нужно, пусть же принимают его таким, каков он есть. Интерес обоюдный: им – урановое месторождение, ему – доллары.

Конечно, этот мистер Хеллс мог отлично удержать его, Брокара, от посещения ночного бара, мог бы и не выкрадывать из его стола рукопись. Но он, видимо, решил этим способом приструнить его, застращать, подчинить себе. Старый полицейский прием! Авось Брокар струсит и предложит ему долю в грядущих доходах. Так оно и вышло, но Брокару, право же, не на что жаловаться. Теперь по крайней мере он обзавелся сильным сообщником.

Словом, все бы хорошо, если бы только не этот ханжа Крайтон, он может испортить все дело. Ведь если не удастся уговорить его и на этот раз, то все предприятие полетит к черту и придется ему, Брокару, возвращаться в Париж к разбитому корыту. Но об этом лучше не думать, об этом даже помыслить страшно! В конце концов если  о н и  готовы щедро наделить его черных землей и деньгами да ему лично предложат полмиллиона, он, возможно, и сдастся. А нет – надо повлиять на его жену, она, видимо, человек разумный, подстрекнуть сынка.

По дороге в гостиницу Брокар зашел в книжный магазин и приобрел несколько пособий по геологии и разведке радиоактивных руд. Ученый, сделавший такое крупное геологическое открытие, обязан быть в курсе современных научных достижений.

Вернувшись к себе в номер, Брокар сразу же уселся за книги и просидел до глубокой ночи, дав себе лишь короткую передышку на обед. Постоянно погруженный в мелочи жизни, в дрязги и хитросплетения, давно отвыкший от серьезной умственной работы, Брокар как-то разом ожил, и пробудившийся ум его с легкостью разбирался сейчас в сложных теоретических построениях, в новых технических устройствах, методах и идеях. Ему почудилось даже, что вместе с интересом к науке возвращается к нему самая его молодость, попранная и униженная грубым стремлением к наживе. Что-то вроде раскаяния шевельнулось у него в душе, минутное сожаление об утраченной чистоте помыслов и мечтаний – и тут же угасло, задавленное безнадежностью: поздно, слишком поздно! А наутро от этого короткого праздника мысли осталось лишь чувство самодовольства: ого, Эмиль Проспер Брокар еще годен на что-то!..

«Как странно, однако, все случилось! – размышлял Брокар, сидя за чашкой утреннего кофе. – Не встретился бы мне тогда золотистый «понтиак» Стампа, не было бы в моей жизни ни рукописи Картье, сулящей мне миллионы, ни полета через океан, ни Вашингтона, ни этой гостиницы, ни мистера Хеллса – словом, ничего, ничего! Торчал бы я в своей парижской конуре и переливал бы из склянки в склянку всякую дрянь на потребу веселым девицам. Да, правильно заметил кто-то из великих людей: все на свете зависит от счастливой случайности и твердой решимости ее использовать…»

Телефонный звонок. Вот, вот оно! Кому и быть, если не Хеллсу. До чего же неохота лететь в Лондон, к этому Крайтону.

– Хэлло!

– Дежурный администратор. Доброе утро, мистер Брокар!

– Доброе утро.

– К вам желает пройти мисс Кроули.

– Мисс Кроули? Ко мне? Кто такая?

– Н-не знаю, мистер Брокар… – В голосе администратора явное замешательство.

– Что ж, пусть поднимется.

Брокар хотел было переодеться, но решил, что не успеет, и махнул рукой: наверное, какой-нибудь очередной фокус мистера Хеллса!

– Да, да, войдите! – крикнул он в ответ на робкий стук в дверь.

Порог комнаты переступила совсем юная девушка с милым, но уже несвежим лицом, ее черты свидетельствовали о бессонных ночах и пристрастии к вину. И хотя девушка была одета просто и со вкусом, Брокар без труда определил ее профессию: именно таким девушкам сбывал он в Париже свой нехитрый товар. Но откуда же он ее знает? Где и когда встречал ее? Эти прямые черные волосы, спадающие по обе стороны лица, эта челка, темные, чуть удлиненные тушью глаза.

– Здравствуйте, французик, – смущенно улыбнулась девушка, чуть приоткрыв ряд белых, но неровных зубов, ей было явно не по себе в роскошных апартаментах Брокара. – Не узнаете? Я Энн, Энн Кроули…

– Ваше имя ничего не говорит мне, голубушка, – холодно отозвался Брокар. – Кто прислал вас ко мне? И откуда вам известно, что я француз?

– Никто меня не прислал, – тихо сказала девушка, – я пришла сама. Я думала, вы не забыли свою Энн… Вспомните: позавчерашняя ночь в баре «Мобби Дик»…

Господи боже, да как же он не признал эти миндалевидные глаза, эту челку, ведь девушка сразу пленила его в ту ночь, и он безотчетно хранил память о ней где-то в глубине сердца.

– Энн! Моя вчерашняя Энн! – воскликнул Брокар, обнимая девушку за плечи.

– То-то же…

Но Брокар вдруг с силой оттолкнул от себя девушку, она с трудом удержалась на ногах.

– Ах ты дрянь! – крикнул он злобно. – Это ты… это все вы пытались ограбить меня в ту ночь и убить! Я позвоню сейчас в полицию, чтобы тебя задержали!

– Ой, что вы! – взмолилась девушка, впрочем без особого испуга. – Это все они… А я, видит бог, не хотела! Я хотела просто пойти вместе с вами…

– Тогда назови мне их имена, я сообщу в полицию!

– Ну что вы, право, – с досадой сказала девушка. – Им полиция нипочем, они же с ней заодно… – Она спокойно обняла своей тонкой, юной рукой жесткую, морщинистую шею Брокара. – Не надо сердиться, право, не надо…

– Ладно, оставайся, – решил Брокар с легкомыслием распущенного человека. – Но если я что замечу… А как ты отыскала меня? – спросил он подозрительно. – Ты же не знала ни где я живу, ни моей фамилии?

– Господи! – засмеялась девушка. – Ты же все хвастал: «Потомак» и «Потомак»! Раньше я не верила, что ты живешь в такой шикарной гостинице, а сегодня утром подумала: а вдруг мой старичок и на самом деле в «Потомаке» живет? Вот и пришла… – Она с прискоком подбежала к креслу, бросилась на сиденье и несколько раз подскочила на нем. – Ой, как здорово пружинит!..

Так обзавелся Брокар подружкой в этом чужом и чуждом ему городе, теперь он уже не чувствовал себя таким одиноким. Конечно, Энн вовсе не была тем очаровательным созданием, каким она показалась ему в ту пьяную ночь. Это была обыкновенная городская девчонка с простеньким лицом, оформленная под моду в дешевой парикмахерской, с простенькой, нехитрой душой. А Брокару ничего иного и не надо было. Вот когда на его банковском счету появятся миллионы, тогда дело другое!

Энн провела у Брокара целый день, до позднего вечера, и он не мог надивиться такту, с каким она умела не досаждать ему собой. Когда он на долгие часы погрузился в книги по геологии, она тихонько присела к большому окну и стала глазеть на улицу: ей все было внове тут, она никогда еще не видела мир сквозь зеркальное стекло, из окна комфортабельной гостиницы. К тому же этот мир не имел ничего общего с тем, в котором она родилась, выросла и жила: с чудовищными трущобами юго-запада Вашингтона.

Наскучив глядеть на улицу, Энн принялась за газеты, которые принес коридорный; она со страстным увлечением читала описания сенсационных убийств, грабежей, краж. Время от времени, когда утомленный Брокар отрывался от книг, она рассказывала ему разные страшные истории, напечатанные в газетах: о том, как два подростка удавили своего товарища, чтобы отобрать у него несколько долларов, подаренных ему родителями ко дню рождения; о безработном, который отравил газом себя и всю свою семью – жену и четырех детей; о трупах девушек, найденных в разных концах города и убитых одним и тем же способом – длинной иглой, пронзившей сердце.

– Ой, как страшно! – говорила Энн, сидя против Брокара за чашкой кофе, хотя не испытывала ничего, кроме ощущения уюта. – Представляешь, когда тебе вонзают в сердце такую вот холодную-холодную иглу? Б-р-р… И зачем это только ему нужно, сумасшедшему? Будто нельзя без этого…

– Ты на редкость глупое создание, дорогая Энн, – благодушно отзывался на такие реплики Брокар. – Но в этом, право же, нет никакой беды.

Затем они вместе пообедали и даже выпили за обедом по бокалу слабого вина, хотя Энн не скрывала, что предпочитала бы джин или виски. Она оставалась у Брокара до полуночи, когда согласно уставу гостиницы вынуждена была покинуть его гостеприимный кров.

– Приходи завтра с утра, дитя мое, – с теплым чувством к своей новой подружке сказал Брокар. – Я буду ждать тебя…

Энн являлась каждый день, и, пока Брокар изучал геологию, она неотрывно глядела, как по тротуарам движутся богато одетые бездельники, а по мостовой ползут тысячи машин, сверкающих свежим лаком, – черных, красных, зеленых, серых, коричневых, белых, золотых. А когда в глазах у нее шли радужные круги от этого неустанного мелькания, она принималась за газеты.

– Ой, французик, – сказала она как-то, – я очень боюсь за тебя! Смотри, осторожно переходи улицу, не дай бог попадешь под машину!

– А что? – спросил Брокар, зная, что сейчас последует очередная «страшная история».

– Да вот в Бостоне изувечило машиной сенатора Джорджа Перкинса, а его жена с горя чуть не сошла с ума. Бедняга!

– Кто бедняга! Сенатор или его жена?

– Разумеется, жена. Ну и он, конечно… Ой, слушай, как страшно! В Англии, под Лондоном, грузовик убил насмерть двух старичков на шоссе, жену и мужа! Вот уж действительно кого жалко! А впрочем, вместе все-таки легче: горевать некому. Какие-то Крайтоны…

– Что-о? – Брокар вскочил с места и выхватил из рук Энн газету. – Где, где ты прочитала? Где – я тебя спрашиваю? Да тут же о краже, дуреха! – кричал он, не давая Энн толком заглянуть в газету. – И не тут вовсе! Ну вот, так бы и говорила… Да, да, Крайтоны… Господи боже, Дэвид… Дорис… неподалеку от их поместья «Дорис»… Мистера Крайтона на́смерть, миссис Крайтон в бессознательном состоянии отправлена в больницу…

– Что с тобой? – участливо спросила Энн. – Ты даже побелел! Это твои знакомые, что ли?

– Надо же так случиться… – в смятении бормотал про себя Брокар. – Какой-то грузовик на шоссе… и все! Теперь уж и ехать не́ к чему… Как ни жаль их, а похоже, что судьба, и верно, ведет меня за руку…

Брокар старался не думать о Крайтонах, он упорно отгонял от себя страшное видение: грязная, в выбоинах и дождевых лужах дорога, на ней безобразно раскинувшиеся, изувеченные тела так хорошо памятных ему людей. Почему-то особенно мучительна была для него мысль о миссис Крайтон, о ее ясных глазах, о ее хрупкой, нежной фигуре, о силе и чистоте ее духа. Да, да, именно такой запомнилась ему Дорис Крайтон, и так ужасно было представить ее себе под колесами грузовика, на грязной Дороге… Да и сам Крайтон, наивная душа, старый чудак, окрестивший его почему-то Брукером… Ну да ладно, все в божьих руках: у них своя судьба, у него, Брокара, своя! Видит бог, он не хотел этого, но раз уж так случилось…

– Что это с тобой, милый? – в тревоге приставала к нему Энн. – Я в который раз обращаюсь к тебе, а ты не слышишь!

– Что? Ах, это ты, Энн? Вот что: уходи-ка отсюда, пожалуйста, мне надо на некоторое время остаться одному!

– Ой, как мне не хочется!..

– Очень прошу тебя, Энн, оставь меня сейчас одного. Приходи завтра…

Вскоре по уходе Энн зазвонил телефон: это был Хеллс.

– Послушайте, Брокар, – спросил он взволнованным голосом, – вы читали о катастрофе под Лондоном?

– Читал.

– Скажите – вы же должны знать, – неужели это те самые… люди?

– Те самые, – холодно сказал Брокар. – А вы удивлены?

– Я поражен, Брокар! Надо же было, чтобы так случилось! И как раз сейчас, когда мы готовы были предложить этому человеку такие великодушные условия! Я уверен, он дал бы на них согласие! А теперь и договариваться-то не с кем… Хотя вы, кажется, упоминали, что у них есть сын?

– Да, упоминал.

– Что это вы разговариваете, как вареная рыба? Я вижу, это печальное известие поразило вас не меньше, чем меня… Что делать, что делать, Брокар!..

Положив трубку, Брокар понял вдруг, что с самого начала, едва только Энн сказала ему о гибели Крайтонов, он уже твердо знал, что тут сработал вовсе не случай. Ясно, что и затеянный Хеллсом несколько дней назад разговор о поездке в Лондон и сегодняшний звонок – все это лишь для отвода глаз.