Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Бросив трубку на рычаг, он снова обратился к Стампу.

– Куда вы девали Джозефа Крайтона?

– Джозеф Крайтон вылетел в Вашингтон.

– Зачем?

– Для дальнейшей, так сказать, реализации сделки… Дело в том, что по условиям… по условиям соглашения…

– Да что вы все оглядываетесь на дверь, Хагенау, так не мудрено и шею свернуть!.. С кем вылетел Джозеф Крайтон в Вашингтон?

– Один.

– А вот мистер Хиббинс утверждает, что с некоей очаровательной особой!

– Да, да, конечно… Я просил мистера Джозефа присмотреть в пути за моей племянницей… она также… в Вашингтон… совсем юная девушка…

– То-то и оно… А-а, вот и ваш сообщник!..

12. МЕТАМОРФОЗЫ ВАЛЬТЕРА ФОН ХАГЕНАУ

Дверь нешироко приоткрылась, и в комнату медленной, неуверенной походкой вошел человек лет сорока, с хмурым, серым лицом, нечистыми, как бы подернутыми грязной пленкой глазами и маленьким, бесформенным, измятым ртом. Некрупной стати, но плотный, мускулистый, крепкой кости, он ступал мягко, неслышно, словно подкрадывался.

– Смелее, Петер Крахт, смелее! – крикнул ему Веджвуд. – Тут все свои, можете не стесняться! Что же не приветствуете вы своего генерала?

Вошедший что-то забормотал своим измятым ртом и шагнул к стулу, на котором, глядя в сторону и презрительно сжав губы, сидел Стамп.

– Вам знаком этот человек? – обратился к нему Веджвуд.

– Н-нет! – резко отмахнулся Хагенау.

– Да это же ваш бывший шофер, телохранитель, профессиональный палач, правая ваша рука, Петер Крахт!

– Повторяю, сэр: я не водил с этим человеком знакомства, и он не был моей «правой рукой»! Что общего могло быть между генералом СС фон Хагенау и рядовым солдатом?

– А, вы о субординации! Ну, милейший, этим я не интересуюсь. Я спрашиваю вас: известен вам этот человек?

– Известен.

– А известно вам, что в Англии он проживал под именем Питера Крофта?

– Н-нет…

– Когда видели вы его в последний раз?

– Полагаю, в конце 1944 года…

– Бросьте врать, Хагенау! Вы же сами пристроили его на это теплое местечко – к Херлуфу Карлсену… Скажите, Крахт, когда вы в последний раз виделись с Вальтером фон Хагенау, он же Альбер Стамп?

– Четырнадцатого июня… за два дня… до этого…

– До убийства Крайтонов?

– Ага…

– Где именно?

– У нас в конторе…

– Точнее, Крахт, точнее! В конторе Херлуфа Карлсена?

– Ага…

– Зачем приходил он в контору Карлсена? За пылесосами или холодильниками?

Лицо Петера Крахта странно исказилось, из горла вырвался звук, похожий на рычание, на деле означавший смех.

– Вы, я вижу, веселый парень, Крахт, – сказал Веджвуд. – Так зачем же все-таки приходил Хагенау?

– Насчет этих… Крайтонов…

– Точнее!

– Ну, значит… это самое…

– Стыдитесь, Крахт! Вы же бывший эсэсовец и палач, убийца диспетчера Рагглса и его почтенной, тещи, и вдруг этакая застенчивость! Или вы все еще испытываете страх перед своим бывшим генералом? В таком случае я беру вас под свою защиту. Говорите: что это значит – насчет Крайтонов?..

– Известно что, – с хмурой злостью произнес Крахт. – Я уже говорил вам…

– Верно, Крахт, говорили, да вот ваш бывший генерал продолжает упрямиться! Кто первый сказал вам, что надо «устранить» Крайтонов – Хагенау или Карлсен?

– Да не все ли равно? – Крахт недоуменно пожал плечами. – Ну, сначала генерал сказал Карлсену, потом оба они сказали мне, а уж потом мы втроем прикидывали, как это самое… обделать.

Хагенау вдруг вскинулся.

– На каком основании, сэр, позволяете вы этому… ублюдку ставить себя вровень со мной? Я считаю совершенно недопустимой подобную фамильярность! Я буду жаловаться!

– Это на что же и кому будете вы жаловаться? – Веджвуд, наливаясь яростью, привстал в кресле, глаза его набухли от крови, на висках толщиной чуть не в палец вздулись жилы. – Вы что, забыли, где находитесь? Тут нет ни генерала, ни солдата, милейший! Тут очная ставка двух шпионов, убийц, палачей, которым впору качаться на одной перекладине! А ну, отвечайте: говорили вы Карлсену в присутствии Крахта, что надо устранить Крайтонов? Предлагали использовать для этой цели грузовую машину, ссылаясь на редкое шоферское искусство Крахта? Выслеживали Крайтонов с помощью двух детективов, вместе с вами прибывших в Лондон? Было все это, спрашиваю я вас?

– Нет, не было.

– Не было?.. – Веджвуд выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда валик магнитофонной ленты размером с катушку ниток и бросил на стол. – Вот, милейший, взгляните на эту штучку! Известный вам Херлуф Карлсен, он же Эдвин Хилл, убедившись, что игра проиграна, сам передал мне при аресте этот магнитофонный валик, содержащий подробнейшую запись всех разговоров, которые вы вели с ним в пору подготовки убийства Крайтонов. Не таков Эдвин Хилл, опытный шпион, стреляная птица, чтобы не задокументировать ваше участие в этом преступлении! Он отлично понимал, что в случае удачи лавры достанутся вам, а в случае провала он ответит своею шкурой. Да и что вы ему? Немец, чужак, конкурент! Словом, вы услышите сейчас, Хагенау, свой собственный голос…

– Это излишне, сэр. Прошу вас только удалить отсюда этого… – он кивнул на Крахта.

Веджвуд вызвал конвой, и Петера Крахта увели.

– Итак, Хагенау, вы, наконец, признаетесь в убийстве Крайтонов, именуемом на языке ваших хозяев операцией «Голубой лотос»?

– Но, сэр, я не убивал Крайтонов.

– Знаю, знаю, вы не снизошли до того, чтобы лично раскроить череп миссис Крайтон! Видите, мне известны все обстоятельства убийства, как если бы я лично при нем присутствовал. Ни Эдвин Хилл, ни Петер Крахт, ни выловленные нами ваши детективы не утаили от меня ни малейшей подробности. Хилл и Крахт – потому что у меня есть на них материал, позволяющий хоть сегодня послать их на виселицу; детективы – потому что они мелкие сошки… Кто  л и ч н о  поручил вам устранить Крайтонов?

– Кто… лично… поручил? – ошеломленно переспросил Стамп, будто самый вопрос таил в себе смертельную для него опасность. – Никто, сэр!

– Что ж, я не настаиваю на этом вопросе. Видимо, вы еще надеетесь с помощью ваших могущественных хозяев спасти свою драгоценную жизнь! Но уж на остальные вопросы я вас заставлю ответить, Хагенау! Иначе, – выкрикнул он сиплым от гнева голосом, – иначе я призову на помощь все силы ада и добьюсь того, чтобы после осуждения вас выдали русским, полякам, чехам, а они трижды вздернут вас на площадях трех городов, где вы творили свои злодеяния!

– Сэр, я вовсе не собираюсь скрывать от вас то, что вам известно и без меня.

– Давно бы так… Для чего понадобилось вашим хозяевам устранять Крайтонов?

– Дэвид Крайтон решительно отказался продать свои африканские владения.

– Не сошлись в цене?

– За ценой мы не постояли бы. У Крайтона были какие-то моральные соображения…

– А Дорис Крайтон зачем убили?

– Они обычно гуляли вместе… И потом Дорис Крайтон была заодно с мужем против продажи, надо было освободить от ее влияния молодого Крайтона, наследника. Сам Джозеф был готов на любую сделку.

– От кого вам все это известно? От Брукера?

– Раз уж вы сами назвали эту фамилию…

– Кто он такой, этот Брукер? Ваш агент? И правильно я называю – Бру-кер?

– Правильно, сэр, – не сморгнув, подтвердил Хагенау. – Это полное ничтожество, ноль, он не представляет для вас ни малейшего интереса. Брукер не наш агент, просто он первый сунулся к Крайтону и затем предложил нам…

– А на кой черт понадобились вам африканские земли Крайтона?

– Я уже говорил вам, сэр. Под посевы земляного ореха.

– Врете! Станут ваши хозяева марать руки из-за этакой дряни!

– Нет, сэр, это истинная правда. Вы и не представляете себе, какие выгоды…

– Врете, я говорю! Мне и без вас известно, что там открыты богатейшие залежи урановой руды!

На деле Веджвуду не было это известно, он опирался лишь на домысел Чарльза Уоткинса.

– Раз вы осведомлены об этом, сэр… Только прошу зафиксировать: я не говорил вам об этом.

– Кто открыл эти залежи? Брукер?

– Да, сэр, раз уж вам это известно. Открыл совершенно случайно и тогда же сунулся к Крайтону, но получил решительный отказ. К тому же сам он не имел ни гроша и вынужден был поделиться своим открытием с нами…

– И вы тотчас же нашли выход: прикончить Крайтонов и заключить сделку с шалопаем наследником!

– Увы, это так, сэр! Но прошу учесть: сделка получила законное оформление через адвокатскую контору Эгберта Хиббинса – старого доверенного покойного Крайтона, и никакие силы не в состоянии ее расторгнуть.

– Вы полагаете? А то, что соглашение подписано убийцей Крайтонов, шпионом и военным преступником, которого разыскивает могущественная держава…

– Но, сэр, – снисходительно улыбнулся Хагенау, – соглашение подписал представитель посреднической фирмы «Компани оф Нью-Джерси», а не шпион, убийца и военный преступник, и земли Крайтона согласно закону являются в настоящее время собственностью американского банка «Эрнст Чейз, Филд энд Компани». Собственник этого банка, великий бизнесмен Дин Джадсон не может нести ответственность за проделки представителя посреднической фирмы… Соглашение есть соглашение!

– Вот как вы заговорили, Хагенау! Что же, это любопытно…

– Я рад, сэр, что не заставляю вас скучать, – нагло сказал Хагенау. – К тому же, как вам известно, Джозеф Крайтон, бывший владелец африканских земель, находится сейчас в Соединенных Штатах, где сделка получит окончательное оформление.

– Черт с ней, со сделкой!.. Зачем Эдвин Хилл приезжал к вам в Париж?

– Он не приезжал ко мне, сэр.

– Врете: он сам сознался!

– Это его личное дело.

– Зачем приезжал он к вам?

Хагенау пожал плечами.

– Он доставлял вам шпионские сведения о заводах «Биккерс-Стронг», а вы передавали их еще кому-то в Париже. Кому?

– О, куда вы забрались, сэр! Так далеко я за вами не последую… Право, если вы не повесите этого болтуна Хилла, ему совьют петлю за океаном!

– Однако вы здорово обнаглели, Хагенау!..

– Видите ли, сэр, мне пришла сейчас в голову мысль, которая вселяет в меня бодрость и надежду на будущее. Если вы обещаете хладнокровно выслушать меня…

– Говорите!

– Сэр, мы с вами прежде всего люди реалистические…

– Мы… мы… – ворчливо сказал Веджвуд. – Вы эти штуки бросьте!

– Извольте, сэр, я приступлю прямо к делу. В африканских владениях, принадлежавших Крайтонам, находится крупнейшее в мире месторождение урана с очень высоким содержанием чистого металла… Могут возразить: уран подешевел, он в избытке имеется сейчас на мировом рынке! Но это недальновидное рассуждение, сэр. Наши ученые высчитали, что при нынешних темпах потребления все известные ныне запасы урана будут израсходованы уже к 1980 году и тогда Запад начнет испытывать настоящий урановый голод. Крайтоновский уран – это наша кладовая, наш запас на будущее, его хватит еще на несколько десятилетий. Но разрабатывать мы его начнем сейчас – это самый рентабельный уран в мире! И еще: если бы мы не наложили на него руку, он достался бы другим, быть может, даже коммунистам, а уж этого мы никак не могли допустить!

– К чему вы ведете, Хагенау?

– Сейчас узнаете. Вам, сэр, – я имею в виду правительство ее величества – достался сейчас сильный козырь. Во-первых, убийство Крайтонов, во-вторых, шпионская организация Эдвина Хилла на заводах «Биккерс-Стронг». Почему бы вашему правительству не использовать этот козырь для получения некоторой доли в предстоящей добыче урановой руды?..

– Ну и ловко же! – расхохотался Веджвуд. – Хотите откупиться от виселицы ураном? Ну, нет, Хагенау, это не пройдет! Мы не торгаши, нам, Англии, не к лицу менять на уран кровь английских граждан! К тому же мы ни за какие блага не упустим сейчас возможности проучить вашу обнаглевшую разведку, которая расположилась на нашем острове, как у себя дома! Для нас, можно сказать, дело чести вздернуть вас на виселицу вместе с вашим Крахтом и Эдвином Хиллом!.. Все, Хагенау, больше вы мне не нужны.

– Еще одно слово, сэр.

– Ну?

– Я настаиваю, чтобы мое предложение было доведено до сведения соответствующих инстанций. Это право дает мне английский закон. Утайка этого предложения, имеющего значение государственное, явилась бы, сэр, серьезным служебным преступлением.

– Все?

– Разрешите задать вам лично вопрос, сэр?

– Говорите.

– Каким образом раздобыли вы копию с моей личной карточки из нацистской картотеки, хранящейся в Штатах?

– Очень просто! Не забудьте, что мы занимаемся разведкой триста лет, а эти выскочки едва приступили к делу… Теперь, надеюсь, все?

– И последнее, сэр. Как удалось вам добраться до меня и до Хилла?

– Повторяю: за триста лет мы успели кое-чему научиться…

Когда Стампа увели, Веджвуд горько усмехнулся своим хвастливым словам: так бы и разгуливать этому грязному убийце по белому свету, если бы два безвестных парня, Джибсон и Тауэрс, не подслушали случайно воркотню пьяного гаражного сторожа.

13. ПОЛНЫМ ХОДОМ НАЗАД!

Несколько дней спустя в кабинете следователя Мастерса позвонил телефон. Мастерс взял трубку.

– Следователь Мастерс? Говорит секретарь генерала Ласвелла. Потрудитесь заехать к генералу по срочному делу. Да, да, немедленно!..

Генерал Ласвелл занимал высокую должность в том разведывательном учреждении, куда Мастерс передал все материалы по делу Рагглса – Карлсена. Любопытно, зачем понадобился он генералу? Уж не собираются ли привлечь его к следствию? Что ж, это было бы справедливо.

Через полчаса Мастерс входил в кабинет генерала. Большая, строго обставленная, почти пустая комната. Письменный стол новейшей, лаконичной конструкции, с таким же креслом. На столе – разноцветные телефонные аппараты: белый, красный, голубой. Вдоль пустых, отделанных деревом стен – десяток странно выгнутых стульев. Четыре громадных, цельного стекла, окна глядели в небо. Все это зеркально отражалось в золотистом паркете, на который страшно было ступить: он явно имел глубину. Окинув взглядом кабинет и решив про себя, что этот визит не предвещает ему ничего доброго, Мастерс увидел и самого генерала. Ласвелл, одетый в отлично выутюженный штатский костюм прошлогоднего покроя, сидел в дальнем углу кабинета, перед курительным столиком, в жестком кресле все той же строгой конструкции, вытянув перед собой худые, как трости, ноги. Генерал курил сигару, дымок от нее стлался по кабинету голубым туманом, пронизанным солнечными лучами, бившими в окна. Это был очень тощий человек, с узким безгубым лицом, прямым узким носом, непомерно высоким лбом, тесно сжатым в висках, с презрительным прищуром бутылочного цвета глаз; скудный остаток сивых волос на почти голом, яйцевидном черепе был старательно расчесан на прямой пробор. Увидев входящего Мастерса, генерал молча, кивком головы указал ему на стоявшее напротив кресло.

– Что это означает, достопочтенный сэр? – начал он сердито, сощурив на Мастерса свои холодные бутылочные глаза; он даже не нашел нужным подобрать свои длинные ноги, которые едва не упирались в ботинки Мастерса. – Вы что, соскучились на своей должности, хотите в отставку?

– Я не понимаю вас, генерал… – растерялся Мастерс. – Но что бы вы ни имели в виду, я не являюсь вашим подчиненным, и потому…

– О, разумеется, вы не подчинены нам! Но я полагаю, что имею некоторую возможность оказать влияние на вашу карьеру! Как вы думаете?

– Я слушаю вас, сэр, – резко сказал Мастерс.

Генерал с нескрываемым, холодным любопытством оглядел своего собеседника. Этот взгляд, видимо, означал: как, ты еще позволяешь себе пищать, когда тебя душат?..

– Отвечайте: что побудило вас сочинить этот нелепый детективный роман? Кто дал вам право морочить нас?

– Сэр, я вас не понимаю, – хмуро повторил Мастерс. – Мне этот язык незнаком.

Лицо генерала покрылось как бы золотушными пятнами, лишь отдаленно похожими на румянец.

– Не слишком ли вы, сударь, задаетесь для работника Скотленд-Ярда? Кажется, я задал вам вполне ясный вопрос: что побудило вас сочинить детективный роман и предложить его нам в качестве действительного происшествия? С какой целью высосали вы из собственного пальца некоего вездесущего шпиона Рагглса, будто бы проникшего во все поры предприятия «Биккерс-Стронг»? Таинственного убийцу Питера, поражающего свои жертвы из бесшумного пистолета? Это же мальчишество, сударь! Шпиономания школьника, начитавшегося детективной литературы!..

– Сэр…

– Прошу вас помолчать, сударь! Некоторые наши сотрудники сгоряча пошли по указанному вами ложному следу, и в результате мы получили строгое внушение от Форейн Оффис за оскорбление почтенного шведского коммерсанта Херлуфа Карлсена! Этот человек, потрясенный до глубины души возведенным на него ложным обвинением, ликвидировал свое дело и навсегда покинул пределы Англии вместе со всем своим персоналом! Еще хорошо, что полковник Веджвуд, опытный контрразведчик, быстро разобрался, что перед ним вовсе не следственный материал, а жалкое творение шпиономана! Но вы, вы, сударь!..

Мастерс, бледный, с трясущимися губами, поднялся с кресла.

– Я требую, генерал… чтобы сюда немедленно… был доставлен весь материал… вещественные доказательства… которые я… полковнику Веджвуду…

– Какой там еще материал, сударь? – презрительно произнес генерал. – О чем вы говорите?

– Все… все… записные книжки Рагглса… фотокарточки… валики с магнитофонной лентой… показания преступников…

– Забудьте об этом, сударь! – Генерал гневно стукнул ладонью по ручке кресла. – Вся эта чепуха сдана в архив и никогда более не увидит света! Если вы будете настаивать на ваших бредовых измышлениях, вас почтут за сумасшедшего и упрячут в психиатрическую лечебницу! Тогда уж пеняйте на себя самого!..

Мастерс понял вдруг, что по воле случая оказался на пути сильных мира сего, и если не отстранится сейчас, не отойдет в сторону, то его раздавят, расплющат, превратят в ничто.

– Так вот оно что… – проговорил он как бы про себя.

– Да, да, сэр, именно это самое! – подхватил генерал и чуть улыбнулся Мастерсу своим сухим, безгубым ртом. – Надеюсь, вы поняли, наконец, меня, Мастерс.

Честный, добрый, но слабый духом человек, Мастерс колебался не более десятка секунд.

– Но убийство Рагглса, сэр… Джейн Даринг… Я же обязан по моей должности…

– Уголовщина! – презрительно обронил генерал. – Что же, займитесь этим, Мастерс, но вряд ли вы найдете концы. К тому же, эти люди отнюдь не представляли собой цвет английской нации, чтобы оправдать ваши старания…

– А иностранная агентура на военных заводах «Биккерс-Стронг», сэр? Нельзя же допустить…

– Это не ваша забота, Мастерс! – грубо прервал Ласвелл.

– Я подданный ее величества, сэр… – с последней вспышкой достоинства заметил Мастерс. – Я не могу не тревожиться…

– Ладно, Мастерс, – примирительно сказал генерал, подобрав свои тощие ноги и вставая с кресла, – я успокою вашу совесть: эти люди уже сняты с работы, им запрещено занимать должности на военных заводах. – Он протянул Мастерсу длинную, костлявую кисть. – Вы должны вычеркнуть из вашей памяти всю эту… историю. Лишь в этом случае можете вы рассчитывать на нашу признательность…

Когда Мастерс вышел на улицу, у него было такое чувство, будто он искупался в сточной канаве. Он зашел в магазин и купил две бутылки джина. Домой? Нет, это невозможно. Но куда? И вдруг ему пришла в голову счастливая мысль: чем черт не шутит! Он взял такси и через четверть часа поднимался по хорошо знакомой ему лестнице на третий этаж, к миссис Эллен Даринг, чей образ крепко запал ему в сердце. Он бодро шагал по ступенькам, на которых не так давно было простерто бездыханное тело маленького диспетчера. Вот и заветная дверь. Мастерс нажал кнопку звонка. Тишина. Примерно через минуту дверь приотворилась на длину цепочки, и на Мастерса глянуло хорошо ему знакомое лицо Джона Эфраима Даринга. Он был без галстука и, похоже, чем-то приятно взволнован: хотя красный пузырь на его шее был безобразно вздут, глаза его излучали радостный блеск…

Мастерс, не сказав ни слова, повернулся и быстро, через ступеньку, сбежал вниз. Что делать, придется пить одному.

Вероятно, Мастерс не чувствовал бы себя таким одиноким, если бы знал, что в огромном Лондоне есть сейчас еще один человек, переживший сегодня то же, что и он, притом в тот же самый час, в том же самом секретном учреждении. Этим человеком был молодой журналист Чарльз Уоткинс, с которым он так и не собрался свести личное знакомство.

Когда Мастерс находился у генерала Ласвелла, Чарльз Уоткинс, вызванный полковником Веджвудом, вошел в его большой, пустынный, сумрачный кабинет.

– Садитесь, юноша, – хмуро сказал старый разведчик – ему явно было не по себе.

– Да, сэр? – произнес Уоткинс, вопросительно глядя на Веджвуда.

– Плохие вести, Уоткинс! Вся ваша версия провалилась к чертовой бабушке.

– То есть? – насторожился Уоткинс. – Как так – провалилась?

– А вот так! – озлился старик. – Наши эксперты признали экспертизу Скотленд-Ярда правильной, а экспертизу вашего Чемберса отвели как ошибочную и незаконную…

– Ваши эксперты? – изумился Уоткинс. – Но ведь тело миссис Крайтон более двух недель назад сожжено в крематории! На основании чего же…

– С вашего разрешения, молодой человек, на основании сравнительного анализа экспертных заключений… Да-с, есть, оказывается, и такая возможность. Словом, самая обыкновенная автомобильная катастрофа!

– Ну, а некий мистер Альбер Стамп, фамилия которого так странно взволновала вас, также «самый обыкновенный» человек?

– Да, да, – ожесточенно подтвердил Веджвуд, – самый обыкновенный человек, представитель и совладелец посреднической фирмы! Вы удовлетворены?

– Вполне, сэр. Мне по крайней мере ясно теперь, что несчастные Крайтоны скрепили своею кровью какую-то грязную комбинацию по дележу атомного сырья! Но знайте, я не оставлю этого дела, я разоблачу его до конца! Потрудитесь вернуть мне экспертизу профессора Чемберса, сэр…

– О, разве вы не оставили себе копию, Уоткинс? – притворно удивился Веджвуд.

– Нет, не оставил.

– Очень жаль, но я ничем не могу вам помочь. Поступающие к нам документы не подлежат возврату…

Уоткинс встал и презрительно оглядел расплывшегося в кресле Веджвуда.

– У вас нет чести, сэр! Стыдитесь!

– Но-но… – прорычал, подняв кверху свою большую голову, старый разведчик. – Мальчишка!

– Передайте своему начальству… – Уоткинс почти шептал эти слова побелевшими губами – обида, гнев, ненависть перебили ему дыхание. – Передайте начальству, которое обесчестило вас, старого человека… что завтра весь Лондон… вся Англия… весь мир… узнает истину об этом вопиющем деле…

Уоткинс круто повернулся и пошел к двери.

– Слушайте, вы! – крикнул ему вдогонку Веджвуд. – Вернитесь!

Уоткинс остановился и через плечо поглядел на Веджвуда.

– Послушайте меня, Уоткинс, – негромким, глубоким голосом заговорил старый разведчик, – бросьте это дело! Вы же умный человек, поймите, у вас нет и не может быть доказательств, что Крайтоны – жертвы преступления, а не простой автомобильной аварии. Если и найдется редактор, который предоставит вам свои страницы, мы на другой же день заставим его напечатать, что он был введен в заблуждение неким молодым человеком, начитавшимся детективной литературы. Вы погубите себя как журналиста, перед вами закроются двери всех газет. И вообще предостерегаю вас, Уоткинс: оставьте это дело, через него проходит ток высокого напряжения!..

В отличие от Мастерса Уоткинс, выйдя на улицу, не стал покупать джина. Нечто более крепкое, чем джин, туманило ему голову. На недолгом пути домой он мысленно успел разрушить до основания общественный строй, при котором происходят такие чудовищные дела; он произнес в палате общин сокрушительную речь, которая привела к падению правящей партии и назначению новых выборов; он основал собственную газету, призванную изо дня в день разоблачать все творящееся в мире зло. Словом, он неистовствовал в своем праведном гневе и – также в отличие от Мастерса – дал себе клятву до конца прояснить это грязное и кровавое дело. Если надо будет – он отправится на место, в Буала, чтобы убедиться в правильности своих предположений…

Ни Мастерс, ни Уоткинс еще не знали, что накануне этого злополучного дня только что образованная американская акционерная компания «Ураниум-Буала», за которой стоял банк «Эрнст Чейз, Филд энд Компани», принадлежавший миллиардеру Дину Джадсону, заключила с английской компанией «Биккерс-Стронг» соглашение о совместной эксплуатации уранового месторождения в Африке, на территории английской колонии Буала. По этому соглашению «Ураниум-Буала» получает восемьдесят процентов общей добычи урановой руды, а «Биккерс-Стронг» – двадцать процентов. Финансирование предприятия, управление им, организация добычи, наем административного персонала и рабочей силы лежат полностью на американской стороне; английская сторона вносит свою долю расходов натурой – урановой рудой – путем пересчета и соответственного уменьшения причитающейся ей доли добычи.