Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

7. ЭЛЛЕН ДАРИНГ, ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ ЛЕТ

Дверь в квартиру Джеймса Рагглса была открыта, там орудовали полицейские власти. Мастерс и его юный стажер Джерри прошли на шум голосов в большую, хорошо обставленную комнату, служившую гостиной. В комнате находились два полисмена, знакомые Мастерсу районный следователь Перкс и полицейский врач Сэдвик. Мертвый диспетчер лежал на диване, стоявшем у стены, в том же куцем, модном костюме немыслимой окраски, в галстуке цвета морской волны, в ботинках цвета «баклажан»; зеркальный блеск его прически заметно поблек, лицо затекло восковой желтизной. Смерть не придала диспетчеру величия: все тот же мелкий, невидный человечек, с невыразительными, будничными чертами.

У дивана, склонясь над мертвым, в тихом плаче стояла на коленях женщина. Когда Мастерс своим твердым, уверенным шагом ступил в комнату, она обернулась и поспешно встала. Мастерс поразился: это была крупная, стройная, красивая женщина лет тридцати, менее всего походившая на подругу гаражного диспетчера, «преуспевающего насекомого». Он подошел к ней, представился, выразил сочувствие и не без удовольствия пожал ее теплую, мягкую руку, отметив про себя, что ее красивое, смугловатое, заплаканное лицо ничуть не искажено постигшим ее горем, а самое горе не выходит за пределы приличия. Затем женщина вернулась к покойнику, а Мастерс, задумчиво поглядев ей вслед, заговорил с районным следователем и полицейским врачом.

Диспетчер Рагглс был застрелен почти у дверей своей квартиры из бесшумного пистолета, убийца стрелял в затылок, со спины, смерть последовала мгновенно. Первым заметил убитого и поднял тревогу двенадцатилетний мальчик из соседней квартиры, возвращавшийся из школы домой. Он показал, что, поднимаясь по лестнице, встретил на втором пролете какого-то мужчину лет, вероятно, сорока, но не обратил на него внимания и потому не может указать его примет. Во всяком случае, человек этот не был мальчику известен, хотя ему знакомы все жильцы, проживающие на этой лестнице. Тело оставалось на месте убийства до прибытия следователя и врача; те установили, что убитый лежал лицом вниз, в естественной позе, какую тело приняло при падении. Преступник, торопившийся скрыться, видимо, не обыскал убитого. На это указывает и положение тела и то, что, по словам сожительницы покойного, миссис Эллен Даринг, при убитом оказалось в сохранности все, что он обычно имел при себе, а также и деньги. Установить характер следов, оставленных на лестнице обувью преступника, не представилось возможным: лестница была густо заслежена жильцами дома.

Таковы были факты, установленные районным следователем. Он прибыл на квартиру убитого лишь около получаса назад и еще не успел сколько-нибудь подробно допросить хозяйку квартиры, что, возможно, могло пролить свет на мотивы этого странного убийства, совершенного среди бела дня самым дерзким образом. Следователь Перкс был человек пожилой, болезненный, давно утративший вкус к своей профессии, его пугала сложность этого дела – видимое отсутствие корысти, бесшумный пистолет! – и он не мог скрыть своей радости, когда старший следователь Мастерс, соблюдая всяческую деликатность, предложил ему удалиться восвояси: убийство диспетчера связано с другим, весьма нашумевшим делом, расследование которого также поручено ему, Мастерсу.

– Но преступление совершено в моем районе, – слабо возразил следователь.

– Не беспокойтесь, коллега, район сегодня же получит необходимое предписание.

– Ну, если так…

И следователь, прихватив с собой врача, удалился из квартиры, оставив полисменов в распоряжении Мастерса.

– Миссис Даринг, – обратился Мастерс к женщине, все еще стоявшей, склонясь, в головах покойника, – я вынужден просить вас перейти в другую комнату, мне нужно задать вам несколько вопросов. Джерри, будете вести протокол…

Миссис Даринг поднялась с колен и кивком головы предложила Мастерсу следовать за собой. В небольшой нарядной комнате, служившей хозяйке, видимо, чем-то вроде будуара, царил старомодный вкус: мягкая, как бы игрушечная мебель, обитая голубым шелком, трельяж грушевого дерева, яркоцветный восточный ковер. Мастерс подивился домовитости покойного Рагглса. И пышнотелая любовница, и обстановка квартиры, и обилие комнат – он насчитал никак не менее семи – все это было скорее по средствам зажиточному лавочнику, чем диспетчеру гаража, получавшему едва ли более двадцати фунтов в месяц.

Мастерс уселся в единственное креслице, стоявшее в углу комнаты, а Джерри со своими письменными принадлежностями устроился на диванчике, за крохотным, неустойчивым столиком, опиравшимся на одну разлапистую ножку. Сама же хозяйка расположилась на круглом пуфе, спиной к трельяжу и лицом к следователю. Стороннему наблюдателю показалось бы странным, что этих троих людей свело в эту кукольную комнату дело об убийстве, совершенном всего час назад, и что в десятке метров от порога этой комнаты лежит еще не остывший труп убитого.

– Скажите, миссис Даринг, – официальным тоном заговорил Мастерс, – имеются ли у вас какие-нибудь подозрения в связи с убийством мистера Рагглса?

– Право, не знаю, все это так неожиданно, так ужасно… – прекрасные темные глаза хозяйки увлажнились, она слегка откинула голову, чтобы влага не пролилась слезами.

– Не было ли в его жизни каких-нибудь особых обстоятельств, дурных знакомств, врагов?..

– Он со мной никогда не делился, говорил, это не женское дело…

– Ну, знали вы, к примеру, где он работает, какое занимает место?

– Знала, конечно. На большом заводе, директором гаража…

– Так, так… А как велик был его заработок?

– Кажется, двести фунтов.

– В год?

– Нет, что вы, – хозяйка слабо улыбнулась, – в месяц, конечно.

– Простите, вы давно… живете вместе?

– Да вот уже восемь лет.

– И все эти годы он так же хорошо зарабатывал?

– Да-а, мы ни в чем не знали нужды. – Хозяйка чуть всхлипнула и приложила к глазам шелковый прозрачный платочек. – Он так всегда заботился обо мне, никогда ни в чем не отказывал… В прошлом году он на имя моей мамы положил тысячу фунтов. «Это для тебя, – сказал он мне, – на черный день…»

– А почему же не на ваше имя?

– Он считал, что так лучше, и не велел никому говорить об этом.

– Секрет?

– Чтобы не завидовали. Так он сказал…

– Выходит, вы доверили мне свою семейную тайну?

– Но вы из полиции, – с наивной серьезностью сказала хозяйка. – Зачем же я буду скрывать от вас? – Она снова улыбнулась, на этот раз чуть кокетливо: – Да вы и не станете завидовать…

– Я завидую чистоте вашей души, – серьезно сказал Мастерс.

Джерри удивленно поднял на шефа свои ясные, молодые глаза, затем опустил их, но стенографировать эту странную фразу не стал.

– Ну что вы, – с какой-то неопределенной интонацией отозвалась хозяйка и чуть покраснела, отчего смуглость ее лица приняла оттенок спелого персика.

«Ч-черт, до чего хороша, – подумал Мастерс. – Только вот не пойму: то ли она глупа, как кролик, то ли чиста, как альпийский снег?»

– А вы не задумывались: откуда у покойного мистера Рагглса такие большие деньги? Быть может, он имел наследственный капитал?

– Нет, он из бедной семьи, отец его был подметальщиком улиц. Он всегда с гордостью говорил, что сам создал себе положение. А денег у него было действительно много. Но ведь он получал на службе большие награды…

– Это за что же?

– За хорошую работу, – не без гордости за покойного сказала хозяйка. – На минувшее рождество он получил пятьсот фунтов, а недели две назад – еще…

– Так, так, понятно… Вы записываете, Джерри? – сердито спросил Мастерс, заметив, что юный стажер то и дело отрывается от протокола и пялит глаза на хозяйку. – Недели две назад – еще!

– Недели две назад – еще… – повторил Джерри. – Я записываю, сэр.

– Скажите, миссис Даринг, – Мастерс повернулся к хозяйке, – были у покойного друзья, знакомые, которые вас посещали?

– Почти никого, мы жили очень замкнуто, Джеймс не любил общество.

– А все же? Бывали у него сослуживцы?

– Нет, он всегда говорил: работа работой, а дом домом!

– А вы скучали без людей?

– Мы ходили с ним в кино, в театр, на спортивные состязания…

– А кем приходится вам Джон Даринг, миссис?

– О, Джон? – Ее лицо оживилось милой улыбкой. – Он мой кузен, сын брата моего покойного отца.

– Он бывал у вас в доме?

– Очень редко, он почему-то не любил Джеймса и заходил не чаще пяти-шести раз в год, чтобы проведать меня. Мы с ним дружили в детстве.

– А у вас нет на него подозрений?

– Как вы сказали?

– Ну, вы не думаете, что он мог быть причастен к убийству вашего мужа?

– Что вы! – поразилась хозяйка наивности Мастерса. – Он и мухи не обидит, он такой добрый…

– А вам известно, что этот добряк дважды был под судом? – спросил Мастерс.

– Я знаю, что его судили, но это было очень давно. – Лицо хозяйки словно накрыла тень. – Он очень любил меня тогда и сильно поколотил одного человека, который оскорбил меня. Ему дали тогда месяц тюрьмы…

– А во второй раз?

– Он познакомился в тюрьме с плохими людьми и, когда вышел оттуда, совершил кражу…

– Вот видите, шаг за шагом…

– Нет, нет, – горячо сказала хозяйка, – он хотел сделать мне дорогой подарок, для себя он никогда не пошел бы на кражу! А когда он вышел из тюрьмы, то дал мне слово, что станет честным…

– Хороша честность, – не без злорадства отозвался Мастерс. – Джон Даринг находится сейчас под арестом по подозрению в убийстве неких супругов Крайтон!

– Не может этого быть… никогда не поверю… – тихо, глубоким голосом сказала хозяйка. – Я убеждена, что это ошибка…

– Следствие покажет, – заключил Мастерс, вставая. – Простите, миссис Даринг, я должен произвести у вас в квартире обыск. Скажите, где держал покойный свои бумаги, записи, документы?

– У него не было ничего такого…

– Ну как же не было? – улыбнулся Мастерс. – Какие-то документы имеются у каждого уважающего себя человека!

– Право, не было. Разве только в бумажнике…

– Дайте сюда бумажник!

Хозяйка на минуту вышла и вернулась в слезах. Видимо, она несколько отвлеклась от своего горя, а сейчас, побывав в комнате, где лежал убитый, с новой силой ощутила понесенную утрату. Протянув Мастерсу бумажник, она закрыла глаза своим прозрачным платочком и отвернулась.

В бумажнике ничего существенного не оказалось: немного денег, фотография миссис Даринг, использованные билеты в театр. Диспетчер втайне от своей сожительницы вел, видимо, двойную жизнь и даже пропуск на территорию завода держал где-то в другом месте: ведь там черным по белому было сказано, что Джеймс Рагглс отнюдь не являлся директором гаража…

Что-то нашло вдруг на Мастерса при виде плачущей миссис Даринг, такой красивой, простодушной и беспомощной, и он отечески положил ей на голову свою руку.

– Вы что, очень любили его?

– Он был так добр ко мне… – сквозь слезы, с безотчетной уклончивостью чистой души прошептала хозяйка.

– А он любил вас?

– Ода!..

– Почему же он не женился на вас?

– Жена не давала ему развода, он ради меня разошелся с женой…

– А где проживает его жена?

Этот вопрос был задан уже совсем иным тоном, и хозяйка подняла на Мастерса почти сухие глаза.

– Она тогда же – восемь лет назад – вернулась в родной Бристоль, в дом родителей, но развода ему не давала… Он все годы посылал ей деньги, сто фунтов в год.

– Так, так, значит, и жену содержал…

– Он был очень заботливый, – растроганно продолжала хозяйка, – он и маму мою поддерживал. Даже снял для нее одной квартирку в две комнаты, давал ей деньги и часто посещал ее. Он очень любил мою маму…

– Где живет ваша мать? – резко спросил Мастерс, он даже побледнел от вдруг озарившей его мысли: ведь покойный Рагглс служил на военном заводе «Биккерс-Стронг». – Адрес?

– Мама? – Хозяйка с испуганным удивлением взглянула на Мастерса, он показался ей сейчас очень сердитым. – Мама живет в Бакенхейме, там новые дома…

– Улица? Номер дома?

– Улица Листера, дом одиннадцать…

– Имя? Фамилия?

– Миссис Даринг, Джейн Даринг… Вы поедете к маме?

– Да, да! Джерри, соберите ваши бумаги, один полисмен останется здесь, никого не впускать в квартиру! Другой – с нами! Живо!..

– О, прошу вас, сэр, будьте обходительны с мамой, она очень нервная! – Хозяйка тронула Мастерса за руку. – Она еще ничего не знает, для нее это такой удар! Подготовьте ее осторожно, да, сэр?..

– Да, да! – нетерпеливо отозвался Мастерс, направляясь к выходу из квартиры. Джерри и полисмен уже ждали на лестничной площадке. – Мы еще вернемся сюда, миссис, и помните: вам самой нужны сейчас крепкие нервы!

Усевшись в машину рядом с шофером, Мастерс, весь устремившись вперед, крикнул:

– Гоните вовсю, дело идет о человеческой жизни и даже о более важных вещах! Сначала за полицейским врачом, затем в Бакенхейм!..

8. ДЖЕЙН ДАРИНГ, ПЯТИДЕСЯТИ ТРЕХ НЕТ

Полицейский врач Сэдвик – тот самый, который констатировал смерть Рагглса, – был немало удивлен, когда запыхавшийся от волнения Джерри потребовал от имени следователя Мастерса, чтобы он немедленно спустился вниз и уселся в машину.

– Это зачем же, юноша? – осведомился он меланхолически. – Уж не воскрес ли покойный Рагглс?

– Нам не до шуток, доктор, – важно сказал Джерри, – дело идет о человеческой жизни и даже о более важных вещах! Дорога́ каждая секунда!

– Ого, даже секунда, юноша? – Доктор немало повидал на своем веку, и его не так-то легко было увлечь новым приключением. – Ну что ж, не пройдет и трехсот секунд, как мы усядемся в машину и помчимся навстречу чужому несчастью…

Он не спеша надел при помощи Джерри свое тяжелое старомодное пальто, упорно не попадая в рукава, водрузил на голову видавшую виды шляпу, собрал в потертый чемоданчик инструменты и глубоко передохнул.

– Ведите меня, юноша, я готов и к жизни и к смерти!

И вот машина снова мчится по боковым улицам, минуя по возможности главные артерии города: скорее, скорее в Бакенхейм!

– Это что, Мастерс, продолжение или новый уголовный роман?

– Продолжение, доктор.

– Тот же бесшумный пистолет?

– Тот же, доктор.

– Это второй бесшумный пистолет в моей практике, Мастерс. Но тогда это было связано со шпионажем. А на этот раз?

– Поживем, доктор, увидим…

– Весьма глубокая мысль, Мастерс.

Молчание. Мимо стекол машины пролетают дома, парки, мосты, шарахаются в стороны прохожие, иные из них негодующе кричат что-то вслед полицейской машине, но это ничуть не смущает водителя, и он мчит и мчит вперед, все ускоряя ход. Вот уже вдали видны новые высокие корпуса, освещенные заходящим солнцем: Бакенхейм! Все ближе и ближе, уже замелькали дома́ «города-спутника», водитель чуть притормаживает.

– Где тут улица Листера? – спрашивает Мастерс водителя.

– Вот она! – Водитель сворачивает вправо, и машина, взвизгнув тормозами, застывает на месте.

– Дом одиннадцать?

– Глядит на вас! – лаконично отвечает водитель. – С улицы, со двора?

– А дьявол его знает! – с досадой говорит Мастерс и быстрым шагом направляется к дому, за ним Джерри, полисмен, в арьергарде поспешает доктор. – Где тут проживает миссис Джейн Даринг? – обращается Мастерс к стоящему у ворот дворнику, усердно раскуривающему длинную трубку.

– Миссис Джейн Даринг? – переспрашивает дворник. – А что понадобилось полиции от миссис Даринг?

– Не ваше дело! – нетерпеливо кричит Мастерс. – Живо ведите нас на квартиру миссис, или вы ответите за промедление по закону!

– Таких законов нету, достопочтенный сэр, – говорит дворник, – а только я и сам не охотник связываться с полицией! – Он делает глубокую затяжку и идет в сторону обширного двора, все следуют за ним. – Подумать, какой спрос сегодня на миссис Даринг! Рано утром у нее побывал зятек, мистер Рагглс, с полчаса назад прошел какой-то гость, а теперь пожаловал уже целый полицейский букет!.. Ну вот и пришли, в этом подъезде, второй этаж, квартира пять…

– Пойдете с нами, – приказал Мастерс, – будете свидетелем.

– Э, да тут, я вижу, дело нешуточное… – озабоченно пробормотал дворник и на всякий случай пустил вперед Мастерса. – Вот эта дверь, направо!..

– Оружие, – тихо шепнул полисмену Мастерс.

Тот отстегнул кобуру, достал револьвер, щелкнул предохранителем. Мастерс приложил ухо к двери, прислушался, затем позвонил раз, другой. Тишина, и в тишине чуть слышный шепот Джерри:

– Разрешите мне первому, сэр… я знаю бокс… самбо… Разрешите, сэр…

Мастерс отвел его рукой и с силой толкнул дверь. Нет, заперта, во всяком случае, защелкнута на замок.

– Позвольте! – Дворник протиснулся вперед, навалился всем корпусом на дверь и кивнул полисмену: – А ну, встань возле меня… Р-раз!

Дверь вмиг раздалась на обе створки, а дворник, отпрянув назад с легкостью балерины, едва не сбил с ног стоявшего в отдалении доктора.

Мастерс шагнул в квартиру, за ним остальные, мешая друг другу и жадно заглядывая вперед. Двери двух комнат, выходящих в небольшую прихожую, широко открыты. Первая, ближайшая к выходу, пуста: крошечная, аккуратная, приветливая гостиная. Мебель и картины на стенах в белых чехлах, пол натерт до зеркального блеска, на окне белоснежная тюлевая занавеска, размеренно и уютно тикают бронзовые часы на подставке, также обернутые тюлем: тик-так, тик-так…

Но вот Джерри, опережая Мастерса, метнулся во вторую комнату, и оттуда послышался его испуганный вскрик:

– Убийство, сэр! Миссис Даринг убита!..

На полу такой же крошечной комнаты, служившей, видимо, спальней, недвижно лежала лицом вниз довольно крупная седая женщина, волосы на затылке слиплись от свежей, еще не запекшейся крови.

– Осмотреть кухню, ванную, – коротко приказал полисмену Мастерс. – Джерри, пять-шесть ракурсов…

Джерри пощелкал маленьким фотоаппаратом, затем настала очередь врача. Тот не спеша снял с себя пальто, стянул шляпу и передал их дворнику.

– Отнесите в прихожую, храбрец.

Опустившись возле тела на колени, он осторожно перевернул женщину на спину, оглядел ее лицо, приподнял ей веки, взял ее за руку.

– Она еще жива! – произнес он негромко, повернувшись к Мастерсу. – А ну, помогите мне перенести ее на кровать, только осторожно: ее жизнь – на волоске!.. Тем же манером – в затылок, бесшумный пистолет…

И вот женщина лежит на кровати, на спине, серое, бескровное лицо, глаза прикрыты тяжелыми веками, дыхание неприметно, между чуть приоткрытых губ мертвенно белеют сухие зубы. Доктор отмыкает свой чемоданчик, достает шприц, привычной рукой разламывает ампулу, набирает желтую жидкость, закатывает женщине рукав и проворно вгоняет иглу в ее полную белую руку. Мастерс не сводит с лица женщины напряженного взгляда, доктор, держа большой палец на ее пульсе, глядит на свои ручные часы. В томительном, напряженном ожидании проходят десять, двадцать, тридцать секунд, минута. Наконец веки женщины затрепетали, поднялись, и Мастерс увидел ее глаза: два темных, бездонных озерка, налитых ужасом.

– Не бойтесь, миссис Даринг, – тихо, бережно говорит Мастерс, опасаясь самым звуком своего голоса порвать волосок, на котором держится ее жизнь, – мы из полиции, а это врач, вам более ничто не угрожает…

– А-а… – чуть слышно произносит женщина, с трудом размыкая серые губы, и Мастерс по выражению ее глаз видит, что она поняла его.

– Кто стрелял в вас?

Женщина не отвечает, она собирается с силами, чтобы задать  с в о й  вопрос:

– Его… взяли?

– К сожалению, он успел скрыться до нашего прихода, – с виноватой интонацией отвечает Мастерс и с удивлением видит, что его ответ пришелся миссис Даринг по душе.

– Так кто же стрелял в вас? – повторяет Мастерс. – Вы знали этого человека или видели его впервые?

Женщина молчит, и по чертам ее ожившего лица Мастерс понимает, что замкнулась она сознательно, что она вовсе не стремится изобличить преступника, который покусился на ее жизнь. Мастерс отворачивается от нее. Несмотря на трагическое положение, в каком находится сейчас эта женщина, она неприятна ему: упорная, злостная сообщница убийцы и своего преступного зятька!..

Доктор отвел Мастерса к окну и шепнул ему в самое ухо:

– Ей осталось жить не более часа, и то на камфаре…

– Что ж, последите за ней, доктор, а я займусь обыском!

Не прошло и десяти минут, как все крохотное жилище миссис Даринг было вывернуто наизнанку. В спальне эту операцию проделал сам Мастерс, щадя умирающую. Впрочем, обыск не дал никаких результатов: ни одного сомнительного документа, ни одного подозрительного предмета.

– Нет, нет, – сказал себе Мастерс, – этого не может быть, – разгадка должна находиться здесь, в этой игрушечной мещанской квартирке, или по выходе отсюда я подам в отставку, как ни на что не годный тупица!..

Мастерс в раздумье стоит спиной к окну, оглядывая комнату. Туалетный столик, кресло, кровать, шкаф. Кроме кровати, на которой лежит умирающая, все скрупулезно осмотрено. Но шкаф, шкаф… Как же не догадался он отодвинуть от стены этот старинный тяжелый шкаф? Разумеется, эта мысль приходила ему в голову, но, видимо, ее спугнуло безотчетное чувство деликатности по отношению к умирающей. Нашел время деликатничать!..

Мастерс сердито шагнул к шкафу, надавил на него плечом. Громоздкий дубовый шкаф не стронулся, даже не качнулся. Мастерс оглядел пол возле ножек шкафа: ни царапины, ни следа, значит шкаф не сдвигали с места. Понятно, понятно… Мастерс снова распахивает дверцы, затем оборачивается и глядит на миссис Даринг. Похоже, он на правильном пути: у нее сейчас такие же настороженные, встревоженные глаза, как и в тот раз, когда он обыскивал этот шкаф.

– Джерри! – зовет Мастерс, выходя в прихожую. – Как у вас там? Ничего нового?

– Ничего, сэр… – печально отвечает Джерри.

– Ладно, идите сюда, выньте еще раз из шкафа всю одежду и сложите вон там, на кресло…

Шкаф пуст. Мастерс залезает внутрь и выстукивает заднюю стенку, одна ее половина чуть колеблется в пазах. Мастерс ухватывает ее, вынимает – она легко отделяется от стенки шкафа, – и за нею открывается вделанный в стену небольшой стальной сейф!

«То-то же», – удовлетворенно говорит про себя Мастерс и берется за ручку дверцы сейфа. Да, он открыт! И не только открыт – он пуст, совершенно пуст! Да и могло ли быть иначе – ведь именно за этим и приходил сюда преступник: забрать секретные документы и убрать опасного свидетеля.

Хмурый и злой, вылезает Мастерс из шкафа. Может, эта умирающая ведьма все же заговорит? Или она твердо решила унести тайну с собой в могилу? Доктор как раз вгоняет ей в руку новую дозу камфары.

– Скажите, сэр, – негромко обращается Джерри к своему шефу, – это тот самый преступник, который убил диспетчера Рагглса?

Так бывает: слабый, случайный человеческий вскрик в тиши горного ущелья вдруг смещает с места и обрушивает вниз огромную, тысячетонную скалу. Случайная фраза, полушепотом сказанная юным стажером, нежданно привела к открытию тайны, которая, быть может, осталась бы похороненной навек в этой крохотной квартирке.

Не успел Юджин Мастерс ответить на вопрос, заданный ему Джерри, как умирающая издала резкий болезненный стон и в каком-то неестественном приливе сил приподняла с подушки голову.

– Джеймс… убит… мертв? – произнесла она внятным голосом.

– Да, час назад его застрелил тот самый человек, который покусился на вашу жизнь, – громко произнес Мастерс; он понял, что в сознании умирающей под влиянием слов Джерри происходит какой-то важный сдвиг.

– Будь он проклят… убийца… – Лицо ее исказилось от ненависти. – Эллен?..

– Ваша дочь жива и здорова, миссис Даринг, мы только что от нее.

– Это… правда?

– Святая правда, миссис Даринг!

– Эллен… ничего не знала… это… невинное дитя…

– Мне это известно, миссис Даринг, – с живым чувством сказал Мастерс, – вашей дочери ничто не угрожает, я даю вам в этом слово джентльмена! – Он тронул своей большой теплой рукой холодную руку умирающей. – Теперь, когда вы узнали, что ваш зять мертв и недосягаем для кары земного закона, вы должны назвать нам имя убийцы. Это ваш нравственный долг, миссис Даринг!

– Я… я хочу жить… – Лицо пятидесятилетней женщины жалко сморщилось, словно лицо малого ребенка, в углах ее глаз блеснули две слезы. – Если я открою вам…

– Миссис Даринг, – чуть побледнев, твердо сказал Мастерс, закоренелый безбожник и скептик, – не стану таить от вас: вы скоро, очень скоро предстанете перед престолом господа бога, и вам также не страшна уже кара земная.

Глаза женщины вдруг посуровели, она обратила требовательный, вопрошающий взгляд на врача, стоявшего в ногах постели. Тот молча кивнул в ответ.

– Тогда скажу…

Она помолчала, видимо собираясь с силами, набирая воздух в опавшую грудь.

– Только не троньте Эллен… она не знала… ничего… вы дали слово…

– Я клянусь вам! – с жаром воскликнул Мастерс и, к своему смущению, поймал на себе ревнивый, подозрительный взгляд юного Джерри. – Клянусь, что ваша дочь вне подозрений!

– Я верю вам… – Женщина опять помолчала. – На пороге ванной… при входе… вторая плитка слева… второй ряд… тайник…

– Имя убийцы? Кто он? Где искать его?

– Н-не знаю… он называл себя Питер… там все узнаете… Джеймс все записывал… все…

Женщина вдруг ослабела, острота переживаний, мысль о скором конце, видимо, сломили незаурядную силу ее духа. И когда доктор снова подошел к ней с наполненным шприцем, она прижала к себе руку и отрицательно мотнула головой.

Мастерса и Джерри уже не было в комнате; они стояли на коленях на пороге ванной комнаты, усердно выковыривая ножом вторую плитку слева, во втором ряду, а над ними, тяжко дыша от любопытства, нависали две человеческие туши: полисмен и дворник.

И вот плитка осторожно вынута; под ней оказался тайник. Мастерс запустил туда руку, нащупал какие-то бумаги, книжки, предметы. Боясь повредить их, он отломил еще несколько плиток, и тогда весь тайник осветился трезвым дневным светом.

Хотя Юджин Мастерс был всего только следователем по уголовным делам, он при первом же беглом осмотре убедился, что этот тайник был целой сокровищницей, бесценным кладом для контрразведчика. Многие метры микропленки с заснятыми чертежами, без сомнения секретными; небольшой звукозаписывающий аппарат, содержащий, видимо, запись немаловажных разговоров; несколько фото с изображением неизвестных лиц; записные книжки с множеством записей; заряженный бесшумный пистолет; несколько ампул с жидкостью, едва ли безвредной для человека.

«Д-да, – сказал себе Мастерс, подымаясь с колен, – этот маленький диспетчер был не столько «преуспевающим насекомым», сколько крупным и опасным хищником, к тому же весьма хитрым и предусмотрительным. А все же и он допустил какую-то ошибку в расчете…»

Когда, нагруженные трофеями, Мастерс и его сподвижники покидали жилище миссис Джейн Даринг, хозяйка уже была мертва. Вернувшись на квартиру миссис Эллен Даринг, Мастерс осторожно сообщил ей о смерти матери. Но этот второй удар оказался молодой женщине не под силу, она впала в глубокий обморок, и заботу о ней принял на себя доктор Сэдвик. Пока он приводил ее в чувство, Мастерс при помощи Джерри и двух полисменов тщательно обыскал все комнаты, однако ничего подозрительного не обнаружил. Впрочем, ничего иного он и не ждал: у него уже ранее сложилась уверенность, что Рагглс строжайшим образом отделял явную, показную сторону своей жизни от потаенной.

– Джерри! – значительно сказал Мастерс, обращаясь к своему юному стажеру, когда пришло время покинуть квартиру миссис Эллен и сама хозяйка, бледная, печальная и прекрасная, стояла в дверях прихожей, провожая незваных гостей. – Джерри, если миссис Даринг не возражает, я просил бы вас остаться здесь дня на два, в полном распоряжении миссис, чтобы оказать ей помощь в выполнении лежащих на ней грустных обязанностей.

– Я с радостью, сэр… – Нежные щеки юноши покрылись румянцем. – Если только миссис…

– О, прошу вас… милый Джерри! – воскликнула миссис Даринг. – Я совсем одинока… мне так трудно… я просто в отчаянии…

И миссис Даринг исполненным природного изящества жестом приложила к глазам свой прозрачный платочек.

– Я буду счастлив, миссис… пожалуйста… все, что требуется… – забормотал окончательно смутившийся и до глубины сердца растроганный Джерри.

– Вот и отлично, – заключил Мастерс. – Если будут какие-нибудь затруднения, Джерри, немедленно звоните мне! Полицейский пост при квартире пока останется! Простите, миссис, – голос его сразу смягчился, – но я настоятельно прошу вас никому – ни единой душе – не сообщать пока о смерти вашего супруга. Джерри, ты лично отвечаешь за сохранение тайны!..

– Но как же так… – робко возразила хозяйка.

– Глубокоуважаемая миссис Даринг, – с высокопарностью, сдобренной легкой иронией, ускользнувшей от внимания хозяйки, обратился к ней Мастерс, – вы одна из самых очаровательных женщин Англии и, конечно, не можете не быть патриоткой своей страны. То, о чем я прошу вас, в интересах обороны нашей родины!.. До свидания, миссис!..