Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Только через два с половиной часа комендант объявил, что адъютант генерала подтвердил подлинность предписания об освобождении заключенного Анри Картье. Был уже поздний вечер, на черном небе горела огромная оранжевая луна, когда четыре человека вышли из ворот Эль-Гиара и двинулись к машине, ожидавшей их в двухстах метрах от лагеря. Картье, поддерживаемый Барзаком, с усилием переставлял ноги: действие препарата подходило к концу, а дать новую дозу врач отказался.

– На ночь силы вам не нужны, мой друг, а в полдень я приду в гостиницу и с помощью иглы снова поставлю вас на ноги!

Картье провел в забытьи всю поездку, он не приметил, как машина въехала на улицы Алжира, как Барзак с помощью Стампа привел его в свой номер. Он очнулся только в полдень, когда врач, достав из сумки свой чудодейственный шприц, крикнул ему в самое ухо:

– Сейчас начнем жить, мой друг!..

6. АНРИ КАРТЬЕ НАЧИНАЕТ ЖИТЬ

Сделав свое дело и выждав положенные три минуты, врач достал из кармана рецептурный листок и авторучку.

– Микстурку? Порошочки? Пилюльки? – улыбнулся Картье. – А я так верил в вас, доктор!

– И правильно делали. Эта микстурка будет вам очень полезна.

И врач протянул листок Барзаку. Тот прочитал его и передал Картье. На листке черным по белому было написано:

«Будьте осторожны, все помещения в этой гостинице оборудованы аппаратами подслушивания».

– Принимайте это лекарство самым аккуратным образом, – сказал на прощание врач. – Далее, будьте осторожны с едой: легкая пища, малые порции. Ровно в шесть вечера сюда явится медицинская сестра и сделает вам очередную инъекцию. Все, друзья! Я закуриваю сигарету и удаляюсь…

Врач чиркнул спичкой, поднес к пламени рецептурный листок, обождал, покуда бумага не превратилась в пепел, и удалился.

– Золотой человек! – с глубоким чувством воскликнул Барзак.

– Вернее, опытный и внимательный врач, – наставительно поправил Картье. – Это не одно и то же.

– Ты прав, конечно, человека с первого взгляда не разгадаешь, – Барзак улыбнулся, давая понять Картье, что оценил его осторожность. – А теперь спустимся в ресторан и позавтракаем…

Открыв дверь в коридор, Барзак едва не сшиб с ног молодого человека лет двадцати пяти, непримечательной внешности.

– Что вам здесь надо? – строго спросил Барзак. – Какого черта вы околачиваетесь возле моей двери?

– Мне ничего не надо, – нисколько не смутившись, сказал молодой человек. – Я исполняю свою обязанность.

– В таком случае пойдите к господину Стампу и передайте ему от моего имени, что если его доверенный будет и в дальнейшем так бесцеремонно исполнять свою обязанность, то я набью этому доверенному морду. Ясно?

– Ясно, – сказал молодой человек. – А куда направляется сейчас мосье Картье?

– Мосье Картье направляется в ресторан, но если вы…

– Мы будем наблюдать за мосье Картье издали и не причиним ему ни малейшего беспокойства.

– Кто это – мы?

Барзак огляделся и только сейчас приметил вчерашнего протеже Стампа, мрачного человека с измятым ртом, проделавшего с ними в машине весь путь из Алжира в Эль-Гиар и обратно. Тот стоял в десятке шагов от двери, прислонясь к лестничным перилам, и с безучастным видом глядел на них своими бесцветными, пустыми глазами.

– Он плохо знает язык, – извинился молодой человек за своего партнера. – Так что вам придется иметь дело со мной.

– Ладно, – согласился Барзак. – Как вас зовут?

– Называйте меня просто Жюль, – скромно сказал молодой человек.

– А этого? – Барзак кивнул на мрачного человека.

– Питер. Пи-тер. Он, простите, не здешний.

– Так вот, Жюль, советую вам вести себя прилично, – заключил Барзак. – Пошли, Анри.

В ресторане агенты Стампа действительно держались в почтительном отдалении. Но когда друзья, позавтракав, вышли из ресторана на улицу, те тотчас же последовали за ними.

– Куда теперь, господа? – подойдя к ним, деловито осведомился Жюль.

– Далеко, Жюль, за город, – сказал Барзак. – Такси!

Друзья уселись в подъехавшее такси.

– Побыстрее и подальше, друг, – обратился Картье по-арабски к водителю алжирцу. – Нам надо удрать от шпиков.

– Понятно, – улыбнулся водитель. – Побыстрее и подальше!

Через полчаса друзья находились в сорока километрах от города. По обе стороны дороги простиралась открытая глазу долина, поросшая древовидным вереском, в сотне метров сверкала на солнце узкая горная речка, стекавшая, видимо, с далеких гор, синевших на горизонте.

– Вот тебе, приятель, двойная плата, – Барзак протянул водителю деньги. – Вернешься за нами через два часа.

– Не надо двойной платы, – сказал водитель, отведя руку Барзака. – Вон поглядите!

По дороге на большой скорости мчался открытый «пежо», за рулем сидел мрачный Питер, а рядом с ним Жюль, еще издали радостно улыбавшийся счастливой встрече.

– Можете не возвращаться, – сказал Барзак, рассчитавшись с водителем. – Обратно нас отвезут эти шпики…

«Пежо» затормозил, Жюль выскочил на дорогу и подбежал к Барзаку.

– Что прикажете делать дальше, мосье?

– Мы с Картье пройдем вон к той речке и там посидим, а вы останетесь тут. Потом доставите нас обратно в город.

– Слушаюсь, мосье. Только прошу вас не пропадать из виду, а то нам придется последовать за вами.

– Слушаюсь, мосье, – усмехнулся Барзак.

Добравшись сквозь кустарник до речного берега, друзья уселись под неверной тенью двух алеппских сосен, росших из одного корня.

– До чего же хорошо жить и дышать на вольном воздухе! – радостно улыбнулся Картье. – Я почти забыл это ощущение… Ну, говори, Луи, что все это значит?

– Это значит, что твоей судьбой горячо заинтересовалась американская разведка. Ей и обязан ты своим освобождением.

– Луи, такими вещами не шутят.

– Я не шучу. Именно по настоянию американской разведки генерал Жаккар, который, видимо, тесно с ней связан, распорядился освободить тебя из Эль-Гиара.

– Луи, повторяю, – глаза Картье гневно блеснули, – такими вещами не шутят!

– Американская разведка интересуется тобой, как геологом, который открыл новое месторождение урана.

– Что такое? – Картье вскочил, ошеломленно глядя на Барзака. – Как могли они узнать? Значит, они обнаружили и захватили…

– Да, обнаружили и захватили, но только не землю, в недрах которой находится урановая руда, а твою рукопись.

– Мою африканскую рукопись? При обыске?

– Нет, обыска не было. Все это гораздо сложнее…

И Барзак рассказал Картье то немногое, что ему самому стало известно. Некий проходимец, по фамилии Брокар, прикинулся другом Картье и обманным путем выманил у Робера рукопись. Назвавшись ее автором, он на определенных условиях предложил некоей американской компании разрабатывать якобы открытое им лично месторождение урана. Компания передала рукопись на экспертизу своим геологам, те очень высоко оценили ее научные достоинства, а произведенная вслед за тем воздушная геологическая разведка подтвердила, что в координатах, указанных в рукописи, действительно имеется крупное урановое месторождение.

– Постой! – прервал в этом месте Картье рассказ Барзака. – Тут явное недоразумение! Я допускал, что моя работа может попасть в грязные руки, и указал в ней ложные координаты, взятые наобум. Как же оказался там уран?

– Урана там и не оказалось. Зато нашелся другой радиоактивный элемент – торий, он-то и ввел в заблуждение воздушных разведчиков.

– Что ж, при богатстве Африканского материка полезными ископаемыми этому не приходится удивляться… Но почему же они не прибегли к наземной разведке? Это дало бы бесспорный результат…

– А потому, что указанные тобой координаты пришлись на территорию английской колонии Буала и производить там тайно наземную разведку было очень рискованно: можно было, не дай боже, навести англичан на след урана! Между тем совпадение наземных данных, приведенных в твоем труде, который специалисты так высоко оценили, и показаний воздушной разведки казалось американцам предельно убедительным. Прими еще во внимание спекулятивный азарт, борьбу монополий за атомное сырье, приносящее сверхприбыли… И вот затрачены десятки миллионов долларов, а урана нет и нет! Вместо урана – торий, к которому компания не испытывает ни малейшего интереса. Я думаю, что заправилам компании с самого начала было известно, что Брокар вовсе не автор рукописи, их вполне устраивала и краденая рукопись. И вот когда в координатах, указанных рукописью, вожделенного урана не оказалось, воришку взяли за горло: или назови настоящего автора рукописи, или тебе каюк! Брокар в сопровождении, несомненно, их агента Стампа возвращается в Париж и смиренно приносит рукопись обратно к тебе на квартиру: я, мол, раскаиваюсь в своем подлом поступке и готов помочь вам в поисках и освобождении Анри Картье! Мари и Робер тотчас же вызывают меня, я знакомлюсь с этим Брокаром, он намекает, что за его спиной стоит американская разведка, и сводит меня со Стампом. Вот и все, Анри, если не считать, что за указание уранового месторождения тебе обещано двести тысяч долларов…

– Вот и все… Да это же целый роман, Луи! Мне одно непонятно: откуда этому Брокару стало известно о существовании моей рукописи, о том, что она содержит описание вновь открытого месторождения стратегического сырья? Ведь иначе бы он на нее не польстился!

– Увы, на этот вопрос я не могу ответить тебе, спроси у него самого.

– Да его, верно, и не найдешь теперь…

– Почему же? Он постоянно живет в Париже.

– Когда еще я попаду в Париж! Во всяком случае, рано или поздно, но я должен выяснить, откуда этому Брокару стало известно об открытом мною месторождении урана. Об этом не знала ни одна живая душа, кроме, правда, одного человека, которому я доверяю, как самому себе. Этот человек не мог проговориться…

– Скажи, Анри, а что побудило тебя указать ложные координаты? Ты же мог вообще не указывать координат.

– Видишь ли, я знал, что за мной следят, каждый день ждал ареста и допускал, что в этом случае мою работу могут использовать для враждебных мне целей. К тому же я дописал рукопись буквально за день до того, как меня схватили, и потому не успел поместить ее в более надежное место. Не укажи я ложных координат, люди, заинтересованные исключительным богатством месторождения, немедленно организовали бы систематические разведывательные поиски по всему Африканскому материку с помощью самых могущественных, современных методов и, возможно, довольно быстро отыскали бы его. А мне надо было выиграть время, приковать внимание искателей к какому-нибудь одному месту, спутать след хотя бы на несколько месяцев. Как видишь, эта цель оказалась достигнутой.

– А что́ дал тебе выигрыш времени?

– Все, Луи! – страстно воскликнул Картье. – Все! Я не могу пока открыть тебе эту тайну, но со временем ты сам ее узнаешь… А теперь займемся главным вопросом: что делать дальше? Как обойти американскую разведку в лице этого Стампа?

Друзья проговорили еще добрых два часа, затем искупались в речке. Возвратившись к ожидавшей их машине, они застали обоих шпиков чуть живыми от зноя. Даже жизнерадостный Жюль поглядел на них волком и пробормотал что-то о неблагодарных людях, которые не ценят хорошего отношения.

– Но, но, Жюль! – прикрикнул на него Барзак. – Если вы будете дерзить, я прогоню вас со службы.

7. ОДЕРЖАННАЯ ПОБЕДА

На другой день Барзак со слов врача заявил Стампу, что дальнейшее пребывание Картье на тонизирующем, возбуждающем препарате неизбежно приведет его к полному истощению сил. Надо поместить его недели на две в частную лечебницу, где ему будет обеспечено надлежащее лечение и уход.

– Только при этом условии, – заключил Барзак, – сможет Картье проделать работу, выполнение которой явилось условием его освобождения из лагеря.

– А не слишком ли задается ваш Картье? – В голосе Стампа звучала такая злоба, что Барзак с удивлением взглянул на него. – Или ему неизвестно новое распоряжение генерала Жаккара?

– Какое распоряжение?

– Я просил генерала официально объявить вашего Картье бежавшим из лагеря Эль-Гиар преступником.

– Что это значит?

– Это значит, что если он будет увиливать от дела и не подчиняться моим указаниям, то его схватят и водворят обратно в лагерь. Передайте ему от моего имени: вылет в Буала состоится завтра, в одиннадцать часов утра!

– Нет, почтенный Стамп, вылет не состоится, – побледнев от гнева, сказал Барзак. – Анри Картье сегодня же явится в полицию и заявит, что он заключенный, бежавший из Эль-Гиара…

Барзак повернулся и пошел к двери.

– Эй, вы! – крикнул вдогон ему Стамп. – Я даю ему три дня на отдых, и ни одного часа больше! Слышите – ни одного часа!

Стамп, низкий человек, ослепленный к тому же безотчетной ненавистью к Картье, считал, что играет в беспроигрышную игру: он и мысли не допускал, что Картье по собственной воле способен вернуться в кромешный ад Эль-Гиара. Не враг же он себе в самом деле!.. Но тут Стампу пришли на память русские пленные и партизаны, которые под пытками отказывались отвечать на вопросы, предпочитая измене мучительную смерть. А в Картье есть, несомненно, что-то от этих людей, верно, потому этот тип так ненавистен ему. Нет, нет, он не имеет права рисковать! Если он провалит эту операцию, ему конец.

Через минуту Стамп стучался в дверь комнаты Барзака.

– Войдите!

Стамп вошел – и очутился лицом к лицу с Картье. Барзак сидел за столом в глубине комнаты и что-то писал.

– Мосье Барзак, – обратился к нему Стамп, – я хотел…

– Потрудитесь обращаться ко мне, – прервал его Картье. – Я привык сам решать свои дела.

– Что же, пожалуйста. Я согласен предоставить вам пять дней отдыха, после чего вы незамедлительно…

– Выслушайте мои требования, мосье Стамп, – снова прервал Картье.

– Первое: отныне вы не будете разговаривать со мной в повелительном тоне. Второе: не будете вмешиваться в распоряжения врача. Третье: доставите мне сегодня же официальный приказ французских властей о моем законном освобождении из лагеря Эль-Гиар. Только в случае принятия этих требований вы можете рассчитывать на мое содействие в деле, ради которого вас прислали сюда из Соединенных Штатов.

– Но согласитесь, что…

– Или да, или нет. Если нет – я сегодня же отдамся в руки полиции. Мосье Барзак пишет сейчас вашей компании письмо, где от моего имени излагает причины, побудившие меня отказаться от сотрудничества с вами. Это все. Решайте!

Стамп понимал, что раздумывать нечего: все козыри были у них в руках.

– Пусть так, я согласен… – Стамп заставил себя улыбнуться. – Сказать по правде, – добродушничал он, – я несколько переусердствовал в защите интересов компании. В конце концов автор рукописи отыскался с такой быстротой, что небольшая задержка не вызовет со стороны компании возражений. Надо же вам в самом деле отойти немного от этого кошмара…

– Скажите, Стамп, – неожиданно спросил Картье, не сводивший с него внимательных глаз. – Вы немец?

– Н-нет… – едва ли не впервые в жизни смутился Стамп: вопрос Картье застал его врасплох.

– А то в Сопротивлении я не раз встречал гитлеровских офицеров, однажды мне даже пришлось две недели просидеть в гестапо, подвергаться допросам. Вот я и подумал…

– Нет, я доминиканец.

– Вот как? Слышишь, Луи, мосье Стамп – доминиканец!.. Да оставь ты письмо, мосье Стамп согласился на все мои условия!.. Поверите, – он опять повернулся к Стампу, – я впервые в жизни встречаю доминиканца и даже не подозревал, что они так похожи на немцев!.. Ну что ж, не буду вас больше задерживать, вы же обязались доставить сюда сегодня документ о моем освобождении из Эль-Гиара.

– Документ будет доставлен, – холодно сказал Стамп. – Но и у меня есть к вам требование. Мои доверители хотят знать, почему в указанных вами координатах не оказалось урановой руды. – Стамп вынул из кармана фирменный бланк «Ураниум-Буала». – Вот как формулирует компания этот вопрос: «Мы не в состоянии согласовать редкое по точности и глубине описание нового уранового месторождения – «классическое», по отзывам наших геологов, – с грубой ошибкой в определении координат…»

Человек по природе прямодушный, искренний, Картье скрывал в себе тонкое понимание людей, невозмутимое хладнокровие, редкую изворотливость в трудных обстоятельствах; это был настоящий борец, для которого высшим законом была цель.

– Ошибка? – Картье снисходительно улыбнулся. – Нет, тут не было ошибки. Урановая руда – настуран – находится именно в тех координатах, которые я указал в рукописи. В этих же координатах действительно имеется и торианит, но богатейшей урановой руды ваши геологи не приметили. Впрочем, их можно понять: урановая руда залегает там крайне своеобразно, даже причудливо. Надеюсь скоро доказать это вашим геологам на месте…

Спокойная уверенность Картье сообщилась Стампу, и он в тот же вечер передал его обнадеживающее заявление в Вашингтон Хеллсу, который поддерживал связь с компанией. Впрочем, ни самому Стампу, ни Хеллсу, ни компании все равно не оставалось ничего иного, как терпеливо ждать.

8. СРЕДИ СВОИХ

Стамп вовремя доставил обещанный документ, и наутро Барзак отвез своего друга в частную лечебницу, расположенную на морском берегу. Пребывание там было необходимо Картье для восстановления сил, подорванных тяжелым заключением, но оно же давало и немалый выигрыш времени. А выигрыш времени, считал Картье, – это все.

Когда Барзак выходил из дверей лечебницы, его радостно приветствовал Жюль.

– А, Жюль! Вы уже на месте? Почему бы вам не поставить здесь для себя сторожевую будку? Все бы не так жарко…

– Все шутите, мосье Барзак! А как здоровье мосье Картье?

– Благодарю вас, Жюль. Будем надеяться, что скоро вы снова сможете бегать по его следу.

– Ну и шутник вы, право, мосье Барзак!

– Я не шучу, Жюль. А как поживает ваш безъязыкий партнер?

– Питер, мосье? Он дежурит во дворе, возле другого выхода из лечебницы…

Барзак посещал Картье каждый день и оставался у него по два-три часа. Все остальное время он метался по городу, выполняя его тайные поручения, нередко заглядывал и в темные закоулки старого города. За ним усердно охотились шпики, и ему удавалось отделываться от них лишь с помощью арабов – водителей такси, которые верным чутьем угадывали в нем друга. Барзак лишь частично был посвящен в тайны Картье, и не потому вовсе, что тот не доверял ему. Просто Картье неуклонно держался старого правила подпольщиков: без крайней необходимости не посвящать в доверенную тебе тайну ни одного лишнего человека. Барзак знал это и не обижался.

Однажды – это было на седьмой день пребывания Картье в лечебнице – Барзак привел к нему молодую женщину лет двадцати восьми, только что прилетевшую из Парижа. Худощавая, стройная, с темными горячими глазами на матовом лице, с гладко зачесанными черными волосами, обрамлявшими небольшую красивую голову, женщина шла легкой, стремительной походкой; казалось, она прилетела не на самолете, а на собственных крыльях. Оставив ее с Картье, Барзак вскоре вышел из лечебницы.

– Это кто же такая? – спросил его Жюль.

– Подруга нашего Картье.

– Очаровательная женщина, мосье!

– Да вам-то что – для вас она всего только объект для слежки! Стыдитесь, Жюль, у вас самая позорная профессия на свете!

– Что вы, мосье, я очень уважаю мою профессию!

– За что, Жюль?

– Власть, власть, мосье!

– А-а, вот оно что… Ну, до завтра, властелин мира!

А назавтра Барзак привел в лечебницу к Картье высокого юношу. Это был Робер. Отец и сын обнялись; на глазах юноши были слезы. Картье взял сына за руки и несколько отвел его от себя, разглядывая.

– Если бы Луи не сказал мне, что ты сегодня приедешь, я не узнал бы тебя, Робер! Но откуда такое печальное выражение глаз? Ты же видишь, Робер, все хорошо!

– Я так виноват перед тобой, отец.

– Ты ни в чем не виноват, Робер, каждый человек может стать жертвой обмана. К тому же обманщик играл на лучших твоих чувствах.

– Ты не все знаешь, отец.

И Робер, не в силах таить от отца правду, рассказал ему о продаже папаше Ледрю аналитических весов и коллекции минералов.

– Ты говоришь – в палисандровом ящике?.. – озабоченно сказал Картье. – А Брокар явился к тебе до или после того, как ты продал коллекцию?

– Через несколько дней после продажи.

– Этот лавочник знал, что коллекция принадлежала мне?

– Знал.

– Так, так… Луи, кажется, я обнаружил недостающее звено в истории компании «Ураниум-Буала»! По всей вероятности, мою коллекцию минералов приобрел в этой лавчонке не кто иной, как Брокар. Отсюда все и пошло…

– Я не пойму, какая же связь…

– Самая прямая! Эта коллекция в палисандровом ящике отражала, как в зеркале, минеральный состав открытого мной месторождения. Ты знаешь, что такое парагенезис, Луи? Нет? И ты, Робер, не знаешь? Тогда слушайте! Некоторые группы минералов образуются в земной коре совместно, а потому их и находят там вместе. К одному такому минеральному семейству принадлежит и мой уран. Человек, сведущий в геологии, взглянув на мою коллекцию, тотчас же решит, что все эти минералы взяты из одного месторождения, богатого настураном, – разновидности урановой смоляной руды. Брокар определил это с первого взгляда, узнал у лавочника, кто был владельцем коллекции, и пошел по его следу.

– Похоже, ты прав, Анри. Если о существовании твоей рукописи не знала ни одна живая душа, то это наиболее вероятная из всех возможных гипотез.

– Значит, я дважды и трижды виноват перед тобой, отец, – горько сказал Робер.

– Напротив, – улыбнулся Картье, – только благодаря тебе я освободился из Эль-Гиара! В живой жизни соотношение причин и следствий куда сложнее, чем тебе представляется, Робер. Если бы Брокар не завладел моей рукописью, не было бы на свете и компании «Ураниум-Буала», заинтересованной в моем освобождении. А если так – я по-прежнему находился бы в лагере Эль-Гиар и едва ли вышел бы оттуда живым. Разве не так, Робер?

– Да, но они захватили урановое месторождение, которое ты вовсе не собирался им отдавать!

– Нет, они не захватили его, сын мой, – сказал Картье. – И я твердо верю, что открытое мной урановое месторождение достанется тем, кто единственно имеет на него право… Ну, хватит об этом. Скажи, Робер, как здоровье тети Мари?

– Хорошо, отец. А когда тетя Мари узнала, что ты на свободе, то и вовсе забыла, что у нее есть печень.

– Это радует меня. Возможно, тете Мари придется долго жить в Париже одной.

– Почему же? Разве я…

– Ты отправишься со мной в Экваториальную Африку, и трудно сказать, когда мы сможем вернуться во Францию.

– Ты берешь меня с собой, отец? – просиял Робер. – О, я не мог даже мечтать об этом!

– Это не увеселительная поездка, Робер, нас ждут большие испытания. Я охотно отправил бы тебя обратно в Париж, если бы ты не подвергался там еще бо́льшей опасности.

– Какой же опасности, отец?

– Они могут захватить тебя, чтобы заставить меня вернуться, сломить мою волю. Это беспощадные люди, Робер!..

– Куда вернуться? Ты же…

– Ты потом все поймешь, сейчас не время и не место говорить об этом… А вот и Мадлен!

В маленькую палату, ярко освещенную золотыми лучами полуденного солнца, стремительным шагом вошла та самая молодая женщина, которую Барзак накануне отрекомендовал Жюлю как подругу Картье.

– Робер!

– Мадлен!

Два радостных возгласа слились в один.

– Когда ты приехал, мальчик? – Молодая женщина ласково провела рукой по волосам Робера. – Я так рада видеть тебя!

– А я… – Робер, чуть покраснев, поцеловал руку молодой женщины. – Я просто счастлив, Мадлен…

– Не Мадлен, нет, – улыбнулась она Роберу, – а мама. Назови меня мамой, мальчик, порадуй мое старое сердце!

– Мама… – произнес Робер со сложным выражением детской нежности и юношеского преклонения. – Мама…

– Дорогая Мадлен, – рассмеялся Картье, – ты так усердно занята усыновлением Робера, что не обращаешь на нас с Луи никакого внимания. Мало того, ты с нами даже не поздоровалась!

– В самом деле, Мадлен, – печальным голосом сказал Барзак, – ваша холодность убивает меня.

– Это все от радости, дорогие мои! Могла ли я думать два дня назад…

– А знаете, Мадлен… нет, нет, мама… Знаете ли вы, что отец берет меня с собой в Экваториальную Африку?

– Знаю, мальчик, и одобряю, хотя очень тревожусь за вас обоих.

– А вы разве не поедете с нами?

– Увы, нет, Робер, я сегодня вылетаю обратно в Париж, а оттуда… оттуда… Это пока тайна, мальчик, папина тайна!

– Боже, сколько тайн! Меня начинает не на шутку увлекать этот детективный роман!

– Это не детективный, а политический роман, – подчеркнуто сказал Картье. – И совсем неплохо, Робер, что тебе с юных лет привелось быть в нем действующим лицом. Кто знает, – добавил он с доброй улыбкой, – быть может, тебе еще суждено стать его героем.