Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

3. МОЛОДОЙ ХАНТЕР

Парсонс поднял голову от стола, за которым работал, и взглянул на стоявшего перед ним молодого человека, который уже добрых десять минут терпеливо ждал, когда, наконец, обратят на него внимание. Это был статный широкоплечий человек лет двадцати восьми, прекрасно одетый, с красивым, правильным энергичным лицом, плакатный американец. Именно плакатный: лицо его было лишено каких-либо индивидуальных черт, и невозможно было сказать, умный он или глупый, добрый или злой, честный или бесчестный.

– Ну, что вы там еще принесли? – презрительно спросил Парсонс. – Опять какую-нибудь чепуху?

– Я ничего не принес, сэр, – робко отозвался молодой человек. – Я снова все перерыл, и, право же, в бумагах отца нет ни единого слова о новом методе разделения изотопов урана…

– Что значит – нет? – грубо закричал Парсонс. – В лаборатории – нет, дома – нет, где же в таком случае есть? А?

– Не знаю, сэр.

– Не знаете, Хантер? – медленно и едко повторил Парсонс, устремив на молодого человека свои рачьи, выпуклые глаза. – В таком случае я спрашиваю вас в последний раз: отдаете ли вы себе отчет, чем вы рискуете, утаивая от нас последнюю работу своего отца?

– Я понимаю, сэр. Но, клянусь вам, я обыскал все, все… я не спал две ночи… Неужели я стал бы скрывать, раз мне грозит такой ужас… моя карьера… моя жена… мои дети…

Лицо молодого человека утратило сейчас всякую плакатность, оно безобразно смялось, скривилось, веки покраснели и быстро заморгали.

– Уж не собираетесь ли вы растрогать меня слезами, Хантер? Могу вас уверить: тщетный труд. Мы тут не в бирюльки играем, а вершим государственные дела. Так-то! – Парсонс помолчал с полминуты, не сводя с молодого человека своего, как он считал про себя, «гипнотического» взгляда. – Послушайте, дружок, уж не задумали ли вы, по своему обыкновению, присвоить себе открытие вашего отца и профессора Нельсона? Пройдет неделя-другая, и вы заявите вдруг патент на новый метод разделения урана? Что же, неплохо придумано!..

– О сэр!..

– Знайте же, я возражать не стану, – продолжал свою злую игру Парсонс. – Не все ли равно нам: Хантер-младший или Хантер-старший? Нам бы только заполучить метод! Говоря откровенно, я предпочел бы иметь дело с вами, чем с вашим покойным отцом. Бесчестные люди – истинный клад для нас!

– О сэр, я не заслужил…

– Заслужили, Хантер, честно заслужили, – сказал Парсонс и сам усмехнулся своей остроте. – Что же мне с вами делать, Хантер? А?

Молодой человек мгновенно уловил благодушный оттенок, появившийся в голосе Парсонса.

– Я в полном вашем распоряжении, сэр. Я готов на все, сэр.

– В этом я не сомневаюсь, Хантер, ничего другого вам и не остается. Отныне вы наш человек, душой и телом, и будете беспрекословно выполнять любое задание, какое мы найдем нужным вам поручить. Но это особый разговор…

Парсонс умолк, затем на лице его появилось вдруг торжественное, благостное выражение. Сейчас, в своем черном одеянии, он был точь-в-точь похож на католического патера, готового обратиться с проповедью к своей пастве.

– Веруете ли вы в господа бога нашего, Ричард Хантер, или вы такой же безбожник, каким был ваш покойный отец?

– О сэр, я с молоком матери…

– В таком случае повторяйте за мной… Вы готовы?

– Я готов, сэр.

– Повторяйте: клянусь богом всемогущим и священной для меня памятью отца моего, Джорджа Хантера, что среди его бумаг… Остановитесь, Хантер! Добавьте: а также священной памятью матери моей Луизы Хантер…

– Священной памятью матери моей Луизы Хантер…

– …что среди бумаг отца моего нет ни единой записи о новом способе разделения изотопов урана и что я, Ричард Хантер, не утаил от мистера Парсонса ни единой такой записи… Хорошо, Хантер, теперь я верю вам! Не осмелитесь же вы врать, находясь под угрозой двойной кары: земной и небесной!..

– Как посмею, сэр!

Довольный собой, Парсонс откинулся на спинку кресла. Молодой Хантер, хотя и переминался от усталости с ноги на ногу, также был доволен: он понимал, что Парсонс не сомневается более в его правдивости, если только вообще сомневался.

– Ну-с, мальчик мой, а теперь к делу… Да ты садись, садись!

– Очень благодарен вам, сэр!..

– Скажи, ты давно знаешь Гарри Нельсона?

– С тех пор, как помню себя, сэр.

– Вот и припомни, не слыхал ли ты о нем от родителей или от кого-нибудь другого что-нибудь… ну, этакое… плохое, что ли… постыдное?

– Постыдное, сэр? – как бы вникая в смысл этого слова, переспросил молодой Хантер.

– Вот именно, постыдное, мой мальчик. Ну, что-нибудь по женской части, или в этом роде…

– Мне очень жаль, сэр, но я не припомню.

– Нет ли или не было у него какой-нибудь скандальной связи?

– Боюсь, что нет, сэр… Когда у Нельсона двенадцать лет назад умерла жена, он женился на своей троюродной сестре Бетси Уолсоп, которую давно любил.

– Знаю, без тебя знаю… А сколько лет этой Бетси?

– Сейчас ей тридцать восемь, сэр.

– А Нельсону?

– Шестьдесят семь, сэр.

Парсонс заглянул в бумажку, лежавшую у него на столе.

– Правильно, мальчик, я проверял твою память – наш человек должен обладать хорошей памятью… Скажи, а не водится ли что-нибудь этакое за самой Бетси? Она что, – Парсонс подмигнул молодому Хантеру, – лакомый кусочек?

– Да, сэр, ничего не скажешь, – Хантер игриво ухмыльнулся в ответ, – женщина хоть куда! Но, увы, сэр, они живут душа в душу…

– Душа в душу… – нахмурился Парсонс. – Откуда, позволь спросить, тебе это известно? Ты что, следил за ней? А может, она тайно бегает на свидание к какому-нибудь скверному мальчишке?

– Это невозможно, сэр, уверяю вас, Бетси Нельсон в высшей степени почтенная леди…

– Уж не пробовал ли ты сам подъехать к ней и получил отпор?

– Что вы, сэр, я люблю свою жену, я никогда не позволю себе…

– Ну и отлично, – Парсонс зевнул, прикрыв ладонью рот. – Люби свою жену и продолжай оставаться пай-мальчиком!.. Скажи, Дик, а Нельсон никогда не высказывал коммунистических или вообще красных взглядов?

– Н-нет, сэр. Но он всегда очень одобрительно высказывался о президенте Рузвельте.

– Одно сто́ит другого, – сердито фыркнул Парсонс. – Ты бываешь у них в доме?

– Бываю, сэр.

– Он знает что-нибудь о том… ну, что отец поделился с тобой своим открытием?

– О нет, сэр!

– Тогда слушай, что я скажу тебе, Дик! Сойдись с Нельсоном еще ближе – он должен заменить тебе отца, у него же нет своих детей! – и постарайся выведать, в чем состоит этот новый метод разделения урана. Только действовать надо с умом, исподволь, полегоньку. Сегодня подойдешь к нему с одного конца, завтра – с другого, может, он что-нибудь и сболтнет. А ты все собирай, запоминай, пусть бы и по крохам. Вот, к примеру, неплохой подход: ты якобы слышал от покойного отца, что он с Нельсоном работал над проблемой разделения урана, и тебе хотелось бы, так сказать, принять из его мертвых рук… Понял?

– Вполне, сэр.

Парсонс с одобрительным вниманием поглядел на молодого Хантера.

– Имей в виду, Дик, если вытянешь у Нельсона этот метод, заработаешь немалые деньги!

– Сэр, не будет ли с моей стороны дерзостью спросить сколько именно?

– Дерзостью? Ничуть. Бизнес есть бизнес. До ста тысяч, Дик, в зависимости от полноты сведений, а значит, от их практической ценности. Имей в виду, мой мальчик, ты ближе всех стоишь к этой тайне, и у тебя все шансы прийти к финишу первым!

– Поверьте, сэр, – молодой Хантер поднялся и приложил руку к груди, там, где сердце, голос его дрожал от волнения, – поверьте, сэр, я приложу все старания, чтобы быть вам полезным!

– Благословляю тебя, мальчик. Скажи: ты не приметил, имеется ли в квартире Нельсона сейф?

– Да, сэр, в рабочем кабинете мистера Нельсона. Маленький домашний сейф, вделанный в стену.

– Ты хорошо помнишь расположение комнат в его квартире?

– О да, сэр!

– Вот тебе карандаш и бумага, нарисуй мне план его квартиры.

– Извольте, сэр.

– Так, так… Молодец, Дик, это же настоящий архитектурный чертеж!.. Теперь последний вопрос. Знаком тебе такой человечек: Фред Коллинс?

– Конечно, сэр. Фред – любимый ученик покойного отца и мистера Нельсона.

– Как ты полагаешь – известно ему что-нибудь об их новом методе?

– Несомненно, сэр, он же работал вместе с ними, у них не было от него секретов. Уж если кому известно, то именно Фреду!

– А сам ты дружишь с ним?

– Увы, сэр, он почему-то недолюбливает меня.

– Недолюбливает… А если вызвать его сюда и как следует постращать – развяжет он язык? А?

– Не думаю, сэр, – в сомнении произнес молодой Хантер.

– Почему не думаешь?

– Он очень упрямый, твердый какой-то, сэр… Покойный отец говорил, что Фред разделяет все их взгляды…

– А на доллары он не падок?

– Нет, сэр, это для него вовсе не существует!

– А как он насчет баб?

– Не знаю, сэр, он помешан на физике… Я очень удивился вчера, когда встретил его в кафе «Палас» с необычайно красивой девушкой. – Хантер недоуменно пожал плечами. – Фред – и рядом с ним такое очаровательное создание!..

– А сам-то он каков? Красив? Спортивная фигура? Ну, вроде тебя, Дик?

– Что вы, сэр! – презрительно воскликнул молодой Хантер. – В обществе вы просто не заметили бы его, к тому же еще он и одеться толком не умеет! Просто непонятно, что могла найти в нем такая девушка! Где только он подцепил ее, не пойму…

– А может, она из этих… уличных? Среди них этакие штучки встречаются!..

– О нет, сэр! Уж поверьте мне, девушка – первый сорт!

– Первый сорт?.. – озабоченно повторил Парсонс. – Ну ладно, мальчик, не стану тебя задерживать. Ступай и берись поскорее за дело!..

– Слушаю, сэр…

Едва молодой Хантер вышел из кабинета, как Парсонс взял телефонную трубку.

– Дайте мне Хеллса!.. Хеллс? Это Парсонс. Известен вам этакий человечек: Фред Коллинс?.. Да, да, из физической лаборатории министерства обороны. Что вы о нем знаете?.. Что любимый ученик, что талантливый молодой ученый – это я тоже знаю! А вот он знает побольше нас с вами: он вместе с Нельсоном и Хантером работал над их новым методом разделения урана… Что? Нет, нет, Хеллс, похоже, его на испуг не возьмешь, мне знакома эта порода… Чего я хочу от вас? А вот слушайте. Возможно, что некая разведка уже что-то пронюхала и подослала к Коллинсу красотку, чтобы выведать у него секрет нового метода… О, эти скромники и подвижники науки легче всего клюют на баб… Узнайте, пожалуйста, Хеллс, что это за баба, откуда она взялась, в каких они отношениях и прочее… Может, и ошибаюсь, но проверить необходимо, ведь босс придает такое значение… Жду, Хеллс, всего доброго!..

4. КОМИССИЯ ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ

По скудости обстановки и казенному облику это обширное помещение ничуть не походило на место заседаний одного из самых авторитетных учреждений страны. Посреди большой, пустынной залы стоял длинный тяжеловесный стол, вокруг него такие же тяжеловесные кресла, вдоль стен приземистые стальные сейфы с документами и застекленные стеллажи с книгами, которыми, судя по их девственному виду, никто никогда не пользовался. Казалось, эта неказистая, почти аскетическая обстановка призвана была вуалировать те острые, животрепещущие вопросы, которые обсуждались в этом помещении, и низкие страсти, которые разгорались здесь, в этом средоточии великого Атомного Бизнеса.

Учреждение, известное под названием Комиссии, состояло из многих отделов и подотделов, а во главе его, на самой вершине, стояли пять человек, облеченных высоким доверием могущественных монополий и большой властью: они решали все дела, связанные с изготовлением самого смертоносного и разрушительного оружия, какое только создавалось современной наукой и техникой.

Сегодняшним собранием руководил член «великой пятерки» Патрик Паттерсон, а присутствовали лишь приглашенные со стороны. Тут находился Дин Джадсон, глава нескольких крупнейших концернов, заправила Атомного Бизнеса, мультимиллиардер, богатейший человек страны; профессор Парсонс, негласно представлявший здесь в качестве наблюдателя самого босса; прославленный физик Эрнст Поттер, один из создателей атомного оружия и страстный его поборник; адвокат и конгрессмен Питер Раулинсон, ближайший соратник покойного сенатора Маккарти; два врача, повсюду сопровождавшие Дина Джадсона и сидевшие сейчас по обе его стороны, не сводя с него внимательных глаз. И, наконец, знаменитый ученый, лауреат Нобелевской премии, профессор Гарри Нельсон, сегодняшний почетный гость высокого учреждения.

– Я полагаю, что нашему глубокоуважаемому гостю, профессору Нельсону, известно, для какой цели пригласили мы его сегодня к нам…

Этими словами, сказанными до приторности любезным тоном, открыл собрание Патрик Паттерсон, человек с весьма внушительной внешностью, испытанный мастер по сглаживанию острых углов.

– Кажется, я догадываюсь об этом, – отозвался Гарри Нельсон, блеснув озорными глазами. – Видимо, почтенные господа рассчитывают получить от меня то, чего я не намерен им дать. Задача едва ли разрешимая!

– К счастью, вы ошибаетесь, дорогой профессор, – тем же приторным тоном произнес Паттерсон. – Речь идет всего лишь о доверительной беседе, ни к чему никого не обязывающей. Но прежде чем мы приступим к обмену мнений, я хотел бы в нескольких словах изложить сущность занимающей нас сегодня проблемы. Как известно, работа в атомной промышленности начинается с разделения природного урана на уран-235 и уран-238. При этом первого получается несравнимо меньше, чем второго. Между тем нас интересует именно первый. Дело в том, что природный уран превращается в ядерное взрывчатое вещество, используемое для производства бомб, лишь при обогащении его более чем на девяносто процентов ураном-235. Но техника разделения природного урана в настоящее время очень сложна и дорога. Заводы, создаваемые для этой цели, обходятся нам в миллиарды долларов, и обслуживание их крайне сложно. Было, правда, предложено несколько новых методов, но ни один из них не дал коренного решения проблемы. Насколько мы можем судить, в таком же положении находятся и другие атомные державы. И вот недавно наши знаменитые физики, профессора Нельсон и Хантер разработали новый, весьма простой и дешевый способ разделения урана. Казалось, перед нашей страной открывается блистательная, счастливая эра в производстве ядерного оружия, наш враг – вам известно, господа, о ком идет речь, – трепещет, мы диктуем ему условия, и он покорно склоняется перед нашей волей. Так казалось, говорю я…

– Почему же – казалось? – послышался властный, сухой голос Дина Джадсона. – Новый способ либо существует, либо не существует.

На вид Джадсону было лет шестьдесят, это был высокорослый, грузный человек, с крупной седой головой, его нездоровое, серое лицо было изборождено грубыми морщинами, глаза полуприкрыты тяжелыми веками, большие руки, сжатые в кулаки, он выложил на стол.

– Видите ли, мистер Джадсон, – готовно повернулся к миллиардеру член «великой пятерки», который вместе со своими четырьмя коллегами мог свободно уместиться в его жилетном кармане, – случилось так, что профессор Хантер внезапно скончался, и профессор Нельсон…

– Профессор Хантер покончил с собой, – отчетливо и резко сказал Нельсон.

– Да, да, – в почтительной печали склонил голову Паттерсон. – Неизлечимая болезнь, раковое поражение…

– Профессор Хантер был крепким и вполне здоровым человеком, – тем же тоном сказал Нельсон. – Истинная причина его самоубийства мне неизвестна, но я приложу все силы, чтобы выяснить ее.

– Но протокол вскрытия… – подал робкую реплику Парсонс.

– Не будем говорить здесь об этих печальных вещах, – елейным голосом остановил его Паттерсон. – Естественно, что после смерти профессора Хантера профессор Нельсон, удрученный потерей друга и товарища по работе, не имел до сих пор, так сказать, психологической возможности…

– Что вы хотите этим сказать? – прервал его Питер Раулинсон, бывший соратник сенатора Маккарти и его преемник на земле, тучный, приземистый человек, с бледным лицом и красными, как бы кровавыми глазами. – Настоящий американец превыше всего ставит интересы своей страны. Соединенные Штаты Америки, – воскликнул он с визгливым пафосом, – ждут вашего слова, профессор Нельсон!

– Не думаю, мистер Раулинсон, – улыбнулся Нельсон. – Не все ли равно американскому народу, каким способом изготовляете вы ваши бомбы? Люди не станут счастливее оттого, что вместо десятка бомб вы за тот же срок изготовите целую сотню! Скорее наоборот!

– Так рассуждают коммунисты, профессор!

– Да что вы? – удивился Нельсон, имевший смутное представление о коммунистах. – Это делает честь их разуму!

Наступило неловкое молчание. Светило американской физики, лауреат Нобелевской премии, профессор Гарри Нельсон совершил грубую бестактность: на собрании Комиссии, одушевленной самыми высокими патриотическими чувствами, он произнес слова, подлежащие суждению сенатской комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Но все присутствующие, в том числе и неистовый Питер Раулинсон, как бы по молчаливому сговору, согласились считать эти слова непроизнесенными: быть может, подобное великодушие склонит Нельсона к большей уступчивости.

Первым нарушил молчание Дин Джадсон, только что проглотивший «бодрящую» таблетку, протянутую ему одним из врачей.

– Почтенные господа, – сказал он с привычным оттенком пренебрежения, которым устанавливал расстояние, отделяющее его от остальных людей, – я обладаю нормальными умственными способностями, однако никак не могу понять, что здесь происходит. Если новый метод существует – то о чем идет у вас разговор? Если нет – то для чего мы собрались? Не пройдет и полугода, как мое новое месторождение в Африке, «Ураниум-Буала», начнет давать многие тысячи тонн урановой руды. Я явился сюда лишь за тем, чтобы узнать: строить ли мне заводы прежнего типа или рассчитывать на новый, более дешевый способ разделения урана. Я жду ответа, Паттерсон! – И Дин Джадсон откинулся на спинку кресла.

Если мысленно отбросить в сторону ширму государственности, затейливо украшенную пышной фразеологией, то сразу обнажится скрытая пружина, направляющая деятельность и Комиссии с ее «великой пятеркой», и Разведывательной службы страны, и ее военных лидеров, и ее дипломатов, и Конгресса, и даже Белого дома. Дин Джадсон принадлежал к той денежной олигархии, в руках которой была сосредоточена вся  р е а л ь н а я  власть в стране. Эти люди обладали, несомненно, сильным практическим умом и незаурядными организаторскими способностями, но, подобно профессиональным преступникам, были начисто лишены чувства социальной связи: их собственная страна и все человечество были для них лишь средством для достижения тех или иных корыстных целей. Атомный Бизнес служил для них источником чудовищных, небывалых прибылей, и их ничуть не заботило, что сегодня этот Бизнес пожирает трудовые усилия сотен миллионов людей, а завтра потребует самые их жизни. Это были крайне опасные люди, убийцы с огромным диапазоном действия, достигавшим размеров целой планеты. Однако крупнейший из них сидел сейчас в окружении двух высокообразованных врачей, которые с трепетным беспокойством следили за каждым биением его драгоценного пульса.

– Я надеюсь, мистер Джадсон, – склонился перед ним Патрик Паттерсон, – что глубокоуважаемый профессор Нельсон сообщит нам, так сказать, основы…

И Паттерсон с любезно-настоятельным выжиданием остановил свой взгляд на Нельсоне.

– Господа, – сказал Нельсон, – чтобы не длить недоразумения, скажу с полной определенностью: да, мы с покойным Хантером действительно нашли новый, технически очень простой принцип разделения и обогащения урана и на его основе приступили к разработке практического метода…

– Прекрасно, прекрасно! – восторженно воскликнул Раулинсон, усмотревший в признании Нельсона награду за свою сдержанность, стоившую ему немалых усилий.

– Но эта наша работа, – продолжал Нельсон, – совпала по времени с внутренним, духовным кризисом, который пережили мы вместе с Хантером. Этот кризис привел нас к решению порвать с военно-атомной промышленностью и всецело посвятить себя мирной физике и борьбе за мир во всем мире. Преследовать войну по пятам, где бы и когда бы она ни возникла, тушить чуть занявшееся пламя, пока оно не разгорелось в пожар, – вот что стало целью нашей жизни и предметом всех наших усилий. Я имею основание думать, что Хантеру это решение стоило жизни, и мой долг, как его друга и единомышленника…

– Но, коллега Нельсон, – перебил его Эрнст Поттер, охотно щеголявший своим цинизмом, – надеюсь, ваши новые убеждения не помешают вам ознакомить нас с открытым вами техническим принципом. А уж разработку практического метода и связанный с этим грех мы охотно возьмем на себя!

– Увы, помешают, Поттер, – с иронической грустью сказал Нельсон. – Я вовсе не намерен указывать человечеству путь к наиболее простому и дешевому виду самоубийства.

– Вы всегда были декламатором, Нельсон, я помню вас еще со времен Хиросимы. А вообразите на миг, что русские ученые уже успели разработать у себя подобный метод разделения и обогащения урана – что тогда? Уж они-то не станут, конечно, таить от своего правительства сделанное открытие!

– Что же, видимо, они имеют основание считать, что служат благому делу, – спокойно отозвался Нельсон. – У нас с Хантером не было такой уверенности.

– Да вы просто тайный коммунист! – Раулинсон, сподвижник покойного Маккарти, негодующе стукнул кулаком по столу. – А у меня нет уверенности, что вы не поделились уже своим открытием с русскими!

– Мне жаль вас, Раулинсон, – сказал Нельсон. – При такой подозрительности вам, вероятно, очень беспокойно живется…