Текст книги "Коллекция геолога Картье"

Автор книги: Яков Рыкачев

Соавторы: Лев Тисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

11. ОТЕЦ И ДОЧЬ

Вскоре после неудачной попытки захватить Фреда Коллинса в гостиницу к Стампу явился посланец от капитана судна «Граф Отто Бисмарк».

– Сорвалось… – шепнул он ему в самое ухо.

Стамп жестом приказал ему молчать, усадил за стол, положил перед ним лист бумаги и авторучку.

«Операция провалилась, – писал посланец. – Видимо, за Коллинсом для защиты его от возможной опасности велась постоянная слежка, и, когда агенты увидели, что он готов взойти на наше судно, они заподозрили неладное и решительно преградили ему путь. В оправдание своих действий агенты привели, вероятно, какой-либо выдуманный предлог. Во всяком случае, после короткого пререкания Коллинс и его спутница удалились. Почти тотчас же, не заходя на судно, удалились и агенты; по всей вероятности, они последовали за Коллинсом. Однако третий агент, оставшийся во время инцидента в стороне, прохаживается по набережной и держит судно под наблюдением. Те же сведения сообщены известному вам лицу. От последнего получено приказание во избежание возможных осложнений отплыть сегодня ночью в Европу».

Прочитав записку, Стамп тут же сжег ее и отпустил посланца. Конечно, это работа Хеллса. Он не знал – и не мог знать – о предстоящем похищении Коллинса, но теперь, без сомнения, догадался, кто именно был автором этой затеи и в чьих интересах она проводилась; понял он и роль, отведенную Клод. Опасное, очень опасное положение…

Сколько сейчас времени? Половина одиннадцатого – значит через полчаса он должен быть у Клод. Можно представить себе, как встревожена бедная девочка. Да, теперь, когда Хеллс держит Коллинса под надзором, ему, Стампу, уже не добраться до открытия Нельсона и Хантера. Прощай мечта вернуться на родину триумфатором! Скверно сложатся теперь и здешние его дела: ни Хеллс, ни начальство Хеллса не простят ему этой, пусть и неудавшейся, попытки перехватить у них для чужой разведки один из важнейших секретов производства атомного оружия. Да и Клод, единственную привязанность на земле, он так опрометчиво поставил под удар! Теперь он у них в руках со всеми своими потрохами! Стар ты становишься, Хагенау, стар, неосмотрителен, нетерпелив…

В начале двенадцатого Стамп был на квартире У Клод.

– Мисс Клод еще не приходила.

– Не приходила? – удивился Стамп. – Хорошо, я обожду.

– Пожалуйста.

Альбер Стамп, богатый делец, щедро оплачивающий пребывание своей юной племянницы в пансионе, пользовался у хозяйки почетом и мог являться в любое время. Сейчас он мерил шагами большую, комфортабельно обставленную комнату Клод, не в силах унять снедавшую его тревогу. Как могло случиться, что Клод вовремя не вернулась домой, зная, с каким нетерпением ждет он от нее вестей? Уж не попалась ли она в лапы Хеллсу?

Половина двенадцатого, двенадцать… А может, она ожидает его в гостинице? Стамп звонит по телефону дежурному администратору.

– Нет, – говорит тот, – ваша комната заперта, ключ на месте. Заходила ли мисс Клод раньше? Не могу сказать, я только что сменился…

Стамп вышел из дому. Куда идти? Где искать Клод? Он садится в такси, дает адрес своей гостиницы и в нетерпении понукает водителя, чтобы ехал быстрее.

Вот он входит в вестибюль и почти бежит к конторке дежурного.

– Позвоните коридорному, узнайте, не заходила ли мисс Клод перед вашим дежурством!

– Простите, мистер Стамп, но коридорные также сменяются в полночь.

– Да, да, я забыл…

А что, если она у Джозефа? Но нет, в первом часу ночи! Все же надо зайти к нему: быть может, она звонила Джозефу.

– Мистер Крайтон у себя?

– У себя.

Стамп, минуя лифт, взбегает на четвертый этаж и стучит в дверь комнаты Джозефа. Молчание. Он стучит громче, настойчивее. Дверь отворяется; на пороге заспанный, помятый Джозеф в пестрой, «попугайной» пижаме.

– А, это вы! – говорит он грубо. – Чего вам?

– Клод не была у вас? Не звонила?

– Не была, не звонила. Я целый день ждал ее и не выходил из дому. Наверное, опять шляется неведомо где! Нечего сказать, хорошо вы воспитали свою племянницу…

– Вы бы лучше поменьше хлестали виски, возле вас невозможно стоять! Жених!

– Я напился с горя, – плаксиво говорит Джозеф. – Вы знаете, как я люблю Клод…

Он продолжает еще что-то говорить, но Стамп уже сбегает с лестницы. Не заехать ли в гостиницу к Брокару? Возможно, что, расставшись с Фредом, Клод сразу же направилась к нему, Стампу, чтобы сообщить о неудаче, а не застав его дома, решила, что он у Брокара. К тому же она сдружилась здесь с этой брокаровской потаскушкой, Энн Кроули. Вот уж совсем ни к чему! Надо поскорее выдать Клод за этого богатого идиота Джозефа, у нее будет свой дом, заведутся подруги из общества…

Он напугал Брокара своим ночным посещением, поднял его с кровати и узнал от него лишь то, что ему и без того было известно: Клод не заходила, не звонила. И вдруг на Стампа снизошла спокойная уверенность: конечно же, Клод сейчас дома и спит в своей кровати глубоким сном. Просто девочка захороводилась с этим Фредом и потеряла чувство времени.

Такси снова мчит Стампа через ночной город в пансион.

– Нет, мисс Клод не появлялась… – отвечает на его вопрос заспанная горничная.

Но на этот раз Стамп улавливает в ее голосе и в повадке что-то странное, неуверенное.

– Вы, наверное, знаете? – задает он нелепый вопрос. – Быть может, мисс Клод все же приходила и опять ушла?

– Нет, нет, – настойчиво повторяет горничная, и Стамп еще более утверждается в своих подозрениях.

Он достает из кармана десятидолларовую бумажку и протягивает горничной.

– Ну? – говорит он требовательно.

Горничная берет бумажку, зажимает ее в руке и несколько раз энергично кивает головой.

– Кто-нибудь заезжал за ней? Да?

Горничная не произносит ни слова, она только утвердительно кивает головой. Нет, она не нарушила полученного от полиции запрета: не сказала Стампу ни слова.

– Мужчина?

Энергичный утвердительный кивок.

– И забрал ее с собой?

Утвердительный кивок.

– Когда это было?

Молчание, неподвижность.

– В одиннадцать?

Отрицательный кивок.

– В половине одиннадцатого?

Утвердительный кивок.

Стамп поворачивается и уходит. Ясно: Клод попала к ним в лапы! Правда, в этом нет ничего страшного: поговорят и отпустят. Лишь бы только Клод сама не проболталась об этом злополучном плане похищения Фреда. Это дало бы им в руки прямое доказательство его, Стампа, измены: попытка передать иностранной державе важную государственную тайну. Вот тогда они, пожалуй, могут отправить его на электрический стул.

А что, если им известно о происхождении Клод? Но откуда, каким образом? О его отношениях с Эльзой и в ту далекую пору мало кто знал, не так-то часто приезжал он к ней в лагерь. А потом это потонуло во времени, да и сам он обрубил все концы. Единственную сестру Эльзы, у которой сразу после казни Эльзы находилась одно время малолетняя Клод, он досыта накормил два года назад брокаровским мортуином… А все же… Как-никак, в их распоряжении вся картотека нацистской партии! Вдруг до Хеллса доползли какие-нибудь слухи о нем и об Эльзе, он взял личную карточку Эльзы и был поражен сходством между нею и Клод? А там могли найтись и свидетели, работавшие вместе с Эльзой. Нет, ни за что нельзя поручиться, в этом их учреждении работает немало бывших гестаповцев. Если Клод узнает, это будет ужасно, она возненавидит его, и он потеряет ее навсегда… Не надо было брать ее с собой в Вашингтон…

Стамп бросился к телефонной будке и набрал секретный номер, по которому в случае настоятельной необходимости имел право звонить Хеллсу.

– Дайте двадцать восьмую!

– В двадцать восьмой никого нет.

– Неправда, сейчас же дайте мне двадцать восьмую!

Короткий щелк: на том конце положили трубку. Стамп снова набрал тот же номер.

– Я требую двадцать восьмую, дело большой важности и срочности!

– Там никого нет!

– Ложь! – бешено заорал Стамп. – Там незаконно допрашивают некую Клод Жильбер, и если вы тотчас же не дадите мне…

Стамп знал, что грубо нарушает строжайшие правила общения со своим секретным начальством, но ему было сейчас не до того. Впрочем, с таким же успехом мог он кричать в пустоту: на том конце провода снова послышался щелк. Однако он не в силах был остановиться, признать свое бессилие и продолжал звонить раз за разом.

Наконец он бросил трубку на рычаг и поехал к себе в гостиницу. Если бы не Клод, ему следовало бы сейчас просто удрать куда глаза глядят, пока Хеллс не захлопнул капкан. А, будь что будет!..

Войдя в свою комнату, Стамп проглотил огромную дозу снотворного и, как был, в одежде завалился на диван. Главное сейчас – забыться до утра, а там, быть может, все обернется к лучшему…

Вероятно, он хватил слишком большую дозу, и она плохо сработала. Во всяком случае, он проспал не более трех часов и проснулся внезапно, словно от внешнего толчка. За окнами уже белеет рассвет: пять, шесть часов утра. Не вставая с дивана, Стамп безотчетно поворачивает голову к двери: там стоит Клод. Он вскакивает с дивана, хочет шагнуть к ней, но что-то удерживает его. Это совсем другая Клод. Клод, которая все знает.

– Скажите, это правда? – произносит она тихо, без всякой интонации.

– Что, Клод?

– Вы понимаете, о чем я спрашиваю.

– Ну, правда! – развязно говорит Стамп, все равно в том состоянии, в каком находится Клод, она мгновенно отличит ложь от правды. – Что ж тут такого? Ты должна гордиться, что ты дочь женщины, удостоенной личной благодарности рейхсфюрера Гиммлера, а твой отец – заслуженный генерал СС, кавалер рыцарского креста. Сейчас, когда в нашей Германии снова…

– Значит, правда.

Клод отворачивается от него, открывает дверь, выходит из комнаты.

– Клод, Клод!

Стамп бросается вслед за ней, но она быстро уходит по коридору к лифту. Следовать за Клод в таком растерзанном виде ему не к лицу, да в этом нет и надобности. Теперь, когда ей стало известно, что он приходится ей родным отцом, она, конечно, быстро утешится, перестанет ломаться и сегодня же вернется к нему.

«Может, так и лучше, – решает Стамп. – Эти ложные отношения уже давно тяготили меня».

Он снова ложится спать, видимо, действие снотворного еще не кончилось. Будит его телефонный звонок.

– Хелло!

– Мистер Стамп? – спрашивает медленный, немолодой женский голос.

– Да, это я.

– С вами говорит миссис Джесси Вуд.

– Да, да, я слушаю вас, миссис Вуд!

Это хозяйка пансиона, где живет Клод.

– Мистер Стамп, большое несчастье… – в трубке слышится всхлип.

– Говорите, ну, говорите же!

– Мисс Клод… отравилась… умерла… Бога ради приезжайте скорее… я в отчаянии…

12. ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР

Когда Парсонс вошел в его кабинет, Хеллс сразу решил, что предстоит важный разговор: тот работал в другом конце города и, как старший по положению, мог вызвать Хеллса к себе. Если же не сделал этого, значит имел в виду своего рода «тонкость»: подчеркнуть важность поручения и одновременно особое доверие, оказываемое подчиненному.

– Ну, Хеллс, как наша красотка? – игриво начал Парсонс. – Какая же разведка вдохновила ее на романтическое приключение с нашим юным Фредом Коллинсом? Или я утратил всякое чутье, и тут всего лишь банальная интрижка, не имеющая ни малейшего отношения к девяносто второму элементу менделеевской таблицы?

– Ваше чутье не обмануло вас, Парсонс: разведка.

– Да ну? Советская?

– Нет, Парсонс, боюсь, они не нуждаются в этом. Немецкая. Боннская. И если бы не мои парни, нашего Коллинса уволокли бы вчера силой в Европу…

И Хеллс рассказал Парсонсу о неудавшейся попытке Клод заманить Фреда Коллинса на готовое к отплытию судно «Граф Отто Бисмарк» и о той роли, какую играл в этом замысле Стамп.

– Ого, я вижу, боннская разведка здорово оперилась, если пустилась в такой рискованный полет! Надо дать им слегка по рукам, мы вовсе не намерены делиться с ними нашим Атомным Бизнесом, пусть довольствуются готовой продукцией… Но Стамп! Что предлагаете вы делать с этим негодяем, Хеллс?

– Поскольку его постигла горькая неудача, – Хеллс усмехнулся, – он, мне кажется, заслуживает снисхождения. К тому же в качестве двойника он еще может оказать нам немало услуг. Словом, будем держать его на короткой сворке и строгом ошейнике!

– Не возражаю. Ну, а простачок Коллинс не усомнился после этой истории в своей красотке?

– Ничуть. Мои парни так ловко обделали дельце, что он ровным счетом ничего не заподозрил.

– Значит, по-прежнему пылает любовью… к боннской разведке? Так?

– Так.

– Что же, пригласите красотку к себе и внушите ей, что отныне она должна представлять при особе Коллинса не организацию Гелена, а наше скромное учреждение. Если удастся – выдайте ее за него замуж. А Стампа отошлите поскорее в Париж…

– Я восхищен вашей изобретательностью, – растроганным голосом сказал Хеллс, хотя в словах Парсонса не было для него ничего нового. – Но, увы, ваше предложение неосуществимо.

– Это почему же? – строго спросил Парсонс.

– Красотки уже нет в живых.

– Что-о?

– Видите ли, Парсонс, с ней случилось примерно то же, что и с профессором Хантером…

Это был ловкий ход: Хеллс одним ударом выбил оружие из рук разгневанного начальника.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился Парсонс.

– Я хочу сказать, что с людьми становится все труднее работать. Они утратили – как бы это выразиться? – всякую прочность.

– Да, да, – поспешно согласился Парсонс, – в этом есть доля истины!

– В моем распоряжении, – продолжал Хеллс эпическим тоном, – имелся серьезный материал, с помощью которого я рассчитывал связать красотку по рукам и ногам. Так бы оно и вышло, но средство, как и в случае с Хантером, оказалось слишком сильным: сегодня на рассвете красотка приняла летальную дозу веронала и умерла. Таким образом, единственный мост, по которому мы могли проникнуть в сердце Коллинса, а через сердце – в его мозг, оказался разрушенным…

– Вы очень образно выражаетесь, Хеллс. Однако босс менее всего ценит в своих сотрудниках красноречие.

– Я не сомневаюсь, Парсонс, что вы в качестве моего  т о в а р и щ а  п о  н е с ч а с т ь ю  замолвите за меня доброе слово боссу.

– Вы наглец, Хеллс, но на этот раз ваша взяла, и мне поневоле придется за вас распинаться.

– Благодарю вас. А что нам делать с этим злополучным методом? Может, повести на Коллинса прямую атаку? В конце концов он не более как самонадеянный мальчишка!

– Вы склонны к упрощению, Хеллс, мне это очень не нравится в вас, – взял реванш за свое поражение Парсонс. – Я третьего дня вызвал этого «мальчишку» к себе, бился с ним несколько часов и пришел к заключению, что легче высечь искру из льда, чем вытянуть из Коллинса его тайну. Конечно, можно прибегнуть и к более убедительным доводам, но не забудьте, что за Коллинсом стоит Гарри Нельсон, с этим приходится считаться. А теперь еще и эта последняя наша надежда сбежала на тот свет… Вы провалили очень серьезное мероприятие, Хеллс!

– Я сожалею об этом.

– Давно бы так. Надеюсь, вы сделаете для себя все выводы из этой прискорбной неудачи.

– Не премину, – с ложным смирением отозвался Хеллс. – Но скажите, неужели исчерпаны все возможности добраться до этой тайны?

– В сущности, все. Я сделал последнюю попытку: подослал к Нельсону сына одного его близкого друга, но этот парень оказался дураком, и Нельсон вскоре прогнал его… – Парсонс снял с носа очки, тщательно протер их носовым платком. – Однако перейдем к делу, которое привело меня сегодня к вам, Хеллс.

– Я весь внимание, – Хеллс ничуть не сомневался, что главный разговор еще впереди.

Парсонс помолчал, откашлялся, уселся поудобнее в кресло, лицо его приняло важное, сановное выражение.

– Личное поручение босса! – он снова помолчал. – Скажу сразу: речь пойдет об очень серьезной неудаче, затрагивающей большие интересы весьма влиятельных лиц. Мы – именно мы, Хеллс, наше учреждение, – втянули этих лиц в большой бизнес за пределами нашей страны, и на днях получены сведения, указывающие на сомнительность этого бизнеса. Короче: на африканских землях компании «Ураниум-Буала» не обнаружено ни следа урановой руды…

– Не может этого быть!..

– Повторяю, Хеллс, – холодно сказал Парсонс, – на землях «Ураниум-Буала» не найдено ни единого грамма урановой руды, хотя вся площадь разработок разведана шурфами до указанной в рукописи глубины залегания и даже значительно глубже.

– Ничего не понимаю! Чего же стучали счетчики Гейгера на воздушном радиометре?

– Счетчики Гейгера не ошиблись: в недрах владений «Ураниум-Буала» оказался торий, также радиоактивный элемент, в котором, однако, наша военно-атомная промышленность не испытывает пока ни малейшей нужды.

– Черт знает что!..

– Когда мы получили от Джадсона эту печальную весть, я пригласил к себе главного геолога компании. Он подтвердил, что не осталось более никакой надежды обнаружить в недрах владений «Ураниум-Буала» урановую руду. Однако он добавил, что поражен несоответствием этого бесспорного факта с высокими достоинствами научного труда, легшего в основу разработок. Ученый такого калибра, как автор рукописи, сказал он, таких обширных знаний, такой скрупулезной добросовестности, такого исследовательского дара ни в коем случае не мог спутать уран с торием. Подобной ошибки не допустил бы даже юный студент-геолог. Тут, по глубокому убеждению главного геолога, произошло какое-то странное недоразумение. Он готов поручиться всем своим сорокалетним геологическим опытом, что в рукописи описано  р е а л ь н о е  месторождение урана, и ошибка допущена, видимо, лишь в отношении координат… Скажите, может чем-либо помочь в этом деле ваш Брокар?..

– Брокар в такой же мере мой, как и ваш, Парсонс, – резко сказал Хеллс. – Я никому не позволю навязать мне ответственность за него… Что же касается вашего вопроса – нет, не может! Брокар – всего-навсего вор, укравший чужое открытие.

– Чужое открытие… – многозначительно повторил Парсонс. – Надеюсь, вы поняли теперь, Хеллс, что привело меня к вам?

– Босс хочет знать, кто является подлинным автором рукописи?

– Не только знать, Хеллс, но и разыскать его и приставить к делу! До сих пор мы в нем не нуждались, а теперь нам без него зарез…

– Я не могу поручиться, что мы с вами говорим о живом человеке.

– Постарайтесь узнать, возьмите в оборот вашего Брокара!

– Нашего Брокара, Парсонс… Что ж, попытаюсь. Для него, как для акционера, это вопрос жизни или смерти!

– И не только для него, Хеллс: затрачены большие миллионы. В расчете на сверхприбыли компания построила на своих землях целый городок: сотни коттеджей для служащих, каменные бараки для белых рабочих, заводские здания, разместило заказы на горное оборудование, проложило отличные дороги. И все это на сплошной топи, среди дремучих зарослей… Это же скандал, Хеллс! Боссу придется держать ответ перед самим Джадсоном, перед Комиссией, ссудившей компании десятки миллионов государственных денег! Наконец, Англия, «Биккерс-Стронг»!.. Да, признаться, босс и лично заинтересован в этом как держатель крупного пакета акций…

– Ну, босс как-нибудь выдержит, а к скандалам ему не привыкать, – мрачно заметил Хеллс, утративший всякую осторожность при мысли, что сорок тысяч долларов в виде акций «Ураниум-Буала», полученных им в дар от Брокара, не сто́ят сейчас и одного цента.

– Хеллс, я просил бы в моем присутствии…

– Слушаюсь. Коротко говоря, если автор рукописи жив и если Брокару известно его имя, я вам его раздобуду.

– А вы уверены, что Брокар захочет назвать его?

– Уверен.

– Я так и передам боссу, Хеллс, – заключил Парсонс, вставая. – Этим вы искупите вашу вину в провале операции с Коллинсом и стамповской красоткой…

– А уж заодно и вашу вину в провале с Хантером. Не возражаете?

– Ей-богу, Хеллс, мне начинает импонировать ваша наглость. – Парсонс потрепал по плечу своего подчиненного. – Это как раз то качество, которого сам я начисто лишен.

– Вы недооцениваете себя, Парсонс, – без улыбки сказал Хеллс. – Кстати, пришлите мне заверенную копию документа, удостоверяющего, что в недрах владений «Ураниум-Буала» урановая руда не обнаружена.

– Вы не доверяете мне?

– Что вы, Парсонс! Это мне не доверяет Брокар…

13. ОТРЕЧЕНИЕ БРОКАРА

На другой день Хеллс вызвал к себе Брокара.

– Печальная новость, Брокар. Вы разорены!

– Как – разорен? Что это значит?

– Это значит, что акции компании «Ураниум-Буала» потеряли всякую ценность и не стоят сегодня даже той бумаги, на которой они напечатаны.

– Бросьте шутить, Хеллс! Неужели это кажется вам остроумным?

– Я не шучу, Брокар.

– Тогда вы хитрите со мной… Для чего-то!

– Нет, я не хитрю с вами, Брокар. Компания «Ураниум-Буала» самоликвидируется. Не сегодня-завтра вы выйдете из тридцатиэтажного здания компании таким же нищим, каким вошли в него.

– Но почему же? Почему? – Брокар вскочил с места, лоб его взмок, сердце надсадно болело, словно кто сжал его в горсти. – Не мог же прогореть Дин Джадсон? Наконец Комиссия, оказавшая компании кредит…

– А компания и не прогорела, – голосом самой судьбы вещал Хеллс. – Она весь свой капитал вложила в мертвый инвентарь, неспособный принести ни цента дохода. На расчищенной от джунглей бывшей земле Крайтонов за три месяца выстроен целый город, обогатительные заводы, проложены дороги, заказано горное оборудование на многие миллионы долларов, и все это приходится теперь бросить за ненадобностью. Пройдет год-другой, и над этим бесплодным богатством опять сомкнутся джунгли…

– Врете вы все! – кричал Брокар, наступая на Хеллса. – Вы задумали какую-то подлость, вы хотите избавиться от меня! Я не позволю, я пойду к самому Джадсону, я…

– Вполне понимаю вас, Брокар, – сочувственно сказал Хеллс. – На вашем месте я и сам пришел бы в отчаяние. Но что поделать: в недрах земли, приобретенной компанией у Джозефа Крайтона, не оказалось ни грамма урана.

– Что?! Что?!

– Я говорю: ни грамма урана.

– Вы хотите сказать, что автор рукописи…

– Я ничего не хочу сказать, Брокар, кроме того, что доподлинно мне известно: в пределах координат, указанных автором рукописи, не оказалось месторождения урана.

– Быть этого не может! Это не такой человек, чтобы…

Брокара прервал стук в дверь.

– Войдите!

В комнату, неслышно ступая, вошла девушка, безличная, как тень, положила перед Хеллсом небольшой пакет и вышла. Хеллс вскрыл пакет, извлек из него бумагу и протянул Брокару.

– Читайте! Этот документ подписан главным геологом «Ураниум-Буала».

Брокар прожевывал каждое слово, ему не верилось, что оно значит именно то, что значит. В то самое время, когда он решил, что одержал, наконец, верх над своей проклятой судьбой, против него восстала сама природа. Закончив чтение, он поднял на Хеллса погасшие глаза.

– Что же делать, Хеллс? Это ужасно! Да и вы сами…

– Ну, конечно, – резко прервал Хеллс и предостерегающе поднял руку, – я и сам глубоко огорчен. Для нас это страшный моральный удар, ведь наше учреждение было крестным отцом этого предприятия…

– Но как же все-таки быть, Хеллс? Может быть, компания согласится добывать торий?

– Это сейчас не бизнес!.. Есть только один человек, способный спасти положение: автор рукописи. Если он укажет точное местонахождение открытых им залежей урановой руды, он предотвратит самоликвидацию «Ураниум-Буала». Он жив, Брокар?

– Не знаю.

– Он мертв?

– Не знаю.

– В таком случае назовите его! Если он жив, мы разыщем его и вернем ему авторство.

– А что в таком случае останется мне?

– Пакет акций, ценность которого будет непрестанно расти.

– Но я получил эти акции как первооткрыватель уранового месторождения!

– Ничего подобного. Вы получили их как посредник, в виде комиссионных. Единственное, чего вы лишитесь, это директорского места.

– Черт с ним, с директорством, лишь бы акции сохранили свою ценность! Я согласен, Хеллс…

– Имя, фамилия автора?

В эту решительную минуту Брокара вдруг охватило сомнение. Все, чего он достиг за последние месяцы, – нежданный поворот в его судьбе, удивительный скачок из грязного парижского закутка в лучшую гостиницу Вашингтона, с хромоногого стула в директорское кресло компании «Ураниум-Буала», богатство, о каком он не смел и мечтать, – все это принесла ему магическая рукопись Анри Картье. И вот он сам, по собственной воле, должен отречься теперь от нее, лишить себя единственной возможности разговаривать с этими людьми, как равный с равными.

– Я жду, Брокар!

Однако Брокар медлил. Конечно, у него нет иного выхода, как назвать это имя, которое он считал навсегда похороненным в глубине своей памяти. Но сто́ит лишь произнести это имя вслух, как сказка вмиг расколдуется.

– Не забывайте, Брокар, что любое жизненное положение можно истолковать по-разному, – услышал он словно издалека недобрый, звучавший угрозой голос Хеллса. – В данный момент мы считаем вас посредником между бесхозяйной рукописью и Атомным Бизнесом. Но если вы вынудите нас к тому, мы сочтем ваши махинации с рукописью простым мошенничеством. Тогда вам придется вернуть ваши акции, как полученные обманным путем, и отведать тюремной похлебки. И уж тут вам не поможет никакой депутат… К слову, вы не забываете извещать вашего таинственного парижского корреспондента, что пока не нуждаетесь в защите этого депутата? А то подымется такая кутерьма…

– Можете не беспокоиться об этом. – Брокар снова помолчал, оттягивая роковую минуту. – Кстати, я не уверен, что автор рукописи жив…

– Вы что же, вонзили ему нож в грудь, когда крали у него рукопись?

– Не говорите глупостей! – рассердился Брокар. – В отличие от некоторых других людей и учреждений я не способен убить даже муху…

– Почему же в таком случае не быть этому человеку в живых?

– Около полугода назад он ушел из дому, обещав через час вернуться, и с той поры бесследно исчез.

– Имя, фамилия?

– Черт с вами, получайте! Геолог Анри Батист Картье, Париж, улица Компьен, семнадцать.

– Имена родных, проживавших с ним по этому адресу?

– Сын Робер, семнадцати лет, сестра Мари, сорока четырех лет.

– Он что, вдовец?

– Вдовец.

– Из красных? Коммунист?

– Знаю только, что он был на подозрении у полиции, за ним велась слежка.

– Если он жив, мы его заполучим. Готовьтесь к отъезду, Брокар. Завтра вы полетите в Париж и с нашей помощью возьметесь за поиски Анри Батиста Картье. Прежде всего отправитесь к нему на квартиру…

– Вы что, смеетесь надо мной? Я обманом выманил у его сына рукопись, а теперь…

– Вот именно! А теперь в качестве раскаявшегося грешника возвратите ее обратно.

– А если сам Картье уже вернулся домой?

– Это было бы лучше всего, это сразу избавит нас от всяких хлопот. Трогательная сцена: благородный мошенник является к своей жертве, чтобы исправить содеянное зло!

– Я представляю себе эту сцену иначе: жертва вызывает по телефону полицию…

– Ладно, я сегодня же запрошу Париж, возвратился ли Картье домой. Во всяком случае, это дело надо провернуть возможно быстрее. Вы будете искать Картье, так сказать, по семейной линии, а мы – по официальной, через французскую разведку. В помощь вам мы дадим Стампа, он полетит в Париж вместе с вами…

– Стамп? – нахмурился Брокар. – Я бы предпочел обойтись без этого зловещего типа.

– Этот зловещий тип нажмет в Париже на рычаги, которые для вас недоступны. Затем в случае удачи он препроводит вашего Картье в Буала и останется там на должности помощника управляющего рудниками. Он знает Африку, умеет управляться с черными…

– Ладно, пусть будет Стамп… Кстати, Хеллс, вы не знаете причину самоубийства его племянницы?

– Не имею понятия.

– Жаль ее, она была славной девушкой, к тому же прехорошенькой. Знаете, Хеллс, Стамп удивил меня. Я не ожидал, что он способен к такой глубокой привязанности. Он чуть не бился головой о стену, моя Энн просидела над ним целую ночь, как нянька!

– Он уже утешился. У подобных людей личное горе трансформируется обычно в еще большую злобу против всего человечества. Во всяком случае, он летит завтра с вами в Париж.

– Вы что же, договорились с ним до моего прихода? Значит, вы были уверены, что я открою автора рукописи?

– Разумеется, у вас же не было другого выхода. – Хеллс поднялся и протянул Брокару руку. – Желаю вам удачи, Брокар!..

В тот же день, к вечеру, Брокар узнал от Хеллса, что Анри Картье продолжает числиться в полицейских списках Парижа пропавшим без вести и что на Компьен, 17 по-прежнему проживают его сестра Мари Картье и сын Робер. А наутро лайнер прямого сообщения вылетел из Вашингтона в Париж, неся на своих могучих крыльях двух посланцев секретного учреждения: убийцу и мошенника.