Текст книги "Книга мёртвых"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

Он нервно улыбнулся. «На кладбище полночь», – подумал он. Даже для человека, столь часто сталкивающегося со сверхъестественными силами, эта мысль была неприятна. Очевидно, Говард был не единственным, кто боролся с подобными чувствами. Франкенштейн уже не возмущался, да и Рольф, которого из равновесия мог вывести разве что разъяренный слон, все чаще оглядывался по сторонам. В темноте виднелись маленькие, давно заброшенные могилы.

Говард с облегчением вздохнул, когда они наконец-то дошли до свежей могилы. Мотнув головой своим спутникам, чтобы те оставались на месте, он присел на корточки рядом с простым деревянным крестом и зажег спичку. Крошечный дрожащий огонек осветил надпись на кресте: «Роберт Крейвен».

Больше там ничего не было. Ни даты, ни эпитафии. «Они закопали его, как собаку, – возмущенно подумал Говард. – Нет, как презренного убийцу, которым Роберт и был в глазах общественности». Отогнав от себя эту мысль, он выпрямился и взял лопату, которую ему протянул Рольф.

Без лишних слов они начали копать, а Франкенштейн, нервничая, стоял в двух шагах от могилы и всматривался в ночную темноту.

– Сколько же здесь камней, – проворчал Рольф, с силой воткнув лопату в землю.

Он швырнул содержимое лопаты себе за спину, так что Франкенштейну лишь в последний момент удалось отскочить в сторону.

– Прекрати. – Говард недовольно поморщился. – Потом нам все равно придется закопать яму… Если кто-то заметит, что тру… что Роберта здесь нет, Коэн нас тут же арестует.

– Глупости, – пробормотал Франкенштейн. – Все это глупости. Добром это не кончится.

Но Говард не стал обращать на него внимания. Следующие пятнадцать минут они молча раскапывали свежую могилу. В конце концов лопата Говарда глухо ударилась о дерево.

Сердце Говарда забилось сильнее. Очистив гроб от земли, они засунули под него веревки.

– Могли бы помочь нам, – проворчал Говард, обращаясь к Франкенштейну.

Врач с недовольным видом взял одну из веревок, и через пару минут они вытащили еловый гроб из могилы. Гроб был каким-то кривоватым, и, несмотря на плохое освещение, Говард увидел, насколько он старый. На самом деле это был просто какой-то ящик, и никто даже не озаботился тем, чтобы выжечь на крышке крест. Говард отметил про себя, что крышку просто прибили гвоздями и что один из гвоздей был кривым.

– Открой его, – пробормотал Говард. У него так сильно дрожали руки, что он уже не мог держать веревку.

Кивнув, Рольф взял лом и поддел тонкие доски. Они сломались как спички. Говард уставился на гроб, будто пытаясь взглядом просверлить крышку. Хотя Рольф торопился, поспешно срывая доски, Говарду показалось, что это длится целую вечность. Нетерпеливо отодвинув своего помощника в сторону, Говард нагнулся… и, удивленно вскрикнув, отпрянул.

Гроб был пуст. На дешевой белой простыне лежала одежда, в которой Роберта похоронили. Одежда была набита соломой.

– Что это еще такое? – возмутился Франкенштейн, который подошел к гробу с другой стороны и теперь, побледнев, смотрел на солому. – Если это шутка, то она не удалась.

Потрясенный, он переводил взгляд с Говарда на гроб.

– Это… это… – Говард не договорил.

Он лишился слов, и внезапно все в его голове перемешалось: Коэн, Роберт, заседание суда, спор с Виктором. Земля под ногами зашаталась.

– Но это же… это же невозможно, – пробормотал он.

– Боюсь, что вынужден разочаровать вас, мистер Лавкрафт, – сказал кто-то за их спиной. – Как видите, это вполне возможно.

Замерев на мгновение, Говард вскрикнул и отшатнулся.

За ним стоял инспектор Коэн, но удивил его вовсе не он, поскольку Лавкрафт узнал голос полицейского в тот же момент, когда услышал его. Говарда поразило то, что рядом с Коэном стоял человек, которого он никак не ожидал встретить здесь.

– Грей? – охнул он. – Вы?!

Доктор Грей кивнул. Его лицо выражало глубокую печаль.

– Боюсь, что да, – заявил он. – Мне очень жаль, дорогой мой Говард, но вы знаете, что я законопослушный гражданин. А то, что вы делаете, незаконно.

Говард тщетно пытался подобрать слова, глядя в холодные, безразличные глаза Грея. И тут он наконец все понял.

– Вы не Грей, – сказал Лавкрафт и, повернувшись к инспектору, добавил: – А вы не Коэн.

– Как вы догадались, Говард? – любезно осведомился Коэн.

– Это еще что значит? – возмутился Рольф, сжимавший в руках черенок лопаты.

– Это значит, что они не те, за кого себя выдают, – спокойно объяснил Говард. – Они вообще не люди, Рольф.

– Да, вы правы, – радостно согласился Грей. – Вот только боюсь, что никто вам не поверит. Если вам, конечно же, представится возможность кому-либо высказать свои обвинения.

– А такой возможности у вас не будет, – поддержал его Коэн и, сунув руку в карман, сделал шаг к Говарду.

Затем все произошло невероятно быстро. Вскрикнув, Говард бросился на фальшивого доктора Грея, в то время как Рольф, зарычав, замахнулся лопатой и ударил Коэна по голове. Раздался глухой звон, лопата согнулась, как тонкая жесть, а Рольф, охнув от боли, сделал шаг назад. Коэн выхватил древко у него из рук и разломал его надвое.

Вновь зарычав, Рольф уклонился от удара Коэна и бросился на помощь Говарду, который изо всех сил пытался разжать руки Грея, стальными клещами – какими они и были – сомкнувшиеся у него на горле.

Но даже богатырских сил Рольфа оказалось недостаточно, чтобы высвободить Говарда из хватки человека-машины, руки которого были сделаны из стали и проводов. Двойник Коэна набросился на Рольфа и потащил его в сторону. Затем, без каких-либо усилий подняв здоровяка над головой, он раскрутил его и отшвырнул прочь. Если бы Рольф ударился о надгробие или дерево, то, несомненно, разбился бы насмерть, но ему повезло: он приземлился на холм свежей земли, который они только что набросали. Хотя земля смягчила удар, Рольф все же пострадал. Он ударился о мелкие камни и почувствовал, как в спине у него что-то хрустнуло. Поясницу пронзила острая боль.

Когда в голове у него прояснилось, Коэн был уже рядом. Казалось, он был готов схватить Рольфа, но при этом почему-то не шевелился.

– Сдавайся! – прошипел он, и в этом голосе не было ничего человеческого. – Я не хочу тебя убивать, но ты вынуждаешь меня сделать это!

Рольф застонал. Все его тело, казалось, превратилось в открытую рану, кровь стекала по лбу, мешая смотреть. С трудом подняв руку, он провел ладонью по лицу. Образ Коэна, окутанный багровым туманом, расплывался. Но, может быть, именно это и придало ему сил. Рольф увидел, как лицо Коэна треснуло, и разглядел внутри его головы блестящий металл, покрытый тонкими серебристыми проводами.

Рольф закричал, с ловкостью, удивившей даже его самого, вскочил на ноги и набросился на фальшивого инспектора. Поразительно, но ему удалось вывести Коэна из равновесия! Марионетка замахала руками и, изогнувшись под невозможным углом, навзничь упала в свежевырытую могилу. Послышался звон – видимо, Коэн ударился довольно сильно.

Не теряя времени, Рольф снова кинулся на помощь Говарду. К этому моменту Грей повалил Говарда на землю, продолжая сжимать его горло, правда, уже не так сильно. По всей видимости, адвокат не собирался убивать своего противника и рассчитывал лишь обездвижить его. Схватив голову Грея обеими руками, Рольф изо всех сил дернул ее назад. Послышался металлический хруст, и голова Грея повернулась на сто восемьдесят градусов. Тем не менее его руки не разжались, а сам он только улыбнулся. Закричав, Рольф вцепился в запястья Грея, пытаясь ослабить хватку, но ему не удалось разогнуть и пальца!

– Беги! – прохрипел Говард. – Беги отсюда, Рольф!

Рольф не услышал слов друга, потому что в этот момент рядом с ним завопил Франкенштейн. Над краем разверзтой могилы показалась грязная рука. На одном из пальцев не было плоти, и он металлически поблескивал в свете луны.

– Беги! – повторил Говард.

После довольно продолжительной паузы Рольф все-таки начал реагировать. Подбежав к могиле, он изо всех сил ударил Коэна ногой в лицо. Сильная боль пронзила его икру, отдавшись в спине. Охнув, Рольф упал на колени, но от удара чудовище свалилось обратно в могилу. За спиной Рольфа раздался хрип, на который не были способны голосовые связки обычного человека. Повернувшись, Рольф увидел, что Грей оставил свою жертву и, жадно вытянув руки вперед, пошел на него. При этом его голова моталась из стороны в сторону – видимо, Рольфу все-таки удалось сломать ему шею.

Но это вовсе не сделало стальное чудовище менее опасным! К счастью для Рольфа, металлический монстр не смог дойти до него. Собрав всю свою волю в кулак, Говард поднялся и вцепился в ноги Грея. С таким же успехом он мог бы попытаться голыми руками остановить движущийся локомотив. Грей просто тащил его за собой. Однако же это действие подарило Рольфу секунду, за которую он успел уклониться от лап чудовища.

– Да убирайся же ты отсюда! – из последних сил крикнул Говард.

На этот раз Рольф его послушался. Когда двойник Грея повернулся, чтобы наброситься на него, Рольф отпрянул в сторону и, подхватив Франкенштейна под руку, потянул его за собой. Они скрылись в темноте кладбища, и уже через несколько мгновений исчезли из поля зрения чудовищ. И все же Рольф продолжал бежать со всех ног.

Они сумели добраться до забора, но Рольф настолько обессилел, что не смог бы перелезть и через штакетник. Запыхавшись, он прислонился к железным прутьям и, наконец-то отпустив руку Виктора Франкенштейна, в ярости уставился на преграду на своем пути, как будто мог разрушить ее силой мысли. Но другого выхода не было – следовало выбираться отсюда как можно быстрее. У Рольфа закружилась голова, однако он, ожесточенно сжав зубы, все же полез через забор.

Не успел Рольф подняться и на полметра, как его левая рука соскользнула и он упал на траву, вскрикнув от боли. Вероятно, этот крик было слышно по всему кладбищу. Испуганно охнув, Франкенштейн склонился к своему спутнику и протянул ему руку. Рольф отказался от помощи, из последних сил поднялся на ноги и пошел вдоль забора. Через несколько метров он увидел железные ворота со старым, но весьма массивным замком. Рольф знал, что такой замок ему не сломать, а значит, теперь могло помочь только чудо.

– Все кончено, – в отчаянии простонал он. – Все пропало.

– Почему все пропало? – спросил Франкенштейн, нажимая на железную ручку. И чудо свершилось – створки ворот распахнулись. – И вообще, черт побери, что здесь происходит?

Франкенштейн запыхался не меньше Рольфа, но он казался скорее удивленным, чем испуганным. По-видимому, он даже не понял, какая опасность им угрожала. Не ответив на вопрос, Рольф грубо схватил Виктора за плечо и потащил за собой по улице.

Сначала он почувствовал лишь холод, неприятную сырость, проникавшую под одежду и покрывавшую кожу мерзкой пленкой. Затем он ощутил пульсирующую боль в висках и удушье, связанное с воспоминанием о тонких стальных руках, сжимавших его горло…

Вскрикнув, Говард ударился головой о твердый камень. Перед глазами все поплыло, но когда боль в голове утихла, он понял, что находится в темноте, наполненной бесформенными тенями, которые все время шевелились и издавали какие-то звуки.

Что-то холодное и твердое сжимало его правое запястье. Осторожно усевшись, он ощупал свою руку и понял, что это стальной наручник, прикрепленный к цепи. Цепь же, в свою очередь, вела к массивному железному кольцу в полу – простой, но весьма эффективный метод удержать кого-либо на месте. Яростно дернувшись пару раз, Говард добился лишь того, что наручник еще сильнее впился в его и без того воспаленную кожу.

– Тебе это не поможет, – донесся из темноты чей-то голос. Говард прищурился. Только сейчас до него дошло, что он тут не один. Судя по раскатистому эху, помещение, в котором он находился, было довольно большим. Несмотря на полумрак, ему удалось разглядеть по меньшей мере еще три фигуры.

– Честно говоря, мы все пытались освободиться. – Голос показался Говарду знакомым. – Но у нас ничего не вышло. Цепи достаточно прочные и способны удержать даже разъяренного быка.

– Грей? – опешил Говард. – Неужели это вы?

Тень шевельнулась, и Говард понял, что его собеседник кивнул.

– Боюсь, что да, друг мой, – ответил старый адвокат. – Не могу сказать, что я рад нашей встрече. Мне жаль видеть вас здесь. Признаться, я надеялся, что уж вам-то удастся избежать ловушки.

– Ловушки?..

– Ответ на этот вопрос я рассчитывал услышать от вас, – сказал еще кто-то в темноте, и на сей раз Говард сразу узнал голос инспектора полиции.

– Коэн! – охнул он. – Вы тоже тут?!

– Ну конечно, Лавкрафт. – Инспектор грустно рассмеялся. – Тут собралась очень хорошая компания, хотя место, к сожалению, не вполне подходящее. Организаторы этой небольшой вечеринки оказались большими оригиналами.

Коэн, подняв руку, указал на другую тень.

– Мне выпала честь сидеть рядом с самим Джеймсом Дарендером, верховным судьей Лондона. Слева от меня находится сэр Фредерик Рутель, генеральный прокурор… – Послышался какой-то звук – видимо, Коэн вздохнул. – Конечно, вы не присутствовали на открытии этой вечеринки, но должен заверить вас, что здесь собрался практически весь лондонский суд.

– Выходит, вас всех…

– Да, нас похитили, – подтвердил Коэн. – И, как выяснилось, нас всех заменили идеальные двойники. Впрочем, боюсь, это произошло не только с нами.

– Вот, значит, почему все произошло так быстро, – пробормотал Говард.

Он по-прежнему был не в себе и поэтому с трудом воспринимал рассказ Коэна, но внезапно все происходящее приобрело смысл.

– Вы уже давно здесь? – осведомился Говард.

– С тех пор как закончилась эта пародия на судебное заседание, – презрительно фыркнув, ответил Коэн. – Я даже не заметил, что настоящими в зале суда были только ваш друг Крейвен и я. Кстати, как у него дела?

Говард изумленно уставился на Коэна.

– Вы что, не знаете? – выдохнул он.

– А что, черт побери, я должен знать? – воскликнул Коэн. – Если вы еще не поняли, мы сидим здесь уже несколько дней и, естественно, не в курсе того, что происходит в городе. После оглашения приговора я пошел в комнату лорда Дарендера, а очнулся здесь. Сколько времени прошло с момента моего похищения?

Говард промолчал. В тот миг, когда он услышал голос Коэна, в нем поднялась волна гнева, сменившаяся затем изумлением. А теперь в его душу закрался страх.

– Черт побери, что происходит? – возмутился Коэн.

Говард, снова не ответив, смотрел в темноту широко распахнутыми глазами.

– Вы говорили с Крейвеном? – продолжал допытываться инспектор.

– Роберт мертв, – тихо произнес Говард.

– Мертв?! – охнул Коэн. Его тень дернулась, и цепь, которой он был прикован к полу, звякнула. – Мертв? Это невозможно!

– Он был казнен сегодня утром, – прошептал Говард. – На восходе солнца.

– Это совершенно исключено, – вмешался в их разговор кто-то третий. Говарду его голос был незнаком. – Что бы он ни совершил, смертный приговор не может быть сразу же приведен в исполнение. Существуют законы, которые…

– Однако это так! – Говард почти кричал. – Я попытался навестить Роберта в тюрьме, но меня к нему даже не допустили, а чуть позже я получил известие о его смерти.

– Но это противоречит всем законам, – запротестовал неизвестный Говарду собеседник. – Человек, приговоренный к казни, обладает правом на то, чтобы подать прошение о помиловании даже в том случае, если особой надежды нет.

– Конечно вы правы, лорд Дарендер, – вмешался Коэн. – Но я верю Лавкрафту, поскольку сам присутствовал на так называемом судебном заседании. К моему ужасу, ничто в этом судебном разбирательстве не соответствовало общепринятым законам.

– Так, значит, Роберт… мертв? – Голос Грея дрожал. – Я не могу в это поверить.

– Да, – удрученно пробормотал Говард. – Боюсь, что нас ожидает та же участь, ведь не зря же мы все оказались здесь.

Еще пара теней шевельнулась в темноте.

– Мне очень жаль, Лавкрафт, – помолчав, произнес Коэн. – Я знаю, что вы вините во всем меня, и прекрасно понимаю ваши чувства. Но я сделал то, чего требовал мой профессиональный долг. Доказательства были неопровержимыми, по крайней мере… – он запнулся, – я думал, что это так.

Говард услышал в голосе Коэна невысказанную мольбу, мольбу о прощении, об одном-единственном слове, которое могло бы снять вину с его души. Для такого человека, как Коэн, мысль о совершении ошибки, стоившей невиновному человеку жизни, несомненно, была невыносимой.

Но Говард сделал вид, будто ничего не заметил. Конечно, Говард понимал, что Коэн ни в чем не виноват, что инспектор сам стал жертвой изощренного коварства врагов, но, черт побери, он тоже был человеком с чувствами и эмоциями. Он был разозлен и обижен, да и вообще, иногда людям становится легче, когда они, страдая, причиняют боль другим.

– А где мы, собственно говоря, находимся? – после довольно продолжительной паузы спросил Говард.

Коэн вздохнул.

– Я этого не знаю. – В его голосе прозвучала горечь. – Видимо, в каком-то подвале. Каждые пару часов сюда приходят молодые люди в карнавальных костюмах и масках. Они приносят нам еду.

– В карнавальных костюмах? – Говард подумал, что ослышался. – Что вы имеете в виду?

– Тамплиеры, – ответил вместо Коэна Грей. – Это тамплиеры, Говард. Судя по всему, ваши старые друзья вновь принялись за свое.

– Вы знаете этих людей? – удивился лорд Дарендер.

Говард кивнул, хотя никто из остальных не мог разглядеть этого в темноте. Честно говоря, после того как он встретил на кладбище двойников Коэна и Грея, Говард даже не был особенно удивлен. Впрочем, у него уже давно возникли подозрения на этот счет. Но, с другой стороны, разве такое возможно? Ведь он собственными глазами видел гибель Сарима де Лоре!

Однако же теперь, когда Лавкрафт был способен анализировать факты, все укладывалось в одну схему: и рассказ Роберта о непонятной враждебности тамплиеров, которые, вообще-то, должны были оставаться их союзниками; и живые куклы, создать которые способен был лишь один человек в мире; и коварство этого чудовищного плана; и молчание его собратьев в Париже в ответ на попытки установить контакт с тамошним представительством ордена тамплиеров…

Объяснение происходящего было простым и ужасным: Сарим де Лоре.

Каким-то образом обезумевшему магистру марионеток удалось не только выжить после своего бегства, но и сохранить часть силы, при этом обеспечив себе поддержку некоторых тамплиеров. И вот де Лоре явился сюда, чтобы отомстить людям, которые привели его к поражению – Роберту и Говарду.

– Черт побери, почему вы не отвечаете? – возмутился Коэн. – Лорд Дарендер задал вам вопрос! И я, кстати, тоже хотел бы услышать на него ответ.

Говард еще раз кивнул.

– Я знаю этих людей, – признался он. – Возможно, не тех, кто удерживает нас здесь, но, по крайней мере, того человека, который за всем этим стоит. Однако это не поможет нам выбраться отсюда. Скорее наоборот.

– И все же было бы очень мило с вашей стороны, если бы вы рассказали нам о них, – проворчал Коэн. – Чтобы мы могли хотя бы… скоротать время. Видите ли, играть в бридж нам почему-то не хочется.

– Как пожелаете, – отозвался Говард, решив не обращать внимания на едкую насмешку в голосе Коэна. – Речь идет о тамплиерах, рыцарях ордена Храма Соломона.

– Но это какая-то чушь, – вмешался Дарендер. – Этот орден был уничтожен более пятисот лет назад.

– По официальным данным, – подтвердил Говард. – Они хотели, чтобы все так думали, но на самом деле орден продолжал существовать до сегодняшнего дня, и его могущество нисколько не уменьшилось.

– Это что-то вроде ложи? – предположил Коэн.

– Да, но только они намного опаснее большинства масонских лож. Многие члены ордена обладают… особыми способностями.

– Они что, волшебники? – насмешливо переспросил Коэн.

– Что-то вроде того, – устало произнес Говард. – Возьмем, к примеру, способность создавать идеальных двойников любого человека.

На это Коэну было нечего возразить, но даже по его молчанию было понятно, насколько он изумлен.

Он не знал, сколько времени прошло. Де Лоре опять спал – сейчас он спал очень много, так как даже ему было сложно поддерживать телепатический контакт со своими марионетками и соратниками. Когда он проснулся, солнце все так же светило сквозь щели в крыше, но, вполне возможно, прошли уже целые сутки, потому что де Лоре ощущал неприятный привкус во рту, а глаза болели, как бывает после очень долгого сна.

Усевшись, тамплиер провел обеими ладонями по лицу и почувствовал липкую влагу на щеке. Испугавшись, он ощупал лицо еще раз. Поспешно встав, де Лоре прошелся по чердаку и в конце концов нашел то, что искал: запылившийся, покрытый трещинами осколок зеркала, достаточно большой, чтобы магистр мог рассмотреть в нем свое лицо.

В этот самый момент он понял, что лучше бы не делал этого: отражение так напугало его, что он чуть не закричал. Половина лица де Лоре была покрыта запекшейся кровью, словно он надел ужасную красную маску. Это означало, что рана на виске теперь кровоточила намного сильнее или что он проспал дольше, чем предполагал.

Сарим не знал, какой вариант был для него лучше, ибо в любом случае у него появлялся повод для беспокойства. Опустив зеркало, де Лоре краем своей накидки стер пыль, но изображение не изменилось – кожа казалась серой вовсе не из-за зеркала. Именно так он и выглядел. Но дело было не только в этом.

Он был… стар.

Нет, не совсем так. Лицо, глядевшее на де Лоре из поблекшего зеркала, было все тем же узким лицом аристократа лет пятидесяти, который всю свою жизнь поддерживал себя в должной форме, следя за здоровьем. Лицо не постарело, но щеки ввалились, и де Лоре выглядел столь же усталым, слабым и обессиленным, каким себя и ощущал. Казалось, будто что-то высасывает его жизненную силу, но при этом он не мог оказать никакого сопротивления.

Руки де Лоре задрожали, и он выронил зеркало. Звон разбившегося стекла взрезал тишину чердака, словно пушечный выстрел, и он не утихал, эхом отражаясь от стен и балок. Звук становился все громче и громче, так что в конце концов де Лоре, завопив, отпрянул в сторону и зажал руками уши. Лишь после этого эхо стихло, сменившись угрожающей тишиной.

Через какое-то время Сарим де Лоре выпрямился. Его глаза расширились, а сердце забилось так быстро, что ему стало больно. Все тело покрылось потом. Тамплиеру казалось, что он вот-вот сойдет с ума.

Странно, но именно эта мысль вернула его к реальности. Он понял, что эхо было не галлюцинацией и не плодом его воображения. На самом деле это была коварная атака на психологическом уровне, атака этого дома – или того, что Крейвен здесь оставил.

Неожиданное открытие придало ему новых сил. С опасностью, о которой Сарим де Лоре знал, можно было справиться, ведь он не мог представить себе проблему, в решении которой ему не помогла бы новая сила, жившая в его сознании.

Успокоившись, тамплиер поправил свою накидку и огляделся. Чердак по-прежнему был забит всяким хламом и старой мебелью, покрытой серым слоем пыли. В воздухе витал неприятный запах, а сквозь многочисленные трещины в крыше проникали солнечные лучи.

А вот двери здесь не было.

Де Лоре не сразу это заметил, но теперь, оглядевшись, понял: на этом огромном чердаке нет выхода. Тамплиер вновь почувствовал панику, и ему потребовались значительные усилия, чтобы держать себя в руках. Он попытался вспомнить, как сюда попал. Однако той двери, через которую он проник на чердак, ему так и не удалось найти. Казалось, ее никогда и не существовало.

А затем…

Все происходило так медленно и незаметно, что де Лоре обратил на это внимание лишь через минуту. И в этот момент он наконец-то по-настоящему запаниковал.

Комната стала меньше.

Ощущение движения, хотя тела по-прежнему нет.

Ощущение падения, хотя нет пространства.

Ощущение вращения, хотя нет ни верха, ни низа, ни правой стороны, ни левой.

А потом…

Тоннель. А может быть, воронка. Изогнутый тоннель, невероятно длинный, протянувшийся от одного края вечности до другого, с черными стенами из застывшего времени, и я падаю в этот тоннель, лечу с невероятной скоростью, быстрее света, быстрее мысли. И все падение длится очень долго. В конце я вижу свет, сияние столь яркое и такого странного цвета, что не хватает слов, чтобы его описать. Внезапно во мне зарождается знание о том, что что-то скрывается за этим светом, что-то прекрасное и пугающее одновременно, что-то, что должно стать целью любого человеческого существования, что-то, во что мы в конце концов погрузимся.

Но мне не удается туда долететь.

И тут я вижу лицо, гигантское и до странности знакомое. Свое лицо. И все же не свое. Это лицо старше. Мудрее? В любом случае – опытнее. Жестче. Я слышу голос, который говорит со мной без слов. Что-то подхватывает меня, что-то сильное и мрачное, оно тянет меня назад, в черный тоннель, по тому же пути, по которому я пришел сюда. Я пытаюсь сопротивляться, мне хочется прикоснуться к этому прекрасному свету, хочется поддаться искушению, но у меня нет тела, чтобы отбиваться, и нет голоса, чтобы кричать.

Меня тянет назад, прочь от небесного света, вниз… Куда?..

Туда, что является противоположностью небес?

Хотя полночь давно прошла и уже близилось утро, в городе вовсю бурлила жизнь. Рольф и его невольный попутчик бродили по улицам больше часа, скрываясь в толпе людей, гулявших в центре, несмотря на позднее время.

Франкенштейн почти все время молчал, и Рольф не мог не чувствовать, как сильно он потрясен. Никто из прохожих не решался с ними заговорить – не столько из-за грязной изорванной одежды, сколько из-за недовольного выражения на лице великана Рольфа, весившего двести семьдесят фунтов. Люди, взглянув на него, молча уступали дорогу.

В конце концов усталость и усиливающаяся боль в спине заставили Рольфа подумать о том, чтобы остановиться. Пройдя район Сити, Рольф и Франкенштейн спряталась в маленьком дворике, окруженном с трех сторон высокий стенами. Приглушенно застонав, Рольф опустился на выступ стены.

– Все, больше не могу, – пробормотал он. – Нужен перерыв. Посижу минутку.

– Не это вам нужно, мой дорогой, – покачав головой, сказал Франкенштейн. – Снимайте пиджак. Давайте я посмотрю вашу спину.

Он уже протянул руку, но рыжеволосый великан раздраженно оттолкнул ее.

– Со мной все в порядке! – рявкнул он. – Мне просто нужно немножко отдохнуть.

Вздохнув, Франкенштейн не послушался и легонько прикоснулся к спине Рольфа.

Тот завопил от боли.

– Так, значит, с вами все в порядке? – Франкенштейн опять покачал головой. – Мой друг, я слышал хруст ваших позвонков, находясь от вас на расстоянии пяти ярдов. Собственно говоря, вы должны быть уже мертвы. Снимайте же, наконец, свой пиджак!

Помедлив, Рольф неуверенно принялся стаскивать пиджак, но тут же остановился.

– А вы что, в этом разбираетесь? – недоверчиво осведомился он.

Виктор Франкенштейн поморщился.

– Я, к вашему сведению, врач, – заявил он.

– А я думал, вы только трупами занимаетесь.

– Возможно, этим мне и придется заняться, если вы будете продолжать упрямиться, Рольф. – Франкенштейн невольно рассмеялся. – Вы самый сильный человек из всех, кого я когда-либо видел, но, как и все, вы созданы из плоти и крови. – Он вздохнул. – В отличие от людей, похитивших Говарда. Что это за странные создания? Это ведь не люди? – Он присел рядом с Рольфом на корточки.

Рольф охнул, когда пальцы Франкенштейна умелыми, но отнюдь не ласковыми движениями коснулись его спины.

– Другие ваши пациенты не такие чувствительные, да? – хмыкнул он.

– Это верно, – улыбнувшись, признался Виктор. – Но вы не ответили на мой вопрос. Кто эти двое? Видит Бог, вы же одного из них ударили лопатой по лицу, а его шея… Он ведь даже не кричал!

– А он и не может кричать, – стиснув зубы, прошипел Рольф. – Это был не Грей. Он просто так выглядел. Проклятые марионетки!

– Марионетки? – опешил Франкенштейн.

– Не знаю, как они на самом деле называются, – пожал плечами Рольф, – но Г.Ф. всегда называл их именно так. Когда-то мне уже приходилось сталкиваться с такими жестяными истуканами, но я думал, что их больше нет. Ах, черт побери, как же больно!

– Неудивительно, – согласился Франкенштейн. – Судя по всему, вы ничего не сломали, но ушиб у вас довольно серьезный. Следующие пару дней старайтесь двигаться осторожно. А лучше вообще оставайтесь в постели.

Мрачно кивнув, Рольф надел пиджак.

– Но вы ведь не собираетесь следовать моему совету, да? – предположил Франкенштейн.

Рольф ухмыльнулся.

– Конечно нет. Найду этого фальшивого Коэна и выбью из него все шурупы, пока он не скажет, где Говард и малыш.

– И кто?

– Роберт, – проворчал Рольф.

– Вы думаете, он все еще жив? – с сомнением произнес Франкенштейн.

– По крайней мере, в гробу его не было, – хмыкнул Рольф. – Вот черт, если бы я хотя бы знал, откуда взялись эти твари. Мы думали, что с ними уже покончено.

– А вам и раньше приходилось с ними сталкиваться?

– Да. – Рольф выпрямился и скривился от боли. – В прошлом году в Париже. Ничего не понимаю, ведь Г.Ф. и малыш убили этого Дебилоре.

– Кого? – удивился Франкенштейн.

– Сарима Дебилоре, – объяснил Рольф. – Этот парень умеет заставлять вещи двигаться. Он называет себя кукольником. Я-то думал, что с ним покончено.

– Очевидно… не покончено. Судя по всему, он весьма деятельный тип. – Франкенштейн вздохнул. – Просто невероятно. Если бы я не видел этого собственными глазами… Машины, которых не отличить от людей… До сих пор не могу поверить.

– Но лучше вам все-таки поверить, доктор, – посоветовал Рольф. – Мы свернем этому ублюдку шею, обещаю.

– Мы? – Франкенштейн прищурился. – Что вы имеете в виду?

– Именно то, что и говорю! – рявкнул Рольф, махнув кулаком перед носом Франкенштейна. – Или ты думал, что я брошу Г.Ф. и малыша в беде, оставив их в лапах этого Дебилоре?

– Но что мы можем поделать с этими чудовищами в одиночку? – запнувшись, спросил Франкенштейн. – Вы же сами видели, насколько они опасны. И мы даже не знаем, где их искать.

– Я его найду, доктор, – пообещал Рольф. – Пускай мне придется перевернуть весь этот город.

– Да вы с ума сошли! – выдохнул Франкенштейн. – Вы что же, думаете, мне делать нечего, кроме как сражаться с этими живыми машинами? Нужно пойти в полицию и поставить власти в известность!

– Ну, ясное дело. Вам лучше всего прямо сейчас направиться в Скотланд-Ярд и обратиться к Коэну. Как же он обрадуется, увидев вас!

Франкенштейн предпочел промолчать.

Выйдя из дворика, они очутились на улице. Рольф попытался остановить кеб, но не успели лошади поравняться с ними, как извозчик хлестнул их кнутом и повозка помчалась прочь. Мрачно посмотрев кебу вслед, Рольф решил предоставить это дело Виктору. В следующий раз кеб остановил доктор, а Рольф отступил в тень, чтобы его не было видно.