Текст книги "Книга мёртвых"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)

Но теперь все было кончено.

«Да, кончено», – с горечью подумал он и устало провел ладонью по лицу. Затем, залпом осушив бокал, Ангус заказал у клубного официанта еще выпивки и кивнул шапочному знакомому, который как раз вошел в клуб. После этого Пибоди взял газету «Таймс» и спрятался за ее страницами, как бы говоря окружающим, чтобы его оставили в покое. Уставившись на мелкий шрифт статьи, которую он на самом деле не читал, Ангус опять погрузился в невеселые раздумья. «А ведь я был так близок к разгадке! Так близок! Нет, это просто нечестно», – возмущенно думал Пибоди.

В какой-то момент Ангус почувствовал, что кто-то за ним наблюдает, и прервал свои размышления. Подняв голову, он пригубил бокал и обвел задумчивым взглядом посетителей клуба. Большинство присутствующих были сотрудниками Скотланд-Ярда, но по чину превосходили Ангуса. Человек его состояния не мог позволить себе посещать клуб каждый день. Пибоди приходил сюда раз в месяц, не чаще. Или в исключительном случае, как вот теперь, когда он внезапно узнал, что его увольняют.

Повинуясь силе привычки, он продолжил свои наблюдения. Здесь были двое адвокатов, один судья из Олд-Бейли и пара судебных заседателей из суда присяжных. Ангус знал почти всех, так как сам был членом Олдсенского клуба. Вот только они его не знали, и никто из них сейчас не смотрел в его сторону.

Тем не менее ощущение, что за ним наблюдают, усилилось. И это было не очень приятно. «Возможно, многие, за кем я следил по долгу службы, чувствовали себя так же», – нервничая, думал Ангус. Он вспомнил, как развлекался, наблюдая за странной реакцией этих людей. Он даже мог предсказать их действия, поскольку выстраивал свои планы на их предполагаемом поведении. И ему никогда не приходило в голову, что он сам может очутиться в подобной ситуации. От волнения у Пибоди вспотели ладони. Сложив газету, он опустил ее на маленький столик у камина и, достав носовой платок, вытер им руки.

В клуб вошел стройный мужчина в темном костюме в стиле принца Альберта. Его и без того радостное лицо озарилось лучистой улыбкой, когда он увидел Ангуса. Отдав слуге шляпу и зонтик, он целеустремленно направился к Пибоди.

– Эй, Пибоди, хочешь напиться в свой последний рабочий день? Или ты сам себе устроил прощальную вечеринку? – Его жизнерадостный тон не мог не раздражать.

Увидев насмешку в глазах коллеги, Ангус в последний момент сумел взять себя в руки и, вместо того чтобы выругаться, попытался изобразить дружелюбие. Но дальше попытки дело не пошло. Альберт Эдвард Тейлвортерн, заполучивший место Пибоди, вовсе не входил в число тех людей, которых Ангусу хотелось бы сейчас видеть, в особенности учитывая тот факт, что поведение коллеги свидетельствовало о том, что он знает об утреннем разговоре Пибоди с шефом.

Ангусу казалось, что он задыхается в пропитанном дымом заведении. Ему хотелось напоследок врезать Тейлвортерну по морде. Пибоди вскочил, отшвырнул в сторону стул и, поспешно извинившись, бросился к двери. Позже, стоя у входа в клуб, он перевел дыхание и немного успокоился, хотя, если честно, ему по-прежнему хотелось наброситься на первого встречного и избить его до полусмерти.

Ангус прекрасно осознавал, что в данный момент относится к группе людей, каких он обычно арестовывал на улице – тех, кто слишком много выпил или впал в отчаяние. Такие люди были способны на поступки, о которых при других обстоятельствах даже не помышляли. Он же подпадал под оба эти критерия и понимал, что может оказаться в очень неприятной ситуации. Однако понимание того, что с ним происходит, не очень-то помогало ему.

Прислонившись к стене дома, Ангус глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. По улице стелился густой туман, приглушая свет газовых фонарей, так что их огоньки казались слабыми желтоватыми пятнами в ночной тьме. Было холодно. Сердце Ангуса продолжало биться слишком часто – он никак не мог успокоиться.

Внезапно Пибоди показалось, что он заметил кого-то рядом с собой. Испуганно вздрогнув, он повернулся, но улица была пуста. И тут он увидел под ногами какую-то бумажку. Сам не зная, зачем он это делает, Ангус нагнулся и поднял обрывок старой газеты, на котором было что-то написано. Пибоди подошел к фонарю и с любопытством присмотрелся к чужой записке.

На обрывке газеты было написано: «Пибоди, если ты это читаешь, то ты уже мертв! Ты просто сам этого пока не знаешь». Ангус протер левой рукой глаза, поднял клочок бумаги повыше и изумленно уставился на неровные буквы, но слова в записке не изменились. На мгновение Ангус Пибоди просто засомневался в собственном рассудке, подумав, что слишком много выпил, но затем догадался, в чем тут дело.

– Тейлвортерн, – пробормотал он.

Ну конечно. За всем этим стоял этот инфантильный идиот Тейлвортерн. Возможно, сейчас он притаился где-то в темноте и надрывает живот от хохота, наблюдая за Пибоди. В ярости скомкав обрывок газеты, Ангус бросил его на землю и напоследок пнул ногой. Чувствуя переполняющий его гнев, он огляделся, всматриваясь в густой туман, стелившийся по улице. На первый взгляд улица выглядела так же, как и раньше, и все же почему-то сейчас здесь не было прохожих, которые обычно гуляли в это время. По мостовой не ездили кареты, и даже кошки не шмыгали в переулках. Было тихо, как на кладбище. Пибоди не слышал ни единого звука.

Злость Ангуса на Тейлвортерна мгновенно сменилась леденящим душу страхом, а кожа на спине покрылась мурашками. Пибоди неуверенно повернулся к входу в клуб. Окна этого большого здания, построенного в ранневикторианском стиле, были освещены, но внутри царила тишина. Если из дома и доносились какие-то звуки, то туман поглощал их.

Еще раз оглянувшись, Ангус направился к входной двери, но не стал стучаться, подумав, что Тейлвортерн посмеется над ним, если он сейчас вернется в клуб. Кроме того, такой туман для Лондона не в диковинку, так что не было ничего удивительного в том, что он заглушал звуки.

По крайней мере, именно в этом пытался убедить себя Пибоди. Ангус решил поймать кеб на следующем перекрестке, но, дойдя до него, обнаружил, что вокруг нет ни одной повозки. Сначала он хотел подождать, пока мимо проедет какой-нибудь кеб, но затем услышал чьи-то тяжелые шаги, которые тотчас отвлекли его от этих мыслей. Звук этих шагов поверг ослабленного алкоголем и переживаниями Пибоди в ужас. Ангус почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, в горле пересохло. Он сглотнул, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса страха во рту. «Это всего лишь шаги! – истерично подумал он. – Просто шаги. Нет никаких причин, чтобы беспокоиться!»

Но это были не просто шаги.

За много лет работы полицейским Ангус научился прислушиваться к своему шестому чувству, и сейчас оно подсказывало ему, что по улице идет вовсе не какой-то безобидный прохожий, а…

Пибоди сам не знал, кто это. Но у него и не было особого желания это выяснять. Сейчас он чувствовал один лишь непреодолимый страх. Он поспешно оглянулся, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь кеб, но и на соседней улице никого не было. Подхлестываемый страхом, который Пибоди, успокаивая себя, называл «беспокойством», он пошел вперед.

Сперва Ангус старался идти по улице уверенной походкой, думая, что спрятавшийся где-то за углом Тейлвортерн наверняка смеется над ним. Но вскоре Пибоди невольно ускорил шаг. Он слышал, как незнакомец добрался до перекрестка, остановился, а затем последовал за ним. Ангус пошел еще быстрее, но расстояние между ним и незнакомцем не увеличивалось. Тогда Пибоди замедлил шаг. Преследователь сделал то же самое. Теперь Ангус понял, что о совпадении не может быть и речи. Он был бы рад, если бы все это оказалось простым розыгрышем Тейлвортерна, но почему-то Пибоди не сомневался, что Тейлвортерн тут ни при чем.

Ангус остановился – шаги его странного преследователя тоже затихли – и попытался хоть что-то разглядеть в сером тумане, но так ничего и не увидел. Помедлив, он бросился к ближайшему дому и стал бить колотушкой в дверь – до него не донеслось ни звука, и лишь шаги незнакомца, как и прежде, нарушали тишину ночи. И они неумолимо приближались.

Ангус замолотил в дверь кулаками, но все равно ничего не добился, только сбил в кровь костяшки пальцев. Чувствуя нарастающую панику, он подбежал к окну и, рванув на себя створки, попытался разбить стекло ногой. С таким же успехом он мог бы пнуть стену. Это стекло оказалось тверже стали.

Преследователь находился ярдах в двадцати от Ангуса, когда тот бросился бежать от странного дома, как будто его преследовали фурии. Он даже подумал, что благодаря туману сможет скрыться от незнакомца.

Но этой надежде суждено было длиться лишь мгновение.

Пибоди вновь услышал шаги за своей спиной, и ему почудилось, что он чувствует дыхание преследующего его человека на своем затылке.

Часы в коридоре пробили семь, но мы с Мэри по-прежнему сидели в кухне. От шестой чашки невероятно крепкого кофе, которым я вредил сердцу, по телу разливалось тепло. Голова начинала побаливать, как это бывает, если ты не выспался и принял слишком много кофеина.

И все-таки мне уже давно не было так хорошо. Все это время мы с Мэри говорили, вернее, я говорил, а Мэри слушала меня в своей неподражаемой дружелюбной манере и время от времени подливала мне свежий кофе. Мы не обсуждали ничего важного, просто болтали о всяких повседневных мелочах, которые, в сущности, не имели никакого значения. Но иногда бывает очень полезно поговорить о том о сем, вместо того чтобы обсуждать конец света или опасность гибели всего человечества.

– Еще кофе? – спросила Мэри, когда я допил.

Я кивнул, и она, встав, направилась к плите. В это мгновение из коридора донесся стук в дверь. Остановившись, Мэри демонстративно приподняла брови и посмотрела на часы. Конечно, ничего удивительного в том, что в это время могли прийти посыльные или почтальон, не было, ведь Лондон уже начал просыпаться и утренние улицы наполнялись шумом. Удивительным было то, что пришедший к нам гость требовал впустить его через парадный вход и наверняка рассчитывал увидеть меня. А среди всех моих знакомых не было ни одного человека, который не знал бы о моем отношении к посещениям до полудня, ведь я считал подобные визиты настоящим издевательством.

– Пойду открою дверь, – сказал я и с недоуменным видом встал из-за стола. – Харви, вероятно, еще спит.

Харви Дэвидсон был моим третьим по счету дворецким в доме на Эштон-плейс (Генри трагически погиб, а Чарльз ушел после случая с мотыльками старения). [17]17
  Инцидент, при котором на дом Крейвена обрушился рой мотыльков, вызывавших старение, описан в части цикла о колдуне под названием «Die Chronovampire»(на русский язык не переведен).


[Закрыть]

Мэри, как всегда, отреагировала быстрее меня. Молча покачав головой, она поставила на стол кофейник с только что сваренным кофе и поспешила к двери прежде, чем я успел возразить.

Вскоре я услышал, как открывается дверь, и узнал голос моего старого друга, доктора Грея. Облегченно вздохнув, я опять уселся на стул, налил себе еще одну чашечку кофе и приготовился к встрече, представив, какое лицо будет у Грея, когда Мэри приведет его сюда.

Мои ожидания оправдались. Грей замер на месте, увидев меня за кухонным столом. Он стоял, открыв рот, и напоминал человека, который, ничего не подозревая, свернул за угол и столкнулся нос к носу с привидением. Впрочем, Грею вскоре удалось взять себя в руки.

– Роберт, вы уже встали или еще не ложились?

– Можно сказать и так и эдак, – признался я, кивнув головой на стул рядом со мной. – Я не мог уснуть, и кофе, который сварила Мэри, помог мне выдержать остаток ночи. – Я подал Мэри знак принести нам еще одну чашку. – Что же привело вас ко мне в столь раннее время, доктор?

Проглотив ответ, вертевшийся у него на языке, Грей отпил кофе и открыл свой чемоданчик.

– Надеюсь, ты уже привык к Лондону, Роберт, – сказал он, не глядя на меня. – Дом, милый дом – вот что главное, не так ли? – Грей не отрывал взгляда от листа бумаги, который он только что вытащил.

Его слова заставили меня кое-что вспомнить, о чем я почти забыл и, в сущности, не хотел говорить. Несмотря ни на что, утро было довольно приятным, и я не желал его портить. Но раз уж доктор Грей явился сюда по собственной инициативе…

– Ну… милым этот дом никак не назовешь, – заметил я.

Грей посмотрел на меня, оторвавшись от своего листа бумаги, но никак не отреагировал на мои слова, так что я был вынужден продолжить:

– Если я не ошибаюсь, дорогой мой доктор, я писал вам из Штатов о том, что вы должны отремонтировать дом до того, как я вернусь в Лондон, не так ли? Но, успев оглядеться, я понял, что мог бы сэкономить на этой телеграмме. Дом ни на йоту не стал лучше с момента моего отъезда. Наоборот, у меня возникло ощущение, будто за время моего отсутствия все пришло в еще больший упадок. Вы что, не получили мою телеграмму?

– Получил. – Грей недовольно поморщился.

– И что?

Вздохнув, доктор положил лист на стол и поправил очки.

– Роберт, ты же знаешь, что я никогда не медлю с выполнением твоих поручений, – с некоторой обидой произнес он. – Конечно, я незамедлительно отреагировал на твою телеграмму из Нью-Йорка. Видел бы ты этот дом четыре недели назад. Настоящая стройка! – Он покосился на Мэри, и та кивнула в подтверждение его слов.

– И что? – Мое терпение постепенно подходило к концу.

Вчера Харви и миссис Уинден тоже начали юлить, когда я спросил у них, почему ремонт так и не был сделан. А теперь и доктор Грей, казалось, наслаждался тем, что изображал из себя старую морщинистую сивиллу.

– Скажите мне начистоту, какие причины помешали отремонтировать мой дом! – потребовал я. – У меня что, денег на счету не хватает?

– Чепуха. – Наклонившись, доктор Грей отхлебнул кофе, а затем смерил меня расстроенным взглядом. – Мы пытались что-то сделать, но у нас ничего не поучилось. Ты же знаешь, что я всегда уговаривал тебя привести дом на Эштон-плейс в достойное состояние. Конечно, нельзя сказать, что он выглядит совсем плохо, по крайней мере, снаружи. – Он недовольно обвел кухню взглядом. – Дело в том, что этот дом… не позволил себя ремонтировать.

Уставившись на Грея, я попытался найти какой-нибудь достойный ответ на столь странное заявление. И в конце концов я его нашел:

– Э-э-э?..

Грей огорченно кивнул.

– Да-да, мы это заметили, когда рабочие были уже в доме. Сначала за одну ночь отклеились все новые обои. Но тогда мы еще ничего такого не заподозрили. Пара несчастных рабочих, конечно, получила хорошую взбучку от своих начальников, но этим все и ограничилось. Однако затем появились проблемы в библиотеке. Там отвалилась новая обшивка, как только в нее был вбит последний гвоздь, а стены не меняли свой цвет, хотя мы их перекрашивали. Когда во время работы в доме попадали все приставные лестницы и один из штукатуров сломал ногу, рабочие устроили небольшое восстание и в ярости ушли. – Он вздохнул. – Мне, вернее, тебе все это стоило немалых денег, ведь надо было заткнуть им рот.

В данный момент мне даже не понадобилась моя способность отличать ложь от правды, чтобы понять, что Грей искренне верит в то, что говорит. Его лицо выражало разочарование и гнев, и я вспомнил, как часто Грей уговаривал меня привести в порядок этот представительный, но какой-то мрачный особняк. Теперь же, когда я наконец последовал его совету, выяснилось, что ничего хорошего из этого не вышло. Ко всему стоит добавить, что это стало настоящим ударом для такого человека, как доктор Грей, адвоката, который не выносит ни малейшей критики.

Несмотря на свою злость, я даже сочувствовал доктору Грею, ведь он хотел как лучше.

– Тогда попытаемся еще раз, – предложил я. – Наймите других рабочих. Может быть, кого-то не из Лондона. Вы же знаете, почему я настаиваю на том, чтобы отремонтировать этот дом. Мне не хотелось бы, чтобы Присцилла возвращалась в эту мрачную обстановку, где она пережила столько плохого.

– Вы действительно хотите, чтобы она вновь жила в этом доме? – с сомнением переспросил Грей.

– А почему нет? На самом деле Присцилла уже не больна, а в клинике, где она лежит сейчас, ее вряд ли ждет лучшее обслуживание. Мэри позаботится о ней, но прежде нужно привести дом в порядок. Надеюсь, что более комфортная обстановка поможет ей позабыть обо всех чудовищных происшествиях и вновь обрести себя.

– Я постараюсь сделать все, что могу, но ничего не обещаю, – сказал Грей и, пожав плечами, добавил: – Лишь дьяволу известно, что не так с этим домом.

– Может, мне стоит от него отказаться, – пробормотал я.

– Отказаться от родового особняка Андары? – изумленно произнес Грей, уставившись на меня. – Роберт, ты не должен об этом даже думать, в особенности теперь, когда у тебя появился шанс войти в высшие круги общества.

Я не понимал, о чем он говорит.

– Я многое успел за время твоего отсутствия, – с довольным видом сообщил Грей. – Так сказать, поработал над твоим образом в обществе. Конечно, в будущем тебе лучше не иметь дела с местными магами, но, думаю, это будет не очень сложно. После конфуза на сеансе с леди Макфайрсон оккультисты города не желают иметь с тобой никаких дел. Ты только представь, какие чудесные вечеринки и балы можно устраивать в этом доме.

– А вы знаете, куда может поцеловать меня ваше так называемое высшее общество? – раздраженно спросил я. – Доктор Грей, вы несете какую-то чушь. Я не из тех людей, кто будет комфортно ощущать себя среди аристократов, и вам это прекрасно известно. Я просто хочу, чтобы При поправилась, и готов ради этого на любые жертвы. Что касается этого дома, то вряд ли его можно считать такой уж большой жертвой. Кроме того, я думаю, что мне лучше уехать из Лондона. К сожалению, я привлек к себе слишком много внимания. Больше, чем мне бы хотелось.

Странно, но мои слова, казалось, лишь порадовали доктора Грея. Он удовлетворенно улыбнулся.

– Не вижу тут ничего веселого, док, – заявил я. – Как бы то ни было, меня до сих пор подозревают в убийстве, пусть и без предъявления официальных обвинений.

– Нет, не подозревают. – Грей вновь открыл свой чемоданчик. – Именно по этой причине я сюда и пришел. Вот. – Он протянул мне какой-то документ. – Вчера вечером я говорил с лордом Дарендером, верховным судьей Лондона. Все подозрения по поводу этой девушки сняты. Тебе больше не о чем беспокоиться, Роберт! Ты полностью реабилитирован. Расследование прекращено.

Туман рассеялся, и на мгновение Ангусу удалось взглянуть на противоположную сторону улицы, где он увидел узкий проход между двумя домами. Там отсутствовала мостовая, поскольку расстояние было слишком маленьким для того, чтобы сделать из этого прохода переулок, и слишком большим, чтобы заложить его кирпичами.

Возможно, именно этот проход даст ему шанс на спасение.

Не раздумывая, Пибоди повернулся и, перебежав через улицу, бросился в грязный каменный коридор, вонявший гнилью и застоявшейся водой. Он был настолько узким, что Ангус задевал плечами влажные стены. Тут было темно, так что он не видел даже собственных пальцев. Туман стелился и здесь, и серые клубы напоминали стаю мелких зверьков, устроивших на него охоту.

Отогнав от себя эти мысли, Ангус побежал дальше и в конце концов очутился в маленьком дворике, со всех сторон окруженном высокими отсыревшими стенами. На земле возвышались горы мусора. На выступе стены сидела облезлая кошка и смотрела на Ангуса огромными желтыми глазами. Когда Пибоди приблизился, кошка угрожающе зашипела, подняла правую лапу, показав когти, а затем скрылась в темноте.

Это был первый признак обычной жизни, с которым Ангус столкнулся после выхода из клуба, не считая тяжелых шагов его преследователя, и, хотя кошка была не очень-то приветливой, Пибоди испытал явное облегчение. Туман и эти страшные шаги, замиравшие всякий раз, когда он останавливался и оглядывался в поисках своего преследователя, наполняли его страхом, который едва ли можно было объяснить. В какой-то момент Ангус вообще засомневался в своей вменяемости. Да еще этот дом с окнами прочнее железа и стенами, поглощавшими стук и крики о помощи…

Ангус неуверенно огляделся. Может, ему наконец-то удалось оторваться от этой адской гончей?

Замедлив шаг, он остановился, закрыл глаза и прислушался. Вокруг было тихо, и Ангус слышал лишь шум крови в ушах и гулкие удары сердца, отдававшиеся в кончиках пальцев. Стараясь отдышаться, он прислонился к одной из стен и почувствовал навалившуюся на него усталость. От вони пищевых отбросов Пибоди затошнило. Темнота окружала его со всех сторон, словно плотное покрывало. Он бежал так быстро, что каждый вдох причинял ему боль, а во рту появился отвратительный привкус. И все же Ангус не променял бы это место ни на какое другое. Во всяком случае, сейчас, когда он постепенно осознал, что понятия не имеет, где вообще находится.

Это было смешно, но полицейский Ангус Пибоди заблудился, хотя умел ориентироваться в Лондоне как никто другой. Инспектор Коэн даже иногда в шутку называл его ходячей картой города. Но того переулка, в котором он сейчас находился, Ангус почему-то не помнил. Конечно, он понимал, что в таком респектабельном районе этому переулку не место. Взять хотя бы вонь…

Вытащив часы из кармана жилета, Ангус открыл крышку и при слабом свете молодого месяца попытался рассмотреть стрелки. Если ему удалось правильно определить время, то прошло уже пятнадцать минут, как он выскочил из клуба, а за четверть часа вряд ли кто-нибудь успел бы добежать до такого неблагополучного района, как этот, даже если бы очень постарался.

И все же Ангус собственными глазами видел обшарпанные здания, чувствовал неприятный запах. Возможно, туман дурачил его, а глаза обманывали, но зловоние никуда не девалось, оно точно было настоящим, как и тошнота, поднимавшаяся содна желудка. Ангус настолько опешил, что в первое мгновение даже позабыл о причине своего бегства.

Но тут в шепоте тумана вновь послышались тяжелые шаги. Замерев на месте, Пибоди от ужаса выронил часы и повернулся, собираясь бежать дальше.

Вот только бежать было некуда.

Двор со всех сторон был окружен стенами десяти ярдов высотой. Он очутился в ловушке!

– Ни с места, Ангус!

От страха у Пибоди чуть не остановилось сердце. Вскрикнув, он резко повернулся и ударился о стену. Его руки заскользили по влажным камням, будто собираясь проделать дыру в толстой кладке. В проходе между домами, через который он проник сюда, появилась чья-то фигура. На ее плечи опустился плащ, сотканный из серого тумана ночи, поэтому Пибоди не мог рассмотреть ее.

Тем не менее он увидел, что это высокий мужчина в шляпе и пальто, с тонкой тростью в правой руке. «А может, это не трость, а шпага?» – мелькнуло в голове Ангуса.

– Что вам от меня нужно? – прошептал Пибоди. В его голосе отчетливо слышался страх.

– Ты, – ответил незнакомец, и Ангус отметил про себя, что у него сильный французский акцент. – Ты что, не получил наше известие?

– Мы ведь можем обо всем поговорить, – пробормотал Пибоди. – Я больше не представляю для вас опасности. У меня отобрали дело. Я покину город завтра же, клянусь!

Он попытался отступить, двигаясь вдоль стены, прочь, прочь от этой ужасной тени, но выхода не было. Его пальцы по-прежнему скользили по холодному твердому камню. Пибоди оказался в западне, которую сам себе и подстроил.

– О да, друг мой, – спокойно произнес мужчина с французским акцентом. – Ты покинешь этот город. Сегодня же ночью. Навсегда.

– Вы хотите убить меня! – охнул Ангус, испытывая холодный парализующий ужас. От незнакомца в тумане исходила какая-то угроза. – Нет, не надо! Ты ведь один из тамплиеров, не так ли?

Вам не нравится то, что я начал за вами следить, но с этим все кончено. Расследование прекращено. Кроме того, меня уволили. Я уже не могу быть для вас опасен. Если хотите, я завтра же уеду в Абердин. Или… или сегодня же вечером. Ты можешь отвезти меня на вокзал, если хочешь. Я даже домой заходить не буду.

– И такой трус, как ты, пытался вставлять нам палки в колеса? – Тамплиер усмехнулся. – Если бы это не было столь глупо, я бы даже посмеялся. Другие на твоем месте сражались бы до последней капли крови, а ты молишь о пощаде, как побитая собака.

Запаниковав, Ангус вжался в стену. Незнакомец приближался, а туман, казалось, следовал за ним, обволакивая его фигуру покрывалом из морока. Он медленно поднял трость в правой руке. Закричав, Пибоди изо всех сил оттолкнулся от стены и бросился на своего преследователя. Отчаяние придало ему сил. На мгновение Ангусу даже удалось вывести противника из равновесия, и тот, споткнувшись, упал. Но уже в следующую секунду рука незнакомца стальными тисками сжалась на лодыжке Ангуса. Завопив, Пибоди упал на колени и ударил вслепую. Он попал в противника, но единственным результатом была острая боль в колене. Чувствуя подступающее безумие, Ангус повернулся, собираясь ударить незнакомца по лицу.

Но он не сделал этого, потому что внезапно оказался к нападавшему настолько близко, что впервые смог разглядеть его лицо.

Это не было лицо мужчины.

Это вообще не было лицо человека.

Ангус Пибоди закричал от ужаса.

Но его крик вскоре оборвался.

Когда пришел Говард, было уже девять. Он разминулся с доктором Греем на полчаса. Потрепанный и усталый, он выглядел не лучше меня. Говард был один, но я не стал задавать ему вопросов по поводу того, где сейчас пребывает Рольф, и сразу же завел разговор о деле:

– Ты получил ответ из Парижа?

В ответ Говард пробормотал что-то невнятное, что, скорее всего, означало нет, и направился к библиотеке, дрожащими руками доставая из кармана сигару. Когда я вошел в комнату, он уже скрылся в синем зловонном облаке дыма.

Осторожно закрыв за собой дверь, я скрестил руки на груди и прислонился к стене.

– Итак, ничего, – вздохнул я.

В ярости покачав головой, Говард стряхнул пепел на ковер, а затем взял в руки пепельницу – именно в такой последовательности.

– Нет, – отозвался он. – Ничего. Я сделал все, что мог, написал каждому, кого я знаю. Но они не отвечают.

– Скорее всего, после смерти Балестрано в ордене царит смятение, – предположил я. – Вероятно, тебе следовало бы самому туда поехать.

– Чтобы в мое отсутствие тебя убили? – Говард покачал головой. – Не будь глупцом, мальчик мой. Если все так, как ты мне рассказывал, то Балестрано до самого своего конца считал тебя предателем и убийцей. К сожалению, у него не было возможности сообщить своим братьям о том, что это ошибка. – Сделав затяжку, он выпустил в мою сторону облачко дыма и обеспокоенно уставился на меня. – Думаю, тебя вновь ждут неприятности, Роберт. Ты же не знаешь моих бывших братьев, а я знаю. Они десять лет на меня охотились, пытаясь привести приговор в исполнение.

– И что? – Я засмеялся, но сам заметил, что выглядело это не очень-то убедительно. – Ты ведь еще жив, не так ли?

Не ответив, Говард, словно загнанный зверь, принялся бегать туда-сюда по комнате.

– Может, ничего и не будет, – пробормотал он. – Смерть Балестрано стала тяжелым ударом для ордена, а в сражении с Некроном погибло много рыцарей. Руководству ордена потребуется время, чтобы перестроиться, и тогда, вполне возможно, им вообще не удастся осуществить задуманное. Если повезет, о тебе просто забудут. Но я допускаю и другой вариант: не исключено, что именно в этот момент пара моих товарищей направляется сюда, чтобы передать тебе привет от преемника Балестрано.

– И кто бы это мог быть? – поинтересовался я, игнорируя, последнюю часть предсказания Говарда.

Прекратив бегать туда-сюда, Лавкрафт пожал плечами и нервно затянулся сигарой.

– Понятия не имею, – признался он. – Почти вся верхушка ордена погибла, а из тех, кого я знаю, в живых остались лишь несколько человек. Боюсь, что нам придется иметь дело с людьми, о которых мне ничего неизвестно.

– Это в том случае, если орден сумеет подняться на ноги, – возразил я. – Все его магистры мертвы, не забывай об этом.

– Я не уверен, что это действительно так, – не согласился со мной Говард. – У них достаточно людей с необычными способностями, просто магистрами назначают далеко не всех. – Покачав головой, он подошел к окну и, словно в подтверждение своих слов, пропалил сигарой дыру в гардинах. Разумеется, он даже не заметил этого и продолжил: – Мы должны быть осторожны. Пожалуй, я найму тебе пару телохранителей.

– Не думаю, что это следует делать. Я могу сам о себе позаботиться.

– Вот как? – насмешливо произнес Говард. – Можешь?

Я прекрасно знал, что он имеет в виду, но предпочел не реагировать на его слова. У меня не было никакого желания ссориться с Говардом. Вполне возможно, что он прав, но у меня, черт побери, и так было достаточно проблем. Не хватало еще религиозных фанатиков, которые считают меня антихристом или чем-то вроде того.

Мне показалось, что сейчас самое время сменить тему разговора, поэтому я сообщил Говарду о визите доктора Грея и приятных новостях, но на настроение Говарда это не повлияло. Впрочем, я и раньше подозревал, что Говард на самом деле был одним из тех людей, которые реагируют лишь на плохие новости. Вся его реакция на мои слова сводилась к покачиванию головой.

– Ты плохо выглядишь, – внезапно сказал он. – Ты что, заболел?

– Нет, просто устал. – Я грустно улыбнулся. – Мне приснился отвратительнейший сон, и я уже не смог заснуть.

– А что за сон?

– Да так, кошмар, – раздраженно проворчал я. – Кстати, ты был в этом сне главным героем.

– Как интересно, – невозмутимо заметил Говард. – Рассказывай.

Мне не очень-то хотелось этого делать, но Говард настоял на своем.

– Это уже не первый кошмар с тех пор, как ты вернулся, не так ли?

– Нет. В последнее время мне часто снятся плохие сны. Но ты мне еще не снился. Да, таких кошмаров у меня еще не было.

Говард не стал обращать внимания на мою подколку.

– Возможно, тебе следует покинуть этот дом, – пробормотал он. – Или убрать вот это.

Он мотнул головой в сторону отвратительной картины над камином.

Не то чтобы это написанное маслом полотно было настолько омерзительным, чтобы вызывать у меня кошмары, но за ним скрывался тайный сейф, в котором хранилось именно то,что имел в виду Говард. Четыре ПЕЧАТИ СИЛЫ, привезенные мной в Лондон и спрятанные в этом сейфе.

– Нет, – спокойно ответил я.

Вздохнув, Говард с задумчивым видом вытащил из кармана портсигар, открыл его и сунул в рот новую сигару. Очевидно, он забыл о сигаре, оставленной в пепельнице. Утешало меня только то, что я собирался ремонтировать этот дом.

– Тебе стоит подумать, – сказал Говард, затягиваясь. – Все эти предметы – это не какие-то безобидные сувенирчики. Они опасны. Возможно, именно они являются причиной твоих снов.

– Они останутся здесь, – твердо произнес я. – По крайней мере до тех пор, пока я не найду способ их уничтожить. И точка.

Говард кивнул, как будто не ожидал ничего другого, ведь мы говорили на эту тему уже не в первый раз после того, как я вернулся в Лондон.