Текст книги "Повести и рассказы"

Автор книги: Владимир Мильчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Глава 23
Конец Гольда

Попель мягкими неслышными шагами ходил по кабинету. В его походке было что-то настороженное. Так идет тигр, который учуял запах дичи и знает, что жертва находится где-то здесь, близко.

Раньше в этом кабинете царил крикливый, вечно раздраженный начальник Борнбургского отделения гестапо. Но с приездом майора Попеля здесь все изменилось. Хозяин кабинета Цехауер превратился из властителя городка в одного из помощников майора Попеля.

А майор Попель не повышал голос даже в тех случаях, когда приказывал вешать человека на стальной крюк за подбородок.

Цехауер был обижен и напуган приездом Попеля. Начальник Борнбургского отделения гестапо понял, что его опыту и умению не доверяют. А это означало, что в один прекрасный день он может потерять свое видное и теплое место. Но Цехауер ничем не выдавал своих опасений. Он с готовностью отошел на второй план и ревностно выполнял приказы приезжего начальства. Однако вот уже более суток майор Попель не решается отдавать приказания. Он думает. Впервые Попель не знает, какое надо отдать приказание. Впервые за всю свою многолетнюю практику опытный контрразведчик, умеющий разгадывать и предугадывать любые, самые неожиданные выгоды своих тонких противников, чувствует себя неуверенно. Попель понимал, что в Борнбурге ведется крупная игра, что ставка в этой игре – Грюнманбург. Но знать – еще не значит, мочь. В его руках много данных, показывающих, что в Борнбурге совершаются дела, которые он, майор Попель, должен пресечь. Но в его руках нет ни одной ниточки, за которую можно было бы уцепиться, чтобы вытащить главную нить. Майор догадывается, что на этот раз его противники оказались люди более решительные, чем он, имеющие более высокую выучку, обладающие большим, чем имеется у него, запасом хладнокровия и отваги.

Неподалеку от письменного стола майора стоит маленький столик, всегда прикрытый куском черной материи. Майор Попель подходит к столику и откидывает покрывало. Вот они, эти предметы, доказывающие, что в Борнбурге орудуют люди, которых надо немедленно изловить, уличить и уничтожить. Но как связать воедино все эти доказательства, чтобы из создавшейся цепи событий встали живые люди, которых ненавидит и в то же время боится майор Попель?

На столе перед майором – несколько кучек латунных пуговиц с серпом и молотом, звездочки и пряжки от ремней. Судя по всему, здесь комплекты с одежды четырех человек. Но майор сомневается.

«Обнаружено четыре комплекта, – ворчит он, – а сколько еще не обнаружено? Не может быть, чтобы десантников было только четверо. Что могут сделать четыре человека? Их, по всей вероятности, гораздо больше. Надо искать».

Почти рядом с звездочками и пряжками лежит остро отточенный финский нож с обгоревшей ручкой. На ноже – рыжие пятна ржавчины. Но майор Попель знает, что это не ржавчина. Это кровь командира самолета летчика Клемма. Майор Попель убежден, что у одной из кучек латунных пуговиц и у финского ножа один хозяин. Но где он сейчас? Под какой фамилией и именем он ходит среди жителей города Борнбурга?

Неподалеку от финского ножа развернут веером десяток фотокарточек. Это снимки двух убитых в лесу под Борнбургом солдат. «Воскресшие», – усмехнулся Попель, вспомнив слова фон Гейма о том, что из настоящих владельцев этих документов один убит под Мадридом, а другой зарезан в пьяной драке. Установить, кто же действительно убит в лесу, до сих пор не удалось. Сразу же по приезде майор потребовал сведения на всех, кто в течение последних десяти дней прибыл в Борнбург. Ничего интересного не оказалось, за исключением двух радистов из Грюнманбурга. Майор вызвал одного из них – сержанта Гиберта, лично беседовал с ним и убедился, что здесь как будто бы все в порядке. На всякий случай Попель затребовал из управления, пославшего радиста в Грюнманбург, их фотографии.

Правее фотографий убитых солдат лежат три листочка бумаги с цифровыми записями. Это перехваченные шифровки, передававшиеся неизвестной радиостанцией. Майор Попель привез с собой опытных пеленгаторщиков. Каждый вечер он берет взаимообразно солдат и офицеров из охраны Грюнманбурга, но даже с такими силами поймать радиопередатчик оказалось невозможным. Неизвестный радист работает почти каждую ночь, и каждый раз на новом месте. В первую ночь пеленгаторы засекли его юго-восточнее Борнбурга, километрах в пяти от города. Однако переброшенная туда команда ничего не нашла. Вторую передачу неизвестный радист начал под самым Борнбургом, но уже на северной стороне его. Гестаповцы помчались туда с ищейками. Собаки взяли след, но, пройдя по нему не более сотни метров, вдруг взвыли и начали, как бешеные, кидаться из стороны в сторону. Через минуту все три ищейки подохли. След был посыпан каким-то сильно действующим ядом.

Майор Попель обозлился. Он приказал раскинуть пеленгаторы кольцом в радиусе пяти километров от города. К каждому пеленгатору была прикреплена команда эсэсовцев. Сегодня таинственный передатчик неожиданно заработал не ночью, как обычно, а вечером и где-то в самом центре города. Когда команды на машинах с разных сторон въехали в Борнбург, передатчик уже давно умолк. Майору Попелю начало казаться, что радист просто издевается над ним, что радисту известны все приказы, которые отдает он, майор Попель, для поимки вражеского передатчика. Попель стал с недоверием посматривать даже на начальника Борнбургского отделения.

Особенно подозрительной казалось майору Попелю беспомощность Цехауера в оперативных делах. Не реже одного раза в неделю на домах и заборах Борнбурга расклеиваются листовки подпольщиков. Вон целая пачка таких листовок белеет около листков с шифровальными записями, и содержание каждой из них приводит майора Попеля в ярость. В листовках не только излагаются сводки советского командования, но и даются комментарии к ним. И в этих комментариях убедительно доказывается, что победные реляции фашистского командования – попросту «собачья брехня».

А этот растяпа Цехауер много месяцев подряд не может поймать тех, кто расклеивает эти ядовитые листовки. Не схвачен ни один подпольщик. Правда, после приезда Попеля в Борнбург листовки еще ни разу не были обнаружены. Однако Попель в глубине души опасался, что они снова могут появиться в любую ночь.

Попель бледнеет от сдерживаемой ярости. «Может быть, это Цехауер куплен подпольщиками? – думает майор. – Иначе, откуда подпольный радист знает о том, где его ждет засада?»

Майор с брезгливой гримасой взял в руки пачку листовок и отложил их на край стола, подальше от ножа и фотографий. К листовкам русские разведчики никакого отношения иметь не могут. Их состряпали свои, доморощенные, черт их знает, как до сих пор уцелевшие, коммунисты.

Собрав фотографии убитых солдат в пачку, майор Попель после минутного колебания положил их рядом с финским ножом и шифровками.

– Убежден, что тут тоже не обошлось без русских ножей, – неожиданно вслух говорит он и криво улыбается.

В дверь постучали. Майор Попель накинул покрывало на столик и, сев на свое место за письменным столом, крикнул:

– Войдите!

Вошел Цехауер. На его туповатом лице привыкшего ничему не удивляться службиста лежал отпечаток взволнованности.

– Что еще там случилось? – не приглашая Цехауера сесть, брюзгливым тоном спросил Попель.

Цехауер, взглянув на часы, со скрупулезной точностью доложил:

– Тридцать восемь минут назад, недалеко от входа в пивную «Золотой бык», смертельно ранен лейтенант СС Фриц Гольд. – Цехауер на мгновение умолк и затем многозначительно добавил: – Он служил в охране Грюнманбурга.

– Лейтенант уже умер? – нетерпеливо спросил Попель.

Цехауер снова взглянул на часы.

– Когда я был у него, он еще находился в сознании, а сейчас, наверно, уже началась агония.

– Садитесь, выкладывайте, как это случилось, – кивнул головой Попель и сел за стол.

Цехауер немногословно, но точно доложил обо всем, что произошло в тот вечер с лейтенантом Гольдом. Сообщив показания Гольда и Бунке о приметах убийцы, Цехауер таинственно добавил:

– Только, господин майор, мне все это кажется очень подозрительным. Да и сам капитан Бунке мне доверия не внушает.

– Что вам в нем не понравилось? Говорите точнее, – потребовал Попель.

– Самоуверен он очень, господин майор.

– Этого мало для подозрений, – усмехнулся Попель.

– Убийца знал, что от быстроты его ног зависит спасение. Как же раненый в ногу капитан мог догнать спасающегося от смерти человека?

– Резонно, – кивнул головой Попель. – Валяйте дальше.

– У меня создалось впечатление, что лейтенант Гольд кем-то запуган. Похоже, что к этому приложил руки капитан Бунке.

– Он угрожал ему чем-нибудь?

– Нет, господин майор, совсем наоборот. Капитан все время успокаивал Гольда, что, мол, рана пустячная…

– Ну, и что же? Они, по вашим же словам, – друзья. Вот он и не хотел тревожить друга.

– Простите, господин майор, но мне кажется другое. Похоже, что капитан старался помешать раненому говорить откровенно.

– Туманно, но возможно, – согласился майор. – То, что раненый капитан догнал здорового убийцу, тоже факт подозрительный. Надо этого капитана прощупать, только так, чтобы он сам ни о чем не догадался. – Майор помолчал. – У него два «железных» креста, говорите. Видно, сорви-голова, а значит, любимчик командования. Имеет связи. Нет, с ним мы спешить не будем. Проведем негласную проверку. Запросим о нем сведения из той части, в которой он служил последнее время. Свяжемся с комендантом, пусть он его пошлет на комиссию. Я убежден, что к убийству Гольда он не имеет никакого отношения. Тут вы напрасно принюхиваетесь. А сейчас пишите рапорт об убийстве. Затребуйте от врача материал осмотра раненого и вскрытия умершего. Сейчас же…

Майор остановился. За дверью кабинета послышались возбужденные голоса. Затем дверь от удара ногой широко распахнулась, и в кабинет, сильно хромая, вошел капитан Бунке. На руках капитана лежал лейтенант Гольд. Цехауер в растерянности вскочил с места. Попель с любопытством смотрел на вошедшего.

Оглядевшись, капитан подошел к стоявшему около стены дивану и осторожно положил на него Гольда. Затем повернулся к Попелю, четко откозырял и доложил:

– Раненый лейтенант Гольд прибыл для дачи показаний. Господин Цехауер исчез столь неожиданно и стремительно, что не успел записать показаний лейтенанта Гольда.

Цехауер чуть не задохнулся от ярости. Попель, не обратив внимания на переживания своего подчиненного, быстро подошел к дивану и доброжелательно сказал:

– Я очень сожалею, лейтенант, что не имел возможности посетить вас раньше. Но я спешил. Через десять минут я был бы у вас. Как вы себя чувствуете?

– Ослаб от потери крови, а то бы совсем неплохо, – еле слышным голосом ответил Гольд.

Попель видел, что силы лейтенанта на исходе, что через несколько минут может наступить конец.

– Вы хотели нам сообщить… – осторожно начал он.

– Да, да… – заторопился Гольд. – Меня чуть не убили. Если бы не мой друг капитан Бунке…

– Записывайте, – шепотом приказал Попель Цехауеру. – Вы хотели сообщить нам приметы нападавшего, – подсказал он умирающему.

– Да, – борясь со слабостью, прошептал Гольд. – Я шел к Зигфриду… Я уже слышал голос Бунке и Кольбе… С тротуара на меня кинулся высокий… в нашем мундире… офицер… Ударил кинжалом и убежал… Я его хорошо знаю! – неожиданно выкрикнул Гольд. – Он штандартенфюрер… Мы в «Золотом быке» встречались… Он по-немецки странно говорит… Я его хорошо разглядел… Бунке побежал за ним…

Гольд умолк. С полминуты в комнате стояла тишина, нарушаемая хриплым дыханием лейтенанта.

– Вот и все, – сказал Гольд. Голос его снова упал почти до шепота. – Мне за Макса Бехера отомстили… Этот высокий… штандартенфюрер…

Снова потянулось молчание. Гольд дышал тяжело, с хрипом, похожим на стон. Нос лейтенанта заострился, на туго обтянувшихся щеках появился землистый оттенок.

– Вы сможете подписать свои показания? – негромко спросил лейтенант Попель.

– Давайте… подпишу… слаб я очень…

Мутнеющим взглядом Гольд посмотрел на записи. Все же у него хватило силы взять всунутое в руки перо и криво поставить под показаниями свою подпись.

– Я теперь хочу… Пусть меня отнесут к Зигфриду… Зигфрид, где ты… – затосковал умирающий.

Только сейчас майор Попель вспомнил о капитане Бунке. Капитан сидел на стуле почти у самой двери. Опершись подбородком о левую руку, он правой массировал раненую ногу. Его лицо, по временам искажавшееся гримасой боли, было печально. Попель с минуту молча наблюдал за капитаном.

«Движения массирующей руки автоматичны, – отметил про себя майор Попель. – Значит, массировать приходится много и давно. Ранение пулевое или осколочное в мягкие ткани. Такие ранения требуют длительного массажа. Капитан, как будто бы по-настоящему, опечален гибелью Гольда. Хотя и массаж, и настроение могут быть хорошей игрой. Посмотрим… Будущее покажет».

Не считаясь с тем, что умирающий может услышать его, майор Попель приказал Цехауеру:

– Позвоните в госпиталь. Пусть заберут труп лейтенанта. Акт вскрытия должен быть у меня к десяти часам утра.

За спиной майора послышался скрип зубов и прерывистый хрип. У Гольда началась агония.

Цехауер вышел, чтобы исполнить приказание.

– Господин капитан! – окликнул после небольшой паузы Попель капитана Бунке.

– Готов к услугам, господин майор, – поднялся с места Бунке и, прихрамывая, подошел к столу. – Командир роты тяжелых танков дивизии СС «Мертвая голова» капитан Зигфрид Бунке в вашем распоряжении.

– Прошу садиться, – любезно улыбнулся майор Попель, думая про себя: «Орел. Не просто любимчик командования. Таких командование ценит. Кресты не по знакомству получил», – и тут же с пренебрежительным злорадством подумал: «Не может Цехауер в людях разбираться».

Офицеры уселись за стол. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Каждый оценивал силы и способности своего собеседника.

«Цехауер городит чепуху, – окончательно решил майор Попель. – К убийству Гольда капитан непричастен. Тут или что-то более крупное, или вообще ничего нет. Нужно проверить, так ли уж он тяжело был ранен, этот капитан. Только проверять надо очень тонко. На таком и шею сломать не трудно. – Майор почувствовал, как в груди его поднимается раздражение против этого, спокойно сидящего перед ним крепыша. – А сила-то у него, как у орангутанга. Протащил лейтенанта добрых триста метров и даже не запыхался».

Майор недовольно отвел глаза в сторону.

«Умен, собака, и опытен, но трусоват», – коротко определил своего визави капитан Бунке.

– Что вы обо всем этом думаете, капитан? – дружеским тоном спросил майор Попель.

– Поражен, – коротко ответил Бунке. – Я ничего подобного не ожидал. Что здесь, тыл или передний край?

– Как вы узнали об этом? – спросил майор, пропустив мимо ушей вопрос капитана.

– Мы с лейтенантом Кольбе собирались в пивную. Вдруг слышим крик. Подбежали, Фриц валяется весь в крови. Лейтенант Кольбе стал его перевязывать, а я кинулся за преступником.

– Удивительно, – как бы между прочим сказал Попель. – Удивительно, что вы, еще не залечивший раненую ногу, сумели догнать человека, убегавшего от вас на здоровых ногах.

– На здоровых ногах, согласен, – широко улыбнулся капитан Бунке. – Но вот здоровое ли было у него сердце, это еще вопрос.

– Вы думаете, что у нападавшего было больное сердце? – с хорошо разыгранной заинтересованностью спросил Попель. – Это очень ценное сведение.

– Я не утверждаю, но подозреваю. Когда вы поймаете убийцу Фрица, можно будет проверить, прав я или нет.

«Уж не насмехается ли он надо мною?» – мелькнуло в голове майора. Он взглянул на Бунке, но капитан встретил испытующий взгляд майора добродушной широкой улыбкой. Его и впрямь заинтересовал вопрос – прав он окажется или не прав.

– Быстро вы его догнали? – спросил Попель, нахмурившись.

– К сожалению, я его не догнал, – лицо капитана омрачилось. – Убийца, видимо, выдохся и остановился сам. Когда я подбежал к нему, он дышал, как запаленная лошадь, а все-таки швырнул в меня кинжалом и снова кинулся бежать. Кстати, вот этот кинжал. Господин Цехауер впопыхах оставил его в моей комнате.

Попель взял кинжал и, бегло осмотрев его, отложил в сторону.

«Сразу видно, что этот солдафон ничего в нашем деле не понимает, – раздраженно подумал Попель. – Попробуй теперь найти отпечаток руки убийцы на рукоятке кинжала. Облапил, как будто резать кого собрался… А может быть, он это нарочно сделал, следы сообщников заметает?» – подумал гестаповец.

Попель, так же как и Цехауер, попросил Бунке воспроизвести акцент убийцы. Бунке с явным удовольствием выполнил просьбу майора, повторив ругательство, якобы услышанное им в момент погони.

Замолчали. Майор обдумывал сказанное Бунке, а капитан, глядя на Попеля, соображал: «Видимо, эта ищейка не поверила Цехауеру. Непосредственной опасности пока нет. Попробую «оторваться от противника». Но майор неожиданно направил разговор в новое русло.

– Не говорил ли вам лейтенант Гольд о неприятностях по службе или о том, что ему кто-то угрожает? – осторожно осведомился Попель.

– Видите ли, господин майор, – с подкупающей откровенностью заговорил Бунке, – мы с Фрицем никогда не говорили о его служебных делах. Я знал от него самого, что он прикомандирован куда-то, а о подробностях Фриц не распространялся. Ну, и я, понятно, не спрашивал его ни о чем. Но не раз Фриц говорил мне, что хотел бы куда-нибудь уехать. Хотя бы даже на фронт. Он даже просил меня помочь ему поступить в нашу часть. Как говорится, замолвить по знакомству словечко, попросить моих друзей… Но дальше мимолетного разговора дело не пошло.

– Значит, лейтенант Гольд хотел, чтобы его откомандировали в действующую армию. Странно…

– У меня, господин майор, сложилось впечатление, что последние пять-шесть дней Фриц был в подавленном состоянии, – понизив голос и наклонившись к Попелю, ответил Бунке. – Сегодня днем он заезжал ко мне, был чем-то взволнован и сказал, что ему хотят отомстить. Но потом перевел разговор на другое, сказав, что когда-нибудь, когда он уедет отсюда, все мне расскажет. Был он у меня недолго и спешил куда-то по служебным делам.

Попель внимательно, не перебивая, слушал капитана Бунке.

Когда капитан замолчал, майор после минутного раздумья спросил:

– Давно вы дружите с лейтенантом Гольдом?

– Я ведь вообще недавно здесь. Недели две. Но Фриц быстро со мною подружился. Особенно, когда узнал, в какой дивизии я служу.

– Ранение у вас серьезное? – неожиданно спросил Попель.

Бунке поймал беглый, но очень внимательный взгляд, которым майор сопроводил этот, казалось бы, случайный вопрос.

– Не особенно. Пулевое. Мой танк сожгли. Пришлось удирать. Да я еще водителя на себе тащил. Тогда меня и стукнули. Навылет, ниже колена. А водителя-то я все-таки притащил живого, – торжествующе закончил капитан и весело рассмеялся.

Теперь майор, не отрываясь, смотрел в лицо капитана колючим пристальным взглядом.

– Долго ли еще пробудете у нас? – задал он вопрос, и Бунке почувствовал, что это, пожалуй, самое важное для Попеля в их разговоре. Капитан сделал вид, что колеблется.

– Видите ли, господин майор, – заговорил он после продолжительной паузы. – Я имею право торчать в тылу еще два месяца. Да разве выдержишь, особенно здесь, у вас. Я ведь рассчитывал встретиться в Борнбурге со старым дружком Отто фон Бломбергом. А он, оказывается, и сам где-то на Восточном фронте болтается.

– Вы близко знакомы с господином фон Бломбергом? – перебил капитана Попель.

– С Отто? – усмехнулся капитан. – Знаком. Жаль, что его сейчас нет, а то бы мы неплохо провели время. В общем, я уже соскучился по своей компании. У нас в дивизии народ отборный. Думаю, дня через два просить коменданта, пусть направляет на комиссию. Эти эскулапы особенно придираться не будут, поеду обратно на фронт. Хватит в тылу корпеть, наотдыхался.

– Вы на Восточном фронте были ранены? – спросил Попель таким благосклонным тоном, что Бунке сразу понял: «Попал в точку. Кажется, клюнул на Бломберга».

– Да, на Восточном. Есть там такой населенный пункт «Родионово». Под ним мой танк и сожгли.

– Трудно там сейчас?

– Да. Война – вообще тяжелая работа. А русские – очень серьезный противник.

– Разобьем? Или может…

– Разобьем, – перебил майора Бунке. – Трудно, конечно, будет, но обязательно разобьем.

– Да, кстати, – снова переменил тему разговора Попель. – Вы говорите, что убийца мастерски кидает кинжал. Что, он действительно может таким образом нанести смертельную рану?

– Откровенно говоря, господин майор, – мрачно усмехнулся Бунке, – это чистая случайность, что сегодня убит лишь один Гольд. Кинжал, попади он в меня, пробил бы грудь насквозь. К счастью, я вовремя упал на колено. Кинжал свистнул над самым плечом.

– Интересно. Очень интересно, – протянул майор. – Умение кидать ножи в наши дни – редкость.

В кабинете неслышно появился Цехауер. Он подошел к лежавшему на диване Гольду и притронулся пальцем к его щеке:

– Господин майор. Санитары прибыли. Разрешите взять тело?

– Возьмите, – не оборачиваясь, ответил майор.

Пока санитары укладывали тело Гольда на носилки, майор Попель, вытащив из ящика лист бумаги, положил его перед капитаном:

– Я вас попрошу, дорогой капитан, оказать очень важную для следствия услугу.

Теперь Попель был не просто вежлив – в его голосе звучали дружеские нотки. Ласковая улыбка не сходила с губ майора. «Ишь, как тебя разобрало, когда ты узнал, что Отто фон Бломберг мне друг», – насмешливо подумал капитан.

– Не сочтите за труд, дорогой капитан, – продолжал Попель, – изложить на этом листе все, что вам известно об убийстве лейтенанта Гольда.

– Очень охотно, господин майор, – согласился Бунке.

Между тем санитары, взвалив на носилки тело Гольда, направились к выходу. В дверях им пришлось посторониться: в кабинет входил штандартенфюрер СС.

– Писать ваши показания, дорогой капитан, я попрошу в форме ответов на поставленные мною вопросы, – поучал капитана Бунке майор. – Все дело мы закончим…

– Лучше всего вам закончить его завтра, майор, – бесцеремонно прервал Попеля вошедший.

Попель поднял голову и поморщился: «Принесло этого дылду не вовремя». Бунке вскочил и почтительно вытянулся. На лице его отразилось глубокое изумление, не скрывшееся от внимательных глаз майора Попеля.

– Слушаю вас, господин штандартенфюрер, – с вежливой улыбкой встретил Брука майор Попель. – Прошу извинить… Мы были заняты… не заметили… Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?

– Мне радировали из Берлина, – как всегда, с сильным акцентом заговорил Брук. – Впрочем, об этом мы лучше поговорим наедине.

«Что так поразило капитана? – напряженно подумал майор. – Что он, штандартенфюреров не видел ни разу, что ли? – Но вдруг его точно молнией ударило. – Акцент… эсэсовец… штандартенфюрер… – начал соображать Попель. – Что за чертовщина… не может быть!..»

Чувствуя, что сейчас в его кабинете происходит что-то такое, в чем он не в силах разобраться, майор Попель дружески извинился перед Бунке:

– Как видите, дорогой капитан, меня отрывают. Я буду вынужден побеспокоить вас еще раз.

– Пока я здесь, я весь к вашим услугам, господин майор, – поклонился Бунке.

– Может быть, мы встретимся даже завтра. Я вас извещу.

– В любой час, в любую минуту, господин майор. – Капитан откозырял и направился к выходу. Уже у самых дверей он остановился. – Прошу извинить, господин майор. Я бы хотел на пару слов…

– Пожалуйста, – поднялся со стула майор. – Вы разрешите, господин штандартенфюрер?

Брук милостиво кивнул головой.

– Не смею советовать, господин майор, – шепотом сказал Бунке подошедшему майору. – Было бы лучше, если бы о предсмертных показаниях Гольда знало как можно меньше людей.

Попель удивленно посмотрел на капитана.

– Вы наивны в этих вопросах, мой дорогой капитан, – пробормотал он. – В гестапо не болтают.

«Еще не хватало, чтобы он решил, что я заодно со штандартенфюрером и все расскажу ему, – подумал майор, закрывая двери кабинета за капитаном Бунке. – Неужели штандартенфюрер – действительно убийца лейтенанта Гольда? Зачем ему это было нужно?..»

Попель почувствовал, что у него голова идет кругом.