Текст книги "Долгий поцелуй на прощание"

Автор книги: Виктория Рутледж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

– Сколько сейчас?

– Почти шесть, – ответила Изабель, и голос ее звучал озабоченно. – Ты можешь идти домой в пять, ты же знаешь.

Кэт вздохнула.

– Да, Элейн сказала, когда уходила. Но осталось всего пятьдесят страниц до конца, а я знаю, – она бросила быстрый взгляд на записку у телефона, – что Сара хотела получить рукопись к концу дня, так что…

– В любом случае, сейчас она ничего с ней делать не будет. Они все ушли. По производственному отделу можно сверять часы.

Кэт ужасно тянуло пойти домой, но врожденное упрямство приковывало ее к странице 256. Она знала, что, если завтра утром начнет с того же места, то не закончит и до обеда. Ей также хотелось произвести благоприятное впечатление – хотя бы, чтоб отвлечь внимание от своей далеко не скоростной печати.

– Нет, – весело ответила Кэт. – Я сейчас закончу, и Сара сможет взять прямо с утра.

Она с показным энтузиазмом точила карандаш. Кроме того, что ей делать дома?

Изабель с сомнением посмотрела на нее.

– Скажу тебе по секрету: мне никогда не удавалось прочесть все исправления Роуз Энн меньше чем за два дня.

Рука Кэт, держащая точилку, замерла в воздухе.

– Ну, тогда доброго вечера.

Изабель взвалила на плечо огромный рюкзак. Он совершено не подходил к ее коротенькой кофточке с вышивками.

– Что ты тащишь домой в рюкзаке? Ксерокс? – поинтересовалась Кэт, стараясь придать голосу бодрость.

– Оох, нет, всего лишь несколько проектов, – лицо Изабель вытянулось. – На самом деле Дженифер сказала, что ты тоже можешь взять почитать. Держи…

Она открыла рюкзак и добавила к стопкам на столе Кэт еще пару рукописей.

Обе несколько секунд смотрели на получившийся бумажный кошмар, и Изабель с извиняющимся видом переложила их на полку.

– Просмотришь их быстренько как-нибудь на следующей неделе. Это не срочно.

– Хорошо, – тяжело вздохнув, ответила Кэт и вернулась к странице, которую читала.

Первая строчка: «Будь что будет, Бог мне судья, Господи, помоги мне – проквакала Карен, падая головой вперед на кучу шлака» – была исправлена редактором на «Ааа, – закричала Бетси, бросаясь в угольную шахту». Сердитые красные чернила Роуз Энн требовали вернуть все в первоначальное состояние.

– Изабель, – окликнула Кэт, подумав. – Роуз Энн тут меняет имена своих… Это что-то значит?

Изабель потрясла головой.

– Я так и думала, – сказала Кэт, беря в руки резинку.

Некоторое время спустя Кэт перевернула последнюю страницу рукописи. Она выяснила, что мать слепого мальчика была на самом деле его сестрой, а вовсе не женой его двоюродного брата, как значилось в генеалогическом древе, составленном редактором. На столе теперь валялись остатки еще двух резинок; пять скомканных бумажных платочков, которыми Кэт вытирала глаза, когда умирала героиня, нечаянно съевшая крысиную отраву; стружки от трех твердо-мягких карандашей; примерно сотня кусочков цветных клейких бумажек, с помощью которых Элейн выделяла свои вопросы; и несколько страниц яростных редакторских замечаний, поверх которых она же нацарапала: «Не обращай внимания».

Кэт глубоко вздохнула. Слава богу, все сделано. В офисе было тихо. Вечерний свет струился сквозь большие зеркальные окна. Улицы внизу все еще были заполнены людьми. Кэт почувствовала, что голодна. Она ничего не ела после кофе с шоколадкой в кафе за десять минут до собеседования в «Эклипс». Это казалось невероятно давно.

«Хватит, – подумала она, складывая бумаги в две аккуратные стопки. – Я иду домой».

ГЛАВА 10

Путь домой занял почти два часа.

Час пик, люди толкаются, уличные музыканты, громкоговоритель выкрикивает что-то непонятное, черт его побери, лондонское метро, – это было самое страшное из всего, что Кэт когда-либо приходилось пережить. После своего несчастного прибытия она относилась к автобусам с глубоким недоверием и выбрала метро по той причине, что там она, по крайней мере, примерно представляла, где находится.

Поэтому Кэт испытала шок, когда, благополучно сев на поезд зеленой линии до станции Уэст-Кенсингтон, тщательно обведенной в ее путеводителе, очутилась на Уимблдон. Она всю дорогу стояла, зажатая между двумя толстыми бизнесменами, читающими «Ивнинг стандард». Это, конечно, не помогало ей сверяться с картой. Кэт знала, что ее билет в этой зоне не действует, и теперь ее могли оштрафовать на десять фунтов. Это было последней каплей. Кэт потратила фунт на автомат, продающий шоколад, и целых пять минут тихонько ревела в платочек. Но это помогло не так сильно, как она надеялась. В конце концов, она поехала назад до Эрлз-Корт. Там линии расходились, видимо, поэтому и произошла путаница. Здесь Кэт вышла и направилась домой пешком, заходя в каждую телефонную будку якобы позвонить, а на самом деле – посмотреть на карту.

Она испытала почти – но не совершенно – сказочное облегчение, увидев поворот на неприглядную Довиль-кресент. Кэт вошла в дом и с надеждой заглянула в почтовый ящик. Вдруг Джайлс как-то узнал ее адрес и написал, что не позволит ей жить с двумя незнакомыми мужчинами и их чесоточным котом, что прилетает первым же рейсом и забирает ее. Но нашла она только красный счет за газ, несколько писем для Мэнди и квитанцию муниципального налога на имя неизвестных ей людей. Кэт мрачно потащилась вверх по лестнице, волоча за собой сумку с рукописями. Сумка глухо пересчитала все шестьдесят восемь ступенек.

Входная дверь была широко открыта, и из кухни доносились звуки неловкой возни. Там были оба парня. Приступ робости охватил Кэт. Она подумала, очень ли не по-соседски будет подчиниться инстинктам и направиться прямо в свою комнату. Во второй раз за этот день Кэт почувствовала себя неловко из-за одежды: колготки прилипли к бедрам, по ним поползла стрелка (видно, зацепила в метро на пути домой). И от ступней наверняка исходит неприятный запах. Мама же прислала ей блузку из стопроцентной синтетики, из-за которой Кэт весь день сильно потела. Очаровательно. Отражение в зеркале вызывало жалость.

– Эй, Дант, как думаешь, Мэри Ужасная будет возражать, если мы возьмем ее трюфелевое масло?

Кэт застыла.

– Ну-у-у… – определенно, это Дант тянет с сарказмом, – вряд ли она вообще знает, что с ним делать. Наверное, удивляется, почему оно на вкус не шоколадное.

Кэт ворвалась в кухню, распахнув дверь с такой силой, что та стукнулась о стену. С крючка на двери сорвался пластиковый передничек, какой носят голые французские горничные. Гарри отскочил от ее буфета, словно его ударило током.

– Чем еще хотите угоститься? – саркастически поинтересовалась Кэт. – Загляните, там есть неплохие оливки – если вы их еще не вытащили.

За ее спиной Дант проглотил последнюю оливку и закрыл кухонным полотенцем миску с обсосанными косточками.

Гарри вспыхнул:

– Гм, о, боже, э-э-э, привет…

– Мы подумали, что ты не придешь, – сказал Дант, кладя ноги на стол и зажигая новую сигарету.

– Да, мне пришлось задержаться на работе, – отрезала Кэт. – Я не думала, что должна сидеть дома и охранять буфет. – Она указала на остатки хлеба и паштета на столе. – Это тоже мое?

Гарри нервно провел рукой по светлым волосам.

– Гм, дорогая, я знаю, что это плохо… Я собирался приготовить тебе ужин, в качестве… эээ… извинения за прошлую ночь, – он изобразил щенячью улыбку. – Не думаю, что мы вели себя правильно.

Кэт наградила его одним из своих лучших взглядов «Ах, неужто?». Она вся кипела: Гарри так и не поставил ее масло – точнее, масло Лауры – обратно в шкаф.

– Дант купил хлеба в лавчонке на углу, а поскольку ты так… тебе пришлось задержаться на работе, мы решили приступить без тебя.

Он прислонился к ее буфету, стараясь прикрыть его.

Кэт уперла руки в бока. Ее первоначальный гнев постепенно сменялся смущением, особенно из-за того, что она чувствовала веселый взгляд Данта, направленный на ее левую ягодицу. Кэт повернулась, чтоб лишить его возможности смотреть на ее зад.

– Почему бы тебе не принять душ? – продолжал Гарри убеждающим тоном. – Это быстро, и тебе станет гораздо лучше.

Дант приподнял бровь:

– Да-а, ты снова станешь человеком.

Кэт яростно взглянула на него, но он только приподнял вторую бровь:

– Как знать?

– По крайней мере, мне для этого надо всего лишь душ принять, – отпарировала она.

На какое-то ужасное мгновение Кэт показалось, что она зашла слишком далеко. Слова сорвались с языка раньше, чем она успела осознать их грубость. Хотя, без сомнения, самодовольная свинья заслужила этого. Мрачное облачко пробежало по лицу Данта, а Гарри за ее спиной фыркнул от смеха.

– Здорово, – крякнул он, как развеселившаяся утка.

Кэт снова повернулась к Гарри. Он смотрел на приятеля и делал странные жесты, которые, очевидно, что-то значили, если судить по раздраженному лицу Данта.

– Ладно, я вернусь через пять минут. – Кэт неуверенно улыбнулась Гарри, не зная, можно ли считать его потенциальным союзником.

– Кстати, там может не быть горячей воды. Пусть немного пробежит, в конце концов должна появиться, – посоветовал он. – Если нет, спусти воду в туалете. Иногда помогает, только не спрашивай почему.

– Спасибо, – ответила Кэт. – Я быстро.

– Смой весь этот грим машинистки, – пробурчал Дант ей вслед.

Кэт остановилась и почти решила вернуться, но напряжение этого дня было слишком велико. Она пропустит это замечание мимо ушей. Пока что.

Плотно закрыв за собой дверь спальни, Кэт сняла одежду, завязала волосы узлом на макушке и надела пушистый белый банный халат. Ей дал его Джайлс, когда она призналась, что собственный оставила дома. С левой стороны на груди были вышиты инициалы Джайлса. Наверно, чтоб показать, что халат не стащили из первоклассной гостиницы. К сожалению, в отличие от платка, халат не сохранил его запаха.

Кэт взяла полотенце и шампунь – о, нет, ни за что она не согласилась бы держать их в общей ванной – и пошлепала мыться, прислушиваясь, не донесутся ли еще какие-нибудь остроты Неумехи и Живчика из кухни. Они включили радио – конечно, чтобы заглушить разговор. Кэт слышала только, как Гарри не в тон подпевает гитарному соло из «Лейлы» и как ритмично стучит разделочный нож. «Наверное, играет на сковородке», – решила Кэт. Она заглянула в ванную и осмотрелась с параноидальной тщательностью – нет ли каких-нибудь штучек в забавном стиле «Испугаем малютку-леди». Кроме вонючего влажного полотенца на полу да трех пар боксерских трусов на батарее не обнаружилось ничего преднамеренно неприятного. Кэт заперла одну дверь, а к другой приставила стул.

Постояв под мощными потоками душа всего несколько минут, она почувствовала себя гораздо лучше. Кэт почти уже стыдилась своей вспышки. Только сейчас она поняла, каким тяжелым был день. Сосредотачиваться. Слушать. Помнить, как невежливо переспрашивать «что?», если к тебе обращаются. Аккуратно все записывать. Не задремать, когда в три часа начинает клонить в сон.

Кэт намылила подмышки, и тут ее внезапно поразила мысль: ей придется пережить такой день снова. Шестнадцать раз. Придется опять все это делать через двенадцать часов. Потом еще три раза до выходных. От шока она выронила мыло. Июль, август, сентябрь, октябрь. Должны ли быть какие-нибудь государственные праздники? Кэт не могла вспомнить – она никогда не обращала внимания на такие мелочи. Она внезапно почувствовала себя в клетке. Слезы подступили к глазам, и она заморгала, чтоб не заплакать.

«Джайлс, – подумала Кэт. – Джайлс, Джайлс, Джайлс».

В кухне Дант и Гарри размышляли, что делать с отсутствием необходимых ингредиентов для соуса к спагетти. У Гарри был лук и сморщенный кабачок, а у Данта – значительный запас чеснока.

– Нет даже помидоров?

– Ты не сказал, что их нужно купить. В любом случае, я уже тысячу лет их не покупал. Мэнди всегда приносила их целыми коробками.

– Нам нужно как следует затариться провизией, – промолвил Гарри, открывая и закрывая шкафы на случай, если Тереза что-нибудь переставила.

– Ты говоришь это каждый день, – проворчал Дант, еле удерживая сигарету в губах.

Он нарезал лук с быстротой молнии. Гарри вздохнул и открыл буфет Кэт.

– Плохо, конечно, особенно после вчерашней ночи, но…

Дант взглянул на него.

– Послушай, она, кажется, по странной причине даже не знает, что ее, что не ее. Если она такая дуреха, а ты хочешь приготовить ей хороший ужин, то придется взять ее овощи. – Он выпустил струю дыма. – Не понимаю, зачем она положила их в корзину для белья.

Гарри передал ему два перца, баклажан и пучок свежего базилика.

Дант воткнул сигарету в переполненную пепельницу с изображением Симпсонов и критически осмотрел овощи.

– Кажется, я заметил прекрасный устричный соус, когда ты искал кофе.

– Дант… – голос Гарри звучал предостерегающе.

Дант улыбнулся торжествующе.

– Ты же хочешь, чтоб она чувствовала себя как дома?

Кэт вытерлась у себя в комнате и надела свежее белье. Ей не хотелось оставлять их надолго одних, чтоб Дант не наговорил о ней еще каких-нибудь гадостей. Но на самом деле она хотела завернуться в одеяло и заснуть. Кэт натянула джинсы – они налезли совершенно свободно, вот что значит стресс (это подбодрило ее), и простую белую футболку. Кэт не хотелось выглядеть так, словно она наряжалась.

Ее черные туфли – теперь, кажется, совершенно разношенные, не прошло и недели, – застучали по плитке в коридоре и предупредили парней о ее появлении. Дант развалился на стуле и пускал дым. Но перед ним была большая горка нарезанных овощей. Гарри разогревал сковородку, и от нее тоже поднимался дым. Он повернулся и жестом пригласил Кэт к столу.

– Присаживайся. Я налил тебе стаканчик вина…

– Мы часто устраиваем в этом доме пьянки, – пробубнил Дант, отодвигая стул и направляясь с доской овощей к плите.

– … А ужин будет готов примерно через десять минут.

Кэт в душе сомневалась в этом, ведь готовить соус они даже еще не начали. Но решила не говорить об этом. А то могут принять за специалиста, и придется все готовить самой. Кэт часто с таким сталкивалась и больше уж не попадется. Вместо этого она уселась и пригубила большой бокал вина.

Гарри присоединился к ней.

– Ты же готовишь? – удивилась Кэт.

– Боже, нет, – ответил Гарри. Он налил вина себе, затем Данту. Кэт заметила, что целой бутылки хватило только на три бокала. – Нет-нет, повар в этом доме Дант. Я могу только сжигать тосты.

От плиты послышалось яростное шипение. Кэт обернулась как раз вовремя: она увидела, что Дант налил немного вина на сковороду и поджег его. Поднялись клубы дыма.

– Все в порядке? – нервно спросила Кэт у Гарри. – Я делаю соус болонье не так.

– Эй, Дант, у тебя все в порядке? – вежливо окликнул Гарри.

– Чертова противопожарная система опять не работает, – объяснил Дант, разгоняя руками дым над головой. – Скажи Кресс, что мы позовем пожарных инспекторов, если она не снизит плату за квартиру.

Гарри повернулся к Кэт:

– С ним все в порядке. Он специально изучал кулинарию… по крайней мере, первые два дня курса обучения. Там противопожарная система работала лучше нашей. К счастью для них.

– А? – удивилась Кэт. – Значит, Дант повар?

Гарри поперхнулся вином.

– Эээ, нет. Его мамаша упорно посылает его на всякие курсы в надежде, что он найдет свое призвание. Он уже изучал фэн-шуй, кулинарию, дизайн помещений, флористику…

– И чем же он занимается?

– Его мать выпытывает это у него последние пять лет, – Гарри понизил голос. – Она писательница, может, ты о ней слышала? Ее зовут Анна Флэйл. Это, кстати, псевдоним.

Кэт кивнула. Это имя сказало ей гораздо больше, чем вереницы фамилий сегодня на работе, хотя тогда она тоже кивала и лепетала: «О-о-о, да». Зачитанная книга Анны Флэйл – порнографический роман ужасов – тайком обошла почти всех одноклассников Кэт. Мама нашла его в школьной сумке дочери. Ее реакция напоминала взрыв водородной бомбы. Неистовство же владелицы книги Кэрри Джонс могло сравниться разве что с атомной войной. Но Кэт все же пришлось признаться, что мама сожгла роман. Естественно, предварительно прочитав.

– Это она написала «Розы смерти»? Ух ты!

Гарри предупредил:

– Видишь ли, отношения у них не очень, так что не упоминай об этом.

Дант подошел к ним с двумя тарелками, наполненными дымящимися, слегка обжаренными овощами.

– Предпочитаю не связывать себя рутинными требованиями жизни работающего человека. Кроме того, это бесит старуху и, вдобавок, выводит из себя мою сволочную сестру.

Кэт покраснела. Интересно, как он услышал? Видимо, он внимательнее, чем можно предположить по его непроницаемой внешности. Кэт странно волновала мысль, что она живет в одной квартире с сыном Анны Флэйл. Это словно положительная черта на фоне личных недостатков Данта.

– А чем занимаешься ты? – спросила она у Гарри.

По его изящному костюму Кэт предположила, что он вряд ли свободен так же, как Дант.

Дант стоял у ее стула, глядя то на нее, то на ее тарелку.

– Э, спасибо, – сказала она, поднимая на него глаза. – Выглядит великолепно.

– Не каждый день у нас устричный соус, – ответил Дант и вернулся к плите положить еду себе.

– Я работаю в гараже спортивных машин, – рассказывал Гарри. – Продаю, вожу, покупаю – все подряд.

Он порылся в кармане пиджака, висящего на спинке стула.

– Как раз сегодня получил новые визитки, погоди.

Он вытащил толстую карточку. Наверху было золотое рельефное изображение руля гоночной машины пятидесятых годов. Кэт осторожно взяла ее за края и прочитала: «Генри Харви, консультант по продажам. „Кейс". Лондон».

– Мне всегда нравились машины. Когда закончил колледж, не представлял, что я хочу делать, – продолжал Гарри, щедро поливая еду соевым соусом. – Немного занимался программированием – создание интернет-сайтов и тому подобное. Но я не из тех, кто помешан на компьютерах. Я хотел работать с машинами, у папы было несколько полезных знакомых. Так я и попал в этот бизнес.

«„У папы было несколько полезных знакомых" – если бы всем было так легко, – сказала про себя Кэт с северным акцентом. – Тогда люди не жалеют, что родились». Она засунула вилку в рот и расплылась от удовольствия. Обычно Кэт нравилось точно знать, что она ест. Вдобавок, она не была уверена, что ей вообще хочется пробовать что-нибудь из стряпни Данта. Но оказалось действительно очень вкусно.

– Сколько продал за последнее время? – спросила она Гарри, запихивая карточку в карман джинсов.

Его лицо слегка вытянулось.

– Последнее время, э, ничего, я еще учусь…

– Здорово, наверное, работать с тем, что тебе так нравится, – добавила Кэт. Она была слишком вежлива, чтоб развивать тему об успехах дальше. Она чувствовала себя достаточно отмщенной. – Больше похоже на хобби, чем на работу, я думаю.

– О да, это так.

Дант с грохотом поставил свою тарелку и уселся напротив Кэт до того, как Гарри успел еще что-нибудь сказать.

– Если уж говорить о хобби… Я надеюсь, ты лучше справляешься с работой Мэнди, чем она. Не думай, что это вызов, вовсе нет.

Кэт хотела ответить, но тут вспомнила, что никому из них не говорила, чем занимается.

– Откуда вы знаете, что я работаю на месте Мэнди? – спросила она.

– Слышали, как ты болтаешь по телефону насчет собеседования. И ты принесла с собой рукописи почитать на ночь. Не надо быть доктором Ватсоном, чтоб догадаться.

– Ах, очень хорошо, – Кэт опустила вилку. Аппетит пропал, она почувствовала всплеск адреналина. – Вы без предупреждения врываетесь в ванную, подслушиваете телефонные разговоры, что еще? Может, оставить на ночь дверь открытой, чтоб вы могли заглянуть? Или выложить для осмотра нестиранное белье?

Сердце Кэт гневно колотилось. У нее было мерзкое чувство, что слезы, которые ей удалось сдержать в ванной, вот-вот прольются. Она была очень сердита.

– Дант! – воскликнул Гарри. – Ты?..

– О, ради бога. Я просто шучу. Шуток не понимаешь?

– Это не смешно! Мне кажется, это вторжение в мою личную жизнь. Если ты пытаешься заставить меня уйти, разыгрывая из себя буйного придурка, можешь не надеяться. – Кэт закусила губу. – Конечно, если ты на самом деле буйный придурок, прими мои соболезнования. Но на меня ты только время даром потратишь.

Гарри сосредоточенно смотрел в свою тарелку.

Дант выглядел угрожающе.

– Ты чем-то недовольна?

Кэт знала, что они достигли вершины спора, и пути назад нет. Лучше сейчас выложить все сразу и разделаться с этим. Она набрала побольше воздуха и попыталась думать как Лаура.

– Слушайте. Я не знаю, съехала ли Мэнди из-за того, что вы ее довели своим хамством, но я понимаю ее, если вы всегда себя так ведете. Я только что въехала, но я не идиотка. Я догадываюсь, что вы хотите жить здесь вдвоем в свое удовольствие. Вы бы предпочли, чтобы я вела все хозяйство, а вы бы развлекались. Но я не буду. Поэтому вам придется ко мне привыкнуть.

На лбу Данта проступила пульсирующая жилка, глаза сузились. Кэт сглотнула.

– Ты застал меня в ванной и предъявил список своих требований. Прекрасно. А вот мои. Не брать вещи из моего буфета, не спросив меня. Никогда не входить в ванную через вторую дверь без стука. И раз я не сообщаю твоей матери о твоем местонахождении, то и ты ничего не должен рассказывать моей невестке. Понятно?

Кэт постаралась подцепить как можно больше бобовых стручков, но все они соскользнули, кроме одного. Она самым небрежным движением отправила его в рот.

– Кстати, это очень вкусно. Ты должен рассказать мне, что положил сюда.

Зловещее молчание было прервано яростным царапаньем в дверь.

– Тысяча чертей, – выговорил Дант, глядя на Кэт, поднялся и впустил тощего черного кота.

– Ты уже видела Крыскиса? – беспечно спросил Гарри, словно сейчас они обсуждали вчерашнюю передачу по телевизору. – Он принадлежал одной из бывших квартиросъемщиц. Она тоже съехала.

– Неужто, – процедила Кэт.

Внутри у нее все дрожало, но она надеялась, что это незаметно.

– И аквариум тоже оставила она.

– Кончилась кошачья еда, – через плечо бросил Дант. Он гремел дверцами буфета.

– Должна быть, – ответил Гарри, поднимая Крыскиса себе на колено. Тот немедленно вывернулся и подбежал к ногам Данта. – Кресс привезла пачку на прошлой неделе, когда привозила ключи для Кэт.

– Да, но я не кормлю его этой дрянью. – Дант вытащил из кучи грязной одежды перед стиральной машиной дырявый синий свитер и натянул его. – Я иду в магазин.

Он подошел к столу, засунул в рот макароны и, шаркая, поплелся на улицу. Он хотел хлопнуть дверью, но Гарри повесил на нее сушиться несколько рубашек, и дверь мягко открылась вновь.

Кэт взглянула на Гарри:

– О, боже.

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался тот, переливая вино Данта в свой стакан. – Я бы и сам не выразился лучше. Когда ты изображаешь из себя этакую мерзавку, ты великолепна. Еще никому из наших соседок такое не удавалось. А у тебя получается.

– Дант всегда так себя ведет? Он будет меня теперь ненавидеть? И сделает мою жизнь невыносимой?

– Ну, я знаю его со школы. У него всегда был скверный характер. Унаследовал от матери. Он поступает так, потому что люди ожидают этого, а затем безнаказанно спускают. Кроме того, ему же больше нечем заняться весь день напролет. – Гарри взглянул на остатки еды на тарелке Данта и после минутного размышления переложил их себе. – Жалко выбрасывать, правда?

– Я не хотела ничего начинать, честное слово. Я совсем не люблю спорить. – Кэт смущенно потягивала вино. Ей хотелось наконец уйти к себе. Она устала от стычек. – Кажется, я задела больное место.

– Да, пожалуй, так. Квартира записана на Кресс. Она вроде официального представителя матери. Она позволяет мне и Данту жить здесь на том условии, что будет еще один жилец – обязательно женщина. Это отчасти для того, чтоб получить денег, отчасти, чтобы квартира не выглядела как после бомбежки. Так мне кажется. – Гарри усмехнулся. – Крессида неглупа. Она устроила Данту грандиозную головомойку после того, как вы сюда приезжали и застали его непротрезвевшим после нашей футбольной вечеринки. Наверно, это еще не забылось. Крессида, можно не сомневаться, не сдерживалась. Она немного помешана на чистоте. Даже платит Терезе, домработнице.

Кэт подумала: «Неужели, по их представлениям, использование раз в год „Туалетного утенка" превращает человека в какого-то фашиста – ревнителя гигиены?»

– Почему же она сама здесь не живет?

– Жить с Дантом? Ты видела когда-нибудь уличные бои вблизи?

Несмотря на усталость, Кэт улыбнулась и покачала головой.

– Нет, Кресс живет в Сохо. Эта квартира – часть сложных махинаций их матери во время бракоразводного процесса. – Гарри махнул рукой. – Пока здесь живет бедный безработный малыш Дант, ей не приходится продавать эту квартиру согласно какому-то договору. Но если бедняжка Дант будет жить здесь один и без надзора, то стоимость квартиры вскоре сравнится с ценами на сараи у черта на куличках. Поэтому старуха Анна пообещала отдавать Кресс плату за аренду, чтобы дочь приглядывала за лондонскими делами. Сама же Анна сидит в Лос-Анджелесе на своей обезжиренной заднице и сочиняет какой-нибудь эксцентричный сценарий. А под кожу лба ей ввели эмбрионы телят.

Насколько Кэт помнила из «Роз смерти», эмбрионы телят способствуют успеху в работе.

– А чем занимается Кресс?

Ее стакан был почти пуст. Девушка чувствовала, что вино ударяет ей в голову. После долгого дня она потихоньку начала расслабляться.

Гарри гонял по тарелке последний стручок.

– Ты уже познакомилась с Кресс?

– Еще нет. Слышала на прошлой неделе, как она говорила с моей невесткой по телефону. Ужас. Я хочу сказать, они сговорились.

Он поднял глаза, и Кэт поняла, почему, наверное, Мэнди захотела здесь поселиться, несмотря на Данта. Светлая челка, как у Себастьяна Флайта [24]24
  Герой романа И. Во «Возвращение в Брайдсхед» и одноименного фильма Д. Грэнджера, где эту роль сыграл Энтони Эндрюс.


[Закрыть], и карие телячьи глаза. Классический образец английского мальчика из частной школы. Увлекающийся регби красавчик. Она всегда насмехалась над такими, пока не встретила Джайлса. Но у Гарри не было той искорки, что делала Джайлса неотразимым. То ли амбиций Джайлса, то ли его космополитизма, то ли умения (когда сильно раздражают) ругаться на пяти европейских языках. Кэт не могла решить. «Тем не менее, – бесстрастно подумала она, – если Джайлс – это первое место, Гарри где-то в десятке лучших».

– Кресс немного пугает. Она очень, очень крутая, – сказал он после молчания, во время которого, казалось, обдумывал разные возможные описания. – Она знает всех на свете. Сейчас она работает… гм, встречает гостей в довольно модном баре в Клеркенвелле.

– Наверное, это престижнее, чем работать официанткой в коктейль-баре, – предположила Кэт.

Она подавила отрыжку и подозрительно посмотрела на свой стакан. Насколько она пьяна? Насколько она может опьянеть? Было всего лишь десять минут одиннадцатого.

– Ты с ней довольно скоро познакомишься, – сказал Гарри.

Нотки уныния прозвучали в его диалектном выговоре. Он поднялся, подошел к холодильнику и принялся шарить среди засохших овощей и редких банок с дешевым светлым пивом, в которых еще сохранились какие-то остатки.

– Ты заметила, что в холодильнике шесть пачек маргарина без холестерина? – окликнул Гарри через плечо. – Именно по ним мы считаем, сколько у нас было соседок. – Они въезжают, запасаются «Рамой», потом съезжают. – Он выпрямился. В руках у него была бутылка белого вина и коробка с подборкой элитных сыров. – Хочешь пожевать «Стилтон»?

Кэт посмотрела на упаковку. Знакомая или нет? «Боже, – подумала она, – мне и правда надо проглотить свою гордость и сходить к окулисту».

– Это же мое!

Гарри посмотрел на сыр так, словно видит впервые.

– Да, наверное, прости. – Он открыл свой буфет, выудил помятую коробку сухого печенья к сыру и триумфально помахал ею. – Так и знал. Если достаточно долго подержать, когда-нибудь пригодится. Ничего, что поедим из тех же тарелок?

Теплое, как одеяло, ощущение, что она дома, которое начало было охватывать Кэт, исчезло без предупреждения, словно винные пары вдруг потеряли силу. Она почувствовала усталость. Завтрашний день смутной громадой вставал перед ней. Глаза болели, словно в них насыпали песку. Кэт не хватало Джайлса. И она не хотела больше болтать с человеком, которому случайно повезло в жизни. Более близкое знакомство с его социальными преимуществами сведет ее с ума. Она не хотела о них знать.

Отодвинув стул, Кэт поднялась.

– Нет, спасибо, мне очень хочется спать. Я вымоталась. – Она облокотилась на спинку стула и закусила губу. – Слушай, ты уверен, что я не обидела Данта?

Гарри словно заразился переменой ее настроения. Он положил сыр обратно в холодильник.

– Нет, нет, с ним ничего страшного. Честное слово.

– Ну, тогда спокойной ночи, – пожелала Кэт.

Она хотела помахать, но рука замерла на полдороге. Машут ли соседям по квартире, уходя спать? Или пожимают руки? Непривычно было снимать с кем-то жилье. Она не могла понять – непринужденность Гарри подсказывает, как себя вести, или нет.

– Увидимся утром. – Он наполнял кофеварку.

– Кофе? В такое время? – удивилась Кэт, останавливаясь у двери.

Он бесцеремонно усмехнулся:

– Еще рано, если ты не заметила.

Кэт вынужденно засмеялась и ушла, с тоской представляя себе повороты компьютерного руля и столкновения на высоких скоростях. Все это не закончится до тех пор, пока ночь, наконец, не сочтут поздней. Вернувшись в свою комнату, Кэт вычеркнула еще один день из таблицы «Четыре месяца до приезда Джайлса», которую повесила на стену.