Текст книги "Долгий поцелуй на прощание"
Автор книги: Виктория Рутледж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)
Кэт быстро просмотрела текст на задней стороне обложки в надежде выяснить, будет ли инцест, но так этого и не узнала. В конце каждого предложения было больше точек, чем в азбуке Морзе. Да и вся книга изобиловала тире и многоточиями.
Тем не менее миля за милей пролетали мимо, батарейки в плеере и не собирались садиться, а Кэт ухитрилась снять одни джинсы и натянуть другие, не думая ни о сигналящих машинах, ни о встрече с легендарной сестрой Джайлса.
Селина.
Эх.
Кэт снова быстро погрузилась в «Потерянных детей из Коркикля».
Половина второго. До прихода автобуса оставалось десять минут. Джайлс выключил мотор и откинулся на спинку сиденья. Превосходно. С того места, где он припарковался, дорога хорошо просматривалась. Когда автобус покажется из-за поворота, он сможет подойти к остановке, и первое, что Кэт увидит в Лондоне, будет он и большой букет цветов.
Мотор, остывая, потрескивал. Не были ли цветы немного de trop [7]7
Лишний (фр.).
[Закрыть]?
Селина дала ему адрес флориста, к которому сама обращалась, и по пути он заехал за ними в магазин «Виверс Картер». Букет получился весьма… впечатляющим. Джайлс заказал цветы по телефону. Он никогда не думал, что цвет может быть такой большой проблемой.
Красный – безвкусно.
Белый – свадебный.
Розовый – для девчонок.
А Кэт вовсе не была девчонкой. В конце концов, он остановился на золотистом, под цвет ее волос, и попросил добавить множество веточек с листьями. Джайлс с сомнением поглядывал на букет.
Еда для пикника лежала в багажнике, цветы на сиденье, и оставалось только ждать приезда Кэт. Она знала номер его мобильного телефона, но не звонила и не сообщала, что не приедет. Так что – держим пальцы крестом – она будет здесь вовремя. Ведь трудно проехать свою остановку, раз уж сел в автобус, не так ли?
Джайлс вздохнул и раскрыл «Телеграф». Необычно будет видеть Кэт в Лондоне. Грызущее чувство вины говорило ему, что давно следовало убедить ее приехать и победить эту глупую фобию. Но прошлым летом было необходимо подыскать возможные места работы в Швейцарии. И работа, которую он тогда нашел, стоила того. Даже Кэт, грозившая сплясать на стойке бара, когда они пошли отметить его успех, это признала.
Джайлс взглянул на дорогу, но автобуса не было видно. Толпы людей входили в метро и выходили из него. Должно быть, на объездной усиленное движение. Взглядом эксперта Джайлс просматривал газету, но не мог сконцентрироваться на содержании колонок. Желудок приятно сжимала напряженная дрожь.
Что бы там Кэт ни думала, Джайлс скучал по ней, находясь в отъезде. В тот день она притворилась, что ей безразлична его работа в Цюрихе. Но его приятель Дэн рассказал ему потом, что Кэт побледнела, услышав разговор о перспективах великолепного опыта работы для Джайлса. Дэн видел, как она, выйдя из бара и думая, что никто не смотрит, зашвырнула пивную кружку на внушительное расстояние. Когда Джайлс вернулся, Кэт выглядела немного обиженной. Ее глаза с неясным упреком смотрели на него поверх головы огромного мохнатого сенбернара, которого он ей привез. Но, по крайней мере, она признала, что непросто было пронести собаку под мышкой через таможню.
Он и сам тогда с удивлением четко осознал, как сильно ему не хватало Кэт.
Джайлсу было одиноко в Швейцарии без хихиканья Кэт и ее острых замечаний. Ему было одиноко в Нью-Йорке, куда он поехал работать на прошлую Пасху. Джайлс часто спрашивал себя: овладело бы другими, местными мужчинами то же захватывающее дух чувство, которое возникало у него, когда Кэт улыбалась ему поверх очков? Заворожила бы она их очаровательной смесью застенчивости и вспыльчивости?
Но это было год назад. Этим летом Джайлс, наконец, нашел работу, к которой стремился долгие годы. В его распоряжении была отличная машина и квартира родителей, а в сентябре они с другом собирались снять квартиру. И, наконец, через пять минут его великолепная, насмешливая девушка – каких еще никогда, Джайлс был уверен, не видела Рэдклифф-сквер, – выйдет из автобуса, и лето начнется по-настоящему.
Нелли дрожащей рукой открыла задвижку церковных ворот. Несомненно, здесь, на кладбище Коркикля, она найдет ответы на вопросы, которые рождала ее трепещущая душа. Через разбитые надгробия и поросшие мхом скамейки она пробралась к заброшенной могиле, видневшейся издалека. Нелли смахнула с камня снег и прочла: «Леди Ванесса Генриетта Константина Толлингтон-Смит. 22 февраля 1854 – 31 августа 1874. Покойся в мире».
– Мама! – вскричала Нелли и опустилась на колени в снег, хватаясь за камень. – Слава богу, злая миссис Хеджингтон в тюрьме научила меня читать, и я могу разобрать твое имя на могиле.
Кэт закусила губу. По щеке ее катилась слеза. Она смахнула ее тыльной стороной ладони и поерзала, устраиваясь поудобнее. Булавки и иголки сделали свое дело, и она уже на протяжении семи глав не чувствовала своих ягодиц, но почти не замечала этого.
Бедняжка Нелли. Сколько она преодолела, чтоб забраться в такую даль со столь небольшим запасом знаний. Автор, по крайней мере, могла бы постараться придумать подходящую уловку, чтоб героиня могла верно определить надгробие давно потерянной матери.
Страница триста пятьдесят семь. Кэт пролистала непрочитанные страницы. Оставалась еще значительная часть книги, и это подразумевало, что трепещущая душа бедняжки Нелли возжаждет ответов еще на несколько вопросов. Кэт вздохнула и призналась себе: лично она никогда не вышла бы замуж за горбатого сына владельца местных шахт, чтобы спасти брата от самосуда бунтующей толпы фермеров. Хотя, в отличие от грубого, но, в конечном счете, благородного Билли Уэйнрайта, Майк, вероятно, заслуживал этого.
Джайлс закрыл раздел деловых новостей «Таймс» и бросил взгляд на кроссворд в «Ле монд». Чтобы провести время, он заставил себя сконцентрироваться на рыночных отчетах, но прошло только пять минут. От волнения его глаза бессмысленно блуждали по строчкам. Может, если он выйдет из машины и пойдет к остановке, автобус появится быстрее?
Джайлс открыл машину и вышел, наслаждаясь тяжелым звуком захлопнувшейся дверцы. Солнце пекло нещадно, и его черные очки соскользнули на кончик носа, влажного от пота. Движением запястья он водрузил их на место и провел рукой по светлым волосам, глядя на свое отражение в боковом зеркале.
На автобусной остановке, на другой стороне дороги, стояли люди. Сердце Джайлса забилось сильнее: на пригорке показался автобус. Джайлс достал из машины цветы, включил сигнализацию и пошел к остановке, перебирая в голове варианты приветствия.
«Здравствуй, дорогая!» – слишком вычурно.
«Добро пожаловать в Лондон!» – слишком безвкусно.
Это так же, как с цветами. Кэт мгновенно чувствует фальшь, поэтому он хотел подобрать верный тон.
Несколько человек уставились на Джайлса, когда он подбегал к остановке. Он с полуусмешкой подумал, что держит букет за спиной, словно протез ноги. Они продолжали смотреть на него.
Автобус уже подъехал так близко, что Джайлс мог различить лица пассажиров. Взгляд его скользил по окнам, пока в одном из них он не увидел знакомые имбирные волосы Кэт и длинные ноги в джинсах, упирающиеся коленками в спинку переднего сиденья. Лоб ее был сосредоточенно нахмурен. «Должно быть, смотрит на расписание, чтоб понять, здесь ли ей выходить», – подумал Джайлс с нежностью.
– Кэт! – воскликнул он, размахивая руками. Если она не пойдет к выходу, автобус не остановится. Джайлс чувствовал, что люди на остановке смотрят на него пристальнее, и настойчиво возвысил голос, словно подзывая собаку:
– Кэти!
Подняв голову к окну автобуса, он увидел, что Кэт вытирает глаза, поворачивая страницу – о, нет, не расписания, а всего лишь книжки в мягкой обложке. И, окутав его пеленой химического дыма, автобус проехал мимо.
– Черт, – прошипел Джайлс, ни на секунду не забывая, как глупо он выглядит: стоит перед станцией метро, разряженный, будто в рекламе модного дома Гант, и держит ужасающе нелепый букет оранжевых роз. Члены семейки, поджидающей автобус, вопросительно посмотрели на него.
– Черт!
Он был готов швырнуть цветы в ближайшую урну, но вдруг пожалел их. Повернувшись на каблуках, он сунул букет под мышку, словно мяч для регби, и поспешил к машине.
– Да, хотя я должна умереть, давая жизнь моей дочери, зато оставлю ей то, без чего страдала сама, – честь имени.
На секунду лихорадочно метавшаяся Нелли замерла на мягких подушках, обшитых дорогими французскими кружевами.
– Нелли, – задыхаясь, произнес Билли, сжимая ее тонкую белую ручку мозолистой ладонью. – Никакая другая женщина не займет никогда твоего места в моем сердце. Я сделаю все, чтобы вырастить твою дочь такой же, как ты.
– Да пребудет с тобой благословение Божье, Билли Уэйнрайт, – прошептала Нелли, и блаженная улыбка озарила ее лицо в последний раз. Ее путешествие подошло к концу.
Кэт всхлипнула и закрыла книгу. С начала до конца это была полнейшая чепуха. В провалы сюжета мог проехать даже «лендровер»; в разных местах истории у Нелли было то восемь, то шесть, то пять сестер; так и не выяснилось, кто же был отцом маленькой Нелли, – возможно, потому, что писательница сама забыла это.
Но Кэт была подавлена наплывом эмоций и сама начала думать архаичными предложениями в шотландском духе. Тяжело вздохнув, она засунула книжку в рюкзак и взглянула на часы.
Если учесть пробки на дороге… С внезапной слабостью Кэт поняла, что не знает, где находится, а расписание уже вряд ли поможет. Выпрямившись, она в панике прильнула к окну.
Мимо нее с возрастающей регулярностью проносились высокие магазины – «Диксонс», «Боди Шоп», «Вулвортс». В отчаянии Кэт искала указатели направлений, но они, очевидно, уже слишком далеко отъехали от окраины города.
– О, нет, – выдохнула она. Ее сердце колотилось. Куда ее занесло? Как она справится с рюкзаком и сумкой? Она будет похожа на туриста, и к ней немедленно пристанут. Ее руки, соскользнув со стекла, оставили влажные дорожки.
«Дышим глубже, дышим глубже», – подумала Кэт. Она сделала медленный вдох, схватила свои вещи и направилась к выходу, натыкаясь на чьи-то пакеты с покупками.
– Мы проехали Хэнгер-лейн? – задыхаясь, спросила она у водителя.
– Да, уже давно, – весело ответил он. – Почти приехали, милочка. Садитесь и любуйтесь центром Лондона. За автобусные экскурсии по городу сдирают почти целое состояние.
– Но мне не нужно в центр Лондона! – завопила Кэт. – Мой друг ждет меня на другой остановке! Почему автобус не остановился?
– Потому что вы не просили, так ведь?
– Но она значится в вашем расписании! – Кэт вспомнила, что дома автобусы останавливаются во всех местах, указанных в маршруте, даже если никто не выходит и не садится, и ждут по десять минут.
Водитель сочувственно посмотрел на Кэт. Она опустилась на ближайшее сиденье. Глаза ее были полны слез.
– Пожалуйста, выпустите меня из автобуса.
– Подождите немного, мы скоро будем у вокзала Виктории, милочка.
Кэт охватила паника. На углу она заметила знакомую вывеску в бело-голубую клетку – булочная Грегга, пекаря из Дарема. Этот вид упокоил ее.
Пончики.
Дарем.
Джайлс.
– Нет, послушайте, высадите меня у светофора. Я позвоню ему из телефона-автомата.
Зажегся красный свет, и водитель остановил автобус. Действительно, у обочины находилась телефонная будка. Высаживать пассажиров не на остановках не полагалось, но… Кэт, широко раскрыв глаза в панике, умоляюще смотрела на водителя.
Он кивнул ей, словно маленькой собачке, и отечески улыбнулся. Дверь с шипением отворилась, и Кэт выскочила наружу. Ремень рюкзака защемило в двери. Она дернула его и высвободила как раз в тот момент, когда автобус тронулся. Покачиваясь, Кэт поспешила выйти на тротуар, возблагодарив небо за то, что никто не остановился и не посмотрел на нее.
Спотыкаясь, Кэт добралась до телефонной будки и извлекла из сумки записную книжку. Дрожащими пальцами всунула карточку в телефон и вскоре услышала ровный гудок. Знакомый звук успокоил ее: чуть ли не половину жизни она провела, болтая с Джайлсом по телефону. Кэт глубоко вздохнула и осмотрелась с непринужденным видом, пытаясь изобразить из себя жительницу столицы, которая звонит какому-нибудь хорошему знакомому… из телефонной будки, с рюкзаком за плечами.
Джайлс ответил сразу же. По посторонним шумам в трубке она догадалась, что он в машине. Кэт приготовилась выслушать лекцию о том, как плохо не следовать указаниям. Но голос Джайлса был полон участия и даже смирения.
– Да, любимая, где ты?
– Как ты узнал, что это я? – Кэт еле сдерживала слезы.
– Кто еще это может быть? Ну, так, где ты? Кэт осмотрелась. Никаких вывесок на магазинах.
Нигде не видно названий улиц. Потерялась. Она вздрогнула, вздохнула и зажмурилась.
– Я в машине, Кэти, еду к тебе. Я пытался следовать за автобусом, но отстал на светофоре, совсем недавно. Я уже почти на месте, но ты должна мне подсказать, хорошо? Лондон – большой город!
Не успев закрыть рот, Джайлс понял, что не следовало этого говорить: панические завывания немедленно пронзили его слух.
– Взгляни на будку, дорогая, – его голосу удалось пробиться сквозь звуки ее неровного дыхания. – У нее номер ноль один восемьдесят один или ноль один семьдесят один?
Последовала короткая пауза и звук упавшей на пол сумки. Затем голос Кэт, приглушенный и нетерпеливый: «Нет, нет, со мной все в порядке, правда. Пожалуйста, оставьте меня в покое, со мной все в порядке. Уходите».
– Кэт, что случилось?
– Ничего, ничего, – прохрипела она. – Здесь кто-то был… полицейский… ммм, на телефоне написано ноль один семьдесят один, – она резко возвысила голос, – это плохо?
– Ты просто уехала… немножко дальше, чем я думал, – произнес Джайлс осторожно. – Оставайся на месте.
Едва заметив женщину с коляской, перебегавшую дорогу, он прижал телефон плечом к уху и, боком отъехав от светофора, прибавил скорость. Она где-то между Хайгейт и вокзалом Виктории. И, пытаясь вести себя как можно более незаметно, ужасающе привлекает всеобщее внимание.
– Ты видишь станцию метро?
– Нет.
– Ты уверена?
– Да!
– Хорошо, хорошо, я на маминой машине, ты крикни, когда я буду проезжать, ладно?
Целых полторы минуты длилось молчание, а потом раздался взволнованный возглас:
– Джайлс, Джайлс, я здесь!
Джайлс нажал на тормоза и, ища Кэт, оглядел обе стороны дороги. Что, интересно, на ней надето?
– Ой, нет, подожди, Джайлс, это был не ты-ы-ы-ы! – в голосе девушки появилось нездоровое заикание.
– Кэти, не плачь, – он вновь включил скорость, мысленно извиняясь перед почтовым курьером на мотоцикле, который чуть не расстался со съеденным завтраком. По крайней мере, Селина не сломала своей ездой тормоза. – Пожалуйста, не начинай плакать.
– Такой тру-у-удный де-е-е-ень, – голосом королевы-матери в нос завела Кэт, пытаясь подавить рыдания. Она закусила губу и прижалась лбом к грязному стеклу будки.
Не плачь, не плачь. Все из-за этого путешествия. И любезничания со старой носатой каргой. И от усилий не наброситься на мамину еду. А еще оттого, что прочла целую книгу – а там было пять убийств, в том числе убийство матери, поджог и незаконнорожденные дети. «Не устраивай душераздирающих сцен, – услышала она озабоченный голос матери совсем в духе „Потерянных детей из Коркикля", – он перестанет тебя уважать, если ты начнешь сейчас хныкать». Боже, как Кэт жалела, что приехала. Она знала, что так и случится в Лондоне – слишком большом, слишком безликом, слишком опасном…
Чья-то рука опустилась на ее плечо. Быстрым рефлекторным движением Кэт двинула подошедшего локтем в грудь.
– Джа-а-а-а-а-а-айлс! – завизжала она в трубку.
– Успокойся, Кэти, я здесь, – проговорил Джайлс.
Он поглаживал ее спину мягкими круговыми движениями. Это успокаивало маминых кошек. Почему же не должно помочь Кэт? Инстинктивно перестав дрожать, Кэт склонилась к нему, отгородившись от всего мира его рубашкой для поло.
– Пойдем, пообедаем на Кингз-роуд, раз уж мы в городе. И пройдемся по магазинам, если хочешь, а затем погуляем в Гайд-парке.
Мысли Джайлса неслись галопом – он пытался вычислить, когда Селина отправится по магазинам и ее не будет дома.
– Хорошо, – покорно согласилась Кэт.
Ее дыхание пришло в норму, и, вопреки воле, внимание обратилось к предложению купить три вещи по цене двух в магазине напротив.
– Мне очень жаль, – начала она снова, – я, правда…
– Успокойся, – Джайлс прижал палец к ее губам. – Не будем об этом.
– Но твои ребра… – Кэт поежилась.
– Во время игры в регби доставалось и сильнее.
Джайлс открыл перед ней дверцу машины и поморщился от внезапной боли в боку. «Достаточно уже этих уроков самообороны в университете», – подумал он уныло. Кэт лучше приспособлена к жизни в Лондоне, чем она представляет, – у нее, несомненно, не было бы проблем в часы пик в метро.
Кэт скользнула на кожаное сиденье. Джинсы совершенно прилипли к телу. Джайлс обошел машину, уселся на место водителя и поднял слегка помятые цветы. Два зеленых шарика «Тик-так» выкатились из букета. Он с улыбкой вручил его Кэт.
Она с удивлением взглянула на ярко-оранжевые цветы, окруженные зелеными веточками с заостренными листьями. Это было так неожиданно, что она мгновенно забыла все слова. Розовые бутоны размером с балетные туфельки, тропические лилии и розы тигровой расцветки… ну и ну. Они, должно быть, стоят целое состояние!
Кэт склонила лицо к полностью раскрывшейся лилии, закрыла глаза и глубоко вдохнула аромат. Насыщенное благоухание, казалось, заполнило ее целиком. И, как это всегда бывало после разлуки, от нервной дрожи часть ее мозга, отвечающая за речь, отказывалась работать в полную силу.
Кэт не открывала глаз. Какая ошеломительная роскошь – встречаться с парнем, о котором все мечтают. Это до сих пор было относительно новым и волнующим переживанием для Кэт. Кроме того, Джайлс излучал спокойную уверенность, что все будет именно так, как он планировал, и это делало ее совершенно счастливой. Угроза неудачи все время нависала над еепсихикой. Но ничего подобного не было в блистательной, яркой, динамичной жизни Джайлса. Эта его особенность завораживала, но Кэт не могла отделаться от мысли: что он нашел в ней? И как ей сохранить в себе это неизвестно что? Обожание, которое она испытывала к этому сверхчеловеку, не добавляло ей уверенности, а скорее заставляло нервничать.
Постепенно ощущение близкого знакомства возвратилось, и Кэт могла снова расслабиться. Она ощутила неловкость молчаливого ожидания и произнесла первое, что пришло в голову:
– Мммм. Розы пахнут так, что их хочется съесть.
«О, боже, – сердито одернула она себя, – считается, что ты должна думать о своих худеньких плечиках».
Джайлс широко улыбнулся. Он помнил, что Кэт всегда останавливалась понюхать цветы возле колледжа. Восхитительно. Селина была равнодушна даже к самым роскошным букетам.
– Хочешь есть?
– Ммм, да.
– Мы отправимся куда захочешь.
– Ну, мне все равно. Я ведь даже не знаю, куда можно пойти.
– Хорошо.
Джайлс наклонился и провел пальцем по ее губам. Как замечательно снова видеть ее. Почему в разлуке с нею он забывал, какая она пылкая? И зачем ехать в ресторан? Примерно к половине третьего они доберутся до дома; пара часов на обед и прогулку по парку…
– Почему бы не вернуться домой? Ты сможешь передохнуть, а я приготовлю что-нибудь поесть.
Кэт посмотрела в его голубые глаза. Он будто умеет читать ее мысли.
– Прекрасно, – ответила она, целуя подрагивающими губами его пальцы. – Поехали.
ГЛАВА 3
Кэт проснулась от яркого солнечного света, проникавшего сквозь стильные, но с практической точки зрения бесполезные льняные жалюзи. Близоруко моргая и не меняя удобного лежачего положения, она дотянулась до часов на столике. Было десять утра.
Десять часов.
Глаза Кэт широко раскрылись. Засохшая тушь накрепко сцементировала ресницы, даже больно было. Комната сияла в свете утреннего солнца, точно воскресные номера газет, посвященных рассказам о стиле жизни. Вымазать тушью девственно-белый египетский хлопок – это хорошее начало. Кэт знала, что сказала бы ее мать о практичности белого хлопкового постельного белья. Особенно для девушек, которые не относятся с должным вниманием к снятию макияжа, прежде чем завалиться спать.
Вазы с белыми лилиями были расставлены так, чтобы солнце выгодно освещало их. Это тоже говорило о том, что вовсе не хозяйка дома занималась тяжелым делом стирки. У нее хватало свободного времени, и она могла думать о тонких деталях интерьера, а не о необходимости гладить. Кэт казалось, что она слышит мнение матери по поводу икебаны на комоде. И белых ковров. И бледно-зеленого панно над камином.
Кэт, напротив, была глубоко потрясена домом Джайлса. Она-то думала, что такие существуют только в профессиональном воображении журналистов из «Эль деко». Он все больше и больше напоминал ей дорогую гостиницу. (Она откинулась на мягкие подушки и залюбовалась жалюзи, которые то наполнялись ветерком, то снова опадали.) Одну из тех гостиниц, где чувствуешь себя обязанным из вежливости заправить кровать.
Снаружи это выглядело устрашающе. Джайлс был очень скромен, когда сказал, что живет в квартире в Челси. На самом деле у его родителей был целый дом на шикарнейшей площади, окруженной кремовыми домами с колоннами. Верхний этаж дома, в целях уменьшения налогов, был записан на Джайлса.
– Не хотел, чтоб ты чувствовала себя… ммм, – промямлил он.
Кэт только раскрывала и закрывала рот, словно декоративный карп. В данном случае не имело значения, что он говорил раньше – она все равно не была готова к чему-либо подобному. Последний раз она видела такой величественный дом в сериале «Вверх, вниз».
Внутри все было миниатюрным и, в основном, белым.
– Да, маме приходится потрудиться, – объяснил Джайлс таким тоном, словно его мать была ребенком, которого нельзя оставить играть без присмотра, а не взрослой женщиной с безупречным вкусом к красивым вещичкам. – И конечно, это ее работа. Весь дом, мне кажется, похож на выставочный зал.
Кэт озиралась, не зная, куда бы пристроить сумку, чтоб не оставить следов. Она внезапно почувствовала себя опасно грязной. Она знала, что мать Джайлса профессионально занимается дизайном помещений, но почему-то представляла себе шаблонные листья плюща и потрескавшиеся урны. А не дорические колонны и цельные стекла.
– Как красиво…
Джайлс подхватил рюкзак Кэт, чтоб он не упал на пол, и, закинув его на плечо, стал подниматься по широкой лестнице.
– В холодильнике почти пусто, когда папа в отъезде. Мама любит обедать не дома. Полагаю, Селина пошла в нее. Папа постоянно предлагает ей написать книгу для худеньких женщин, которые не хотят обедать. Что-то вроде книги о вкусной и здоровой пище.
Он фыркнул. Кэт не поняла – от смеха или от пренебрежения. Ей не хотелось неверно отреагировать.
– Где Селина?
– Ушла обедать. В прямом и переносном смысле, так сказать.
Джайлс распахнул дверь комнаты на верхнем этаже и поставил сумки. Большая комната была затоплена светом, льющимся сквозь три подъемных окна, доходящих до самого пола. Кэт увидела синее небо, зеленые деревья и белые дома, похожие на свадебные торты.
– Тебе нравится? – Джайлс внезапно смутился.
Кэт усмехнулась. Она обожала, когда он нервничал. Это случалось так редко.
– Да. – Она передернула плечами, ее глаза шаловливо искрились. – Это здорово.
Джайлс ответил не сразу – впервые за время их знакомства.
– Спасибо тебе большое!
Смеясь, он подхватил ее на руки и символически перенес через порог спальни. Мгновение было несколько испорчено: сначала Кэт испугалась, что Джайлс повредит себе позвоночник, а потом – что она замажет что-нибудь своим макияжем. Но все ее протесты были подавлены: он бросил ее на огромную белую кровать, и поднялись они очень неохотно, только через три часа, – когда услышали хлопанье входной двери, возвестившее возвращение Селины.
Селина. Кэт натянула одеяло на голову.
Все шло прекрасно, пока не появилась Селина. Возможно, так получилось из-за необходимости в спешке одеваться и приводить в порядок постельное белье, накрахмаленное и чудесным образом не помятое. Или все портил взгляд Селины, словно говоривший: «Я вижу тебя насквозь». Очень похожая на Джайлса, она – о, ужас – была еще более яркой и неприступной. На лице Селины отражалась совершеннейшая скука и легкое безразличие к встрече за обедом, к красоте квартиры, к дому родителей, к Джайлсу, к Кэт…
Что бы там ни было, спрятав ершистость и демонстративный протест против городской жизни, Кэт пыталась держать себя в руках. Возвращаясь из уборной, она, заблудившись, прошла мимо двойной двери в огромную гостиную и услышала, как Селина сказала брату: «Боже, Джайлс! Ведет себя так бесцеремонно!» Голос ее выражал, как позднее объяснил Джайлс, скорее потрясение, чем ярость.
Естественно, это заставило Кэт еще глубже уйти в себя. Она знала по опыту, что не умеет изображать веселость и при этом говорить без сарказма. Температура в комнате, соответственно, понизилась. Учитывая сияние окружающих поверхностей, ситуация стала напоминать вечеринку на леднике.
Даже сейчас, свернувшись в безопасности под одеялом, Кэт не могла решить, почему она так ужасно трепетала перед Селиной. То ли потому, что к ее одежде нужны были бы невероятно бесцветные модные туфельки без каблуков. То ли Кэт просто ненавидела ее за то, что Селина заставляет ее чувствовать себя ничтожной из-за пустяков, которые ей и в голову не могли прийти сорок минут назад. От Кэт не укрылось, что пронзительно-голубым взором Селина явно обязана цветным линзам. И даже такая деревенщина из глухой глубинки, как Кэт, могла бы рассказать Селине, что маечка, оставляющая открытой руки и спину, требует некоторой степени аккуратности при нанесении автозагара. Кэт чуть не выпалила что-то в этом духе, поддавшись на провокацию и потеряв самообладание. Впрочем, вскоре Джайлс увел ее смотреть фильм и ужинать.
Превосходно. Что, прежде всего, советуют делать журналы? Подружись с его сестрами. А что сделала она?
Кэт зарылась лицом в подушку и попыталась составить список Десяти Ужасных Вещей, Которые Она Могла Сказать Селине, Но Не Сказала. Вопреки ее надеждам, это совсем не прибавило ей бодрости.
Пока она терзалась самообвинениями под пуховым одеялом, дверь открылась и вошел Джайлс с подносом.
– Кэт?
Она рывком откинула одеяло. Ее лицо было все в красных пятнах.
– Я подумал, что ты не захочешь спускаться к завтраку, и решил поднять его к тебе.
Джайлс подошел ближе. В вазочке была белая гербера, вытащенная из одной из ваз внизу.
– Ах, милый! – воскликнула Кэт, усаживаясь в постели.
Вдруг вспомнив, что на ней ничего нет, она прижала одеяло к груди.
Джайлс при виде необычайного проявления застенчивости саркастически поднял бровь, но осторожно поставил поднос на постель. Кэт подавила желание предупредить его насчет пятен от кофе. Джайлс достал из комода чистую футболку и бросил ей, и Кэт поспешно ее натянула. Снова белое. Ей казалось, что она сейчас растворится в этой белизне, оставив только следы размазанной подводки для глаз и еле уловимый запах деревни.
– Я приготовил тебе французские тосты с сиропом. Это, похоже, единственное, что я умею готовить, так что ты сможешь наесться ими досыта. Большая часть прислуги тоже умеет готовить только их. Наверное, поэтому и мне это так хорошо удается.
Джайлс взял большой кусок тоста, щедро намазал его кленовым сиропом и улегся на кровать головой к ногам Кэт.
Кэт осторожно налила себе чашку чая. Взяла тост и аккуратно откусила, стараясь не крошить. Попросить ли Джайлса достать из сумки ее очки? Они выглядели немного старомодно, и Кэт обычно старалась не носить их, когда кто-то мог ее увидеть. В них она похожа на Ронни Баркера [8]8
Британский комический актер, особенно популярный в 1970–1980-е гг.
[Закрыть]. К тому же без них Джайлс казался ей еще прекраснее – одни белокурые волосы и светло-голубые джинсы. Очень привлекательно. И поднос было вполне видно. С такого расстояния она могла различить кремовые чашки, даже чуть ли не надписи по верхнему краю. Но важнее всего то, что Селина может зайти в любой момент и застать ее полуголой и без очков.
– Чем бы ты хотела заняться сегодня? – беспечно спросил Джайлс.
– Ничем, хочу просто побыть с тобой.
Кэт улыбнулась ему. По крайней мере, это была правда. По-настоящему новое ощущение – почувствовать, что он принадлежит только ей. И не нужно делить его со всем университетом, как во время семестра, или с миром международных банков, как обычно во время каникул.
– Я подумал, что мы можем покататься по городу, осмотреть достопримечательности. Полный тур по Лондону, как в игре «Монополия», – Пэл-Мэл, Флит-стрит. Обед в ресторане «Ангел», в Айлингтоне.
– А там дешево?
Джайлс засмеялся, словно она сказала что-то смешное, а Кэт почувствовала себя немножко дурой.
– Нет, теперь уже нет. Хотя Пентонвиль-роуд наверняка по-прежнему отвратительна. Не думаю, что в наше время безопасно следовать маршрутам «Монополии».
– Да, но это практически все, что я видела в Лондоне, – сказала Кэт, отламывая половинку тоста.
– Отлично! – просиял Джайлс. Глаза его излучали евангельское сияние. Когда он покажет ей Лондон, она будет умолять остаться. – Это будет твой настоящий первый день в Лондоне.
– За всю жизнь, – добавила Кэт, вспоминая панику предыдущего дня.
– За всю жизнь.
Ненадолго воцарилось молчание. Кэт нервно покусывала тост и пыталась представить, насколько плохо она выглядит с размазанной по всему лицу вчерашней подводкой.
– Пожалуйста, давай уедем, пока Селина не проснулась!
Джайлс ехал так, как всегда мечтала ездить сама Кэт. В то время как она училась водить в местном спальном районе со множеством маленьких окольных путей и удачно расположенными парковками, Джайлс, казалось, закончил двухнедельные курсы скоростного вождения такси в Нью-Йорке.
– Селина говорит, что я вожу как таксист, – сказал он с гордостью, обгоняя черное такси по внутренней полосе дороги, огибающей Трафальгарскую площадь.
Водитель яростно погрозил ему, и Джайлс ответил со всем превосходством науки ругаться, изученной в колледже. Он поворачивал, внимательно глядя в зеркало заднего вида.
– Это Мраморная арка? – спросила Кэт, удивляясь, как много японцев собралось в одном месте.
– Нет, это Адмиралтейская арка, – Джайлс, сигналя по минимуму, мчался мимо конного парада охраны. – Адмиралтейство, Генеральный штаб, здание Кабинета, Министерство иностранных дел, Казначейство Ее Величества.
У Кэт начала болеть шея. Откуда взялись все эти люди? Зачем они снимают на камеру светофор? Больше всего она боялась показаться туристом, хотя это было совершенно невозможно – ведь они мчались в спортивной машине на скорости шестьдесят миль в час к Букингемскому дворцу. Его, по крайней мере, Кэт узнала: он был нарисован на домашнем кухонном полотенце с изображением королевской свадьбы.
