Текст книги "Отец подруги, или Влюблен без памяти (СИ)"

Автор книги: Виктория Победа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Владимир

Не пойму, то ли время сейчас действительно такое, то ли просто вокруг одни имбицилы да приспособленцы?

В какой момент подбор сотрудника на должность личного помощника стала такой масштабной проблемой?

Или требования у меня настолько завышенные, что целый отдел вот уже вторую неделю не способен подобрать мне нормального кандидата? В который раз скептически рассматриваю дела претенденток и устало откидываюсь на спинку своего, кажется, уже просевшего кресла. Еще несколько таких собеседований и я поседею.

Слишком поздно я подумал о необходимости ввести возрастной порог, то есть отсеивать всех младше сорока пяти. Правда, пожалуй, в этом случае собеседовать было бы некого.

Раздавшийся внезапно стук в дверь в очередной раз вызывает у меня желание сбежать из собственного кабинета. Условный рефлекс выработался, привет собакам Павлова.

– Владимир Степанович, – на пороге возникает Мария, моя временная помощница.

По правде говоря, Машу я отжал у своего зама и несчастной девушке вторую неделю приходится разрываться между двумя начальниками.

Она сначала мнется у порога, потом закрывает дверь и подходит к моему столу.

– Можно я вам честно скажу?

– Слушаю.

– Там за дверью три кандидатки, у всех отличные рекомендации, все с высшим образованием и опытом работы в крупных компаниях, давайте вы уже наконец кого-то наймете, потому что я задолбалась работать за двоих, нет, мне, конечно, приятны материальные бонусы, но они того не стоят, я скоро крышей поеду. Знаете, что я сегодня сделала?

– Что?

– Добавила корицу в кофе Вячеслава Павловича!

Я хмурюсь, не очень понимая, к чему она клонит и причем тут вообще корица.

– У него аллергия на корицу! Он весь красными пятнами покрывается и чешется до крови, вы знали?

– Если честно, понятия не имел.

– А я знала! Понимаете? Я знала! Я слежу за всем, что попадает на его стол, я заказываю ему завтрак, обед и иногда даже ужин, я знаю все его предпочтения и наизусть помню список продуктов, которые ему нельзя подавать под угрозой быть расстрелянной! И знаете что? Я добавила чертову корицу в его кофе, и если вы кого-нибудь наконец не возьмете, в этом офисе кто-то умрет, потому что Смолин либо сам крякнет от какой-нибудь корицы, либо меня прибьет, а я еще пожить хочу, мне всего двадцать два, я даже еще замужем не была!

Меня ее пламенная речь, признаться, приводит в удивление, да и что там, восхищение. За два года я ни разу не видел в таком состоянии всегда спокойную, уравновешенную Машу, единственную продержавшуюся столь долгий срок на своем месте, сделав практически невозможное, потому что характер у Славы мягко говоря тяжелый.

– Ты серьезно заказываешь ему ужин? – у меня непроизвольно вырывается смешок.

– Вы только это услышали? – она вздыхает, выдвигает стул и практически на него падает. – Серьезно, Владимир Степанович, я не привыкла жаловаться, ну вы знаете, но я медленно схожу с ума, я так больше не могу, ну чем вас все время не устраивают подобранные кандидатки.

Сказал бы я ей, чем они меня не устраивают, да выражаться при ней не хочется.

– Что, Палыч зверствует? – догадываюсь об истинной причине ее состояния.

Нагрузка у нее, безусловно, увеличилась, но поводом для вот этого срыва стали отнюдь не навешанные мною дополнительные обязанности. Маша и раньше работала сверхурочно, бывали деньки.

И вот так довести Марию никакие сверхурочные не могли. Ее молчание только подтверждает мою догадку. Правду она, конечно, не скажет, потому как никогда и ни при каких условиях этот преданный кадр не стал бы жаловаться на свое прямое начальство, гораздо проще придумать причину, что она, собственно, и делает.

– Я просто устала работать за двоих, – продолжает стоять на своем, но мне достаточно выражения ее лица и взгляда.

Угадал я, попал в яблочко.

– Я с ним поговорю.

Маша мгновенно вздрагивает, бледнеет, округляет глаза и, скорее инстинктивно, чем осознанно, трясет головой.

– Не надо ни с кем разговаривать, Вячеслав Павлович тут ни при чем, и вообще проблема не в нем, а в вас! – произносит резко и тут же сдувается: – простите, это я от усталости.

– Ой ли? – усмехаюсь. – Во мне, значит, проблема?

– Ну это вы себе помощницу никак нанять не можете, у Вячеслава Павловича она есть, то есть я есть, ну то есть… – она начинает заметно волноваться, – в общем, вы поняли.

– Да понял я, Маш, – вздыхаю, глядя девчонку.

А ведь и правда совсем девчонка она и так стойко терпит Смолина. Пожалуй, ей пора доплачивать, за вредность.

– Мне и самому не нравится эта ситуация, но оказывается найти нормального секретаря задача не самая простая.

– Да что там сложного, вам столько претенденток уже присылали, вас ни одна не устроила, а я их резюме и рекомендации читала, и сама дополнительно отбирала, отсеивала неподходящих, вам не угодишь просто! – выдает возмущенно, мне кажется, на протяжении всей этой пламенной тирады она даже не дышала.

– Не правда, Маш, ну ты всерьез думаешь, что я здесь развлекаюсь, перебирая претенденток?

– Я уже начинаю так думать, – признается, выдохнув, чем вызывает у меня легкий приступ смеха.

– Это не так.

– Ладно, – снова вздыхает и соглашается, – пообещайте, что хотя бы дадите им шанс, хоть одной из них.

– Маш, я не даю обещаний, если не уверен в том, что их выполню.

– Я вам скину контакты ритуальных услуг, на случай, если хоронить придется меня, потому что у меня денег нет, – она встает, одаривает меня улыбкой и идет к двери, – зову? – уточняет.

– Давай.

Маша скрывается за дверью, оставив ее приоткрытой. Секунд через десять в кабинет, стуча высоченным каблуками, входит первая кандидатка.

– Добрый день, – произносит с улыбкой, демонстрируя мне ровный ряд белоснежных зубов.

– Добрый, прошу, – указываю на место по другую сторону моего стола.

И снова чувство долбанного дежавю.

Пристально наблюдаю за девушкой. Она не торопится, не суетится. Каждое движение выверено и рассчитано на зрителя. Это было бы даже забавно, может, отчасти интересно, при других обстоятельствах, но сейчас вот эта медленная, хорошо поставленная походка от бедра не вызывает во мне ничего кроме откровенного раздражения.

Прохожусь по ней взглядом прежде, чем она успевает сесть, цепляю отдельные детали.

Брюнетка, волосы уложены безупречно, макияж не кричащий, но довольно яркий, впрочем, без излишков.

Темный строгий костюм сидит идеально, выгодно подчеркивая все, что необходимо подчеркнуть. Впрочем, чувство стиля – не преступление, напротив, я бы сказал, огромный плюс в копилку, и в принципе у меня бы не было претензий, если бы не слишком глубокий вырез на пиджаке и демонстративно расстегнутые верхние пуговицы на рубашке под ним.

Сколько уже таких было? Десять? Двенадцать? Я еще на пятой со счета сбился. Все одинаковые, будто прямо с конвейера ко мне на собеседование. Вторую неделю себя не владельцем крупной компании ощущаю, а участником шоу по подбору невест.

Ловлю ее взгляд – прямой, цепкий, оценивающий, и начинаю сомневаться, кто у кого на собеседовании.

Она улыбается. Сдержанно, ровно. Улыбка отточенная до автоматизма.

Я позволяю ей говорить первой, потому, что знаю – дальше всё будет по известному мне сценарию. Гладкие фразы о профессионализме, о развитии, о готовности работать на результат. И прочее бессмысленное бла-бла.

Анжелика Витальевна…

Серьезно, откуда только эти имена пошли? Анжелики, Оливии, Жаннетты… Клянусь, если следующей в мою дверь войдет какая-нибудь Снежана, я сбегу из собственного офиса.

Слушаю я ее вполуха, вопросы задаю больше ради приличия. Снова смотрю в папку с ее делом, услужливо подготовленную для меня Машей. Она даже красным подчеркнула сильные стороны и прошлое место работы. Смешная, надо будет все-таки поговорить со Славкой, затюкал уже девку, уволится еще.

Отрываю взгляд от папки, снова переключаю внимание на Анжелику. Она, конечно, быстро улавливает этот момент, мгновенно ориентируется, закидывает ногу на ногу, чуть подается вперед, словно невзначай, и едва уловимо понижает голос.

С трудом заставляю себя продержаться двадцать минут, на большее меня просто не хватает. Устало потираю глаза, когда наконец выпроваживаю Анжелику, с ужасом представляя себе еще два собеседования.

Оставшиеся претендентки мало чем отличаются от первой, разве что цветом волос, да размером груди. Даже пуговицы, и те – одинаково демонстративно расстегнуты. Все это напоминает мне какой-то дебильный сценарий не менее дебильного фильма, в котором я вынужден играть главную роль.

Через стену вдруг раздается грохот, явно что-то тяжелое упало, или намеренно уронили. Скорее второе. Машка точно на пределе и с уходом последней претендентки уже поняла, что никого из них я не найму.

Меня не очень волнует, что именно она расхреначила, однако целостность самой Марии меня все же беспокот.

Выхожу в приемную, смотрю на красную от возмущения и подавляемого гнева Машу, собирающую осколки цветочного горшка.

– Не поранься.

– Это меньшее из моих проблем, – она поднимается с корточек, сдувает со лба упавшую на него светлую прядь волос, – вы меня за что-то ненавидите? Скажите честно?

– С чего такие выводы?

– Ну потому что я не понимаю, чем вас не устраивают подобранные кадры? Вы же не из тех чокнутых начальников самодуров, как некоторые… – последнее у нее явно вырывается случайно и она тут же замолкает.

Переводит дыхание, выдыхает шумно и добавляет спокойнее:

– Что на этот раз не так?

Подхожу к ее столу, опираюсь на его край, смотрю на испачканные руки девушки. Да, пожалуй, действительно пора что-то решать.

– А что, если я тебя у твоего самодура заберу, а ему подберем замену?

Намерено не свожу с нее взгляда, пристально наблюдая за каждым изменением в выражении лица.

– Нет, – произносит как-то даже испуганно, но что-то мне подсказывает – не из страха перед Славкой.

Пугает ее мое предложение и сама возможность. А возможность такая есть, как-никак, высшее начальство тут я.

– Я не хочу к вам, в смысле, я не то имела в виду, я…

– Да расслабься ты, Маш, я просто убедиться хотел, – улыбаюсь.

– В чем убедиться.

– Да так, – отталкиваюсь от стола, – ладно, я обещаю, вопрос с моей помощницей решим, потерпи еще немного.

– Угу, – скептически, – так чем вас сегодняшние не устроили.

– Тем что их не работа вовсе интересует.

– А что? – и ведь действительно не понимает, смотрит на меня наивно.

Дите дитем.

– Я, Маша, их интересую я.

– Оо, – она заметно смущаются, щеки краснеют моментально.

– Вот тебе и “О”. Ладно, мне отъехать надо, дочери обещал пообедать вместе, и ты давай, на обед, а то тощая, как скелет.

– Ничего я не тощая.

– И зверя своего накормить не забудь.

– Забудешь тут.

Глава 22

– Пап, – я не успеваю даже рот открыть, чтобы ответить милой хостес у входа, как слышу голос родной дочери, который я никогда не спутаю ни с каким другим.

Машинально перевожу взгляд в сторону источника звука. Сашка сидит за столиком у окна и резво машет мне обеими руками, заодно привлекая внимание остальных посетителей и, кажется, даже не замечая этого.

– Меня ждут, как видите, – улыбаюсь девушке, она в ответ тоже выдает смущенную улыбку.

Чтобы больше не нервировать бедную девчонку, коротко благодарю ее и направляюсь к своей, порой, чересчур энергичной дочери.

– Привет.

Как только подхожу к столику, Санька тут же подскакивает с места, будто ужаленная, и повисает на мне обезьянкой. Будь я ниже и уже, этот танк непременно свалил бы меня с ног.

– Ты парфюм, что ли, сменил, – принюхивается, встав на цыпочки.

– Так, заканчивай меня нюхать, тот же у меня парфюм.

– Запах какой-то странный.

– Освежитель воздуха, наверное, офисный.

– Фууу, – Сашка морщится, корчит рожицу и возвращается на свое место.

Я никак ее замечание не комментирую, на самом деле нечего даже комментировать, он и правда “фуу”. Надо попросить его заменить наконец. Ощущение, что только одного меня этот запах раздражает. Ну и Сашку. Что неудивительно, она же моя дочь. Очевидно, у нее хороший вкус.

– Я заказ уже сделала, – хитро щурясь, заявляет дочь, а я почти сразу напрягаюсь.

Заметно. И от ее внимательного взгляда моя реакция, конечно, не ускользает.

– Да расслабься, пап, тебе я мясо заказала, но твое лицо надо было видеть, – хихикает, а я стараюсь незаметно выдохнуть, – но ты странный, в рыбном ресторане люди обычно едят рыбу, – добавляет с видом эксперта.

– Я напомню, что место выбирала ты, а я просто согласился.

– Ты слишком мягкий, и как тебе удается столько людей в подчинении держать, – вздыхает, взгляд наигранно к потолку отводит.

– Это я только с тобой такой мягкий.

– Ой ли.

– Это еще что значит?

– Да так, – пожимает плечами, – а если серьезно, почему ты никогда не заказываешь рыбу на обед? Боишься, что из рта пахнуть будет? – я честно говоря даже не уверен, что ей требуется мой ответ.

– Ты иногда как скажешь, Сань, – усмехаюсь и раскладываю сложенную в виде какой-то неизвестной мне фигуры салфетку.

– Что? – удивленно выпучив глаза.

– Не наедаюсь я твоей рыбой, все просто. И кости меня бесят, как представлю себе, что она поперек горла встанет, и все, я мертв, а ты – сирота и завидная наследница.

– Тебе пять лет, что ли? И потом, какие кости в филе лосося, например.

– Отстань, утомила меня.

– Ладно, – она уже открывает рот, чтобы продолжить, наверняка сменив тему, потому что это она умеет лучше всего, но в этот момент к столику подходит официант с готовым заказом.

Терпеливо ждем, пока весьма ловкий и шустрый парень сделает свое дело, и когда он наконец заканчивает расставлять тарелки на стол, Сашка продолжает:

– Как собеседование? Взял кого-то?

– Вот зачем ты мне настроение портишь, я сюда ехал с обратной целью, – вспоминаю эти, с позволения сказать, собеседования, и чувствую, как непроизвольно дергается левый глаз.

– Яяяясно, значит нет.

– Какая ты догадливая у меня.

– Иронизируешь, – хмыкает и берет со стола нож для рыбы, – что, все так плохо?

– Скорее бессмысленно.

– О как, – широко распахивает глаза, – что, клеились?

– Сань, ну что за выражения?

– Простите великодушно, непрозрачно намекали на желание встретиться в неформальной обстановке? – произносит на одном дыхании, реально же не дышит даже. – Так лучше?

– Язык как помело, – качаю головой и думаю, в кого она только такая уродилась.

И ведь всегда такая была, с тех пор как говорить научилась, так и не прекращала.

– Ты на вопрос не ответил, – замечает.

– А надо?

– Ну я раз я спрашиваю, значит, предпочитаю услышать ответ.

– Все-таки длинный у тебя язык, не доглядел я.

– Поздно уже воспитывать. Так в чем проблема?

– Ты ее озвучила двумя минутами ранее, – говорю и отправляю в рот кусок нежнейшего стейка.

Кажется, мой желудок в ответ благодарно урчит.

– Че реально все прям?

– Не че, а что, Саша.

– Одна малина, – отмахивается, жестикулируя с вилкой в руке.

– Ты осторожнее размахивай, глаз кому-нибудь выколешь.

– И что делать будешь? Ты уже почти две недели замену своей Гале ищешь, она так с больничного выйдет, пока ты замену найдешь, – Сашка шутит, а я то понимаю всю трагичность ситуации.

– Не выйдет, – вздыхаю, наверное, впервые признав этот простой факт вслух.

– В смысле? – Сашка замирает с зависшим в воздухе куском рыбы нанизанным на вилку.

– В прямом, Сань. Галя не собирается возвращаться, на пенсию она собирается.

– Как на пенсию? А она что, уже может?

– Уже давно.

– Засада, – вздыхает Сашка сочувствующе, – но ты же не можешь совсем без секретаря, эта, как ее… Маша, она ж не резиновая.

Прикрываю лицо ладонью и начинаю откровенно ржать. Нет, а она ведь реально не задумывается, просто говорит, что думает. И я даже не знаю, как ей это удается. Наверное, нужно иметь какой-то особенный склад ума, чтобы вообще не париться над сказанным.

– Что? Что я опять не так сказала?

– Ничего, – выдыхаю, давя в себе очередной приступ смеха, – нерезиновая Маша звучит сильно.

– Ой пап, у кого что болит, знаешь ли.

– Мало я тебя порол в детстве.

– Ты вообще меня не порол, – парирует.

– В том-то и дело.

– Кстати, пап, я вот че спросить хотела.

– Что, – поправляю ее зачем-то, ведусь просто, знаю ведь, что она нарочно это делает.

Просто меня побесить.

– Почему ты ни с кем не встречался и не встречаешься? Ну в смысле не в смысле трах-тибидоха.

– Саня!

– Ну ты понял, я имею в виду серьезные отношения, ты никого не приводил домой, со мной не знакомил.

Я даже слегка теряюсь от неожиданности. Раньше она мне подобных вопросов не задавала.

– А зачем? Мне тебя достаточно было всегда. А для трах-тибидоха, как ты выразилась, серьезные отношения не нужны.

– Цинично.

– Скорее честно.

– И что, совсем не хотелось чего-то настоящего? – я порываюсь пошутить, но ее серьезный взгляд моментально выбивает воздух из легких.

Я просто не знаю, что ей ответить. Не задумывался об этом, пока она росла. У меня была Санька – и точка, больше мне ничего не требовалось. Все свое свободное время я уделял дочери, и как-то не мог себе позволить пропустить ее первые слова, первые шажки, первый звонок и далее по списку, только потому что запланировал свидание. Весь мой мир на протяжении долгих лет был сосредоточен на ней. Все ради нее, все для нее. Чтобы не чувствовала себя обделенной или недолюбленной, не такой, как все, потому что у нее нет мамы.

И вовсе не представлял себе, как приведу в дому чужую женщину. Приведу к своему ребенку. Да и кому нужен отец одиночка. Действительно нужен, а не потому что с него есть, что взять. Так и жили, я Сашка и мама моя, пока она не скончалась.

– Не знаю, Саш, просто не допускал мысли о том, чтобы привести в дом, где растет моя дочь, чужую женщину. На первом месте всегда была ты, а остальное казалось неважным, мне тебя нужно было вырастить и воспитать.

– Ну а сейчас? Все еще не важно?

– К чему вопрос, Саш? – смотрю на дочь.

– Да так, просто ты же молодой совсем, я не хочу, чтобы из-за меня ты в итоге остался один.

– Глупости не говори, и потом, я никогда не буду один, у меня есть ты.

– Ну так-то оно да, но может тебе стоило к кому-то присмотреться, тем более, если рыба сама плывет в руки, – продолжает рассуждать, – они хоть симпатичные были? Ну эти, несостоявшиеся помощницы твои?

Я усмехаюсь, зачем-то пытаюсь восстановить в памяти хоть одно из лиц, но перед глазами возникает совсем другой образ. Образ, который я честно и в то же время тщетно пытался вытравить из своей головы. Упрямая девчонка, продолжающая меня избегать, даже в долбанных смсках. Нет, отвечает, конечно, но скорее из вежливости, потому что до сих пор себя должной чувствует. Я тоже дурак, мне скоро сорокет стукнет, а я в покое ровесницу дочери оставить не могу.

– Страшнее атомной войны, – вспоминаю фразу из старого мультика.

Сашка в ответ прыскает от смеха.

– Ты ужасен.

– Почему? По-моему, я очень даже ничего.

– Ага, до тех пор пока рот не откроешь.

– Ну это у нас с тобой, видимо, семейное.

– Слушай, пап, – она в миг становится серьезной, – я тут подумала.

– Это дело хорошее.

– Ну я серьезно! – возмущается. – По поводу вакансии на должность твоей помощницы.

– Саша, я не собираюсь строить отношения на работе.

– Да я не об это, я предложить хотела, – мнется как-то странно, несвойственно своему бедовому характеру, – раз ты все равно никого не взял, и наверняка следующие кандидатки тоже пролетят, как фанера над Парижем, я подумала, может…

– Саш, ближе к телу.

– Ты хотел сказать делу?

– Нет, я хотел сказать именно то, что сказал, ты мне кого-то предложить хочешь?

– Ну да, – не очень уверенно, – Киру? – то ли спрашивает, то ли предлагает.

А я вот выбрал не самый лучший момент, чтобы сделать глоток воды. Ожидаемо, содержимое рта вытекает носом. Хватаюсь за салфетку и прикрываю рот ладонью, в попытке откашляться.

– Кого? – уточняю сипло.

– Ну Киру, пап.

Охренеть. Я думал, что сегодня она меня уже ничем не удивит. Наверное, мой взгляд говорит громче любых слов, да что там, орет просто, потому что Сашка как-то заметно напрягается.

– Ну а что? Ну да, у нее может нет такого опыта, как у этих, которых ты выставил, но он им и не помог.

В принципе логично, и не поспоришь.

– А Кира не глупая, и потом, опыт работы помощницей у нее есть.

– Она была секретарем психолога.

– Ты в курсе? – удивляется Санька.

Я киваю только, мысленно треснув себе по бестолковой голове. В курсе, но не говорить же дочери, что я всерьез собирал досье на ее новую подружку, и вовсе не потому что о Саньке беспокоюсь.

Нет, я о ней беспокоюсь, но это не тот случай.

– Ясно, – тянет и смотрит на меня изучающе, – ну тем более, раз ты в курсе. Она до сих пор работу ищет, если так и дальше пойдет, не сегодня завтра опять влипнет в какую-нибудь историю.

Я хорошо понимаю, к чему она клонит и что имеет в виду. Мне и самому эти попытки не нравятся, но и предъявлять что-то взрослому и, по сути, постороннему человеку, я не в праве. Все, что я мог, сделал. Приставил к ней охрану, на всякий случай, чтобы следили, наблюдали. Вмешиваться поручил только в крайнем случае.

– Пап, ты меня слушаешь вообще? – задумавшись, не сразу осознаю, что пропустил мимо ушей монолог дочери.

– Нет, то есть да, в смысле повтори, пожалуйста.

– Я говорю, может, ты рассмотришь ее кандидатуру, ну хотя бы на собеседование ее возьми, не знаю, или на испытательный срок, она по крайней мере точно не будет к тебе клеиться.

Зато я очень даже буду.

Этого я, конечно, не озвучиваю.

– У нее хоть и не тот уровень, но ведь всему можно научиться, правда? Ты сам всегда так говорил.

Говорил. Я вообще много чего говорил, теперь вот, расхлебываю. Кира. Нет, это даже не смешно.

– Пап, ну пожалуйста, хотя бы рассмотри этот вариант, мне ее жалко уже, она вечно без настроения.

– Хорошо, Саш, – сам не знаю, какого черта творю.

– Правда?

– Правда.

Что я там говорил об отношениях на рабочем месте?