Текст книги "Отец подруги, или Влюблен без памяти (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Глава 27
– Слушай, может тебе все-таки кофе сделать?
Маша смотрит на меня с хорошо читаемым сочувствием во взгляде. Наверное, у меня на лице написано, насколько все это мне не нравится и в какую панику меня вгоняет само представление о предстоящей работе на этой позиции.
Даже та микроскопическая доля информации, которую вывалила на меня временный секретарь моего будущего босса, кажется непосильной ношей.
И чисто логически, если забыть об эмоциях и приглушить страх, я понимаю, что все не так страшно. Объем работы, безусловно, значительно больше, чем на моем прежнем месте, но суть-то, в общем-то, одна.
Если логически. А я, очевидно, сейчас логически мыслить не способна, а потому внутри стремительно растет ощущение катастрофы.
– Эй, – щелкнув пальцами у меня перед глазами, Маша напоминает о себе и своем вопросе, – кофе?
– Нет, ничего не надо, извини.
Кофе тут не поможет. Тут вообще ничего не поможет. Ну, может, кроме побега.
– Ты выглядишь так, будто тебя не на работу приняли, а казнить велели.
– А что, есть разница?
Я только договорив, понимаю, что высказала свою мысль вслух.
– Да брось, не все так плохо.
Собираюсь ей возразить и даже рот открываю, но сказать ничего не успеваю. Дверь в приемную с грохотом распахивается и, вздрогнув, я так и зависаю с приоткрытым ртом, устремив взгляд на источник шума.
В приемную вихрем влетает мужчина в длинном черном пальто и сером, очень хорошо сидящем костюме.
Быстро, где-то на уровне инстинктов, окидываю нежданного визитера взглядом.
Высокий, широкоплечий. У него густые темно-русые волосы, зачесанные на бок, большие светло-карие глаза, острые, четко очерченные скулы и легкая небритость на подбородке и щеках.
Симпатичный, правда, взгляд бешеный. И бешенство это явно направленно на Машу.
– Какого черта я не могу до тебя дозвониться? – грохочет так, что я невольно вжимаю голову в плечи и настороженно кошусь на Машу.
Ее, в отличие от меня, этот звериный рев вообще не трогает. Ни одна мышца на лице не дрогнула. Вот это я понимаю – выдержка.
– Я понятия не имею, почему вы не можете до меня дозвониться, вот мой телефон, включен и полностью заряжен, – она берет со стола свой мобильник и демонстрирует мужчине, своим спокойствием вызывая восхищение у меня и раздражение – у мужчины.
– Я не понял, ты сейчас намекаешь, что это у меня проблема? – гнев из него буквально сочится, мне кажется, что я его собственной кожей ощущаю.
Господи, нет, я слышала о людях с мощной энергетикой, но этот… Да он же просто атомная бомба замедленного действия.
Довольно просторная приемная с его присутствием кажется крохотной тесной комнатушкой, из которой хочется поскорее убраться, роняя тапки.
– Я этого не говорила, – все так же, не моргнув глазом, парирует Маша.
Я, к своему стыду, с интересом наблюдаю за развернувшейся сценой.
– Ты должна быть на связи всегда, Маша. Всегда – это значит постоянно, всякий раз, когда ты мне понадобишься, раз уж тебя нет на рабочем месте, – подходит ближе, ставит руки на стол и впивается своим разъяренным взглядом в секретаря.
– Меня нет на рабочем месте, потому что у меня их два, если вы помните, – а вот теперь и Маша начинает терять терпение, – кстати, знакомьтесь, Кира Константиновна, с сегодняшнего дня – личный помощник Богомолова, – выдает на одном дыхании.
Мужчина переключает внимание на меня, и исходя из выражения его лица, складывается впечатление, что он только сейчас меня заметил.
У меня даже поздороваться не хватает сил, а потому я просто киваю.
– Вячеслав Павлович, – тем временем продолжает Маша, – заместитель твоего босса, – представляет мне мужчину.
Он еще пару секунд сверлит меня взглядом, потом едва заметно кивает и снова обращается к Маше.
– Так почему ты все еще здесь?
– Потому что Киру нужно ввести в курс дела.
Ой-ё.
Еще не хватало врага в лице этого человека.
– И этим должна заниматься ты?
– А вы здесь кого-то еще видите? – огрызается Маша, все же потеряв терпение.
На несколько секунд в помещении повисает тишина. Тяжелая такая, осязаемая. И воздух как будто становится гуще.
Мужчина еще раз проходится по мне взглядом, отходит от стола и, пробормотав что-то себе под нос, направляется к кабинету Владимира Степановича.
Один стук – и скрывается за дверью кабинет.
С уходом этого энергетического вихря мне становится значительно легче дышать.
– Это что сейчас было? – интересуюсь шепотом.
Маша меня не слушает, таращится на дверь.
– Маш?
– А? – вздрагивает. – Что? Ты что-то спросила?
– Я говорю, это что было?
– А это, – она пожимает плечами, – это мое непосредственное начальство.
– Ты шутишь? Вот он? Как ты…
– Как я с ним работаю? – предвидит мой вопрос и с улыбкой добавляет: – Да вот как-то так, несколько лет уже.
Я молча перевариваю ее слова и прикидываю, как долго бы продержалась на ее месте.
Не продержалась бы. Вообще. Ни дня.
– Да он неплохой, когда не бесится, – он начинает смеяться.
То ли ей действительно смешно, то ли это нервное.
– И часто он бесится?
– Почти всегда, да нет, Кир, ты не обращай внимания, так-то он хороший, громкий просто, иногда чересчур.
Словно в подтверждение ее словами из кабинета Владимира Степановича доносятся голоса. Общение за дверями, очевидно, проходит на повышенных тонах.
Спустя минуту дверь распахивается, в приемную выходит еще более злой Вячеслав Павлович.
– В мой кабинет, живо, – бросает Маше, и вылетает из приемной так же стремительно, как и залетел.
– А ведь день начинался неплохо, – она усмехается и встает со своего кресла.
– Ты серьезно пойдешь к нему, когда он в таком состоянии? – я неверяще смотрю на девушку.
– Так это его нормальное состояние, – берет со стола телефон и какие-то бумаги, – я вернусь, ты пока, не знаю, чаю попей или сходи перекусить.
Стуча каблуками, она выходит почти следом за своим бешеным боссом, оставляя меня в одиночестве и полном недоумении. Если до этого момента я думала, что сложно будет мне, то теперь понимаю: все действительно познается в сравнении.
Стоит мне только додумать эту мысль, как из кабинета появляется Богомолов собственной персоной.
– Ушли? – интересуется, стоя у своей двери.
Я киваю нерешительно.
– Ну слава Богу, и так с утра голова раскалывается, – подходит к столу, за которым я сижу, – видишь, я не самый плохой начальник, может быть и похуже, – ну издевается же.
– Он ее не прибьет? – вырывается у меня против воли.
– Кто? Славка? Нет, конечно.
– Но он… – никак не могу подобрать слова, только кошусь на выход из приемной.
– Он просто от ревности бесится, – несколько ошарашивает меня Богомолов.
– В смысле? – хмурюсь. – Он Машу ревнует, что ли?
– Нет, Кир, он меня ревнует, – наклоняется, расставив руки на столе, – ну, конечно, Машу. Дурак просто, но это лечится.
– Как? – я зачем вообще это спросила? Серьезно?
– Я тебе потом расскажу, а лучше – покажу.
– В смысле?
Он вздыхает, смотрит на меня с улыбкой и снисхождением, а потому спрашивает совершенно неожиданно:
– Ты завтракала сегодня, чудо?
– Я… – теряюсь.
– Ясно, поехали, малыш, позавтракаем, что ли, одевайся.
Он уже собирается вернуться в свой кабинет, когда я, вернув себе способность говорить, произношу тихо:
– Я с вами не поеду, – звучит, конечно, по-идиотски.
Богомолов на мгновение замирает спиной ко мне, а после резко разворачивается.
– Это еще почему?
– Потому что… Маша обещала вернуться и…
– Сегодня она точно не вернется, ее прямое начальство лютует. Все, солнышко, давай собирайся, иначе я тебя съем, голодный как волк.
Я, конечно, понимаю, что он шутит, но есть в его взгляде что-то пугающее, а потому я все-таки встаю со своего места и иду к шкафу.
Глава 28
– Кир, расслабься, я тебя не съем, – Владимир Степанович в привычной для него манере врывается в мои размышления.
Отрываю взгляд от своей тарелки с почти нетронутым заказом и вздыхаю. И ведь действительно сегодня поесть не успела, да и пахнет содержимое моей тарелки очень аппетитно, а мне кусок в горло не лезет. И от того я себя еще паршивее чувствую.
Неблагодарная я, получается. С какой стороны ни посмотри.
– Я тебе в прошлый раз уже сказал, заканчивай меня бояться.
– Я не боюсь, – слова сами срываются с губ и я тут же прикусываю язык.
– Тогда чего ты такая напряженная, как будто я тебя на последний завтрак перед казнью привел? – улыбается, бровь выгибает.
В глазах отражается игривый блеск.
Я несколько секунд молчу, прикидывая, стоит ли вообще озвучивать свои опасения вслух. Ведь и так все понятно. Не гожусь я на эту должность.
– Я просто не хочу бессмысленно тратить ваше время, – смотрю прямо ему в глаза.
Он продолжает улыбаться, улыбка даже шире становится. Нет, этот мужчина просто невозможен. Он вообще бывает серьезным?
– С чего ты взяла, что тратишь мое время, тем более бессмысленно?
– Потому что так и есть, – вздыхаю, откладываю вилку, – вы очень много для меня сделали, и я не хочу вас подводить, а я обязательно подведу, потому что просто не справлюсь.
О том, что мне в принципе противопоказано рядом с ним находиться я предпочитаю молчать. Вот и сейчас, мне надо прекратить на него смотреть, просто отвести взгляд, а не выходит.
Я зачем-то его рассматриваю, просто откровенно пялюсь. Разглядываю мелкие детали. Ямочки, выступившие на щеках, тонкую паутинку морщинок под глазами и улыбку его красивую, в конце концов.
Он, конечно, это замечает, но никак словесно не реагирует, позволяет. Может ему даже забавным кажется мое внимание. И мне стыдно до ужаса с одной стороны, а с другой…
– Ты себя недооцениваешь, Кир, – подбадривает меня.
Ну вот зачем он? Мне, честное слово, гораздо проще было бы, будь он снобом надменным. И я бы выдохнула облегченно, если бы он меня развернул до начала этого нелепого собеседования.
– Нет, это просто вы меня переоцениваете, – бубню себе под нос.
Мои слова вызывают у него искренний смех.
– Я уже говорил, что ты просто чудо? – подмигивает и кладет в рот нанизанный на вилку кусок омлета.
Его, казалось бы, уже совсем привычное замечание, в который раз вгоняют меня в краску.
– Я никогда и никого не переоцениваю, – еще один кусочек исчезает у него во рту, – давай серьезно, Кир.
– Давайте.
Усмехается.
– Мне нужна помощница, которая готова работать, именно работать, Кир. В поте лица, если хочешь. Это значит, что ты всегда должна быть на связи. И уж поверь, ты прекрасный кандидат на эту позицию. Знаешь почему?
– Почему? – уточняю осторожно.
– Потому что тебе нужны деньги, а что ни говори, деньги – самый лучший мотиватор. А нехватка опыта довольно быстро компенсируется повышенной нагрузкой, и ее я тебе обещаю.
– Спасибо, – настает моя очередь смеяться.
– Я тебя убедил?
– Если честно, не очень.
– Ну это лучше, чем решительное “нет”, – опускает взгляд на мою тарелку, хмурится, – ты ешь давай, еще не хватало мне голодных обмороков.
Спорить я смысла не вижу, просто послушно беру вилку. Убедить меня его слова не убедили, но по крайней мере он понимает, на что подписывается. И меня подписывает.
Однако, как это водится, всегда остается “но”.
И если с профессиональной стороной все более менее понятно, то, что делать со всем остальным, я не имею ни малейшего представления.
Не могу же я ему откровенно признаться в том, что он, вот уже несколько недель занимает львиную долю моих мыслей.
И я прекрасно понимаю, насколько это неуместно, но ничего не могу поделать.
А еще, кажется только сейчас осознаю, почему не было этого самого решительного “нет”.
– О чем задумалась?
Наверное, я слишком долго молчу, и мой мыслительный процесс отражается на лице.
– О том, что если я накосячу, виноваты будете вы, я вас предупреждала, – не знаю зачем, но пытаюсь отшутиться.
Наверное, это уже нервное.
– Я готов нести ответственность за свои решения, Кир, – его слова звучат как-то чересчур серьезно.
И взгляд у него опасно меняется. Нет в нем больше того озорного блеска. Сейчас он кажется холодным и пронзительным.
Я слегка даже вздрагиваю от такой внезапной и разительной перемены в его внешнем виде. Практически сразу жалею о своей глупой шутку.
– Извините, эта была неуместная шутка.
– Доедай, малыш, и поедем. У нас на сегодня еще дела остались.
Глава 29
Едем в полной тишине. Уверенная в том, что после ресторана мы непременно должны вернуться в офис, я не сразу обращаю внимание на направление, в котором мы движемся.
Только когда за окном мелькают знакомые здания, я осознаю, что едем мы не в офис, а в направлении совершенно обратном.
– Мы разве не в офис? – спохватываюсь, убедившись в правильности своей догадки.
– Нет, – не отрывая взгляда от дороги, коротко отвечает Богомолов.
– Но вы сказали, что на сегодня у нас еще остались дела, – напоминаю, насторожившись.
– Есть, – кивает, – но не в офисе.
Я хмурюсь, вопрос так и крутится на языке, а в груди зарождается нехорошее подозрение.
Так и не решившись спросить, куда мы, собственно, направляемся, выдыхаю тихо и отворачиваюсь к окну, чувствуя, как начинает ускоряться сердце.
Мне почему-то эта затея с поездкой неизвестно куда совсем не нравится, и нет, вовсе не потому, что я Богомолова опасаюсь, а потому что выльется она в какую-нибудь очередную неловкую ситуацию.
Это уже традиция.
И интуиция меня, конечно, не подводит. Как только машина сворачивает на парковку, я молниеносно догадываюсь, о каких делах говорил Владимир Степанович.
– Нет, – озвучиваю свой протест еще до того, как она успевает припарковать машину и заглушить двигатель.
– Что “нет”? – уточняет, вынув ключи.
В глазах у него пляшут уже хорошо знакомые мне чертята.
– Я туда с вами не пойду, это уже слишком.
– А без меня? – шутит, нарочно вгоняя меня в краску.
– Владимир Степанович, вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
– И что же? – расплывается в улыбке.
Я набираю в легкие побольше воздуха, мысленно уговаривая себя успокоиться и не краснеть, как школьница какая-то. Сердце в груди тарабанит так, что вот-вот выскочит из груди.
Не могу я сохранять спокойствие и ясность ума в его присутствии. С самого первого дня не могла. Меня из одной крайности в другую бросает, и я не знаю, как мне с этой реакцией бороться.
– Мне не по карману здешние магазины, – проговариваю медленно, по словам.
Я прекрасно знаю, как здесь ценник и этот центр обхожу стороной с того дня, как переехала в город.
– А кто сказал, что тебе нужно платить? Пойдем, Кир.
– Владимир Степанович, остановитесь, пожалуйста, – торможу его прежде, чем он успевает выйти из машины, – вы же и сами понимаете, что это неуместно и вообще…
– Что вообще, Кир? – возвращается в прежнее положение, поворачивается ко мне лицом, смотрит внимательно, словно сканирует.
– Абсурдно, – выдыхаю.
– Почему? – у него на лице такое выражение появляется, будто он и вправду удивлен моим утверждением.
– Да потому что не ходят начальники со своими подчиненными по магазинам, и уж точно не покупают им вещи, – все это я проговариваю на одном дыхании.
Тараторю так, будто боюсь, что если хоть на секунду остановлюсь, не договорю.
– Может, я просто очень хороший начальник?
– Владимир Степанович, это не смешно.
– Так я и не смеюсь, Кир.
Он вдруг так резко подаётся вперёд, что я осознать ничего не успеваю. Его лицо оказывается совсем близко. Непозволительно близко!
И губы! Совсем рядом, ещё чуть-чуть...
Я чувствую его теплое дыхание, невольно опускаю взгляд, потому что ничего не могу с собой поделать.
Всякий раз ничего не могу с собой поделать!
Чёртово дежавю!
Боже, Кира, ну что ты за дурочка такая, зачем снова в это вляпалась, зачем пошла на поводу у Сашки?
Все же нормально было, по крайней мере относительно нормально, пока мне удавалось избегать столкновения с этим человеком.
Человеком, рядом с которым я испытываю совершенно неправильные эмоции и желания, о которых даже думать стыдно.
Меня из морока этого странного выводит внезапно раздавшийся щелчок.
Опомнившись и тряхнув головой, быстро соображаю, что это был за звук. Ремень.
Владимир Степанович отстегнул мой ремень.
– Пойдем, малыш, быстрее начнем, быстрее закончим.
Времени на возражения он мне больше не оставляет, на этот раз выходит из машины быстрее, чем я успеваю открыть рот.
С приглушенным стоном, сорвавшимся с губ, я на секунду прикрываю глаза, делаю глубокий вдох и выхожу из машины.
Осматриваюсь, разглядываю внушительных размеров торговый центр и сжимаю кулаки.
Ну вот зачем он?
Молча иду за Богомоловым, стиснув челюсти. И как я позволила втянуть себя у эту авантюру?
Именно авантюру, потому что по-другому этот театр абсурда не назвать.
– Ладно тебе, Кир, чего ты такая напряженная, это же мелочи, – он даже не поворачивается, не смотрит на меня, просто чувствует.
– Угу, – мычу, уткнувшись глазами в пол.
Просто не знаю, что ещё сказать. Потому что мне жутко неудобно.
Как так выходит, что всякий раз сталкиваясь с этим человеком, я создаю дополнительные неудобства не только себе, но и ему.
– Глупости, Кир, какие неудобства? – он так резко тормозит, что, не успев остановиться, я влетаю ему в... Грудь?
Это когда он успел повернуться? Так, стоп, что он сейчас сказал?
– Только не говорите, что я все это произнесла вслух, – практически стону от собственной глупости.
Ну вот как так получается?
И нарочно ведь не придумаешь.
– Хорошо, не буду, – он подмигивает, снова улыбается и мне, как назло, тоже хочется.
Хочется улыбнуться в ответ.
А ещё очень хочется снова оказаться в его объятиях, как в ту ночь, когда он меня из полиции забирал.
И я, конечно, понимаю, насколько глупое и неуместное это желание, но никак не могу его в себе подавить.
Это проклятие какое-то.
– Посмотри на меня, Кир, – произносит мягко и в то же время требовательно.
Выполняю его просьбу, больше похожую на приказ.
– Давай договоримся, ты не доставляешь мне никаких неудобств, и никогда не доставляла.
– Но...
– Все, Кир, выброси из головы эту чушь. Договорились?
Я вздыхаю и просто киваю в ответ.
Глава 30
Все это очень странно. Как будто нереально даже. Я все еще не могу понять его мотивов. Нет, не то чтобы совсем не догадываюсь, но эта догадка меня пугает, потому что абсурдная совершенно.
Я искоса за ним наблюдаю. Владимир Степанович так быстро и уверенно движется к одному из десятков окружающих нас бутиков, что я едва успеваю передвигать ногами, чтобы не отстать.
Переступив порог магазина, следом за Богомоловым, я даже толком осмотреться не успеваю, как нам навстречу откуда ни возьмись вылетает консультант с сияющей на губах улыбкой.
– Владимир Степанович, рады вас видеть, – девушка вежливо приветствует моего, теперь уже босса, и переводит на меня заинтересованный взгляд.
Взором профессионала мгновенно оценивает мой весьма скромный прикид, продолжая улыбаться во все свои имеющиеся зубы, а я мысленно задаюсь вопросом, как у нее еще челюсть не свело, ведь вот так улыбаться нужно весь день.
– Привет, Ир, – так же дружелюбно отзывается на приветствие Богомолов.
Эти двое выглядят так, будто давно друг друга знают.
– Чем могу помочь? – продолжает девушка, переводя взгляд с мужчины на меня.
Я ничего ответить не успеваю, и с удовольствием перекладываю ответственность на Владимира Степановича. Во-первых, несмотря на внешнее спокойствие, я сейчас ужасно волнуюсь, даже ладони вспотели, и если открою рот, обязательно выдам какую-нибудь чушь. А во-вторых, раз инициатором этого похода была не я, то и процессом руководить не мне.
Я, может, и тупею в присутствии этого мужчины, но некоторые остатки здравого смысла во мне все еще остались.
– Это Кира, – отвлекаюсь от своих мыслей, когда слышу собственное имя, – моя помощница, – представляет меня девушке Богомолов.
Я, едва заметно улыбнувшись, киваю.
– Поняла, – кажется еще сильнее просияв, откликается девушка, – значит, костюмы, брючный, юбочный? Двойка, тройка? Или лучше все сразу? Вечерние наряды? У нас как раз пополнение…
Она продолжает говорить, а я пытаюсь прикинуть, во сколько мне все это обойдется и как долго мне придется расплачиваться из зарплаты, которую я еще даже не начала получать.
Желание сделать отсюда ноги сейчас кажется самым логичным выходом из ситуации, но вопреки логике я просто иду за фонтанирующей восторгом от предвкушения отличных продаж Ириной.
Меня провожают до кабинки и временно оставляют наедине с собой.
Надо сказать, кабинка довольно просторная. В ней минимум три меня бы поместились.
Осматриваюсь, смотрю на себя в зеркало, качаю головой. Волосы растрепались, щеки горят огнем, да что там – полыхают.
– Можно?
Ира возвращается с подобранными на ее вкус костюмами и рубашками. Я не против.
– Ну как? – с неподдельным интересом спрашивает девушка, когда я надеваю первый брючный костюм, с удивлением отмечая, как точно ей удалось подобрать размер.
Рассматриваю себя в зеркале и тихо ахаю, понимая, насколько сильно меняет внешность всего-то хорошо подобранная одежда.
“Угу, одежда за бешенные деньги, которых у тебя нет” – услужливо напоминает внутренний голос.
Ну спасибо.
Поправляю пиджак, просто потому что не знаю, куда деть руки и как еще спрятать нервное напряжение.
– Вы как-то слишком напряжены, – замечает Ирина.
– С непривычки, – выдыхаю, не зная, что еще ответить на ее замечание.
– Привыкайте, – она улыбается еще шире, чем прежде.
Смотрю на нее не очень понимая, к чему она.
Ира только пожимает плечами.
– Я давно работаю, – отвечает на мой невысказанный вопрос, – вы явно не привыкли к таким магазинам, вы не подумайте, я не обидеть вас хочу, просто объясняю, и вы наверняка только-только устроились на эту работу, да?
Киваю.
Она улыбается понимающе.
– И вас наверняка беспокоит ценник, – продолжает рассуждать, – вероятно, он больше всего вас и беспокоит.
Я в ответ только издаю нервный смешок.
– Это тоже нормально, вы не первая.
– В смысле? – хмурюсь.
– Ой, – она смеется, – вы меня только неправильно не поймите, я сейчас не о Владимире Степановиче, я вообще. К нам разные люди приходят. Некоторые нервничают совсем, как вы. Но вам в любом случае придется привыкать к новому уровню, некоторые должности того требуют, а в вашем случае – тем более, учитывая, что сопровождать вам своего босса придется на самые разные мероприятия.
– Вот вы вообще меня не успокоили, – смеюсь, на самом деле немного расслабившись.
– Бросьте, вам как никому повезло с начальством, я же говорю, к нам разные люди приходят.
– Давно вы знакомы? – сама не знаю, зачем спрашиваю.
– Пару лет, правда, обычно он сопровождает дочь, ну или Саша сама заходит, чаще, конечно, сама. Так, давайте мерить дальше, этот отложим. Потом надо еще платья подобрать.
– Отлично, а я только расслабилась.
Мне кажется, проходит не меньше часа прежде, чем я наконец снимаю с себя последний костюм. Нет, столько мне до конца жизни не понадобится.
– Мне хватит вот этих трех, остальные не нужны…
– Нужны, Ир, – из-за шторки внезапно раздается голос Богомолова.
И давно он там?
Мне, конечно, хочется возразить, но я этого не делаю, потому что спорить в присутствии Ирины просто неуместно.
Приглушенно вздохнув, молча соглашаюсь.
Хуже уже все равно не будет.
Только я успеваю об этом подумать, как Ирина протягивает мне нечто, что заставляет меня пожалеть о преждевременных выводах.
Хуже быть может.
Очень даже может!
И вот это красное платье в руках девушки – отличное тому подтверждение.
Я глушу в себе рвущийся из недр сознания стон отчаяния, тихо выдыхаю и взглядом, кричащем о пощаде, смотрю на Ирину.
Она в ответ только улыбается, мол, давай-давай. Платье, конечно, шикарное, что ни говори, я же все-таки девочка. И не оценить его чисто объективно не могу.
Длинное, точно повторяющее изгибы фигуры, на тонких бретельках, с довольно глубоким, но отнюдь не вызывающим вырезом и красиво подчеркивающим фигуру разрезом до середины бедра.
Я даже на несколько секунд зависаю, глядя на собственное, вновь преобразившееся отражение в зеркале? И это я?
– Шикарно, – резюмирует Ирина.
– Согласен, – мужской голос за спиной заставляет меня оторваться от созерцания своего отражения.
Только теперь я замечаю, что Ира успела отодвинуть шторку.
Оборачиваюсь резко, взглядом встречаюсь с Богомоловым, мгновенно вспыхиваю. А он… Он смотрит восторженно, и не стесняясь меня разглядывает.
Боже, я готова поклясться, что на меня никто и никогда так не смотрел. Или это моя фантазия вдруг разыгралась?
– Я сейчас и еще нужны туфли, – лишь на секунду наши безмолвные гляделки прерывает голос Иры.
Оставив в кабине еще два платья, девушка ловко выскальзывает из кабинки, и испаряется из поля зрения, оставляя нас наедине. Я слышу, как грохочет сердце в груди, каждый его удар звоном отдается в ушах.
Молча, не двигаясь и почти не дыша, наблюдаю, как Владимир Степанович входит в кабинку, подходит к мне, все так же не отрывая от меня взгляда.
– Я не стану его покупать, – честно говоря, я не знаю, зачем это говорю, просто само вырывается.
Мозг отчаянно сопротивляется, видимо.
– Конечно не станешь, Кир, – Владимир Степанович усмехается, пальцами касается моей щеки, ведет подушечками до самого уха, убирает за него одну из выбившихся прядей волос, – его куплю я, – добавляет совсем тихо и как-то очень хрипло, словно его голос не слушается.
Наклоняется к моему лицу, очень-очень близко, а я усилием воли заставляю себя держать глаза открытыми.
– Оно тебе очень идет, Кир, – шепчет, вызывая в моем теле уже знакомую дрожь.
Приятная теплая волна прокатывается по позвоночнику, заставляя меня едва заметно вздрогнуть.
– Владимир Степанович…
– Это подарок, Кир, не спорь – произносит все тем же шепотом и неожиданно увеличивает расстояние между нами, а потом и вовсе выходит из кабинки, оставляя меня одну и в полном смятении.
К счастью, долго находиться в одиночестве, погружаясь в ненужные раздумья, мне не удается. Ира возвращается как раз вовремя.
Следующие несколько минут я стараюсь сосредоточиться только на предложенных мне вариантах туфель и куче коробок, от одного вида которых меня прошибает холодный пот и растет желание поскорее смыться.
А лучше – проснуться, и понять, что все это лишь странный сон.
Я чувствую себя вареной сельдью, когда наконец заканчивается, казалось бы, бесконечный этап примерки.
Все предложенное Ирой, аккуратно раскладывается по фирменным пакетам, а я смотрю на их количество и к горлу подступает тошнота.
Я только примерно представить могу, во сколько обходится все это добро, потому что цену никто не озвучивает, а экран терминала от меня предусмотрительно скрывают.
– Ждем вас еще, – радостно звенит Ирина, протягивая чек Богомолову.
– Спасибо, Ир, – он весело подмигивает девушке и прежде, чем я успеваю отмереть, сам берет все пакеты.
– Спасибо, – повторяю за ним и прощаюсь.
– Видишь, не все так страшно, и тебе даже не пришлось бегать полдня в поисках всего необходимого. Главное, знать правильные места, – как-то уж очень радостно произносит Владимир Степанович, учитывая оставленную там сумму.
Нет, я, конечно, понимаю, что подобные траты для людей его уровня могут казаться мелочью, но ведь я – посторонний человек.
– Владимир Степанович, – останавливаюсь посреди хола.
– Мм? – он тоже вынужденно притормаживает.
– Там в магазине я не хотела с вами спорить, мне это показалось неуместным, но пообещайте мне, пожалуйста, одну вещь.
– Какую?
– Вы постепенно вычтете все это из моей зарплаты, абсолютно все.
– Я не стану этого обещать, малыш, – и снова эта улыбка, от которой у меня все внутри сжимается.
– Это еще почему?
– Потому что я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять. Все, Кир, пойдем, домой тебя подвезу, хватит на тебя сегодня впечатлений.
– Но…
– Завтра ты мне нужна бодрая, как огурчик.
– Но так нельзя, – я шустро передвигаю ногами, – это неправильно и…
– Можно, все правильно.
Я слов не нахожу подходящих, как ни стараюсь. Только и могу что возмущенно сопеть до самой парковки.
В машину тоже сажусь молча, испытывая столько разных эмоций, что никак не могу сосредоточиться на хоть какой-нибудь конкретной. И злюсь, конечно, сильно злюсь. На себя, на него, даже на Сашку, но и самой себе врать не могу. Мне приятно, где-то очень глубоко внутри приятно и от того страшно.
Он ведь не первый раз обо мне заботится, вот так просто у него все. Я снова мысленно возвращаюсь к той ночи, когда, бросив свои дела, он приехал за мной, мне даже просить не пришлось.
Обо мне после смерти родителей кроме бабушки никто особой заботы не проявлял. Даже Паша. Особенно Паша.
И я понимаю, что сравнивать глупо, но как-то так само получается.
– Вам же в офис надо, вы столько времени на меня потратили, – поворачиваюсь к нему, когда мы выезжаем на дорогу.
– Кир, за то время, что я веду бизнес, я очень хорошо научился одной вещи, – отвечает с улыбкой, но глаз от дороги не отрывает.
– Какой?
– Распределять обязанности, проще говоря, перекладывать ответственность.
Я невольно улыбаюсь и пальцами впиваюсь в свою куртку. Нельзя, Кира, тебе нельзя к нему привязываться и смотреть на него, как на мужчину, нельзя.
Осознав внезапно, что достаточно долго откровенно на него пялюсь, отворачиваюсь к окну, точно зная, что он заметил. Конечно, он заметил.
Прислоняюсь к двери, немного ежась. Наблюдаю за сменяющимся пейзажем за окном и не замечаю, как проваливаюсь в сон.
И так тепло становится, спокойно. А еще меня окутывает запах. Аромат парфюма, хорошо отпечатавшийся в памяти.
– Кир, – чья-то рука ложится мне на плечо.
Распахиваю веки, хмурюсь, пытаясь понять, где я.
– А?
Мне хватает пары секунд, чтобы прийти в себя и окончательно проснуться.
– Приехали.
– Угу, – киваю заторможено, протираю глаза.
Действительно, мой двор.
О том, откуда он знает мой адрес, ведь я его не называла, даже спрашивать не стану.
– Спасибо, – улыбаюсь, собираясь выйти из машины.
– Я тебя провожу.
– Не нужно, я…
– Нужно, Кир, – он совершенно бесцеремонно меня перебивает, а потом открывает дверь и выходит.
Ладно.
Пакеты из машины тоже достает сам, мне ничего не дает. Я и не настаиваю. Бессмысленно. Молча иду к подъезду, поднимаюсь на свой этаж, ни разу не обернувшись, подхожу к двери и останавливаюсь.
– Ну открывай, – Богомолов оказывается рядом в считанные секунды.
– Владимир Степанович…
– Открывай говорю.
Вздыхаю, достаю из кармана ключ и вставляю в замок, открываю дверь и вхожу в квартиру. Он заходит следом, останавливается на пороге, ставит на пол пакеты. Осматривается.
– Комнату свою покажешь? – выдает то, чего я точно не ожидаю.
– З…зачем? – таращусь на него во все глаза.
– Посмотреть хочу.
– Это лишнее.
– Не думаю, – произносит как-то чересчур серьезно.
– Владимир Степанович.
– Чего ты боишься, Кир?
– Я не боюсь.
– Нет? Тогда я пройду?
Вздыхаю и больше не возражаю. Пора уже привыкнуть к тому, что это все равно никакого эффекта не возымеет.
