Текст книги "Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ)"

Автор книги: Вейла Лили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

ЧАСТЬ I. Глава 7

– Не самое удачное оружие, мисс Гленда, – Ветинари, ухватившись двумя пальцами за остриё ножа, отвёл его от своей шеи. – Я понимаю, что большое оружие выглядит внушительнее, но оно менее манёвренно, и…

– Вот уж как держать нож, я без вас знаю, – резко ответила Гленда, разворачивая самый большой мясницкий нож в ладони и упираясь кулаками в бока. – А вы! Я, кажется, уже говорила: прекратите подкрадываться! Что за манера…

– Приношу свои извинения, мисс Гленда, но я никак не ожидал, что вы так легко раскроете моё тайное убежище, – ответил патриций и, воспользовавшись тем, что Гленда отошла от него на пару шагов, вышел из ниши, скрывавшейся за большим деревянным панно с изображением нереалистично пасторальной сцены охоты. Гленде это панно сразу не понравилось и показалось подозрительным.

– Натт водил меня по тайным ходам замка, – холодно ответила Гленда. – С тех пор у меня появилась привычка присматриваться к таким штукам… Ну, таким, за которыми может быть тайная дверь. Вы ведь уже были тут, утром, когда приходил Моркоу? Вперёд него добежали?

– Я не бежал, но путь по тайным лестницам короче.

– И чего ради? – Гленда хотела было скрестить руки на груди, но нож мешал. Пришлось отойти к шкафу, чтобы вернуть его на место. И ещё пришлось идти, выворачивая шею, потому что она не хотела упускать Ветинари из виду.

– Честно говоря, мне было интересно, расскажет ли вам капитан Моркоу про лигу, как они это называют? А! Лигу женинизма. Точнее о том, что они собираются делать на параде. Я посоветовал капитану спросить вашего совета по этому поводу, и мне было крайне любопытно, что вы ответите.

Гленда вспомнила недавний разговор, и почувствовала, как кровь приливает к щекам. Почему-то (вероятнее всего потому, что ни Моркоу Гленду, ни Гленда Моркоу не привлекали, и это было очевидно), разговаривать на такие темы с капитаном казалось совершенно естественным и вполне пристойным. Но, стоило ей понять, что патриций всё слышал, и её затопила волна стыда. Гленда быстренько прокрутила в голове, что именно говорила: мол, скажи парням – с этими самыми сонки девушки, которые привыкли держать коленки вместе, возможно, будут сговорчивее – раз уж обойдётся без последствий. А девушки, которые соглашаются на всякие фигли-мигли без изделий сонки, очень запросто могут одарить какой-нибудь неприятной болезнью.

– Ну и как, – с вызовом поинтересовалась Гленда, – всё услышали?

– Вы дали капитану в высшей степени разумный совет.

– Но?

– Никаких “но”, мисс Гленда, я бы сам не справился лучше. Кстати, не помню, упоминал ли я об этом, но ваша бабушка находила мою помощь на кухне весьма полезной.

– Вашу… что? Вы о чём вообще? – Гленда уже заметила за патрицием эту манеру – перескакивать с темы на тему, чтобы сбить собеседника с толку, и думала, что с ней этот фокус больше не пройдёт, но – какой сюрприз! – ему снова это удалось.

– По мнению миссис Медоед я очень красиво нарезал сыр, – терпеливо пояснил Ветинари. – Разумеется, нам запрещалось крутиться на кухне, но походы к вашей бабушке помогали мне оттачивать искусство маскировки.

– Она никогда ничего подобного не говорила.

– О, она умела хранить тайны, ваша бабушка.

– Да уж, думаю, умела, иначе не проработала бы так долго в Гильдии Наёмных Убийц.

– Ваша правда.

– И к чему вы сейчас это вспомнили?

– Я просто подумал, что должен как-то компенсировать вам историю с этим… Нарядом, и вернулся, чтобы это сделать.

– Нарезав сыр? В полночь?

– На сыре я не настаиваю, смею утверждать – мои таланты не ограничиваются нарезкой сыра. Я просто не ожидал, что в такое время здесь кто-то всё ещё будет, в конце концов, это ведь не ночная кухня.

Гленда рассмеялась. Не ожидал он, как же!

– Вообще-то сыр бы пригодился, – смягчилась она. – Я хочу заранее сделать сэндвичи для прислуги, которая выходит на работу ранним утром. Но они умрут, если узнают, кто нарезал для них сыр.

– Подозреваю, вы умеете хранить тайны ничуть не хуже, чем ваша бабушка.

– Держите, – она протянула ему нож для сыра и положила на стол доску и большой кусок чеддера, прекрасно сохранившегося ещё с ярмарки в Охулане. – Только руки сначала вымойте и отряхнитесь, боги знают, сколько паутины было в этом вашем коридоре, но, похоже, половину вы принесли на себе.

– В самом деле? – патриций недовольно осмотрел своё одеяние. Конечно, в тусклом свете пары свечей и на пыльно-чёрном фоне грязь не слишком выделялась, но кое-где тонкие нити паутины были заметны.

Ветинари тщательно вымыл руки, потом отряхнул одежду, потом вымыл руки ещё раз.

– Здесь ещё, – не выдержала Гленда и, вместо того, чтобы указать, сама сняла с плеча и спины патриция длинную нить.

Ветинари развернулся к ней, и получилось, что она его как будто обнимала. Гленда тут же отдёрнула руку, отошла на максимально безопасное расстояние, стряхнула паутину в мусор и принялась деловито копаться в шкафу, хотя понятия не имела, что там ищет.

– Благодарю, – сказал Ветинари ей в спину. Послышался негромкий стук ножа.

– Вы обещали мне жалованье больше, чем в университете, – Гленда решила свернуть на относительно безопасную (если в общении с Ветинари такие вообще были) тему, которая волновала её со вчерашнего дня, когда она подписывала договор. – И мне действительно не на что жаловаться, я на такое и рассчитывать не могла. Даже немного стыдно получать такие деньги. Но чего я не могу понять, так это почему на все закупки для кухни выделяется едва ли не столько же. Ведь кормить надо целый штат прислуги. Я, конечно, извернусь и даже с небольшим бюджетом смогу приготовить что-то пристойное, но не разумнее было бы больше тратить собственно на еду и меньше – на меня? И ещё: почему ваш секретарь, когда принёс контракт, посоветовал мне никому не озвучивать своё жалование? Что не так?

Она повернулась. Ветинари, засучив рукава, методично нарезал сыр на идеально ровные прозрачно-тонкие пластики. Любой помощник повара удавился бы от зависти при виде такого качества нарезки, но Гленду больше заботило другое. Закатанные рукава всего лишь открывали руки Ветинари до локтей, ничего неприличного. Но зрелище отчего-то выглядело волнующим. То, как напрягались мышцы и белела кожа на контрасте с тёмной одеждой…

Гленда встряхнула головой и заставила себя посмотреть патрицию в лицо. Не то чтобы стало лучше – глаза Ветинари, выражавшие сейчас озабоченность, по-прежнему её гипнотизировали. Пришлось срочно брать тарелку и перекладывать на неё нарезанное. То, что она при этом пару раз задела Ветинари за предплечье, жизнь не облегчало.

– И чего вы молчите? – спросила она, суровее, чем хотелось бы.

– Думаю, как ответить на ваш вопрос так, чтобы не оскорбить ваше чувство социальной справедливости, и вы не сбежали в ночь.

Ветинари отложил нож и, развернувшись к Гленде, оперся кулаком стол. Мышцы и вены на руке стали чуть заметнее, и это выглядело скульптурно красиво, как у какой-нибудь статуи.

Гленда вдруг вспомнила, как почти в самом конце поездки он позвал её в кабину машиниста. Кажется, наврал тому, что она его племянница из Сто Лата. Ничего особенно романтичного в этом, как Гленде тогда показалось, не было. Романтичного в том смысле, в каком это относится к парочкам, во всяком случае.

В кабине, несмотря на прохладную ночь, было жарко, потому Гленда едва ли не по пояс высунулась из окна, к которому её посадили. На откидном сидении было не особенно удобно, но вид и впрямь открывался потрясающий, и она ни на секунду не пожалела о том, как потратила эти два часа (правда, пытаясь отстирать платье от сажи, она немного изменила мнение, но всё равно – было здорово). На Ветинари она тогда почти не смотрела, но сейчас припомнила, как напрягались его руки, когда он бросал уголь в топку, и от этого стало почти так же жарко, как было в кабине машиниста.

– Обещаю подумать по крайней мере до утра, прежде, чем бежать, – ответила она на его реплику, потом снова мотнула головой. – Хотя куда я теперь денусь – у меня же с вами договор как минимум на год.

– Не сомневаюсь в ваших талантах находить выход из безвыходных ситуаций, – ответил Ветинари, но по губам его пробежала быстрая улыбка. Гленде это не понравилось, он что думает – если она помнит о контракте, так ей и деваться некуда?

– Ваше поведение как раз подталкивает меня к тому, чтобы начать его искать, – фыркнула она. – Выкладывайте уже, пока я не додумала сама.

– Этого действительно не стоит допускать, – он снова улыбнулся.

Гленда прищурившись сложила руки на груди.

– Видите ли, ваше жалованье я выплачиваю из собственного кармана, проще говоря, из своего наследства, – наконец-то пояснил Ветинари. – А траты на дворцовые нужды – на продукты и оплату другим слугам идут из налогов. И, боюсь, горожане не простят мне, если я начну этим злоупотреблять.

– И какая же плата положена дворцовой кухарке? – не скрывая подозрения в голосе, поинтересовалась Гленда.

Ветинари ответил. Сумма была почти в десять раз меньше, чем та, что стояла в её договоре. И вполовину меньше, чем она получала, работая в университете. Конечно, за шесть лет цены могли измениться, но не настолько же!

– То есть, все эти люди у меня в штате, и остальные слуги – они получают в районе тридцати долларов в месяц, в то время, как я…

– Боюсь вас огорчать, но тридцать долларов – это максимальная зарплата для дворцового персонала.

– То есть, остальные получают ещё меньше?

– Именно так. Но, мисс Гленда, прошу заметить, у них есть крыша над головой и еда. Для многих в Анк-Морпорке это уже немало. И, предвосхищая ваш вопрос, нет, я не настолько богат, чтобы платить всем из своего кармана.

– Скорее, не настолько заинтересованы в том, чтобы удержать тут именно этих людей, – парировала Гленда.

– И это тоже, – не стал возражать Ветинари.

– Но это неправильно! – всплеснула руками Гленда.

– Как и мир в целом, – пожал плечами Ветинари. – Но я буду рад, если вы придумаете, как это исправить, не уменьшая собственного жалования! – быстро добавил он, когда Гленда открыла рот, чтобы именно это и предложить.

– Но мне не нужно столько! – не сдавалась она.

– Возможно, – кивнул Ветинари. – Но, видите ли, когда начинаешь чем-то управлять, будь то кухня или город, самый большой соблазн – решить все проблемы, потратив на это собственные ресурсы. Вы ведь так и делали, когда растрачивали свои силы на тех старушек, за которыми ухаживали до отъезда. А после, насколько я знаю, оставили большую часть своих сбережений некой Мэй Садик, чтобы она продолжила ухаживать за вдовой Крауди.

– Да, и я думала, что придётся… Постойте-ка! – руки Гленды сами собой упёрлись в бока, хотя по сути ситуация этого вовсе не требовала. – Это всё вы, да? То, что она получила ту пенсию?

– Не приписывайте мне чужие лавры, мисс Гленда, – покачал головой Ветинари. – Просто почтовая служба наконец, как выражаются в Страже, вытащила голову оттуда, где солнце не светит, и назначила пенсии вдовам безвременно почивших почтальонов. Я тут совершенно ни при чём.

– И вы не вызывали Главного Почтмейстера на доверительный разговор на тему, как почта заботится о семьях своих бывших служащих?

Ветинари перевёл взгляд на сыр и снова принялся его нарезать, прежде, чем ответить:

– О, я регулярно вызываю мистера Губвига на доверительные разговоры, всех тем и не упомнишь…

Гленда усмехнулась.

– Почему вы отпираетесь так, будто я обвиняю вас в чём-то предосудительном? Разве помогать людям – это плохо?

– Я тиран, мисс Гленда, я не занимаюсь благотворительностью.

Он сказал это так строго, что Гленда невольно рассмеялась. Ветинари посмотрел на неё вопросительно.

– Как вы там сказали? Ваш остроумный ответ вызвал у меня приступ неконтролируемого веселья.

– Рад, что вас это развлекает, – казалось, он чопорно поджал губы, но в уголках его глаз Гленда видела морщинки – похоже, он и сам посмеялся бы, если бы мог выйти из роли. Но, наверное, для этого было не время.

– Так значит, я, по-вашему, могу придумать, как увеличить жалованье остальных слуг, не тратя при этом деньги из собственного кармана? Но как, если даже вы эту проблему не решили?

– Не столько не решил, сколько не решал, – возразил Ветинари. – До недавнего времени. А теперь я нанял вас, мисс Гленда. Что у меня всегда хорошо получалось – так это находить правильных людей для решения задач.

– Так вот в чём дело! Я-то думала, вам мои пироги нужны.

– Если человек способен решить сразу несколько задач – тем лучше.

– Так и быть, я подумаю. Но взамен требую, чтобы хотя бы на продукты вы выделили часть моей зарплаты. Мне, в конце концов, из этого готовить! Вы же сами говорили, что обеспечиваете Леонарда Щеботанского всем необходимым для творчества. А я готова платить за материалы для своего творчества из своего кармана. Скажете, не имею права?

– Я не рассматривал вопрос с такой точки зрения, – Ветинари посмотрел на неё заинтересованно. – Но вынужден с вами согласиться, художнику нельзя без красок. Я отдам распоряжение на этот счёт.

Гленда снова сложила руки на груди – на этот раз победно, но триумф был недолгим: сыр у Ветинари под ножом почти закончился, и пришлось срочно дорезать к нему хлеб и сельдерей.

Через час большая тарелка сэндвичей была готова, и Гленда поставила чайник на плиту.

– Я приготовила пирог пахаря, – сказала она как бы невзначай. – Вы, конечно, можете опять сказать, что это непристойное предложение для тирана посреди ночи, и отказаться.

– Я тиран, но не безумец, – покачал головой Ветинари. – Хотя предложение, конечно, совершенно непристойное, особенно с точки зрения скорого визита портного. Я уже чувствую, что придётся расставлять рубашки.

– В таком случае вам просто нужно больше двигаться, сэр, – заявила Гленда, ставя пирог на стол и, приняв крайне невинный вид, добавила: – Может, тоже примете участие в велопараде?

– Непременно приму, – ответил Ветинари, без спроса отрезая себе приличный кусок пирога, – помашу участникам со ступеней дворца. Думаю, этого будет достаточно. Впрочем, кое в чём вы правы – возможно, мне стоит попросить Леонарда сделать для меня копию похожего устройства. Он как-то создал машину – точь-в-точь велосипед, но на подставке. Колёса просто крутились в воздухе, однако необходимую нагрузку на мышцы это, по его словам, давало.

– И что, он не пробовал поехать на этом устройстве?

– Насколько мне помнится, он был уверен, что оно поедет, а в его случае этого вполне достаточно, чтобы модель считалась рабочей.

– Но велосипеды появились лишь недавно? Почему вы не пускаете его изобретения в дело?

Гленда поставила на стол две чашки чая и села сама.

– Некоторые пускаю – по особым случаям. И многие часы во дворце сделаны Леонардом. Но большинство его произведений – преждевременны. Это их, как говорят в университете, имманентное свойство. Моя же задача следить за тем, чтобы в городе поддерживалась стабильность, временные скачки в этом вопросе – не лучший помощник. Я люблю парадоксы, но временные парадоксы – дело опасное.

– Когда вы рассказываете о Леонарде Щеботанском, мне всё время кажется, что это какое-то дикое преувеличение. С другой стороны, по рассказам Моркоу выходит примерно то же самое.

– Хотите составить собственное впечатление? – усмехнулся Ветинари.

– Вообще-то вы обещали меня с ним познакомить, так что, конечно, хочу.

– Я, собственно говоря, к этому и веду. Если вас ещё не клонит в сон, могу провести вас к Леонарду прямо сейчас.

– А это удобно? – оторопела Гленда. – Разве он не спит?

– Сомневаюсь. Он, как и мы с вами, мисс Гленда, ночной человек и довольно часто работает в тёмное время суток. В любом случае, мы постучим, перед тем, как входить.

– Он любит пироги?

Ветинари покосился на пирог. Пирог был огромным, но во взгляде Ветинари мелькнула жадность.

– Полагаю, вреда не будет, если вы его угостите, – наконец решил он. – Хотя с Леонардом никогда не знаешь…

– В первый день поездки вы без проблем поделились моим пирогом со стражниками, – напомнила Гленда. – И тот пирог был меньше. Что ж вас сейчас смущает?

– Тогда я помнил о нём недостаточно хорошо, чтобы осознавать всю его ценность, – ответил Ветинари. – Но ваши пироги – это как наркотическое средство. Вызывает привыкание.

– Так вам, стало быть, пора лечиться от зависимости? – усмехнулась Гленда. – Одна крошка пирога… – она замерла, потому что вспомнила: эта поговорка относилась не только к анонимным алкоголикам, но и к анонимным кровососам из лиги вампиров-черноленточников, которую основала леди Марголотта.

Однако патриций, кажется, не ощутил неловкости.

– Это на крошку больше, чем нужно? – улыбнулся он. – Возможно, но я не намерен отказывать себе в удовольствии. Похоже, это мой единственный порок за… Честно говоря, не припомню, чтобы что-то прежде вызывало у меня похожие чувства. Так что я намерен и далее потакать этой слабости, в конце концов, главное богатство жизни это разнообразие опыта.

– Что ж, вот вам ещё немного опыта, – Гленда положила на тарелку Ветинари кусочек пирога, на этот раз совсем небольшой, – а потом отведите меня уже к этому вашему Леонарду.

– Ваши средства подкупа безупречны. А что будет на завтрак?

– Ещё не решила, но готова выслушать ваши предложения.

– Как насчёт жаркого с овощами?

– Боюсь огорчить вас этой новостью, сэр, но в приличных домах на завтрак жаркое не едят. Это блюдо для ужина.

– В самом деле? И кто это решает?

– Ну-у… Таковы правила.

Ветинари многозначительно поднял бровь.

– Хорошо, жаркое, так и быть. В конце концов, вы здесь тиран.

– Но, хотелось бы верить, не деспот.

– Нет, сэр, пока что это моё добровольное решение – помогать вам потворствовать вашим слабостям. Глядишь, будете подписывать меньше смертных приговоров, и криминальный мир Анк-Морпорка возведёт мне памятник.

– Вам нужен памятник? Это можно устроить.

– Нет, спасибо. Но можете поставить памятник бабушкиному жаркому, и не в виде какой-нибудь безрукой женщины, а в виде… Собственно жаркого.

– Боюсь, жаркое будет не особенно эстетично смотреться в камне. Разве что взять разноцветные… Сделаем проще! Завтра вы отправите порцию жаркого Леонарду, и я попрошу его написать с ним картину. Правда, служителям галереи придётся как-то решать проблему повышенного слюноотделения посетителей.

– Пусть откроют там ресторан и зарабатывают, – фыркнула Гленда, и тут ей в голову пришла идея. – Кстати… – начала она, но потом одёрнула себя. Идея была слишком серьёзной, чтобы пробалтывать её вот так, в пустом разговоре. Сначала нужно было кое-что осмотреть и оценить.

– Да, мисс Гленда?

– Нет, ничего. Точнее, кое-что, но мне нужно подумать. Если надумаю – скажу завтра.

– Всё-таки настроились на памятник?

– Да ну вас! Хотя – памятник пирогу мог бы неплохо смотреться. Не пирогу пахаря, правда, внешне он у меня не то чтобы раскрасавец. Но если взять тот сорт камня, жёлтый такой, из Джейлибейби…

– Памятник шарлотке?

– Верно, как вы… Впрочем, наверное, это действительно очевидно.

– Осталось утрясти вопрос с городским бюджетом.

– Посвятите его Либертине! – в порыве внезапного вдохновения предложила Гленда. – Это богиня Яблочного Пирога.

Либертина, наблюдавшая за этой сценой, немало удивилась – она не имела к этой мысли никакого отношения. Честно говоря, она не была даже уверена, что Гленда помнит о её существовании. Но ситуация быстро прояснилась:

– Если вы посвятите памятник богине, значит, часть расходов должна будет взять на себя Гильдия Жрецов, – пояснила Гленда.

– А вы начинаете мыслить как государственный муж, – похвалил Ветинари, но тут же задумался. – Государственная жена?

– Простите, ваша светлость, но звучит ужасно.

– Согласен. Государственная женщина? Нет, это не лучше.

– Звучит как звание из Гильдии Белошвеек, – согласилась Гленда.

– Что ж, адресуем этот вопрос новорожденной Лиге Женинизма. Уверен, они сразу создадут по этому поводу какой-нибудь комитет.

– Зря шутите. Между прочим, они, как по мне, делают важное дело – если правда то, что рассказывает о них Моркоу.

– О, сержант Шноббс настроен очень решительно. Он был у меня сегодня, и я заверил его, что намерен оказывать ему всяческую поддержку.

– Серьёзно? Или это опять ваша фирменная ирония? Я что-то уже не различаю.

– В этом вопросе я абсолютно серьёзен, мисс Гленда. Рабов быть не должно, даже если рабство – это работа на кухне, к которой человека приговорили после нелепой клятвы перед священником, данной, как правило, в состоянии глубокого помрачения ума, называемого влюблённостью.

– Как цинично! Но правда, – Гленда хотела вздохнуть, но вместо этого зевнула.

– Вот что, мисс Гленда, идите-ка вы спать, – посоветовал Ветинари, и на этот раз мягкость в его голосе не была угрожающей. – Обещаю, я познакомлю вас с Леонардом, но, полагаю, вы получите от знакомства гораздо больше удовольствия, если не будете клевать носом.

– Вам не надоедает это? То, что вы так часто бываете правы? – ей удалось подавить второй зевок, но попытка не прошла незамеченной.

– Я не привык, чтобы было иначе, – пожал плечами патриций и улыбнулся так, будто видел перед собой что-то очень приятное, хотя, возможно, Гленде это только казалось – сонливость навалилась внезапно быстро.

– Идите спать, – повторил Ветинари, – у вас был долгий день.

– Сперва я уберу пирог, – твёрдо сказала Гленда.

– Тот кусочек, что приготовили для Леонарда, дайте, пожалуйста, сюда. Он скрасит мне остаток рабочего дня.

– Рабочего дня?! – ужаснулась Гленда.

– Рабочего утра, – поправился Ветинари.

– Отдам, только при условии, что после этого вы и сами пойдёте спать, – потребовала Гленда. – Мало спать – вредно для здоровья, и, раз уж вы выплачиваете мне жалованье из своего кармана, я должна заботиться о том, чтобы вы не встретились со Смертем раньше времени – кто тогда мне заплатит, спрашивается?

Кажется, Ветинари рассмеялся и ответил что-то утвердительное. Остаток беседы Гленда помнила смутно.

Зато она хорошо запомнила свой сон – после того, как она рухнула на кровать, её сознание заполонили руки Ветинари. Эти руки, со всеми их скульптурными красотами и длинными пальцами, оказались совсем не там, где, с точки зрения благопристойности, им место. И, чёрт возьми, Гленде этот сон нравился!

***

– Кормить собак такими пирогами – преступление, – заметил лорд Ветинари, выдавая Гасподу половину куска авансом.

– Вфякая ‘абота тре’ует оплаты, фэр, – отозвался Гаспод, не переставая жевать.

– И?

– Снафала я долфен доефть, – нагло возразил Гаспод и будто бы принялся жевать медленнее.

– Знаешь, у меня ведь есть разные методы воздействия, – напомнил патриций.

– Эфо какие? Отправифе ме-я к кофяфам? – можно было поклясться, что пёс усмехнулся.

– Ты заставляешь меня усомниться в моей любви к животным, – вздохнул лорд Ветинари.

– Эт потому, – довольно отозвался Гаспод, облизываясь, – что я стал слишком похож на вас, людей.

– Возможно, – признал Ветинари. – Ну так что? Ты что-нибудь почуял?

– О, да, сэр! Барышня, если можно так выразиться, от вас без ума. Будь она собакой, уже скулила бы и задирала хвостик.

Патриций поморщился.

– В таком случае, меня радует, что она не собака. Похоже, мисс Гленда тот редкий случай, когда человек лучше животного. Но ты уверен? По её поведению я бы не сказал, что ты прав.

– Эт потому, что у вас, у людей, всё слишком сложно устроено, – авторитетно отозвался Гаспод и яростно почесал за ухом. – Она ещё и боится вас, сэр, и смущается, и пытается сделать вид, что ничего такого. Просто человек в ней намного сильнее, чем животное. Тут на одних инстинктах не выедешь, нужно того… Искать подход!

– Вот ещё твоих советов я не слушал, – огрызнулся патриций. – Но спасибо за информацию.

– Спасибо на… Вот, другое дело!

Получив второй кусок пирога, Гаспод не стал ждать у моря погоды и, быстро перебирая лапами, покинул Продолговатый кабинет.

Патриций подошёл к закрытому от посторонних глаз балкону и посмотрел в окно, но взгляд его был обращён не на город. Перед внутренним взором лорда Ветинари крутился прошедший вечер. Там, в тёмной дворцовой кухне, наедине с Глендой, ему было хорошо. Не просто хорошо – уютно. Чувство давно забытое, настолько, что показалось незнакомым. Мисс Гленда была… Для начала она была очень похожа на свою бабушку, а в жизни Хэвлока Ветинари было мало людей, кого он вспоминал с той же теплотой, что Августу Медоед. В конце концов, получать образование наёмного убийцы, когда в душе переживаешь за каждого обездоленного котёнка, встреченного по дороге, не так-то просто.

Он попал в Гильдию, когда ему было семь. Тётушка Роберта, конечно, любила его, и даже была с ним ласкова – настолько, насколько может позволить себе быть ласковой к ребёнку благородная дама. Но ни от кого и никогда прежде он не чувствовал такой душевной теплоты, пусть и завёрнутой в суровое ворчание, как от миссис Медоед. Гильдия научила его скрывать чувства, но там, поздними вечерами на кухне, нарезая сыр или выполняя какую-то другую мелкую работу по просьбе кухарки, он чувствовал себя по-настоящему дома. И теперь задавался вопросом – что на самом деле стояло за его внезапно вспыхнувшими чувствами к мисс Гленде.

Какой-нибудь философ из Трахбергской школы ответил бы на этот вопрос однозначно, приписав ему комплекс с громким эфебским названием, но Хэвлок Ветинари считал, что человеческая природа сложнее, чем то, как её понимали убервальдские философы, и неважно, сколько страниц они исписали по этому поводу.

Это было безрассудно? Возможно. Однако, до сих пор он не замечал, чтобы охватившее его чувство хоть как-то сказалось на работе. Он внимательно отслеживал собственные реакции, вызванные этой внезапной влюблённостью, и не находил ничего, что препятствовало бы ему в управлении городом. А потому он склонен был продолжать эксперимент. Удручало его только одно – похоже, своим поведением он дал мисс Гленде какой-то сигнал, и она на этот сигнал невольно ответила. Ему неприятно было думать, что он может причинить ей новую боль, в конце концов, видят боги, она достаточно настрадалась в Убервальде. С другой стороны, это ведь мог быть кто-то и похуже него – когда девушка сбегает от прошлого, соблазн влюбиться в первого встречного достаточно велик. Стараясь оценивать себя беспристрастно, он решил, что, пусть (в данном случае) не является идеалом, представляет собой не худший вариант. Уж во всяком случае, он попытается сделать всё, чтобы её не обидеть.

С этой успокаивающей мыслью он отправился спать. Сны, которые он видел, как и кухонные посиделки, возвращали его в прошлое – в те годы, когда он уже был подростком. Трахбергские философы были бы в восторге.

***

Либертина довольно потирала руки, не замечая, что Рок уже начал, прищурившись и хмурясь, посматривать в её сторону.