Текст книги "Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ)"

Автор книги: Вейла Лили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Что ты обо мне думал тогда? – тихо спросила Гленда, прижимаясь лбом к его плечу. – Что я наглая выскочка, которая посмела тебе указывать?

– Признаться, в тот момент я разрывался между сентиментальными мыслями о счастливых финалах романтических историй и меркантильным сожалением от того, что лучшие в мире пироги уходят от меня под ручку с другим мужчиной.

– Пироги?! – возмутилась Гленда, шутливо стукнув Ветинари по плечу. – Вот, значит, как ты меня воспринимал? Как ходячее воплощение пирога?

– Лучшего в мире пирога, – Ветинари поднял вверх указательный палец. – А также восхитительного жаркого, о котором я в тот момент мог только ностальгически вздыхать.

– Эх, ты… – отмахнулась Гленда и поднялась на пару ступенек, но Ветинари неожиданно развернул её к себе. Их лица оказались на одном уровне.

– Я бы соврал, если бы сказал, что думал о тебе тогда в романтическом смысле, – сказал он, гипнотизируя её взглядом, – но, полагаю, мысли о твоей превосходной готовке были для меня удобной ширмой, позволявшей не замечать того чувства, которое у меня вызвало первое же твоё появление во дворце. Ты ведь не станешь отрицать, что уже тогда между нами было некоторое… Напряжение?

– О, да! Ещё бы – я боялась тебя до чёртиков.

– Только боялась?

– Ну-у… – Гленда задумалась. Возможно, за тем, что Ветинари с первого взгляда вызывал у неё дрожь, действительно стояло что-то большее, чем просто страх. – Может, я и правда неспроста заявилась к тебе со своими пирогами аж целых два раза. Но я не могла позволить себе думать о тебе в этом смысле.

– Как и я – о тебе.

– Ты был несвободен…

– И снова – ты слишком хорошего обо мне мнения. Просто я уже тогда был слишком стар, чтобы позволять себе интерес к столь юным барышням.

– А, то есть, весь успех нынешнего предприятия основан на том, что теперь я не настолько юная?

– Я был бы рад найти достойный ответ на этот выпад, но, боюсь, сегодняшний день отнял у меня слишком много сил, и всё, что я могу – смиренно просить уважения к своим сединам.

Гленда рассмеялась. Поцеловала Ветинари в губы и прошептала:

– Хорошо. Давай уважать седины друг друга – я тоже ужасно хочу спать. Просто эта лестница – этот вид…

– Да. Я понимаю, о чём ты.

– Тогда давай договоримся кое о чём.

– Да?

– Если однажды мы перестанем друг друга вот так понимать, мы будем говорить об этом, ладно? Не молчать, не надеяться, что другой сам поймёт – говорить.

– Я согласен. А теперь – мы наконец пойдём, или мне тебя донести?

– И слечь с больной спиной на месяц-другой? Ещё не хватало! – Гленда потянула Ветинари за собой, и они наконец-то стали подниматься.

– Вот оно, ещё одно прискорбное последствие старости: в брачную ночь ты думаешь о моей спине, – судя по тону, он её явно поддразнивал.

Гленда не собиралась поддаваться на провокацию.

– К чему все эти разговоры о старости? Твоя бывшая подружка была права, и ты пытаешься увильнуть от исполнения супружеского долга? Не рассчитывай. Сейчас, положим, я и сама ни на что неспособна, но утром…

– Хорошо. Я обязательно разбужу тебя страстным поцелуем.

– Вообще-то я мечтала о том, что ты разбудишь меня страстным кое-чем другим.

– О. Что ж, если мне позволено делать это до того, как ты проснёшься…

– Считай, что это вменяется тебе в обязанность.

– Хм. Признаться, от таких разговоров я начинаю меньше ощущать тяжесть прожитых лет.

– А я – не начинаю! Мне кажется, я засну до того, как смогу выбраться из этого платья.

– Не волнуйся, с платьем я тебе помогу с величайшим удовольствием…

И хотя звучало это как приглашение к игре, в спальне он действительно всего лишь помог ей раздеться и подоткнул одеяло на огромной, новой, пахнущей деревом кровати.

Зато утром Ветинари действительно разбудил Гленду самым приятным образом. Если бы упомянутая кровать не находилась во дворце, где патриция в любой момент могли отвлечь какие-нибудь срочные дела, Гленда вообще бы из неё не вылезала.

Но кровать патриция в поезде, пусть и несколько уже, оказалась не менее удобной. И широкая кровать с балдахином, которую для них приготовили в Ланкрском замке, – тоже. Впрочем, Гленда подозревала, что главное удобство состояло в том, как ощущались объятия Ветинари, соприкосновение кожа к коже, сладкое вторжение, чувство заполненности и единения. И всё это это было удобно даже в карете по дороге к очередному красивому горному виду (они проверили).

ЧАСТЬ II. Глава 24

Расследование убийства повара после глендиной подсказки закончилось довольно быстро. Оказалось, с ним сводили счёты соотечественники с далекой родины – из Борогравии, и они действительно довели его до нервного срыва, сыграв на почти фанатичной религиозности Наварра. Впрочем, убийца практически не скрывался и с охотой раскрыл арестовавшему его Ваймсу подробности дела – оказалось, коварный Наварр принудил к браку его невесту, в то время, как тот был в отъезде, и бедная девушка умерла от горя*.

__________

*В Круглом мире похожий случай описал Артур Конан Дойль в повести “Этюд в багровых тонах”. __________

Пока патриций решал, какого наказания заслуживает убийца, действовавший из благородных побуждений, тот скончался в тюрьме от давней болезни. Гленда описала эту историю для “Глашатая Танти” в развёрнутом эссе “Убийство под чесночно-шоколадным соусом” и задумалась о том, что преступления куда увлекательнее романтических историй. Хотя бы потому, что сюжеты у них разнообразнее.

Она осторожно заговорила об этом с Ваймсом, будучи уверена, что командор не одобрит вмешательства писак в жизнь Стражи, однако тот отреагировал с неожиданной благожелательностью. Оказалось, он и сам давно размышлял о том, что отношения детектива и преступника – интереснейший материал для книги.

Гленде хотелось писать о своих друзьях-стражниках, но в то же время она понимала, что некоторые особенности их работы – необходимость следовать разным протоколам и процедурам – могут замедлить повествование. А некоторые так и вовсе не стоит разглашать.

Так на свет появился частный детектив Шеррингфорд Хоуп. Сперва Гленда хотела назвать его Шерлоком (в честь Хэвлока), но решила, что аллюзия будет слишком очевидной, и оставила от первоначального замысла только фамилию, намекающую читателю, что на этого парня все надежды*.

__________

Хоуп – англ. hope – надежда.

__________

Помогали Хоупу друг – вышедший в отставку стражник Киллиан Пёрпл и наблюдательная юная экономка мисс Биттер. Также на страницах появлялись гномиха-иконографистка Полли Здец, готовая ради хорошего снимка пролезть куда угодно, честный, выросший среди троллей репортёр Обержин*, его подруга оборотень-лисица бывшая агатянская шпионка Лунный Свет и персонал закусочной “У Фреда”, где Хоуп и Пёрпл были постоянными клиентами: Тощий Фред, гоблин-подкидыш из графской семьи Сесил и тролль-шеф Д’Этери.

__________

*Обержин – англ. aubergine – баклажан.

__________

Публика, к большому удивлению Гленды, полюбила и романы, выходившие уже под её девичьей фамилией, и героев – настолько, что у каждого появились свои фанаты. И всё это несмотря на то, что в первый год брака времени ей едва хватало на редкие короткие рассказы. Хэвлок, после того, как они вернулись из свадебного путешествия, взвалил на неё сразу два новых дела.

Первым стала Гильдия Наёмных Работников – его светлость заговорил о ней как бы между делом за пятичасовым чаем, на котором они с Глендой договорились встречаться каждый день, как бы заняты ни были.

Это был вечер после возвращения из Ланкра, Гленда ещё пребывала в сладком мареве от десяти дней прекрасного секса и потеряла бдительность. Только этим она могла объяснить тот досадный факт, что не заметила надвигающуюся угрозу. Тем более, что идея, строго говоря, была замечательной: организовать Гильдию, которая будет представлять интересы самой беззащитной части работающих жителей Анк-Морпорка. Да к тому же, по словам Хэвлока, идея принадлежала самой Гленде – Гленде из какой-то другой “штанины времени”, которую Ветинари увидел по милости Рока.

В общем, Гленда не успела вовремя сообразить, что предложение учредить эту самую Гильдию (и посмотреть, рискнёт ли Совет Гильдий отказать жене патриция) несёт в себе существенный изъян: Гильдию после формального учреждения необходимо было на деле создать и возглавить. Гленда проклинала себя за беспечность, а Ветинари – за хитрость следующие полгода, пока не удалось худо-бедно наладить работу так, чтобы глендино присутствие не требовалось для каждой мелочи.

И как будто этого было мало, за всё тем же пятичасовым чаем Гленда (не иначе как в помрачении) пожаловалась Хэвлоку, что забота о тех, кто обеспечить себя работой не может, ведётся в городе абы как. Вот в Ланкре – совсем другое дело, там есть ведьмы, которые занимаются стариками и сиротами. А мировая столица Анк-Морпорк, богатейший город Диска, может предложить самым беззащитным только сдохнуть от холода и голода. Конечно, у Гильдий и разных организаций, вроде Почтамта, есть фонды помощи вдовам и сиротам, но всё это работает так бессистемно, что множество обездоленных остаётся ни с чем. Разве это справедливо?

Совершенно несправедливо! – немедленно согласился патриций и обещал подумать. И уже на следующее день, на торжественном ужине Совета Гильдий учредил Социальную Службу Анк-Морпорка под патронажем… леди Ветинари.

Гленда улыбалась и жалела, что так и не придумала наполнение для перстня, который ей на свадьбу преподнёс лорд Низз, бессменный глава Гильдии Наёмных Убийц. Это был двойной подарок – в том смысле, что один из перстней предназначался жениху, а другой – невесте, и тогда Гленда думала, что подарок жутковатый. Спустя полгода, изнемогая под грузом бесконечного количества задач, она поменяла мнение – очень практичный был подарок. Очень. Она так и сказала об этом Хэвлоку, в ответ на что тот какое-то время изображал искреннее непонимание – “Это ведь была твоя идея, дорогая!” – но потом капитулировал и долго деятельно извинялся. Извинения вышли что надо, спору нет, но обязанностей у Гленды было столько, что она чувствовала себя ломовой лошадью.

На исходе года, однако, всё как-то неожиданно пришло в норму. Как бы ни злилась Гленда на Хэвлока, она никогда не пренебрегала его советами, и вскоре Гильдия и Социальная Служба работали как часы. Их нужно было вовремя заводить и время от времени смазывать, но ежесекундного контроля уже не требовалось. И тогда Гленда почувствовала, что готова снова взяться за роман, на этот раз – детективный.

Как раз в это время в Анк-Морпорк приехала мадам Мизероль, тётушка Ветинари, поздний сын которой собирался вот-вот выпуститься из Гильдии Наёмных Убийц, и Гленда не без злорадства вытягивала из неё всё новые истории о молодости Хэвлока. Истории были весьма увлекательные, а дополненные пояснениями главного героя (не то чтобы он давал их охотно, но Гленда умела убеждать), и вовсе поражали воображение.

Она, под бдительным контролем юристов, заключила с Сахариссой новый контракт. Газетный ритм дисциплинировал и одновременно подгонял её, так что она решилась на публикацию по частям, хоть и сама ещё не определила, кто будет преступником и в чём, собственно, преступление.

Пока читатели “Правды” знали только, что юный Хоуп, едва выпустившийся из школы Гильдии Наёмных Убийц, собирался расследовать таинственные события в мрачном убервальдском замке. О замке ему рассказал омнианский священник, по словам которого там регулярно пропадали гости, а коллега священника, отправившийся составлять каталог библиотеки замка, уже месяц не выходил на связь.

В последнем отрывке Гленда описала приезд Хоупа в Убервальд и познакомила героя (и читателей) с обитателями замка. Предстояло решить, на кого первым бросить подозрение…

Сегодня Гленда неожиданно быстро закончила с делами в Гильдии, а собрание Социальной Службы обещал взять на себя доктор Газон, так что она с чистой совестью отправилась в дом на улице Пекарей. Для начала она сварила себе чашку какао, поднялась на второй этаж, протопила спальню и как следует выспалась. Проснулась, когда уже стемнело, и, в пледе, наброшенном на нижнюю сорочку, отправилась на кухню.

Стоило Гленде спуститься на пару ступенек, и её сковал ужас – из-под двери кухни пробивался свет. Она не могла оставить там лампу – когда она пришла было ещё светло. Не мог это быть и Хэвлок – он бы не упустил возможность забраться к ней в постель. А больше никто в этот дом заходить не имел права.

Гленда внутренне подобралась и быстро прикинула варианты. В кухню вело две двери – одна рядом с парадным входом, напротив двери в гостиную, другая – рядом с лестницей и ближе к чёрному ходу. Можно было выбежать на улицу через чёрный ход, но где гарантия, что в тёмных дворах не поджидает новая опасность? К тому же хорошо бы узнать, что там на самом деле происходит. Может, просто лампа включилась случайно, а она панику разводит?

Гленда осторожно приоткрыла заднюю кухонную дверь… Нет, опасность ей не почудилась! У стола, согнувшись с фонариком над глендиными бумагами, стояла фигура в чёрном – классический наряд наёмных убийц. Гленда не столько испугалась, сколько разозлилась – это кто ж позволил себе покушение на жену патриция? Они себя бессмертными считают?

Позже, обдумывая свои действия, она поняла, что бессмертной, скорее, считала себя она. Ничем иным нельзя было объяснить то, что она не воспользовалась возможностью сбежать, но ворвалась в кухню, схватила стул и, как учил Хэвлок, спинкой врезала злоумышленнику по шее. Тот упал как подкошенный, а Гленда, скинув тапочки, перепрыгнула через него и прямо в пледе выбежала на улицу через парадную дверь.

Улица празднично сияла – фонари освещали свежевыпавший снег. Ногам немедленно стало холодно. Не успела Гленда пробежать и пары шагов по тротуару, как кто-то подхватил её на руки. Она уже согнула колено, чтобы ударить этого второго негодяя по шарам, как нос уловил знакомый аромат, а тело расслабилось в привычных объятиях.

– Хэвло… Поставь, спина! – выкрикнула она невпопад.

– Ты же должна была быть на собрании, – проворчал Хэвлок, опустив её на верхнюю ступеньку и толкнув дверь. – Он хоть жив остался?

– Газон меня отпустил. Наверное, остался, а… Постой… Ты! – до Гленды окончательно дошёл смысл сказанного, и она рассвирепела. – Ты подослал ко мне наёмного убийцу?!

– В своё оправдание могу сказать, что в данном случае он выполнял функции вора. Зайди в дом, простудишься.

– Если я тебе надоела, мог бы попросить развод!

– Не говори глупости! Это всего лишь Родрик, сын тёти Роберты. И я предпочёл бы поскорее его осмотреть. Очень не хотелось бы сообщать тётушке о кончине единственного сына.

– И что, скажи на милость, делал Родрик в моей кухне? Втайне от меня?

Она всё ещё кипела гневом, но не мешала Хэвлоку зайти в кухню и включить верхний свет. С пола доносились стоны.

– Что ж, по крайней мере, он живой, – констатировал Хэвлок и опустился на колени рядом с неудачливым убийцей.

– А мог бы и не быть! Я ведь ударила его стулом, как ты меня учил. Что происходит?

– Будем считать, отчасти его извиняет тот факт, что ты воспользовалась моими уроками, хотя для будущего члена Гильдии Наёмных Убийц всё равно вопиющая небрежность.

– А я говорил, – донёсся с пола страдальческий голос. – Говорил, что хочу пойти в актёры. Дядя Хэвлок, может, вы хоть теперь согласитесь, что мне не место в этой вашей Гильдии?

– Это уж точно…

– Что. Он. Тут. Делает?! Отвечай, Хэвлок Ветинари, или я приложу сковородкой вас обоих, а потом сдам Ваймсу – то-то он порадуется!

– Ну же, объясни её светлости, зачем я тебя посылал, – Хэвлок помог Родрику подняться. Родрик оказался тощим бледным юношей. Гленда вспомнила, что видела его однажды, когда тот приезжал вместе с матерью, но он был неразговорчив и старался держаться в тени.

– Я должен был сфотографировать черновики, – всё так же страдальчески сообщил Родрик, потирая шею. – Сфотографировать черновики романа и найти схему, чтобы узнать, кто убийца.

– Ты сама виновата, дорогая, – обиженно добавил Хэвлок. – Если бы ты честно рассказала, кто преступник….

– Да не знаю я! – взорвалась Гленда. – Не решила ещё!

– То есть, как это не решила?

– Да очень просто. Так, знаешь ли, вдохновение работает – сразу всей картины не видишь. Сейчас вообще получается, что у всех будет алиби, и я не представляю, кто мог бы совершить преступление, и в чём оно, собственно, состояло.

– Но так не бывает, дорогая моя. Либо одно из алиби – поддельное, либо круг подозреваемых очерчен неточно, и есть кто-то неучтённый, вне подозрений.

– М-м, неучтённый… – эта мысль Гленде понравилась.

– Дядя Хэвлок, можно я пойду? – пробормотал тем временем Родрик, продолжая потирать шею.

– Бедный ребёнок! – снова разъярилась остывшая было Гленда. – Посмотри, что ты натворил со своими интригами! – бросила она Хэвлоку и совсем другим тоном, обращаясь к Родрику, добавила: – Может, ты хочешь чаю, дорогой?

– Спасибо, но я бы лучше выпил что покрепче и приложил лёд, – смущённо пробормотал тот. – Я хотел дойти до “Клатчского лабиринта”, они недавно открылись рядом с Почтамтом.

– Возьми мою карету, – предложил Хэвлок будто нехотя. – Скажи кучеру, что я останусь тут до утра. И – да, выпускной экзамен в Гильдии с такими талантами тебе лучше не сдавать. Я сам напишу Низзу и твоей матери на этот счёт.

– О, спасибо! – юноша буквально расцвёл.

– Если ты действительно хочешь стать актёром, я могу написать подруге в Ланкр, – добавила Гленда. – Король Веренс вдохновлён успехом оперы и собирается открыть театр. Моя подруга, директриса оперы, говорит, что этим будет заниматься брат короля, Томджон Витоллер из Дискуса, знаешь его?

– О. О-о! Да, конечно! Это было бы… Спасибо! – Родрик расцвёл и, кажется, забыл даже о больной шее.

– Тогда так и сделаем, – улыбнулась Гленда.

– Не смеем тебя задерживать, – процедил Хэвлок.

Когда юноша ушёл, он повернулся к Гленде.

– Ты что-то придумала, – сказал он, надвигаясь на неё и поправляя плед у Гленды на плечах. – Ты ведь уже знаешь, кто преступник.

– Придумала, – не стала отпираться Гленда. – Но тебе не скажу, – она показала язык. – Будешь знать, как подбивать честных людей проникать в чужие дома.

– Кстати об этом – ты ведь могла просто выбежать через любую из дверей, зачем ты полезла в кухню?

– Должна же я была выяснить, что происходит.

– Любопытство, говорят, сгубило не одну кошку.

– Ну, эта кошка, как видишь, может за себя постоять.

– Хорошо. Я рад, что моим урокам нашлось применение. И всё же… Не будем уходить от темы.

– Не скажу ни слова!

– Ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры…

– Крайние меры? Да тебе ещё извиняться и извиняться за тот ужас, который я пережила сегодня.

– Я могу начать извиняться прямо сейчас…

– Пожалуй, но в спальне. В прошлый раз этот стол едва не сломался.

– Согласен.

***

Пару часов спустя, когда Гленда чувствовала расслабленной и растёкшейся по кровати, словно кусочек масла на горячей сковородке, она всё же призналась:

– Я подумываю сделать главным виновником того самого священника, который отправил Хоупа в этот замок. Представь, если все обитатели – мрачные и зловещие окажутся ни при чём. Правда, пока я не знаю мотивов и не представляю, как он это провернул…

– Он мог бы быть вампиром, – предположил Хэвлок. Голос у него был сонным и довольным. – Священник-вампир, что может быть парадоксальнее? Или вервольфом.

– Хм, это интересно. Я подумаю об этом, – Гленда развернулась и поцеловала его в кончик носа. – Спасибо за идею. Хотя я предпочла бы, чтобы ты вдохновлял меня без избиения невинных юношей.

– Он сам виноват, – пробормотал Хэвлок, притягивая её к себе и зарываясь ладонью в глендины волосы. – Следовало предупредить меня, что он настолько плох.

– Думаю, он пытался на это намекнуть, когда говорил о профессии актёра, – фыркнула Гленда.

– Но, дорогая, кто обращает на такое внимание. Все безмозглые юнцы только и думают о какой-нибудь подобной глупости – сцена, слава, поклонники… Это ведь не повод их слушать.

– То есть, ты считаешь, что лучше него знаешь, какая профессия ему подойдёт, просто потому, что ты старше?

– Ну разумеется.

– Знаешь что! – Гленда даже приподнялась на локте, так её возмутило это заявление. – Когда у нас будут дети, профессию за них ты выбирать не будешь.

Молчание, которое было ей ответом, подсказывало, что Хэвлок услышал в этом высказывании больше, чем Гленда в него вкладывала.

– А что если их не будет? – хрипло спросил он наконец. – Мне уже немало лет, и… Ты очень расстроишься?

– Знаешь, если их не будет, то скорее потому, что со мной что-то не так, – ответила Гленда со вздохом. – Когда-то я думала, что это потому что Натт… – она прикусила язык, поняв, что в постели с одним мужчиной не очень-то здорово вспоминать другого. – В общем, я к этому готова. У нас хорошая жизнь. И да – я бы хотела детей, но если их не будет, я не стану рвать на себе волосы. И уж конечно твой возраст тут ни при чём. Иди сюда…

Она обняла его за плечи и развернулась на спину. Втянула Хэвлока в долгий поцелуй и почувствовала, что вопреки недавним словам о том, что он выжат и ни на что больше не способен, Хэвлок был готов продолжать “извиняться”.

И если до этого “извинения” были бурными и предварялись мучительно-долгими ласками, сейчас он просто скользнул в неё, мягко, привычно. Было в этой привычности что-то невыносимо сладкое, уютное. Спокойные мерные движения не вышибли ей все мысли разом, как это бывало чаще всего, и Гленда продолжала думать о словах Хэвлока. И о своих собственных. Да, её жизнь ей действительно нравилась, но она вспоминала те разы, когда думала, что беременна – после первой ночи и ещё пару раз за прошедший год – и понимала, что действительно хотела этого. Хотела частичку него внутри себя. Уменьшенную копию любимого человека, о которой можно будет заботиться и чему-то учить. Хотела увидеть, каким отцом будет Хэвлок.

Это желание росло с каждым его движением, затопило Гленду и не давало расслабиться и отвлечься так долго, что едва ли не впервые Хэвлок не дождался её и кончил первым. Почувствовал, что вышло слишком рано, досадливо поморщился, приподнялся и положил ладонь ей между ног. Его пальцы ещё не успели проникнуть между складками, как Гленда вдруг поняла – получилось. На этот раз получилось. Она не могла бы объяснить, откуда это знает, но могла поклясться, что именно сейчас это происходит – в ней зарождается новая жизнь. От облегчения она наконец расслабилась и, вскрикнув, кончила от первого же осторожного прикосновения к клитору.

Потом они долго лениво целовались, и, хотя не сказали об этом ни слова, что-то подсказывало Гленде – Хэвлок тоже почувствовал, что что-то изменилось.