Текст книги "Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ)"

Автор книги: Вейла Лили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Потом он, конечно, отстранился от этих эмоций, пусть и не без труда, и начал действовать рационально и последовательно. Ровно до того момента, как оказался за дверью, из-за которой слышались сладострастные речи Сорокулы и безэмоциональные протесты Гленды, цеплявшейся за его, Ветинари, слова, как за последнюю соломинку. У него дрожали руки, и он не сразу попал отмычкой в замочную скважину, а когда наконец-то отомкнул замок, появились священник и ведьма. У него была лишь пара секунд чтобы решить – не время геройствовать, для всех, в том числе для самой Гленды, будет лучше, если он не окажется в этой истории в роли романтического спасителя.

И пусть ему безумно хотелось наплевать на доводы рассудка, ворваться в роскошно обставленную темницу, разорвать своими руками на части (зачёркнуто) ингумировать Сорокулу и обнять Гленду, он смог совладать с собой и отступить. Ни к чему леди Марголотте знать, что кроме источника утечки информации о её дворе в лице Гленды она обрела ещё и соперницу.

Когда Гленда, проснувшись, испугалась, что оказалась в Убервальде, он испытал необыкновенное по своей яркости чувство – желание обнять её. Оказаться рядом с Глендой, физически ощутить её тепло стало вдруг жизненно необходимым, настолько, что он не отправил её в замок с секретарём, как собирался сначала (и счастье, что так, Сткупостуку, похоже, придётся сделать серьёзное внушение), но велел ему разбираться со Стражей, чтобы самому остаться с Глендой наедине.

Теперь она спала в его объятиях, уставшая, в мятой одежде, пропахшей благовониями, которые жёг Сорокула, и немного потом. А в волосах, спутанных и, на взгляд Гленды, наверняка нуждавшихся в мытье, прочно застрял запах ванили и корицы. И запах её кожи. Ветинари уже различал его прежде, и теперь, уткнувшись носом в золотистую шевелюру, чувствовал, как с каждым вдохом что-то внутри пронзительно дрожит и сладко тянет. Это было очень странно – раньше он ненавидел все эти свидетельства жизнедеятельности чужого тела, даже взгляд на потеющих музыкантов портил ощущение от музыки, потому он предпочитал читать ноты с листа. Но сейчас, здесь, в темноте мчащейся через ночной город кареты, вдыхая аромат кожи Гленды, ощущая тепло её тела, патриций испытывал острое сокрушительное наслаждение.

Это пугало его: и сила страха за другого человека, чего он прежде не знал, и сила собственных чувств, которые стало намного сложнее контролировать. Наверняка проще было бы сказать себе, что эксперимент принёс свои плоды – он изучил состояние влюблённости, пожалуй, зашёл даже дальше, чем влюблённость, и пора на этом остановиться – прекратить видеться с Глендой, выстроить дистанцию, но… Он не собирался этого делать.

Пусть это угрожало ему, государству, всему миру, Хэвлок Ветинари слишком устал поступать правильно. Он решил, что никому больше ничего не должен, и, крепче обнимая Гленду, думал о том, что никогда не откажется от неё, не отпустит от себя, если только она сам не захочет уйти. И было ему так хорошо, как ещё никогда в жизни не было, пусть за окнами кареты бушевала гроза, а дождь грозил городу потопом.

Молнии прорезали небо одна за другой, грохотал гром. Это веселился Слепой Ио, наблюдая, как Либертина лупит Рока, подвергшего её подопечную опасности, венчиком для взбивания яиц.

ЧАСТЬ I. Глава 10

– Омнископ? – переспросила Гленда, разглядывая небольшой кулон.

– Усовершенствованный омнископ, моя дорогая леди! – для безумного учёного, каким его представляла Гленда, Леонард Щеботанский выглядел вполне презентабельно и не так уж безумно. Никакой бороды с крошками или даже мышами, как это было у иных волшебников, вполне здравые рассуждения и способность говорить так, что не хотелось немедленно побежать за словарём – на взгляд Гленды большего от учёного и требовать было грешно. – Он включится автоматически, если вы почувствуете себя в большой опасности, главное – носите его непосредственно на коже. Кроме того, вы можете сами попросить о помощи, если громко крикните: “На помощь!” или “Стража!”. Ну и в самом крайнем случае – он снабжён дистанционным активирующим магическим механизмом, при помощи которого мы сможем включить его сами, если вы, как это было недавно, внезапно исчезнете.

– То есть, – нахмурилась Гленда, – с помощью этой штуки вы сможете за мной следить? – она смерила Ветинари суровым взглядом.

– О, но только если в этом будет реальная необходимость, – беспокойно ответил Леонард. – Вы же не думаете, юная леди, что я или его светлость можем злоупотребить вашим доверием!

– Вы всегда можете его снять, – Ветинари, как обычно, привёл более весомый и, что важно, более близкий человеческой природе аргумент.

Гленда задумалась. У неё было время отрефлексировать события предыдущих дней, и теперь каждая реплика патриция, каждый его взгляд проходили в её голове двойную, а то и тройную проверку.

Накануне она очнулась в тот момент, когда карета остановилась у дворца. И к счастью, что очнулась – у неё возникло нехорошее подозрение, что Ветинари мог попытаться отнести её внутрь на руках. У него, возможно, даже получилось бы это – всё-таки для работы кочегаром требуется немалая сила, однако, во-первых, это наверняка выглядело бы чертовски комично, а недостатка в зрителях на заднем дворе замка, как точно знала Гленда, в любое время суток не было; а во-вторых, это было бы уже чересчур – слишком далеко от того, что можно назвать дружеским участием. Их с Ветинари то и дело накрывали волны какой-то дурной, будто из книжки, романтики, и Гленде это не нравилось. Это было подозрительно.

Конечно, Ветинари ей нравился, что уж от самой себя скрывать. Рядом с ним, как теперь понимала Гленда, она чувствовала себя безопасно и расслабленно. Ей нравилось, как он шутил, даже если при этом порой подкалывал её, потому что она всегда могла подколоть его в ответ. Ей нравилось, как он говорил о городе – будто о живом существе, и как он исподволь, принимая вид ужасного тирана, заботился о нём. Что ей не нравилось, так это то, что у всех её “нравится” не было будущего. Потому что даже если она нравилась ему, это не могло никуда привести – разве что к банальной интрижке.

В конце концов, рассуждала Гленда, он патриций, а она – кухарка, от этого никуда не денешься. И в реальной жизни вариантов отношений при таком раскладе немного. А даже если бы они и были, рутина ведь всё портит… Нет, о рутине лучше не думать совсем! – резко обрывала себя Гленда, смутно подозревая, что, возможно, рутина рядом с Ветинари могла оказаться не такой уж плохой идеей. Однако эту идею Гленда определённо не собиралась и близко к своему сознанию подпускать.

– Тогда я буду надевать его, только если выхожу из дворца, – сказала наконец Гленда, пряча кулон в карман.

– Но, – Леонард в замешательстве посмотрел на патриция, – ведь похититель может проникнуть и во дворец, разве нет?

– Что ж, – задумчиво ответил Ветинари. Тонкая улыбка, которой он ответил на слова Гленды, на миг сделалась зловещей, – он или она, безусловно, могут попытаться проникнуть во дворец, но, боюсь, с выходом у них возникнут некоторые проблемы в связи с утратой некоторых конечностей.

Гленда не считала себя злым человеком, и ей было немного стыдно за то, что она, в ответ на эти слова, невольно улыбнулась. Возможно даже, позаимствовав у Ветинари немного зловещести.

– Что ж, эту проблему мы решили, – на этот раз Ветинари улыбнулся широко и немного дежурно, будто закрывал какое торжественное заседание или вроде того. – Мисс Гленда, если вы не хотите опоздать на велопарад…

– Какое интересное слово, – заинтересовался Леонард. – Что оно означает?

– Ничего особенного, – поспешил ответить патриций и мягко положил ладонь Гленде на плечо, разворачивая её к выходу. Гленде это не понравилось.

– Это, сэр, – сказала она, упрямо развернувшись к Леонарду, – парад велосипедистов, людей, которые ездят на велосипедах. А велосипед – это такое устройство для езды, его светлость утверждал, что вы однажды сконструировали похожее. Оно состоит из двух колёс, соединённых палками, нажимаешь на педали, они соединены с задним колесом цепочкой, колесо толкает машину вперёд, и ты едешь. Ну, в теории, сама я пока не пробовала, хотя капитан Моркоу утверждает, что это несложно, надо только поймать равновесие.

– А! – оживился Леонард. – “Машина С Колесом Педалями Еще Одним Колесом И Двусторонним Рычагом” – помню-помню. И что, кто-то пришёл к такому же техническому решению?

– Не могу утверждать, что ровно к такому же, сэр, поскольку не видела ваше устройство, но, полагаю, это можно было бы так назвать.

– И оно пользуется спросом?

– О, да, сэр – на них теперь почти все стражники ездят.

– Что, и Фред Колон? – в голосе Леонарда зазвучало неподдельное изумление.

– А вы знакомы? – в свою очередь удивилась Гленда. – Но, да – Фред Колон будет сегодня во главе парада.

– О, мы с ним… – Леонард осёкся, заметив взгляд Ветинари. Очень предупреждающий взгляд. – Мы с ним никогда не плавали на “Машине Для Безопасного Спуска Под Воду” под остров Лешп, чтобы понять, надолго ли он поднялся! – бодро закончил Леонард.

Взгляд Ветинари остался непроницаем, но его правая рука едва заметно дёрнулась, и Гленда могла поклясться – если бы он дал себе волю, патриций схватился бы за голову. Сама Гленда чувствовала, что предательски розовеет, пытаясь сдержать смех.

– Весьма впечатляющее не-знакомство, – кивнула она.

– О, да, было… То есть, не было, довольно познавательно, – подтвердил Леонард. – Правда, после той истории у меня надолго пропало желание общаться с миром…

Ветинари едва слышно выдохнул.

– Но велопарад, должно быть, примечательное зрелище…

Ветинари стиснул кулак, впившись ухоженными ногтями в ладонь.

Гленда подняла на патриция крайне невинный взгляд.

– Давно хотела вам сказать, сэр, что кисло-сладкая подливка – отличная добавка к овощному жаркому, я как раз подумала, не предложить ли вам немного разнообразить привычное блюдо? А что касается велопарада, вы, помнится, говорили, сэр, что Леонард находится в добровольном заключении?

– О, да! – поспешил вмешаться Леонард, чувствуя повисшее в комнате напряжение. – Так и есть, абсолютно добровольное. Я вовсе не стремлюсь наружу.

– Вот видите, – Ветинари было облегчённо улыбнулся, но Гленда не собиралась так легко ему это спускать.

– Но разве великому уму не нужна время от времени пища в виде новых впечатлений? – спросила она голоском, которым – обладай они речью, – вероятно, говорили бы пухлые крылатые младенцы, каких часто рисуют рядом с обнажёнными девушками, чтобы всем было понятно, что это искусство.

– В этом есть доля здравого смысла, – согласился Леонард, но тут же, видимо, понял, что ответ был неверный и добавил. – Но мне в качестве пищи вполне подойдёт тот прекрасный пирог, что вы для меня испекли, дорогая леди.

– Угу, – кивнула Гленда, бросая Ветинари многозначительный взгляд. – Да, решение абсолютно добровольное. Я вижу. Что ж, думаю, вы правы, милорд, нам нужно торопиться. И подливка – не такая уж хорошая идея, лучше держаться традиционного рецепта.

– Под вашу ответственность, – сухо сказал Ветинари. – Раз вы так уверены, что Леонарду необходимы новые впечатления, вам за это и отвечать. Леонард сопроводит на велопарад вас – а вы его, и не вздумайте отходить от него далеко – Леонард очень впечатлителен и может потеряться.

Это был вызов. На этот день у Гленды были совсем другие планы – она собиралась пообщаться с друзьями из Стражи, возможно, посидеть на красивой террасе, которых в Анк-Морпорке появилось немало, потягивая коктейли и неспешно болтая с Шелли. И теперь все эти планы шли коту под хвост. Но Гленда была не из тех, кто легко сдаётся.

– Прекрасно, сэр, – она лучезарно улыбнулась. – Я с удовольствием прогуляюсь в обществе Леонарда. Если он не против. Вы не против? – спросила она, решив, что нехорошо всё-таки тянуть старика наружу лишь для того, чтобы утереть Ветинари нос.

– Я буду рад вашей компании, мисс, – задумчиво ответил Леонард. Похоже, он так и не понял, что за схватка перед ним сейчас разгорелась, но был доволен, что она закончена.

– Я зайду за тобой без пятнадцати три, – сказал ему патриций и приоткрыл для Гленды дверь. На этот раз она вышла без возражений. И тут же вздохнула.

Перед ней был длинный коридор, по которому патриций по дороге сюда прыгал как кузнечик, дотрагиваясь в некоторых местах до стены. Гленда, которой он велел повторять за собой все движения, едва не задохнулась на этом пути и теперь выискивала на полу знаки, которые помогли бы ей быстрее сориентироваться на обратной дороге. Но нужных знаков не было.

– Ловушки на пути обратно, – говорил тем временем Ветинари, расставлены в несколько ином порядке, прошу вас не отклоняться…

Гленда сделала несколько шагов по каменным плитам, развернулась к Ветинари, сложив руки на груди, и закончила за него:

– Не отклоняться от курса? Простите, ваша светлость, возможно, вам эти физические упражнения доставляют удовольствие, но лично я в них не нуждаюсь. Никаких ловушек ведь на самом деле нет.

Ветинари тоже сложил руки на груди и смерил её суровым пронизывающим взглядом. А затем, будто не выдержав, усмехнулся.

– Как вы поняли?

– Элементарно, сэр. Камни на полу старые, трещины в них и между ними – тоже, и туда понабилось пыли и ещё всякого. По этим щелям видно, что сами камни не передвигали много лет. Однако все они стёрты примерно одинаково, а если бы одни из них были связаны с какими-то рычагами, за столько лет ваших прыжков на них остались бы хоть какие-то следы. Думаю, вы каждый раз исполняете этот балет по-новому на случай, если за вами кто-то наблюдает, хотя я не представляю, где бы тут скрываться наблюдателю. Но, честное слово, у меня к этому нет ни склонности, и желания. Так что вы можете и дальше прыгать, если хотите, а я просто пойду.

И она зашагала по коридору, стуча по равномерно стёртым камням своими новыми прочными башмаками. Ветинари нагнал её довольно быстро.

– Не перестаю поражаться вашим способностям, мисс Гленда, – вздохнул он. – Как бы не пришлось оборудовать рядом с башней Леонарда ещё одну – для вас.

– Ну спасибо хоть не подземелье, – фыркнула Гленда, уже понимавшая цену подобным угрозам патриция. – Почему вы всё-таки согласились? – следовало удержаться от этого вопроса. И от лукавого взгляда. Но Гленда не удержалась.

Патриций ответил коротким смешком и довольной улыбкой.

– Полагаю, мне и самому любопытно, что может получиться, если дать Леонарду увидеть, как изменился мир за время его затворничества. Но теперь ответственность за этот необдуманный поступок будет лежать на вас, а я к тому же получу любимое блюдо с новой подливкой. Кажется, я всюду в выигрыше.

– Ах вы… – Гленда остановилась посреди коридора и всплеснула руками. Затем прищурилась: – Вы это только что придумали, чтобы не признавать поражения.

– Поражения? Разве мы соревнуемся?

– А разве нет? Как же вы можете быть в выигрыше без соревнования?

– Хм, забавно, но со мной это нередко случается.

– Вы невыносимы, – Гленда не знала, злиться ей или смеяться, и в итоге выбрала второе.

– По крайней мере вы веселитесь, значит, вряд ли отлучите меня от нарезания сыра, – Ветинари не смеялся, но в глазах у него плясали весёлые черти, и это, к ужасу и восторгу Гленды, выглядело чертовски привлекательно.

– О, нет, сэр, что вы, – ласково ответила она. – Я собираюсь вас повысить – до чистильщика рыбы. Очень ответственная работа.

– Тогда я требую повышения платы, – немедленно нашёлся Ветинари. – Одной подливки за этот тяжкий труд будет маловато.

– Я со всем вниманием рассмотрю ваше прошение, сэр, – чопорно сказала Гленда. – Возможно, вы даже удостоитесь Библиотечного Пирога, кто знает.

– Библиотечный – это с бананами?

– Ну уж точно не с книгами.

– Кто знает, может, с нерадивыми читателями…

– Вы путаете, сэр, это Библиотечный Стейк.

Несколько секунд они оба сохраняли невозмутимый вид, а затем оба рассмеялись – тихо, но довольно.

Ботинки Гленды бодро стучали по коридору. Гленда чувствовала себя счастливой как никогда.

***

Несколькими часами позже, однако, она пожалела о своём утреннем решении. Выгуливать Леонарда Щеботанского оказалось той ещё работёнкой! Пожалуй, с трёхлетним любопытным малышом и то было бы меньше проблем, но лишь потому, что малыша можно засунуть под мышку. С Леонардом такой трюк не прошёл бы при всём желании, и Гленде приходилось следовать за ним по пятам, чтобы объяснять, показывать и не давать ему делать зарисовки стоя столбом посреди трассы. Моркоу радостно поприветствовал Гленду и не менее радостно – Леонарда, но разделить заботы по присмотру за ним не мог, у него своих хватало.

Гленда уже отчаялась хоть немного передохнуть, когда увидела в толпе знакомое лицо. Дик Симнел однажды провёл в Здеце несколько долгих месяцев, пока для его лучшего паровоза, Железной Герды, отстраивали дорогу обратно.

Только теперь Гленда сообразила, что ловкий парень Мокрист, заставивший поезд Дика пройти по воздуху, и господин фон Губвиг, который теперь носился по дворцу, претворяя в жизнь идеи Гленды, – один и тот же человек. Что ж, если поезд у него прокатился по облакам, возможно, он и дворец способен сделать более… приземлённым. Гленда отмахнулась от этих мыслей и замахала Дику – он нравился ей примерно так же, как Моркоу, да и было в них что-то общее: простоватость, за которой скрывалась недюжинная смекалка – хитрость честных людей.

– О, мисс Гленда! – обрадовался Дик. – Очень рад видеть вас в столице, надолго тут? Заходите к нам, я как раз несу Герде… – дальше последовал набор слов, из которого Гленда уловила лишь “новый” и “который”. Что делает этот новый-который, она так и не смогла понять. Однако, похоже, понял Леонард. Он с интересом уставился на сияющую груду железа с колёсиками в руках у Дика и задал какой-то вопрос. О том, что это был вопрос, Гленда догадалась лишь благодаря интонации – всё остальное снова осталось для неё тайной за семью печатями.

– А ты в этом понимаешь, папаша! – радостно откликнулся Дик и разразился очередной загадочной тирадой. – Хотите посмотреть, как я буду её прилаживать? – предложил он в конце.

– Хотим, – твёрдо сказала Гленда. Она помнила Железную Герду – это был большой паровоз со множеством рычагов и колёсиков, и Гленда надеялась, что пока Леонард будет их осматривать, она сможет немного посидеть поблизости.

В конце концов всё получилось почти как она хотела, с той только разницей, что коктейли им с Шелли (её Гленда выловила в толпе на Саторской площади и уговорила присоединиться) принесла жена Дика, а в качестве террасы выступал запасной перрон, на котором стояли ремонтируемые паровозы. Леонард что-то увлечённо рисовал углём на боку Железной Герды. Дик какое-то время смотрел на это, сдвинув кепку, чтобы почесать в затылке, а затем убежал прочь и очень быстро вернулся с иконографом. Гленда не придала этому особого значения – она вытянула гудевшие от напряжение ноги и снова почувствовала себя очень счастливой, но совсем иначе, чем утром. Оказывается, подумала она, у счастья довольно много оттенков.

***

– Отправьте чай с ромашкой и мятой в кабинет патриция на подъёмнике и поднимитесь туда сами, – неприязненно потребовал Стукпостук, едва заглянув в кухню и не пожелав Гленде даже доброго вечера. Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но сдержался и быстро вышел.

В первую секунду Гленду охватила ярость. Она всё-таки очень устала за этот день, ноги гудели невыносимо, а тут – извольте радоваться! – тащиться к патрицию на шестой этаж. Кто ему спуститься-то мешает, и вправду что ли рыбы испугался?

Однако, заваривая чай, она сообразила, что ромашка с мятой – довольно сильные успокоительные, и, похоже, от её прогулки с Леонардом всё же возникли какие-то неприятности. Чувствуя себя крайне неуверенно, она осмелилась поставить на поднос лишь одну чашку – для патриция. Вряд ли таким способом, через секретаря, он приглашал на чаепитие её саму.

– Мисс Гленда, – сказал патриций таким тоном, будто Гленда только что единолично, собственными руками развалила как минимум крыло дворца. В ладони он держал пакет со льдом и прижимал его ко лбу. – Скажите, зачем, боги всемогущие, зачем вы познакомили Леонарда с Диком Симнелом? – Ветинари, пусть в это трудно было поверить, почти стонал. Таким Гленда его ещё ни разу не видела и потому испугалась, но подошла поближе, вглядываясь в лицо патриция. Выглядел он так, будто его одолела мигрень.

– Им было интересно друг с другом, – осторожно ответила Гленда, встав перед столом. – Каждому человеку нужен кто-то, кто его понимает, с кем можно обсудить интересные темы.

– Интересные темы! – горько усмехнулся Ветинари. – Вот полюбуйтесь, – он подтолкнул к ней пачку жёлтых пергаментов. Гленда потянулась к ним, но патриций недовольно потребовал: – Да садитесь же! Или нет, достаньте сначала чай… Почему чашка только одна, вы хотите меня отравить? Впрочем, лучше бы вы и впрямь меня отравили. Вот, налейте мне сюда, а себе возьмите ту, что приготовили для меня, – на столе появилась та самая – уже изрядно постаревшая и потемневшая – кружка “Лучшему Боссу На Свете”. Гленда налила чай в обе, села и наконец смогла посмотреть, что за рукописи дал ей Ветинари. Выглядели они странно. Будто… Ах, ну да – продавая косметику, она нередко видела отражение названий тюбиков в зеркале, поэтому сразу догадалась, что и эта писанина должна читаться при помощи зеркал. Разобрать её Гленда даже не пыталась, а вот рисунки на полях понять было попроще. Точнее схемы. Такие, как весь день чертил Леонард. Вероятно, это были его старые записи, но при чём тут…

Гленда пригляделась к рисункам и ахнула.

– Но это же ужасно! – выдохнула она, поняв смысл чертежа. – Такой штукой можно кучу народа убить, зачем Леонард это придумал?

– Он утверждает, – тяжело роняя слова ответил Ветинари, – что это происходит помимо его воли. Идеи просто приходят в его мозг, и он вынужден их где-то записывать.

– О, боги! Но почему тогда вы просто не уничтожите эти чертежи?

– Во-первых, потому что помимо чертежей там есть весьма ценный текст, возможно – одна из величайших поэм нашего века, а во-вторых – что толку? Он всё равно наделает новых так же ловко, как вы печёте блинчики.

– Ужасно, – повторила Гленда, не зная, что ещё на это сказать и прикусывая от волнения костяшки сжатых в кулаке пальцев.

– А вы, – пакет со льдом со стуком опустился на стол, разорвался, и льдинки полетели в разные стороны, – вы познакомили его с Диком Симнелом! С Диком Симнелом, который и сам-то не дитя малое, когда доходит до изобретения всяких подозрительных механизмов!

– Но Дик не станет… – попыталась возразить Гленда.

– Это не важно, – резко прервал её Ветинари. – Важно, что вы дали мыслям Леонарда новое направление, и уж он, поверьте, его использует. А кроме того – как будто мало уже случившегося! – мистер Симнел теперь требует, требует, мисс Гленда, чтобы ему была предоставлена возможность работать с Леонардом. Как вам это понравится? Конечно, я могу это запретить, но уже представляю заголовки, которыми осчастливит нас по этому поводу так называемая свободная пресса. Возможности тирана не так безграничны, как многим кажется.

Повисла тяжёлая пауза.

– Мне правда очень жаль, – только и могла сказать Гленда. Невозможно было поверить, что ещё сегодня утром она была такой счастливой рядом с этим же самым человеком. Сейчас от него исходили волны холода, и Гленда ощущала себя маленькой, никчёмной и беззащитной. Кажется, Ветинари это заметил.

– Что ж, как говорится, сделанного не воротишь, – сказал он чуть более миролюбиво. – Я не должен перекладывать на вас ответственность, за то что сам допустил эту оплошность.

– Ещё не хватало! – взвилась Гленда. – Вы сказали, что это моя ответственность, и я от неё не отказываюсь. Или вы, может, считаете, что это я – дитя малое и ни на что не гожусь? Если уж они будут работать вместе, то я за ними прослежу! Может, я не особо понимаю в этих их чертежах, но уж постараюсь, чтоб таких неприличных картинок никто не рисовал!

Несколько секунд Ветинари смотрел на неё. Сперва, казалось, озадаченно, затем с интересом, а потом, хотя, возможно, это Гленде только почудилось – с уважением.

– Королева Инчи, – вдруг сказал он и слабо улыбнулся. – Колесницы несутся, руки и ноги разлетаются во все стороны.

– Какая ещё королева Инчи? – нахмурилась Гленда, всё ещё пылая праведным гневом.

– Я подумал об этом, когда вы впервые пришли в мой кабинет, чтобы отчитать меня, – пояснил патриций, возвращаясь к привычному дружескому, пусть сейчас он и был несколько уставшим, тону. – О том, что когда кто-то из тех, за кого вы считаете себя в ответе, в опасности, вы становитесь похожи на ланкрскую королеву-воительницу.

– Ну, сейчас-то я не то чтобы считаю, что Леонард с Диком находятся в опасности, – пожала плечами Гленда.

– Да, но вы быстро поняли, в какой опасности из-за них может оказаться мир, – Ветинари вздохнул и сделал большой глоток чая, после чего расслабленно откинулся на спинку кресла. – А мир, похоже, вы тоже считаете своим подопечным.

– Нет, я не… – попыталась возразить Гленда, увидела насмешливый взгляд Ветинари, и фыркнула: – Ну, знаете ли! За весь мир я отвечать отказываюсь.

– Говорят, рука качающая колыбель, правит миром, – не то чай так подействовал, не то головная боль у Ветинари прошла, но теперь он явно подшучивал над Глендой. – А ваша рука, осмелюсь заметить, собралась качать колыбель идей, родители которых и поодиночке способны натворить дел. Если вы, конечно, не передумали.

– Я от своих слов не отказываюсь, – твёрдо сказала Гленда.

– В таком случае, вполне возможно, все мы выживем, – хмыкнул Ветинари. – В конце концов, не представляю идею военного механизма, которая посмеет объявиться в вашем присутствии.

– Да уж пусть только попробует, – прищурилась Гленда и сделала очень решительный глоток чая, даже не поперхнувшись.

Напряжение медленно уходило из комнаты.

– Так что, вы на меня слишком злы, чтобы снизойти до моего сыра? – осторожно спросила Гленда. Фраза вышла более двусмысленной, чем ей казалось, она будет, и Гленда сразу же об этом пожалела, но патриций улыбнулся.

– А вы – достаточно злы на меня за приступ деспотизма, чтобы оградить свою кухню от моей тирании? – вздёрнул бровь Ветинари.

– Я могу прибегнуть к демократии, спуститься и посовещаться с сыром, но думаю, мне известно его мнение – ваши руки не знают равных. В обращении с сыром, – последнее она добавила поспешно, отчаянно жалея, что не прикусила себе язык после первой двусмысленной реплики. Интересно, она что, плеснула в чай алкоголя? Или… а это точно была мята?

– О, боюсь сегодня мои руки годны лишь на то, чтобы что-нибудь взбивать, – покачал головой патриций. – Деликатному сыру от них может не поздоровиться.

– Что ж, значит, будет вам на завтрак ягодный мусс, – Гленда решительно поставила чашку на стол.

– На нулевой завтрак? – оживился патриций.

– Если хотите, – кивнула Гленда. – Но вообще-то жаркое с новой подливкой я тоже приготовила.

– Лучшая новость за сегодня, – сказал Ветинари, поднимаясь.

А потом он провёл её на кухню тем самым тайным коридором. И взбивал белки в пену с такой силой, что у Гленды, пожалуй, рука бы отвалилась, попробуй она повторить этот подвиг.

– Знаете, – тихо сказал Ветинари, закончив, не глядя на Гленду и сделав вид, что сосредоточился на вытирании и без того чистых рук. – Мало что внушает мне страх, но мысль о том, что из-за разногласий с Убервальдом меня могут сместить с должности, и кто-то вроде лорда Ржава доберётся до чего-то, что могут соорудить Леонард и Симнел – эта мысль заставляет меня содрогаться от ужаса. Порой я думаю, может быть, действительно проще сдаться сразу. Тогда, даже если вспыхнет мятеж, его подавлением займётся леди Марголотта, а она хорошо умеет это делать. Потому что использовать чудовищное по своей смертоносности оружие даже на территории врага… Это всё равно, что стрелять себе в ногу. Увы, немногие это понимают.

Расслабившаяся было в тишине и уюте своей кухни Гленда похолодела. Она вытерла мокрые от мытья посуды руки фартуком и подошла к Ветинари. Положила ладонь ему на плечо.

– Вы не сдадитесь, – твёрдо сказала Гленда, поймав его взгляд. Сейчас он был затуманенным, и – Гленда с трудом в это верила! – на дне этого взгляда таился страх. – И не проиграете. Я пригляжу за этими гениями, а вы… Вы обязательно что-нибудь придумаете. Так ведь бывает – ничего, ничего, и вот ты уже бегаешь голышом по округе с криком “Где моё полотенце?!*”. Только постарайтесь не выбегать из дворца, боюсь, после такого вас действительно могут сместить.

__________

*Как известно, в эфебском языке для этой фразы существует одно слово – эврика.

__________

Ветинари коротко рассмеялся, затем сказал:

– Спасибо, мисс Гленда. Я непременно воспользуюсь вашим советом. На всякий случай, приберегите для меня полотенце, чтобы я знал куда бежать.

Гленда тоже рассмеялась. А потом они ели жаркое, а потом – десерт. И ощущение счастья, пусть не такое яркое, как утром, снова вернулось к Гленде.