Текст книги "Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ)"

Автор книги: Вейла Лили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Нет, – быстро ответил Ветинари тем своим прежним голосом, который был предназначен только для Гленды. – Нет. В этом нет необходимости. Но, думаю, это мне стоит уйти с поста вашего… нарезателя сыра. Вам будет непросто, но вы справитесь.

Гленда улыбнулась против воли, а потом стремительно выбежала, не поняв даже, как ей удалось так быстро открыть секретную дверь. Выбежала, потому что невольная улыбка потянула за собой поток слёз, которые она уже не смогла сдерживать.

Лорд Ветинари долго смотрел на закрывшуюся дверь, затем сел за свой стол и попытался придвинуть к себе бумаги, но неожиданно одним резким движением сбросил со стола всё, включая чернильницу. На ковре расплывалось тёмное пятно. С патрицием такое случилось впервые, и он понятия не имел, что с этим делать.

***

– Да как так можно?! – возмущалась Электрисия. – Я же смотрела в её мозг прямо в этот момент, она была счастлива как никогда в жизни! Кто от такого отказывается?!

– О, милая, – вздохнула Либертина, – люди то и дело выкидывают подобные номера. Я ждала чего-то такого после намёков Астории. И Рок ещё… Ну, ничего. Есть у меня кое-какие варианты.

– А я вам тут помощника привела, – непонятно, как Зеленоглазая отыскала их в самом дальнем саду Дунманифестина, но на то она и Удача, чтоб запросто проделывать такие штуки. За собой она тащила Рега, бога музыкантов. Рег осоловело крутил головой по сторонам и, кажется, не совсем понимал, не только где он, но и кто он.

– Думаешь, поможет? – скептически отозвалась Либертина, но потом опомнилась. – В смысле, если ты считаешь, что поможет, мы, конечно, скажем спасибо.

– Увидишь, – Зеленоглазая не подмигнула ей, но посмотрела так, что Либертине показалось – ей подмигнул весь мир. – А какой у тебя план?

– Да вот, – она показала новую фигурку. – Думаю, он может нам помочь.

– О, несомненно! – улыбнулась Зеленоглазая. – Давай скорее, я его очень люблю.

***

Новая экспедиция на Луну! Моркоу уже представлял, как напишет об этом родителям (приёмным) и что скажет Ангве. А может, позвать её с собой? Леонард ничего не сказал о составе новой экспедиции. Вервольф на Луне, что из этого может получиться?

Леонард прислал ему голубя с сообщением посреди ночи, но Моркоу всё равно дежурил, так что заглянул во дворец сразу же, и теперь его сердце через нагрудный карман грел список необходимых для полёта вещей. Оставалось дождаться открытия лавок. И поговорить с командором… Моркоу не сомневался, что тот его отпустит, но предполагал, что без сложностей не обойдётся.

На выходе он немного задержался, чтобы поговорить со стражниками у ворот, когда кучка музыкантов жалкого вида завела у стен дворца лиричную мелодию, впрочем, получалось у них неплохо. Тем удивительнее было, что окно на балконе кабинета патриция распахнулось, и оттуда донеслось:

– Капитан, арестуйте этих людей за нарушение спокойствия.

Это было настолько непохоже на лорда Ветинари, что Моркоу, приказав охранникам у ворот задержать музыкантов до его возвращения (для их же блага), стрелой полетел к кабинету патриция.

– Однажды, – сказал он, ввалившись в Продолговатый кабинет и пытаясь отдышаться от пробежки с первого на шестой этаж, – патриций Ветинари показал мне кое-что в тронном зале и посоветовал подумать над словом. Что это было за слово, сэр? И лучше вам ответить быстро.

Он поднял арбалет.

– Политик, – бесстрастно ответил Ветинари. – Похвальная бдительность, капитан, но я – это я.

Он всегда говорил бесстрастно, но в этой бесстрастности было что-то новое. Будто она поднялась на уровень выше, возвелась в квадрат.

Моркоу длинно выдохнул, приваливаясь к двери, а затем подошёл к столу патриция.

– Простите за вторжение, сэр. Если позволите, я хотел бы знать, что случилось?

На этом вопросе Ветинари болезненно поморщился.

– С чего вы взяли, капитан, что что-то случилось? – спросил он всё так же безэмоционально.

– Уличные музыканты, сэр. Вы могли послать кого-то из слуг, сэр. К тому же я не могу не отметить необычное состояние помещения, сэр.

– Блестящая детективная работа, капитан, – в голосе патриция чувствовался сарказм, но, казалось, он направлен не на Моркоу. Это было странно. – Хорошо. Кое-что действительно случилось. Но вас это не касается.

Моркоу на секунду задумался, а потом вспомнил о разговоре с Леонардом.

– Это как-то связано с мисс Глендой, сэр?

Такого он ещё не видел – глаза Ветинари вспыхнули настоящей болью. Однажды Моркоу закрыл собой патриция, когда того подстрелили, но даже с куском железа в ноге он не выглядел настолько несчастным.

– Это вас не касается, капитан, – повторил патриций жёстче. – Не смею вас задерживать.

Моркоу помедлил. Все знали, что патриций Ветинари – опасный человек, но Моркоу так и не понял, почему они так считали. По его мнению, по-настоящему опасен патриций был только для плохих людей, а он, пусть и относился к себе критически, к плохим людям себя не относил.

– Однажды, сэр, – начал он медленно, – вы дали мне очень хороший совет. Начать поиски от Расхлябанных ворот. Мне кажется, пришло время отплатить вам тем же – в смысле, хорошим советом.

– И почему тебе так кажется, капитан? – похоже, патриций уже лучше владел собой, сейчас в его тоне слышалось лишь слабое любопытство. Он откинулся на спинку кресла и соединил пальцы домиком. Но что-то в этой привычной картине (не то бардак вокруг стола, не то подрагивающая жилка на виске у Ветинари) заставляло Моркоу усомниться в её подлинности.

– Некоторые сведения, сэр, – уклончиво ответил Моркоу. – Не могу сказать, что их достаточно, чтобы дать совет так же безошибочно, как вы дали его мне, но довольно для того, чтобы понять, что какой-то совет вам нужен. И, простите за… Как это правильно? А, простите за дерзость, сэр, но, полагаю, среди тех, кто с вами знаком, не так много людей, с кем вы могли бы говорить откровенно. Но вы знаете, что можете говорить откровенно со мной.

Патриций отвернулся и задумчиво посмотрел на окно.

– Думаю, – сказал он, – для откровенностей уже слишком поздно.

Моркоу некоторое время обдумывал эти слова, затем решился пойти ва-банк.

– Мисс Гленда умерла?

Патриций дёрнулся всем телом и перевёл на Моркоу острый как бритва взгляд.

– Что вы сказали?

– Ничего не кончено по-настоящему, пока человек жив, сэр, – как можно мягче сказал Моркоу. – Поэтому, раз мисс Гленда жива…

Патриций едва заметно облегчённо выдохнул.

– С чего вы взяли, что это вообще связано с мисс Медоед? – спросил он с такой холодностью, что Моркоу уже не сомневался в верности выбранного пути.

– С того, что сегодня ночью вы вдвоём разбудили Леонарда Щеботанского, чтобы разработать план электро…обеспечения города.

Ветинари тяжело выдохнул и опустил голову, глядя на соединённые пальцы.

– И с того, что она вас любит, – добавил Моркоу тише.

Ветинари вскинулся.

– А это вы как определили? – тон патриция перестал быть холодным и безразличным.

– Ангва сказала, – просто ответил Моркоу и, чего прежде никогда себе не позволял, без приглашения сел на стул для посетителей. – Некоторые вещи вервольфы чуют лучше людей.

Уголок губ Ветинари дёрнулся.

– Физическое влечение – ещё не любовь, капитан, – ответил он, и Моркоу поздравил себя с победой – патриций больше не отрицал, что дело именно в этом.

– Верно, сэр, но я и сам замечал некоторые признаки, – возразил Моркоу, взвешивая каждое слово. – Мисс Гленда нередко заходит к нам в свободное время, в основном она общается с Шелли, но иногда…

– Кто знает, возможно, всё дело в вас? – усмехнулся патриций. – Может быть, вы ей, как это говорят? Приглянулись, и она пыталась вызвать вашу ревность.

Если кто тут и ревнует, то точно не я, подумал Моркоу, но вслух благоразумно этого не сказал.

– Я уверен в том, что видел, сэр, и крайне удивлён, что у вас возникают сомнения. Она отказалась принять ваше предложение?

– Предложение? – медленно переспросил Ветинари и вдруг с чувством протянул: – О, боги!

– Сэр? – Моркоу знал, что не имеет никакого права отчитывать патриция, но, тем не менее, вышло строго. Патриций, однако, не обратил на это внимания.

– Предложение, вот в чём дело, – сказал он скорее себе, чем Моркоу. – Но это несложно исправить.

– Сэр, – теперь тон Моркоу стал намеренно предостерегающим. – Я снова вынужден просить прощения за дерзость, но я настаиваю: позвольте дать вам совет. Думаю, мой опыт э-э-э… Близких отношений несколько больше вашего.

– В самом деле? – вздёрнул бровь Ветинари.

– Я говорю именно о близких отношениях, сэр. О таких, когда видишь человека каждый день.

Ветинари долго молчал, оценивающе глядя на Моркоу.

– Мисс Гленда сказала, – наконец произнёс он нехотя, – что если что-то между нами пойдёт не так, ей некуда бежать из Анк-Морпорка, поэтому лучше ей держаться от меня подальше.

– Понимаю, – задумчиво ответил Моркоу. – И предложения – я имею в виду предложения – вы так и не сделали?

– Вы, насколько мне известно, тоже не спешите заключать законный брак с капитаном Ангвой, – огрызнулся патриций.

– Это был её выбор сэр, что касается меня, я предложил это сразу. А мисс Гленда… Боюсь, у неё есть негативный опыт, сэр. За шесть лет ни один священник так и не решился узаконить её отношения с мистером Наттом.

– О, боги, ты прав. Значит, тем более…

– Нет, сэр, как раз наоборот. Если вы сделаете предложение прямо сейчас, это будет выглядеть… Как уступка. Будто она у вас это предложение выторговала. Насколько я знаю мисс Гленду, это заденет её гордость.

– И что ты предлагаешь? – патриций уже не выглядел бесстрастным.

– А почему она вообще решила, что что-то может пойти не так?

Ветинари задумался.

– Понятия не имею, – наконец признался он. – Но, возможно, ей не понравилось, что я попросил её не выходить из моего кабинета так, что это могло бы её скомпрометировать. Я всего лишь хотел уберечь её от сплетен.

– Готов спорить, с её точки зрения это выглядело так, будто вы её стыдитесь.

– Вот оно что…Тогда достаточно будет объяснить…

– Нет, сэр, боюсь, так просто это не получится. Если она приняла Решение, то быстро она от него не отступится. Тут нужен более деликатный подход.

– Не верю, что говорю это, но – прошу, капитан, ты хотел дать мне совет, так дай его.

– Попробуйте доказать ей, что бежать не придётся. И что вы вовсе не стыдились и не стыдитесь показать своё отношение к ней. Если она в это поверит, возможно, она и ваше предложение оценит не как уступку, а как искреннее желание.

Патриций усмехнулся.

– Что ж, по крайней мере, это похоже на рабочий план.

– Рад, что был полезен вам, сэр, – Моркоу облегчённо улыбнулся и поднялся. – Хотя вы, конечно, обошлись бы и без моих советов.

– Вот как?

– Думаю, – Моркоу прищурился, глядя в окно, – я даже не заходил сегодня к вам.

– В самом деле?

– Да, сэр. Полагаю я просто сразу от Леонарда отправился в Псевдополис-Ярд.

– Удивительно, капитан, твоя способность двигаться по улицам Анк-Морпорка и разговаривать со мной поражает воображение.

– О, но я совсем не разговариваю с вами, сэр, ведь никакого разговора не было, – он отдал честь и направился к выходу. Уже у двери он развернулся и успел краем глаза заметить, что Ветинари улыбается – облегчённо и расслабленно. Пожалуй, такого Моркоу тоже прежде не видел.

– Да, сэр, – сказал он как ни в чём не бывало, – поскольку меня здесь не было, я никак не мог задержать тех музыкантов, правда? А вашим стражникам не дозволяется задерживать людей за пределами дворца.

– Когда ты будешь… Хм, не проходить мимо этих музыкантов, можешь не говорить им, что они могут продолжать играть.

– Непременно, сэр. Хорошего дня, сэр.

Моркоу вышел.

***

В жизни Джонни Коллинза бывали дни и получше. Похуже тоже бывали – когда их с группой вышибли из того паршивого паба в Ист-Энде, как его? Не вспомнить. Но более странного дня не было точно.

Разлепив глаза и обнаружив, что рядом храпит Вилли-Труба (с музыкой прозвище было не связано, играл он на гитаре), Джонни решил, что они за каким-то чёртом припёрлись в Эдинбург – ни на что другое выступавшая из предрассветного тумана архитектура не походила. Пытаясь прийти в себя, он принялся механически наигрывать на гитаре “Yesterday”, и тут начались новые странности – сперва кто-то сверху с очень странным даже для шотландцев акцентом потребовал, чтобы их арестовали, а потом какие-то парни в исторических костюмах, впрочем, со вполне натурально выглядящими алебардами, их окружили. Джонни пытался одновременно растолкать своих парней и растолковать стражникам, что они тут ничего такого не хотели, и вспомнить, чёрт его дери, как они оказались в этой дыре. Может, это какая-нибудь Швейцария?

К тому моменту, как из дверей мрачного помпезного здания, у которого они оказались, вышел рыжий детина под два метра ростом и тоже в идиотском историческом наряде (правда, этому он хотя бы шёл), группа “Знатьё” уже пробудилась в полном составе. И все трое вопрошающе смотрели на Джонни – будто он, провалиться ему на месте, знал больше ихнего!

– Можете отпустить этих людей, – заявил приблизившийся к их группе детина. Стражники так же молча, как до этого охраняли их, отдали честь и вернулись на свой пост у ворот. – Сыграйте что-нибудь красивое, – потребовал детина и бросил им старомодный, но довольно увесистый кошелёк. – Только не грустное. Про любовь к прекрасной девушке. Чтоб появилась уверенность, что в итоге всё будет хорошо.

Джонни кивнул – заказ проще некуда, такие песенки очень любили на разных мероприятиях, где помимо денег можно было получить хорошую жратву и выпивку, так что навык был отработан до автоматизма.

– Понятно, мистер. Поехали, парни, – сказал он, беря первые несколько аккордов. Неважно, как называется это грёбаное местечко, важно – отработать оплаченный заказ и не вступать в пререкания с людьми в тяжёлых доспехах и внушительными мечами у бедра.

– Вот и славно, – улыбнулся детина. – Как тебя зовут?

– Джонни Коллинз, сэр, мы – группа “Знатьё”, – быстро ответил Джонни. Меч собеседника никак не шёл у него из головы. Он выглядел как угодно, но точно не как реконструкция.

– Я – капитан Моркоу из городской Стражи, – продолжал детина. – Я вас раньше тут не видел, так что – добро пожаловать в Анк-Морпорк! Надеюсь, у вас нет неоправданной тяги нарушать закон?

– Никак нет, сэр, мы просто музыканты! – быстро ответил Джонни, едва не выронив гитару из рук.

– Вот и чудно, – снова улыбнулся капитан-овощ, – ну, играйте.

И они заиграли – с таким чувством и душой, с какими не играли никогда прежде. Душа при этом сильно давила на мочевой пузырь, ускользая в пятки, но группа старалась не обращать на это внимания. Почему-то им очень не хотелось расстраивать капитана Моркоу.

По улицам Анк-Морпорка полилась незнакомая Плоскому миру мелодия.

__________

Песня "Have You Ever Really Loved A Woman?", Bryan Adams. Клип не имеет отношения к тексту, важна сама песня и её смысл.

https://www.youtube.com/watch?v=hq2KgzKETBw

Если ссылка не открывается, загляните ко мне на ВК – группа "55 Гудвин – книги и не только" https://vk.com/fiftyfifthclub.

__________

***

Хэвлок, лорд Ветинари, стоял у окна. Ничего удивительного в этом факте не было – он часто стоял у этого окна. Но очень редко окно бывало открытым. И определённо никогда прежде он не стоял у открытого окна, наслаждаясь свежим морским (и откуда он взялся в Анк-Морпорке?) ветром и – тем более! – музыкой. Музыкой, которую играли, а не той, что можно было прочитать с листа.

Ветер забирался ему в волосы, и это напоминало, как совсем недавно на этом же самом месте в них зарывались ладони Гленды. А снизу доносились проникновенные слова о том, как это – по-настоящему любить женщину. И после обнадёживающего, пусть и совершенно неуместного разговора с капитаном Моркоу, у Ветинари появилось ощущение, что всё это ещё возможно, и ничего не потеряно.

Когда Гленда ушла, он внезапно для себя испытал такую боль, что толком не мог ни о чём думать. И представить не мог, как справиться с потерей – никогда ещё чей-либо отказ не задевал его так глубоко. Слова Гленды… Они ранили. Впрочем, теперь, благодаря Моркоу, понятно, почему. Она, очевидно, тоже чувствовала себя раненой. Он бы, вероятно, и сам до этого додумался, останься при нём способность ясно мыслить. Увы, при воспоминании о Гленде – особенно, воспоминании о том, какой она было этой ночью, – способность мыслить не то чтобы ясно, но хотя бы связно его покидала.

Хорошо, что Моркоу так вовремя пришёл. Он вообще каким-то неведомым образом всё делает вовремя. Конечно, это было недопустимо – так обнажать свои слабости перед посторонним человеком, но что-то подсказывало Ветинари: капитан Моркоу, а по совместительству истинный король Анк-Морпорка, и так прекрасно об этих слабостях знает. Кому и доверять, как не ему. Моркоу был надёжен, как скалы, в которых он вырос, честен и прямодушен, как гномы, которые его вырастили, и умён – как настоящий политик, которым стал отчасти благодаря Ветинари. И сентиментален, как полагается молодому человеку, и как совсем не полагается пожилому тирану. Но хорошо, что из этой своей сентиментальности он велел музыкантам играть.

Правда, на фразе о будущих, вернее – нерождённых детях, которых можно увидеть в глазах любимой женщины, Ветинари прошиб озноб. О детях он вообще не думал до сегодняшнего дня – такие вещи просто не имели к нему отношения. Осознание того, что Гленда могла бы… Что у них могло получиться… И что если получилось, то от него никоим образом не зависит, появится ли этот ребёнок на свет – эта мысль скребла по сердцу не хуже, чем отказ Гленды.

Но что-то подсказывало Ветинари: она этого не сделает. А если сделает, значит, всё это время он ошибался и любил какого-то другого человека. Но в людях, а также вампирах, гномах, троллях, вервольфах, гоблинах, орагутанах и шноббсах он ошибался редко. (Насчёт фиглей пока уверенности не было. Раскудрыть).

Музыканты закончили петь и, кажется, куда-то засобирались. Но далеко не ушли – у Хэвлока, лорда Ветинари появилась Идея.

ЧАСТЬ I. Глава 14

Глава 14

Гленда думала, что проплачет всё утро, но на самом деле она всё утро проспала. И даже весь день. Проснулась под вечер уставшая и отупевшая от тяжёлого сна. Приняла душ и решила, что чем плакать, лучше приготовить пару пирогов.

Пара каким-то неведомым образом растянулась до полудюжины. Гленда старательно не смотрела на часы, но каким-то шестым чувством понимала, сколько ещё осталось до полуночи, когда Ветинари не придёт нарезать сыр. От этого было очень грустно. Наверное, надо было сесть и всё хорошенько обдумать, но Гленде не хватало на это решимости. Гораздо проще было выполнять простые привычные действия и наслаждаться звенящей пустотой в голове.

Без пяти двенадцать (Гленда угадала время ещё до того, как всё-таки посмотрела на часы) во внутреннем дворе, куда выходила часть окон кухни, послышался шум. Гленда выглянула и не поверила своим глазам – четверо музыкантов настраивали инструменты, а Стукпостук подсвечивал им огромным фонарём.

– Что за балаган? – донёсся со второго этажа голос мистера Паддинга.

– Личный приказ патриция. – Отчеканил Стукпостук и не без злорадства добавил: – Желаете возразить?

Окно мистера Паддинга с быстротой молнии закрылось.

– Мы готовы мистер, можно начинать? – спросил один из музыкантов.

Стукпостук с каменным выражением лица кивнул, а затем посмотрел на Гленду одновременно с неприязнью и уважением, так, что у неё не осталось сомнений, для кого этот концерт. А потом полилась музыка, и у Гленды замерло сердце.

__________

Песня "She", мне она нравится в исполнени Elvis Costello:

https://www.youtube.com/watch?v=O040xuq2FR0

Если ссылка не открывается, загляните ко мне на ВК – группа "55 Гудвин – книги и не только" https://vk.com/fiftyfifthclub.

__________

Конечно, это не сам патриций пел о том, что некая прекрасная Она – сокровище и песнь, которую поёт лето, и ещё тысяча других прекрасных вещей, но Гленде казалось, она слышит его голос, будто каждую строчку, что пропевали музыканты, шёпотом повторял ей на ухо Ветинари. Она даже обернулась, памятуя о его сверхспособностях к маскировке, но приходилось признать: в кухне она была одна.

Из окон продолжали выглядывать слуги, но явно не возмущённо, а просто заинтересованно. Многие что-то одобрительно кричали.

“Но, – подумала Гленда, – разве от этого не пойдут разговоры? Если он хотел всё скрыть…” И тут кровь прилила к её щекам, а дыхание перехватило – он не говорил, что хочет скрывать отношения, он просто просил её не шататься по коридорам так, чтобы об этом пошли сплетни. А что если… Глупо надеяться на такое, но ведь она ему и слова не дала сказать, что если она всё неправильно поняла? И теперь, вместо того, чтобы прийти нарезать сыр, он… Что он пытается сказать, что ничего не кончено? Ну а что если нет? Что если это просто красивое прощание?

Гленде показалось, у неё голова взорвётся от такого количества противоречивых мыслей разом, поэтому она просто отмахнулась от них, наслаждаясь прекрасной мелодией – в дело как раз вступила скрипка.

“Та, ради которой я выживаю”, “смысл моей жизни” – всё это не очень походило на прощание. Гленда приободрилась.

Потом была ещё одна красивая песня – о любви к женщине. О, Гленде определённо хотелось бы, чтобы её так любили. И ещё одна, и ещё… Музыканты играли час, и провожали их овацией из всех обитаемых окон.

А когда Гленда уже собиралась идти в спальню, одновременно растревоженная и убаюканная этим концертом, она услышала шум спускаемого подъёмника. Внутри обнаружилась игрушка, старый потрёпанный и явно пролежавший долгие годы в каком-то пыльном чулане щенок. Под лапой у щенка была записка:

“Это Мистер Умник и он интересуется, не помешал ли вам концерт. Если да, то отправьте, пожалуйста, Мистера Умника наверх, чтобы он выследил нарушителя спокойствия и воздал ему по заслугам”.

Гленда рассмеялась, чувствуя, что по щекам предательски текут слёзы. Она взяла карандаш из буфета с кухонными счетами и написала на другой стороне записки:

“Мистер Умник может остаться со мной на случай, если музыканты придут ещё раз – ему определённо стоит их послушать. Слушать – это вообще полезно, жаль, я не всегда сама придерживаюсь этого правила”.

Записку она отправила наверх, а щенка оставила себе – не мешало бы его подлатать и почистить.

Она немного подождала, на случай, если Ветинари всё-таки пришлёт требование вернуть щенка, но вместо этого в шкафу приехала роза, темно-красная, источающая сильный сладкий аромат. К розе крепилась новая записка:

“Оставляю Мистера Умника в ваших надёжных руках. А что касается умения слушать – полагаю, дела говорят лучше, чем слова. Надеюсь, мне ещё представится шанс вам это доказать. Хороших снов, мисс Гленда!”

Печи ещё не остыли. Гленда быстро вскипятила молоко, сварила какао и поставила на поднос вместе с кружкой вазочку с имбирным печеньем. И добавила записку:

“Доброй ночи, ваша светлость! Мы с мистером Умником будем внимательно прислушиваться к тем делам, которые вы собираетесь заставить говорить.”

После этого Гленда забрала розу и подождала ещё немного, на случай, если Ветинари придёт охота продолжить беседу, но он больше ничего не написал. Гленда решила, что утром первым делом пойдёт к патрицию и даст ему шанс объясниться. Они же взрослые люди в конце концов! А не парочка идиотов из романа, которые только потому и страдают, что не умеют договариваться.

Однако утром выяснилось, что Ветинари пришлось срочно, первым же поездом выехать в сторону Убервальда. Судя по тому, с каким довольным видом говорил об этом собирающийся отправиться вслед за начальством Стукпостук, Ветинари готовился принимать поражение противника.

Гленда и радовалась этой новости – опасность войны миновала, и тревожилась. Потому что там, в Убервальде, леди Марголотта наверняка захочет отметить победу Ветинари примирением. И кто знает, не значит ли это, что Гленда свой шанс упустила навсегда.

Целую неделю после отъезда патриция Гленда утешала себя мыслью, что Ветинари мог быть прав, и у той ночи могли быть последствия. И уж конечно она не собиралась избавляться от ребёнка, если бы он появился. Не сейчас, когда она наконец зарабатывала такие деньжищи, что хватило бы на десятерых, и когда она могла родить от того, от кого не боялась это сделать. Даже если представить самый худший вариант – из Ветинари явно получится лучший опекун для сиротки, чем из леди Марголотты.

Через неделю Гленда поняла, что никаких последствий не будет.

Никогда – даже в поезде из Здеца в Анк-Морпорк, с разбитым сердцем и разрушенными надеждами – Гленда не плакала так горько, яростно и отчаянно, как в то утро.

А к вечеру, по крысиному телеграфу, новость достигла патриция. Он обещал, что не станет выпытывать информацию у доктора, но про крыс речи не было. Ему было жаль, что Гленда, которая вовсе этого не заслуживала, горевала. С другой стороны, думал патриций, невольно улыбаясь, это значит, что утешить её вполне в его силах. Но прежде, чем заводить разговоры о детях, стоило позаботиться о том, в каком мире они будут жить. А это теперь, благодаря гению Гленды, зависело от его умения договариваться.

***

– Рег! Ты соображаешь, что натворил? Они же из Круглого мира! – Либертине казалось, у неё руки прирастут к голове, столько она за неё хваталась. Такими темпами она скоро станет ещё и Богиней Рука-Лицо.

– А? Чгось? – Рег пошатывался и улыбался широкой глупой улыбкой. – Так ну это – хорошо ж ребята сыграли, всем вродь понравилось. Вы просили лучших музыкантов по ситуации, ну так эти – лучшие.

– Не волнуйся, – Зеленоглазая снова подмигнула Либертине всем окружающим пространством. – Всё так, как должно быть.

– Но почему ты не дала им поговорить сейчас? – Либертина очень старалась, чтобы в её голос не прокралась претензия. Только отвратить Удачу от своей подопечной не хватало! Похоже, тон она выбрала верный, Зеленоглазая милостиво улыбнулась.

– Ну, во-первых, это было бы не так интересно, мне понравилась ваша игра. А во-вторых, думаю, этому человеку стоит потратить больше времени, чтобы завоевать её расположение. Он слишком привык к тому, что в любви нет нужды прилагать какие-то старания, считаться с чувствами другого. В отношениях на расстоянии, тем более – с вампиром этому не больно-то научишься. Ему стоит ещё потренироваться. Ты же хочешь для своей подопечной лучшего?

– Да. Конечно, – согласилась Либертина. В этом определённо был смысл. – Но я боюсь, что там, в Убервальде, его может настигнуть Рок. Он ведь обожает такие шуточки. Не думаю, что в таком случае она вообще когда-нибудь сможет стать счастливой.

– О, не волнуйся, – звонко рассмеялась Зеленоглазая. – Рока я надёжно заняла. Подкинула ему и Ому спор – сможет ли Рок свести омнианского священника с его обетом безбрачия и ведьму. Шутка в том, что сам Ом вовсе не против, чтобы его последователи наконец нарушили этот запрет, так что Рок в итоге переиграет сам себя.

– Недурно, – улыбнулась Либертина и сделала то, что редко для кого из коллег по цеху делала. Поставила перед Зеленоглазой свою шарлотку. – Угощайся.

– А мне? – оживилась Электрисия.

– И тебе, – согласилась Либертина. – Ты чем там занималась? – добавила она строго, вспомнив об обязанностях наставницы.

– Ничего особенного, – пожала плечами та. – Вербую себе новых последователей. Этот Дик и его ребята – то, что надо. И ещё я думаю обзавестись собственной жрицей, чтоб ни с кем её не делить.

– Уже присмотрела? – деловито поинтересовалась Либертина. – Гляди, а то окажется, что она чья-то, будут потом скандалы, а нам не до того.

– Нет, за ней точно никто не присматривает. Думаю, пора мне вмешаться.

– Молодец, – похвалила Зеленоглазая, – начинаешь мыслить как настоящая богиня.