Текст книги "Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ)"

Автор книги: Вейла Лили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

ЧАСТЬ I. Глава 6

– Кажется, кто-то хочет отправиться на встречу с котятами*? – мягко спросил Ветинари. Начальник дворцовой стражи побледнел и отдал честь, стукнув пальцами по шлему.

_________

*Имеется в виду пытка котятами, изобретённая Мокристом фон Губвигом. Заключается она в том, что жертву запирают внутри переделанной “Железной девы” вместе с котятами и миской молока в основании. Каждый раз, когда палач Седрик слышит, что котята недовольны, Дева открывается, и жертва получает дубинкой по башке. По слухам в подземельях царит крайне умиротворяющая атмосфера, наполненная мурчанием.

________

– Никак нет, ваша светлость, но протокол, ваша светлость!

– Это моя карета, капитан. И в ней поедет столько человек, сколько я сочту разумным разместить. Что касается протокола, советую тебе как следует подумать и вспомнить, что именно там написано. Ты меня понял?

– Но… Ваша светлость. Протокол во дворце, и…

– Я думаю, – дружелюбно встрял Моркоу, – его светлость хочет сказать, что ты наверняка забыл о том, что уже переписал протокол, верно? – он широко улыбнулся и похлопал коллегу по плечу.

– Э-э-э… – протянул стражник.

– Совсем не обязательно… – в который раз попыталась возразить Гленда, но замолчала, как только патриций поднял ладонь. Жест не был угрожающим. На первый взгляд. Но спорить (или вообще производить какие-либо звуки, включая слишком громкое дыхание) после этого почему-то не хотелось.

– Ну, – с нажимом сказал Ветинари.

– Так точно, ваша светлость! – наконец решился стражник, гостеприимно распахивая дверь роскошной, украшенной гербами Анк-Морпорка (город должен знать, что патриций вернулся) кареты.

Ветинари посмотрел на Гленду, и та почувствовала, как у неё кровь отливает от лица при мысли, что он может предложить ей войти первой – то-то разговоров будет! Видимо, он благоразумно подумал о том же, и забрался в карету сам, поступив с Глендой не как джентльмен с дамой, а как работодатель с подчинённой. Секретарь патриция ни на секунду не сомневался, как обстоят дела с точки зрения служебной иерархии, и смело последовал за Ветинари.

Дворцовый стражник смерил Гленду презрительным взглядом.

– Мисс Гленда, – из кареты появилась рука патриция. И снова – ни слова, ни жест теоретически не были угрожающими или даже требовательными, но у человека в здравом рассудке и мысли не могло возникнуть ослушаться.

Гленда взялась за протянутую руку и яростно зыркнула на стражника, чтобы тому и в голову не пришло попытаться её подсадить.

– Позвольте мне, – Моркоу помог ей подняться на высокую ступеньку так легко, будто она весила с пёрышко. – Я хотел бы навестить вас во дворце, мисс Гленда, когда будет возможность, добавил он, пока Гленда устраивалась на сидении рядом с патрицием (Стукпостук заблаговременно занял соседнее с собой место кипой бумаг).

– Я буду рада, – уверенно отозвалась Гленда, посмотрела на Ветинари с вызовом и добавила: – Скажите Шелли и Ангве, что я всегда рада видеть друзей.

– Верно, капитан, – холодно улыбнулся Ветинари. – Дворец всегда открыт для добропорядочных граждан Анк-Морпорка. Но прошу вас не забывать, что для особо рьяных рекрутёров из Стражи также может быть открыто подземелье с котиками.

– Я очень люблю котиков, сэр! – не моргнув глазом широко улыбнулся Моркоу.

– Идиот, – фыркнул в густые усы дворцовый стражник. – Его светлость о пытке котятами говорит, дубина. Верно, ваша светлость?

Ветинари и Моркоу обменялись понимающими “жаль, что глупость больше не входит в список официально наказуемых преступлений” взглядами. Затем патриций стукнул в крышу кареты неведомо откуда взявшейся тростью (в поезде её не было, и Гленда не замечала, чтобы он в ней нуждался) и приказал:

– Трогай.

– Э, подождите! – крикнул начальник дворцовой стражи и, переваливаясь, побежал к своему месту на козлах.

Моркоу отдал честь, и карета наконец поехала.

– Я помню, Стукпостук, что сам просил тебя найти на должность дворцовых стражников полных идиотов, – заметил Ветинари, – но, мне кажется, в случае с капитаном Скоттсом ты перестарался.

– Эту ошибку легко исправить, сэр, – тут же отозвался Стукпостук. – Но он родственник Фреда Колона, племянник жены, кажется, и я подумал…

– А-а! – протянул патриций. – Это многое объясняет. Что ж, не будем расстраивать семейство Скоттс-Колонов, но впредь, прошу тебя, подбирай людей, которые хотя бы отдалённо слышали слово “намёк”.

– А зачем вам полные идиоты в дворцовой страже? Разве они не должны вас защищать от всяких хитроумных заговорщиков, и всё такое? – удивилась Гленда. Открывающийся из окна кареты городской пейзаж и знакомая причудливая смесь запахов (ей показалось, или за годы её отсутствия эта смесь стала чуть менее вонючей?) заставляли сердце радостно трепетать, но проигнорировать такое странное высказывание она не могла. Впрочем, и облечь его в более витиеватую форму не сумела.

– Моя дорогая мисс Гленда, – вздохнул патриций, – хитроумные заговорщики в первую очередь обращаются к дворцовым стражникам.

– А, кажется, понимаю, – кивнула Гленда, – хитроумным заговорщикам не придёт в голову связываться с полными идиотами.

– Боюсь, мисс Гленда, вы переоцениваете умственные способности доблестных тираноборцев Анк-Морпорка, – с сожалением покачал головой Ветинари, будто провалы заговорщиков были его личной трагедией. – Некоторые связываются и ещё как.

– Тогда…

– Просто идиоты, если решились на предательство, как правило, немедленно выдают себя с головой, – пояснил патриций. – Стукпостук, помнишь предшественника капитана Скоттса?

– Увы, слишком хорошо, – скривился секретарь. – Этот негодяй воспользовался моей бечёвкой для перевязывания папок.

– Он хотел задушить вас бечёвкой?

– О нет. План был более коварен – он привязал бечёвку у вершины дворцовой лестницы. Неплохой план, если объекту покушения перевалило за семьдесят, и он не видит дальше своего носа.

– Так уж и за семьдесят, – возмутилась Гленда. – Я тоже запросто могла бы не заметить и сломать шею!

– Бечёвка, – холодно возразил Стукпостук, – была ярко-красная.

Гленда несколько секунд обдумывала абсурдность подобного покушения, потом не выдержала и рассмеялась.

– Вот именно, – глядя на неё, улыбнулся Ветинари. – К тому же привязана была на уровне колен.

– О, боги! – выдохнула Гленда. – И много у вас подобных историй?

– Немало, – в глазах патриция мелькнул знакомый весёлый огонёк. – Хотите послушать?

– Мы въехали на Брод-Авеню, ваша светлость, – сообщил Стукпостук.

– Ах, да, – вздохнул Ветинари. – Нужно дать горожанам убедиться, что глава города всё ещё на своём месте, и дать особенно отчаянным головам шанс заработать срок в Танти, бросая в окна подгнившие овощи. Откройте шторки шире, мисс Гленда, если вас не затруднит, и отклонитесь назад.

– И что, они действительно бросают в вас гнилые овощи? – ужаснулась Гленда.

– Случается. Но пока что никто не посмел сделать этого с достаточно близкого расстояния, чтобы действительно попасть.

– Но вы всё равно находите их и сажаете в Танти?

– Надо же им где-то отлежаться и протрезветь. Обычно дня, проведённого в Танти, хватает, чтобы внести немного осмысленности в их существование.

– Смерть тирану Анк-Морпорка! – раздался в толпе неуверенный крик.

– Проспись, Джимми! – тут же заорали в ответ сразу несколько голосов.

– Многая лета патрицию Ветинари! – слабо пропищал кто-то вслед.

– Анк-Морпорк, – кажется, они с Ветинари сказали это одновременно: она с ностальгической теплотой, а он – с констатирующей обречённостью.

– Вообще-то я собиралась прогуляться по улицам, – с упрёком сказала Гленда. – И прекрасно добралась бы до дворца на троллейвозе.

Стукпостук, услышав это заявление, покосился на неё крайне неодобрительно – то есть, ещё более неодобрительно, чем обычно.

– Непременно прогуляетесь, но через пару дней, – сказал патриций, не отрывая взгляд от окна. – Когда мы вычислим всех, кого по вашему следу направила леди Марголотта.

– Что?! – по спине у Гленды пробежал неприятный холодок. – С чего вы решили…

– Вы провели в Убервальде шесть лет, мисс Гленда, – мягко напомнил патриций, и от этой мягкости слова звучали жутко, – шесть лет в её ближайшем окружении. Вы слишком много знаете. Леди Марголотта может решить, что я взял вас на работу, чтобы вытянуть какую-то информацию.

– То есть, если бы я просто оставалась в своём вагоне третьего класса, – нахмурилась Гленда, – она бы так не решила?

– Существует такая вероятность, – ответил патриций. – Но есть и другая: в вагоне третьего класса или в Анк-Морпорке вы остаётесь нежелательным источником информации. А нежелательное лучше устранять как можно быстрее. Небольшое трагическое происшествие, газетные статьи с громкими заголовками о том, как небезопасно юным девушкам путешествовать третьим классом в одиночестве… Одна пешка вышла из игры, множество проблем решены. Я сам не раз принимал подобные решения в отношении чужих фигур. И не хотел бы, чтобы кто-то попытался убрать с доски вас.

Гленду парализовало от ужаса. Она только теперь поняла, как, должно быть, выглядел её побег с точки зрения хозяйки Убервальда, и задним числом пережила все те опасности, которые могли поджидать её в пути.

– Так вы поэтому меня позвали в свой вагон? – сдавленно спросила она. – И предложили работу? Только чтобы… – она замешкалась, понимая, что слово “защитить” Ветинари не понравится, особенно в присутствии его секретаря, который и так подозревал её боги знают в чём.

– Чтобы обезопасить фигуру, достаточно поставить рядом с ней другую, посильнее, – Ветинари отвернулся от окна и внимательно посмотрел на Гленду. – Можно было подсадить вам в соседи вежливого старичка – мастера агатянских боевых искусств. И найти для вас коллегу, безобидного на вид поварёнка, способного при случае отразить нападение вампира или баньши, не составило бы труда. Но, если бы я так поступил, ваши чудесные пироги доставались бы им, а я не готов поступиться собственной выгодой, если она выражается в еде, приготовленной женщиной по фамилии Медоед.

Это было очень достоверно. И наверняка отчасти правда. Но Гленда прекрасно помнила разговор патриция с секретарём, который пересказывала ей Ангва, и понимала, что дело, пожалуй, не только в пирогах.

“Не воображай себе каких-нибудь романтических мотивов, дорогуша, – одёрнула она себя. – Ему, должно быть, просто не хватает человеческого общения. Будучи тираном, друзей не очень-то заведёшь. А ты показала, что поддерживаешь его. И потом, возможно, он действительно хочет получить от тебя какую-то информацию, но не напрямую, а так, чтобы ты сама её выдала – это же Ветинари, вспомни, как он говорил, что хочет вести людей в нужном направлении пряниками, хотя и кнутов у него немало. Историю про Ваймса вот ты ему уже рассказала, откуда бы он ещё узнал? Сам командор вряд ли стал бы жаловаться…”

– Ненавижу эту вашу политику, – яростно выдохнула Гленда, чувствуя, что голова у неё сейчас взорвётся от размышлений об истинных мотивах Ветинари. – В смысле, не конкретно вашу, а в принципе – все эти игры и интриги. Не понимаю, как жить и общаться с людьми, если ничему и никому нельзя верить!

– Забавно, – усмехнулся Ветинари. – Лично я гораздо больше удивляюсь, когда обнаруживаю, что кому-то верить всё-таки можно. Хотя до конца, как мне кажется, не стоит верить даже себе.

– На вашем месте я бы тоже себе не особо верила, – фыркнула Гленда и тут же покраснела, увидев возмущённое лицо секретаря.

Впрочем, Ветинари в ответ на это только рассмеялся, коротко, но искренне. Секретарь, увидев это, посмотрел на патриция так, будто у того выросли рога. И что ему не так? – удивилась Гленда. Она-то не раз видела Ветинари и улыбающимся, и даже смеющимся во время его визитов в Убервальд, и даже ещё раньше – шесть лет назад, в тот вечер, когда они оба были свидетелями встречи Натта с, как он выразился, его создателем.

Вспомнив то время, свою горячность, свои надежды, Гленда почувствовала тянущую тоску в сердце. Если бы тогда она знала, как всё обернётся…

– Пусть вас не удивляет реакция моего секретаря, – по-своему понял смену её настроения Ветинари. – Я не имею склонности к безудержному веселью, но ваши остроумные замечания невозможно игнорировать. Думаю, Стукпостук шокирован тем, что за последнюю неделю я, благодаря вам, перевыполнил месячную норму весёлости.

– А, так вы меня на должность придворного шута взяли, – прищурилась Гленда, отгоняя от себя мысли о прошлом – сейчас не время.

– Ни в коем случае! – строгость в голосе Ветинари явно была притворной, похоже, он и эту реплику счёл как минимум забавной. – Гильдия шутов никогда не простила бы мне такого пренебрежения их цеховыми привилегиями.

– Вообще-то они сами звали меня к ним работать, – возразила Гленда. – Я не согласилась, но формально они готовы были меня принять. На должность кухарки, разумеется, но всё же…

– Что ж, я учту это, если мне придётся оправдываться перед доктором Пьеро.

– Как будто вам надо в чём-то перед кем-то оправдываться.

– О, вы не поверите, мисс Гленда, как часто мне приходится это делать. Но, справедливости ради, я стараюсь, чтобы мои оправдания заставляли людей задуматься.

– Ага. А также ощупать свою шею и порадоваться, что она не снабжена верёвкой и голова по-прежнему к ней надёжно прикреплена.

– Вы совершенно правы, но не могу взять в толк, почему они так поступают. В конце концов, если бы их головам грозило усекновение, или шеям – повешение, эти господа наверняка для начала заметили бы где-то поблизости палача.

– Это называется “отрицательная харизма”, сэр, – учительским тоном сообщила Гленда. – Жаль, доктор Тассеним Шранк не был лично с вами знаком, иначе непременно включил бы вас свою монографию “О типах управления человеческими умами и обществами” – как классический пример.

– Вы это прочитали? – кажется, в тоне Ветинари послышался смешанный с восторгом ужас.

– Затяжная дождливая зима в горах…

– Лично я, когда дело доходит до Трахбергской школы, не могу заставить себя одолеть больше двух третей книги, причем где-то с середины окончательно теряю логическую связь между утверждениями.

– Это потому, что её там нет. Клянусь, сэр, я проверяла! Просто в какой-то момент разозлилась, что ничего не понимаю, и принялась выписывать все бредни из какой-то такой книжки последовательно, как рецепт – ну, там, первое, второе, порежьте лук, подогрейте сковороду – в смысле, представьте, что вы находитесь в незнакомой ситуации, затем вспомните, какого цвета у вас в детстве были носки. И в какой-то момент – хоп! – они просто пишут: всем известно, что… И дальше какая-то ерунда, совершенно не связанная с тем, что они говорили прежде. Мне стало любопытно, и я проверила остальные книги. И угадайте – все они примерно так и написаны! Не могу сказать, что они совсем уж бессмысленные, кое-что толковое в них есть, но выкапывать это толковое надо как алмаз из… В общем, оттуда, откуда тролль ни за что не захотел бы вам его отдать, простите мой убервальдский.

– О, боги! Должно быть, вы действительно здорово скучали в последние годы.

– Намекаете, что я маялась дурью.

– Ни в коем случае. Просто чтобы занимать цепкий ум, подобный вашему, такими… специфическими развлечениями, нужно на самом деле оставить его совершенно без пищи.

– А, то есть, не намекаете, а говорите прямо.

– Мисс Гленда, вы напрашиваетесь на комплимент? – Ветинари склонил голову набок и поймал её взгляд.

– Нет! – возмутилась Гленда, отворачиваясь к окну. – Нет, я…

– Мы приехали, – прервал её Стукпостук.

Карета проехала под барбаканом и повернула к заднему двору замка.

Перед входом их ждала вереница слуг, возглавляемая напыщенным дворецким. Судя по тому, как они со Стукпостуком поприветствовали друг друга, между ними шло непрерывное соревнование в чопорности.

– Мистер Паддинг, наш мажордом, Мисс Медоед, наш новый шеф, – патриций взял на себя труд лично представить Гленду, а затем добавил: – Прошу всех запомнить, что с этого дня Мисс Медоед обладает полной и абсолютной властью на кухне. Во всём, что касается моего стола и питания слуг, я целиком и полностью полагаюсь на неё. Надеюсь, мистер Паддинг, я могу рассчитывать на то, что вы за этим проследите?

– Разумеется, ваша светлость, – важно кивнул мистер Паддинг, окидывая Гленду недобрым оценивающим взглядом.

Ага, подумала Гленда, похоже, раньше он тут был за главного и на кухне. Будет непросто…

– Покажите мисс Медоед комнаты на втором этаже – она может выбрать любую незанятую, – продолжил патриций.

– На втором, ваша светлость? – лицо Паддинга покраснело от возмущения.

– Что-то не так? – Ветинари вздёрнул бровь, и Паддинг мгновенно побледнел. – Там ведь, если не ошибаюсь, располагается и ваша комната, мистер Паддинг. Если в этой части замка есть какие-то проблемы – вы можете не стесняясь о них сказать, – патриций широко улыбнулся. – Я всегда готов вас выслушать.

– Никаких проблем, сэр, – замотал головой Паддинг. – Я немедленно покажу мисс Медоед комнаты.

– Свою корзинку я донесу сама, – быстро сказал Гленда, заметив, что багаж уже отвязали, и какой-то юный лакей нацелился на её корзинку. Мистер Шатун, разумеется, не преминул компрометирующе высунуть из-под крышки всю голову.

– Как вам будет угодно, – тон Ветинари, когда он обращался к ней, не был каким-то особенным. Но, внезапно поняла Гленда, в нём больше не было той вежливой холодности, с помощью которой Ветинари обычно чётко проводил грань между собой и остальными.

– Благодарю всех, хорошего дня, – сказал Ветинари, обращаясь к слугам, а затем медленно, опираясь на трость, направился ко входу во дворец. У дверей в ногу ему ткнулась собака, и Гленда с удивлением поняла, что вместо задних лап у неё и впрямь, как описывал Моркоу, диковинная конструкция с колёсами.

Ветинари наклонился, чтобы погладить собаку. Гленда улыбнулась. Ветинари обернулся и улыбнулся в ответ.

***

– Ваша светлость, – осторожно начал Стукпостук, когда убедился, что дверь Продолговатого кабинета надёжно закрыта.

– Да, Стукпостук? – патриций посмотрел на секретаря заинтересованно – судя по тону тот явно собирался сказать что-то необычное. Возможно даже, деликатное.

– Сэр, вы помните тот раз, когда вы, как вы выразились, напились как сапожник? Вы ещё спрашивали меня, заметно ли это? – начал Стукпостук издалека.

– Ещё бы, – кивнул лорд Ветинари, и по губам его скользнула быстрая улыбка. – Мисс Гленда, если не ошибаюсь, возмущалась тогда, что я выгляжу “свежим, как ромашка на лугу”.

– Да, сэр, именно, сэр. Мисс Гленда, сэр, – Стукпостук многозначительно замолчал.

– Ты имеешь в виду? – патриций вздёрнул бровь.

– Боюсь, что так, сэр, – удручённо подтвердил секретарь. – Заранее прошу простить меня за дерзость, но не могу не отметить, что в присутствии этой молодой дамы вы гораздо больше похожи на пьяного, чем когда были пьяны на самом деле, сэр.

– Хм, – протянул Ветинари, хмурясь, – что ж, очевидно, рано или поздно это случается и с самыми стойкими из нас, Стукпостук. В конце концов, мы всего лишь люди, – он немного помолчал, затем усмехнулся и добавил, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику: – Как она там сказала? Провалиться им в Гиннунгагап всем Дунманифестином? Похоже, и в этом мисс Гленда была права. Боги играют в свои игры. Что ж, постараемся, Стукпостук, чтобы это не сбило нас с верного пути и не помутило рассудок.

– Прошу прощения, если я был слишком прям, сэр.

– Но ты ведь желал лучшего, не так ли? Это тебя полностью извиняет.

Секретарь выдохнул.

– Стукпостук. Как по-твоему, я умею слышать с первого раза?

– Несомненно, милорд!

– Так вот, Стукпостук. Будем считать, что я тебя услышал, – патриций снова со значением поднял бровь. – Отслеживать мои дальнейшие действия в свете этой… проблемы я тебе крайне не рекомендую.

– Тема закрыта, сэр, – вздохнул Стукпостук, догадываясь, что на самом деле слова патриция означают: да, возможно, я веду себя как влюблённый дурак, и я буду себя так вести, сколько мне вздумается. В конце концов, кто здесь тиран?

***

Гленда думала, что нескоро увидит Ветинари, однако уже на следующее утро отправилась в кабинет патриция сама. Останавливать её никто не пытался, а главный страж Продолговатого кабинета, секретарь, судя по голосу, находился внутри.

Гленда замешкалась, но затем решительно, чтобы преодолеть смущение, постучала. В дверях появился Стукпостук, окинул её ошарашенным (и, чёрт возьми, как же Гленда его понимала!) взглядом, а затем без вопросов и без доклада пропустил внутрь.

В Продолговатом кабинете повисла изумлённая тишина.

– Вы решили придать танцу клатчских одалисок анк-морпоркский колорит? – наконец заговорил Ветинари.

– По мнению мистера Паддинга я не имею права нарушать протокол, – фыркнула Гленда. – А согласно протоколу, кухарка, как он говорит, должна носить именно такую униформу. Порадовал меня сегодня с утра тем, что её специально для меня сшили за ночь.

– О, кажется, я понимаю, в чём тут дело, – оживился единственный посетитель патриция – капитан Моркоу. – Думаю, эта часть протокола была написана во времена Лоренцо Доброго, а у него были… эм… нестандартные отношения с его шеф-поваром.

– Разве его шеф не был мужчиной? – отмер Стукпостук, наконец-то закрыл за Глендой дверь и подошёл к столу патриция.

– Именно так, сэр, был, сэр, – подтвердил Моркоу.

Собравшиеся ещё раз осмотрели одеяние Гленды – платье с большим декольте и пышной юбкой. В цветочек. Гленда никогда не решилась бы показаться в таком на люди, если бы её не взбесила вежливая гадостность мажордома, который чем-то напоминал мистера Оттоми.

Она предполагала, какой будет реакция Ветинари, а в Убервальде вдоволь настрадалась от необходимости носить максимально закрытую одежду, так что поход к патрицию в возмутительно-соблазнительном наряде был бунтом вдвойне. Или втройне, если бунт против собственного благоразумия считается.

– Стукпостук, – Ветинари снова нарушил молчание первым. – Кажется, мистер Паддинг неверно оценил место мисс Гленды на ступенях иерархии дворцового штата. Не мог бы ты указать ему на его ошибку.

Гленда помнила, что секретарь патриция её, мягко говоря, недолюблювает, но тут, очевидно, в ход пошли другие интересы, и Стукпостук расцвёл.

– Прямо сейчас, ваша светлость? – с надеждой спросил он.

– Немедленно, – отрезал Ветинари. – Сразу после того, как мы закончим разговор. Мисс Гленда сама вправе выбирать, в какой одежде ей будет удобно готовить. А удобно ей будет, смею надеяться, в том, что не отвлекает от работы других обитателей дворца.

– Уж в этом можете не сомневаться, – пообещала Гленда. – И, раз зашла речь о ступенях иерархии, прошу прощения, сэр, но мне бы хотелось выбрать себе комнату на первом этаже. Ступени – не то препятствие, которое хочется преодолевать после рабочего дня.

– Но, мисс Гленда, вы наверняка знаете, что высота этажа, на котором находится ваша комната, это, в понимании слуг, показатель авторитета, – возразил патриций. – Прямая зависимость: чем выше этаж, тем значительнее персона.

– Немного же стоит такой авторитет, за которым кроме этажа ничего стоит, – пожала плечами Гленда.

– Слова истинного политика, мисс Гленда, – Ветинари её явно поддразнивал.

– Нет! – твёрдо сказала Гленда, ощутив, что не может дольше выносить ситуацию, в которой взгляды собравшихся направлены не ей в глаза, а куда-то ниже подбородка. – Никакой политики. И вообще, у вас тут наверняка полно важных дел, – она коротко кивнула. – Прошу прощения, что отвлекла, не буду вас более задерживать.

Она развернулась и вылетела из кабинета.

“Это моя/его фраза!” невысказанным, но ощутимым облаком повисло между оставшимися.

– Удивительная девушка! – восхитился Моркоу.

– Вы так считаете? – холодно осведомился патриций.

– Да, сэр, и Ангва со мной согласна, сэр.

– Что ж, капитан, я рад, что в этом вопросе вы с капитаном Ангвой единодушны. Надеюсь, у вас и в других вопросах разногласий не возникает.

– Нет, сэр. Спасибо за беспокойство, сэр!

– Тогда вернёмся к нашим… Что это было, Стукпостук?

– Велосипедисты, сэр.

– Ах, да. Значит, вы полагаете, капитан, если городские стражники на велосипедах проедут по городу парадом, это вызовет у горожан желание пересесть с живых коней на железных, и состояние дорог улучшится?

– Так точно, сэр.

– И вы думаете, что вид Фреда Колона во главе этой… колонны, не подтолкнёт их, образно выражаясь, крепче держать поводья своих коней?

– Мы должны показать, сэр, что велотранспорт доступен для каждого! К тому же, если остальные участники должны будут следовать за Фредом, это придаст параду соответствующую случаю скорость.

– То есть такую, чтобы Отто Шрик смог несколько раз обежать всю колонну и сделать иконографии с разных ракурсов?

– Именно, сэр. Кстати, мисс Гленда говорила, что только пару раз видела велосипеды в Убервальде, но никогда не пробовала ездить. Я думаю, будет уместно закончить парад свободным общением стражников-велосипедистов с гражданами Анк-Морпорка. Мы могли бы дать им возможность сесть на велосипеды и немного поучить на них кататься.

– А, понимаю, больница леди Сибиллы нуждается в дополнительном финансировании, и что может быть лучше, чем пара-другая десятков расквашенных о мостовую носов. Но, скажите мне, капитан, что вы будете делать с теми доблестными гражданами, которые действительно научатся ездить сразу?

– Сэр?

– Напоминаю, капитан, мы говорим о гражданах Анк-Морпорка.

– Ах, вы об этом, сэр. Во-первых, велопарк стражи давно нуждается в обновлении…

– Я подозревал, что всё идёт к этому, – патриций ущипнул себя за переносицу.

– А во-вторых, – ничуть не смутившись продолжил Моркоу, – мы нанесём на велосипеды специальный пахучий состав. Ведь тот, кто способен украсть велосипед у стражника, способен и на кое-что похуже. А значит, неплохо бы пройтись по их следу.

– Этот ответ мне нравится больше, – кивнул патриций. – Что ж, капитан, ваш план одобрен. Я разрешаю велопарад, при условии, что в нём не будет никаких… Как любит выражаться леди Король? А! Непристойностей. Если Шнобби Шноббс примется поддерживать юных барышень в процессе этой учёбы, боюсь, нам не избежать скандала.

– Честно говоря, сэр, в этом плане я бы больше опасался Библиотекаря. Шнобби не позволяет себе вольностей в общении с дамами с тех пор, как основал лигу Женинизма.

Кабинет патриция накрыла новая пауза. Ветинари взглянул на Стукпостука – очень вопросительно.

– Я получал об этом донесения, сэр, – робко начал тот. – Но решил, что это шутка. Сообщение отправил Роберт, сэр, а мы были в Убервальде, и я решил…

– А, Роберт, тот малый со странным чувством юмора. Да, понимаю… – патриций побарабанил пальцами по столу. – И что же эта лига? – обратился он к Моркоу.

– Выступает за равные права для женщин, сэр.

– Это какие же?

– Равная оплата на одинаковых должностях, оплачиваемый отпуск по уходу за младенцем до полугода и право, тут я процитирую: “оттаскать за яйца того козла, который бросил мать с ребёнком без средств к существованию”.

– Звучит на удивление разумно. И кто эта женщина?

– Сэ-эр?

– Та, с которой сейчас встречается капрал, прошу прощения, сержант Шноббс?

– А, это девушка по имени Бетти, она танцует в “Розовой киске” под псевдонимом “Беллочка”. Когда-то они уже встречались, потом расстались, но недавно снова сошлись. Она сказала, что Шнобби – единственный человек, который её смешит, и только это по-настоящему важно.

– Какая мудрая юная леди.

– Да, сэр, ещё… – Моркоу покраснел и понизил голос до шёпота: – Ещё они выступают за пропаганду так называемых средств защиты, сэр, тех, ну… Что изобрёл старый Сонки.

– В самом деле? Какое полезное начинание. Не верю, что говорю это, но, Стукпостук – сообщи сержанту Шноббсу, что у него назначена встреча со мной. Его начинание необходимо поддержать.

Стукпостук кивнул, Моркоу посмотрел на Ветинари недоверчиво – оба понимали, что в данном случае “поддержать” значит “возглавить и направить”.

– Что ж, капитан, – патриций довольно улыбнулся, – как справедливо отметила мисс Гленда, у нас обоих действительно много дел. Не смею вас задерживать.

– Спасибо, сэр, в таком случае, с вашего позволения, я загляну к мисс Гленде, – Моркоу поднялся и отсалютовал. – Я обещал, что лично приглашу её на велопарад.

– Вот как? – патриций позволил себе произнести это таким тоном, чтобы не оставалось сомнений: “его позволение” в данном случае – не более чем фигура речи, и будь его воля – ноги Моркоу рядом с кухней не было бы. – А лично научить её ездить на велосипеде вы, случаем, не обещали? – поинтересовался он с обманчивой мягкостью в голосе.

– Никак нет, сэр. Как я уже говорил, никаких непристойностей не будет. Дам будут учить стражницы. Единственное… Раз уж мы заговорили о Шнобби – он требует, чтобы я разрешил ему бесплатно раздавать эти “сонки” на празднике, сэр. Боюсь, это может быть воспринято несколько… непристойным, поэтому собирался ему отказать – чтобы не смущать публику.

– О, да, анк-морпоркская публика, безусловно может от такого смутиться. Вплоть до немедленного сочинительства соответствующих песенок: “Был я как-то на параде, там вело-сонки сонки раздавали, тра-ля-ля”, и всё в таком духе. Зато оставить беременную подружку умирать от голода – это, без сомнения, достойное мужское поведение с точки зрения почтенной публики Анк-Морпорка. Я полагаю, капитан, за разговором с мисс Глендой вы можете подумать о том, как рассказать нашим горожанам о пользе этих изделий, не вызывая у них желания немедленно приступить к поэтическому творчеству. Можете даже спросить мнение мисс Гленды по этому вопросу – уверен, она плохого не посоветует.

– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Голос Моркоу стал деревянным.

– Стукпостук, ты можешь проводить капитана, а заодно потолковать с мистером Паддингом. Полагаю, тебе нетерпится.

– Так и есть, сэр.

– Всего хорошего, капитан.

– Ваша светлость.

Когда дверь за ними закрылась, патриций ещё некоторое время сидел, прислушиваясь к удаляющимся шагам, затем с быстротой молнии пересёк комнату, отодвинул одну из незаметных панелей в обшивке кабинета и скрылся за ней.