Текст книги "Герцогиня на службе у Короны (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Я не отвела взгляда.

– Но почему ты здесь сейчас?

Селия задумалась, опустила глаза на свои переплетённые пальцы, будто пытаясь собрать мысли в аккуратный узел.

– Я писала тебе о монастыре, – начала она, подбирая слова осторожно. – Старый монастырь у границы с Севером, помнишь? Сейчас там живёт община. Я прожила, мы прожили среди них какое-то время. И… – она слегка улыбнулась, но улыбка вышла виноватой. – Теперь хочу загладить свою вину.

Она подняла взгляд – впервые открыто, честно, без масок:

– Мне было тебя не жаль, Оливия. Я думала, что ты заслужила… все. И путь, и темницу, и боль. Я была ослеплена своей завистью. Я хочу отплатить тебе за дар, который когда-то позаимствовала без твоего ведома. Считай, что я… одумалась. Хотя, если честно, я делаю это ради собственной души.

Мне вдруг стало трудно дышать. Не от обиды – от неожиданного, непривычного сострадания к ней.

– Что ты делала в монастыре? – спросила я, неуверенно, будто боялась услышать правду.

Селия моргнула медленно, будто размышляя, стоит ли раскрывать это.

– Искала способ снять метку, – сказала она прямо. – Или поставить её. Мне нужно было убедиться, что та жизнь действительно осталась позади. Что я свободна от всего, что тянуло меня вниз. Я хочу построить новую жизнь сама.

Я смотрела на сестру, всё ещё не до конца понимая, кем она стала. Передо мной сидела не избалованная девчонка из прошлого, не капризная младшая дочь семейства средней руки, а взрослая, зрелая женщина – уверенная, спокойная, странно просветлённая.

Селия подняла на меня взгляд.

– Знаю, знаю, твоя любимая булочная, корицы столько, что дух захватывает… – она криво усмехнулась. – Но нам пора. В общине о тебе позаботятся. На территории монастыря ты будешь в безопасности. И Старейшина… она ждёт тебя.

Она поднялась, схватила меня за руку и потянула к выходу – как будто всё было решено. Как будто мой выбор уже сделан за меня.

Мне понадобилась всего секунда, чтобы остановиться. Я удержала Селию за запястье и притянула к себе, обнимая так крепко, как будто мы были самой крепкой и дружной семьей.

– Я рада, что ты не злишься на меня, – прошептала я ей в волосы. – И рада видеть, какой сильной женщиной ты стала.

Селия чуть расслабилась, но затем снова напряглась.

– Давай обсудим всё по пути, ладно? Мне бы не хотелось надолго здесь задерживаться.

– Селия… – мягко остановила её я. – Я не пойду с тобой.

Она отшатнулась, словно я ударила её.

– Что?

– Я только хотела обнять тебя. И сказать, что хочу, чтобы ты была гостьей в моём доме. Чтобы мы попробовали… наладить отношения.

На лице сестры появилось недоверие – болезненное, почти детское.

– Но куда ты пойдёшь? Наши родители тебя не защитят! – она схватила мои ладони, всматриваясь в мои глаза, будто пытаясь вытащить из моих мыслей сомнение. – Оливия, ты не понимаешь…

– Как куда? – я тихо улыбнулась, останавливая поток речи об этом опасном мире, сказала просто и честно. – Как куда? Домой. К мужу.

Глава 60

РАЗГОВОР

Я тихо вошла через главный вход в прихожую нашего городского дома, закрыла за собой дверь и сразу почувствовала тишину, слишком чужую для этих стен. Ни слуг, ни звука их шагов, ни привычного перешептывания стражников или смеха рыцарей, которые обычно здесь проживали.

Уверенность, что Феликс не уедет без меня ни в герцогство, ни в королевский замок, не покидала меня. Я знала, что отпустить ситуацию выше его сил, и ожидала увидеть его здесь. Но дом встречал меня пустотой, которая только усиливала тревогу и вызывала неприятное, почти пугающее чувство страха.

Я сразу пожалела, что отпустила сэра Алдрета к служебному входу. Дом был настолько безмолвен, что я не была уверена, услышит ли он мой крик и придет ли на помощь, если что-то случится.

За окном гудел ветер, ветки царапали по каменным стенам, а лунный свет дрожал на полу. Вдалеке коротко вскрикнула ночная птица, и сердце забилось так сильно, что на миг я всерьез подумала выбежать обратно на улицу.

На камине в холле стояла одинокая свеча. Я взяла её и дрожащими пальцами выбила искру кремнем, наблюдая, как маленький язычок пламени вспыхнул, как только коснулся фитиля. Этот слабый тёплый свет придал мне немного уверенности. Я пошла дальше, стараясь наступать только на ковры, чтобы не выдать себя звоном каблуков. Но шаги все равно глухо отражались от стен пустого коридора, а капли воды с моего плаща падали на каменный пол слишком громко, и этот звук разносился по всему дому.

Скрипнула дверь кабинета, и в проёме появился Феликс. В руках он тоже держал свечу. Я всмотрелась в его лицо и заметила усталость.

– Я уже испугалась, что дом пуст.

– Я всех отпустил.

– Мы одни?

– Ну… нет. На кухне рыцари сейчас пируют. Нам не слышно, но у них несколько бочонков вина. С ними сэр Артур, – он смотрел на меня, не отводя глаз, и это заставило меня смутиться. Я просто не могла подобрать нужные слова.

Феликс сделал шаг навстречу мне. Он нависал надо мной, стоял так близко, что я чувствовала тёплый аромат трав для ванной, лёгкий запах вина и чистой ткани рубашки. Его ладонь коснулась моей руки, и длинные пальцы затушили хрупкий огонь свечи. Я опустила маленький огрызок своей свечи, и только тогда я поняла, что держала его перед собой, как клинок.

Он потушил и свою свечу таким же быстрым, уверенным движением, и комната сразу утонула в густой темноте. Я даже не успела сказать ни слова.

Мои глаза ещё не привыкли к этой черноте, когда его руки нашли меня. Сильным движением он притянул меня к себе. От его прикосновения по коже побежали мурашки, а дышать стало в разы тяжелее.

Пока мои глаза привыкали к тусклому лунному свету, едва пробивающемуся сквозь мутное окно, слух стал острее. Я слышала стук его сердца, его ровное дыхание, тихий шорох ткани, которая мягко сминалась под его движениями. Я чувствовала, как он носом коснулся изгиба моей шеи, а его пальцы медленно выводили узоры на моей спине.

– Ты вернулась, – прошептал он.

– Хочешь сказать, что у меня был выбор? – так же тихо ответила я, прижимаясь лбом к его груди и слушая размеренное биение сердца.

– Официально нет. Но я боялся, что тебе придёт в голову какая-нибудь глупость.

– Сэр Алдрет был со мной.

– Знаю. Только это и позволило мне послушать тебя… и не послать людей следом.

Я и правда не ожидала такой свободы. И прекрасно понимала, что Феликсу не о чем волноваться: уйти от мужа в нашем обществе почти невозможно. Тем более – против воли влиятельного человека. История знала лишь обратное: когда влиятельные мужья избавлялись от жён, а не наоборот.

– Феликс… я не собираюсь делать глупости. Ты совсем не знаешь свою жену.

Он отпрянул от меня, лишив опоры и тепла, и чуть наклонился. Его ладони легли на моё лицо, а пальцы бережно скользнули по щекам. Сквозь темноту я видела его глаза, внимательные и изучающие. Он всматривался, отслеживал каждую мою реакцию. Его пальцы осторожно коснулись скулы, почти невесомо, словно он боялся спугнуть этот момент.

– Можно? – шепнул он так тихо, что я почувствовала его слова, его дыхание своей кожей, сильнее и ярче, чем могла бы просто услышать.

Я не успела ответить. Наверное, и не смогла бы вовсе, мой голос пропал, дыхание сбилось. Я просто подняла взгляд, и этого оказалось достаточно.

Он медленно наклонился ко мне, не торопясь, давая мне возможность отстраниться, и коснулся губами моей щеки. Я же сама потянулась ему навстречу. Его губы едва коснулись моих, мягко, нежно, осторожно.

Я не чувствовала сумасшедшей страсти или бешеной волны желания. Это было скорее медленное, нежное признание, которое мягко заставляло откликаться каждую часть моего тела. Его поцелуй дарил не только тёплую, тянущую тяжесть внизу живота, но и спокойствие, мягкое тепло на сердце.

Феликс поцеловал меня снова, чуть глубже, но всё так же бережно. Его рука легла мне на затылок, вторая – на талию, притягивая ближе. Я забыла обо всём.

Когда он отстранился, совсем немного, наши лбы всё ещё касались друг друга. Дыхание по-прежнему было одним на двоих. Но первой пришла в себя я.

– Обговорим условия, – прошептала я.

Феликс осторожно коснулся моей руки, переплёл пальцы с моими, и уверенно, повел меня за собой.

– Пойдём, – тихо сказал он, не желая нарушать тишину ночи.

Муж повёл меня вперёд, помогая ориентироваться в темноте. Его шаги были уверенными, а я просто шла следом, чувствуя, как его ладонь мягко направляет меня, ограждая от каждой неровности, каждого порога и предмета мебели.

Мы вошли в малую столовую. Здесь было светлее, чем в коридорах: в камине горел огонь, отбрасывая на стены мягкое золотистое сияние. На столе уже было накрыто – лёгкая еда, закуски, напитки, сервирован ужин на двоих.

Феликс подвёл меня к стулу.

– Присядь, – сказал он тихо, по привычке отдавая приказ.

Феликс помог мне снять плащ, аккуратно отодвинул стул, следил за подолом платья, окружая меня вниманием и удобством. Потом подошёл к столу, взял графин и наполнил мой бокал вином – не спеша, словно этот жест говорил больше любых слов. Затем взял тарелку и положил мне еду, выбирая то, что, как он предполагал, могло мне понравиться.

Вернувшись, он поставил тарелку передо мной и чуть наклонился:

– Поешь. Ты устала.

В его голосе уже не было приказа, только забота, от которой у меня на мгновение перехватило дыхание.

Когда он заметил, что я почти не ем и то и дело поднимаю на него взгляд, он взял себе тарелку и тоже начал есть: специально, чтобы избавить меня от этого ужасного чувства неловкости.

– Так каковы твои условия? – спокойно спросил он, словно обсуждал погоду за обычным семейным ужином.

– Полная откровенность, – я пожала плечами и неуверенно прикусила губу. Я понимала: раз прошу его об этом, значит и сама должна буду открыть свои секреты. Мне было страшно… но иначе нам не выбраться из этой ситуации.

– Хорошо. Вопрос за вопрос, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Первые вопросы были простыми: я спрашивала о расследовании, он – о моих отношениях с лордом Дербишем, о похищении. Мы обменялись тем, что лежало на поверхности. В какой-то момент я осмелела. Посмотрела на него, и на моём лице появилась дерзкая улыбка, которую я не могла и не хотела скрыть. Я первой решила проверить, выполнит ли он наш договор.

– Алтари крови? – бросила я.

Я не могла не заметить, как сильно он растерялся. Феликс, застигнутый врасплох, на мгновение замер, затем сделал тяжёлый, обдуманный глоток – явно собираясь с мыслями.

– Такие есть в каждом родовом замке у крупных сюзеренов. И в нашем замке в герцогстве, и в замке Короля. Каждый из нас вынужден подпитывать свой алтарь кровью.

Я смотрела на него, одним взглядом умоляя продолжать.

– Это наша защита, – наконец сказал он. – Говорят, алтарь забирает силу моего рода, но взамен лишает сильных магов их способностей. Чем сильнее маг, тем сильнее влияние на него. Слабый маг почти ничего не заметит, а сильный может потерять силу на время.

– Только у темных магов, как я, вы забираете силу? – тихо уточнила я, понимая, что по нашим правилам теперь его очередь задавать вопрос.

– Духовных, – кивнул он. – Быть тёмным магом – это выбор, который они сделали, их взгляды на жизнь, ритуалы, всё это привлекло к ним тьму.

Я почувствовала облегчение. Мне важно было услышать, что во мне нет тьмы. Родиться и стать – разные вещи, и я ясно ощутила, как камень падает с моей души.

– Я прибегаю к крови только тогда, когда ожидаю угрозы или нападения. Я не поддерживаю идею лишать магов сил. Этот ритуал придумал Орден Порядка, и, по-моему, они думали вовсе не о благе духовных магов и хранителей секретов крови. – продолжал Феликс.

Было приятно знать, что Феликс понимает, насколько глупой была идея лишать всех магов силы, особенно если учесть, что за пределами действия алтарей темные маги продолжают расти и развивать свои способности. Хотя в прошлом даже такой подход не уберёг нас от несчастья.

Феликс взял яблоко, задумчиво покатал его в ладони и внимательно посмотрел мне в глаза. Потом медленно перекатил фрукт по столу – прямо мне в руки. Теперь моя очередь – удивляться.

– Ты помнишь прошлую жизнь? – спросил он неожиданно резко, не отрывая от меня взгляда ни на секунду. Его глаза замечали дрожь в моих пальцах, нервный жест и каждый вздох, а я так и не смогла удержать яблоко. – У тебя бывает чувство дежавю?

– Да, – сказала я и нервно сделала глоток. – Я помню прошлую жизнь.

– У нас были здоровые дети? – сразу же спросил он.

Этот вопрос заставил меня улыбнуться.

– Феликс, мы не были женаты, – тихо возразила я. – У меня был другой муж, а у тебя – жена.

– Оливия, – произнёс он с лукавой ухмылкой, – я спросил не об этом.

– У тебя не было детей, насколько мне известно, – подмигнула я. – И у меня тоже. Мы с тобой не состояли в таких отношениях. Но… у меня к тебе были чувства. – набравшись смелости, решила добавить я.

– А у меня…

– И у тебя, – перебила я, сдвигая вилкой овощи на край тарелки и чувствуя, как лицо заливает горячий румянец.

– Что ты знаешь о времени? О таких перемещениях? – сменила тему я.

– Говорят, у очень сильных магов – таких единицы, выходцев из древних родов, потомков, первенцев от крови самого бога – есть способность отматывать время назад. – ответил он.

– И проверить или выявить эту способность невозможно. Только в момент смерти такой маг может решить, отмотать ли жизнь обратно. Сильные духовные маги помнят прошлую жизнь. Маги послабее ощущают лишь дежавю. А те, в чьём роду когда-то промелькнул потомок бога, получают в дар сильную интуицию.

– Потомки богов… – прошептала я, вспоминая строки из книги.

– Первенцы. Самые сильные, прямые наследники, и то они способны на это лишь раз – подтвердил Феликс.

– Ты доложишь о моём даре королю? О том, что я помню другую жизнь.

– Нет. Я думаю, нам лучше уйти с политической сцены, – сказал он.

Я подняла на него удивлённый взгляд. В прошлой жизни он говорил, что ради любимой женщины можно покинуть дворец… но тогда он так и не сделал этого. А я, в глубине души, считала, что его любовь к службе и родине слишком велика.

Он заметил моё выражение лица, мою задумчивость и продолжил:

– Конечно, нет. И ты никогда не скажешь ему сама. – Феликс подошёл ближе и аккуратно взял моё лицо в ладони. – Ты прекрасно знаешь, насколько хрупок трон моего кузена. Он может смириться с тем, что моя жена – талантливая, но простая девушка из бедной семьи, без поддержки и влияния. Но если он или другие лорды узнают, что ты – носительница крови старых богов… жизнь наших будущих детей окажется под угрозой. Как и наша.

Он медленно опустился передо мной на колено, словно хотел, чтобы наши взгляды были на одном уровне. Его руки всё ещё мягко удерживали моё лицо, а лунный свет ложился на его плечи, делая момент почти нереальным.

Я смотрела ему в глаза – тёплые, внимательные, полные какого-то осторожного отчаяния – и понимала, что сейчас могу задать любой вопрос. Любой.

Но вместо этого я сама потянулась к нему. Коснулась пальцами его губ, он отдавал мне право решать, как будет выглядеть наш следующий шаг.

Я смотрела в его глаза, и сердце стучало так сильно, что казалось, он должен его слышать. Я могла задавать вопросы. Могла копаться в страхах, в тайнах, в будущем.

Но вместо этого я наклонилась и поцеловала его.

Его пальцы на мгновение замерли, а потом скользнули к моей талии, притягивая ближе. Поцелуй стал глубже, теплее. Феликс поднялся, и не разрывая поцелуя, потянул меня за собой. Его руки уверенно обхватили мою талию.

– Оливия… – прошептал он мне в волосы, и в этом тихом дыхании было столько нежности, что у меня дрогнули колени.

Феликс провёл ладонью по моей щеке, по линии шеи, медленно, запоминая каждое движение. В его взгляде было желание, но не требовательное, а тёплое, внимательное, почти трепетное.

Я знала, что могу остановить его одним словом, но я этого не хотела.

Когда он взял меня за руку и повёл к расстеленной у камина шкуре, огонь мягко трепетал, отражаясь в его глазах и выдавая дерзость его мыслей. В золотистом свете костра он остановился, задержал пальцы в моих волосах, посмотрел в мои глаза. Он ждал.

Я провела ладонями по его груди, чувствуя, как быстро и неровно он дышит. Мои пальцы сами нашли путь к вороту его рубашки, легонько зацепившись за ткань. Феликс замер на секунду, словно спрашивал разрешение без слов.

Я чуть приподняла взгляд, кивнула, и он накрыл мою руку своей – большим пальцем едва заметно коснувшись моей руки. С тихой, тёплой решимостью помог мне справиться с завязками на одежде. Его движения были неторопливыми, внимательными, словно нам принадлежит всё время.

Мы уже не говорили. Я слышала только дыхание, только тихие вздохи, только огонь в камине.

Ткань между нами становилась помехой. Всё, что происходило дальше, было чередой мягких касаний: его пальцы, скользящие по моим плечам; мои руки, находящие путь к его спине; нежный звук ткани, когда он убирал её прочь.

Феликс обнял меня, и в этом объятии было всё – тепло, страх потерять и та самая страсть, которую он так упорно сдерживал весь вечер. Мы опустились на шкуру, медленно раздевая друг друга и лаской изучая наши тела, словно знакомились друг с другом заново.

Дальше всё происходило естественно, в мягком свете огня – без поспешности, с той бережной жадностью, с уважением и доверием.

Он касался меня так, словно боялся причинить боль. Я и не знала, что в нем столько нежности. А я тянулась к нему – не потому что так нужно, а потому что так хотела.

Потому что с ним не было страха.

Потому что я знала: он принадлежит мне ровно так же, как я ему.

Огонь потрескивал рядом, укрывая нас теплом и мягким светом. Мы тихо лежали в объятиях друг друга. Его руки ласкали мой бок, а я кончиками пальцев изучала его лицо, уверенная, что узнаю в полной темноте среди тысячи чужих.

– Феликс, – я резко поднялась.

– Оливия, до утра никто не придёт в это крыло, – сказал он и сильными руками потянул меня обратно.

– Да нет же. Скажи… кто сказал тебе, что ткани нужно проверить? Кто велел тебе искать в них яд?

Эпилог I

ДИКИЕ

Лорд Дербиш очнулся от раздумий в своей новой комнате. Она была меньше, чем покои главного писаря его величества в королевстве, гораздо меньше и холоднее. Но почему-то сейчас он любил именно это тесное пространство. Маленькое укрытие, где можно спрятаться от навязчивого внимания, насмешек, упрёков.

Лорд скрывался не только от людей, он прятал дрожь в своих руках, учащённое биение сердца – страх, который плотной тенью заполнил его душу и не собирался уходить.

В этих стенах он не мог позволить себе ни лишнего чувства, ни малейшей эмоции. На диких землях много магов, а дворец здешнего правителя просто кишит поцелованными тьмой. Где-то рядом обязательно найдется тот, кто сумеет понять по его лицу, что он думает, чего боится, какие слова не пришлись ему не по душе.

А здесь он не главный писарь Его Величества, не лорд Рубежей и даже не наместник тёмного короля. Как же хорошо звучала эта должность, как долго он смаковал её на своих губах.

Но теперь он просто никто.

«Никто» должен был явиться на этот обед, улыбнуться, поклониться, сделать вид, что всё в порядке. Что он благодарен за милость. Что не вспоминает ту часть жизни, где его ещё считали человеком.

Дербиш провёл ладонью по лицу, стряхивая остатки мыслей. Ему нельзя опаздывать. Нельзя мешкать. Нельзя показывать слабину. Здесь принимают только сильных. Слабым в этом обществе нет места. Он переоделся в парадное одеяние, накинул чёрную накидку.

Лорд Дербиш поднялся и посмотрел на дверь. За ней начиналась территория, где он обязан был быть пустым внутри, ровным, прозрачным. В этом замке один неверный жест мог стоить ему жизни.

Он тихо сказал самому себе:

«Никто идёт на обед».

И вышел.

Первым делом он столкнулся с человеком, которого меньше всего хотел видеть. Его прошлым приятелем – одним из приспешников короля, из тех мужчин, что громко говорят, требуют расплаты, а потом с башни наблюдают, как другие идут в бой.

И этот лорд с ленивой улыбкой, всегда умевший больно задеть словом, сам заговорил с ним, даже не удостоив снисходительным кивком.

– Да уж, – протянул он, оценивающе окидывая Дербиша взглядом. – Твой отец не высовывался. Сидел тихо, шпионил по указу – и жил спокойно. А ты, значит, решил, что сумеешь сломать границы алтарей. Как ты тогда сказал? Принесёшь всё «на блюдечке»?

Он рассмеялся неприятно, как человек, которому чужая судьба кажется шуточкой.

– Ну-ну.

Этот смех вибрировал у Дербиша под кожей. Он стоял ровно, молча, но внутри всё сжималось. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы лёгким жестом отодвинуть этого человека, проигнорировать его присутствие и не выдать раздражения. Дербиш понимал: этот разговор – тоже проверка. И кто-то наверняка наблюдает, как он реагирует.

Бывший писарь молча шёл за людьми, выходящими из своих комнат в этом дворце, больше похожем на муравейник. Тёмный повелитель, король Морэн, так и не пожелал говорить с ним, не принял у себя, не дал ни намёка, что осведомлён о его прибытии. И только теперь, спустя несколько дней тишины, пригласил присоединиться к обеду.

Дербиш знал: леди Лиззи уже успела нанести визит Его Величеству. Мысль об этом сжимала сердце ледяной рукой. Чтобы хоть как-то успокоиться, он убеждал себя, что король не стал бы слушать женщину… а вот воспользоваться её телом мог, не придавая разговорам значения.

Он до последнего надеялся, что ему удастся первым изложить свою версию. А оставаться в неведении, отрезанным от всех новостей было хуже любой правды.

Дербиш вошёл в зал и сразу остановился, словно ударился о невидимую стену. Перед ним раскинулся огромный зал, столы были расставлены буквой П, уставленные блюдами и кубками. Обычная картина для королевского обеда… если бы не центр зала.

Там, где обычно оставляли место для танцев или церемоний, теперь стояли люди. На коленях. Ровные ряды сгорбленных фигур, с опущенными головами, неподвижные, словно из камня.

Кто-то дышал слишком громко, будто задыхался от страха, кто-то обнимал соседа, пытаясь удержаться от паники, кто-то прятал лицо в ладонях, а кто-то тихо рыдал, не в силах сдержать дрожь.

Многие поднимали взгляды, растерянные, испуганные, умоляющие, наблюдая за происходящим вокруг, будто не верили, что всё это происходит с ними на самом деле.

И посреди этого – жизнь. Обычная, шумная, беспечная.

Придворные праздно ели, смеялись, проходили мимо, разливая вино в кубки и обсуждая новости, переходили от одного стола к другому, здоровались, переглядывались, спорили о погоде, умудрялись пританцовывать вокруг пленников.

Для них это зрелище, люди на коленях в центре зала, не было ни шоком, ни позором. Никто не уделял им ни малейшего внимания, словно это часть ритуала, обычный день, часть распорядка, как танцы и выступления актеров.

Дербиш ощутил, как по спине скатилась горячая, липкая капля пота. Руки задрожали, дыхание сбилось. Он замер на пороге, не в силах сделать шаг вперёд. Страх медленно отравлял его мысли.

Он знал, что его место за столом, он надеялся, что не окажется среди этих бедных пленников ближе к вечеру. Он очень надеялся на это. Но тот факт, что их держали на коленях, означал одно: король Морэн что-то задумал, и правила в этой комнате менялись прямо на ходу.

Как только вошёл в зал, Дербиш сразу направился в дальний угол, надеясь укрыться за спинами впереди стоящих. Он быстро нашёл глазами Лиззи и её родителей, которым, судя по всему, удалось выбраться из королевства раньше, чем их начали искать.

Лиззи не выглядела взволнованной, лицо девушки оставалось спокойным, почти отстранённым. И только когда она повернула голову, Дербиш заметил на её шее крупный тёмный синяк, бросающийся в глаза даже при тусклом свете.

В зал вошёл Его Величество – мужчина среднего возраста с тёмными волосами, красивый настолько, что взгляд сам цеплялся за черты лица. Голос его звучал спокойно, мягко, с бархатной теплотой. И Дербиш прекрасно знал, сколько людей уже обманулось этой мягкостью.

Король прошёл вдоль столов неторопливой походкой и остановился у людей, стоявших на коленях в центре зала. По их одежде Дербиш сразу узнал южан.

– Есть ли среди вас маги? – спросил он, мило улыбаясь, почти приветствуя пленников.

В ответ стояла тишина. Ни один человек не поднял головы.

– Ну же… – медленно протянул он, скользя взглядом по толпе, и от этой растянутой, почти ласковой интонации у Дербиша похолодело внутри.

Встал один мужчина.

– Я Юзеф, купец. Торгую финиками, обмениваю их на ткани, вожу караваны. У меня в столице осталась семья: молодая жена, дочь и старая мать. Я…

Он не успел договорить.

Длинные пальцы правителя поднялись в воздух лёгким, почти ленивым жестом. Все в зале знали, что это значит. Все – кроме болтливого купца.

Тёмные нити вырвались из рук короля, тонкие, живые, будто дым, который тянет за собой холод. Дербиш видел их ясно, чувствовал мощь, от которой подкашивались ноги. Все маги в зале понимали, что произойдёт дальше.

Нить коснулась говорящего.

Купец рухнул на колени, будто его ударили по коленям. Его глаза закрылись, зрачки ушли вверх, лицо побледнело до серости. Сначала он лишь открыл рот, будто пытаясь вдохнуть. Потом начал быстро, нервно бормотать что-то несвязное. И наконец – закричал. Громко, отчаянно, не щадя горла, он наяву медленно проживал каждую секунду своего самого страшного кошмара.

– Я задал вопрос, – произнёс король спокойным голосом, без улыбки, но и без раздражения. Он просто оглядывал тех, кто стоял на коленях, будто ждал простого, будничного ответа.

– Я маг, – сказал кто-то одним коротким словом. Ещё двое поднялись и повторили ту же фразу.

– Хорошо, – кивнул король.

Стражники тихо подошли и увели магов. Тех же, кто остался стоять на коленях, вывели иначе. С ними не церемонились: кто замешкался, получал толчок в спину; на кого-то грубо прикрикнули; кого-то потащили за локоть.

* * *

И после такого обеда, во время которого Дербишу и кусок в горло не лез, подошёл один парень из слуг и шепнул, что король ждёт его после ужина. И добавил с вежливой улыбкой:

– Его Величество надеется, что еда вам понравилась.

Эта фраза прозвучала как издёвка. Дербиш шёл на встречу как на казнь, чувствуя, как туго стягивается ворот рубахи, и как каждый шаг становится тяжелее предыдущего, ноги просто наливаются свинцом.

Когда он открыл дверь, его встретила картина, от которой он едва не растерялся. В комнате уже сидела леди Лиззи – вольготно, почти вызывающе, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на банкетную стойку так, что её обнажённые ноги никоим образом не были скрыты.

Дербиш резко отвёл взгляд. Он не собирался поддаваться на эту провокацию, не собирался давать повод, не мог позволить себе – ни удивления, ни стыда, ни гнева. Особенно здесь, где каждая эмоция могла стать оружием против него.

Он пытался перестать думать о том, как опасны идеи о превосходстве сильнейших… особенно если ты сам в этот круг больше не входишь.

Король стоял у окна, силуэт его был словно вырезан из тьмы. Он повернулся лишь тогда, когда Дербиш вошёл и закрыл за собой дверь.

– Позвольте мне рассказать, какую жизнь вы прожили прежде. Какие высоты вы однажды достигли, – произнёс король мягко, почти ласково.

Эти слова били по нервам.

Дербиш чувствовал лишь дежавю – смутные, вспышками всплывающие ощущения. Он мог на секунды заставить тёмные нити обрести плотность, но это были игрушки, мелкие трюки, едва заметные всполохи силы. А король… король мог одним прикосновением к нити заставить человека кричать так, будто кожа горит в огне.

Дербиш был уверен: повелитель помнил свою прошлую жизнь целиком, каждую деталь, каждый свой выбор, каждую смерть.

И именно это могущество пугало сильнее всего.

– От леди Лиззи я получил письмо, – начал король, как будто делился приятной новостью после ужина. – Отравить принцессу она не смогла, но и не попалась. Тогда вы пожертвовали семейством Хоммей.

Он произнёс это без обвинения, без эмоций – просто факт, которым никто не мог спорить. История нашей первой жизни, звучала как сказка, страшная история, которую мы слушали не отрываясь.

– И хоть я получил немало удовольствия, читая милые подробности о попытках сделать из леди Марианны любовницу короля, – продолжил он с лёгкой издевкой, – эту задачу вы, Дербиш, тоже не осилили.

Лиззи наконец убрала ноги с банкетки, двигалась она медленно, будто до неё, наконец, дошло чувство страха или вины. Девушка аккуратно накрыла ноги платьем и села так, как сидели послушные гувернантки – спина прямая, руки сложены. И Дербиш видел, как в её взгляде сразу отразилось признание собственных ошибок. Не только нынешних – но и тех, что она, возможно, совершила в прошлой жизни.

– Но Лиззи… – тихо сказал король.

Он подошёл и остановился у неё за спиной.

Пальцы легко коснулись её шеи – нежно, почти интимно, так что по коже побежали мурашки. Король собрал её волосы в руку, медленно, аккуратно, держал мягко, но в этом движении чувствовалась скрытая угроза, словно под этой милой личиной таился хищник.

И Лиззи, и Дербиш ждали подвоха. Лизи ждала боли. Они ожидали, что сейчас откроется настоящее лицо короля.

Но правитель лишь наклонил голову ближе к её лицу. Он провёл пальцем по узору на её рукаве – медленно, почти лениво, будто разглядывал дорогую ткань, а не человека. Он стоял так близко, что Дербиш без труда заметил, как Лиззи незаметно сжалась и попыталась посмотреть на него через плечо, не решаясь повернуться полностью.

– Лиззи умудрилась продать наше «любовное» зелье принцессе, – произнёс он ровно, спокойно объясняя нам детали.

Король отпустил её волосы и медленно прошёлся по комнате. Даже невооружённым взглядом было видно, как Лиззи улыбнулась – лёгкой, довольной улыбкой, будто успех, достигнутый в прошлой жизни, мог гарантировать ей власть и успех сейчас.

Шаги Морэна были неспешными, мягкими, почти ленивыми. Но от каждого его движения по коже Дербиша пробегали мурашки.

– Знаете, – начал король тоном человека, который вспоминает что-то почти забавное, – в той жизни у меня был слуга. Рей. Умный, ловкий… и слишком самонадеянный. Он поставил руну герцогине Терранс и умудрился повредить алтарь в замке герцога.

Король медленно кружил вокруг сидящих. Его шаги были мягкими, будто он ходил по пуховому ковру, но с каждым новым шагом в воздухе ощущалось сильнейшее напряжение.

– Так вот, если вы не догадались, – продолжил он, – я сражался с герцогом Террасом под стенами его замка. Алтарь работал еле-еле, герцог даже не успел прибыть вовремя и попытаться напитать его своей кровью.

Он остановился, словно прислушиваясь к собственным воспоминаниям.

– Скажу честно, герцог ранил меня. Неприятно, но не смертельно. – в его голосе мелькнуло лёгкое раздражение. – Но я ранил его в ответ. И когда он осел на колени, я смог воспользоваться тьмой.