Текст книги "Герцогиня на службе у Короны (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

* * *

Меня повели внутрь. Коридоры охотничьего дома оказались неожиданно просторными: высокие своды, стены, украшенные трофеями – изящное, но боевое оружие, старинные доспехи, гобелены с охотничьими сценами. Всё это выглядело не как временное пристанище для охоты, а как тщательно сохранённая часть великой резиденции.

Воздух был густ с запахом смолы и старого дерева; в нём чувствовалась прохлада камня, и каждый наш шаг отдавался гулким эхом. Позади меня всё ещё звучал голос Феликса – он остался говорить с управляющим. Его низкий, властный тон заполнял коридоры, уверенный, спокойный, как будто хозяином этого дома был именно он.

Меня же проводили дальше. Комната, куда меня привели, никак не вязалась с образом «охотничьего домика». Светлая и просторная, с широкой кроватью под резным пологом, тяжёлой мебелью из благородного дерева, с тканями такой чистоты, будто их только что принесли из лучших мастерских столицы. На столике стояли хрустальные вазы с полевыми цветами. Их свежий аромат мгновенно наполнил воздух, и у меня возникло странное чувство: словно эти простые цветы вплетали в роскошь комнат ноту уюта.

Служанки принесли кувшин с прохладной водой, поднос с лёгкими закусками и высоким бокалом вина. Одна ловко разложила рядом расчески, зеркала, кисти – всё, что может понадобиться женщине. Другая неустанно предлагала всё новые вещи: фрукты, сладости, ванну, от которой я не смогла отказаться. Они сыпали вопросами, словно старались предугадать каждое моё желание, и эта чрезмерная забота, неожиданная для «охотничьего дома», сбивала меня с толку.

К вечеру я почувствовала, как горячая вода сняла усталость с моего тела, лёгкая еда утолила голод, а мягкие ткани кровати будто уговаривали остаться. Но я решилась. Отворив дверь, я шагнула в коридор и направилась на поиски мужа.

У одной из служанок я спросила, где найти Его Светлость. Девушка наклонилась ко мне чуть ближе и тихо ответила:

– В музыкальной комнате, миледи.

Я удивилась – музыкальная комната? В охотничьем доме? Но служанка поспешила пояснить:

– Она больше похожа на небольшой зал. Для гостей – малых банкетов и вечеров только для семьи. Его светлость там с самого приезда. И, похоже, он делает там перестановку… – её глаза сверкнули, и на губах мелькнула заговорщицкая улыбка. – Слуги весь день только и делают, что носят мебель, переставляют музыкальные инструменты, уносят светильники.

Я приподняла бровь, но ничего не ответила. От её жизнерадостного тона внутри стало ещё неспокойнее: если он что-то готовит, то что именно?

Служанка, не переставая улыбаться, проводила меня по длинному коридору до высоких дверей, резных, с золотыми ручками. Она остановилась и сделала почтительный реверанс:

– Вот здесь, миледи.

Я осталась одна перед массивной створкой. В зале должно было звучать эхо шагов или голоса слуг, но за дверью царила странная тишина. Ни смеха, ни музыки, ни даже гулкого перестука.

Я толкнула дверь и вошла. Первое, что бросилось в глаза – зал был совсем не похож на музыкальную комнату, о которой мне рассказывала служанка. Вместо стола и инструментов на полу лежали две огромные перины, словно вырванные из спален и брошенные сюда.

Он стоял в центре комнаты. Мой муж. Без парадного облика, без доспехов и плаща. На нём были только кожаные штаны и свободная рубашка, чуть расстёгнутая на груди. Его силуэт выглядел одновременно расслабленным и пугающе собранным.

А в руках… в руках он держал охотничий нож. Подбрасывал его легко, словно игрушку, и с ленивой точностью ловил за рукоять. Лезвие сверкало в тусклом свете свечей, оставляя в воздухе резкие блики.

Мы встретились взглядами. Я замерла на пороге, не в силах понять, что происходит. Сердце билось в груди так громко, что я сама его слышала.

Он же – дерзко, почти с вызовом, улыбнулся мне. По-прежнему играя с ножом, сделал шаг вперёд навстречу мне.

Глава 24

МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМНАТА

Я стояла на пороге, не в силах понять, зачем он устроил всё это. Перины на полу, нож в руках – всё это выглядело так странно и неуместно, что мои мысли путались. Он подошёл ближе, остановился прямо напротив меня. Его взгляд изучал меня, а улыбка казалась одновременно опасной и дразнящей.

– Я по-другому представляла музыкальную комнату. У высокородных особ, видимо, своё представление о прекрасном, – заметила я, указывая на перины, небрежно брошенные на пол.

Герцог хмыкнул, склонив голову чуть набок.

– Ах, это? Вы аж побелели от таких вкусов высокородного герцога. Всё в порядке? – спросил он, всматриваясь в моё лицо так внимательно, что у меня запекло щеки. Его голос звучал насмешливо, но в глубине глаз мелькнуло что-то серьёзное. – Вы же не подумали, что я собираюсь вас убить, завернуть в перину и закопать прямо в охотничьем домике Его Величества?

Я выпрямила спину и пожала плечами, стараясь не показать, как я растеряна.

– Надёжнее было бы сбросить с лошади. Несчастный случай, как никак, легче объяснить.

Муж перестал смеяться. Его лицо стало серьёзным, почти жёстким, и я впервые заметила, как холод блеснул в его глазах. Он убрал нож за пояс и шагнул ближе.

– Давайте оставим эти темы, – произнёс он низким, твёрдым голосом, задумавшись на мгновение. – Мне не нравится шутить о смерти. Тем более вашей.

Я посмотрела на него, не скрывая вопроса во взгляде, я ожидала объяснений.

Феликс выдержал паузу, будто обдумывал слова, и наконец произнёс:

– Знаете, когда я увидел, как вы тренируетесь с сэром Алдретом… я был, признаться, очарован вашей решимостью. Вашим упрямством научиться давать отпор.

– Мы живём в опасное время, мой лорд, – спокойно ответила я, гордо подняв подбородок.

Но его следующая фраза обожгла меня сильнее любого упрёка:

– Признаться, и одного наблюдения хватило, чтобы понять, насколько глупыми и небезопасными были ваши тренировки и убеждения. – продолжил он, игнорируя мою обиду.

– Глупыми? – произнесла я, стараясь сдержать дрожь в голосе, и крепче прижала руки к груди. Я смотрела на него, не скрывая злости. Моё желание выжить он назвал глупостью?

Феликс шагнул ближе. Его взгляд смягчился, и на лице появилось выражение, которое я прежде видела лишь в минуты, когда он говорил с Арианой, – что-то почти братское, нежное. В его взгляде было умиление её наивностью и вместе с тем усталое понимание взрослого, который знает больше и готов объяснить.

– Оливия, – произнёс он мягко, но оставляя серьезные ноты в голосе. – Вы должны понять: доводить ситуацию до ближнего боя один на один вам нельзя. Нет смысла сражаться, если вы заведомо проиграете. Вы не выстоите против мужчины, тем более рыцаря.

Он сделал паузу, и в зале, где свет свечей дрожал на стенах, я вдруг ощутила, как тяжелеет воздух между нами.

– Лук – отличная вещь, – продолжил муж, – но если враг близко, вы должны сделать всё, чтобы убежать. Всегда стирайтесь скрыться. Жизнь дороже любой храбрости.

Я стиснула зубы, чувствуя, как во мне закипает протест.

– И к чему всё это, милорд? – спросила я, а голос мой прозвучал резче, чем я ожидала. Я всё ещё была уверена, что он неправ.

Феликс прищурился и едва заметно усмехнулся уголком губ, словно этот вызов только подогревал его желание продолжить разговор.

– А к тому, что сегодня и завтра, если вы не устанете, вас буду тренировать я. – его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась твёрдость. – Хотите, можем начать уже сегодня.

– Но у меня… – начала я было возражать.

– Я попросил Эву, в вашем дорожном мешке есть и ваш костюм. – перебил он, словно заранее приготовил ответ на любые мои вопросы.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, но губы сами дрогнули, выдавая довольную улыбку. Совсем недавно я почти уверилась, что он найдёт тысячу причин, чтобы лишить меня тренировок. И вдруг – такой неожиданный подарок судьбы.

– Через десять минут вернусь, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал серьёзно, и направилась к своей комнате, чувствуя, как в груди разгорается азарт и предвкушение.

* * *

Я вернулась к музыкальной комнате раньше оговоренного времени. Я почти летела по коридорам до своей комнаты, боясь спугнуть удачу. И вот теперь – я стояла в кожаном тренировочном костюме, сердце колотилось от волнения, будто я собиралась на настоящий поединок.

Феликс велел мне стать в середине комнаты. Мои ноги слегка утопали в мягкости перин, разложенных на полу. Он же ходил вокруг меня – неторопливо, размеренно, словно хищник, изучающий добычу. Его взгляд тяжелый, прицельный, и я невольно ощущала себя в западне.

Вместо ножа в его руке оказалась обычная ложка. Она нелепо смотрелась в руках такого мужчины, придавая его серьёзности нелепый вид. И только усилием воли я удерживала улыбку, сдерживая смех.

– Я долго думал, что может угрожать именно вам, – заговорил он наконец, его низкий голос обволакивал и резал одновременно. – И понял: убивать вас никто не станет. Это слишком просто, слишком бессмысленно. Вас скорее всего попробуют схватить, похитить… и обменять на выкуп, например. Герцогиня живая куда ценнее, чем мёртвая.

Я кивнула, молча признавая его правоту. Врагам он нужен мёртвый, а от меня действительно больше пользы живой, хотя бы первое время, пока выкуп не дойдет до получателя.

Феликс остановился прямо передо мной, его тень легла на моё лицо. Он слегка приподнял ложку, словно это и вправду был кинжал, и в его глазах мелькнул холодный блеск.

– Поэтому сейчас, – произнёс он, и голос его стал угрожающе спокойным, – я попробую вас схватить.

Муж обошёл меня ещё раз и остановился так близко, что я ощутила исходящее от него тепло. Ложка в его руке больше не казалась смешной – в его пальцах она выглядела как настоящее оружие.

– Слушайте внимательно, Оливия. – Голос его был спокоен, но в интонациях чувствовалась твёрдость командира. – Вы не воин, вам не нужно выигрывать честный поединок. Ваша цель – вырваться и убежать. Запомните это.

Он сделал шаг вбок, взял мою руку. Герцог положил мою руку, на своё солнечное сплетение, потом провел ей до горла. Мужчина использовал своё тело, как карту, как пособие для изучения слабых мест.

– Бейте по уязвимым местам. В бок, между рёбрами – так, чтобы сбить дыхание. В горло – чтобы враг захлебнулся воздухом и потерял секунды. В пах, в глаза, в уши – туда, куда вам позволят дотянуться руки. Если закрыли рот рукой, или обхватили вашу шею, так что перед вами локоть противника – кусайте. Это не позорно, это правильно. Вы должны думать только о том, чтобы вырваться.

Герцог склонил голову чуть ближе, его взгляд стал серьёзным, почти хищным.

– Забудьте о чести и правилах. Честь – роскошь для тех, кто идёт на дуэль. Ваша задача – выжить. Тем более те, кто нападают на дам, обычно чести не имеют.

Я сглотнула, нервно обхватив ладонью край своего пояса. Его слова звучали жестоко, но в них была пугающая логика.

Феликс отступил на шаг, взмахнул ложкой, будто действительно собирался ударить.

– А теперь – давайте попробуем. – предложил он.

Он рванул вперёд быстрее, чем я ожидала. Его рука метнулась к моему плечу, пальцы обвили ткань моего костюма. Я вскрикнула – от неожиданности. Феликс резко схватил меня и прижал спиной к своей груди. Одной своей рукой он зажал меня словно в тисках, его локоть почти давил на мою шею, второй рукой он схватил меня под грудь. Он приподнял от земли, давая понять, что ему не составит труда взять и унести меня в другую комнату, как передвинутую ранее мебель.

Муж наклонился так близко, что его губы едва коснулись моего уха, и шёпот проник прямо под кожу:

– Если вы планировали сопротивляться… то самое время ударить меня локтем в грудь.

Его дыхание обжигало шею, и я собрала все силы, чтобы замахнуться. Локоть врезался в его грудь, но толку было мало – он даже не шелохнулся. Его руки сомкнулись вокруг меня крепче, как стальные обручи. Я задыхалась не от силы его хватки, а от осознания собственной беспомощности.

Феликс чуть усмехнулся, и шёпот снова скользнул вдоль моей шеи:

– Такая тактика не сработала. – Его голос звучал почти насмешливо, но в нём не было злобы. – Попробуйте отвлечь меня укусом.

Я вздрогнула от этих слов – от их прямоты, от того, что он сказал это так буднично, словно предлагал шаг в танце. Его лицо оставалось рядом с моим, и я знала: стоит повернуть голову, и мои губы коснутся его кожи.

– Что? – прошептала я, не веря своим ушам.

– Если враг держит вас так близко, используйте всё, что у вас есть. Даже зубы. – Его пальцы сомкнулись крепче, так что я ощущала давление даже сквозь плотную кожу тренировочного костюма. Его голос был тихим, но безапелляционным: – Давайте.

Я приоткрыла рот – и сама же нервно рассмеялась. Эта ситуация казалась настолько нелепой: я, герцогиня, и он, мой муж, серьёзно рассуждающий о том, чтобы я кусала его.

– Я серьёзно, – произнёс он, и теперь в его тоне не было ни капли насмешки.

Смех застрял у меня в горле. Я вдохнула, решилась – и резко вцепилась зубами в его руку. Не сильно, конечно, но достаточно, чтобы ощутить вкус кожи и услышать, как он втянул воздух сквозь зубы.

Он отпустил меня так внезапно, что я едва не потеряла равновесие. Но вместо злости на его лице мелькнуло что-то иное – одобрение. Глаза сузились, уголок губ дёрнулся в хищной полуулыбке.

– Вот так, – сказал он глухо. – Хоть этот барьер сломлен. Сражайтесь грязно.

Потом герцог показывал мне приёмы, которые никогда не продемонстрируют на рыцарском турнире. Он учил, как ударить так, чтобы сбить дыхание, как встать боком, чтобы вырвать руку из железной хватки, как поставить подножку, чтобы даже самый сильный мужчина оказался на земле.

Каждый раз Феликс хватал меня неожиданно – резко, твёрдо, без жалости и аккуратности. Его руки управляли моим телом, словно он и вправду держал в руках будущего воина, а не жену. В иной обстановке от его близких касаний мои щёки, наверняка, давно бы запылали алым.

Мой учитель поворачивал мои плечи, направлял локти, подталкивал колени, показывал, как ударить, куда надавить, чтобы враг ослабил хватку. Иногда он удерживал меня так близко, что я слышала его дыхание и чувствовала напряжение его мышц. А потом резко отпускал – и снова атаковал, вынуждая искать выход.

Муж вновь поймал моё запястье, рванул вниз, показывая, как я должна выкрутиться, и я почувствовала, что он буквально обучает меня ломать его собственное тело.

И вот он снова схватил меня, как в самый первый раз – резко развернул спиной к себе и прижал к груди, его рука закрыла мой рот. Но теперь я знала, что делать. Я вцепилась зубами в его кожу, ударила локтем в грудь и, не раздумывая, со всей силы наступила пяткой ему на ногу.

Его хватка дрогнула. Я почувствовала свободу и, ведомая вспышкой азарта, решилась на последнее: резко дёрнула ногу и подставила ему подножку. Всё произошло так быстро, что я даже сама не поверила – вот этот огромный, сильный мужчина, мой муж, уже лежал на спине на мягкой перине у моих ног.

Я замерла, ошарашенная собственным поступком. Вдруг я переборщила?

Но в его глазах я увидела не ярость, а смех. Смех и гордость. Он лежал на спине, дышал тяжело, но уголки его губ были изогнуты в довольной улыбке.

– Видите теперь, зачем я приказал притащить сюда эти перины? – сказал он, не сводя с меня взгляда.

Я стояла над ним, сердце колотилось, а по телу разливалось странное чувство. Я ощущала себя едва ли не самой сильной женщиной в королевстве. И счастье от этой маленькой победы согревало меня изнутри.

И я не смогла сдержать порыв. Наклонившись к нему, я почти шёпотом произнесла:

– Итак, мой дорогой муж… почему я должна бежать, если вы лежите передо мной на полу? Я вполне могу вас ранить, обезвредить ещё больше.

Я потянулась за ложкой, блеснувшей среди складок перин. Холодный металл коснулся моих пальцев, но в ту же секунду его руки крепко схватили меня за колени. Рывок – и я согнулась, теряя равновесие, падая прямо на его грудь. Ложка выскользнула из моих пальцев и с глухим звуком упала на перину.

Он вскочил так стремительно, что я даже не успела понять, как оказалась на спине. И вот уже надо мной нависал Феликс, тяжёлый, уверенный, в его глазах не было ни тени сомнения. Его дыхание касалось моего лица, а к моему горлу была приставлена ложка, которая заставляла меня приподнимать подбородок, открывая шею.

– Видите? – его голос был спокоен, но твёрд. – Вы потеряли эффект неожиданности. Я был готов и сосредоточен только на вас. Если мужчина схватит вас, ему не составит труда всё переиграть в свою пользу. Вам следовало использовать шанс и убежать, Оливия.

Я лежала под ним, сердце билось в груди, я никак не могла успокоить своё дыхание. В груди разливалось странное чувство – смесь досады от поражения и восхищения его силой.

Феликс всматривался в моё лицо, словно пытаясь прочесть каждую эмоцию, выхватить каждую мою мысль. И когда я уже готова была признать его правоту, он не дал мне этого сделать.

Его губы опустились на мои. Поцелуй был резким, требовательным, и вместе с тем отчаянно страстным. Ложка всё ещё холодным металлом касалась моей кожи, сковывая меня, напоминая, что я нахожусь в его власти. Другая его рука держала мои запястья, не позволяя ни прикоснуться к нему, ни оттолкнуть. Я была пленницей его силы – и этого поцелуя.

Когда он отстранился, я поймала его взгляд. В нём мелькнуло что-то большее, чем просто желание – удивление, будто он сам не ожидал от себя подобного. И лишь тогда он заметил, что по-прежнему держит меня как противника: руки в ловушке, горло под столовым прибором.

Феликс резко выдохнул и выкинул ложку. Она с глухим звоном ударилась о камень, покатившись в сторону.

– Прости, Оливия… – начал он, и голос его звучал сдержанно, почти виновато.

Но я не захотела слушать. Я не хотела позволить ему испортить этот момент. Я сама потянулась к нему, обвила руками его шею и притянула ближе. Моё сердце колотилось, кровь гудела в висках, и я, не давая себе ни секунды на сомнения, сама поцеловала его губы, снова передавая власть над ситуацией ему.

Глава 25

ТАЙНЫЙ СМЫСЛ ЭТОГО БРАКА

Феликс прервал поцелуй первым. Его губы оторвались от моих, будто с усилием, и он на миг задержал дыхание. Затем сел прямо на перине напротив меня, не отрывая своего взгляда. Его глаза были тяжёлыми, тёмными, словно в них скопились и огонь, и лед одновременно. Муж провёл ладонью по своим волосам, как-будто искал способ вернуть себе привычное самообладание.

Я приподнялась на локтях, ощущая, как сердце всё ещё гулко стучит в груди, и всмотрелась в его лицо. Он был близко, слишком близко, и в его взгляде читалась растерянность.

– Нам пора, – сказал он хриплым, чуть приглушённым голосом. – Мы слишком много тренировались. Завтра у вас всё тело будет болеть.

Я едва заметно кивнула, но не смогла скрыть улыбку.

Мы вышли в коридор. Каменные стены отражали звуки наших шагов, и замок казался почти безжизненным. Огни факелов горели тусклее, чем обычно, и тени вытягивались по стенам, словно наблюдали за нами.

– Я отпустил слуг с этого этажа, – тихо сказал Феликс, когда мы двинулись дальше. Его голос прозвучал просто, почти буднично, но я слышала, как в этих словах таилась странная откровенность. Мне нравилось, что мы были одни.

Мы остановились у двери в мои покои. Моя ладонь сама собой нашла его руку. Его пальцы были тёплыми, крепкими – и он не отнял своей руки. Я чувствовала, как он ждал, оставляя мне право выбора.

Я потянула его за собой. Дверь скрипнула, впуская нас внутрь, и Феликс вошёл следом за мной.

Для меня сегодняшний день, казался более важным и значимым, чем наша первая ночь. Впервые я по-настоящему ощутила себя не пленницей обстоятельств, а женщиной, которую он желает, и которая хочет его в ответ. И от всех этих чувств внутри поднималась сладкая растерянность, смешанная с предвкушением.

Я стояла, не зная, куда деть руки, когда Феликс подошёл сзади. Его движения были медленными, уверенными, почти хищными. Он легко собрал мои волосы, выбившиеся из косы после тренировки, и перекинул их вперёд, освобождая шею.

После этого его руки обняли меня. Одна ладонь легла на грудь – теплая, уверенная, словно он всегда имел на это право. Другая скользнула к животу, лаская, будто играя со мной.

Его дыхание коснулось моей кожи. Я задрожала. А потом его губы – горячие, настойчивые – прикоснулись к моей шее. Он двигался всё ниже, к ключице, к плечу, оставляя влажные, горящие следы. Я закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, и в тот момент резкий укус прорезал сладкое томление.

– Ах! – вырвалось у меня. И в тот же миг я услышала его низкий, глухой смех у самого уха.

Это было до странности похоже на наши тренировки: резкий захват, неожиданная боль – и вместе с тем чувство, будто меня подчинили, но я сама этого хотела. Странная смесь власти и нежности, от которой перехватывало дыхание.

Феликс резко развернул меня к себе. Я увидела его глаза – и в них не было ни капли сомнения. Он опустился передо мной на колени. Его руки продолжали ласкать моё тело сквозь ткань, крепкие, но осторожные, будто проверяли каждую мою реакцию.

Его лицо оказалось на уровне моего живота. Он на миг задержался, коснувшись губами через ткань моего костюма, и лишь потом его пальцы потянулись к завязкам. Медленно, неторопливо, он начал распутывать их одну за одной, снимая с меня тренировочный жилет, словно это был не кусок грубой кожи, а непреодолимое препятствие между нами.

Я осталась лишь в тонкой рубашке и мягких штанах, ткань едва держалась на моём теле. Его ладони скользнули под материю – медленно, как будто он выводил невидимые узоры от моей груди к животу.

Я посмотрела на него сверху вниз, и в его взгляде сияло такое тепло, что у меня дыхание перехватило. Пальцы сами собой запутались в его тёмных волосах, и я закрыла глаза, отдаваясь этому ощущению.

С закрытыми глазами, передав всю власть ему, я острее чувствовала каждое движение, как моя рубашка приподнялась открывая кожу, как его губы коснулись моего живота. Сначала это были лёгкие, почти дразнящие поцелуи, от которых мурашки пробегали по коже. А потом – внезапный, едва заметный укус. Сердце забилось сильнее, дыхание сбилось.

Когда ткань рубашки упала с плеч, я ощутила, что между ним и моим телом нет преград, его губы могут коснуться любой желанной им части тела – и это осознание воспламеняло моё воображение сильнее, чем сами его ласки. Но вдруг он отстранился.

Его прикосновения стали иными – не страстными, а осторожными, будто он боялся причинить боль. Они сосредоточились в одном месте, медленные, выверенные.

Я распахнула глаза и встретилась с его взглядом. В нём больше не было игры, не было его дерзкой улыбки – только тревога и сдержанное волнение.

– Что?.. – только и успела выдохнуть я.

– Оливия, – его голос звучал тише обычного, будто Феликс сам себе не верил. – Я был с тобой груб на тренировке. Мне нужно найти мазь… или позвать старшую служанку, у неё должны быть бинты.

Я проследила за его взглядом и только тогда заметила: под моей грудью проступали пять небольших отметин – ровные, тёмные, в точности повторяющие форму его пальцев.

– Я ничего не почувствовала. И даже сейчас не чувствую, – ответила я, стараясь улыбнуться, хотя сердце билось так, что улыбка дрожала вместе с губами.

Я сбросила с себя всё лишнее, не оставляя никаких загадок – не для дерзости, а чтобы доказать: я не боюсь его прикосновений.

Муж хотел что-то сказать, но я подошла сама. Взяла его ладонь – и, как он сам учил меня, направила её к себе. Одну его руку я положила на своё сердце, другую – на бедро. Его пальцы сжались чуть сильнее, и я увидела, как в его взгляде тревога смешалась с чем-то новым, более глубоким и интересным.

Я поцеловала его упрямый нос, позволив себе смешок, и скользнула языком по его губам, дразня. Пальцы мои потянулись к пуговицам его рубашки, но я не успела даже добраться до первой – как его сильные руки резко приподняли меня в воздух.

– Феликс!.. – моё сердце взлетело вместе со мной.

Он держал меня так легко, словно я ничего не весила. Я успела заметить, как его взгляд потемнел, стал жёстче, решительнее – и в следующую секунду моё тело мягко опустилось на постель.

Я лежала, чувствуя, как ткань простыней и нежнейшая перина охлаждает мою разгорячённую кожу.

Феликс накрыл собой моё тело, опираясь руками о матрас, чтобы не навалиться всем весом.

Его пальцы осторожно коснулись моей щеки, и это простое прикосновение оказалось нежнее, чем любое слово.

– Оливия… – его голос прозвучал низко, почти глухо. Он тихо шептал мое имя, вдыхая аромат моих волос. Я не ответила. Я просто подняла руку и коснулась его губ – и он тут же поймал моё движение, прижался к моей ладони поцелуем. И тогда я потянулась навстречу. Наши губы встретились, сначала осторожно, будто мы оба боялись разрушить этот хрупкий миг. Но чем дольше он целовал меня, тем сильнее плавились все мои сомнения.

Я чувствовала, как его рука скользнула по моей шее, спустилась ниже, к ключице, ниже. Моё дыхание сбилось, а сердце словно выпрыгивало из груди. Я вздрагивала от этих касаний, и мне казалось, что я сама становлюсь огнём, готовым сжечь нас обоих.

Феликс двигался осторожно, будто боялся причинить мне боль. Его руки исследовали моё тело сдержанно, словно он запоминал каждую линию, каждый изгиб. Пальцы скользнули по моим рёбрам так мягко, что у меня перехватило дыхание. Я чувствовала, как он сдерживает себя, и именно эта его осторожность, этот внутренний контроль только сильнее разжигали во мне желание.

Я не прерывая поцелуй, дерзко прикусила его губу. Он остановился всего на миг, заглянул мне в глаза – и в этом взгляде я увидела пламя, которое скрывалось под ледяной оболочкой. Его губы заскользили по моей шее, ниже по ключице, ещё ниже, оставляя за собой горячие следы, и я сама потянулась к нему, притянула ближе, открываясь навстречу нашему общему порыву.

Волна удовольствия прошла сквозь меня – от кончиков ушей до самых пальцев ног. Казалось, всё тело содрогнулось от этого жара, электрического, безудержного. И я почувствовала, что он разделяет это со мной: его дыхание сбилось, мышцы напряглись, и вместе со мной он отдался этим ощущениям.

Тишина окутывающую эту комнату нарушало наше тяжёлое дыхание, которое будто отзывалось эхом от каменных стен. Я думала, что он отстранится, встанет, выпустит меня из этой сладкой ловушки его тела. Но вместо этого Феликс наклонился, поцеловал меня ещё раз – мягко, бережно. Его губы коснулись моей шеи, а потом он улёгся на мой живот, всё ещё лаская его лёгкими поглаживаниями и редкими поцелуями.

* * *

Сквозь сон я услышала мягкое журчание – словно капли падали в реку. Открыв глаза и оглядевшись, я сразу поняла: эти покои были мне непривычны. Но буквально через секунды, я точно поняла, где нахожусь и кто рядом со мной.

Приподнявшись на локтях, я увидела Феликса. Муж наливал воду в медную чашу, завершал утренние процедуры. Его тёмные волосы ещё блестели от влаги, белая рубашка была небрежно застёгнута, рукава закатаны. Он выглядел просто и удивительно по-домашнему – совсем не такой, каким я привыкла видеть его во дворце.

Феликс заметил мой взгляд и вдруг, без привычной строгости, сказал:

– Ты спишь так спокойно. Мне нравится твой умиротворённый вид.

Я не нашла подходящих слов, горло предательски перехватило, и я лишь улыбнулась в ответ.

Он, будто спохватившись, снова натянул на лицо привычную сдержанность: вытер руки полотенцем, наклонился, легко, почти невесомо, поцеловал меня в висок и произнёс:

– Собирайся в столовую. Позавтракаем вместе.

Он ушёл в свои покои, а я осталась одна. Казалось, что я трачу целую вечность, пытаясь привести себя в порядок: волосы никак не слушались и упрямо выбивались из причёски, платье оказалось неудобным, а пальцы дрожали, когда я застёгивала крошечные крючки.

Наконец раздался лёгкий стук – в комнату вошла молодая служанка, посланная Феликсом. Я удивилась, но не стала спорить: её ловкие руки справились гораздо быстрее моих, и вскоре я была готова.

Я думала, что муж будет ждать меня уже в столовой, за завтраком. Но стоило выйти в коридор, как сердце чуть не выпрыгнуло от испуга и неожиданности: Феликс стоял у самой моей двери, облокотившись о стену. Спокойный, собранный, как всегда, он ждал меня. Его взгляд скользнул по мне – быстрый, но внимательный, и уголок его губ едва заметно дрогнул, будто он позволил себе тень улыбки.

– Пойдём, – сказал он ровным голосом. – Я покажу тебе другой путь в столовую.

Я кивнула и пошла рядом с ним по незнакомому коридору. Тишина между нами была лёгкой, но каждый его шаг эхом отдавался в моём сердце.

Мы сворачивали всё глубже в полупустые коридоры, пока Феликс не распахнул передо мной высокие двери. За ними открылась галерея – длинное вытянутое помещение с холодным каменным полом. По обе стороны рядами стояли бюсты, на стенах висели портреты членов королевской семьи: строгие мужские лица с одинаковым выражением лица, выражающее гордость, самоуважение, женские – задумчивые, холодные, неприступные словно высеченные из холодного льда.

Я замедлила шаг и вскоре отстала от мужа. Моё внимание цеплялось за каждую деталь: черты носа, изящные складки мраморных одежд, тени в глубине портретов. Казалось, что эти люди смотрят сквозь века прямо на меня, судят, оценивают, будто проверяют моё право находиться в этом доме.

Феликс не стал приближаться. Его голос прозвучал спокойно и даже чуть насмешливо:

– Сами скульптуры и картины… меня мало интересуют. – Он указал рукой на пространство перед нами. – Но вот свет… да.

Я подняла глаза и поняла, что он имел в виду. Узкие витражные окна были затемнены, и солнечные лучи пробивались сквозь них багровыми полосами, окрашивая галерею в мягкий красный оттенок. Этот свет ложился на каменные лица, оживляя их, придавая им тепло, будто сама кровь струилась в жилах холодного мрамора.

– Красный делает этот зал живым, – сказал Феликс. – Без него здесь лишь камень и пыль.

Я снова посмотрела на бюсты. Теперь их строгие лица действительно выглядели иначе: почти дышащие, как будто ожившие.

В этот момент к нам быстрым шагом подошёл посыльный, склонился перед Феликсом и протянул свиток с донесением. Муж взял письмо и, отойдя в сторону, начал молча слушать короткие пояснения, нахмурив брови.

Я же осталась в тишине галереи. Мой взгляд скользнул по ряду портретов, и вдруг я застыла. На огромном полотне передо мной была изображена вся королевская семья прошлых поколений.

Я без труда узнала отца Его Величества – покойного короля Филиппа. На картине он был совсем юношей, просто ребенком, с горящими глазами и теми же строгими чертами лица, что и у его сына. Рядом с ним возвышался мужчина в полном расцвете сил – король Эдвард, дедушка Людвига. Величественная осанка, уверенность в каждом штрихе – было понятно каждому, что в ту эпоху именно он держал власть в своих руках.