Текст книги "Герцогиня на службе у Короны (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Иногда мне хотелось увидеться с сестрой: её поведение в храме показалось мне странным, слишком спокойным, неестественным, совсем не похожим на привычные черты характера Селии.

Но страх всегда побеждал. Я боялась повторения истории – боялась, что всё начнётся снова. Поэтому избегала её всеми силами.

И вот Селия стояла передо мной – и казалась совсем другим человеком, почти незнакомкой.

Я вглядывалась в её черты, словно искала следы прошлого – тень грусти, усталость, ту пустоту и боль, что когда-то застыла в её взгляде. Но ничего этого не было.

Её лицо было спокойным, живым, даже светящимся внутренним здоровьем. Кожа – чистая, глаза – ясные. Она выглядела женщиной, которую жизнь не сломила, а сделала сильнее. И я поймала себя на странной мысли: возможно, брак с господином Форшем действительно пошёл моей сестре на пользу.

Селия шагнула ко мне – и, несмотря на мою отстранённость, крепко обняла.

Её ладони обхватили мои щёки, и она долго всматривалась в моё лицо, разглядывала мою фигуру и шею, словно пыталась увидеть всё, что я старалась скрыть: усталость, тревогу, внутреннее напряжение.

Я думала что, от её взгляда не укроется ни одна деталь, ни одна эмоция.

– Я понимаю, как трудно признать, что что-то пошло не так, – тихо произнесла Селия. – Я лишь хочу сказать… из любой ситуации есть выход. Я готова помочь тебе, в любом случае. Даже если твой муж будет против. – Она говорила почти шёпотом, мягко улыбаясь, но её взгляд по-прежнему пристально изучал моё лицо, будто искал в нём подтверждение своим догадкам.

– Мне нужен только твой ответ, – продолжала она, чуть склонив голову. – Одного слова будет достаточно. Ты не обязана рассказывать всё…

Рей, который, в отличие от меня, не испытывал и не переживал от этой встречи никаких глубоких чувств и эмоций, сделал шаг вперёд.

– Вас будут искать, если мы не вернёмся вовремя, – напомнил он многозначительно.

В его голосе звучало то самое предостережение, которое я уже слышала от герцога: если я не появлюсь к назначенному часу, люди Феликса бросят всё и начнут поиски. А поскольку он ясно дал понять всем, что моя безопасность – превыше всего, я не могла подвергать собственный план такой опасности.

В этот момент капюшон Рея чуть сполз, открывая часть его лица, и я успела заметить, как в глазах Селии мелькнул испуг – быстрый, почти панический.

Неужели она узнала в нём человека герцога? И это так сильно напугало её?

Мы заговорили почти одновременно:

– Мне нужно идти, – выдохнула она.

– Мне тоже, – сказала я.

Я говорила с грустью и тревогой, а в голосе сестры звучал, как мне показалось, явный страх. Я взяла Селию за руку и тихо произнесла:

– Я закончу свои дела и обязательно тебя найду.

А потом, не сдержавшись, я поддалась порыву и обняла сестру.

* * *

Я шла к парку, терзаемая сомнениями. После встречи с Селией мысли путались, тревога то нарастала, то отступала, я никак не могла привести чувства в порядок. Рэй шёл рядом молча, не задавая лишних вопросов, и это молчание раздражало больше слов.

– Подожди меня здесь, – тихо сказала я, когда впереди показалась каменная стена, увитая плющом.

Он кивнул и остался у дорожки, а я подошла к стене. Камни были неровные, потемневшие от времени и влаги. Я провела по ним ладонью, ощущая холодную, шершавую поверхность старой кладки. И как только, мои пальцы наткнулись на идеально гладкий кирпич, по высоте равный двум рядам обычных камней. А щели вокруг этого камня были чернее остальных – словно за ним скрывалась пустота.

Я обернулась, убедившись, что никто не смотрит, расправила плечи, закрывая собственной спиной участок стены, и осторожно вытащила камень.

Пустое углубление пахло пылью и сыростью. Я вложила туда несколько золотых монет – те самые, на которых слуги герцога нацарапали дополнительные черточки и, на удивление легким движением, вернула кирпич на место.

Я перестала слышать всё вокруг: ни шум ветра, ни звуки природы, ни далекие шаги. Я подошла к статуе влюблённой девы и опустилась на колени, ощущая влажный камень под собой.

Встреча с сестрой расшатала мои нервы, и теперь мой голос звучал спокойно, почти вымученно – будто все силы ушли на подготовку, на сомнения, и уже не осталось ни капли для самой исповеди.

Я закрыла глаза, никакая ложь не пришла на ум. И впервые за долгое время я позволила себе сказать правду, те самые слова и страхи, которые терзали меня в глубине души.

Я заговорила тихо, почти шепотом, обращалась не к статуе, а к самой себе:

– Я… сомневаюсь в его чувствах. —мой голос дрогнул.

– Я не верю, что у него есть любовница. И не верю, что он заинтересован в леди Бриджит… или, может быть, просто не хочу верить. – я исправила себя, вспоминая повод моего визита.

«А что мне ещё остаётся»? – подумала я, криво усмехнувшись. В моей улыбке нельзя было разглядеть ни тени радости.

– Я знаю только одно – для него долг всегда будет важнее. Для него всё – это игра, расчет, стратегия. Он может быть бесконечно предан королю, но рядом со мной он чужой. Холодный. Сдержанный. Как будто со мной, он не может быть открытым и честным, и, наверное, мне стоит опасаться, что со временем он найдет себе опору и поддержку в другом человеке.

Я замолчала, позволяя ветру играть краем моего плаща. Мысли путались, но одна не давала покоя: если в прошлой жизни он не любил жену, как я могу быть уверена, что теперь всё будет иначе?

Старая рана всё ещё болела, не отпуская даже после всех совместных ночей, а холодная статуя будто сама подталкивала к подобным признаниям, заставляла говорить то, что я бы никогда не осмелилась сказать живому человеку.

– Я не прошу любви, – прошептала я. – Только… хотя бы крупицу уважения, доверия. Немного симпатии. Что-то живое, от чего можно было бы начать строить настоящее. Я хочу, чтоб он был со мной откровенен, чтоб он был… со мной.

Слова потонули в воздухе, растворились в нём. Я не ждала ответа. Но леди Эльна сказала говорить, и я решила говорить искренне.

И лишь когда я закончила тишина стала оглушающей. Никакого чуда не произошло – только ветер шевелил листья, и капли росы медленно стекали по мраморному лицу статуи.

Я уже собиралась встать, когда за спиной раздался лёгкий шорох.

– Не вставай, дитя. Не поворачивайся, – прошептал голос, хриплый, сухой, принадлежащий пожилой женщине.

От неожиданности я затаила дыхание.

По спине прошёл холодок – не от ветра, а от странного, звериного чувства опасности, её взгляд коснулся меня между лопаток, выискивая правду в моих словах. Каждая клеточка моего тела напряглась, готовая бежать, но я не смела пошевелиться, позволяя женщине убедиться в правдивости моих слов.

– Тебя услышала и поняла. Завтра, на месте твоего дара, найдёшь флакон.

Где-то за спиной послышались шаги – мягкие, неуверенные, как будто старуха скользила по камням, почти не касаясь земли. Потом звук стих. Я всё ещё сидела, я боялась даже обернуться. Лишь когда убедилась, что вокруг никого нет, поднялась на ноги и поспешила к дому.

Глава 46

ТЕ, НА КОГО ОХОТЯТСЯ

– Ну конечно… а чего, собственно, я могла ожидать? – пробормотала я вслух, я обращалась скорее к себе, чем кому-то ещё.

Эва оставалась в неведении, сидела на стуле и следила глазами за моими нервными передвижениями по комнате.

– Ну конечно, – повторила я, прокручивая в голове то утро, когда вернулась из города, забрав зелье.

Вернулась, стоит признать, без происшествий.

То утро, в целом, прошло именно так, как я и предполагала: я дошла до парка, сопровождаемая Реем – и ещё десятками взглядов, скрытых в тени шпионов. Если бы это был мой первый опыт, я бы, наверное, дрожала от страха, но за годы сотрудничества с герцогом моя нервная система стала куда выносливее.

Конечно, я волновалась – пальцы предательски дрожали, сердце билось слишком быстро, – но мой внутренний голос звучал уверенно, напоминая о каждом шаге, о каждом слове, о правильном порядке действий.

Шёл лёгкий моросящий дождь – не столько капли, сколько влажная дымка, повисшая в воздухе. На рынке, откуда доносились глухие звуки, почти не было людей. Парк был пуст: беседки, обычно заполненные людьми, тосковали, и лишь редкие прохожие пробегали по улочкам.

Колдунья, разумеется, не явилась на своё место работы. Да и зачем ей?

Женщина с таким даром, как у неё, нагло прощупала меня своей силой, выискивая в словах малейшую ложь. И удовлетворенная увиденным, она могла быть уверена – зелье дойдёт до своего адресата.

И я в полном одиночестве, без проблем, достала маленькую склянку из тайника в стене.

Как только мы с Реем переступили порог городского дома, я поспешила скрыться в своей комнате. В руках я все ещё сжимала флакон. Рей не мог последовать за мной в комнату, и я, стоило лишь оказаться одной, тихо проскользнула в гардеробную и достала из дамского ящичка небольшой флакончик для духов. Осторожно, почти по капле, перелила в него часть зелья.

Я доверяла магу – но не судьбе. Случайности слишком часто вмешивались в наши дела, ломая даже самые продуманные замыслы.

Кто знает, что ждёт нас в пути?

Если с ним или со мной что-то случится, хотя бы одна склянка, наверняка, достигнет герцога.

Странно, но Феликс в этот раз даже не предложил разделить зелье. Это ведь именно от него, я узнала эту мудрость – не хранить весь сыр в одной бочке. Видимо, в жизни герцога еще не произошел эпизод, благодаря которому, он выучил этот полезный урок.

Конюхи напоили и подготовили лошадей, Рей тоже воспользовался шансом на короткую передышку, перекусил и был готов отправиться в путь.

Было решено, обговорено с герцогом, что маг отправится в королевский замок один, оставив мне возможность перевести дух после тяжёлой миссии, а потом я отдохнувшая смогу последовать за ним.

К тому времени, как я наконец почувствовала себя бодрой и полной сил, дождь лишь усилился. Тяжёлые капли, лениво стекавшие по окнам днём, к вечеру превратились в настоящий ливень.

И вдруг я поняла что, как назло, маг забрал с собой единственную карету, которая была в городском доме герцога.

А на следующий день, разумеется, за мной никто не прислал новый экипаж.

Зато заботливые слуги герцога проявили особое усердие: они настойчиво уговаривали меня не покидать дом в такую непогоду, проводили в библиотеку его сиятельства, зажгли камин и даже отыскали где-то редкие заморские сладости – должно быть, ради того, чтобы скрасить моё вынужденное ожидание.

Я позволила себе разозлиться лишь на третий день – когда тревога и беспокойство начали буквально разъедать меня изнутри.

– И уж что-что, а глупой я никогда не была! – воскликнула я, чувствуя, как злость, наконец, прорывается наружу.

– Вы – самая умная госпожа из всех, что у меня были, – пропела Эва своим мягким, ласковым голосом, стараясь подбодрить меня, и видимо, совсем позабыла, что других господ у неё никогда не было.

– Конечно, – прошептала я, едва сдерживая раздражённый смешок. – У герцога ведь всего одна карета. Наверное, без неё никак: как же он иначе доберётся от своих покоев до зала совета?

Мои слова были едкими и резкими, но в них сквозила усталость. Я слишком хорошо понимала, что делает мой муж. Феликс попросту изолировал меня – от дел, от дворца, отправил подальше от самого центра происходящего.

Моя часть работы была выполнена, и теперь меня оставили в городском доме под надзором всей прислуги, словно под мягким арестом. А он сам, со своими сообщниками и доверенными людьми, доведёт всё до конца без моего участия.

Но я знала, как никто другой: далеко не всё в этом мире идёт по плану. Сидеть здесь, годами пылиться в стенах этого дома, ожидая завершения расследования, которое в моей прошлой жизни так и не подошло к концу, – было бы верхом глупости.

А злость… злость во мне пробудило странное, горькое чувство – ревность к самой себе, к той девушке из прошлой жизни. Воспоминания и ожидания нарисовали передо мной призрачную картину: муж приходит вечером в мои покои, делится со мной подробностями дня, советуется, как с равной. Не прячет свои замыслы, не оставляет меня в стороне, словно бесполезную наблюдательницу.

Я понимала – во мне говорит обида. Возможно, в его поступках и нет ничего дурного. Но разуму трудно спорить с сердцем, когда оно привыкло к теплу, а получает лишь тень внимания.

Вскоре небо прояснилось, ливень закончился, и я, недолго раздумывая, велела своим сопровождающим подготовить лошадей для прогулки. Несмотря на настойчивые попытки моей преданной охраны отговорить меня, мы всё же выехали из дома.

Я нарочно направила лошадь в сторону королевского замка. Полпути мы ехали молча, пока один из людей герцога, заметно нервничая, не заметил, что нам бы пора возвращаться – дескать, слишком далеко от дома.

– Отнюдь, – ответила я с самой невинной улыбкой. – До замка куда ближе, чем обратно. Не лучше ли нам направиться туда?

Спорить со мной было бесполезно. Решение принято, и даже сам король, не смог бы уговорить меня свернуть с намеченного пути.

* * *

Дорога к замку из-за погоды и размытой дороги показалась долгой – и это к лучшему. У меня было время остаться наедине с мыслями, отпустить раздражение. По мере того как размеренный ритм копыт убаюкивал, я постепенно успокоилась и начала переосмысливать всё, что случилось в последние дни.

Я поняла: требовать от Феликса полной откровенности несправедливо, когда сама прячу от него правду о своём даре. Так просто не может продолжаться – не должно. Эта мысль, впервые прозвучав в голове, словно стала начальной точкой моих размышлений.

К тому моменту, как замок показался впереди, я уже знала, что делать. Завтра, отдохнувшая и собранная, я пойду к герцогу. Расскажу ему о своём даре – спокойно, без страха – и я попрошу мужа сохранить это в тайне от Его Величества, избавить меня от дальнейшей службы.

А если он примет это, поймет меня… если всё пройдёт благополучно, быть может, я решусь поведать ему и о том, что помню другую жизнь.

* * *

Когда я въехала во двор замка, уже смеркалось. Последние лучи солнца тонули за башнями, оставляя после себя лишь алые отблески заходящего солнца на мокрых плитах. Воздух был тяжёлым, влажным, запах сырости и холод проникали сквозь одежду, заставляя меня укутываться в плащ.

У ворот стояли стражники – напряжённые, угрюмые. Никто не спал, не звучали шутки, нервная охрана оглядывалась по сторонам, проверяя прибывших одновременно с нами.

Один рыцарь сжимал копьё так крепко, что побелели костяшки пальцев, другой – то и дело поправлял ремень доспеха, хотя тот сидел идеально. Казалось, никто не находил себе места.

Люди во дворе двигались быстро, но как-то неестественно – с той натянутой поспешностью, за которой скрывается страх. Никто не задерживал взгляд, не здоровался первым. Слуги, заметив меня, почтительно кланялись, но тут же спешили дальше, будто боялись, что их застанут без дела.

Из конюшни доносилось нервное фырканье. Лошади били копытами по камням, мотали головами, их глаза блестели в полумраке – настороженно, почти дико.

Когда мы остановились во дворе, ко мне тут же подбежали двое слуг, чтобы помочь спуститься с лошади. Я позволила им это сделать – ноги едва держали после неудобной дороги, да и платье прилипло к сапогам от сырости.

– Эва, – обратилась я к своей спутнице, – попроси слуг подготовить мне ванну. И сразу иди к себе. Тебе тоже не помешает отдохнуть.

Бедняжка выглядела вымотанной. Я знала, насколько тяжёлым оказался для неё этот путь. Эва никогда не любила верховую езду – в седле она сидела неловко, словно боялась лошадей. И этот страх сковывал её движения, мешал ей двигаться вместе с лошадью, девушка не получала никакого удовольствия от езды.

Пожалуй, сегодня ей досталось куда больше, чем обычно. – отметила я, чувствуя свою вину.

Главному сопровождающему, который уже направился в сторону внутренних ворот, я передала короткий приказ:

– Уведомьте герцога о нашем прибытии. И добавьте, что я также прибыла в замок, но к ужину в общий зал не спущусь. Устала.

Он почтительно поклонился, и я, не дожидаясь ответа, направилась к входу через двор. Казалось, даже мои кости промокли и продрогли. Без горячей воды я, наверное, просто расклеюсь, рассыплюсь на мелкие части.

Проходя по двору, я заметила корзину с овощами, одиноко стоявшую у стены. На ходу взяла одну морковку– яркую, влажную от недавнего дождя – и невольно вспомнила о своей лошадке, что так бережно доставила меня сюда.

Ну что ж… Пять минут ведь ничего не решат, – подумала я, разворачиваясь и направляясь обратно.

Внутри конюшни пахло сеном, влажным деревом и тёплым дыханием животных. Факелы у стены потрескивали, бросая мягкий свет на стойла. Моя кобыла стояла спокойно, опустив голову. Я подошла ближе, чуть поклонилась ей – лёгким движением головы, словно выражая благодарность, – и протянула ладонь с угощением.

– Умница, – прошептала я, поглаживая гладкую шею.

Она приняла морковь с достоинством, лениво жуя, а потом мягко ткнула меня носом в плечо, требуя продолжения ласки. Я улыбнулась – я чувствовала себя так спокойно и хорошо, по-настоящему наслаждаясь жизнью.

И вдруг – тихий, но отчётливый скрип. Деревянная половица, хоть и застеленная соломой, предательски прогнулась под чьим-то весом. Я решила, что это соседний конь шевельнулся, но всё же повернула голову, отвлекаясь от своей лошадки.

– Здравствуйте, лорд Дербиш. Не ожидала встретить вас в конюшне, – произнесла я с лёгкой улыбкой. – Вы у меня ассоциируетесь скорее с теплом библиотеки и запахом старых книг. Надеюсь, не обидела вас этим сравнением.

Я снова повернулась к своей лошади и мягко провела рукой по её гриве.

– Нет-нет, что вы, – поспешно ответил он. – Напротив, я рад вас видеть.

Писарь его величества сделал ещё один шаг вперёд – слишком быстро, слишком близко. Теперь между нами оставалось едва ли полтора шага.

Я всмотрелась в его лицо. Прежней жизнерадостности не было и следа: кожа землистая, под глазами – тёмные круги, а на лбу пролегли глубокие морщины. Синеватая вена под кожей пульсировала нервно и часто, казалось, что он давно не знал покоя. Друг выглядел уставшим, измученным… и чем-то напуганным.

– Я очень рад, что встретил вас именно здесь, – произнёс он, и его рука легла мне на плечо. Прикосновение было грубым, странным – в нём чувствовалось напряжение, словно он пытался удержать моё внимание силой.

– Лорд Дербиш, – я нахмурилась, – вы в порядке? Вам нехорошо?

– Оливия… вам нужно знать, что происходит, – прошептал он, наклоняясь ближе. Голос лорда Дербиша звучал хрипло, почти заговорщически.

Его руки легли мне на плечи – обе сразу, крепко, почти властно. За спиной я ощутила холод дерева: ограждение стойла не давало отступить ни на шаг. На мгновение я почувствовала себя в ловушке. Дёрнув плечом, я попыталась высвободиться, но он не отпустил.

– Что происходит, лорд Дербиш? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, хотя сердце забилось чаще. Его поведение пугало.

– Ваш муж… – он сделал короткую паузу, словно собираясь с духом. – Ваш муж и маги Его Величества устроили настоящую охоту. Охоту на тёмных магов.

Его пальцы вдруг коснулись моей щеки, скользнули по коже – движение было странное, почти ласковое, но от него пробежал холодок по спине.

– Люди вашего мужа получили разрешение короля на любые действия, – продолжал он торопливо, будто боялся не успеть договорить. – Они обыскивают замок, покои господ, даже городские дома. Уже идут аресты. Людей хватают, уводят на допросы…

Я смотрела на него во все глаза, не в силах осознать услышанное. Всё звучало как бред, как нелепая страшилка, рассказанная в полутьме.

– Вы же не думаете, что ваш муж, занимая такую должность, остаётся добрым и невинным человеком? – прошептал он, обхватывая ладонями моё лицо.

Я застыла. Не понимала, чего он добивается – ответа, сочувствия или страха. Его близость была неуместной, а слова – опасными. Но в его глазах пылало что-то такое, что не позволяло ни поверить, ни оттолкнуть его.

– Оливия! – воскликнул лорд Дербиш, и его голос прозвучал почти истерично. – Ваш муж, вместе с магами короля, устроил охоту на таких, как мы!

Он говорил прямо мне в лицо. Его дыхание обжигало щёки, и я почувствовала, как пальцы на моих плечах сжимаются всё сильнее. Он дрожал – не то от страха, не то от ярости – он тряс меня, и каждый рывок будто выбивал воздух из моей груди.

– Лорд Дербиш… – я попыталась говорить спокойно, хоть кровь стучала в висках. – Вы уверены, что всё так однозначно?

– Однозначно⁈ – он тихо рассмеялся, но в смехе звенела боль. – Оливия, нам с вами уже не помочь. Терранс не любит вас настолько, чтобы защитить, чтобы спасти! – прошептал он, и в его голосе было что-то безумное. – Я почти уверен, что вы тоже уже в его списке.

Он притянул меня к себе, обнимая.

Я чувствовала, как холод медленно поднимается от кончиков пальцев вверх, к груди, к горлу – будто тело само пытается защититься, сжимаясь, отступая, скрывая эмоции внутри.

Сердце стучало уже слишком быстро, неровно, болезненно.

Мне хотелось отступить, крикнуть, вырваться, вернуться в городской дом, но тело не слушалось. Я стояла, как загнанное животное, и впервые за долгое время поняла, что действительно боюсь.

Глава 47

ОБМАН ЧУВСТВ

Руки лорда Дербиша всё ещё лежали на моих плечах, когда он наконец чуть отстранил меня от своей груди. Его пальцы всё ещё дрожали, но хватка оставалась крепкой – слишком крепкой, чтобы назвать её дружеской. В его взгляде отражалась тревога, такая глубокая, что она тут же передалась и мне, поглощая мои чувства.

Я поймала этот взгляд – и ощутила, как где-то под рёбрами зародился холод, растёкся по телу, стягивая грудь тугой петлёй. Воздуха стало мало. Казалось, каждая клеточка моего тела сопротивляется дыханию. Сердце сбилось с ритма, колотилось судорожно и громко, я слышала биение, эти глухие удары в своей голове.

Ладони вспотели, пальцы слегка дрожали. В висках пульсировала боль, а в груди – пустота, будто внутри меня образовалась дыра, засасывающая всё: и звук, и свет, и разум. Мир вокруг стал размытым, голоса – далекими, как под водой. Я не сразу поняла, что стою, прижимаясь к деревянному ограждению, цепляясь за него, чтобы не упасть.

И вдруг – резкий вдох. Воздух ворвался в лёгкие, обжёг изнутри, и я судорожно выдохнула. Всё вернулось: факелы, запах сена, сиплое дыхание лошади рядом и взволнованный взгляд главного писаря Его Величества.

Лорд Дербиш тревожно оглядел конюшню, словно только сейчас осознал, где мы находимся, и что нас могут услышать. Его глаза бегали от двери к стойлам, к тёмным углам, где копошилась тень. Затем он снова посмотрел на меня.

– Оливия, – сказал он тихо, почти шёпотом, – вы уже давно стали мне близким другом.

Он говорил, озираясь, словно каждое сказанное мне слово являлось королевской тайной. А я стояла, всё ещё ощущая дрожь под кожей и ледяную тяжесть в груди, не зная, что делать дальше.

Я всё ещё боролась с паникой, старалась глубоко дышать, успокоить своё сердце, но каждый нерв во мне кричал: беги. Казалось, моё тело знает, что опасность рядом, даже если разум пытается убедить в обратном.

– Вы можете поехать со мной, – шептал лорд Дербиш, всё ближе склоняясь ко мне, будто боялся, что кто-то услышит. – Правда, я уверен, смогу убедить своих друзей: вы достойны помощи. Есть земли, где магов уважают, где признают наши права… наши привилегии.

Его голос звучал мягко, почти успокаивающе, но каждое слово только усиливало моё внутреннее напряжение. Я видела, как в его глазах вспыхивает то ли фанатичная вера, то ли отчаяние.

В этот момент всё моё существо будто кричало – уезжай! Инстинкт самосохранения звал, тянул прочь: из конюшни, из замка, из этого брака, который принес в мою жизнь только липкий страх, что прилип к коже.

Перед глазами вспыхивали обрывки памяти: Феликс, с холодным лицом, произносит, что найдёт всех тёмных магов. А разум дополнял его речи: «Всех – даже тех, кто кажется невинным. Даже меня.»

Я чувствовала: если сейчас где-то ударит гром или скрипнет половица под ногой, я сорвусь и побегу, без раздумий, без оглядки.

И когда всё моё тело – каждая мышца, каждая эмоция – взывали к бегству прямо сейчас, где-то глубоко внутри тонкий, почти неуловимый голос разума всё же ухватился за нить сомнений. Рациональность, едва слышная, шептала, что нельзя принимать столь безрассудное предложение.

Я всегда беспокоилась о своей репутации. Как может герцогиня – жена уважаемого человека – сбежать неизвестно куда, да ещё с лордом, который не является ни её родственником, ни доверенным лицом мужа? Даже мысль об этом казалась позорной.

И всё же – когда перед тобой стоит вопрос жизни и смерти, разве приличия должны что-то значить? Разве репутация не становится ничтожной тенью на фоне страха? Но я не могла просто взять и отбросить эти мысли.

– Нас встретят… – доносился до меня голос лорда Дербиша, будто издалека. – Нам нужно ехать на север. Придётся пересечь земли вашего мужа…

Слова мужчины терялись где-то на заднем плане, пока в моей голове распутывался клубок мыслей. Начинавшийся с одной мысли о потерянной репутации, а за ней тянулась следующая – потерянное доверие мужа.

Я думала о Феликсе. Он не всегда был со мной мягок. Часто холоден, сдержан, отстранён. Но я не помнила за ним поступков, что причинили бы мне вред. Напротив – иногда его решения, пусть и непонятные, оборачивались неожиданной пользой.

Мысли о нём тихо перетекали в воспоминание о моем решении. По пути в замок, я чувствовала, что приняла правильное решение, я была спокойна и уверена в себе. Я знала, чего хочу. Я решила быть честной, открыть правду мужу – о своём даре, о себе.

Я даже решила не посещать общий ужин, чтобы подготовить свою речь, обдумать правильные слова.

Вспоминая себя – свои привычки, поступки, решения, – я ясно ощущала: желание броситься в бегство, в неизвестность, было мне чуждо. Это не мой путь. Я никогда не пряталась от последствий, предпочитая встретить их лицом к лицу.

Более того я не видела своей вины. Скорее, я бы с большей готовностью предстала перед советом, позволив им вынести решение, в надежде, что закон и здравый смысл восторжествуют, чем как преступница скрываться по лесам.

Следующая мысль вспыхнула тихо, но цепко: Феликс никогда не выносил семейные дела на публику. Он терпеть не мог огласки, особенно той, что могла запятнать репутацию герцогства и семьи. Он не почитал и служителей Ордена Порядка.

Возможно, я могла бы убедить его – не спешить с обвинениями, попытаться разобраться. Всё ещё можно было объяснить. Всё ещё можно было исправить.

Бежать следовало лишь тогда, когда исчезают все легальные пути. Когда мир закрывает перед тобой все двери, только тогда стоит лезть в окно.

Но тело не слушалось разума. Дрожь прокатилась по коже, пальцы заныли, будто от холода, и сердце вновь забилось слишком быстро. Страх в моей голове кричал: уезжай, сейчас, пока есть шанс!

Встать, оседлать лошадь, выехать за ворота – и пусть будет, что будет.

А руки лорда Дербиша всё ещё лежали на моих плечах – словно решётка от клетки, удерживающая меня в узком пространстве. Его прикосновение было якорем, который тянул вниз, к поступку, не свойственному мне… к безрассудству и глупости.

– Оливия, я выезжаю сейчас… вам не о чем беспокоиться. Я вам помогу, – говорил лорд Дербиш, его голос дрожал, будто он сам пытался убедить себя в правоте собственных слов. – Герцог, пока вы были в городе, провёл ритуал по обнаружению Тёмных магов.

Я замерла, вслушиваясь в его слова.

Да, я знала, что люди герцога давно искали способ выявить тех, кто владеет тьмой. Но в моей прошлой жизни эти поиски закончились ничем. Они так и не нашли верного пути.

Но я изменила ход истории… могло ли это повлиять на исследования герцога и магов?

– Имена у него уже есть, – продолжил Дербиш, делая шаг ближе. – Ритуал помог обнаружить людей. Пока вы были в городе, начались обыски – всех, кто связан с силой. У него уже есть список, Оливия, – он повторил это с нажимом, будто хотел вбить смысл прямо в моё сознание.

При этих словах тело снова предательски отозвалось: сердце болезненно сжалось, колени ослабли. Инстинкт кричал: беги! Но разум, словно утопая в шуме, всё же ухватился за сомнение.

Нет… не может быть.

Я сделала шаг назад, с трудом вырываясь из его рук.

Не было никакого ритуала – я знала это. Феликс не стал бы воплощать сразу два плана. Он никогда не рисковал впустую и не разбрасывал людей на несколько задач. Это не в его характере.

Я видела его людей в городском доме – каждый из них был занят слежкой за колдуньей, за стеной с тайником. Они не могли одновременно проводить облавы и ритуалы. Всё это… ложь.

И чем больше я убеждала себя в этом, тем сильнее становилось ощущение, что лорд Дербиш говорит не из желания меня спасти.

Я поняла – лорд Дербиш лжёт.

Если и существовал какой-то список, герцог мог получить его только от колдуньи. Всё остальное – лишь попытка запутать, посеять страх.

И вдруг меня осенило. Это тревожное, паническое чувство – желание броситься прочь, сбежать, не думая – оно не моё.

Я вспомнила леди Лиззи – её редкий дар, что способен был гасить мою силу, вызывая искусственное чувство радости. Тогда я впервые ощутила, как чужая магия может влиять на разум. И теперь происходило то же самое, только наоборот. Не счастье – а паника. Не спокойствие и удовлетворенность – а безумие.

Эта дрожь, это навязчивое желание бежать – всё это чужое. Чужая воля, давящая на мою собственную, заставляющая забыть о логике и рассудке.

Я глубоко вдохнула – выдохнула, резко, с усилием, как будто сбрасывая с себя невидимую пелену.

В одно мгновение шум в голове стих. Мысли прояснились. Я снова чувствовала себя собой. Холодная ясность вернулась – вместе с пониманием: я одна в конюшне с человеком, который, возможно, замешан в заговоре против короля. Который использовал мои эмоции, толкая на преступление.

Мой взгляд быстро скользнул по помещению. Полумрак, редкий свет факелов, тихое переступание лошадей в стойлах. Дербиш стоял близко – слишком близко. Он был выше и сильнее. Он – мужчина.

Бежать и бороться в таких условиях было почти бесполезно.

Дверь, которую он заботливо прикрыл за нами, теперь казалась смертельной преградой. Она заглушит любой крик о помощи. Никто не услышит. А хуже всего то, что никто не знал, что я пошла сюда.

– Лорд Дербиш, – тихо произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал мягко, почти умиротворяюще. – Позвольте… я поговорю с мужем. Или… – я сделала лёгкий вдох, притворяясь, будто обдумываю идею, – дайте мне попробовать заглянуть в его кабинет. Мы сможем точно узнать, есть ли этот список. Мы сможем узнать, что известно моему мужу.