Текст книги "Герцогиня на службе у Короны (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

И тут новая догадка сковала меня холодом: они бежали из замка под видом горожан, взяли лишь одну телегу. И леди Лиззи, которая уехала в деревню, увела единственную лошадь с собой. Я выругалась так, как не подобает герцогине, но, к счастью, здесь не было никого, кто напомнил бы мне об этикете.

Огляделась: вокруг был только лес и несколько тропинок, расходившихся в разные стороны. На более широкой виднелись свежие следы колёс – значит, туда и направилась леди Сарз.

Я не знала, как скоро леди Лиззи вернётся – и ещё не была уверена, что она вернётся одна. Мысль о встрече с ней, с их сообщниками или наёмниками на дороге заставила меня поёжиться.

Вместо того, чтобы идти к деревне, по самому очевидному пути, я свернула на одну из узких тропинок, уходящих в горы.

Я бежала, стараясь не оставлять следов на размокшей земле, тяжело, почти невозможно. Грязь цеплялась за подол, сапоги тонули в глине, каждый шаг ощущался так, как будто моя обувь выкована кузнецом из тяжеленного железа.

Я понимала: это не земли герцогства Терранса. Мы были в горах, во владениях графа Дюка, где я ориентировалась куда хуже. Только несколько массивных горных пиков, силуэты которых едва угадывались сквозь туман, помогали мне сохранять направление.

Я была уверена: искать меня будут внизу – у дороги, ближе к деревне или пойдут в сторону равнины. Они решат, что я не рискну идти в горы, и будут правы… этот маршрут не предсказуем и опасен.

Я же шла вперёд, зная: это мой единственный шанс уйти.

Где-то впереди, за скалами, должен быть участок стены прилегающий к герцогству, я приезжала туда, и хорошо знала путь от стены к родовому замку.

Если доберусь до стены – может смогу найти дозорных, смогу обратиться за помощью.

Бежать становилось всё тяжелее. Туман клубился над землёй, стелился между валунами, как живой. Иногда мне приходилось карабкаться по скользким камням, где путь был засыпан обломками породы. Видимость не превышала пары шагов.

Мысли сводили меня с ума. Я понимала – всё это из-за метки. Но где заканчивалось моё, и где начиналось навязанное – я уже не могла различить.

Я замечала, что думаю о лорде Дербише с теплом, что искренне переживаю за него. Его лицо вновь и вновь всплывало перед глазами, как будто оно отпечаталось в моих мыслях. Я соглашалась с его словами о несправедливости Ордена, о судьбе магов… и не могла понять – это я, или след его воли в моём разуме?

Ведь, кажется, я и прежде разделяла эти мысли.

Я всё чаще вспоминала герцога Терранса. Просто пыталась убедить себя, что он – хороший муж. Вспоминала время, проведённое вместе, те редкие, хрупкие мгновения, когда нам обоим было по-настоящему хорошо.

Я повторяла себе, что выбрала его не зря – полюбила за то, что он видел во мне равную, никогда не показывал снисхождения.

Иногда я заставляла себя воображать, что Феликс идёт рядом – тихо комментирует мои решения, советует, как поступить.

Однажды передо мной предстал образ его матери, вдовствующей герцогини. Я получила удовольствие, наблюдая за этой женщиной, так же перелезающей через валуны вместе со мной. И в такие минуты, я замечала, что она такая же измученная, с той же меткой на теле. Я думала, как тяжело ей было жить с этим клеймом… или после, в момент принятия правды…

И вот теперь я начинала понимать её по-настоящему.

В голове роились безумные мысли – о том, чтобы рвануть за стену на территорию диких земель. Я видела, как вхожу в их замок, говорю с правителем, убеждаю его пересмотреть свои взгляды, изменить порядок, помочь миру, в котором магия снова станет благословением, станет доступной и безопасной для всех.

Иногда мне даже казалось, что я могу это сделать – победить или убедить. Мне вот нужно пойти на Север.

Но затем я резко мотала головой, будто стряхивая чужие слова. Вспоминала леди Лиззи и её угрозы, её уверенность, что там для меня будет всё иначе.

Глупости.

Я заставляла себя думать только о дороге – о камнях под ногами, о холодном воздухе и о каждом шаге, который приближал меня к спасению.

К вечеру я наткнулась на пещеру. Я не хотела останавливаться – страх гнал вперёд, – но силы покидали меня, метка пульсировала, сводя с ума, а в этой местности и так было опасно даже днем. Видимость и вовсе сократилась до расстояния вытянутой руки.

Я вошла в пещеру. У самого входа возвышался крупный камень с острыми краями – на него можно было закрепить верёвку, если придётся замаскировать проход. Внутри было прохладно и сыро, воздух пах землей и дождевой водой. Полость пещеры уходила глубоко вперёд, но с лёгким изгибом, благодаря которому пещера не просматривалась со входа.

Неплохое укрытие: если кто-то пройдёт мимо, вряд ли заметит, что внутри есть человек.

Правда, если зайдут – бежать будет некуда.

Но я решила рискнуть.

Я уже не раз заглядывала в мешок, чтобы убедиться: не тащу ли с собой что-то бесполезное, вроде зерна или лука. И в сумке было всё, что нужно для внезапного бегства: плащ, кошель с монетами, кусок колбасы, фляга с водой, сухари, нож, верёвка, перевязочная ткань, старый черпак и – главное – кремень с трутом.

Я понимала, что разводить костёр – безумие. Но туман был таким густым, что скрывал даже мои собственные руки. Мир сжался до двух шагов. В такой мгле никто не должен был заметить мой огонь…

Глава 51

МЕТКА

Я устроилась в самом дальнем, в не просматриваемом углу пещеры и, наконец, позволила себе немного расслабиться.

Развести костёр мне удалось не сразу – ветки вокруг пещеры были сырые, а лоскуты подъюбника оказались никудышным розжигом. Но, когда тонкие лепестки пламени осветили стены пещеры, я сразу прикрыла их своей спиной, не желая, чтобы свет выдал моё укрытие.

Затем я занавесила вход мешком, вывалив из него всё содержимое. Он сослужил мне хорошую службу во время побега – внутри оказался плащ, который я тут же накинула на плечи.

Но насладиться скудными припасами еды мне мешал страх. Каждый порыв ветра за пределами пещеры, каждый протяжный вой заставляли меня вздрагивать и то и дело тянуться к костру, чтобы затушить и без того слабое пламя.

Я уговаривала себя, что всё это лишь воображение, что звуки – просто эхо гор, а не шаги, не стук копыт, приближающихся ко мне.

Уснуть не получалось. В голове шёл нескончаемый бой – мыслей, сомнений, воспоминаний.

И вдруг я поняла: самое страшное не то, что я одна в пещере посреди леса, а то, что я больше не принадлежу самой себе.

И эта мысль стала последней каплей.

Я долго готовилась. Собрала сухие ветки и с трудом развела настоящий костёр – пламя разгоралось ровно и уверенно, отражаясь на влажных стенах пещеры.

Бинты из мешка я аккуратно разложила на плаще. Черпак уже раскалялся в огне – металл медленно темнел, приобретая тускло-красный оттенок. Я обмотала одну палку полосой ткани и положила её рядом с бинтами – на случай, если решусь довести задуманное до конца.

Сомнения разъедали меня изнутри. Я чувствовала, как метка не даёт сосредоточиться, будто тихо шепчет, уводя мысли в сторону. Каждый раз, когда я пыталась сконцентрироваться на деле, мне, вдруг, не хватало решимости – внимание распылялось на мелочи, на бессмысленные воспоминания, на страхи, которые я давно похоронила.

Я встала и начала мерить шагами пещеру – от стены к костру, от костра обратно. С каждым шагом убеждала себя, что я всё ещё управляю собой, что в моих мыслях есть порядок.

Но стоило мне замолчать, как где-то на краю сознания метка вновь напоминала о себе. Она словно притягивала всё внимание, навязывала свои образы, чужие желания, подменяя мои собственные.

Я решила, что безопаснее думать о герцоге. Мы столько лет боролись со шпионами, делили одну цель, одно дело. Он всегда оставался для меня символом рассудительности и воли – и теперь именно он должен был напомнить мне, кто я есть, напомнить о решимости, которую метка пытается у меня отнять.

И вот – словно по зову, его образ возник передо мной. Феликс стоял рядом, смотрел удивлённо, чуть растерянно, будто не понимал, как оказался здесь… и что я собираюсь сделать.

Мне даже показалось, что он хочет что-то сказать.

Но я отмахнулась.

– Не сейчас, – прошептала я самой себе.

Мне не нужны были его слова – само его присутствие уже помогало. Этого было достаточно, чтобы не позволить чужим мыслям снова завладеть мной.

Я взглянула на черпак – дно уже докрасна раскалилось, края почернели.

Пора.

Я заставила себя подавить всё – страх, сомнения, навязчивые голоса и даже собственные мысли. На пути в пещеру, я не позволяла себе отвлекаться, я была сосредоточена на пути.

А сейчас я должна быть сосредоточена на конечной цели.

Я отогнала от себя отчаяние, избавилась от всех мыслей, кроме одной идеи – довести задуманное до конца. Я села у костра, ближе к стене пещеры, и начала развязывать платье. Пальцы дрожали, ткань путалась, а дыхание становилось всё чаще.

Я думала о том, что мне не хватит сил удержать черпак на спине достаточно долго, чтобы выжечь руну. Что рука дрогнет раньше. Но вместе со страхом во мне жила странная уверенность – будто, когда придёт момент, сознание просто выключится раньше, чем боль станет невыносимой, и всё закончится само.

Глупо, наверное.

Метка терзала меня, и я не представляла, насколько сильными и правдоподобными станут эти навязчивые мысли. Идеи словно преобразовались в единый поток, преследуя, шепча, утягивая за собой – и я хотела избавиться от них сейчас, любой ценой.

Я опустилась на колени.

От костра доносилось тихое потрескивание; угольки прыгали, рассыпаясь по полу пещеры, а воздух вокруг вибрировал от тепла. Металл расширялся, и его лёгкий скрип сливался с гулом в моих ушах.

Черпак был готов – металл дрожал от жара.

Я зажала в зубах приготовленную палку, сняла черпак с огня и закрыла глаза, собираясь с силами. Всё моё тело напряглось – каждая мышца, каждый нерв готовы были принять удар.

Я развернула черпак дном вверх, зажмурила глаза, подняла руки, и приготовилась завести их за спину…

И в тот миг, я уже ждала прикосновения раскалённого металла к коже…

Но боль так и не последовала за страхом.

Черпак словно повис в воздухе, встретив неожиданное сопротивление.

Передо мной стоял герцог – и я сразу увидела черпак в его руке, ожог, красный, страшный, будто адское пламя оставило на коже свой след.

В следующую секунду раздался мужской крик – резкий, полный боли и ярости. Деревянная рукоять выскользнула из моих пальцев, и черпак с оглушительным звоном ударился о каменную стену, отскакивая в сторону. Звук был настолько резким, что вырвал меня из оцепенения, вернув в реальность.

Феликс опустился на колени рядом со мной. Пот блестел на его лбу, дыхание было сбивчивым, лицо – искажено болью.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

Он отряхнул пальцы, затем – не говоря ни слова – притянул меня к себе, обхватил руками и прижал к груди.

Когда Феликс разжал свои объятья, я смогла рассмотреть его как следует. Он был не в парадном одеянии, каким являлся мне в видениях, а в дорожных доспехах, покрытых пылью и грязью. Лицо его побледнело, пот струился по вискам, волосы прилипли ко лбу, дыхание было хриплым и тяжёлым – будто каждый вдох сопровождался болью. Время от времени тело его сотрясала лёгкая дрожь.

Мой взгляд остановился на его руке – левой. Кожа на пальцах вздулась, покраснела, местами лопнула; ожог тянулся вверх к запястью, и вокруг него кожа блестела, словно оплавленный воск. От этого зрелища меня передёрнуло – так страшно было смотреть, что я чувствовала, как тошнота подступает к горлу.

И только тогда я поняла: он реален.

Не видение, не сон, не наваждение метки.

Феликс действительно здесь.

Я не смогла сдержать слёз – радость захлестнула меня так внезапно, что я сама потянулась к нему, обняла, прижалась, будто боялась, что он исчезнет, стоит мне моргнуть. Слёзы текли по щекам, а тело само искало тепла.

– Оливия… тише, – прошептал он.

И только тогда я заметила, каких усилий ему стоит удерживать равновесие, как он пытается отодвинуть от меня обожжённую руку. Я сразу отпустила его, чувствуя, как стыд и тревога перемешались с благодарностью.

Огляделась – всё, что я приготовила для себя: чистая ткань, мазь, бинты – теперь должно было послужить спасением ему.

Он сел, а я опустилась рядом, осторожно взяла его руку. Кожа ладони была горячей, неровной, и каждое моё касание, каждое движение отзывалось болью на его лице.

Сдерживая дрожь, я начала перевязывать рану.

Феликс сидел, облокотившись спиной о холодную стену, закрыл глаза и тяжело дышал, позволяя мне заботиться о нём.

– Как твоя рука? – задала я тихо этот нелепый вопрос, не поднимая глаз.

Он усмехнулся – коротко, с хрипотцой, будто даже разговор давался ему с трудом:

– Не волнуйся. Я правша. Эта рука – запасная.

В его голосе звучала усталость, но и странное спокойствие. Я на мгновение встретилась с ним взглядом и, не найдя слов, просто кивнула.

Я вернулась к костру. Мне было страшно. Металл черпака уже остыл, и я снова поставила его на огонь – почти машинально, не желая признавать, что внутри всё дрожит. Герцог следил за каждым моим движением, не отводя взгляда.

– Если это какой-то ритуал, – тихо произнёс он, – думаю, одной жертвы достаточно.

– Феликс, у меня метка на спине, – сказала я спокойно, будто констатируя очевидный факт. Я внимательно уставилась на его лицо, и с опаской ожидала его реакцию, старалась не упустить ни единой детали.

Он фыркнул и устало махнул рукой:

– Я уже понял. Первый вариант – что моя жена сошла с ума и общается с духами – я отбросил. Осталось лишь догадаться о втором… немного поздно, но всё же я догадался сам.

Он подошёл ближе, и прежде чем я успела возразить, осторожно повернул меня к себе спиной. Его здоровая ладонь – тёплая, живая – легла мне на спину, словно пытаясь успокоить боль, что давно поселилась где-то глубоко под кожей. Пальцы осторожно скользнули по шнуровке платья, и я почувствовала, как он ловко затягивает её, возвращая моему платью приличный вид.

– Твоя спина абсолютно чистая, – прошептал он тихо, почти с облегчением.

Я замерла. Сердце всё ещё билось быстро, в висках пульсировали страх, отчаяние и растерянность. Я так и не узнала, не спросила, как он оказался здесь, и почему отговаривает от единственно верного решения.

Я резко обернулась и отступила на шаг, глядя на него настороженно.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, и голос предательски дрогнул, стал тише, чем я хотела. – Ты пришёл один? Как ты нашел меня?

Он не ответил сразу. Провёл ладонью по лицу, будто хотел смыть усталость, и только потом произнёс, тщательно выбирая слова:

– Я последовал за предателями, ехал за вами прямо из замка. Рад, что непогода застала вас в пути. Вы остановились на привал, а нам не привыкать, и в таких условиях легче затеряться.

Он говорил спокойно.

– Мои люди ждут у подножья горы, – продолжил он, – там начинается ровная дорога. Мы добрались сюда быстрее, чем я ожидал.

– Предатели… Это леди Лиззи и лорд Дербиш, – поспешно добавила я. – Они идут на Дикие Земли. Я… я шла целый день по тропе, я думала, что выйду к стене, найду там дозорных и смогу добраться до замка.

Феликс лишь кивнул – коротко, без удивления. Его спокойствие было обманчивым, в нём чувствовалось напряжение. Я всё ещё медленно отступала к стене, не отрывая взгляда от его лица. Я не могла понять, что в его поведении не так.

– Мы были у сарая, – сказал он, – оттуда по ровной дороге до этой пещеры – чуть больше часа верхом.

Я моргнула, не сразу осознавая смысл.

– Я… не думала, что сюда вообще ведёт дорога, – прошептала я, забывая о своих подозрениях.

– У сарая я увидел, что телега ушла по широкой дороге – туда, к стене, – объяснил он. – А наши следопыты нашли следы… лёгкие, одинокие, уходящие в горы. Мы с двумя рыцарями поехали за тобой.

Он чуть помедлил и добавил уже тише:

– В пещеру я вошёл один.

– А остальные?

Он сделал шаг, приблизился ко мне, глядя прямо в глаза.

– Сэр Артур со следопытами пошёл по колее, ведущей к стене, – произнёс он ровно, будто докладывал самому себе. – Он постарается догнать их, прежде чем они пересекут границу земель.

Я молчала, всматриваясь в его лицо. Мокрые волосы прилипли к вискам, на щеке – след копоти, глаза усталые, но живые. Такие живые, что хотелось поверить: он действительно здесь. Что всё позади.

Он подошёл ещё ближе, и голос его стал мягче, тише, почти шёпотом о сказал:

– Оливия, тебе не о чем волноваться. Они не причинят тебе вреда, даже если скроются. Ни Дербиш, ни Сарз не посмеют вернуться на эти земли.

Он наклонился чуть ближе, и я ощутила тепло его дыхания на своей щеке.

– А мне… мне ты можешь доверять.

Он улыбнулся – устало, но с тем знакомым лукавством, от которого всегда хотелось либо рассмеяться, либо спрятаться.

– Я тебя от всего прикрою – добавил он, подняв обожжённую ладонь.

– Даже несмотря на эту руку, – ответила я, стараясь говорить твёрдо, – тебе всё равно придётся прижечь мне спину.

Он нахмурился.

– Я не буду этого делать.

– Феликс, будь серьёзен, – почти взмолилась я. – Даже если метка ещё не проступила полностью, я чувствую её под кожей. Её можно остановить, пока она не проявилась. Я должна… я должна её убрать. – а перед моим взором предстал Истат с его рукой.

Я чувствовала, как в голосе дрожат нотки паники, и ненавидела себя за это. Но мысль о метке, об этой проклятой тьме, которая будет жить во мне, разъедая изнутри, была невыносима.

Он молчал, посмотрел на меня, будто что-то взвешивая. А я вдруг поняла – если он не сделает этого, я сделаю сама.

Я резко обернулась к костру и шагнула вперёд, но он успел схватить меня. Его рука сомкнулась на моём запястье, он сильно сжал мою кисть, до боли – и в следующее мгновение я уже сидела на полу, в ловушке его объятий.

Он прижимал меня к себе крепко, не позволяя вырваться. Его дыхание касалось моего виска, а голос звучал тихо, но в нём не было ни тени сомнения:

– Это варварство, Оливия. Твоя спина ещё чиста. Ты не избавишься от метки – лишь исказишь её. Клеймо изуродует тебя, но метка не исчезнет.

Он замолчал на миг, и в его голосе проступила мягкость, почти боль:

– Я не позволю тебе причинить себе вред. И уж тем более не сделаю этого сам.

Я застыла в его руках, чувствуя, как дрожь медленно покидает тело. Его слова были твердыми, как сталь, но за ними слышалась забота, что пробирала до самого сердца.

Я знала, что он прав. Но внутри всё равно что-то рвалось наружу – страх, отчаяние, жгучее желание быть свободной.

– Я больше не могу, – прошептала я, едва находя воздух. – Он сделал это со мной. Этот хаос в голове… он сводит меня с ума. Я больше не понимаю, где мои мысли, а где чужие. Всё перепуталось, всё звучит во мне одновременно…

Феликс посмотрел на меня внимательно, чуть наклонив голову. В его взгляде не было ни осуждения, ни недоверия – только усталое сочувствие и решимость.

– До замка сутки пути, – сказал он тихо. – Истат там. Он снимет метку с твоей спины.

Его слова тонули в звуке моих собственных рыданий; я так боялась, что за эти сутки просто потеряю себя.

– Оливия, – произнёс он мягко. – Ты мне доверяешь?

Я подняла глаза. Он стоял совсем близко, почти вплотную, и на миг мне показалось, что воздух между нами дрожит как натянутая тетива.

– У меня есть зелье, – продолжил он. – Оно поможет. Ты просто уснёшь… на сутки, может, чуть дольше. А я отвезу тебя в замок. Я позабочусь о тебе.

Он опустился на колени, снял с плеча дорожную сумку и достал маленькую склянку. Стекло блеснуло в свете костра, и густая янтарная жидкость внутри переливалась, тянулась, как мёд.

Феликс протянул её мне, глядя прямо в глаза – спокойно, уверенно, так, как он всегда смотрел на людей, когда хотел, чтобы ему поверили.

Глава 52

ОТКРЫВ ГЛАЗА

Сознание возвращалось медленно, будто я поднималась со дна – тяжёлая толща воды давила на тело, лишая возможности пошевелить даже пальцем. Я ощущала эту тяжесть почти физически: тело не слушалось. В ушах стоял глухой шум, а воздух казался слишком густым, слишком тёплым, чтобы им дышать.

Я попыталась открыть глаза – веки казались свинцовыми, неподвижными. Но сквозь тонкую завесу ресниц проступил мягкий, рассеянный свет. С каждым новым усилием мир обретал форму: расплывчатые тени превращались в знакомые очертания мебели, в углу проступил силуэт камина, а взгляд различил тонкую резьбу – виноградную лозу, оплетающую раму кровати, вдалеке на полке виднелись мои книги.

Я узнала эту комнату.

Место, в котором я провела так много времени.

Родовой замок. Моя спальня.

Я выдохнула – коротко, с облегчением. Значит, Феликс привёз меня домой.

Но даже проснувшись, я ощущала, что застряла где-то между сном и реальностью: тело слушалось неохотно, мысли тонули в тумане, а издалека, словно из глубокой пещеры, доносилось тихое эхо приглушённых голосов.

– Как она? – раздался приятный моему сердцу голос где-то совсем рядом.

– Метка и тьма почти извлечены… – ответил другой, более низкий, сухой голос.

Сильные руки осторожно перевернули меня на бок, заботливо откинув волосы с лица.

– Этот знак останется? – Я почувствовала, как по спине скользнули холодные пальцы.

– Нет… он только начал проявляться. Я едва смог вытянуть тьму. – вздох.

– Когда закончу – ничего не будет. Наверное… Тьма цеплялась за него, – произнёс тот же голос, тихо, почти с сожалением.

– Всё точно в порядке? – пальцы, словно вырисовывали узор на моей спине, убаюкивая и без того сонное сознание.

– Никто не ставит… метки таким…, даже в Диких землях.

– Пусть спит, – прозвучал шёпот, решающий мою судьбу. – Пока мы не узнаем наверняка.

– Хорошо… Я дам ей… снова…

Меня снова перевернули, как тряпичную куклу, и ледяное зелье коснулось губ.

Горечь растеклась по горлу, а вместе с ней – мягкий, липкий мрак. Сознание стало растворяться, слова звучали всё дальше, тише, пока не превратились в неразборчивый шорох.

* * *

Я моргнула – свет ударил в глаза слишком резко. Комната наполнилась очертаниями, знакомыми, родными. Я в замке, то был не сон. Но едва я успела сделать вдох, как на меня налетела Эва. Её тёплые руки обвили меня так крепко, будто она боялась, что я снова исчезну.

– Миледи! – голос дрожал. – О, боги, вы очнулись! Простите меня, простите… я оставила вас одну, я пошла спать, я не пришла проведать вас перед сном… простите меня, я такая глупая!

Она отстранилась, прижимая дрожащие пальцы к губам. На глазах стояли слёзы – большие, блестящие, как росинки.

– Обычно с вами милорд сидит, а если он не может – тогда Истат. А сегодня мне поручили! Кто ж знал, что вы очнётесь именно при мне? – плакала Эва от радости.

– Слава святым, миледи вы живы. Слава герцогу, что прислал за мной людей, я уж боялась и не узнаю, как вы.

Эва всхлипнула, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.

– Простите, миледи, я забылась… мне не следовало так… – она отступила на шаг, но всё ещё держала мою руку, словно боялась отпустить.

Из сбивчивых слов Эвы я поняла – последние дни я не просыпалась по-настоящему. Каждый раз, когда я открывала глаза, шевелилась, рядом были Феликс или Истат. Они давали мне зелье – прозрачное, с горьким привкусом трав, – и я снова погружалась в сон, в темноту. Так они спасали меня от боли, от жара, от метки, что тянула силы.

Эва всё никак не могла успокоиться – снова винила себя за промедление, за невнимательность, за то, что позволила себе улыбаться, пока я, как ей казалось, страдала и металась, переживая сильнейший жар.

– Я должна была подумать, должна была позвать лекаря раньше, – бормотала она, наполняя кубок зельем. – Простите, миледи, простите… Выпейте… И боль пройдет… Вы снова уснете…

Она осторожно поднесла чашу к моим губам, и чуть горький аромат трав подступил к моему носу. Но я лишь отодвинула кубок рукой.

– Мне позвать Истата? – спросила она тревожно, уже делая шаг к двери. – Вам хуже?

Девушка всхлипнула, прикрыла рот ладонью.

– Нет, подожди, – произнесла я тихо.

Я подняла руки, потянулась, чувствуя, как тянутся мышцы, хрустят суставы. Тело отзывалось вялой болью, усталостью, я слишком долго спала. Я разогнула плечи, попробовала глубоко вдохнуть и с удивлением поняла: а боли и вовсе нет.

Желание подняться, пройтись по замку, самой найти Феликса и поблагодарить его за спасение – всё это не давало мне покоя. Неудовлетворённое любопытство и жажда узнать, что же произошло, переплетались с новым, непривычным ощущением бодрости.

Эти мысли словно наполняли меня, заставляли расправить плечи, окрыляли, дарили чувство легкости.

Всё ещё ощущая слабость и лёгкую усталость, я собиралась медленнее обычного и во всём полагалась на Эву.

Но как же приятно было снова оказаться здесь – в родных стенах.

Я решила использовать этот день по максимуму. После разговора с Феликсом хотела найти Леннокса и Хоффмана, пригласить их за свой любимый стол в библиотеке, расспросить о переменах в замке, о строительстве дорог, может быть, о ремонте стены.

А потом – непременно заглянуть к сэру Алдрету. Этот суровый человек всегда оставался для меня настоящим учителем, и я с радостью подышала бы свежим воздухом, наблюдая за тренировками во дворе.

Навестить вдовствующую герцогиню – ведь давно следовало поинтересоваться её здоровьем.

Когда я вышла из комнаты, замок встретил меня привычной прохладой каменных стен и запахом воска, дерева и старых книг. Всё было до боли знакомо – коридоры, по которым я проходила сотни раз, витражи, окрашивающие свет в нежные оттенки, тихое эхо собственных шагов.

Я шла медленно, касаясь рукой перил, будто проверяя – на месте ли всё, не исчез ли этот дом из моих воспоминаний. И чем дальше я шла, тем больше сердце наполнялось странной, щемящей теплотой.

Навстречу попадались слуги – знакомые лица, родные имена. Они останавливались, склоняли головы в почтительном поклоне, но в каждом взгляде сквозила тревога, беспокойство, которое они тщетно пытались скрыть.

Некоторые, заметив меня издалека, замирали на месте, будто не веря, что я действительно иду им навстречу. Их взгляды были внимательными, почти испытующими, и от этого по коже пробежал лёгкий холодок.

Я улыбалась им, стараясь ответить привычной мягкостью, но внутри росло странное ощущение неловкости. Как будто все вокруг знали то, чего не знаю я.

В кабинете мужа не оказалось, отъехал по делам, и я решила пройтись по двору, подышать свежим воздухом. Поднявшись на галерею окружной стены, я остановилась у перил – отсюда открывался вид на тренировочный плац. Внизу рыцари отрабатывали удары, их мечи мерцали в солнечном свете, а издалека доносился громкий голос сэра Алдрета, бранящего новичков за смех и небрежность.

Я сама не заметила, как застыла, просто наблюдая. Всё казалось до боли знакомым: звон стали, гул голосов. На губах появилась лёгкая улыбка, почти невольная.

Эва шла рядом, повторяя все мои движения. Мы и правда стали неразлучны – она, будто тень, ловила каждый мой шаг, каждый вздох.

Под галереей прошли двое рыцарей. Их шаги глухо отозвались по камню, и громкий смех, отразившись под сводами, расколол тишину. Я вздрогнула – и мир воспоминаний рассыпался, уступив место грубым мужским голосам.

– Я тебе говорю, такого тумана я в жизни не видел. Ни следа, ни дороги – хоть глаз выколи! А Его Светлость просто остановил нас и говорит: «Сам пойду за своей женой». Понимаешь? Сам!

– Да брось, врёшь ты всё.

– Не вру, ей-богу! Взял и пошёл в горы. Мы не верили, что он её вообще найдёт. Хочешь – спроси у сэра Заснул-на-Страже. Он до сих пор шутит, что туман был гуще каши.

Я затаила дыхание, прислушиваясь – не хотелось упустить ни звука, ни малейшей детали.

– Тише, – сказал другой, – слышал?

Я прижалась к холодному камню, попыталась слиться с ним, чтобы не выдать себя ни звуком, ни шорохом, показала Эве знак – молчать, не двигаться. Рыцари не могли нас заметить: они шли под галереей, а мы стояли на ней у самой ограды.

– Показалось, – наконец сказал рыцарь, но шаг его был уже осторожнее, чем прежде.

– Ну, и что дальше?

– Мы стоим, ждём, час ждём, два. Уильям говорит: «Если через час не вернётся – поедем за подмогой.» И тут он выходит из тумана. Сам, один. А на руках – она. Вся бледная, будто мёртвая. Мертвее не бывает. Руки безвольно висели, всё её тело словно обмякло.

– Да ну…

– Серьёзно. Наш младший уже соболезнования приготовил, рот открыл – и тут герцог его осадил: «Тсс. Сначала думай, потом говори. Нам нужно в замок.»

– И всё?

– Всё. Укутал её своим плащом – и мы поехали. Она не проснулась ни разу… Дорога то, очень тяжелая… А ей хоть бы что…

– А он?

– А он, что? Ну, ничего больше не сказал и нам не велел.

Несколько слов оказалось достаточно, чтобы понять: Феликс что-то от меня скрывает.

Я отступила от стены, чувствуя, как под ладонью холодеет камень. И только теперь поняла – я ведь так и не узнала, как он меня нашёл. Я не расспросила его толком.

Как он успел, когда никто не знал, куда меня везут… когда никто даже не понял, что меня похитили?

Мысли всплывали одна за другой, тяжёлые, настойчивые, будто кто-то шептал их мне прямо в ухо. Я подняла взгляд – Эва стояла рядом и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, настороженно и немного испуганно.

– Эва, – произнесла я медленно, – когда именно герцог отправился на мои поиски?

– Так ночью же, миледи, – ответила она торопливо. – Ужин ещё не закончился, а милорд уже покинул замок.

Я прикрыла глаза, выдохнула. Нет… я не позволю себе снова строить догадки. Не хочу блуждать в своих же страхах, где правда и ложь смешиваются в одно. Тайны и недомолвки лишь разрушают жизнь – я уже прожила это однажды.

Я распрямила плечи и пошла по коридору быстрым, уверенным шагом. Слуги расступались, кланялись, но я лишь кивала им в ответ – машинально, не замедляя хода. Всё внимание, все мысли были устремлены к одной цели. Шаги отдавались в каменном коридоре глухим эхом, и этот звук будто подгонял меня вперёд.

У коридора, ведущего в его кабинет, я остановилась лишь на секунду.

– Эва, – тихо сказала я, не оборачиваясь, – мне нужно побыть одной. Подожди здесь.

И я медленно направилась к двери, надеясь, что он уже вернулся и я застану его там. Шла, подбирая слова, перебирая в мыслях возможные ответы, тон, представляла его выражение лица. Прокручивала в мыслях всё, что могло сделать этот разговор честным и спокойным.

Я остановилась перед дверью, вдохнула глубже, взялась за ручку, ощутила холодный металл в своей ладони, после толкнула дверь. В кабинете было пусто. Я решила, подождать его там.

Я сидела с прямой спиной, ожидая его появления. Время тянулось мучительно медленно – я успела заскучать, начать считать книги на полке, просто чтобы занять мысли.

«Нужно позвать кого-нибудь… узнать, где он?» – подумала я, но не сдвинулась с места.