Текст книги "Герцогиня на службе у Короны (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Трудно быть участником заговора, если ты изолирован.– думаю, вскоре я отправлю её в замок. Рей мне верен, Хоффман – не из тех, кто ввяжется в глупости, у него семья. Леннокса переведу в город – уж больно он восхищается герцогиней. Подруг… заменим. Никакой Бриджит. Думаю, во всём Королевстве можно подобрать трёх «правильных» леди.

Он на мгновение задумался, вспомнив признание Рэя о том самом «глубоком сне» в лохани в собственной спальне, и тихо добавил:

– И служанку тоже, пожалуй, придётся заменить.

Сэр Артур попытался скрыть своё удивление, и всё никак не мог выбрать подходящий вопрос.

– Письма её уже давно проходят через меня, – спокойно произнёс Феликс. – А твой братец уж точно не получит приглашение в мой замок.

– Ты с ума сошёл, – покачал головой сэр Артур. – Ты ведь не сможешь контролировать её вечно. А как же дворец? Что подумают люди, если она просто возьмёт и уедет, исчезнет со двора?

– Да нет, можно контролировать что угодно – герцог пожал плечами, будто речь шла о пустяке. – Во дворце объявлю, что герцогиня нездорова. Потом можно составить список тех, кого ей будет позволено видеть. Оливии в замке понравилось. А со временем всё уляжется… она займётся семьёй, детьми. А там, глядишь, и поводов для измены родине не останется.

Сэр Артур знал, что переубедить герцога невозможно, и лишь раздражённо, с осуждением покачал головой.

– Что будет с Арианой? – спросил он после короткой паузы. – Какие нынче наказания полагаются отравительницам?

Феликс тихо вздохнул.

– Я поговорю с ней.

Сэр Артур несколько секунд смотрел на него, потом в глазах мелькнуло осознание.

– Не может быть… ты собираешься её наказывать или нет?

– Ей не стоило действовать так глупо, если задумал что-то, то попадаться на такой ерунде точно не следовало. Ариана должна быть умнее… – начал было герцог, но Артур перебил его:

– Да ну нет! – он фыркнул и покачал головой. – Восхищаюсь твоим отсутствием души, Феликс. Только не говори, что ты бы сам применил такое зелье.

Герцог чуть прищурился, уголок губ дрогнул.

– Точно не к графу Дюку. Вот об этом я с ней, пожалуй, поговорю.– произнёс он спокойно.

– Ну и зелье это, не дает хороших гарантий, просто пшик счастья на несколько секунд – продолжил Феликс, ни подтверждая, ни отрицая слов друга.

* * *

Рыцари Службы Теней работали быстро и бесшумно. Уже третью ночь они следили за домом колдуньи на окраине – невзрачной лачугой, скрытой в тени старых вязов. Разведчики установили наблюдение, проверили всех, кто приходил и уходил, задержали нескольких подозрительных людей. За остальными отправили следить шпионов.

Когда стало ясно, что колдунья начала что-то подозревать – слишком часто выглядывала в окно, слишком долго прислушивалась к ночным шагам, – было принято решение задержать её сразу, не дожидаясь рассвета.

Дверь распахнули ударом. Двое рыцарей ворвались внутрь, третий обошёл дом и успел перехватить женщину у задней двери.

Она остановилась, не оказала сопротивления, лишь устало выдохнула и, опустившись на ближайший стул, произнесла:

– Ну вот и судьба… – она усмехнулась. – Не ожидала, что всё закончится именно так.

Затем, скосив глаза на рыцарей, ехидно добавила:

– Ищите, ищите, слепцы. Прервали слежку зря – завтра бы со мной на рынок сходили.

Она громко, злобно расхохоталась.

В этот момент дверь за их спинами скрипнула, и в дом вошёл старик – высокий, худой, с длинными седыми волосами. На его щеке тянулась тонкая линия рун, будто выжженная огнём. Рыцари невольно отступили: они знали этого человека – им уже не раз приходилось работать с ним.

Маг, состоявший на службе у герцога, вызывал у них странное, тягостное чувство – смесь нервозности и тревоги. У новобранцев это чувство нередко переходило в страх. Герцог призывал его на службу лишь в исключительных случаях – но почти всегда где-нибудь вдали от столицы.

– Добрый вечер, госпожа, – тихо сказал маг, едва заметно кивая.

Лицо колдуньи исказил страх. Тёмный маг медленно прикрыл глаза, и воздух в комнате словно сгустился, стал вязким, тяжёлым. Рыцари ощутили, как холод прокатился по стенам, скользя вдоль пола и мебели, будто невидимая сила прощупывала каждый угол, ища что-то спрятанное.

Колдунья вскочила с места и бросилась к магу, пытаясь прервать его невидимый для глаза ритуал. Она закричала:

– Не смей! Ты предал своих, старый пёс!

Но маг не слушал. Одним движением он отстранил женщину от себя, даже не взглянув на неё. Шагнул к стене, схватил со стойки кочергу и одним мощным ударом рассёк ровную поверхность стены. Из пролома посыпалась пыль, а за ней – бумаги, свёртки и пузырьки с мутными, зловонными зельями.

– Как видишь, колдунья, не все мы слепы.

* * *

Феликс Терранс. В кабинете. (После главы 47)

Феликс сидел в своём кабинете. Сегодня ночью, после ужина, он ожидал самого короля Людвига – кузен слишком полюбил появляться у него в гостях через старый скрытый туннель.

Герцог разбирал бумаги, извлечённые из тайника колдуньи. Пальцы перебирали пожелтевшие листы, но мысли блуждали совсем в другом месте.

Он вновь и вновь прокручивал в голове встречу с Истатом – тёмным магом с личными мотивами и множеством тайн, но при этом готовым помочь им. Истат видел то, чего не замечали другие, и находил скрытое там, где все прочие видели лишь пустоту.

Теперь Феликс всё чаще думал, что их встреча была не случайной, а скорее всего, подарком судьбы.

Как же глупо было – ради мнимой безопасности – блокировать магию. Не стоило отказываться от изучения целого пласта магических искусств.

Да, это Тьма… но что теперь?

Без Истата он бы никогда не смог помочь своей матери. Никто, возьми хоть тысячу солдат, не смог бы найти тайник, скрытый магией и тьмой.

Как глупо… В стремлении лишить силы мятежников, они сами остались без знаний и силы.

Орден, призванный контролировать магов, помогать им развивать способности и вести учёт одарённых, слишком увлёкся властью. Он полез в частную жизнь людей, увяз в интригах – и давно забыл о своём истинном предназначении.

Феликс не раз говорил королю, что стремление Ордена Порядка подчинить магов и лишить их силы рано или поздно лишь разозлит их. Он предупреждал: духовные маги объединятся, вступят в сговор – и сопротивление возродится, даже здесь, в самом сердце королевства.

Алтари слабеют, а тёмные маги тем временем продолжают развивать свои таланты, всё чаще прибегая к запретным искусствам – таким, что внушают ужас даже их собственным последователям.

И теперь ему, герцогу, приходится сражаться не с внешним врагом, а искать крыс среди своих.

И самое поразительное – в сейфе, скрытом тёмной руной, доступной лишь магам Тьмы, Истат нашёл не только списки покупателей зелья, но и – редчайшая удача – имена предателей.

На этом листе все заговорщики оставили свои подписи, поставленные кровью.

Феликса поражало, что клятвенных листов было два.

Первый лист содержал имена тех, кто «боролся за права» обделённых землёй и привилегиями духовных магов – тех, кто поддерживал идею заменить правящее большинство в Совете, сместив лордов, хранителей кровной тайны, и поставить на их место представителей из семей духовных магов.

Среди подписавшихся оказались и лорд Хоммей, и мачеха его благоверной.

Какая недальновидность. Эти люди даже не понимали, что именно хранители кровной магии – те, кого они хотят свергнуть, – удерживают их рутинный мир от вторжения магов с Диких Земель.

Во втором списке были другие – те, кто всё знал. Кто покупал себе место при новом короле, кто соглашался на руну верности, впаянную в плоть, в обмен на силу.

Феликс задумчиво смотрел на бумаги. Он взвешивал каждое возможное действие, но ни одно не казалось правильным. Сомнение грызло его – редкое чувство, которое он давно разучился признавать.

Список имён не давал ему покоя.

Феликс устало откинулся в кресле. Мысли путались – слишком много имён, слишком мало ответов, которые нужно было подготовить к приходу короля.

Желая успокоиться, он поступил так, как привык. Снял сюртук, закатал рукав рубашки и начал медленно расстёгивать тканевый браслет – нарукавник, что совсем недавно стал частью его постоянного облика.

Под ним скрывалось напоминание о слабости – о том шаге, что он сам считал отступлением от своих принципов. Тёмная руна, долго остававшаяся невидимой, теперь проступала всё ярче, напоминая о его слабостях и ошибках.

Он закрыл глаза и положил пальцы на рисунок на предплечье, пробуждая руну, ожидая того знакомого чувства покоя, которое приходило каждый раз.

Глава 56

ТОНКАЯ НИТЬ

Всё начиналось безобидно – с лёгкого недоверия.

Герцог предпочитал не выносить ссор из семьи и решил, что, если уж судьба приготовила ему предательницу-жену, он сам поймает её и сам решит, что с ней делать, без суда и Короля.

Но чем дальше он заходил в эту игру наблюдений, чем внимательнее следил за каждым её шагом, словом, взглядом – тем сильнее она его интересовала. Её тайна, которую он хотел разгадать, постепенно превратилась в притяжение.

Желание власти и полного контроля до добра не доводит. Феликс знал это. Он сам не раз произносил эти слова на советах, когда речь шла о других – о короле, о Ордене Порядка, о новых законах.

Но одно дело – власть над людьми, над безликой массой чужих лиц.

И совсем другое – власть над человеком, который принадлежит тебе телом, перед законом и богами, но при этом остаётся свободным мыслями и разумом, неподвластным твоей воле, далеким от тебя.

Он знал, что это неправильно – держать человека, жену под невидимым колпаком.

Но именно в эти мгновения к нему приходило редкое, почти забытое чувство покоя.

Феликс не называл это любовью. Слишком простое, слишком мягкое слово.

Он убеждал себя, что это забота, осторожность, опека. Но за каждой попыткой оправдать себя скрывалось то самое чувство, которое он отказывался, боялся признать: одержимость.

И руна на его руке, казалось, жила собственной жизнью – пульсировала, отзывалась, словно живое существо, требующее внимания. И Феликс понимал: чем чаще он прибегает к магии, тем сильнее тьма держит его.

Истат предупреждал – раз в неделю, хотя бы раз в день, не чаще.

Но теперь, когда Оливия уже целую неделю вдали от замка, в городском доме, Феликс всё чаще касался знака. Он чувствовал, как вместе с каждым прикосновением в нём растёт усталость, будто сама магия выжигала его энергию изнутри, но всё равно продолжал проверять.

Резкий стук в дверь заставил Феликса вздрогнуть. Он мгновенно опустил рукав, прикрыв ладонью. Стук повторился, и уже через секунду в кабинет вошёл сэр Артур. Феликс, не поднимаясь, молча протянул ему сложенный лист – первый список.

Сэр Артур взял его, взглядом пробежал по строкам и застыл, когда увидел знакомую фамилию.

– И? – коротко спросил он, не поднимая глаз.

Феликс медленно поднялся, подошёл к окну и, не оборачиваясь, ответил:

– Я не мог иначе. За ним уже посланы люди. Твой брат виновен во всём – и ты это знаешь.

Молчание повисло тяжёлым грузом. Артур сжал кулаки, но ничего не сказал.

– Если хочешь, – продолжил герцог, стараясь поддержать друга, – можешь просить за него. Я устрою встречу с королём и поддержу тебя.

– Нужно было идти за ним самолично, и сразу, – глухо произнёс рыцарь, оборачиваясь к двери. – Ты же знаешь, насколько он хитёр. Его уже нет в замке – уверен. И, вполне возможно, он уже успел совершить какую-нибудь глупость. Отомстить мне… или тебе.

Феликс еще до встречи с сэром Артуром послал людей прочесать библиотеки и хранилища, где содержались редкие книги и ценное имущество. Сэр Артур собирался направиться в восточное крыло – туда, где чаще всего заседали члены совета. Он хотел осмотреть залы и комнаты.

Но даже понимая, что все нужные распоряжения отданы, Феликс не мог избавиться от навязчивой мысли о мести. Слова сэра Артура, его уверенность, не выходили из головы.

Что если лорд Дервиш решит отомстить?

Он думал, как поступил бы предатель. Какие шаги лорда Дербиша нанесли бы ему, герцогу, наибольший ущерб. И сам не заметил, как пальцы коснулись руны на руке.

* * *

Дождь. Плохая видимость. Размокшие, исчезающие следы. Ничего не помогало, ни одно средство не могло дать хоть малейшую гарантию успеха.

Феликс лишь радовался одному – его люди не задавали вопросов. Они молча следовали за ним, уверенные в своём командире, даже тогда, когда дорога превратилась в месиво из грязи и луж.

Вскоре они дошли до сарая, впервые остановились, не зная, куда идти дальше. А туман постепенно спускался на окрестности, затягивая дорогу белой пеленой, Артур впервые за всё время посмотрел на него с сомнением, с немым вопросом во взгляде.

От сарая, стоявшего в стороне от перекрёстка, в подсохшей грязи тянулись и путались следы – кто-то долго кружил вокруг, то подходя ближе, то снова отходя в глубь леса. Словно не одна дюжина людей разбредались в разные стороны.

Как установил следопыт, телега шла в деревню и обратно, запряжённая одной лошадью.

Но это они и без следопыта узнали, до того как покинули замок Его Величества, сразу догадались, что лорд Дербиш ушёл под видом простого горожанина, снарядив одну телегу.

Больше всего герцога и сэра Артура интересовали странные следы, которые расходились в разные стороны, и прерывались, возвращались обратно в радиусе тысячи метров от сарая.

– Глупая попытка сбить нас со следа, – пробормотал сэр Артур, наклоняясь и трогая пальцами подсохшую грязь.

– Да нет, – возразил один из следопытов, всё ещё разглядывая отпечатки. – И так понятно: идти нужно за телегой.

Он поднял голову и уверенно добавил:

– Здесь были двое – мужчина и женщина. Что-то искали. Телега действительно уходила в деревню и вернулась обратно, но следом из деревни пришли ещё люди. Скорее всего, все вместе они направились по ровной дороге к перевалу, на север.

– Как мы и предполагали, даже без изучения следов, – хмыкнул Артур. – Но зачем тогда всё это представление? Хотят, чтобы мы разделились? Зачем так бестолково тратить своё время?

– Мы и разделимся, – сказал Феликс, не вынимая рук из-под плаща. – Я поеду по той дороге, вдоль горы. Ты же – со всеми людьми – направишься за ними на Север.

– Ага, конечно, – хмыкнул Артур, перехватывая его за плечо. – В такой туман? Я поеду с тобой. Ты не можешь бродить один.

– Нет, – коротко ответил Феликс. – Я сам верну свою жену.

Позже, согласившись с доводами сэра Артура, герцог махнул рукой одному из рыцарей и двум новобранцам. – Сэр Уильям, вы со мной.

Затем повернулся к Артуру:

– Направляйтесь прямо к Стене. Если они ушли за неё – преследование прекращаете. Разворачивайтесь и возвращайтесь назад.

Феликс задержал взгляд на друге.

– Будь осторожен, Артур. И… возвращайтесь в замок без нас. Мы встретимся там.

* * *

У Оливии оказался скрытый талант – прятаться на местности, скрываться от преследователей. Первый след герцог заметил настолько далеко от сарая, что сразу понял: жена либо устала, либо просто решила больше не маскировать свой путь.

Он многократно обращался к руне, снова и снова сверяясь с её тихим откликом. Руна не показывала дороги – лишь давала ощущение тонкой, натянутой нити, что связывала их на расстоянии. Только так Феликс мог быть уверен, что идёт по верному следу.

Оставив людей у дороги, он направился в лес, поднимаясь всё выше по горной тропе к пещерам. Туман стелился низко, скрывая землю и камни, и если бы не неуловимое притяжение руны – он, вероятно, так и прошёл бы мимо незаметного входа.

В пещере точно была она. Оливия.

Феликс увидел её сразу – и мир вокруг будто провалился в тишину, он замер на пороге пещеры, как будто ударился грудью о невидимую стену. На него навалилась усталость и вся тяжесть пути. Впервые его тело просило об отдыхе.

Он видел многое – заговоры, пытки, смерть. Но к этому был не готов. Всё, что он знал об Оливии не вписывалась в картину перед ним, она, казалось, приняла его за видение, и тихо сходила с ума.

Мгновенно вспыхнула мысль:

«Кто довёл её до этого?» – душа Феликса требовала мести, расплаты. Он не знал, что Оливия могла пережить за эти дни.

И вот когда она подняла черпак, он на долю секунды увидел её лицо – пустое, жутко спокойное, готовое принять боль, будто так и должно быть. И внутри него что-то оборвалось. Оборвалось с такой силой, что он даже не почувствовал, как кинулся вперёд. Жар прожёг кожу мгновенно: резкой, обжигающей болью, опаляя и плоть, и кость.

Но боль была мелкой тенью по сравнению с тем, что он испытал, увидев её на коленях перед огнём, когда подумал, что он потерял её, что его жена лишилась рассудка.

И лишь обнимая её дрожащее от слез и эмоций тело, только тогда, до него дошло. Оливия оставалась собой, она не сошла с ума, Оливия так же смело, как и всегда сражалась с новым вызовом. С темной силой внутри, которой сам герцог так легко проиграл.

* * *

Феликс привёз жену в родовой замок и сам, не доверяя никому, донёс её на руках до покоев.

Ни одному слуге он не позволил прикоснуться к ней. Он сам расшнуровал платье, сам раскрыл ткань на её плечах и спине, осторожно, словно боялся причинить боль. Голова Оливии лежала у него на коленях. Её волосы рассыпались по его рукам, и пальцы Феликса машинально скользили по ним, запутываясь. Он так успокаивал себя.

Истат стоял рядом и молча работал. Темная магия подчинялась ему нехотя, будто сопротивлялась, еле проступая из её кожи тусклыми прожилками, невидимыми для взора герцога.

Феликс не отводил взгляда от лица мага – искал любые признаки опасности, беспокойства, любые изменения в его привычном облике.

Обычно каменное, невозмутимое лицо Истата на короткий миг дрогнуло. Едва заметная тень беспокойства – но для постороннего глаза она бы растворилась в полутьме комнаты, но только не для Феликса.

Не для рыцаря Его Величества, мастера теней, человека, который знал, как выглядит страх.

* * *

Впервые услышав, что у его жены может быть ребёнок, Феликс испытал такое счастье, какое уже давно было недоступно ему. Тихое, хрупкое, почти забытое – и оттого бесконечно ценное.

Он позволил себе прожить этот миг. Всего один.

А затем заставил себя вспомнить выражение лица старца, его едва заметную тревогу.

Заставил себя подумать о текущих проблемах, а не о будущей семье.

Сейчас нужно было не мечтать, а решать.

Истат выдохнул тяжело, глубоко, и капли пота выступили на его высоком лбу.

– Я едва смог вытянуть тьму, – произнёс он, голосом уставшего человека.

– Когда закончу – ничего не останется. Ни знака, ни руны, ни её влияния.

Он помолчал и добавил, тише, почти с сожалением:

– Наверное, дело в вашем будущем ребёнке. Тьма… цеплялась за него.

Феликс напрягся, но голос его оставался ровным, спокойным – ради неё, ради женщины, которая сейчас лежала у него на руках.

– Всё точно в порядке? – спросил он, стараясь удержать ярость, страх и надежду внутри, не дать им прорваться наружу.

Истат покачал головой, не в отрицание, а чтобы собрать мысли.

– Никто не ставит руны тьмы беременным женщинам, – тихо сказал он. – Даже в Диких землях. Это… безумие.

– Ты можешь точно сказать, всё ли с ней хорошо? Нужно ли нам… принять какие-то меры? – голос Феликса был спокойным, но слишком неестественным, неживым.

– Да, – кивнул Истат. – Но мне нужно время. А ей – покой.

Старец внимательно рассматривал её спину, словно пытаясь уловить следы ушедшей тьмы, и Феликс лишь тогда заметил, что неосознанно укутал жену одеялом, накрыв её плечи и закрыв её от любого любопытного взгляда. Даже от взгляда мага, которому доверял.

– Значит… пусть она спит, – тихо произнёс он. – Пока мы не узнаем наверняка.

Он провёл рукой по её волосам, коснулся шеи, будто проверяя её пульс, слушал её дыхание.

– Как долго мы сможем удерживать её в таком состоянии?

– Месяц, – ответил Истат, взвешивая каждое слово. – Может больше, может меньше.

Он замолчал на мгновение, осматривая девушку с профессиональной осторожностью.

– Но вреда не будет. Я приготовлю ей сбор. Мы дадим ей его снова, как только Оливия начнёт приходить в себя. Главное – всегда поить её зельем в нужный момент, продливая сон.

Глава 57

ЗАБОТА

Феликс. Герцог Терранс.

Феликс сидел в своём кабинете. В его длинных пальцах медленно перекатывался свежий конверт – новое письмо от так называемого доброжелателя.

Проблема с этими странными посланиями, как он считал, была решена уже давно. Феликс знал, кто их отправлял: лорд Дербиш и его сообщники. Они стремились подорвать доверие его жены к нему, заставить её сомневаться, бояться, ошибаться.

И теперь, когда весь список предателей лежал у него на столе, а основные заговорщики сидели в темнице или поспешно бежали из королевства, не успев даже собрать свои вещи, герцог был уверен – письма наконец перестанут приходить.

Но стоило ему расправиться с заговором, как на стол снова лег конверт. Почерк тот же, уже знакомый нажим пера, тщательно подобранные слова. Феликс провёл пальцем по краю бумаги и почувствовал, как внутри поднимается холодное, тяжёлое раздражение.

Он никак не ожидал увидеть ещё одно письмо.

Феликс отчаянно пытался понять мотив того, кто писал эти письма. С самого начала все они были сосредоточены на нём – на его характере, привычках, поступках.

Автор будто умел выбирать слова так, чтобы зацепить больнее.

В каждом письме, словно красной нитью, повторялась одна и та же мысль:

он – грубый, тяжёлый человек, который не ценит свою жену и равнодушен к её страданиям.

Эта навязчивая идея просачивалась между строк, как яд, рассчитанный на то, чтобы рано или поздно убедить в правдивости написаного его жену.

Предупреждения о том, что он может влюбиться, увлечься другой женщиной и оставить собственную жену, Феликс отмёл сразу – как бредовые фантазии, не имеющие ничего общего с реальностью.

Герцог не верил, что его жена действительно нуждается в защите от его матери, но если Оливия сама об этом попросит – он был готов рассмотреть любые варианты. Он даже подумал, что должность дамы при дворе для его матери подошла бы как нельзя лучше: там его люди о ней позаботятся, присмотрят, защитят… по крайней мере до тех пор, пока он и Оливия не смогут обустроить собственную жизнь в замке.

К упрёкам о том, что он не способен защитить Оливию и позаботиться об её интересах, Феликс прислушался. Эти слова зацепили его – не потому, что он поверил письмам, а потому что они слишком точно задевали его собственные страхи перед опасностью.

Он решил: взять все тяжёлые решения на себя, оградить жену от тревог и суеты. Оливия проспит всё сложное время – не будет ни нервничать, ни переживать, ни страдать. Не почувствует боли, не прольёт ни одной слезы.

И если вдруг он узнает, что ей грозит хоть малейшая опасность, то возьмёт на себя все последствия. Феликс был сам готов пойти на грех, заплатить за принятые им решения.

По его плану Оливии вообще суждено было ничего не знать – пережить бурю в покое и только потом, когда жизнь наладится, услышать правду уже из его уст.

Поэтому и эту часть писем он посчитал бредом.

Он был уверен в себе и в своих решениях. А ещё – он слишком часто действовал, думая именно о счастье своей жены. Ведь он точно знал, как будет лучше для неё.

'Сначала ты почувствуешь, как одна маленькая мысль – крошечная, почти невинная – покажется привлекательной. Ты решишь, что имеешь право так поступить, ведь вокруг тебя все такие хитрые, корыстные, злые люди. Ты искренне поверишь, что они заслуживают зла.

Они творят мерзости, потому что они – дурные люди, увязшие в своих грехах.

А ты совершаешь зло потому, что у тебя есть причина. Тебе причинили боль. У тебя есть рана, которая даёт тебе право.

Ты даже не заметишь, в какой момент потеряешь свою душу.

А когда поймёшь – будет слишком поздно.'

Если первая часть письма заставила его волноваться о жене, то вторая буквально вывела его из себя.

'Если ты уже сделала это – а я думаю, что ты поддалась, – знай: я могу помочь.

За землями графа Дюка, далеко в горах на севере, есть монастырь.

Туда не ведёт ни одна дорога, способная выдержать лошадь – лишь узкая тропа, по которой идут только пешком.

Этот монастырь стоит прямо на границе, но не подчиняется никому.

Ни северным правителям, ни нашему Королю, ни даже твоему мужу со всем его войском – никто не способен на них повлиять, никто не сможет открыть их двери силой.

Там служат люди, которые знают, как снять тьму.

Они принимают тех, кто оступился, и даруют им новый путь. Там можно найти покой.

Я отвезу тебя туда. И ты скроешься от этих бед навсегда'.

Вот тебе и «доброжелатель».

Он не просто намекал – он подробно расписал, что за стену в этот Монастырь может войти лишь тот, кто получил приглашение от Хранителя, и что его жена уже получила такое приглашение.

Феликс не просто разозлился – он впервые по-настоящему потерял контроль над собой.

Слова потерялись в звенящей тишине, стены вокруг словно вздрогнули от резкого ветра, и в голове вспыхнуло одно-единственное чувство: ярость. Он чувствовал как жар накрывает его лоб, как ярость и гнев на человека, писавшего эти письма, вытесняет в нем самоконтроль.

Герцог прокручивал в мыслях каждый разговор с Оливией. Каждую фразу, сказанную женой.

Каждый взгляд.

А ведь он был с ней суров, местами жесток… О многих своих словах и действиях он успел пожалеть.

Феликс судорожно пытался вспомнить – говорила ли она когда-нибудь о любви? Был ли хоть один намёк? Хоть полслова?

Нет.

Только её условия. Только уверенность, что она не потерпит любовниц.

Он хотел увидеть за этим ревность – отчаянно хотел – но видел лишь гордость.

Самоуверенную девушку, которая не позволит унизить своё достоинство. Он не видел жену, которая боится потерять мужчину, которого любит.

Феликс искал хоть один знак, что он ей не безразличен. Хоть что-то.

Он вспомнил пещеру – её горячий лоб, бред, сбивчивые слова. Казалось бы, в таком состоянии человек может проболтаться о самом сокровенном…

Но нет. Он не помнил ни одного признания.

Оливия радовалась ему, обнимала его за шею искренне – он чувствовал её тепло, её руки, её дыхание у себя на шее.

Но жена также могла легко… отмахнуться от него. Шагнуть в сторону. В той ситуации, в пещере она могла быть рада любому знакомому лицу.

И именно сейчас это разрывало ему грудь.

Феликс вдруг пожалел, что не воспользовался моментом, когда она была в горячке. Когда он мог бы задать любой вопрос – и услышать честный ответ. Когда правда лежала совсем рядом, стоило лишь протянуть руку… Но он не спросил. И теперь – терзал себя за это.

Внизу письма была приписка – короткая, почти небрежная:

«Я буду ждать тебя у Сладкой Кружки, в тот час, когда заканчивается смена и здоровый мужик уходит по делам. Я тебя найду.»

Феликс уставился на эту строчку, и брови его едва заметно приподнялись. Такой нелепый шифр – даже смешно.

«Медовая Кружка» – таверна в центре города.

И все прекрасно знали: здоровый мужик, владелец таверны, уходит на обед ровно в три часа дня. Таким сообщением никого не запутать. Так нельзя скрывать адрес. Таким текстом не проведёшь опытного разведчика.

Феликс фыркнул – от злости, от раздражения, от абсурдности ситуации.

Но всё же решение принял быстро. Времени было мало – возможно, меньше, чем он думал. Он поедет туда заранее, снимет комнату на имя Оливии ещё ранним утром. И будет ждать сам. Он лично убедится, что этот «доброжелатель» больше никогда не напишет ни одного письма. И если ради этого нужно будет покинуть замок на день и работать грубо – что ж. Феликс был готов.

Он спешил, ему хотелось организовать всё заранее, так, чтобы доброжелатель ничего не заподозрил. Но, проходя мимо спальни жены, он внезапно вспомнил: Истата сегодня не было в замке. Маг ушёл за Стену, на Дикие земли, всего на один день – но именно сегодня.

Герцог и раньше понимал, что Истат – далеко не простой человек. Но в последнее время маг всё чаще подтверждал самые смелые его догадки. Истат был сложной личностью: мрачной, умной, непредсказуемой. И всё же сейчас Феликс доверял здоровье своей жены только ему одному.

Маг уверял, что тьма не повредила ни Оливии, ни ребёнку, и им двоим ничего не угрожает. Но герцогу был нужен точный ответ – и время, чтобы разобраться с «доброжелателем».

Феликс заметил Эву, служанку Оливии. Он и сам не испытывал к девчонке особой симпатии – слишком неряшливая, слишком суетливая, эмоциональная. Но он верил в одно: она любила свою хозяйку и не стала бы ей вредить.

– Я уеду по делам, – сказал он, останавливаясь перед ней. – Ты останешься с Оливией. Как только она начнёт просыпаться – вольёшь ей зелье в рот. Аккуратно. Поняла?

Он сам удивился резкости своего голоса. Эва вздрогнула, будто он её ударил.

Феликс смягчил тон:

– Ты же хочешь, чтобы твоя хозяйка очнулась здоровой? – спросил он тихо. – Так позаботься о ней, пожалуйста. Это обезболивающее. Оно позволит ей отдыхать и набираться сил.

Эва нервно кивала – слишком быстро, слишком усердно, будто боялась подвести.

Казалось, она готова вжаться в стену, лишь бы её не тронули, но при этом – сделает всё, что от неё требуется ради Оливии.

Когда Феликс уже направлялся к конюшне, он поймал себя на мысли, что готов молить богов, чтобы эта проблемная девчонка не умудрилась наделать глупостей.

* * *

Феликс сидел в тесном номере над таверной Медовая Кружка. Он уже успел обыскать таверну дважды – сначала быстро, затем методично, проверяя всё: балки, подоконники, столы, лавки, кухню, барные стойки.

Комната, в которой он ждал, была маленькая, низкая, с единственным окном, выходящим на узкую улочку, где пахло мокрым деревом и пивной гущей. Феликс подошёл к окну, чуть отдёрнул тяжёлую занавеску. С улицы доносился мерный гул питейной, звон кружек, смех выпивших торговцев.

На улице, внизу, работали его люди. Он отдал распоряжения стойкому трактирщику, бросив на стойку тяжёлый кошель, раздал приказы парням, которые таскали бочки с пивом, посадил двух своих человек у входа, ещё троих – в толпе у уличных пьяниц, там легко можно было затеряться.

Внутри таверны было не менее трех человек, готовых перехватить любого, кто спросит имя его жены, и вдруг попытается скрыться. Снаружи у дорог – ещё четверо.

Казалось бы, он сделал всё. Но спокойнее не становилось.

Он сел на край кровати, поставил локти на колени и сцепил руки в замок. В комнате пахло сыростью и едва уловимыми остатками дешёвых духов предыдущей постоялицы этого злачного места.

Когда Феликс понял, что письма отправлял не Дербиш, первое, что всплыло в памяти, – версия сэра Артура о женской мести. Но он быстро отказался от этой идеи.

Любовниц у него давным-давно не было, и это знали все, кому следовало.

А леди Бриджит…

Нет, она больше не рискнёт пойти против него. Тем более сейчас, когда Феликс узнал её тайну, и от его воли зависит её будущее и жизнь.