Текст книги "Жизнь обреченных на смерть (СИ)"

Автор книги: Вера Малахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

Хулиан аж побелел от ярости

– Никто и никогда не смел так обращаться с Персонами Фоли!

– Ну, значит, я буду первым. Будьте любезны, немедленно покинуть пределы владений Малкури, и чтобы к вечеру ни одной Персоны Фоли не было в столице Куори.

– Вы забываете, что Куори-Сити столица не только сейма Куори, но и мира.

– Не волнуйтесь, оттого, что вы покинете этот город, он не перестанет быть столицей, – с усмешкой заметила Мина, – ведь как сказал Фарго, Куори-Сити будет столицей до тех пор, пока здесь живет его внук, коим вы, кажется, не являетесь.

Хулиан несколько мгновений молча сверлил Мину взглядом, после чего развернулся на каблуках и покинул присутствующих.

Подошедшая к ним Джинни потрясенно покачала головой и, хмурясь, потребовала объяснений,

– А теперь быстро рассказывайте, что вы умудрились учудить.

– Мы действовали в интересах сейма, – недовольно буркнув, начал защищаться Яго.

– Ага, это я уже поняла. Что конкретно вы решили совершить в интересах нашего сейма?

– Ну, – Мина, довольно улыбаясь, начала загибать пальчики на руках, – во-первых, мы разрушили замок Кейсара Хоакина в предместьях Фоли-Куидат.

– Нет! – потрясенно выдохнула Джинни.

– Да, – промурлыкав как кошка, кивнула Мина. – Во-вторых, мы смели с лица земли дворец Малкани Моники в Темо-Орт.

– Создатель, вы что свихнулись?!

– А в-третьих...,

– Ах, было еще и в-третьих? – потрясенно перебила Джинни. – То есть первых двух первых пунктов вам показалось мало!

– Было еще и в третьих, – с отразившимся ужасом на лице, повторил вопрос Джинни Яго.

Мина с улыбкой на лице кивнула Яго.

– Ты был так хорош.... Напорист, мужествен....

– Мина! – настороженно прорычал Яго.

– Вот да, именно такой! Грозный, муррр! До сих пор вспоминаю с ....

– Мина, что ты наделала? Что ты сделала, когда я отключил сознание?

– Навестила кое-кого еще, – пожала плечами Джельсамина, не торопясь отвечать.

– Кого, – боясь услышать ответ, спросил Яго.

– Ты сам знаешь, зачем спрашивать?

– Мина это не может быть правдой.

– Еще как может. Ты чувствовал то же самое, что и я. К тому же.... Я не могла не навестить свою единственную бабулю!

– Ты хочешь сказать, что мы навестили и ее? – вытер пот со лба Яго.

– Я хочу сказать, что стерла ее дом с лица земли, не оставив даже следов, – холодно ответила Мина. На секунду перехватив дыхание, кузина взглянула в глаза Яго, и он похолодел от огонька ярости разгоравшегося в ее глазах. В это время Мина пыталась заглушить вновь рвущиеся наружу чувства при мысли о том, как жизнь трех маленьких мальчиков превращается в кошмар. Фантазия широкими мазками рисовала ей слезы в голубых глазах Анри, льдистых глазах Дэми и огненно-карих глазах Чано. Когда она продолжила, от режущего голоса девушки у Корина Куори побежали мурашки по коже. – И зная то, что эта стерва сделала с Чано, Дэми и Анри, я повторила бы это еще столько раз, сколько было бы возможно!

– Фарго, помоги нам! – выдохнул Яго. – И что нам теперь делать?

– Не знаю, – невинно пожала плечами Мина, слегка успокоившись. – Ты хотел настоящего безумия, я тебе его обеспечила. А теперь твоя задача думать, что с этим делать.

– Да уж, – жалобно выдохнул Яго.

– Знаете, вот смотрю я на вас, и думаю, что вы оба мо-ло-дцы! – потрясенно качнув головой, сказала Джинни и вернулась к своему пациенту.

Последние пять минут Моника сверлила взглядом Магнара, но пока это не приносило желаемого результата.

– Дорогая, ты можешь околеть от голода, пытаясь внушить мне мысль о том, чтобы, я развязал войну с Куори. Они наши стратегические союзники, и я ни при каких условиях не нападу на них.

– Но они уже напали на нас!

– Они напали на тебя, – Магнар лениво играл кисточкой своего плаща, не обращая никакого внимания на гром и молнии, которые метала вокруг него Малкани Моника. – И напали лишь потому, что ты пыталась похитить и убить Мину, и пыталась это сделать крайне неосторожно. Если берешься за такое дело, изволь все делать аккуратно. Чтобы ни одна собака не прознала, что ты имеешь к этому какое-либо отношение. Ты же допустила, чтобы твое имя, как заказчика стало известно жертве. Чего ты ждала? Что Джельсамина придет к тебе с вопросами, почему ты решила ее обидеть? Они молодые, жадные до жизни и амбициозные люди. Такие наносят удар сразу, не выясняя отношений. Да и, что собственно выяснять? Вы с Хоакином напали на них. Получите ответный удар. Хоакин волен поступать, как ему вздумается, пусть хоть самолично возглавит поход на Куори. А в сейме Темо Кейсар пока я. И я не собираюсь ввязываться в войну из-за глупости, совершенной моей Малкани.

– В тебе нет ни гордости, ни чести, – в ярости заскрежетала зубами Моника.

– Дорогая, тебе надо поменьше заниматься своими научными изысканиями. Вполне возможно, общайся ты побольше с живыми людьми, не пришлось бы получать столь унизительный удар по самолюбию. Или наоборот. Сидела бы в своей крысиной норе и не трепала бы всем нервы.

– Магнар, ты мерзавец! Мне даже подумать противно, что я когда-то спала с тобой!

– Дорогая, не стоит так расстраиваться. Во-первых, ты со столькими спала, кто-то из них должен был оказаться мерзавцем. Почему бы им не оказаться мне.... А во-вторых, если бы я вступал в войну со всеми теми, кто тем или иным образом насолил моей очередной любовнице, наш сейм давно разорился бы. Войны имеют тенденцию дорого обходиться казне.

– Только не надо пытаться сделать из меня дуру. Я прекрасно знаю, что ты не хочешь нападать на Куори из-за твоей любовницы Габриэллы. Очнись, она уже мертва!

– Знаешь, дорогая, а из тебя не надо делать дуру, потому что ты такая от природы. Габриэлла никогда не была моей любовницей. Не могу сказать, что не мечтал об этом, но в реальности подобной чести никогда не удостаивался.

– Ты не достоин быть Кейсаром нашего сейма. Настоящий Темо никогда не снес бы такой обиды.

– А почему ты считаешь, что я бы снес? Если бы они снесли с лица земли мой дом, то я бы, естественно, ответил им адекватными мерами. Но так как они снесли твой дом, то меня это вообще не касается. И вообще, что ты ко мне то пришла? Беги к своему дружку Хоакину. Он как раз является для тебя образчиком чести и ума. Догадался объявить войну Куори, когда у нас пороге битва Фараны и Нифреи.

– Ты об этом знаешь? – Моника просто рот открыла от изумления.

– Конечно, знаю, – Магнар устало вздохнул, – Создатель, неужели ты действительно решила, что умнее всех? Ты серьезно считаешь, что можно быть Кейсаром и быть не в курсе, что происходит в мире?

– Но откуда?

– Создатель! Ну не от тебя, конечно! От Габриэллы.

– Эта стерва и тебе все рассказала?

– Что значит и тебе?

– Она же готовила план сопротивления с Хоакином.

– Ну и что?

– Значит, ты и об этом всем знал?

– Конечно, знал. Можешь для разнообразия побеседовать на эту тему с Ришаром. И смею тебя уверить, он тоже обо всем знал.

– Этого не может быть. Тогда бы об этом знали Реналь и Ремиза!

– Знаешь ли, Габи умела убеждать держать рот на замке, – поежился, усаживаясь в кресле поглубже Магнар.

– Но почему она рассказывал всем Кейсарам эту историю по отдельности, а не объединила ваши усилия? Может, потому что в ней нет ни крупицы правды?

– Во-первых, Габи не нуждалась в наших совместных сборах, чтобы объединить наши усилия. А во-вторых, она никогда не "вешала все вещи на одну вешалку". Смею тебя уверить в ее плане, каждому была отведена своя роль, и каждый из нас сыграл ее.

– Тогда ты, может быть, скажешь, почему же, если она такая умная и замечательная, она до сих пор не пришла в себя?

– Ну, лично для меня тут ответ прост и очевиден – не захотела.

– Не захотела? – Моника почти задохнулась от чувств.

– Дорогая, я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты для разнообразия взяла свои эмоции под контроль, и занялась делами сейма. С твоей вечной наукой, скоро зачахнут даже самые стойкие жители Темо.

– Ты! Ты!

– Создатель, нет ничего страшнее ревнивой женщины! Моника, отправляйся домой.... Извини! У тебя же теперь нет дома! Ну, куда-нибудь отправляйся, а? Я с ума сойду от твоей эмоциональности.

– Магнар, запомни, тебе это с рук не сойдет! Тебе придется ответить за сегодняшний день.

– Да, дорогая, обязательно. Если мы все сможем пережить то, что для нас готовят Нифрея с Фараной.

Яго сидел рядом с Дэймоном. Его товарищ, какое-то время назад наконец-то смог заснуть. Хотя и это удалось ему только сидя, но он хотя бы заснул. Джинни категорически настаивала на том, что Дэймону нужен сон, ибо та настойка, которую она в него залила, действует только во сне. Яго сам не мог объяснить себе, почему сидит рядом с другом. Но почему то ему казалось, что его ни в коем случае нельзя оставлять одного. Погрузившись в размышления о произошедшем, он не заметил, как пронеслось время, и дыхание Дэймона изменилось. Когда для Корина Куори дошло, что пострадавший уже не спит, он осторожно обратился к нему ментально.

– Дэймон... – Не услышав ответа, Яго слегка "повысил голос".

– Дэймон... – Прозвучавшая в ответ тишина была красноречивей любых слов.

– Дэймон, я же вижу, что ты не спишь.

– Это не значит, что я должен с тобой общаться, – ворчливо отозвался пострадавший.

– Гм.... Хочешь сказать, что ты на меня обиделся?

– Даже странно с чего бы это я вдруг.

– Ну, я, вроде как, виноват..., – привыкший выражать половину своих мыслей мимикой, Яго чрезвычайно страдал от общения с другом, который не видит его виноватого лица. – И ты вполне мог на меня обидится.

– Ну, вот и все.

– Дэймон.

– Дэймон...

– Дэймон!!!

– Ну что тебе?

– Поговори со мной.

– Зачем?

– Когда ты молчишь мне трудно понять, притворяешься ты или нет.

Увидев еле сдержавшиеся от улыбки разбитые губы друга, Яго облегченно вздохнул и усмехнулся,

– Да, как у ребенка конфетку отобрать.

– Избил человека до полусмерти, и еще и глумишься?

– Дэймон, пожалуйста, прости меня!

– Создатель, никогда не думал, что ты станешь таким сентиментальным!

– Ты не представляешь, о чем я тут передумал сидя с тобой рядом.

– Ну, отчего же. Очень даже представляю. Ты думал о том, что я должен спать, о вырезе на платье Джинни, о приближающейся катастрофе, что ты придурок, который все время боялся меня потерять раньше срока, и при этом сам чуть не убил.... Яго, ты так громко думал, что мне и гадать не надо о чем. И, кстати, если тебя это действительно волнует, то своими ментальными метаниями, ты мешаешь мне спать. Может, прогуляешься где-нибудь вдали от меня? Желательно за пределами сейма. А то твои способности громко думать и мои способности хорошо слышать приведут к тому, что я не выздоровею никогда.

Яго расплылся в улыбке до ушей, услышав, столь длительную тираду друга. Еще со времен их юношеских переделок, он точно знал, раз у Дэймона начались затяжные приступы ворчания, значит, он идет на поправку.

– Ты как?

– Думаю, жить буду.

– Дэймон.... – Яго пытался подобрать слова, но сегодня у него это плохо получалось.

– Давай обойдемся без извинений. Я не собираюсь перед тобой извиняться за то, что сделал. А тебе нет необходимости извиняться за то, что сделал ты. На твоем месте так поступил бы каждый.

– Не правда, ты бы так не поступил бы, – с досадой буркнул Яго. – Ты бы все просчитал, объяснил для себя, а потом сделал бы единственный правильный выбор. И в случае необходимости избил меня до полусмерти.

– Вообще-то я говорил о твоем поцелуе с девушкой, которую я люблю, а не об этих несчастных затрещинах, что ты мне отвалил.

– Дэймон... – Яго окончательно потерялся. Он сегодня был явно не в форме. То ли чувство вины, то ли водоворот событий на него так повлияли, но все время он оказывался в ситуации, когда не знает, что сказать. И поцелуй с Миной был как раз из той категории вопросов, на которые он даже себе не мог ответить. Способность выкручиваться из любой ситуации не подвела его и на этот раз. – Дэймон, вообще-то у тебя череп проломлен в двух местах, сломано два ребра, выбито два зуба, рассечена бровь над левым глазом, ушиблены почки и позвоночник...

– Переживу как-нибудь, – ворчливо отозвался Дэймон.

– А еще у тебя в двух местах сломан нос....

Распахнувшиеся от ужаса затекшие от кровоподтеков глаза друга говорили о том, что Дэймон по-прежнему остается Дэймоном. Чтобы с ним не случилось, важно было лишь, чтобы был цел его нос. Это было поводом для насмешек с первых дней их дружбы и оставалось неизменным все годы. Попытка пострадавшие глаза скосить так, чтобы увидеть собственный нос, пробудило в Яго человеколюбие и он непроизвольно перешел с ментальной речи на вербальную.

– Дэймон, закрой глаза это была шутка

– Заткнись! – ментальная речь Дэймона изобиловала ярко окрашенными эмоциями. – Все что угодно, только бы мои уши сейчас не слышали твой голос.

– Как? Тебе не нравится мой низкий, бархатный голос, – усмехнулся Яго продолжая говорить вслух.

– Кажется, кто-то несколько минут назад пытался объяснить мне как дошел до того, что поцеловал девушку, которую я люблю.

Яго поежился и вернулся к ментальной форме общения.

– Вообще-то, это ты влюбился в девушку, с которой я помолвлен. И ни один из нас не объявлял о том, что эта помолвка расторгнута. Так что, я имею полное право целовать свою невесту, когда и где мне это заблагорассудится вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.

– А мне это не нравится, и я совершенно официально тебе об этом заявляю.

– Дэймон, я всегда восхищался, твоей способности плести интриги, но сейчас тебе не удастся перевести разговор. Я признаю, ты манипулятор высшей категории...

– Ну, только давай не будем делать из меня совершенство. Никогда не любил официальные чествования!

– Ну, конечно, ты же у нас сама скромность. А теперь, пожалуйста, найди в себе силы и объясни, почему за все эти годы, у тебя не хватило ни ума, ни смелости рассказать мне о том, что происходит с тобой и Анри? Почему информацию о тебе я был должен узнавать от Корина Мартина, да еще и под самый занавес?

– От Корина Мартина ты ее узнал, потому что его к тебе послал я, а только сейчас, по причине того, что Шантэль хорошо позаботилась о том, чтобы я не мог никому ничего рассказать даже своему отцу.

– Почему же ты смог это сделать теперь?

– Не могу утверждать с уверенностью, но у меня есть подозрение, что все дело во встрече с Нихушем. Похоже, он каким-то образом смог освободить меня от влияния матери.

– Ты говорил с ним о том, что происходит?

– Нет. Он не захотел это обсуждать. Конечно, он не сказал это прямым текстом, но посыл был довольно таки четкий.

– Значит, он нам не поможет?

– Не знаю. Он до коликов любит Мину. И думаю, ради нее готов на все.

– Не похоже, что он сильно заботился о ней ранее.

– Оказывается, очень даже заботился. Просто в какой-то момент Габриэлла попросила оставить их в покое. Думаю, тебе не надо объяснять какой убедительной может быть твоя тетя.

– Да уж, в этом, пожалуй, нет необходимости. Ты расскажешь, что такого ты понял про Джинни?

– Ну, думаю, что я придержу эту историю до тех пор, пока не смогу говорить. Не хочу повторяться, и рассказывать ее по двадцать раз.

– Дэймон!

– Считай это карой за то, что сделал с лучшим другом!

– Дэми!

– Только назови меня еще раз так, и никогда не узнаешь мою тайну....

– Ты.... Я тебя сейчас придушу собственноручно.

– Не советую. Джинни очень трепетно относится к жизни своих пациентов. Ты можешь сам того не желая напороться на нож. Пример моих младших братьев должен был послужить тебе, предупреждением не совершать подобных глупостей.

– Думаю, что с Джинни уж я как-нибудь договорюсь. В конце концов, между нами всегда была некая связь.

– Только не льсти себе. Джинни слишком хороша для такого оболтуса, как ты.

– Ну, конечно. Кто же достоин ее руки? Уж не твой ли чокнутой братец?

– Причем здесь Джейсон? И вообще, он перевоспитывается, дал Джинни слово, что не будет больше убивать.

– Это шутка?

– Какая уж тут шутка, можешь спросить у нее сам.

– Создатель!

– Вот именно! Повторяю, эта девушка слишком хороша для такого болвана, как ты.

– Дэймон, я никогда не бил лежачих, но ты к счастью лежать не можешь.

– Давай-давай добивай последнюю надежду этого мира на спасение.

– Да, от недостатка самомнения ты никогда не страдал.

– Я брал уроки самолюбования у лучшего, у тебя.

– Что-то ты больно резв, для того, кто не может открыть глаза и пошевелить губами. Знаешь, мне кажется, что вот сейчас, я все-таки красивее тебя! Отличное идея, если все время поддерживать твое лицо в таком состоянии, то люди перестанут говорить, что ты самый красивый, а я рядом с тобой просто обаятельный.

– Ты говори, говори. Я все записываю. Ты меня знаешь, папа научил меня хорошо считать и взымать долги.

– Мда, что-то я разговорился! Так, когда же ты расскажешь нам о том, что задумал? Терпеть не могу наблюдать твои игры со стороны. А еще меньше я люблю быть их героем. Тем более столь неудачливым.

– Извини, но пока я не готов делиться своими планами.

– Создатель! Значит, ты еще не закончил!

– Я еще даже не начал.

– Скажи, что пошутил.

– Я пошутил.

– Дэймон, я серьезно.

– Ты попросил, я сказал.

– Ты просто невыносим.

– Я знаю. Беру пример с тебя.

– Ну, по крайней мере, ты берешь пример с лучшего, – усмехнулся Яго. – Дэймон, я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Как ни странно, но да, – Дэймон чуть было не забыл, что у него болит каждая клеточка тела, но удержался и не скривился.

– Что?

– Ты должен был сказать, все что угодно!

– Ага, бегу и падаю. Так что там у тебя?

– Навести Джейсона.

– Опять двадцать пять! Кто-то говорил, что он перевоспитывается.

– Именно по этому. Я боюсь, что они убьют его.

– Кто, посмеет покуситься на жизнь нашего малыша Джея?

– Младшенькие братья, конечно. Он просил меня сыграть плохого старшего брата, но я не в том состоянии....

– Теперь мне все ясно! Ты устроил все это представление, только для того, чтобы увильнуть от необходимости быть плохим парнем! Опять роль главного злодея достанется мне!

– К счастью, она тебе отлично удается. Эрик до сих пор произносит твое имя с дрожью в голосе.

– Ну, конечно, она мне отлично удается, мне вообще все роли удаются на отлично.

– Да-да, безусловно, ты лучший из лучших, публика в восхищении!! А теперь разворачивайся и отправляйся к Джейсону, пока его там не убили.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – Яго хотел отвесить шутовской поклон, но понял, что его старания вряд ли кто оценит, ибо Дэймон был пока не в состоянии открыть глаза, а больше никого в комнате не было. С чувством легкой досады, он попрощался с другом и отправился выполнять его поручение.

Реналь стоял в кабинете Хулиана в Фоли-Куидат и с ужасом смотрел на друга.

– Прости, что вы сделали?

– Мы объявили войну сейму Куори, – ворчливо бросил Хулиан, зная все, что сейчас услышит от друга, и почти по всем пунктам соглашаясь с ним.

– Лучше ничего не придумали?

– Реналь, они разрушили цитадель Хоакина! – слабо отбивался Корин Фоли. – Она стояла с основания нашего мира.

– Подумаешь! Одной цитаделью больше, одной меньше!– фыркнул Реналь. – Да от этого мира скоро вообще ничего не останется! Лучше бы порадовались, что могущество этих ребятишек растет не по дням, а по часам. Кто из нас способен, стоя дома, разнести конкретное здание в соседнем сейме до основания? Возможно, могла Габи. И все! Этим детям предстоит сражение с Нифреей и Фараной, а они должны думать о защите сейма от вас.

– Они первые начали, – по-детски возразил Хулиан.

– Джул, это даже не смешно! Во-первых, если уж на то пошло, вы первые начали. И достали их до печенок. А во-вторых, мне плевать, кто первый начал! Вместо того, чтобы сосредоточиться на том, чтобы спасти наш мир, вы занимаетесь всем чем угодно, только не этим. Что происходит?

– Я хотел спасти мир. Я даже договорился с Ремизой, что она поможет пробудить Габриэллу. Но тут случилось все это, и мы были вынуждены покинуть Куори-Сити. У меня не было ни малейшего желания проверять на собственной шкуре с каждым днем растущие способности Яго на его территории.

– Отлично! Как же все это не вовремя! О чем они только думали, связываясь с этими не успевшими повзрослеть подростками!

– Они хотели как лучше.

– Если бы они хотели как лучше, они бы собрали Персоналий, как это принято делать по закону, данному нам Фарго, в случаях глобальных катастроф или угроз. Персоналий общими усилиями нашел бы выход из ситуации.

– Ты прекрасно знаешь, что Персоналий это сборище старых маразматиков, цель которых показать свою собственную значимость на любом сборище, где их готовы принять.

– Я прекрасно знаю, что мы всегда находили выход, если соблюдали законы, данные нам Фарго!

– Если ты такой умный, то почему до сих пор не созвал большой совет Персоналия. Как Великая Персона, ты мог это сделать и без согласования с нами.

– Честно? Сперва, не хотел сеять панику, надеясь, что справимся сами по-тихому. А потом, хотел дать вам шанс сделать это самим, чтобы не чувствовать себя последними неудачниками. Но теперь, вы просто не оставили мне выбора.

– Это значит, Шагрин не будет участвовать в этой войне на стороне Фоли?

– Это значит, что я приложу все усилия, чтобы убедить своего Кейсара выступить в этой войне на стороне Куори, прикрыв их грудью, чтобы они имели возможность спасти наш мир.

Джулиан потрясенно смотрел на друга, и не мог в это поверить.

– Рене, со времен основания мира наши сеймы были партнерами. И ни разу не выступали друг против друга.

– Со времен основания мира, Фоли никогда не подвергали мир риску уничтожения. А сейчас они толкают его в пропасть. Мы никогда не поддержим это безумие, как бы Хоакин не страдал над грудой камней, которой теперь является его любимая цитадель. Я не буду тебя учить жить, но прошу, подумай еще раз. Ты единственный, кто может повлиять на Хоакина. Больше никто не сможет с ним справиться.

Реналь посмотрел на своего пылающего от злости друга, покачал головой и, выходя, бросил,

– Можете считать мой визит официальным приглашением на большой совет Персоналия. Присутствие всех членов Фоли обязательно.

– Ты знал, что у меня с рождения был дар отца?

Джейсон с усмешкой качнул головой. Он не ожидал, что объявившейся пару минут назад на пороге его комнаты Эрик начнет беседу именно с этого.

– Да, знал. Подслушал как-то разговор матери и бабки, когда та гостила у нас в очередной раз пару дней.

Эрик задал свой вопрос, желая шокировать старшего брата этим сообщением, но оказался шокирован сам.

– И ты ничего не предпринял?

– А что я должен был предпринять? – Джейсон удивленно вздернул брови, пытаясь понять, о чем говорит младшенький.

– Ну, убить меня, – неуверенно отвечая куда-то в сторону, пожал плечами Эрик.

– Зачем?

– Как это зачем? Ну, потому что я не такой как вы все.

– Я тоже не такой как мы все. И Элиот не такой как мы все, и Джереми. Мы все не такие. Такими нас хотели видеть, и мы становились такими. Мы обычные дети, которые хотели угодить своим родителям, поэтому из кожи вон лезли, чтобы быть такими, как они хотят.... Впрочем, все кроме тебя. Почему?

– Мне было противно. Пока я не пошел в школу и не понял, что это ненормально, мне было противно. А когда понял насколько наша семья не такая.... Мне стало страшно.

– Да, я помню, с какими глазами ты сидел за обеденным столом, в первый раз вернувшись на каникулы домой, – Джейсон недобро усмехнулся от чего у Эрика перехватило дыхание. Он привык, что улыбка брата никому ничего хорошего не сулит.

– То есть, ты видел, мое отношение к семье?