Текст книги "Киноповести"
Автор книги: Василий Шукшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)
– Так вот, чтобы историй этих больше не было – мы поможем ему... Ишь ты, понимаешь...
– Ну-ка, помоги.
– Сча-ас. Вот до следующей станции доедем и вызовем милицию. Может, с историями-то придется остановку сделать... суток на пятнадцать. Подумать, как вести себя в дороге. А то...
– Профурсетка в штанах,– отчетливо сказал Иван.– Он еще пугать будет... Сам у меня слезешь. Спрыгнешь?.. И – по шпалам, по шпалам...– Иван встал; Нюра вцепилась в него.
Командировочный вскочил с места. Он сделал это поспешно и сам же усовестился своей поспешности, гордо тряхнул головой.
– Ах так? Ну, погоди...– И он пошел из купе, но в дверях еще оглянулся.– Счас ты у меня уедешь.– И вышел.
Нюра перепугалась.
– Опять!.. На кой черт потащил тогда, на самом-то деле, если с характером своим поганым совладать не можешь?..
– Не гнуси. Я, что ли, начал?
– Ссадют, правда, на станции – кукуй там...
– Счас – ссадили.
– Он, может, начальник какой, откуда ты знаешь?
– Он дурак. Чего он начал ухмылочки строить?
– А ты что, с лица спал от этих ухмылочек? Строй он их!.. Как хорошо поехали – нет, надо свой характер показать!..
– Не ори. И не пужайся,– наоборот, держи теперь нос выше, а то, правда, не ссадили бы.
– Как хорошо поехали!..– горько горевала Нюра.
Дверь в купе отодвинулась.
Стояли два кондуктора, а за ними – командировочный.
– Вы что тут?– спросил кондуктор, который выдавал постели.
– Что?– откликнулся Иван.– Ничего.
– Чего шумите-то?
– Кто шумит? Никто не шумит.
– А кто меня из вагона выбросить хотел?– спросил командировочный.
– Вы что-то перепутали,– спокойно сказал Иван. -Это вы меня ссадить хочете. А мне неохота – слезать-то... Я затосковал.
Кондукторы увидели, что пассажир – не пьян, обратились к командировочному:
– Перейдите в другое купе, места есть. Во втором есть два места.
Командировочный взял свой портфель и, смерив Ивана презрительным, обещающим взглядом, сказал:
– В Горске мы еще увидимся.
– Давайте. По кружке пива выпьем...
– Ты это... не очень!– прикрикнул на Ивана кондуктор.– А то выпьешь у меня.
И они ушли.
– Вот так!– сказал Иван. Встал, засунул руки в карманы и прошелся по свободному купе.– А то будут тут мне… печки-лавочки строить, понимаешь.
– Сиди уж!.. Герой! У самого небось душа в пятки ушла.
– У кого? У меня? Мне только на станции сидеть охота а то бы ему... сказал несколько слов. Зато вон как свободно стало!.. Хорошо!– Иван полез в карман – закуривать.
– Иди в коридор курить-то. Здесь нельзя, наверно.
Иван вышел в коридор.
В коридоре стоял молодой мужчина... Смуглый, нарядно одетый, улыбчивый. Морда – кирпича просит.
Иван похлопал по карманам – в одном брякнули спички... Но все равно смуглый, вежливо улыбнувшись, подставил свою папироску. Иван прикурил.
– Маленькое недоразумение?– спросил смуглый, кивнув в сторону служебного купе.
– Да один товарищ... начал чего-то – ни с того ни с сего...
– Далеко?..
– Еду-то! К югу. Надо, знаете, отдохнуть малость. На курорт.– Иван теперь решил быть вежливым со всеми подряд.
– Один?– все расспрашивал смуглый, скорый.
– Нет, с женой.
Смуглый вдруг протянул руку – знакомиться.
– Виктор.
– Иван.
– Кроме вас в купе есть кто-нибудь?
– Нет. Этот-то ушел...
– Я тогда перейду к вам...– Виктор вошел в соседнее купе, вынес большой желтый чемодан.– А то у меня там одни женщины... Пойдем в твое.
– Пошли.
Вошли в купе. Виктор приветливо поздоровался и засунул чемодан под сиденье.
– Ну, вот...– сказал он облегченно. И улыбнулся Нюре.– Ну, как там... в колхозе-то?
– Да ведь оно – как?– пустился в рассуждения Иван.– С одной стороны, конечно, хорошо – материально нас поддержали, с другой стороны... А вы кто будете по специальности?
– Я?
– Ну...
– Конструктор.
– Вот – городской человек. Вот нам говорят: давайте сравняем город с деревней. Давайте! Значит, для вас в городе главное что, деньги? Ну, значит, давайте и для деревни так же сделаем – деньги будут главными. А – хрен!.. Так нельзя.
– Иван,– сказала Нюра.
– Ну?
Нюра притворно посмеялась.
– Ты с какими-то разговорами... Человек, может, устал, а ты...
– Нет, нет, я не устал,– сказал Виктор.– Ну, так – деньги?
– Деньги. Я, например, тракторист, она – доярка. Мы в добрый месяц зашибаем где-то – две, две с лишним сотни.
– Да?– удивился конструктор.– Я думал меньше.
– Да что вы! Иной раз до трех выходит!..
– Вань...
– Чего тебе?!
– Ну, ну?– любопытствовал дальше конструктор.
– Теперь,– продолжал Иван, входя во вкус коренной беседы.– Что получается? Если я не поленюсь, я эти свои сто двадцать рублей завсегда вышибу. Так? Буду вкалывать с утра до ночи... а то и ночи прихвачу... Так?
– Ну.
– Правильно!– Иван всерьез волновался.– Но один маленький вопрос: чем больше я получаю, тем меньше я беспокоюсь, что после меня вырастет. Вот.
– А в чем вопрос-то? Это ответ.
– Ну, ответ. А вопрос еще хуже: спроси?
– Кого?
– Меня.
– О чем?
– Беспокоюсь я за пашню? Нет, я по-человечески, конечно, беспокоюсь, как же. Но, все равно, это не то. Я вспахал, и моя песенка спета. Все?
– Все.
– Хрен!.. Это на заводе – сковал я, допустим, ось, так она ось и нужна – я все сделал...
– Но ось-то – тоже для машины! На одной оси-то не поедешь.
– Правильно! А машину потом соберет другой – и за это тоже ему плати денюжку...
– Но ведь и у вас: ты вспахал, другой посеял...
– Я вспахал – получил, он посеял – получил, а хлеба, например, нету. А мы денюжку получили. Я к примеру говорю.
– Это какой-то Гегель получается...
– Да никакой не Гегель!
– Да почему хлеба-то нету? Неурожай, что ли?
– Да меня это не касается, вот штука-то! Не знаю, может, неурожай. Я пахал хорошо. И получил хорошо – на курорт вот поехал... Хватило.
– Вань...
– Не ванькай! Я ж за колхоз волнуюсь, а не... чего-нибудь. Мне тоже понять охота.
– Значит, вы живете хорошо,– подвел итог конструктор.
– Хорошо. Вон у меня ряшка-то – с похмелья не... это... Она и у те... Да. Хорошо живем!
– А почему вы в город из деревни бежите?
– Это не вопрос, это – семечки. Я же эти сто двадцать рублей везде могу заработать. Заработаю же я их в городе?..
– Наверно.
– Заработаю! Силенка есть, и башка на плечах – сумею...
– Сумеешь.
– То в городе я на эти сто двадцать рублей... интересней проживу. В городе у меня все под боком: и магазин, и промтовары, и парикмахерская, и вино... А у себя-то я со своим рубликом еще побегаю поищу – где пальтишко девчонке купить, где рубаху себе, где пальто демисезонное супруге... За любым малым пустяком – в райцентр. А до райцентра – семьдесят километров. Да еще приедешь, а там тоже нету.
– Мда. А куда сейчас-то? Место подбирать, куда бежать?
Иван обиделся.
– Ать,– поймал! Пойма-ал, конструктор...– Посмеялся недобро.– Что, есть на примете хорошее местечко?
– Обиделся!– Конструктор тоже посмеялся – добрее.– Оби-иделся пахарь. Не обижайся, я без всякого Умысла. Куда едете-то?
– Я же говорил – к югу.
– А, да. К югу – это хорошо,– похвалил конструктор.– Я сам думаю махнуть скоро...– И конструктор пропел шутливо: – «Там море Черное, песок и пляж, там жизнь привольная чарует нас!..» Да?
Нюра засмеялась. Она была очень смешливая женщина. И смеялась как-то очень доверчиво и мило – хотелось ее смешить.
– Так-так,– сказал довольный конструктор. И поднялся. И достал из-под сиденья чемодан.– Ну, что нам тут положили? Собираешься вечно второпях... вечно торопишься... Ну, конечно,– ключи забыл дома. На пианино. Вечная история! Ножик есть, Ваня?
– Есть.
– Да зачем же ломать такой добрый чемодан!– встряла Нюра.
– Ничего. На наш век чемоданов хватит. Верно, Иван?– Конструктор ловко поддел концом ножа блестящие замочки, и они один за другим отскочили.
– Вы не по тракторам конструктор?
– Нет. По железной дороге.
– А то бы я вам задал пару вопросов...
– Нет, лучше не надо, Иван.– Конструктор с чрезвычайным любопытством рылся в чемодане, отвечал на вопросы нехотя.– Я устал от вопросов... Ага – коньячишко!.. КВК. Прекрасно. А тут что?.. Кюпюры. О, мне эти интеллигенты: кто же деньги кладет в чемодан!– Конструктор переложил деньги из чемодана в карман.– Что-то я не вижу здесь литературы. Обычно этого... Мда. Ну?– Конструктор весело посмотрел на Ивана, на Нюру... И какая-то мысль влетела ему в лоб. Он достал из чемодана очень нарядную кофточку.
– Ну-ка, Маруся, встань.
– Нюра. Маруся у нас дома осталась.
– Ну-ка, Нюра, примерь...
– Зачем?
– Примерь, я посмотрю.
– Ой, да я сроду и не нашивала таких...
– Да примерь – просют!– воскликнул Иван.
– Ну, отвернись.
Мужчины отвернулись. И, отвернувшись, поговорили малость.
– Какое отношение к коньяку?– спросил конструктор негромко.
– У меня? Хорошее.
– Рюмочку – не возражаешь? КВК.
– Что это, коньяк?
– Да. Генеральский.
– Не возражаю.
– Ну, глядите!– сказала Нюра. Кофточка так ее скрасила, так преобразила!.. Нюра покраснела под взглядами мужчин. Засмеялась милым своим смехом.
– Идет вам.
– Это кому же вы такое богатство везете?– спросила Нюра.
– Носите на здоровье,– просто сказал конструктор.
– Да что вы!– испугалась Нюра.
– Ничего, носите. Это так вам к лицу!..– Смугловатый джентльмен улыбнулся.– У нас хватит. Ах, как она вам идет! Шик-блеск – тру-ля-ля, как мы говорим, когда заканчиваем какую-нибудь конструкцию.
– У нас... это...– растерялся и Иван,– деньжонок в обрез... На дорогу только. А она ж дорогая, наверное...
Конструктор укоризненно покачал головой.
– Не обижай, Иван. Деньги – это бяка. Скажи лучше, чем мы закусим коньячишко?
– У нас огурцы малосольные есть...
– Нет, огурцы здесь не... Ага!– Конструктор нашел в чемодане шоколад.– Ах, молодцы! Все продумали.
– Заботливая у вас жена,– сказала Нюра, желая сказать что-нибудь очень хорошее доброму человеку.
– Ничего... Немножко рассеянная.
– Работа, видно, такая. У нас на квартире жил один ученый – такой умница, такой башковитый, добрый тоже такой, а ширинку вечно забывал застегнуть.– Нюра засмеялась. Конструктор тоже засмеялся. И Иван посмеялся. Все посмеялись, так всем что-то хорошо стало.
– Держи, Иван.
Нюра дернула было Ивана за пиджак – чтоб он не увлекался коньяком-то, но Иван только ногой дрыгнул и досадливо, с укором поморщился.
– Вот так вот живешь, работаешь... а радости – нет. Радость – на нуле.– Конструктор чего-то вдруг взгрустнул.– Настоящей творческой работы мало. Так – мелочишка суффиксов и флексий... устаю. Все время в напряжении, все время нервы как струны натянуты, и я боюсь, что когда-нибудь они лопнут.
– Железная дорога!– понимающе сказал Иван.– Тут так-то просто проедешь, и то голова кругом, а вам все время думать надо. Это же не печки-лавочки, понимаешь.
– Ну?
– Поехали...
Они хватили по рюмочке дорогого коньяку, заели шоколадом. Конструктор закурил сигарету с золотым обрезом – тоже из чемодана, вытянул ноги, чуть прикрыл глаза.
– Покой нам только снится,– сказал он негромко.
– Но я вам так скажу, Виктор...
– Александрович. Друзья меня называют – Виктор.
– Я вам так скажу, Виктор,– пустился в подхалимаж Иван,– без вашей работы мы бы тоже далеко не уехали...
– Куда вы без нас!
– Вот я – тракторист. Я поучился три месяца – и готово дело: управляю. А ведь его же придумать надо было, сконструировать!.. Сколько там всяких узлов, систем...– Иван повернулся к Нюре, стал загибать пальцы.– Система питания, система зажигания, система охлаждения...
– Молодец, хорошо знаешь трактор,– похвалил Виктор.– А вот нам, авиаконструкторам...
– Вы же – по железной дороге.
– Нет, я по железной дороге, но с авиационным уклоном. Мы сейчас разрабатываем систему игрек: железная дорога без мостов.
– Как это?
– Так. Вот идет поезд, на пути – река... А моста нет.
– Ну а как же?
– Очень просто: поезд пла-авненько поднимается в воздух, перелетает реку и снова опускается на рельсы.
– Где же у него крылья-то будут?– тоже очень заинтересовалась Нюра.
– Никаких крыльев – воздушная подушка. Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара – и по пару, по пару…
Иван засмеялся.
– Премию большую могут дать за такую механизацию!
– Могут дать,– согласился Виктор, улыбаясь.
– Так что, правда, что ли?– не поняла Нюра.
Мужчины засмеялись вместе.
– Что ты, шуток не понимаешь?– сказал Иван.
Поезд стал замедлять ход, стал громко стучать на стыках.
– Это какая станция?– встрепенулся Виктор.
Иван выглянул в окно.
– Гор... ск. Горск.
– Сколько здесь стоит?
– Не знаю.
– Наливай по рюмочке... И продолжим мирно беседовать.
– Хватит бы вам,– сказала Нюра.– Виктор Александрович, выпейте один, а мой пусть пропустит. А то он счас по вагону начнет бегать.
– Зачем?– не понял Виктор.
– А он всегда так: как выпьет, так...
– Да брось-ка ты!– обиделся Иван.– С коньяка не забегаешь! Это тебе не самогон.
– Зачем же он бегать будет? Мы будем спокойно сидеть – беседовать. Вы на съезде колхозников были?
– Нет.
– Но какие вопросы...
В это время дверь в купе отодвинулась: стояли милиционер, а за ним... командировочный.
– Вот, пожалуйста, коньяк сидит дует!– брезгливо сказал командировочный.– Он до Новосибирска не доедет. И эта – тоже... куда с таким пьянчугой поехала! На куро-орт!..
– Куда едете?– строго спросил милиционер Ивана.
– К югу. А чего, я не понимаю?.. Вот билеты, вот путевка...
– Тебе не на курорт надо, а в вытрезвитель,– зло говорил командировочный.– Еще жену за собой тащит...
– Минуточку,– остановил его милиционер. Внимательно осмотрел билеты, путевку.– Как же так: не успел отъехать – уже за бутылку?
– Тут недоразумение, товарищи,– спокойно, чуть принахмурившись и негромко заговорил железнодорожный конструктор.– Товарища колхозника угостил коньяком я, и выпили мы – вот, что видите,– совсем немного. До этого он был совершенно трезв, я это утверждаю.
– Вы не заступайтесь за него, не заступайтесь, а то он отблагодарит вас, этот хам...
– Я не заступаюсь!– повысил голос конструктор.– Я констатирую (он выговорил – консцацирую) факт: товарищ был совершенно трезв и угостил его – я. А вас... вам стыдно, товарищ, бегать по милициям и вносить дезинформацию. Кляузами заниматься.
– Я же и кляузничаю! А это что у вас на столе? Боржоми?
– Это коньяк. КВК. У нас в стране нет сухого закона. Ясно? И не бегайте и не травмируйте людей. Люди едут на заслуженный отдых, а вы тут...
– А кто вы такой, собственно?– ощетинился командировочный.
– Это же самое я хочу спросить у вас. Где вы работаете, кстати?– Конструктор вынул из кармана записную книжку, приготовился записать.
– А вы куда едете?– спросил милиционер.
– В Новосибирский академгородок,– небрежно бросил конструктор.– Так где вы работаете, товарищ?
– Не ваше дело.
– Хорошо.– Конструктор спрятал записную книжку.– Я постараюсь это узнать. Через Николая Сергеевича.– Конструктор посмотрел выразительно на милиционера.– Это не составит труда. И тогда вы не мне, а в другом месте ответите, почему вы ходите и запугиваете колхозников. Почему вы им устраиваете проверку документов... и прочее.
– Вы же не слышали, как он тут обзывался...
– Это ваше мужское дело!– Конструктор ни секунды не делал паузы, трудно было вклиниться в его речь еще с каким-нибудь вопросом, например.– Вышли в тамбур и выяснили отношения. Нет, вы приводите милиционера, отвлекаете его тем самым от прямых обязанностей, да еще и внушаете работникам сельского хозяйства недоверие к форме уважаемых сотрудников общественного порядка...
– Спокойней, товарищи, спокойней!– влез наконец милиционер со словами.– Наше дело – предупредить, чтобы товарищ... не забывался, что он в дороге, тем более что он не один. И вам, так же самое,– совет: выпиваете, а без закуски. А еще молоды, опыта в этом деле мало – развезет, и сами не заметите как. Вон же, есть вагон-ресторан, взяли первое, второе, ну и выпили. Но тогда есть уверенность, что не развезет. А так – это же риск. Езжайте, никто нам ничего не собирается делать, никто вас не запугивает. Но опять же мой совет, как старшего товарища: будьте с этим делом бдительны. Коньяк – его ведь только пить приятно, но он свое берет. До свиданья.
– До свиданья.
– До свиданья.
Дверь в купе задвинулась. Некоторое время все молчали. Конструктор откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.
– Валерьянка есть?– спросил он. Он и правда побледнел.
Нюра испугалась.
– Я схожу спрошу у этого... какой постели выдавал... У них есть, наверно.
– Нет,– сказал конструктор.– Не надо. Сейчас мы вот этих капель накапаем.– Он налил себе полстакана коньяка и залпом выпил.– Вот так. Пройдет.
Поезд тронулся.
– Поехали? Ну, вот... а ты, дурочка, боялась...– Конструктора что-то кинуло в болтливость, с коньяка, что ли.
– Ты, Иван, спрашивал насчет системы игрек: только что, на твоих глазах, сработала система игрек. Мы же были в воздухе. Ты не заметил?
– Как «в воздухе»?– спросила Нюра.– Мы стояли.
– Мы были в воздухе. Пла-авненько поднялись и опусти-ились.– Конструктор показал рукой, как пла-авненько поднялись и опусти-ились.
– Не знаю, кто поднялся, кто опустился, но сердце у меня опустилось в пятки, это точно,– признался Иван.
Конструктор почему-то обрадовался. Даже засмеялся.
– Испугался?
– Испугался! Ссадют, думаю...
– А-а, вот так! И ссадили бы – запросто. Да. Ну, хорошо с вами... но мне пора.
– Куда вы?
– Да пойду поищу тут товарища одного...– Виктор затянул чемодан ремнями.– Товарищ один должен ехать... тоже конструктор.– Виктор взял чемодан в левую руку, правой еще пригубил на дорожку коньячку и раскланялся.
– Вы коньяк-то пробочкой заткните да в карман,– посоветовал Иван.– Товарища-то стренете,– будет что выпить.
– Мы найдем. До свидания.
– Виктор Александрыч,– заговорила Нюра,– за кофточку-то... я уж и не знаю как благодарить. Дай бог здоровья жене вашей, деткам, если есть...
– Должны быть по идее.
– Не заругали бы вас дома-то. Скажут: такое добро, а кому-то отдал.
Конструктор прислушался к шуму в коридоре.
– Ничего... Носите на здоровье, Нюся. В Крыму, даст бог, увидимся.
Конструктор отодвинул дверь, выглянул... И скоро ушел.
– Гляди-ка, какие люди бывают!– сказала Нюра.– Даже не верится. Ведь такая кофта... рублей сорок, а то и все пятьдесят. Вон Грушке Богатковой брат прислал – сорок пять рублей, пишет, а она победней этой-то.
– Эта?– Иван прикинул на глаз.– А шестьдесят не хочешь? Сорок... Это же заграничная, вон, гляди, клеймо-то. Это тебе не печки-лавочки.
– Все-таки, никак я его не пойму: за что?
– А мы и не поймем. Мы ведь как рассуждаем: сами возимся, как жуки в навозе, и думаем, что и все так. А есть – люди! Орлы! Я бы сам такой же был, если бы не твоя жадность. Дай-ка мне сюда деньги, а то каждый раз лезешь туда... со стыда сгораю.
– Не сгоришь. Они там надежней будут. Дай тебе бог здоровья, добрый человек!– Нюра все не могла налюбоваться на кофту, все смотрелась в зеркало.– Прямо сият, снят!..
Вдруг зеркало отъехало в сторону – в двери стояли два милиционера и проводники. И еще один – в гражданском.
– Где он?– спросил милиционер, тот самый, который был здесь, с командировочным.
– Кто?– не понял Иван.
– С вами ехал... Он ушел?
– Ушел.
– Когда? Давно?
– С полчаса. Может, минут двадцать... Это вы про конструктора?
– «Конструктора»...
– Он все с собой забрал? Что у него было?
– Чемодан... Желтый такой.
– И все?
– Все... Вроде все.
Нюра так и села. В кофте-то. И с ужасом смотрела на милиционеров.
– Но он не в Горске сошел? Позже?
– Позже. Ему так-то до Новосибирска ехать. Он пошел товарища, говорит, поискать...
– Наверно, на Верхотурском подъеме спрыгнул,– стали гадать милиционеры и человек в гражданском.– Не иначе.
– Черт его... мог и на шестьдесят седьмом спрыгнуть. Он куда пошел: вперед или в хвост поезда?
– Да вышел из купе, и все. Дальше мы не видели. А в чем дело?
Милиционеры и в гражданском ушли. Но сказали:
– Не уходите никуда из купе.
– Вот, брат, какое дело...– Один проводник, очень расстроенный, присел на краешек дивана.– Зачем посадил без билета?! Ну, есть места – и посадил. Ну, нет: теперь виноватых надо найти! Как же! Он вот и с вами, вижу, коньяк выпивал – выходит, и вы виноватые?
– А что случилось-то?
– Сами поймать не могут, давай на других сваливать!
Проводник очень, очень расстроился.
– Ну, посадил... Они просются завсегда, а места есть, все равно до Новосибирска не займут. Ну, ехай – надо же ехать, ехай. Нет, теперь виноватых будут искать. Эх-хе-хе!..– Проводник встал и ушел.
Нюра, как села в своей заграничной кофте, так сидела, не могла встать. Смотрела на мужа...
– Вань... да что же это?
– Вор, вот чо это такое. Ворюга несусветный...– Но Иван не растерялся, а обрел даже какую-то деловитость.– Снимай кофту!– велел он.– Быстро! Давай ее сюда. Одевай свою!..
Началась операция по уничтожению страшной кофты. Иван затолкал ее себе под рубаху и только хотел выйти в туалет, как дверь отъехала и заглянул проводник.
– Бутылку с коньяком не велели трогать. Вообще, ничего не трогать – отпечатки пальцев будут снимать. И сами сидите.
– Сидим.
Проводник удалился... Иван подождал немного, выглянул в коридор... И быстро-быстро по коридору – в туалет.
В туалете, к счастью, никого не было. Иван затолкал кофту в унитаз, долго искал, где спустить воду, нашел, спустил... Кофта застряла в трубе: раковина наполнилась водой. Иван заметался по малому пространству сортира – нечем было протолкнуть кофту. В дверь толкнулись снаружи раз, другой... Пошевелили ручкой.
– Счас!– громко откликнулся Иван.– У меня понос, товарищи!
– Иди, там следователь пришел,– сказал проводник.
– Счас приду.
Проводник все не уходил... Стоял за дверью.
– Иди, он зовет,– еще сказал он.
– Да счас иду!– заорал Иван со злостью.
– Давай,– сказал проводник. И ушел.
С отчаяния Иван еще разок нажал на педаль внизу... Вода полилась через край, на пол...
В купе следователь расспрашивал пока Нюру.
– Он что, знакомым вашего мужа представился?
– Да нет, он вышел покурить, муж-то, а, смотрю, вместе идут...
– Значит, просто попутчик?– Следователь (это тот, что был в гражданском, в красивых очках) внимательно посмотрел на Нюру, чем окончательно доконал ее.– И что он сказал, когда вошел?
– Ничего. Здравствуйте, мол. Обходительный.
Проводник, который вошел и присел на диван, угоднически посмеялся.
– «Обходительный»...
– Ну а где же... товарищ-то отсюда?– повернулся следователь к проводнику.
– Я сказал ему!– поспешно воскликнул тот.– У него... Разрешите?– Проводник наклонился к уху следователя, что-то сказал.
Следователь поморщился.
– Со страха, что ли?
Виноватый проводник опять противненько посмеялся и сказал:
– Это уж точно.
– Понос, что ли?– спросила Нюра.– У него бывает.
В дверь купе постучали.
– Да!– сказал следователь.
Вошел Иван... Правый рукав его нового пиджака весь был мокрехонек до плеча.
– Здравствуйте, гражданин следователь.
Следователь, забыв свое важное положение, громко засмеялся. И проводник – не понимая, в чем дело,– тоже неуверенно подхихикнул. И Иван тоже изготовился изобразить улыбку, только не понимал, что это за смешинка попала в рот серьезному следователю.
– Почему же я – гражданин?– спросил следователь, отсмеявшись.
– А как?
– Обыкновенно – товарищ.
Проводник понял наконец, в чем дело, и чуть не захлебнулся в восторге от своей догадливости. Даже вскочил.
– Рано!.. Рано гражданином-то. Это потом, чудак!..
Поезд в это время подошел к какой-то большой станции. Кого-то встречали, провожали, кто-то уезжал грустный, а кто-то улыбался и похохатывал... Жизнь, нормальная, крикливая, шла своим чередом. Шла и ехала на колесах.
Вот встретили какого-то флотского, старшину второй статьи. Флотский еще на подножке изобразил притворный ужас от того, что его столь много понашло, понаехало встречать... Актеры эти флотские! Ему кричали, шли рядом с вагоном, его звали скорей сойти, а он, счастливчик, все изображал ужас и что он теперь будет делать!.. Потом поезд совсем остановился, флотский упал в руки друзей...
А вот слегка поношенный человек идет через перронную сутолоку, держит в руках каракулевую папаху, какие носят полковники, и негромко, однообразно повторяет:
– А вот папаха. А вот папаха. Кому папаху?..
– А ну, дай глянуть,– остановился один удачливый спекулянт.– Что просишь?
Поезд опять поехал.
Иван снял пиджак, надел другую рубаху... Сидели с Нюрой, молчали. Очень уж неожиданно и тяжело свалился на них этот «железнодорожный конструктор».
– Да-а,– только и сказал Иван, глядя в окно.– Дела...
– Такой молодой – и надо же!– вздохнула Нюра.– И что заставляет?
Тут дверь в купе отодвинулась, вошел пожилой опрятный человек с усиками, с веселыми, нестариковскими живыми, даже какими-то озорными глазами. Вошел он и опускает на пол... большой желтый чемодан с ремнями.
– Здравствуйте!– приветливо сказал пожилой, веселый.– По-моему, это здесь... Двадцать четыре – здесь. Будем соседями?
Иван, увидев желтый чемодан с ремнями, «сделал ушки топориком». Нюра тоже смотрела на нового пассажира подозрительно и со страхом.
– Далеко ехать?– спросил словоохотливый сосед.
– Далеко,– сказал Иван.
– И мне далеко...– Сосед, однако, был удивлен столь явным недружелюбием соседей.– Я не помешал вам?
– Нет.
Некоторое время сидели молча.
– Вы не конструктор будете?– спросил Иван.
– Нет... А почему вы решили, что конструктор?
– Да так...– Иван насмешливо, с укоризной посмотрел на пожилого соседа.– А кто вы будете, интересно бы узнать?
– Я – профессор. Но... самый, наверно, несерьезный, странный профессор: ездил в ваши края собирать частушки, сказочки...
Иван с Нюрой переглянулись.
– Собрали?
– И преизрядное количество!– профессор хлопнул чемодан по пузу.– Богат народ! Ах, богат! Веками хранит свое богатство, а отдает даром – нате! Здесь, в этом чемодане,– пуд золота. Могу показать – хотите?– Профессор полез было в чемодан.
– Нам ничего не надо!– вскричала Нюра.
А Иван даже предостерегающе привстал... И смотрел на профессора недобро, очень серьезно.
Профессор вовсе был удивлен.
– Мгм,– сказал он. И замолчал.
Все долго молчали.
– Пойду, пожалуй, чайку спрошу,– сказал профессор. И встал.– Для вас не попросить?
– Нет,– сказал Иван.
– Нам не надо,– сказала Нюра.
Профессор вышел.
– Проверь деньги,– заговорил Иван, едва дверь за профессором закрылась.– А то тут снова пошли печки-лавочки.
Нюра пощупала на боку деньги.
– Здесь.
– Переверни вниз и сиди на них. И не вставай зря...
– Да уж отсюда-та... как поди?
– Они с руки часы снимают, не то что... оттуда. С такого объема – ты и не почувствуешь.
– Да ведь все такие обходительные!
– Чай принесет, тоже не бери: может подсыпать снотворного... По-моему, они из одной шайки.– Иван показал на чемодан профессора, так поразительно похожий на чемодан «железнодорожного конструктора».
– Может, сказать кому-нибудь?
– Да? А потом – нож под ребро... Сиди и помалкивай" мы – деревенские, люди темные, с нас взятки гладки. Спать будем по очереди.
Вошел профессор.
– Ну, вот и чаек! Да такой, знаете, славный!.. Напрасно отказались.
– Мы уже... почаевничали,– сказал Иван.
Профессор внимательно глянул на Ивана.
Нюра хранила молчание.
– Сельские?– полюбопытствовал профессор.
– Ага, сельские. Из деревни.
– Ну и как там теперь, в деревне-то? По-моему, я вот поехал, веселей стало? А? Люди как-то веселей смотрят...
– Что вы!.. Иной раз прямо не знаешь, куда деваться от веселья. Просто, знаете, целая улица – как начнет хохотать, ну, спасу нет. Пожарными машинами отливают.
– О как! Массовое веселье... Чего они?
– А вот – весело! Да я по себе погонюсь: бывает, встанешь утром, еще ничем-ничего, еще даже не позавтракал, а уж смех берет. Креписся-креписся, ну, никак. Смешно! Иной раз вот так вот полдня прохохочешь...
– А знаете, что надо делать, чтоб остановиться? Со мной бывало такое – тоже целыми днями хохотал. Меня один умный человек научил, как избавиться...
– Ну-ка? А то прямо беда!
– Беда, беда. Что вы!.. Я знаю. То ли работать, то ли смеяться...
– Вот, вот.
– Надо встать на одну ногу, взять правой рукой себя за левое ухо, за мочку, прыгать и... Вас как зовут?
– Иван.
– Прыгать и приговаривать:
«Ваня, Ваня, попляши,
Больно ножки хороши;
Больно ножки хороши —
Ваня, Ваня, попляши!»
Нюра невольно засмеялась.
А Ивана почему-то эта песенка оскорбила.
– Помогает?– зло спросил он.
– Как рукой снимет.
– Вот... ученые-то, все-то они знают! Прямо позавидуешь, ей-богу. Надо запомнить. Как?– «Ваня, Ваня, попляши»?
– Ваня, Ваня, попляши.
– А вдруг да заместо того, чтоб хохотать,– плясать примешься? Тоже ведь – опасно.
– Плясать?
– Но. Попрыгаешь так-то, да и пойдет чесать целый день.
– Хм... Не исключено, не исключено. Ну, что-нибудь и здесь придумается. А не выпить ли нам бутылочку доброго сухого вина?– вдруг от души предложил профессор.– А то мы...– Он хотел еще сказать: «А то мы что-то никак не наладим добрые отношения – все что-то с подковыркой говорим». Но Иван и Нюра в один голос дружно сказали:
– Нет.
– Что так?
– Нет! Большое спасибо.
– Не понимаю...
– Он у меня непьющий,– пояснила Нюра.
– И некурящий,– добавил Иван.
Профессор посмотрел на него.
– Золотой мужик.
– Подарок,– еще сказала Нюра.– На балалайке играет.
– А при чем тут – золотой?– спросил Иван.
– Ну, непьющий, некурящий... Денег, наверно, много?
– Откуда?– воскликнула Нюра.– Мы вот поехали к югу и только-только наскребли на билеты в один конец. С грехом пополам... назанимались...
– А как же оттуда?– удивился профессор.
– Да не знаю как... Как-нибудь.
Профессор смотрел на сельских жителей – он правда не понимал, что происходит.
– Я вот, допустим, тракторист,– стал рассказывать Иван,– она – доярка... Откуда же у нас деньги? От сырости, что ли? Вот вы говорите – выпьем. Я б выпил, приласкал душеньку... Только она, рюмочка-то, кусается нынче. Я вот к вечеру-то наломаюсь хорошо, иду мимо магазина – эх, двести бы граммчиков! А? А в уме прикинешь – рубль с лиху... слишком это, знаете, чувствительно. Так уж придешь домой да нормального само... вот! И все, и проходишь мимо магазина. Попьешь молочка дома и ложишься спать. Вот он желудок-то и не подготовлен к вину. Даже к хорошему. А я выпил бы сейчас с вами. С удовольствием...
– Его сразу стошнит.
– Да, сразу...
– Чувствую,– заговорил профессор серьезно,– ломаете дурака, Иван Иваныч...
– Иван Федорыч.
– Иван Федорыч... Ломаете дурака, Иван Федорович, а не пойму – зачем?
– Вы одного конструктора знаете?– в лоб спросил Иван.
– Я их много знаю, не одного... А что?
– Да нет, ничего, все ясно. По железной дороге, да?
– Что «по железной дороге»?
– Без мостов. Система игрек?.. Пожилой человек. Не стыдно?
– Вань!..– взмолилась Нюра.
– Да пошли они к..!– открыто обозлился Иван.– Бессовестные. Люди за копейку-то горб ломают, а эти – стянул чемодан – и радешенек, и богатый, хорошее вино пьют, коньяки... Есть у меня деньги, есть! Не подговаривайся! Только попробуй возьми хоть один рубль – вот, видел?– Иван показал увесистый кулак.– Быка-трехлетка с ног сшибаю...
