Текст книги "Закон Талиона (СИ)"

Автор книги: Валентин Пригорский (Волков)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– Сотрудниках?

– Да. Я хочу предложить вам работу. Высокооплачиваемую.

Николай закусил губу.

С одной стороны жизнь наглядно показала, что пряники сами с неба не падают. Да и приглашение выглядит, мягко говоря, нестандартно. А с другой стороны: терять ему особо нечего. Постылую жизнь в родном посёлке? На хрена такая жизнь. А тут высокооплачивае-мая работа – альтернатива прозябанию. Правда, точил махонький червячок, но надо быть совсем придурком, чтобы отказываться с ходу.

– Я бы охотно выслушал.

Алексей Алексеевич удовлетворённо кивнул.

– Тогда небольшое вступление. Вы, Николай Фёдорович, механик-водитель и знаете, что иногда от одного винтика зависит нормальная работа всей машины. Любая фирма, это отлаженный механизм, и он не должен давать сбои из-за некачественной детали, встроенной в его конструкцию. Согласны? Вы, быть может, знаете, но я всё-таки напомню: в развитых странах, таких, скажем, как Сэ ШэА или эФэРГэ – много их, развитых – менеджер по персоналу, подбирая нового сотрудника из числа соискателей, дотошно изучает все доступные сведения о претенденте. Понимаете? Все! Доступные! Наши толстозадые кадровики и кадровички так не умели и не хотели уметь. Их мало интересовали: профессионализм соискателя, общие деловые качества, коммуникабельность, толерантность, состояние здоровья, каким видом спорта занимается, вредные привычки, специальные требования, наконец. Да и не было соискателей, а было телефонное право, приятельские отношения, родственные связи, общая тусовка. И по сей день то же самое. Слава богу, уже не везде и не всегда. Так вот, я работаю по наиболее эффективной схеме. Надеюсь, я сумел объяснить свою осведомлённость?

– Теперь – да. Я уж, было, подумал, что попал в поле зрения какой-нибудь разведки. – Немудрёно отшутился Коля.

– Так оно и есть. Но ни какой-нибудь, а нашей фирменной.

Алексей Алексеевич, покосившись на цыган, поморщился.

– Пахнет здесь. Может, на свежий воздух?

– Я бы размялся, да поклажу здесь не бросишь, а таскать… – Коля тоже покосился на цыган.

– Присмотрят. – Бизнесмен, приподняв руку, пощёлкал пальцами.

Живенько подскочил тот самый "скользкий" жлоб из "потёртых", подобострастно склонился.

– Присмотри! – По-барски бросил Алексей Алексеевич и пошёл к выходу.

Руки в карманах, шикарный светло-серый плащ, под напуском тёмных брюк сверкаю-щие штиблеты, завитки седеющих волос на затылке – барин, ни дать, ни взять, а следом Ко-ля в потрёпанном ватнике, в старых штанах, заправленных в стоптанные сапоги.

Небольшая привокзальная площадь была по ночному времени пустынна. После пропи-танного таборными ароматами станционного зальчика, воздух показался удивительно све-жим. Зябкий ветерок приносил запахи хвойного леса. Вроде бы – благолепие, но нет мира в душе. Пять лет тому, такой же прохладной и сухой, только не августовской, а октябрьской ночью он сидел в дежурке, читал конспект по механике, и ведать не ведал, что пройдёт всего несколько часов, и все его планы и мечты накроются, не стоит уточнять – чем. Накатила горечь, органично переходящая в озлобление, из тёмных подвалов вылезла мысль о мести – боль и наслаждение истерзанного сердца! Только вот у поселкового автомеханика руки коротки. Не сама ли судьба даёт ему шанс в образе крутого бизнесмена с передовыми методами вербовки? А если да? То…?

Словно почувствовав его состояние, Алексей Алексеевич неожиданно спросил:

– Вам приходилось стрелять в людей?

Коля кивнул, пожав плечами – на войне, как на войне.

– Тогда, Николай, ответьте, пожалуйста, искренне, без всяких там нравственных мета-ний: в вас когда-нибудь просыпалось стремление к власти? Власти над человеческой жиз-нью и смертью? Власти тайной, и оттого ещё более сладостной и коварной?

Коля, будь он в другом состоянии, посчитал бы вопрос нелепым, но не сейчас. Он лишь немного удивился его своевременности и точности, и ответил созвучно своим мыслям:

– Я бы от неё не отказался, и знал бы, как ею распорядиться.

– Вот! – Воскликнул Алексей Алексеевич, воздев палец к небу. – Ответ, подтверждаю-щий правильность моего выбора! Запомните, Николай, когда я выбираю себе помощников, я не только знакомлюсь с их личными делами, я кладу их души на ладонь и вижу. Сияние Ло-госа подсказывает…!

Коля с удивлением услышал в нормальном, до сей поры голосе, кликушеские, истовые нотки. Был человек, как человек, говорил здраво, и вдруг, ни с того, ни с сего понёс ахинею.

"Блин, уж не шизик ли? Да нет, ни менты, ни блатата вокзальная не стали бы стелиться перед шизоидом. Тогда, чего он распелся, как проповедник? Кладёт он, видите ли!"

Но вслух ничего не сказал. Правда – хорошо, а счастье лучше.

Бизнесмен прервал свой немного выспренний монолог, полез в карман, из вынутого футлярчика выложил на ладонь капсулу и бросил в рот. Чуть-чуть подождал.

– Барахлит, знаете ли, – сказал он нормальным тоном, – работа напряжённая, некогда подумать о здоровье. Кстати, о работе. Наша фирма имеет обширные связи в России и за ру-бежом, осуществляет грузоперевозки. Естественно, склады, специальные объекты, требую-щие охраны. Бизнес, особенно в России, обязан себя защищать. Какая к чёрту прозрачность – сожрут! В серьёзных делах – серьёзные секреты. Наем сотрудников охранных фирм при-ведёт лишь к утечке информации. Уважающее себя предприятие создаёт собственную служ-бу безопасности, и набирает туда людей проверенных, способных не теряться в нештатных, я бы сказал: экстремальных ситуациях. Что может быть экстремальнее войны и тюрьмы? Можно, конечно, набирать безопасников из бывших омоновцев, собровцев, спецназовцев, десантуры. Другие фирмы так и поступают. Что из этого следует? А то, что в различных фирмах работают недавние сослуживцы, друзья-приятели, которым, зачастую, боевое брат-ство дороже деловых интересов. Возможен обмен информацией и, опять же, утечка. Соглас-ны? В Чечне вы, Николай, тоже были в коллективе, но… Во-первых: минуло пять лет и ва-ших сослуживцев разбросало по городам и весям, тогда как омоновцы да собровцы живут и работают в одном городе, а уходя на гражданку, тут же и пристраиваются во всякие службы безопасности – негласная круговая повязка. Во-вторых: вы прошли зону и разучились кому-либо доверять. Я смотрел ваше досье. Вы, практически, ни с кем не контачили, держали дистанцию. Вы – одиночка. В-третьих: вы владеете оружием и не боитесь крови. В четвёртых: ваша двойная попытка получить образование говорит об амбициозности и нежелании прозябать вдали от цивилизации. Подытожим всё вышесказанное и приходим к выводу: такие сотрудники будут полезны нашей фирме. По-моему я очень доходчиво объяснил мотивацию. Вопросы?

Николай для себя решил: предложение он, конечно же, примет, но сначала нужно смо-таться в Иванькино, повидаться с родителями, получить паспорт, восстановить прописку и всё такое прочее. Эти соображения он и высказал нанимателю.

Алексей Алексеевич согласно кивнул и достал из кармана небольшой пакет.

– Всё правильно, и всё предусмотрено. В этом пакете мобильный телефон и зарядное устройство. Умеете пользоваться? Не беда. Здесь же лежит инструкция. Когда покончите с делами, приедете в Москву, позвоните. Только не забудьте перед поездкой зарядить теле-фонный аккумулятор. Номер набирать не надо, просто нажмёте кнопку, указанную стрел-кой. Вам ответят: "Общество – "Новая Азия". Назовёте себя. Фамилию, имя, отчество пол-ностью. Получите указания. Учтите, времени у вас на устройство личных дел до конца ме-сяца. Первого сентября Сим-карта выйдет из строя. Если до первого звонок от вас не посту-пит, будем считать сегодняшний разговор несостоявшимся. Впрочем, я уверен, что эта встреча не последняя. Так что, до свидания.

В ту же секунду по тёмной стене вокзала скользнули лучи автомобильных фар. Из не-освещённого закоулка на площадь выехал УАЗ-внедорожник и притормозил поблизости. Передняя правая дверца гостеприимно открылась. Барин махнул рукой и, придерживая полы плаща, влез в машину и отбыл.

Тревожное сообщение

Я хорошо запоминаю на слух, так уж устроена память. Если бы не спал на лекциях… Говорят, якобы во сне материал лучше усваивается. Туфта…простите, ерунда это. – Коля лишь сейчас обратил внимание на прижатый к груди стакан с водой, аккуратно поставил его на столик. – В общем, наш разговор я пересказал слово в слово. Ладно, потом домой уехал. Пяток дней там прокантовался – обрыдло. Младший братишка в армии, средний на заработках, сестрёнка замуж выскочила, мамка с батей здоровы, вздыхают, работы нет. Какого рожна, думаю, я здесь? Попрощался и укатил сюда. А тут Виктор Сергеич.

– А телефончик подаренный, где? – Спросил Паша.

– Так, на Ленинградском, в камере хранения. Автоматической. В сумке. Я сначала хо-тел по Москве погулять, а потом уж звонить. Пожитки в камеру, и айда.

Николай Иваньков развёл руками, как бы говоря: я, дескать, свою повесть завершил, дело, мол, за вами. В кабинете на пару-тройку резиновых секунд повисла тишина.

Генерал взлохматил седую шевелюру и, ни к кому не обращаясь, заявил:

– Я уже созрел.

– В смысле? – Подала голос Марина Сергеевна.

– В смысле: готов поверить в чертовщину, мистику, пятьсот жён и семьсот наложниц царя Давида. Слова Агафона, что, мол, "весьма вероятно наступление невероятного", полу-чили наглядное подтверждение.

– Агафон? У нас на зоне одного урку в бараке так звали.

Шершнев хмыкнул.

– Совпадение, я имел в виду древнегреческого философа.

– Да, – грустно покачал головой Коля, – совпадение. У нас разные знакомые. А чего тут такого невероятного?

– А всё! – В голосе генерала Николаю послышалось будто бы ликование, однако, ка-кое-то нервное, вперемешку с удивлением. – Кстати, о совпадениях, в этом деле их слишком много для обыкновенной случайности.

Николай пожал плечами.

– Я пока ни одного не вижу.

– Пожалуй, – раздался хрипловатый голос Вячеслава Владимировича, – пора нашего гостя ввести в курс.

Комбат необычайно легко для своего возраста и массивной фигуры поднялся с кресла, вышел на середину кабинета и сурово уставился на Николая.

– Рассказывать я буду о делах серьёзных и…опасных, – он неожиданно и совсем не-серьёзно подмигнул, – но ты не пугайся, наше дело правое. Для начала в нескольких словах обрисуем существующее положение и наше место в нём. Здание, в котором мы находимся – центральный офис Союза Отставных Офицеров. Союз, как общественная организация, зарегистрирован в девяносто восьмом. В то время ты ещё находился в Чечне, в армейской среде наверняка ходили слухи об офицерском союзе, значит, существование СОТОФ, возможно, не является для тебя новостью. Так?

– В общих чертах.

– Понятно. Тогда ещё пару штрихов к общим чертам. Союз, чтоб ты знал, помогает офицерам-отставникам адаптироваться к гражданской жизни: трудоустройство, помощь в организации собственного дела, беспроцентные ссуды на жильё и тому подобное. В стране практически каждый четвёртый, уволенный в запас офицер – член СОТОФ. Причём, органи-зация не сугубо армейская, тут попадаются ребята и из МВД, и из ФСБ и из ФАПСИ, сло-вом, все те, кто носил погоны и за годы беспорочной службы, в качестве награды получил пинок. А таких, как ты сам понимаешь, много, и калачи все тёртые. СОТОФ – организация изначально аморфная, так и задумывалась, у всех свои дела, а сюда идут, когда возникают проблемы. И это принципиально. Активистов и функционеров немного – ровно столько, сколько надо. Союз – не вещь в себе и приносит большую пользу. Здесь создан целый отдел писем. Ежемесячно приходят тысячи писем с просьбами и жалобами, и тысячи с благодар-ностями. Есть чем гордиться. Однако это, что называется, на поверхности. А теперь о высо-ком и жутко секретном. Под крышей СОТОФ образовалось ядро из тех самых тёртых кала-чей, кому не безразлична судьба России. Да, вот так, судьба страны – ни больше, ни меньше. Возможно, ты подумаешь, что, мол, собрались в кучу пенсионеры и разыгрывают из себя рыцарей тайного ордена. Отнюдь. Да не маши руками, я же сказал: "возможно". Работают в этой группе профессионалы высочайшего класса, и объединяет их, помимо всех прочих, ещё одно качество – отсутствие гибкости. Никогда и ни при каких обстоятельствах они не поступались честью российского офицера, а честность, она, знаешь ли, не всегда угодна. Приоритетные направления борьбы – терроризм и наркотики. Мы не то, чтобы подменяем силовиков, но… силовые ведомства подотчётны, несвободны от заинтересованного влияния и опутаны законами, как веригами, вернее, не столько законами, сколько разного рода зацепками в уголовно-процессуальном кодексе, на которых крючкотворы весьма эффективно спекулируют. По наркотикам, к примеру, до суда доходит одно дело из десяти, да сколько их разваливается в ходе судебных разбирательств. Вывод?

Коля отрицательно помотал головой.

– Предпочитаешь пока выводов не делать? Правильно, сначала надо подумать. При-знаться, я ожидал, что пара вопросов у тебя всё же появится. Но раз ты с вопросами не спе-шишь, я их сам выделю. Итак, вопрос первый: почему существование ядра – дело "жутко секретное"? И второй: по какому праву российские законы я назвал веригами?

– Да вроде бы и так всё понятно.

– Это вряд ли. Я поясню. Наша группа ведёт оперативные разработки по обозначенным направлениям. Силовики не потерпят вмешательства в их дела даже от бывших соратников, и не потому, что это их кусок хлеба. Обладание определённой информацией позволяет на этот кусок намазывать белужью икру толстым слоем. А тут конкуренты. Действуя тайно, мы ограждаем себя от разборок со спецслужбами и не засвечиваемся перед преступниками, что позволяет работать с высокой результативностью. Это, что касается секретности. Теперь о законах. Можно сколько угодно распинаться о демократии, но закон везде и во все времена был на стороне сильного. В нынешней России тем более. Не спорю, кое-что делается к лучшему, с девяносто третьим и даже с девяносто девятым не сравнить, и, тем не менее…. Полученную в результате оперативных мероприятий информацию аккуратно, дозировано, так, чтобы это походило на случайно просочившиеся сведения, перебрасываем заинтересованным службам. Потом по телевидению крутят сюжеты о перехваченной крупной партии наркотиков или об уничтожении боевиков-террористов. Службы пожинают лавры в полной уверенности, что до всего они докопались сами. Но иногда, подчёркиваю, иногда мы вынуждены выступать в роли судей. Это происходит в особых случаях, когда преступники, на совести которых искалеченные человеческие судьбы и смерть людей, ускользают от коротких рук государственного правосудия. Наша тайная коллегия выносит приговор окончательный и обжалованию не подлежащий. "Ибо зло на свершившего тяжко ляжет…". Тем самым, не нарушая законов божеских, мы всё же нарушаем законы, прописанные на бумаге. Совесть при этом нас не мучает. Эх, Коля, кабы ты знал, как часто нарушают законы как раз те, кто призван их блюсти. Ну, как, не испугался ещё?

Коля отрицательно покачал головой.

– Вячеслав Владимирович, я ведь не правозащитник какой, я с зоны. Кое-что повидал. Меня нарушениями напугать трудно.

– Другими словами, ты принимаешь нашу позицию и самосудом наши решения не считаешь. Так?

– Откровенно?

– Ещё бы!

– Я о таком на нарах только мечтал. Чтоб, как на передовой: здесь мы – там противник, в руках оружие. Кто – кого, без компромиссов.

– Та-ак, – протянул комбат, – чувство мести – плохой советчик. Не застит?

Николай смутился.

– Нет. Наверное, нет. После того, что со мной сделали, у меня появилась острая по-требность в справедливости. И в справедливом возмездии тоже. Вы же сами сказали, что "зло на свершившего ляжет". Это из Библии?

– Из книги Экклезиаста.

– Ну вот – древние мудрецы дело знали. Готов выполнить любое задание.

– Доберёмся и до задания, но, – комбат большущей лапой ухватил массивное кресло за спинку, легко, будто невесомое, переместил его в центр кабинета и уселся напротив Нико-лая, глаза в глаза, – сперва о сути дела. Началось оно с тревожного сообщения. Бывший офи-цер ВМФ, работающий в частном торговом флоте, вернувшись из очередного рейса, решил навестить брата. Его брат вместе с женой и дочкой проживал в Уссурийске, всего в сотне километров от Владивостока. Моряк – человек одинокий, души не чаял в своей племяннице, немедля загрузился подарками, сел в свою "Мазду" и поехал. Дело житейское. Однако дол-гожданная встреча не состоялась по причине отсутствия родственников. В их квартире оби-тали чужие люди. Морской волк пропадал по иноземным портам больше полугода и, естественно, предположил, что семья брата по какой-то причине поменяла место жительства. Само собой, он попытался дознаться о местонахождении родни у новых жильцов, но те ни сном, ни духом. Единственная зацепка, что приобрели они квартиру через Владивостокскую фирму "Уральский-Дальний". Сунулся наш моряк в справочную, в милицию, там лишь плечами пожимают: съехали и съехали, мало ли…. Пришлось возвращаться ни с чем. Решил во Владивостоке наведаться в названную фирму, может быть, там имеются сведения о родне. И ещё он спохватился, что по приезде не зашёл на почту и не заглянул в свой абонентский ящик. Действительно, в ящике его ожидало письмо, но не от брата – автор-доброхот предпочёл остаться неизвестным. Позже моряк отнёс это письмо в офис Приморского краевого филиала СОТОФ. Оттуда оно переадресовалось к нам. В письме говорилось, что его родственники попали в беду, и руку к этому приложила некая таинственная секта. Сначала посадили на иглу дочь, то бишь, племянницу бывшего офицера. Кошмар продолжался месяца три, а потом пришли бандиты и заявили, что пора платить по счёту. Оказывается, девочка вогнала семью в колоссальные долги, но рассчитаться можно, продав квартиру. Последовали угрозы. В милиции никаких мер не приняли, лишь пообещали отправить девочку в колонию для наркоманов. В общем, брат отдал квартиру бандитам, и семья уехала куда-то в глушь, по слухам, в тайгу на реку Раздольная близ границы с Китаем. Там, якобы, существует целое поселение таких же бедолаг. Ютятся в землянках. А верховодят там сектанты. Каково?

Коля сжал кулаки.

– Да за такое надо головы отрывать!

– Согласен. – Кивнул Вячеслав Владимирович. – Коллеги из Приморского оперативно перебросили нам текст письма через Сеть прямо в присутствии моряка. Вон, Паша прини-мал. В ответе он посоветовал отставнику никуда не влезать, ни в какую фирму за разъясне-ниями не обращаться и ждать специалистов. Павел и ещё один тёртый калач, прозванный в узких кругах "товарищем Суховым" в тот же день отбыли самолётом во Владивосток. Па-вел, может быть, сам расскажешь о своих подвигах?

– Да какие там подвиги? Мы хоть и стартовали шустренько, – Паша извернулся в кресле лицом к Николаю, – да в Хабаровске просидели сутки из-за погоды во Владике. А пока мы коротали время на баулах, беспокойного моряка сбила машина, на переходе через улицу. Водитель, как водится, извини за каламбур, скрылся. Машину вскорости обнаружили – была в угоне. Очередной "висяк". Товарищ Сухов – это рабочий псевдоним, а зовут его Фёдором, обратил внимание на настораживающий фактик: злоумышленник угнал авто примерно за десять минут до наезда, а за полчаса до трагедии – есть случайный свидетель – мужчина покинул офис "Уральский-Дальний". Видимо, не удержался, проявил инициативу. Подмеченный факт, будучи до времени, единственным, сам по себе ничего не значил и никого не заинтересовал. Мы попали, что называется, с корабля на похороны. Первая трагедия. В сущности, вся наша командировка – цепочка трагических событий.

– Не прибедняйся, Павел, – Виктор Сергеевич погрозил пальцем, – банду сектантов вы всё-таки раздолбали.

– Так оно, – капитан вздохнул, – только вернуть потерянным людям человеческий облик уже не смогли.

– Твоей вины в этом нет, зато, вдумайся, сколько людей, благодаря вам, избежали по-добной участи.

– Так оно, – повторил Паша, – ладушки, я по порядку. Как я уже говорил, попали мы прямо на похороны. У покойного родственников, кроме исчезнувшего брата, не имелось, организацию ритуала взял на себя местный филиал Союза офицеров. Факт смерти без во-просов. Организаторы получили разрешение, оформили документы и на следующий день – на погост. Тут мы как раз. Ныне усопший в своё время дослужился до капитана первого ран-га, его знали многие, народу набралось человек сто. В основном моряки, как из отставных, так и из действующих. В общей офицерской тусовке мы благополучно затерялись, никто на нас не обратил никакого внимания. Ну, пришли люди попрощаться, что с того. Про нас знал только краевой председатель – контр-адмирал в отставке, да два его ближайших сотрудника. Это я к тому: появились мы в городе инкогнито, и данное обстоятельство, особенно в ракурсе смертельного наезда, надо было сохранять, как можно дольше. Так товарищ Сухов и сказал адмиралу. Потом он, всё через того же председателя и его соратников, не сильно напрягаясь и не засвечиваясь, оприходовал всю информацию по максимуму – следак-то от бога. По ходу выяснилось, что наследников у покойного нет, зато есть четырёхкомнатная квартира в центре горда. Вот товарищ Сухов и предложил пустить слушок, что, якобы, у здешнего Союза офицеров имеются кое-какие документы, на основании которых, вышеупомянутый Союз вполне может унаследовать недвижимость усопшего. Утку запустили, ждём, не светимся. И двух дней не прошло, появляется брат покойного, чин чинарём. Во финт! Фёдор, чертяка ушлый, знал, что делал. Перво-наперво возник вопрос: не липа ли? Братишку-то в глаза раньше никто не видел. Сделали несколько фотографий, и я смотался по-быстрому в Уссурийск, предъявил соседям. Соседи брата признали, мол, Василий Петрович, и точка! Только нашлась одна дотошная бабуся с двойным дном и пронзительным взглядом. Она зачем-то поводила ладошкой над снимками, губы поджала, подумала-подумала и выразилась туманно: "Васька, конечно, он…, да не он. Тута больше на покойника похож. Извели мужика христопродавцы. Господь до времени попустился, однако, ты, – она ткнула в меня корявым пальцем, – станешь орудием в деснице его. И не придуривайся под старого!". Я, естественно, поинтересовался, как у бабки насчёт зрения? Уникально, но факт – стопроцентное. Вообще, бабка вся уникальная – с виду карга-каргой, а глаза лучистые, зелёные, и чудится зрачок вроде кошачьего или рысьего. О том и доложил товарищу Сухову по возвращении. Фёдор задумался.

"Слыхал, – говорит, – я о таком, и даже сталкивался лично в девяносто четвёртом. Помнишь или нет, в девяносто пятом шуму было из-за теракта в Токийском метро? Адепты тоталитарной секты "Аум Сенрикё" надумали проверить, как действует газ зарин на боль-шое скопление людей в огромных, закрытых помещениях. Массированная атака двадцатого марта послужила причиной смерти десяти человек, пять тысяч пассажиров получили отрав-ления. Секту объявили вне закона, кого смогли – арестовали. Её тогда у нас тоже запретили. Куда деваться? А до теракта тамошний гуру Сёко Асахара, даром, что полуслепой, двери во все министерские кабинеты России ногой открывал. Большие бабки – десятки миллионов долларов, перетекали в карманы наших высших чиновников. Тогдашний премьер Асахаре чуть не в пояс кланялся. Сектанты стремились распространить своё влияние прежде всего на перспективную молодёжь. С высочайшего соизволения устраивались встречи в МГУ, в "Бауманке", в других ВУЗах Москвы. Агитация, надо отдать должное этому всевидящему слепцу – Сёку, была на уровне: пение мантр, духовные практики и прочая мура. На меро-приятия откупались дорогущие залы. И ведь все знали, что при этом используются как бы безвредные лекарственные препараты в сочетании с малыми дозами зарина. Этот хренов газ, минимально растворённый в воздухе, оказывает опьянение сродни наркотическому. Обеспечивалась ошаленная внушаемость аудитории. А при длительной обработке у приверженцев возникало стойкое нарушение психики. Вот с такими живыми покойниками и с их духовными наставниками я и столкнулся, расследуя дело о нескольких убийствах. Там много чего было. Подобное гадство сопровождалось присвоением недвижимости неофитов. Духовники, надо отметить, действовали нагло, наши законы для них не писаны – шибко высокая крыша. Когда я слишком глубоко копнул, мне дали по шапке. Продажность верхов в то время была беспредельна. После запрета сектанты рассосались, но никуда не делись. В столице появились элитарные, закрытые клубы "друзей востока". Так вот, дружок, нынешняя ситуация оченно напоминает дела давно минувшие. Теперь понятно, почему рядом с братишкой всё время находится, будто бы, адвокат. По сути, это тот же духовный наставник, братик-то зомбирован напрочь и самостоятельно мыслить уже не способен".

Сухов, выдав такую несвойственную ему длинную тираду, снова задумался, а я, понят-ное дело, молча ждал, когда он разрешится. Встревать с советами не по чину. Чтоб ты, Коля, знал: в нашем тандеме товарищ Сухов – мозги, я – кулаки. Силовая поддержка, так сказать. Хотя, пусть он сам человек и не молодой – полтинничек разменял – один стоит целого взво-да, а то и роты. С виду – семидесятилетний старик… А! Я про одно обстоятельство забыл: мы с ним по Владику перемещались только в гриме. Знаешь, есть такие мази, стягивающие кожу в морщины, подкладки под губы да за щёки, и прочие ухищрения. Плюс животик на-кладной, плюс изменённая походка. Один-два штриха, и тебя мама вблизи не узнает. На гриме Сухов настоял. Я так думаю: он с самого начала знал, какие-такие приключения нам грозят в Приморье. Нам местные однокомнатную квартирку определили для постоя, так мы, на ночь глядя, весь этот ужас с себя смывали, а утром опять. Когда я приехал с докладом, Фёдор ещё в гриме посиживал. Старикашка, старикашкой. И я не лучше. Потешно!

– Что-то ты, Паша, слишком покровительственно к сединам…, – буркнул Шершнев.

– Помилуйте, – Павел прижал руки к груди, – Виктор Сергеич, я же не свысока, я всего лишь подчёркиваю разительное несоответствие внешности и возможностей. А ну, какие бандитствующие придурки наскочат на такого старичка в подворотне? Умора и трагедия! – Капитан как-то вдруг погрустнел и повторил раздумчиво. – Умора и трагедия, да…