Текст книги "Закон Талиона (СИ)"

Автор книги: Валентин Пригорский (Волков)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Валенин Волков (Пригорский)
Закон Талиона

Остросюжетный роман.

Часть I

Сукин сын

1996 год, апрель.

Подполковник читал вслух, монотонно, без выражения, читал, как читают вроде бы нужную и по-своему интересную, однако не совсем понятную газетную статью, или компиляцию из набивших оскомину приказов по округу за прошлый месяц:

 
…Что лунный блик в себе таит?
Кто за моей спиной стоит?
– "Я друг твой, – отвечает тень, -
Рукой коснись, плечом задень —
Я за спиной всегда стою".
– Но я тебя не узнаю…
 

Оторвался от листа, поднял на собеседника глаза, словно хотел о чём-то спросить, но промолчал и глаза опустил.

 
 …А если друг, тогда скажи,
  Как слово разглядеть во лжи?
  И не по праву ли, друг мой,
  Тюрьма рифмуется с сумой?
  Зачем золотарю штаны?
  Кто за стеклом с той стороны?
  Что лунный блик в себе таит?
 

Перелистывая, сделал вынужденную паузу, как-то смущённо кашлянул в кулак.

 
  – "Ты…нездоров, – скривился друг, —
  Твой лунный блик, как блинный лук —
  Дома без туч, дожди без крыш…
  С той стороны ты сам стоишь.
  Вот там и стой, а я пойду, —
  он обернулся на ходу, —
  Тебе приснился вещий сон…"
 

Дочитав, бережно закрыл обыкновенную, на девяносто шесть листов общую тетрадь в клеточку, положив её на стол, придавил широкой ладонью коричневый, коленкоровый пере-плёт.

– Ты что-нибудь понял?

Молодой капитан отрицательно покачал головой.

– Он смерть свою чуял. Это чьи стихи?

– По всему – его. Почеркушки, исправления, бумага проколота, будто на коленке при-держивал…. Ему всего-то восемнадцать… было. Если б не пуля, может, стал бы парень вторым Лермонтовым, стихи бы писал… про Кавказ.

Комбат в полевой форме цвета ошпаренного щавеля с мятыми погонами подполковни-ка и ротный в камуфляже вдвоём сидели по разные стороны импровизированного стола – сорванной с креплений, брошенной на козлы и укрытой плащ-палаткой сарайной дверью. На столе стоял фонарь, прозванный за немеркнущее ночное бдение "летучей мышью". Неподвижный, экономный язычок пламени, спрятанный за стеклом, словно бы плыл в рассеянно-сияющей полусфере, включая в пределы света фигуры двух офицеров. Сидели в сарае на снарядных ящиках. Тени почему-то не падали на сложенные из дикого камня стены, будто независимый горский дух, засевший в этих булыгах, отторгал даже такие эфемерные следы чужаков. С той стороны у занавешенного брезентухой входа топтался часовой; за стеной слышался негромкий солдатский говорок-матерок; иногда раздавалось приглушённое молодое ржание над немудрёной шуточкой; заурчал и заглох движок БТРа – обычный вечерний шум компактного, кратковременного военного расположения.

Капитан с сыновним любопытством и со снисходительностью, свойственной самоуве-ренным молодым людям, смотрел на горестно опущенные, мощные плечи командира.

– "Зачем золотарю штаны?" – это про что? В смысле – разгребать дерьмо в чистой одёжке…? Одно не напрягает, – задумчиво пробормотал он, – похоронку посылать некому. Детдомовский.

– Вот то-то. В детстве родительской ласки не видал, а во взрослую жизнь вообще не пустили.

– Родина-мать воспитала, – пожал плечами капитан, – Родина-мать призвала. Долг каж-дого… и так далее. Почему бы и нет?

– Не ёрничай, – подполковник устало распрямился, – если б Родина, а то бляха-муха… Брюзжу? Думаешь, старею? Может быть, может быть. И то – пора. Приказ читал?

– Как не читать? Значит, на вольные хлеба?

– Имею право, – в тоне, каким были сказаны эти два слова, слышался вызов, будто под-полковник оправдывался.

– Там, между прочим, сказано: "На основании личного рапорта…". Когда успел, батя?

– Да вот…, на прошлой неделе, мы тогда под Знаменским кантовались. Ты в рейде…. Тут прилетает на вертушке генерал, вроде как с комиссионной проверкой, не из наших – из Генерального – столичная штучка. Ну и не просто так дал понять – практически приказал, – комбат неожиданно зло спросил, – а ты думал, я этих сосунков по своей воле бросаю?

Капитан отвернулся, уставился в стену, глаза сузились. Ох, не приведи господи, встре-титься с таким взглядом.

– Надо же, какие почести. И это всё, что ты заслужил? Чего мне не сказал?

– А ты бы что, приказ отменил? Ладно, завтра с утречка вертушку подадут, на ней и убудем, – комбат пристукнул ладонью по тетради, – вот с ним на пару в Моздок. Знаешь, сколько я за свою службу пацанов похоронил? И каждый раз хреново, будто сам в гробу.

Капитан легко вскочил на ноги, прошёлся, разминаясь, о чём-то думая. Потом требова-тельно посмотрел на подполковника.

– Где это видано, комиссия аж из Генерального штаба, чтобы простого комбата на пен-сию?! Батя, колись, кому ты в верхах дорогу перешёл? Вокруг тебя всё время чего-то, – он пошевелил в воздухе пальцами, – крутится, я же вижу.

Комбат усмехнулся.

– Точно об этом же меня спрашивал залётный генерал. Ему о многом не сказал, прости, тебе тоже не скажу, не имею права. Пока. Дело прошлое… Короче…ну ты понял.

Комбат натурально врал – прости господи – не считая возможным информировать по-мощника о своих истинных намерениях.

– Значит, не имеешь права? А они имеют? Бесправен тот, кто добровольно отдаёт свои права.

– Что ты хочешь? Ты до утра потерпи, может, и расскажу, если не передумаешь. Но об-ратной дороги не будет.

– Даже так?

– Очень… на то… похоже…

Длинные паузы между словами означали серьёзное раздумье, словно батя ещё раз про-кручивал в памяти недавний визит.

* * * *

…Комиссия – это «проверяющий» генерал думал, что комбат так думает – нагрянула неожиданно. Буквально за час до того телефонировали из штаба: встречайте, мол. Чего ж не встретить?

Вертолёт, подчиняясь сигналу, приземлился на пыльном, продуваемом всеми ветрами пустыре, с одной стороны ограниченном окраинными одноэтажными домами, а с другой каменными хозяйственными постройками, в которых разместились командный пункт батальона, пункт связи и полевая кухня. Ещё три длинных, приземистых, похожих на коровники здания отводились для проживания солдат поротно. На краю пустыря замерли четыре БТРа.

Из вертушки легко выбрался стройный, подтянутый генерал. Седина в коротко остри-женных волосах, строгий китель, штаны с лампасами – всё при нём. На груди впечатляющая пластина орденских колодок. Лейтенант Солохин, стоя рядом с комбатом, чуть шевельнул губами:

– Как в кине. Там награды по графику или по жребию? Сюда, поди, ещё за одной цац-кой приехал?

Комбат покосился на Солоху.

– Что за непочтение к регалиям? Брысь отсюда! Смотри, не подведи!

– Слшсь!

Лейтенанта сдуло ветром вертолётных винтов, а подполковник размеренным шагом двинулся навстречу высокому гостю.

Лишь когда лопасти прекратили вращение и слегка обвисли, генерал отошёл от маши-ны. На фоне могучей вертушки начальство смотрелось эффектно. Мужик, по всему видать, спортивный. Хорошие там у них тренажёры. И врачи-диетологи тоже, надо думать.

Один из лучших боевых генералов, с кем подполковнику доводилось хлебать из одного котла, внешне проигрывал штабному хлыщу по всем статьям – грузный, рано постаревший, с хриплым голосом и тяжёлым дыханием. Однако тот генерал мог не спать сутками, прохо-дить не один десяток километров по бездорожью, разбирать и собирать автомат с закрытыми глазами, валить мишени (мишени бывают разные) за четыреста метров и, главное, принимать ответственные решения, не ожидая приказов из Ставки, а, иной раз, и в разрез с этими самыми приказами. Интересно, штабной на такое способен?

Комбат поймал себя на том, что брюзжит не по делу, ничего не зная о человеке, и с лёгкой душой бросил руку к козырьку кепи.

– Здражлатрщнерал! Командир семнадцатого, десантного батальона подполковник…

Генерал, отмахнувшись, обаятельно улыбнулся.

– Всё, всё, подполковник, не на плацу. И тебе здравия. Значит, давай так, по-простому: ты рассказываешь, показываешь, а я смотрю и делаю выводы. Годится? Э? Что с рукой? Ра-нен?

Подполковник, качнув на перевязи левую руку, пожал плечами. По-простому, так по-простому.

– Никак нет. На тренировке потянул, пока тихо – баюкаю. С обеих рук стреляю, вот и берегу инструмент. Если прикажете…

– Да ладно. Пойдём, поглядим, что тут у вас.

Следом двинулась свита, аж пять человек и все майоры.

Глядел генерал недолго, рассеянно, и было видно невооружённым глазом, что баталь-онное хозяйство, расположение постов и огневых точек его мало интересуют. А когда оче-редь дошла до полевой кухни, весело и демократично сунул нос в котёл.

– У-у, тут у вас каша с тушёнкой. Я бы и дома от такой не отказался.

– За чем дело стало?

– Попозже, если время будет. Подполковник, распорядитесь, покормите-ка моих офи-церов, пусть вспомнят солдатский рацион. А мы пока прогуляемся. Не возражаете?

Мягко стелет. Подполковник, естественно, не возражал, более того, он ожидал разго-вора с глазу на глаз и даже считал его для себя необходимым. И вот, похоже, грядёт момент истины.

Генерал шёл, не спеша, поднимаясь вверх по тропе, обрамлённой кое-где стрельчаты-ми ворсинками первой травы, наконец, не доходя с полсотни метров до временных казарм, остановился, осмотрелся, вдохнул полной грудью, на его лице было написано чуть ли не на-слаждение – вроде как любовался окрестностями. И то – в Первопрестольной такого не уви-дишь: чистое яркое небо, необычайно прозрачный воздух и горы. Те, что ближе, серо-жёлтые, вдали – синие.

– Благодать! Тут бы горный курорт устроить, жить мирно, деньги грести, так нет…! – Неожиданно, сохраняя на лице благодушное выражение, уставился в упор на комбата. – Не догадываешься, подполковник, кому на самом верху дорогу перебежал?

Вцепился, интриган, острым взглядом, будто пытался вскрыть черепок, как яичко всмятку и посмотреть, что там внутри. Не сумел – лицо комбата отражало лишь бестрепет-ное спокойствие.

Можно было, конечно, разыграть растерянность и удивление, мол, не знаю! О чём вы? Да, как же так? Можно, но не нужно, не сообразно цели. Подполковник ответил чётко, рас-ставляя ударения.

– Чего гадать? – Точно знаю, и пока не вижу смысла в этом знании.

"Пока" прозвучало многозначительно, как определённый намёк на возможность осо-бых соглашений.

Столичный деятель, по-видимому, не ожидал столь прямого ответа, полагал, что при-дётся уламывать, а тут бамс! Подобная прямота означала либо глупую, необоснованную са-моуверенность, что вряд ли, либо спокойную уверенность, которая ещё не имела объясне-ния, но свидетельствовала о том, что подполковник запросто может придерживать парочку увесистых булыжников за пазухой. Второй вариант устраивал высокого гостя больше, от-крывая определённые перспективы. Слово "пока" генерал оценил правильно. Возможно, именно здесь отольётся золотая пуля для некоего лица, занимающего слишком высокий пост, не совместимый с его, не в ту сторону направленными, умственными способностями.

Генерал ощутил азарт загонщика, хмыкнул, отвёл взгляд, чтобы не выдали заблестев-шие глаза.

– И не боишься?

– Есть основания для бесстрашия, – подполковник мягко улыбнулся, как бы говоря: "мы, кажется, находим точки контакта".

– Смысла, говоришь, нет? Ошибаешься. Гадаешь, наверное, откуда у меня информация о конфликте слона с мышкой? И не Слон ли инспирировал мой визит? Докладываю, как на духу – к моему визиту Слон отношения не имеет. Всё просто. До нас дошли сведения, что одному чрезвычайно преданному лицу из военной прокуратуры дано задание, догадываешь-ся кем, сфабриковать уголовное дело против мышки. Это нас заинтересовало – слишком разные весовые категории. От уголовного дела мы тебя прикроем. К этому вопросу мы ещё вернёмся, а пока… Мы начали раскопки и откопали кое-какие факты. Оказалось, что в дан-ный момент серенькая мышка пребывает в Чечне в должности скромного командира баталь-она и в звании подполковника. Но если мелкий грызун так сильно мешает гиганту, – генерал склонил голову к плечу, демонстрируя недоумение, – не проще ли организовать для него ге-ройскую смерть? Так ведь нет – надо обязательно в параше утопить! Улавливаешь, подпол-ковник? Идём дальше. В засекреченных документах КГБ фигурирует фамилия мышки, и должность у неё тогда была довольно занятная – заместитель командира подразделения "Т". Функции подразделения – спецоперации. А далее – лакуна. В папочку вложена записка: "…документы изъяты по особому распоряжению начальника Службы Безопасности Прези-дента". Дотошный кадровик попался. Причём здесь СБП? Нашли мы кадровика. На пенсии мужик. Что такое – подразделение "Т", он толком не знает. Зато припомнил, что курировал это подразделение лично Андропов и будучи председателем КГБ, и в качестве секретаря ЦК КПСС, и члена Политбюро. Ещё он припомнил, что досье на всех твоих, подполковник, со-служивцев были изъяты в одно время пару лет назад, может, чуть больше. Каково?! – Гене-рал вновь пристально посмотрел на комбата. – Те, кому положено, задумались: что собой представляло загадочное подразделение, обозначенное литерой "Т"? Скажем, с недавних пор по кабинетам Минобороны, МВД и ФСБ блуждает идея о создании спецподразделения "Т", нацеленного на борьбу с террористами внутри страны. Назрело, понимаешь. Резонно было бы предположить, что предыдущая группа выполняла те же функции. Но в ССР прояв-лений терроризма, можно сказать, не наблюдалось. Уж не подразумевалось ли проведение террористических акций за пределами Союза? Э? В те времена с наших бы сталось. Опять-таки, имеется неувязка: за бугром в спецслужбах сидят не дураки, и данные об экспорте терроризма рано или поздно были бы получены – шило в мешке не утаишь – и обнародованы. Ух, и устроили бы нам обструкцию! А её не было, и нет! Значит…что же это значит? Причём здесь "Т"? Возможно, это аналог отряда специального назначения "Вымпел"? Он тоже создавался отделом нелегальной разведки с подачи и под присмотром Андропова. А уж засекречен…! Но, не стыкуется, поскольку нынче "Вымпел" рассекречен, а его ветераны у народа в большом почёте. По всему получается, что литера "Т" – в те давние времена означала нечто иное, о чём и говорить не хотят. Э? Серьёзный вопрос, которым озадачились серьёзные люди. Так подробно рассказываю для того, чтобы ты осознал своё сегодняшнее положение и наше весьма пристальное внимание ко всему, что касается Слона.

– Для чего вам это?

В голосе комбата сквозило какое-то усталое, отрешённое равнодушие, словно всё ска-занное не очень-то его заинтересовало, и вопрос он задал по инерции – игра такая.

– В данном случае я ничем не рискую, если скажу: группе, которую я представляю, не-обходимо убрать этого монстра из власти и выдворить с российской политической арены.

"Арена, – подполковник сморщил нос, – какой изящно-поэтичный образ, жаль, что придуман не российскими журналистами – под куполом недосягаемые полубоги в блестящих одеждах, внизу резвятся клоуны, и демонические престидижитаторы, и тигры, и укротители. Публика балдеет. А униформисты сметают какашки в перерывах между номерами".

– Сам видишь, что здесь творится. Мальчишки, отобранные у матерей, становятся пу-шечным мясом. Генеральный штаб фактически отстранён от решения, как стратегических, так и тактических задач. Под чью диктовку отдаются приказы? Мы знаем, и все знают. Но пока это лицо сидит в кресле, мы не в силах что-либо изменить, а дедушка, как всегда, рабо-тает с документами. Поэтому, – продолжал генерал, – нас крайне интересует любая инфор-мация, способствующая исполнению нашего плана. Итак, подведём итог под нашими изы-сканиями. – Генерал начал загибать пальцы. – Первое: подразделение "Т" исчезло из архив-ных документов КГБ немногим более двух лет назад, именно исчезло, поскольку приказа о его расформировании не было; второе: мистер Слон пытался что-то пронюхать о подразде-лении "Т" до его исчезновения; третье: изъяты досье сотрудников подразделения, изъяты бумаги, способные пролить свет, как на их деятельность в прошлом, так и на их сегодняш-ний статус, и, что архиважно, на причины развала спецгруппы. Э?

Комбат кивнул, на его лице не отразилось ни возмущения, ни скорби, ни растерянно-сти, ни страха. И генерал как-то сразу понял, что всё сказанное не явилось новостью для его собеседника. Именно такого эффекта и добивался подполковник, заставляя генерала неиз-бежно задуматься о возможных тайных связях и неопределённых, но существующих источ-никах информации. Пока разговор выстраивался по заданному плану. Комбат давно ждал этого контакта, и сейчас внимательно анализировал поведенческие реакции высокого гостя – мимику, жесты, интонации.

– Продолжим. Будет ещё четвёртый пункт, а именно: Слон чего-то боится. Чего-то свя-занного с подразделением "Т". Иначе, зачем ему прокуратура? Э?

Генерал уставился на комбата, ожидая прямого ответа на прямо поставленный вопрос.

Да, пора оплодотворять икру.

Подполковник, прищурился, будто вглядываясь в дальние горы, и заговорил, точно до-зируя информацию.

– Господин генерал, рассказ начну издалека, так что вы уж меня, пожалуйста, не пере-бивайте. Все вопросы потом. – Сделал короткую паузу, создавая смысловой разрыв. – Вы на-верняка помните, как во время Мюнхенской олимпиады семьдесят второго года палестин-ские террористы из "Чёрного сентября" захватили резиденцию израильских спортсменов и расправились с ними. Трагическое происшествие и вероломство террористов потрясли мир. Бесспорно, вы знаете и о тех действиях, которые предприняла израильская "Моссад". Я всё же напомню. Группа офицеров их разведывательного спецназа хором подала заявления об увольнении со службы, и эти заявления были моментально удовлетворены. Потом эти люди исчезли, растворились, и лишь значительно позже стало известно, что они, действуя, как частные лица, разыскивали по всему миру и уничтожали тех, кто имел отношение к мюнхенскому теракту. Всех, до последнего: кто вдохновлял, кто финансировал, кто исполнял. Всю планету прочесали, как частым гребнем. Впоследствии эта операция вошла во все специальные учебники под названием "Гнев божий". А теперь о том, что в учебники никогда не попадёт. Вот вы вспомнили "Вымпел" – серьёзная группа, военизированная. И осуществляла она военно-диверсионные операции. А "Т"…, да, действительно, "Т", нечто иное. В те годы Комитетом Государственной Безопасности СССР руководил Юрий Андропов – мужик тёртый и дальновидный. Ещё в шестьдесят седьмом, задолго до трагедии на Олимпиаде, он протащил через Политбюро решение секретнейшего вопроса и создал подразделение "Т". И "Т" тогда означало не "Терроризм", а "Талион" – принцип возмездия – "око за око". Семьдесят второй год продемонстрировал актуальность этого решения, только в отличие от операции израильтян, о нём до сих пор никто ничего не слышал. Действовало подразделение "Т" в основном за пределами страны, что, с точки зрения Международного права, незаконно. Основными задачами подразделения являлось упреждение террористических актов, нацеленных на территорию СССР, а также выявление и ликвидация путей контрабанды наркотиков в нашу страну – в то время распространение наркотиков считалось деянием, подрывающим безопасность государства, и приравнивалось к терроризму – расстрельная статья. На первый взгляд просматриваются аналогии с "Вымпелом", но… бойцы "Вымпела" по необходимости направлялись в определённую точку планеты для решения разовой тактической задачи, проводили акцию и возвращались на базу, то есть операции носили временный, конечный характер. Наша же структура создавалась в расчёте на длительную, постоянную работу за рубежом. Предусматривалось прочное долговременное внедрение агентов, самостоятельно действующих под различными крышами в рамках стратегической задачи. Улавливаете разницу? А это уже иной подход, иные методы, иные возможности.

Генерал хлопнул себя по лбу, будто хотел воскликнуть: "Эврика!", но промолчал.

– Вот именно, – подтвердил подполковник невысказанную догадку, – СССР никто не любил. Побаивались – да, а чтоб любить…. Даже братские страны не шибко-то… Желаю-щих потрясти Союз и заработать огромные деньги на дури всегда хватало, а наркомании не было. И террористов не было. Правда, в семьдесят седьмом по Москве прокатилась серия терактов, якобы инспирированных группой борцов за независимую Армению. После тех со-бытий двое из наших, вернувшись в Союз, занялись работой по программе "Т". Более ниче-го подобного не случалось – ни наркомании, ни признаков террора. Суть действий подразделения сводилась, как я уже сказал, к выявлению и физическому устранению ключевых фигур, как в сфере международного терроризма, так и в сфере влияния транснациональных наркокартелей. Сравните недавнее прошлое Союза с существующим положением, и вы поймёте, что подразделение действовало весьма эффективно. В различных странах, как сопредельных, так и отдалённых, в течение ряда лет группой "Т" создавалась многоканальная структура, интересы которой не выходили за строго обозначенные рамки. Структура намеренно дистанцировалась от государственных, военных, политических секретов, практически не пересекалась с деятельностью различных разведок, не ставила палки в колёса силовым ведомствам, поэтому, никогда не попадала в круг их внимания. Устранение одиозных преступных лидеров объяснялось борьбой кланов. После смерти Андропова, исполняя его приказ, наш человек в КГБ немедленно изъял всю информацию о подразделении. События последних лет ещё раз подтвердили дальновидность этого шага. Управление перехватил Пуго Борис Карлович, но знал он только лишь десятую часть от целого. Я не буду говорить о нравственной стороне нашей работы. Да, мы действовали незаконно. Но приговоры выносились далеко не безвинным людям, они выносились преступникам, на чьей совести тысячи и тысячи загубленных душ, искалеченные человеческие судьбы. Однако ж, обеспечивалась нормальная жизнь на территории громадного государства. Конечно, это не только наша заслуга, но в том числе. Вот так. Остаётся добавить, что благодаря своевременно повышенной секретности, нам удалось сохранить большую часть людей и созданные структуры.

Подполковник замолчал, давая собеседнику переварить сказанное.

Генерал, задумчиво огладив подбородок, медленно заговорил, раздумывая над каждой фразой.

– Гм, методы террора против самих террористов… Тайная организация… Это впечат-ляет. Допустим, я вам поверил. Но почему вы в Чечне да ещё под колпаком у Слона? Как-то не вяжется с обозначенным вами статусом. Э?

Непочтительно повернувшись боком, подполковник с полминуты, молча, разглядывал площадку с БТРами, где копошилась группа солдат. Заговорил, когда генерал начал терять терпение.

– Мы не могли – не имели права оставить без внимания события на Северном Кавказе. Поэтому я здесь. А кто у кого под колпаком? – Это ещё вопрос.

Он мог бы добавить ещё многое. Ну, к примеру, о том, что кое-кому как бы случайно подбрасывается информация о неком подполковнике в Чечне, раскопавшем компромат на Слона – копает, гад, опасно копает. Сам-то подполковник мелковат, но материал взрыво-опасный. Киллера к любопытному офицерику подослать, конечно, можно, но лучше нейтра-лизовать через военную прокуратуру. Слон распорядился. И о таком весьма странном, чтобы не сказать большего, распоряжении немедленно становится известно его оппонентам, опять-таки не без помощи… Оппоненты полагают, будто они сами вышли на кадровика, а ветеран кадров КГБ заранее знал, кто и зачем к нему обратится, знал и выдал точно отмеренную дозу. Короче, все заинтересованные думают, будто они у руля, не догадываясь, что приглашение поучаствовать в интриге каждой стороне выписал незаметный комбат. Мог бы добавить, но генералу знать об этом не обязательно, по крайней мере, пока. А он хорошо держится, наш генерал, если учесть, что так свободно выданная подполковником информация о подразделении "Т" способна поставить на уши все разведки мира. Вот сейчас он насторожился.

– Вы имеете в виду…, – прощупывает, как врач печень, – у вас есть, чем его зацепить?

– Имеется. – Моментально отреагировал комбат. – Группа лиц, приближённых к его особе, обнаглев от всевластия и безнаказанности, цинично используя военные действия в Чечне, занялась наркобизнесом и торговлей военнопленными в нешуточных масштабах. Сам мистер Слон выступает в роли этакого благодетеля, однако, по сути, имеет место банальная преступная схема со своими шкурными интересами.

– Ну-ка, ну-ка, – генерал сделал стойку, – и у вас есть доказательства?

– Полный набор: пути, способы, адреса, имена. Имеется даже видеоматериал и аудио-запись перехваченных телефонных переговоров.

– Откуда это у вас?! – Штабист смотрел не просто удивлённо – поражённо. – Мы про-веряли, у вас нет связей, а в одиночку такие сведения…

– Я много лет на конспиративно-разведывательной работе. Да и какая вам разница, в одиночку или нет. Главное – документально подтверждённая, достоверная и полезная ин-формация. Подробности её сбора и обработки я, с вашего разрешения, опущу. На этом вы точно завалите монстра. Не мне вам объяснять, как это делается.

Генерал ехидно прищурился.

– Вынужден задать вопрос, и услышать обязательно искренний ответ. Выходит, вы, старый конспиратор. Почему же так легко выдали мне информацию, о которой никто в стране даже не подозревает? Ведь вы меня впервые видите. Однако без колебаний пошли навстречу. Это наводит на противоречивые мысли. Неужели желание наказать Слона возобладало над осторожностью? А если мои цели расходятся с вашими, что тогда? Э? Доверчивость, она, знаете ли, чревата. Вы поступили очень опрометчиво, подполковник.

– Вы так думаете?

Комбат чуть приподнял висевшую на перевязи левую руку, и из-под бинтов чётко про-звучал генеральский голос: "…Не догадываешься, подполковник, кому на самом верху до-рогу перебежал?" "…в данном случае я ничем не рискую…", "дедушка, как всегда работает с документами…"

Лицо высокого гостя вытянулось, губы поджались, в глазах мелькнули злые огоньки.

– Значит, наш разговор записывался? И снова ошибка, – генерал уже успокоился и смотрел снисходительно, – данной мне властью я могу подвергнуть вас обыску и изъять за-пись.

– Ну, зачем же сразу обыску, – комбат, жестом хитрого фокусника, якобы раскрываю-щего профессиональные секреты, извлёк упрятанную под повязкой, плоскую коробочку и, нажав на кнопку, вынул из диктофона миниатюрную кассету, – я и сам отдам, пожалуйста.

Штабист кассету взял, но смотрел насторожённо.

– В чём подвох?

– Через…, – комбат взглянул на часы, – пять минут, запись на плёнке исчезнет. Этот диктофон, изволите ли видеть, очень хитрая штучка, таких в России не делают. Многофунк-циональный. Может, в том числе, передавать на некоторое расстояние всё, что слышит. Это к вопросу о моём профессионализме: во время нашей беседы параллельно велась ещё одна запись – мой страховой полис. Можете объявить всебатальонный шмон, но приёмно-записывающее устройство вам не найти.

Вот тут генерала пробрало, лицо, выражая неприкрытую злобу, сделалось серым и не-красивым, во взгляде, написанное огромными буквами, читалось: "Как ты посмел!? Ты же у меня под ногтём сидеть должен и молиться, чтоб не раздавил!" Казалось, ещё немного, и он сорвётся в крик. Больше всего его бесило не напускное, уверенное спокойствие, с каким этот батальонный смотрел. Генерал, гипнотизируя, впился бешеными глазами в глаза противника. Да, именно противника! Личного врага, дерзнувшего…. Однако напоролся на стальные иглы, очень опасные иглы, проникающие под черепную коробку. Острые буравчики впивались в мозг, внушая неосознанный, мистический страх, этот страх подавлял гневные эмоции, и генерал неожиданно для себя остыл, отвёл глаза, скривил губы в мучительной улыбке. Генштабист отлично осознавал, насколько серьёзно он подставился, недооценив какого-то там комбата, но изменить ситуацию уже не мог. Успокаивало лишь понимание, что подполковник, больше чем кто-либо заинтересован в сохранении тайны.

– Вы должны меня понять. Всё, что я тут наговорил…

– Всё, что вы тут наговорили, – перебил подполковник, – останется нашей с вами тай-ной. Слово офицера! Хотя, в свой срок, эта запись могла бы проложить вам дорогу к креслу сенатора, а там…чем чёрт не шутит…

– Нет уж, спасибо. До срока ещё дожить надо. Н-да…вы доказали свою предусмотри-тельность. Но заверяю, никто не собирался вас подставлять. Это была всего лишь проверка на вшивость. Вы её успешно прошли, доказав, что с вами можно иметь дело. Я, в свою оче-редь, готов представить доказательство нашей лояльности. Надеюсь, вы не забыли, что на вас собираются завести уголовное дело?

– Как можно? – Вежливая улыбка тронула губы комбата.

Двусмысленность фразы скребанула по генеральским нервам. Штабист покосился на такого обманчиво миролюбивого собеседника. Да, этот человек опасен, с таким лучше дру-жить. До поры. Мал клоп…. А мал ли?

– Поэтому, – генерал перешёл на увещевательно-деловитый тон, – вам лучше уволиться из армии. Немедленно, иначе таких собак навешают…. На гражданке вас достать труднее, больше свободы. В общем, выгоды очевидные. Как, согласны?

– Ещё бы.

– В таком случае пройдём к нашим офицерам. – Генерал инструктировал на ходу. – Я прямо сейчас вручу вам приказ об увольнении, подписанный командующим Северо-кавказским военным округом, полностью оформленное удостоверение военного пенсионера, корочки участника локальных войн со всеми печатями. От вас требуется заявление, датированное задним числом. Приказ вступит в силу через неделю. К тому моменту ваш батальон должен находиться в точке Б-47. Передислокация согласована. Там встретите вертушку, она доставит в Моздок. Получаете полный денежный расчёт и…куда глаза глядят. Не спрашиваю, чем намерены заниматься, не рассчитываю на вашу искренность. Подозреваю, что станете собирать своих. Флаг в руки. Надеюсь, не откажете, если мы в кои-то веки обратимся за помощью? Россия, в отличие от плоской Земли, держится не на слонах.

– Особенно если к обоюдной выгоде.

– Ловлю на слове. Да, а где ваши хвалёные улики против слоновьего окружения?

– Упакованы в виде посылки. Я попрошу, вроде как передать по адресу, само собой, вымышленному.

– Хорошо! И ещё…, – генерал ощутил странное, не соответствующее его статусу заме-шательство, – в разговоре вы упомянули о ваших людях и многоканальных структурах за границей…

Подполковник нахмурился.

– Забудьте. Возможно, однажды остановленный механизм, никогда больше не зарабо-тает, и его ожидает судьба любой заброшенной машины – заржавеет и рассыплется, – комбат врал, и врал истово, натурально разыгрывая предельную искренность.

– Так в чём же дело? Двигатель ещё не поздно запустить! Э?

Комбат покачал головой.

– Вы покамест не убедили меня в целесообразности запуска.

Жёсткость слов и тон, каким они были сказаны, как бы отсекли, отгородили затрону-тую тему от дня сегодняшнего. Генерал понял и промолчал.