Текст книги "Осознание"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 63 страниц)
– Она задержана на основании ваших законов? – Спросила холодно Катя. Васили сразу понял причину Катиного недовольства. И поясняя, он сказал:
– Да. Катя, я сам ни в жизнь бы не повез ее в автозаке. Но я больше этой девушке не верю. Она помогла сбежать в свое время Наталье. Так что Наталья будет отправлена отбывать свой срок. Ей, конечно, добавят за участие в войне против законного правительства. Но не много. Я прослежу за этим. А Настя… после всех формальностей отправится следом за ней.
Я заметила, что Василия нисколько не смущает присутствие тех, о ком он говорил. Екатерина сдержанно кивнула и, обращаясь к женщинам, сказала:
– Пока вы на территории лагеря, вы будете получать равное со всеми обеспечение, и ваш статус будет общим. Свободное передвижение внутри лагеря вам я гарантирую. Но наш общий статус и даже мой гарантирует, что вы будете уничтожены охранными комплексами при попытке преодолеть ограждения в лесу или в другом месте кроме капэпэ. – Катя повернулась к офицерам контроля и попросила их: – Проводите девушек, в дом, выделенный Генералу. Проверьте внутренние контрольные системы и можете оставить их там одних. И господина офицера тоже проводите.
Когда так и не проронивших слова женщин увели, а с ними ушел и последний спутник Василия, Альберт спросил у того:
– Надеюсь, ты не Артему такой подарочек привез? Он вроде только смирился, а ты заново… Василий, закуривая и предлагая прогуляться Альберту, сказал:
– Пойдем. Не будем при твоей жене. Она меня сейчас съесть готова…
– Не съесть, а убить… Я таким… не питаюсь! – Заявила зло Катя. Василий почесал переносицу и довольно грубо ответил:
– Когда придумаешь, что я с ней должен был сделать, скажи мне, хорошо?! У нее муж погиб, друзей не осталось! А пока не придумала, не закатывай мне… Альберт покосился на жену и сказал:
– Катя, ты реально плохо выглядишь. Иди, пожалуйста, отдыхай. Я сам со всем разберусь. Мне вон, Саша поможет.
Но Катя не сразу ушла. Она постояла, задумчиво разглядывая не смотрящего на нее Василия и, наконец, сказала:
– Ладно. С этим я зря полезла. Давайте вечером сегодня все к нам. Часам к восьми не раньше. Раньше и я не проснусь, и привести себя в порядок не успею. Там сядем и разберемся, что дальше делать.
– Вот! – откликнулся Василий. – Я всегда знал, что Катька – настоящий мужик!
Я невольно прыснула в ладонь смехом, Альберт покачал головой, а Катя, вздохнув, махнула на нас рукой и ушла. Следом за ней двинулся от ангара, стоявший до этого в стороне офицер контроля. Наверное, Катя при таком присутствии чужаков попросила себе охрану, а может, и не просила, и офис сам распорядился.
Мы так и не сдвинулись с места. В отсутствии Кати, надобность в прогулке отпала. Генерал стянул с себя форменную куртку и сказал:
– Где присесть можно? Ноги не держат. Всю дорогу с этими тремя проболтал. Суток двое нормально не спал.
Альберт оглянулся и, показав на поваленное недалеко дерево, предложил к нему перебраться. Василий сел, а мы с Альбертом остались стоять.
– В общем так. – Начал Василий: – Тебе точно этот Морозов не нужен?
– Вовка? – Спросил Альберт и, подумав, покачал головой: – Нет. Мы не примем такой подарок от тебя, Василий. Он вне нашей власти. Да и казни у нас нет. Сам знаешь же… А все остальное, что ему смогут за его… за то что он при побеге устроил, это больше на пытку похоже, чем на смягчение наказания. Понимаешь о чем я? Василий кивнул и, задирая голову, спросил:
– Ты хочешь, чтобы наши его казнили? Альберт вздохнул и сказал устало:
– Ты думай, о чем говоришь. Он ведь мой друг. Мы с ним столько прошли. Просто так все сложилось… Я ему не смогу помочь. Я и за меньшее не смог ему помочь. А тут…
– Но у нас, его ждет казнь. – Разводя руки в сторону, сказал Василий. – Причем это даже без сомнений. На юге так вовсю расстрельные команды работают. Всех выявленных офицеров шрамов казнят без особых разбирательств, в подсобном хозяйстве он служил или на передовой, это уже не важно. Тоже самое ждет Морозова. Я в этот момент не выдержала и спросила о том, что меня беспокоило больше.
– А эти женщины. Вы точно их увезете?
– А что? – спросил Василий.
– Нет просто… – сказала я, пожимая плечами: – Ведь Артему будет неприятно встречаться со своей бывшей женой. Я помню, какой он был, когда ему письмо от нее передали. Василий посмотрел на хвою под своими ногами и сказал:
– А это не нашего ума дело, Саша. Это их заморочки. Я обязан был ее вытянуть оттуда. Там вообще кошмар, что происходит. И мы не будем останавливать этот кошмар пока. Скажем так, я выполнил свой долг. И если у Артема нет иных пожеланий, я выполню его до конца. Она сама призналась, что активно помогала побегу Натальи. Никто за язык не тянул. Кстати, не пора ли мне его увидеть?
– Погоди. – Остановил порыв Василия Альберт. – Успеете еще. Саша тебя проводит к нему и к твоему дому потом. Мне надо знать о твоих отношениях с вашим правящим советом. Василий все-таки поднялся и сказал:
– Сложные. Все сложно. Альберт, это не минутный разговор. В восемь я буду у вас дома. Там все и обсудим. Я все расскажу. Не смотря на то, что я командовал объединенным фронтом при наступлении на Зеленый берег и заслужил уважение всего совета, многие понимали, что на них оказывают давление при принятии решения. Это не хорошо. Пока терпит время, я не буду сильно светиться на совете, даже уже после официального признания меня в нем. Я вернусь на юг. Своей властью прекращу мародерства и насилие. Заставлю полюбить меня и тех… в общем буду и дальше следовать вашей программе. Чтобы идти в совет я должен уже засветиться не просто, как герой вояка, но и как организатор, хозяйственник… мой предыдущий опыт, конечно, сказывается, но все равно. Надо поднимать страну. Надо чтобы это поднятие связывали со мной. Тогда уже можно будет диктовать что-то. А быть просто клушей слушающей чужие идеи и выполняющей их, мне не хочется.
– Да сейчас уже за тобой пойдет и армия и почти все гражданское население центра страны.
– Почти все, это меня не устраивает. – Решительно сказал Василий. – Еще одну гражданскую войну страна просто не переживет. Даже с вашей помощью.
– И какие мысли? – спросил Альберт. Василий, вытянув из кармана сигарету и закурив, сказал:
– Никаких мыслей у меня сейчас нет. У меня только голые желания. Хочу женщину, прости Саша, хочу напиться с Артемом и Серегой. Хочу проспаться. Причем все это в любой последовательности.
– Борделя в лагере нет. – Сказал Альберт и добавил: – Все остальное сможешь сделать. Что ты сейчас хочешь, спать или к Артему ваши дела обсудить? Подумав, Василий сказал:
– К Артему тогда… после смерти отосплюсь…
Мы вместе направились к Артему. Хорошая сдержанная такая встреча получилась. Без гвалта, гомона, алкоголя и прочей ерунды, которую мужики обычно на радостях устраивают. Не смотря на свои смешные желания, высказанные у ангара, Василий пить не стал вообще. Даже пригубить отказался.
– Я просто невменяемый буду… А мне сегодня еще Катю убеждать, что я белый и пушистый. – Сказал он, добродушно наблюдая, как Серебряный прячет обратно в сумку большую флягу. – Успеем еще.
Альберт, не долго побыв с друзьями, сказал, что всех вечером ждет у себя и, пожелав не скучать, ушел решать текучку лагеря.
Буквально после его ухода Василий обрадовал Артема тем, что привез его жену с собой. Мне очень не понравилась реакция Темы на это известие. Он заулыбался, качая головой, и замолчал. Он странно посмотрел на меня. Я даже не скрывала, что меня волнует, что он намерен делать. Когда же Артем перебил Василия и Серебряного и спросил, где сейчас Настя, я так вообще расстроилась. Василия я кажется в тот миг возненавидела. А что я должна была радоваться? Мне надо было броситься на шею Василию и сказать ах какой он молодец что привез бывшую жену моего, как мне казалось, мужчины? Когда Артем, извинившись, вышел на улицу, я естественно поспешила за ним.
– Ты к ней сейчас? – Спросила я, беря его за руку.
– Да. Надо зайти поговорить. – Кивнул спокойно он.
– Не ходи. – Сказала я, рассматривая его смущенное лицо. – Не ходи, прошу тебя.
– Ну, как не ходить. – Вздохнул он. – Надо хоть узнать, чем ей помочь.
– Артем. – Попросила я не отпуская его руку. – Пожалуйста. Ты ведь сейчас уйдешь к ней и… несмотря ни на что… Ты ведь с ней и останешься. Вас же мужики так легко охмурить, окрутить, на жалость надавить. Я не по себе… я просто знаю. И ты все ей простишь! Я ведь и тебя знаю! Артем странно улыбнулся и сказал:
– А я ей давно все простил.
Я смотрела в его улыбающееся лицо и думала, а не ударить ли. Вот просто так, со всей дури. За мой такой постыдный страх, что он уйдет от меня, так и не став до конца моим. За мое вот это унижение, которое я испытываю, чтобы удержать его. Видя, что я готова разревется, Артем сказал:
– Так. Саша, держись за меня. Держишься? И не отпускай. И не думай ни о чем плохом. Просто не думай. Я должен сделать то, что должен. Не больше и не меньше. Пойдем со мной, только обещай не реветь? Хорошо? Пришлось признаться:
– Я не смогу, если ты там с ней целоваться начнешь. Или еще что-нибудь. Ты ведь любишь ее еще? Артем кивнул и сказал:
– Да люблю. Но это ничего не меняет. Абсолютно. Мое люблю, хочу, нравиться, не нравится, кажется, кроме меня никого в этом мире не интересует.
– Меня интересует! – Заявила я. Он улыбнулся и ничего не сказал, зато я, подумав, выдавила из себя:
– Иди. Иди к ней. Я буду тут с Василием и Серебряным. И с ними приду к Кате, если ты до этого времени не вернешься.
– Хорошо. – Сказал он, и осторожно освободив руку из моих ладоней, пошел по дорожке.
Вот ведь. Он не стал мне говорить, что, конечно, он вернется раньше. Конечно, он не заставит меня так долго ждать. Конечно, он будет думать обо мне. Нет, просто «хорошо» и пошел. Я злая больше на себя, что непонятно на что рассчитывала, так и стояла на крыльце в надежде, что он хоть повернется уходя.
Когда я вернулась к Василию и Серебряному они прекратили разговоры и вопросительно посмотрели на меня.
– Он ушел. – Сказала я, и мне самой стало стыдно за свой обиженный голос.
– К жене. – Кивнул Василий. – Ну, скоро вернется. Им долго не о чем говорить.
– Да как это не о чем!? – Возмутилась я. Осаживая мое возмущение, Василий сказал:
– Потому что, то, что может рассказать Настюха Тёме не интересно. Да и не мазохист он.
– Да ты-то откуда знаешь?! – Чуть не заревела я, выдавая себя окончательно с головой.
Василий скептически на меня посмотрел, а Серебряный, в этот раз хотя бы не улыбался. Спасибо ему. Наоборот Он сочувственно мне покивал и снова достал фляжку из сумки.
– Будешь? – Спросил он, и я кивнула.
Василий так и не пил. Ни тогда, ни позже спустя часы после ухода Артема. Он все-таки признал потом, что оказывается Артему, есть о чем поговорить с бывшей женой. Я горько вздыхала и думала уже даже не об Артеме, а, о том, что Катя меня убьет. Мало того, что опять забыла про ее друга, так еще и напилась посередине рабочего дня. В конце концов, чтобы просто пережить расстройство, я пошла к себе домой, наплевав на всех и вся. Оставила трепаться о том, что с кем произошло Василия и Серебряного, а сама поплелась в свой домик.
Я не знаю, как описать мое расстройство. Мне было так тоскливо. Так тошно от того что вот же что-то намечалось лучшее в этой жизни, но надо было кому-то вмешаться и все испортить.
У себя в домике я просто легла на кровать, даже не посмотрев, есть ли соседка или нет. Сначала думала уснуть и просто забыться, легкий хмель к этому сильно располагал, но дурацкие мысли все лезли и лезли в голову. Я так и провалялась, промучилась без сна до звонка в мою дверь.
Подозревая, что это Катя, проходя мимо, решила заодно разнос мне устроить, я покорно поплелась открывать дверь. Но пороге был улыбчивый Серебряный и, глядя на мое расстроенное лицо сказал:
– Все пошли к Альберту уже. Я посмотрела на часы в комнате и сказала:
– Еще рано. Они на восемь договаривались.
– Они уже пошли, Артем просил тебе передать. Он пришел, а тебя нет.
– А сколько я его ждать должна!? – возмутилась я, но про себя, честно говоря, обрадовалась, сама не знаю чему. Я быстро взяла сумочку, прямо при Серебряном подновила помаду на губах и, закрыв домик, поспешила с ним к Кате. На середине пути, я не останавливаясь, спросила:
– Ну, и что так у Артема с этой…
– С Настей? – переспросил Серебряный, словно не понял сразу, что я имела в виду. И конечно додумался сказать мне: – Да нормально все. Сама спросишь.
Но в доме Кати спросить мне не удалось. Две шумные компании заняли небольшую кухню и зал. Катя, встретив нас, ушла сразу на кухню, а вот мы с Серебряным прошли к другой компании, в которой был Артем.
Когда мы сели на приготовленные нам стулья, Альберт спокойно и даже, наверное, флегматично говорил:
– …Не надо только суеты. В конце недели передадим пакет, и там видно станет.
Я еще не вникла о чем шел разговор, и даже вопрос Артема мне нисколько ничего не объяснил:
– Я хотел бы уточнить, обещание о возможном переезде для участников остается в силе? Альберт кивнул, и я заметила по лицам многих некоторое удовлетворение.
– А трудоустройство? А жилье? А семьи у кого они есть. – Спросил незнакомый мне офицер глядящих. Альберт снова кивнул и, желая пояснить, сказал:
– Все уже продумано. Вы так же будете числиться служащими Контроля. Пройдете специальную программу подготовки. Дальше вас устроят. Туда куда сочтут нужным на основании ваших предрасположенностей. После заключения контракта с государством вы либо получите жилье, либо сможете на базе контракта получить кредит в банке. Государство предоставит банкам гарантии. Семьи ваши так же будут под специальной опекой государства. Дети будут учиться наравне со всеми, насколько это вообще возможно. Ваши супруги у кого они есть, по желанию смогут работать или заниматься с детьми. Подобный вывод наших помощников мы уже проводили после присоединения северных индийских штатов. В смысле не я проводил, но я слышал о подобном и, поверьте, никто из выведенных не жаловался. Так что смотрите сами. Мы поймем ваше желание покинуть страну после выполнения вами наших поручений. Василий на кухне сейчас тоже самое говорит другим. Давайте сделаем дело, а дальше все что пожелаете. Захотите насладиться победой здесь, мы не против. Захотите перебраться, тоже нас устроит.
– Я все понимаю, я только не понимаю, зачем вам это. – Откидываясь на спинку стула, сказал один из офицеров.
– Это сложный вопрос и решается он даже не нами с Катей, а структурами значительно выше нас.
– Но вы сами то понимаете цель?
– Ну конечно. – Сказала Альберт и посмотрел на офицера как на неразумного.
– А нас вы посвятить собираетесь? Или тайна так страшна, что вы опасаетесь за нашу лояльность?
Альберт улыбнулся и, взяв свой стакан с чем-то похожим на коньяк в нем, отпил небольшой глоток. Он словно время тянул, сразу после этого закуривая.
– Мы столкнулись у себя с тем, о чем я когда-то многим из вас говорил. Ведь с каждым мне пришлось из вас поработать. И вопросы которые вы задавали зачастую не скрою были одинаковыми. У нас за счет плотной интегрированности в мировое сообщество, существует некий процент населения, который не устраивает существующее положение вещей. Из этого числа, находятся и те, кто не молчит и предпринимает пусть детские, но попытки что-то изменить. Это не устраивает ни нас, ни остальное население, которому просто удобно, что государство думает о них, заботится, и не мешает нормально жить не обременяя политическими дрязгами. Это своеобразный симбиоз. Власть держащие, работают для населения страны, а население страны не лезет в управление, пока его туда не позовут. И не отождествляет себя с государственным аппаратом. Кому-то это может показаться диковатым, но это сложившаяся уже система. Она работает не одно поколение, но только сейчас уровень сопротивления ей подходит к уровню сопротивления в те времена, когда она только возникла. Это нормальный, совершенно обычный новый исторический период, в котором созданная система может быть трансформирована под действиями этих фанатиков. Опасность их даже не в идеях. Идеи не новы. Они древние как сам наш мир. Опасность их в том, что на этом этапе их идеи становятся слишком заразными. Популярными… И как обычно, в большей степени, им подвержена молодежь. А потому мы хотим сбросить балласт таких деятелей вам. Ваша диктатура жестока и вполне даст оценить этим наивным, в какой теплице они жили.
– То есть вы хотите насильно их к нам переправлять? – Спросил незнакомый офицер.
– Нет и еще раз нет. – Категорично сказал Альберт. Он потушил окурок и, улыбнувшись, сказал: – У меня было время, что бы на себе осознать, что силовыми методами ничего не решить. Вообще, конечно, готовность применить силу для удержания власти в стране это основополагающий признак диктатуры. И, наверное, наше государство в полной мере к этому готово. Да только мораль нашего общества с трудом переживает смертные казни в других уголках мира, а карательные меры внутри страны, боюсь не переживет. Это может вызвать как ненужный эффект страха, так и обратный эффект решимости населения избавится от такой власти. Ни то ни другое нам не нужно. Вообще, лозунг нынешних правителей у нас, это покой народа любой ценой. Народ должен заниматься чем угодно кроме политики. Заниматься наукой, бизнесом, спортом, путешествиями. Если бы можно было так сказать, то правительство мечтает стать абсолютно незаметным для народа. Как Контроль. Все знают, что он существует. Все знают, что на них висит невероятное количество обязанностей. Большинству не нравится, что контроль вынужденно вторгается в частную жизнь граждан. Но в большинстве случаев свое «не нравится», они держат при себе, так как видят конкретные результаты работы. Предотвращенные теракты, спасенные жизни, люди оказавшиеся в беспомощном состоянии получают необходимую помощь, как только оператор обнаруживает их. Понимаете о чем я? Мы не показываем свою силу. И даже локальный конфликт на Черной реке мы демонстративно не завершаем. Из года в год даем опомниться ушедшим туда. Сейчас Черная, можно сказать выполняет то, что мы хотим возложить на ваши плечи. Ведь уходят в леса добровольно. Мы никого туда не отсылаем специально. И воюем с ними вяло, и, соблюдая все мыслимые и немыслимые правила чести и морали, что бы никто не вопил о нашей чрезмерной жестокости. Ну было там пару раз применение газов в ответ. Но, в общем-то все поняли что воевать надо в меру… не усердствуя. Альберт невесело усмехнулся и, поясняя, добавил:
– А с вами у нас будет просто договор. Вы позволяете этому гипернедовольному правлением населению прибывать к вам. Благо язык похож. А мы с вами начинаем торги технологиями. Ведь давайте признаемся честно. Вы нам ничего предложить не можете. Ваши полезные ископаемые нам не нужны. Наши синтез машины получат любой материал из близкого по подобности сырья. Да вообще из любого сырья. Ваша земля нам не нужна. У нас своя-то не заселена до нужной плотности. Ваш товар, который нам действительно интересен даже наименования не имеет. Ваша страна станет просто радиатором для охлаждения нашего населения. Но вы от этого и так получите пользу. Ориентировочный поток, который мы будем готовы предложить вам на рассмотрение это десять-двадцать тысяч в год. Это не просто беженцы от наших порядков или искатели приключений. Это люди, база знаний, которых, даже в среднем уровне будет превышать и значительно базу знаний вашего среднего человека. Мы гарантируем вам и подъем промышленности и НТР и многое другое, если вы примете их. Мы, конечно, будем противиться выезду к вам молодежи, но некоторую молодежь мы сами вам спихнем. Есть тип людей, бунтарей по природе своей. Такие у вас остынут, поймут, что наш мир был не плох и возможно изъявят желание вернуться. Мы не сильно будем противиться возвращению тех, кто не смог у вас устроится. Одним бездарем больше, одним меньше у нас не существенно. Лишь бы не мешал жить другим. А те, кто действительно устроятся у вас, сами не захотят покидать вашу страну. Это невероятно выгодное для вас предложение. Наступившее молчание в зале прервал Серебряный:
– А не получится, так что нас просто погребут под собой эти ваши беженцы. Не станем ли мы колонией вашей. Альберт покивал, признавая опасения разумными и сказал:
– Теоретически это конечно возможно. Но практика накладывает свои ограничения. Вы просто забываете, кто вы и кто те, кто к вам пожалуют. Вы прошедшие гражданскую войну не задумываясь отправите любого бунтаря на тот свет. Они же в большинстве своем при мысли о трупе блевать начинают. Понимаете о чем я? Понятно, что так будет не всегда. Но никто не говорит о том, что режим глядящих будет вечным. Ничего вечного в этой вселенной нет. К тому времени, когда они ассимилируются у вас, либо вы приведете вашу диктатуру к нашему образцу, когда население власть старается не замечать и радуется только заботе о себе с ее стороны, либо вы сами захотите сменить строй под более подходящий условиям. Но это дело далеко не ближайших лет или даже десятилетий. Не думаю, что те из вас кто останутся доживут до реальных и закономерных отголосков такой эмиграции. Те, кто переберется к нам, те да. Наши возможности по продлению жизни достаточно велики. И думаю, лет через сто убывшие смогут вернуться и посмотреть правильно ли они поступили, заключив сделку с нами. Ведь нет никого в этой жизни, кто верно сможет оценить деяние. Только жизнь дает на все ответы. Только она расставляет всех на заслуженные места.
Такие заманчивые перспективы, как прожить больше ста лет даже мне вскружили голову. Я видела, что и другие люди в зале словно смаковали такую возможность.
– А что в пакете, который вы передаете правительству… – некстати спросила женщина в чине майора глядящих.
– Только то, что они хотели. Ядерные технологии. Они так вскружили голову вашим старшим, что ни о чем другом они и думать не желали. Вместо того, что бы выторговать у нас конверторы Полякова-Играм, они захотели ядерные реакторы. Чтобы вы понимали некоторую недальновидность такого решения то я скажу… Это все равно что вместо автомата выпросить перочинный ножик.
Такое сравнение многих заставило улыбнуться, но некоторые возмутились такой пренебрежительностью. Они предположили, что правительство просто было не в курсе существования неограниченных источников энергии. Альберт только отмахнулся на это и сказал:
– Да ладно… Сразу как выяснили место выдавливания наших беглецов в ваш мир, мы послали довольно громоздкого робота способного совершить обратный переход или просто переслать информацию. И прибыв к вам сюда, он первое, что сделал, это развернул конвертер и приемную камеру для векторного перемещения. Мы потом от конвертора еще запитали город соседний. Так что не надо считать, что мы держали в неведении ваше руководство. Но оно выбрало многое связанное с ядерными технологиями. И ничего связанного с технологиями Темного пространства…
Я вдруг пришла к удивительному и неприятному для себя выводу. И конечно, сразу его озвучила. Я ведь так и не научилась язык за зубами держать.
– Я не поняла, а вам не страшно нам такие вещи в руки давать? Вы не боитесь что мы к примеру против вас же их и используем? Или сами себя… Или вы только этого и ждете?
Альберт, под внимательными взглядами собравшихся, покачал с улыбкой головой и сказал:
– Саша. Ну, вот ладно бы просто обвинила нас в желании захватить ваш мир. Или скажем поработить всю вселенную. Нет она придумала самый извращенный вариант… Нет мы не боимся ни того что вы против нас сможете его использовать, ни того что вы тут армагедец строить вздумаете. – Что такое «армагедец» я не знала, но интуитивно поняла, что нечто нехорошее. А Альберт уже спешил объяснить другим: – Против нас его использовать не овладев Технологиями перемещения с помощью Темного пространства невозможно. Даже если вы уничтожите наши базы, это не помешает нам выбросить ответным ударом в ваш мир термоядерные заряды и просто уничтожить его весь и целиком. Даже с невиновными. А то, что вы тут сами с собой можете в войнушку ими поиграть, это нас не касается. Хотя практика показывает, наличие ядерного оружия служит скорее сдерживающим фактором чем фактором агрессивности. Ведь скоро и другие страны получат подобные технологии. Украв у вас, или разработав самостоятельно. Не суть. Понимание последствий применения ядерного оружия просто не позволит вам его применить. Попугать соседей что бы не борзели, или так сказать, уничтожить разом наступающую армию серией взрывов, или создав выжженную полосу непреодолимую на границе в случае конфликта, это да… а вот так что бы гарантированно друг-друга уничтожать… никто не решиться.
Весь вечер, Альберт удивлял нас, очаровывал простотой и логичностью своего отношения к нам и нашим проблемам. Он описывал перспективы и я, честно говоря, не видела ничего кроме плюсов для нашей страны. Это то меня и настораживало. Слишком все было заманчиво. У того, из сна, все выглядело как-то честнее, несмотря на недомолвки.
Ближе к десяти вечера обе компании в зале и на кухне объединились в холле в основном стоя и куря, и через некоторое время, пообщавшись, стали расходиться. Я тоже попрощавшись с Катей и Альбертом вышла сразу за Артемом.
Он ждал меня на крыльце. Обнял за плечи, прижал к себе и поспешил увести с глаз других глядящих. Идя в темноте, фонари еще редко встречались в лагере, я хотя бы смогла поговорить с ним не боясь, что он увидит, как я краснею от этого разговора.
– Ты встретился с ней? – Спросила я, чуть напрягая плечико под его ладонью.
Он охотно угукнул в ответ и не стал ничего говорить. Я «клещами» потянула из него слова:
– И что она? Артем, пожав плечом, сказал неохотно:
– Ей жалко, что все так произошло.
– А тебе? – спросила я, скрывая злость под заинтересованными нотками.
– Тоже. – Признался Артем. – Но это ничего не меняет и не изменит. Только… Я насторожилась и даже заставила его остановиться.
– Что только? – спросила я, рассматривая его профиль еле заметный в сумраке.
Он ответил не сразу, а прежде чем ответить вообще поцеловал меня, хотя я и не ответила на его поцелуй. Просто дала ему прижаться своими губами к моим и не больше.
– Только я хочу, что бы ты Саша, понимала это не из-за тебя. Не из-за того, что между нами произошло и что может быть будет дальше. Это потому, что так и должно, наверное, было быть. Я чего-то подобного давно боялся. Что она просто не устоит в этом водовороте бед. Не устоит без меня. И попробовать все сейчас вернуть… Это будет просто пыткой. И для меня и для нее. Для меня будет постоянное унижение в том, что я оставил ее когда-то. Для нее будет вечной проблемой, как я отношусь к ней и ее ребенку, от того, другого. Она беременна.
Вот я же чувствовала, что он страдает, говоря об этом, но почему мне каждое слово о невозможности их отношений доставляло такую радость. Я сама себе поражалась. Неужели я такая сволочь, что чужое несчастье мне приятно. Или просто каждое слово давало мне шанс на мое счастье с этим человеком? Не знаю. Ничего не знаю, и знать не хочу об этом. Я такая, какая есть!
Ночью в постели с Артемом, я запрещала ему даже думать о ней. Не словами запрещала, а давила его волю своей. Давила его горести и печали. Топила их в ласках. Когда я без сил просто упала в конце на подушку тяжело дыша, Артем меня несильно обнял, чтобы не стеснять дыхание, и долго поглаживал, ничего не говоря пока я не уснула. Усыпая, я думала только о том, что кажется, мне придется приложить не мало усилий, чтобы удержать этого человека рядом с собой. Что бы верить и знать что он только мой. И сон, захвативший меня, только подтверждал мои самые нелегкие думы.
Сон десятый:
– Ты довольна? – Спросил меня мужчина напротив.
– Я еще не знаю. – Честно призналась я. – Конечно, я довольна. Я просто не знаю, что будет дальше. Я уже вообще счастью ни на грамм не верю. Сегодня оно есть, а завтра опять черная полоса.
– Ну, это понятно. – Кивнул равнодушно мужчина. – Ты довольна ситуацией? Ну, вот и отлично! Я не знала, что еще сказать. Он видно тоже.
– Он больше никуда не уйдет? – Спросила я осторожно.
– А я-то, откуда знаю? – С насмешкой ответил мне мужчина. – Меньше всего этот вопрос меня заботит. Он сделал что должен был.
– Ну, как же… вы же говорите, что судьбы всех определены…
– Ну да. – Кивнул он.
– И вы их корректируете.
– Ага. – Весело согласился мужчина.
– И? – Недоуменно задала вопрос я.
– А кто тебе сказал, что мы знаем их? Нет, и не знали никогда. Просто те, чью волю уже мы выполняем, они знают. Или им кажется что знают. Это Катя и Альберт думают, что их человечество приблизилось к богу. Скоро они смогут невероятно продлить жизнь человека. Но разве бог это вечность? Нет. Божественность это возможность самому строить свой мир. Свою жизнь в своем мире. Иногда мне кажется что Абсолют, как вы его называете, просто сбежал откуда-то. И построил себе мир, в котором он действительно всемогущ. Странный мир, дурной, честно говоря. С кучей проблем и вечных нерешенных вопросов. Причем каждое поколение людей, в любой точке этого мира, вынужденно решать эти вопросы заново. Все вопросы… от первого до последнего. Каждое поколение. Словно не передается информация. Словно безголосое какое-то человечество. Даже твоя ситуация и та не нова. И были гражданские войны у других и находились там такие девочки колокольчики… Я поджала губы, но перебить не посмела. Он сам остановился.
– А впрочем, не важно… ты все равно не запомнишь, а запомнишь так не передашь… а передашь свой опыт так все равно им никто не воспользуется. – Мужчина странно захохотал, словно находил это невероятно смешным.
– Я запомню! – Обиженно заявила я.
– Даааа? – Удивленно улыбаясь, спросил он.
– Да! – Уверенно сказала я. Мужчина только улыбнулся и сказал:
– Тогда запомни другое. И Альберту и Артему передай… когда они будут в Москве чтобы даже не думали в гости в офис заглядывать. Есть на свете вещи, которые знать не стоит. Я кивнула, но он усмехнувшись сказал:
– Давай с тобой поспорим, что после этих слов они оба припрутся?
Я даже спорить не стала. Улыбнулась согласно и покивала. Что я этих мужиков не знаю?
Просыпалась я, ненавидя всех и вся. Будильник на настенном телевизоре включил музыкальный канал, и я просто подскочила от воплей какого-то странного лохматого с фиолетовыми волосами субтильного типчика, орущего вдобавок полную ахинею на незнакомом языке. Пульт от телевизора, Артем, уходя обычно оставлял на кухне. В этом был его коварный умысел. Пока я дойду до кухни за пультом я точно проснусь. Панель телевизора для ручного управления без Темы не открывалась, а моего голос квартира Артема не слушалась вообще. Все мои команды «Свет», «Звук тише», «контроль периметра», компьютером просто игнорировались. Хорошо квартира Артема не считала меня чужой и охрану не вызывала. Уже спасибо.
