Текст книги "Осознание"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 63 страниц)
– Ну хорошо. – сказала мама. – Но я надеюсь это только на время практики. Как ты и говорил? Чтобы просто не терять времени?
Я не смог сказать что посмотрим как там сложиться. Я просто кивнул попытавшись ее успокоить:
– Там дикие места. Неужели ты думаешь, что я бы там жить остался? Но как практику в знакомом месте я лучше не могу придумать.
– Точно потом не получится что тебе там понравилось и ты решишь остаться в этом своем Диком поле? – переспросил отец. Пришлось отвечать:
– Мам, Пап… Я бы не стал загадывать. Там работает Катя. Так она даже в отпуск оттуда не уезжает… Говорит работа интересная.
– Так ты из-за этой… я то думала у тебя в голове и правда наука, успех, работа… – расстроилась и громко запричитала мама. – А у тебя одни девки на уме. Ты уже не мальчик! Ты должен подумать о той работе, где будешь потом и трудится. Надо оставаться в Москве. Заводить связи. Работать в нормальных престижных компаниях.
– Не только мам… – ответил я прерывая правильные речи мамы. – Я действительно готов к работе там. Я не представляю, как я буду работать три года каким-нибудь синтез техником кашку для детишек синтезировать. А там. Там слишком много интересного. Там настоящая работа.
– Ты практикант! – возмутился отец. – Даже у нас практикантов дальше операторов контроля производства не ставят. А ты кем там будешь? Чернорабочим? Или мусор со столов разгребать? Невесело усмехнувшись, я признался:
– Скорее всего мусор со столов. К работе оператором контроля оборудования там без десяти минут докторов ставят. Оценив мои слова мама замолчала, а отец, пройдясь по комнате сказал:
– Мы тебя еле вытащили с твоими болячками… ты опять потом будешь по полгода в санаториях спинной мозг лечить и кровь чистить?
– Не думаю, что меня как практиканта пошлют туда, куда посылали как осужденного.
– Логично. – пришлось признаться отцу. Но маму это слабо утешало.
Надо отдать должное моей маме. Она приняла самое мудрое в той ситуации решение.
– В общем так. Пусть все идет, как идет. Алька уже не мальчик. Ты уже взрослый. – сказала она разглядывая меня словно первый раз увидев. – Будет день и будет пища. Когда наступит время уже ехать, и если ты передумаешь, мы сможем оплатить неустойку государству за отказ. Если не передумаешь, то у тебя хоть небольшой, но опыт есть. Ты уже сам знаешь, когда стоит себя поберечь.
Но сдав через пять месяцев дипломную работу вкупе с никому уже не важными и ненужными зачетами и экзаменами я не отказался от контракта.
На вокзале меня кроме родителей провожали и все мои немногие приятели по институту. Желая мне удачи они даже кажется мне в чем-то завидовали узнав, что вместо трех лет я прокантуюсь до полного диплома всего год. И пока они будут всего лишь практикантами я ужу стану полноправным специалистом. Говорить о том, что я значительно старше их, и что мои ровесники давно уже стали спецами я не решался. Зачем обламывать людям удовольствие зависти.
К чести моих товарищей еще с первого и второго курса мой пример вдохновил многих на попытки сдавать экстернатом экзамены. Не у всех получалось. Не все видели в этом как я какой-то особый смысл, но кто-то упорно шел через «не могу» или через «НООТРОСТАЗ» к последнему экзамену.
В поезде я просто спал. Просыпался шел в туалет и снова спал. И не потому что я не высыпался до этого. Просто длительная подпитка медикаментами сказывалась. Теперь в их отсутствие мозг начинал вести себя иногда несколько неадекватно. Организм перестраивался. Тело было вялым и словно разбитым. Я еще не проходил комплекса химиотерапии по защите тканей и органов от радиации, но эта моя ломка можно сказать была репетицией перед грядущей.
На вокзале Погребня я вышел словно приехал к себе на дачу. Вдохнул сухой чистый воздух и жмурясь на солнце долго стоял приходя в себя от нахлынувших воспоминаний. Рассматривая станцию я даже изменений-то не заметил. Все та же зазывная надпись на привокзальном кафе. Все те же вечные патрули, мнущиеся в тени акаций. Все тот же хищный взгляд мужика с рекламы давно устаревшего морально электромобиля от «Звезды». Наверное, эти неприхотливые машинки еще пользуются здесь в провинции популярностью. Иначе бы не висел плакат без малого три года. Надо было же куда-то сбывать избытки перепроизводства. Так почему не в провинцию, которая все съест главное только качественно убеждать ее, что трехлетняя классика трижды модна.
В Погребне мне было необходимо явится по предписанию в комендатуру, но где она находится я понятия не имел. Обращаться к патрулям не хотелось, но пришлось. Мне подробно все объяснили, правда, не забыв проверить паспорт и приписные документы.
В комендатуре я получил пропуск в Погребень -12 и поперся обратно на вокзал покупать билеты. От путешествий по раскаленным улочкам тихого городка у меня откровенно уже начали меркнуть воспоминания и появилась старая спокойная усталость от этих длительных путешествий пешком или на трамвайчике. Я кажется уже не раз и не два в своей жизни пересекал вдоль и поперек этот городишко, но так и не понял, как на такой не большой в принципе площади проживает двадцать тысяч человек. Проходя мимо до боли знакомого подъезда, я уже хотел, плюнуть на предписание срочно явиться и заглянуть к Светке. Мне стало в тот момент жутко интересно, помнит ли она меня еще. Но я не пошел к ней. Была середина рабочего дня. Я был не уверен что она дома. Поторять тот цирк, который у меня случился перед отъездом очень не хотелось.
Добравшись обратно к вокзалу, я приобрел в кассе билеты до станции «Степная» по уверению кассира это и был Погребень-12 и вышел на перрон в ожидании нужного мне поезда.
Степная это оказалась не просто значительно дальше моего бывшего «дома», но и даже на другой ветке. И если наш лагерь располагался в открытой степи, то Степная в отличии от названия была настоящим оазисом среди высоких холмов. Пальмы, кипарисы, бамбуковые рощицы. Фонтаны и белые выжженные солнцем дорожки. Аккуратненькие белые домики со сверкающими металлическими крышами. Вокзал стилизованный под комплекс египетских пирамид из стекла. Кому нужна была вся эта роскошь посреди полупустыни? Я был в откровенном смятении чувств. Приятно, черт побери, но как-то слишком контрастно с тем пейзажем, что тек за окнами поезда пока я ехал сюда.
Пока я рассматривал красоты предомной, а поезд, словно крадучись тихо уходил от станции ко мне направились трое солдат с овчаркой без намордника. Сначала меня обнюхала собака, потом меня проверили детектором в поисках неизвестно чего, и только после всего этого представился один из солдат и попросил мои документы. Я передал ему всю кипу документов что со мной была. Мало ли что ему понадобится. Он потратил минут пять не меньше пока среди контрактов, билетов, документов удостоверяющих личность, страховок и медкарт нашел, что ему было нужно. Подошел офицер что-то пережевывая на ходу и просмотрев документы без слов козырнул и указал на спуск с платформы перегороженный автоматическим турникетом. Рядом с турникетом стояла будка в которой сидел тоже солдатик и наблюдал в монитор за происходящим на дальних участках перрона. Я протянул ему свой паспорт и он не глядя вставил его в щель приемника. Как я подозревал, информация о том что я прибыл в Погребень-12 уже через несколько минут была у моих нанимателей. Возвращая мне паспорт солдатик сказал:
– В двенадцатый? Спуститесь вниз налево будет остановка. Подождите немного подойдет микроавтобус. Он должен был раньше подойти. К поезду всегда стараются подгадать, но сегодня проблемы какие-то. Так что просто ждать придется.
– А если вообще не придет.– спросил я пряча карточку паспорта в нагрудный карман.
– Это как? – не понял солдат. Потом нахмурился и сказал: – ну тогда через полтора часа следующий поезд и к нему точно подъедут. Не волнуйтесь, ночевать на вокзале не придется.
Угукнув в ответ я прошел за раскрывшийся турникет и спустился на привокзальную площадь. Налево действительно оказалась остановка. Она была настолько похожей на подобные в Москве что я даже усмехнулся. Кому-то было не лень сюда тащить эти крытые с уютными небольшими залами ожидания павильоны. Пройдя за услужливо раскрывшиеся двери я сел в пластиковое кресло и в прохладе кондиционеров расслабился приготовившись к длительному ожиданию.
Но ждать пришлось не долго. К остановке подкатил открытый джип и водитель выйдя из него зашел в павильон.
– В двенашку? – спросил он сходу меня. Я кивнул и он, рукой призывая меня сказал: – Поехали. Автобуса не будет.
Подобрав сумку я вышел за водителем и забравшись в джи на переднее сиденье спросил:
– Это далеко ехать?
– Прилично. Сорок кэмэ.
Я разочарованно посмотрел на окружавший меня оазис. Водитель видно не в первый раз видел разочарование на лицах своих спутников, помотал головой и сказал:
– Здесь многие наши живут, но каждое утро в лагерь приходится ездить. Так что Степная на любителя. В лагере тоже не так жутко как кажется вначале. Главное привыкнуть. – он завел двигатель и я подумал что давненько не ездил уже на машинах с двигателями внутреннего сгорания. Отвык я от рева и запахов. Не глядя на меня водитель спросил: – Надолго к нам? Решив что скрывать не имеет особого смысла признался:
– На год. Пока на год. А там посмотрим.
Покивав головой, водитель потянулся рукой не отрываясь взглядом от дороги перед ним и открыв бар предложил:
– Холодные напитки. Алкоголь не советую – жара… И кем к нам? Физик? В какую группу?
Вытянув из паза пакет с гранатовым соком, который я признаться не очень и любил, но просто в тот момент захотелось, я сказал:
– Я практикант. Куда пошлют туда пойду.
– Ааааааа. – протянул понимающе водитель. – Так, а все-таки кем? Ну контракт-то подписан на должность, на обязанности.
Я не хотел вдаваться в такие подробности с малознакомым человеком. Мы уже выехали из оазиса на пустоши и я рассматривая открывшиеся просторы просто проигнорировал вопрос. Но водитель не унимался и мне пришлось ответить:
– Я синтез оператор второй категории… пока. Наверняка посадят на синтезмашины. Буду питание или топливо синтезировать. Водитель озадаченно посмотрел на меня пренебрегая пустынной дорогой.
– У нас нет ни одной синтез машины в лагере. – уверенно сказал он. Подумал и добавил: – Да и в Степной тоже не слышал…
Ну, что я мог сказать на такое. Я просто пожал плечами. Слава богу водитель больше не доставал меня тем чего я не знал. Он сам додумал за меня.
– Наверное все-таки к физикам.
Через минут тридцать вдалеке показались бетонные стены какой-то невероятной крепости посреди степи. Я сразу понял что предомной лагерь в котором мне предстоит работать, но все равно продолжал удивляться.
– Заезжать будем через тюремные ворота. – сказала водитель. – Со стороны администрации меня заметят начнут спрашивать, что я так долго катаюсь. Я просто пообедать домой заскочил. Не хочу лишний раз врать что с машиной что-то не так. И так ломается чуть ли не каждый день. Мне не верят уже. Думают что я от работы отлыниваю.
Смеясь сам с себя он спросил не против ли я проезжать через тюремный участок лагеря. Я сказал, что мне-то уж точно все равно как проехать лишь бы мне потом показали, где административный корпус. Пообещав проводить меня до самых дверей Водитель погнал машину вдоль высоченного бетонного забора к далеким воротам. На воротах меня обыскали по полной схеме. Но к моему удивлению обыскали водителя и машину. Солдаты и девушка долго возились с транспортом словно не лень им было вообще и находили они в этом свое исключительное удовольствие. Службу тут знали хорошо, отметил я про себя. Девушка вернув мне мои документы сказала:
– Пока у вас нет местной карточки, эти ворота для вас недоступны. Сейчас пропустим, я проверила приглашение, но сделайте сразу пропуск нормальный. А то мальчики в следующий раз просто вас задержат пока не придут за вами с базового лагеря.
«Мальчики» с автоматами словно не слышали нашей беседы и рапортовали в микрофоны на высоких воротниках о том что запрещенного к провозу не обнаружено. Спрятав паспорт и поправив вещи в сумке я сел в машину и водитель погнал по внутренним дорожкам к, как он назвал, «второму дому». На нашем пути еще пару раз встречались ворота с охраной, но их мы миновали уже без особых проверок только предъявив документы.
Базовый лагерь ученых был райским уголком. Искусственно насажанные деревья давали массы тени по всему лагерю. А текущий в небольшом парке по бетонной канавке ручей с миниводопадами вообще создавал иллюзию, что мы не в полупустыне, а где-нибудь в средней полосе. Влажность в парке была настолько высокой, что местный микроклимат ощущался резко и сразу. Проходя через парк я заметил в тени деревьев на уединенных скамейках немало людей. Удивляясь я рассматривал, как некоторые из них работают на мобильных планшетках, кто-то ведет негромкие разговоры. А некоторые просто расслабляются прикрыв глаза и не замечают никого и ничего вокруг. Водитель сопровождая меня к административному корпусу старался не болтать и только странно все время оглядывался словно опасался чего-то. Наконец он довел меня до тряехэтажного здания из темно-синего стекла и металла, и оставил одного пожелав удачно устроится на новом месте.
На проходной в здании меня снова досмотрели и выдали одноразовый пропуск в конкретный кабинет на конкретный этаж. Я был в шоке честно говоря. Мне все это начинало нездорово напоминать центр контроля погоды над Москвой. Такой балаган с проверками и досмотрами. Я только спрашивал себя, а на предмет пластиковой взрывчатки просвечивают где? В туалетах или душевых?
На втором этаже, вставив в турникет пропуск, я был допущен в коридор. Невысокий турникет я мог бы даже с сумкой перемахнуть одним движением. Но хулиганить не тянуло совершенно в такой обстановке.
В кабинете отдела кадров пожилая женщина забрала все мои документы включая страховку и прочее и сложив в отдельную папку взамен выдала мне многоразовый пропуск:
– Категория три аж. Допуск внутри лагеря во все помещения кроме спецлабораторий, тюремного лагеря и гаражей. Если вам будет таковой нужен по работе, ваш руководитель сам пропишет его в пропуск. Сейчас вам надо прибыть в гостиницу и там оформиться. Возьмите план лагеря. В первое время вам пригодится. Потом все запомните и так. Что вы так недовольно смотрите. Коттедж вам пока не положен… Я сделал удивленное лицо и сказал:
– Это не недовольство. Это я с дороги такой. Я откровенно рад что добрался наконец.
– Вот и отлично. – сказала тетушка и добавила: – Расписание обедов, автобусов, собраний и другие мероприятия попросите в гостинице. Вам дадут. Расписание является документом ДСП так что не терять и не выкидывать. О потере немедленно доложить портье. Он сам знает что дальше делать и какие меры принимать к поиску. Да не делайте такое удивленное лицо. Вы на режимном объекте. Здесь даже расписание обедов секретно. А если не секретно то только для служебного пользования. Я даже не заикнулся о глубине маразма. Поблагодарил и вышел вон.
В гостинице меня поселили не в одноместный номер, как я рассчитывал а в четырехместный. В два уровня кровати стояли вдоль стен. Стол, стулья холодильник, душевая кабина. Помещение было более чем скромным. Утешало одно, я в этом номер должен был жить всего лишь с одним соседом. Когда я занимал свободную нижнюю койку соседа не было и я немного получил о нем представление наблюдая образцовый порядок везде куда не бросал взгляд. Педант, да еще не курящий… Я начинал понимать что мне будет плохо. Даже очень плохо.
Из гостиницы, вооружив меня расписаниями и электронным ключом от двери номера, портье направил меня в лабораторный комплекс, где я должен был встать на пищевое довольствие. Почем этим занимались в лабораторном комплексе, а не в отделе кадров или в столовой я слабо понимал. Но делать нечего и я направился к зданиям лабораторий. На входе в центральное здание научного комплекса уже привычно я предъявил пропуск и себя самого для осмотра сканерами и прошел в холл.
– А где встают на довольствие? – спросил я у охранника и тот только пожал плечами не желая ничего мне отвечать.
Вместо охранника ответил пожилой мужчина спускающийся по лестнице со второго этажа:
– По коридору направо в четырнадцатый кабинет. Там сейчас никого нет скорее всего. Обед только недавно закончился.
Поблагодарив мужчину я нашел нужный кабинет и стал шататься по коридору возле него в ожидании сотрудников. Только минут через двадцать в корпус влилась шумная толпа людей и разлилась по коридорам и этажам. В нужный мне кабинет юркнула невысокая женщина лет тридцати даже не поинтересовавшись, что я делаю под дверью. Осторожно постучав, я вошел и глядя как она подкрашивает губы спросил:
– Добрый день. Здесь на довольствие становятся?
– Да. Проходите. – сказала она и отложила в сторону помаду. Указывая мне на стул у стены она сказала: – Присаживайтесь. Сейчас все оформим. Фамилия? Имя? А лучше ваш пропуск дайте… Я протянул пропуск и женщина вставив его в терминал переспросила:
– Альберт Кох? Так вы у нас будете работать в лаборатории Екатерины Александровны. Сейчас позвоню, чтобы кто-нибудь за вами зашел. А то не пройдете, пока в пропуск начальник лаборатории не пропишет данные. На довольствие я вас поставила. На денежном довольствии вы уже стоите, как не странно. Ваши данные в бухгалтерии есть. Минутку.
Она набрала номер на настольном видеофоне и мило кому-то улыбнувшись сказала:
– Вот! Ты-то мне и нужен. Зайди ко мне забери вашего новенького оператора.
– Щаззз. – услышал я притворно недовольный голос и стал ждать когда его обладатель зайдет в кабинет.
Пришедший за мной невысокий парень лет на пять старше меня поздоровался со мной за руку и представился:
– Алексей. Пошли. Покажу тебе нашу кухню.
Поблагодарив женщину напоследок я вышел следом за парнем в коридор и мы направились к выходу. На улице Алексей без обиняков заявил мне:
– Мы тебя тут давно ждем. Работы для тебя масса. Остальным просто некогда этой херней заниматься. Катька сказала, что выпросила нам в штат стажера, так что поверь тебе будет не скучно разгребать все, что мы набрали за это время. Я почему-то верил.
– Ты главное не отчаивайся, когда утонешь в материале… Помни что никто тебе не поможет. Очень мощный стимул это понимание. А еще мощнее стимул для быстрой работы это мат начальника архива, куда ты будешь все свозить и брань Катьки, которая запросто может премии лишить за медлительность.
– Веселые перспективы. – сказал я ухмыляясь.
– А ты не улыбайся. При мне-то ничего, а вот при Сергее Игнатьевиче, он наш главный физик после Полякова и компании, не стоит. Он беситься начинает когда всякие улыбочки ухмылочки видит. Думает бедолага, что все над ним посмеяться втихаря хотят. Кому он нужен… гений на всю бошку… Пришли. Давай иди впереди я тебя по своему пропуску проведу.
Мы зашли в невысокое полутороэтажное здание с огромными полукруглыми окнами и сразу оказались в холле, где в креслах сидели и спорили несколько человек. Остановившись на пороге я присмотрелся к тем с кем предстояло работать. Но только я собирался убедится в чудесах физиогномики, как на глаза попалась вошедшая в холл из кабинета у входа Катя. С прозрачным кейсом для бумаг она замерла и посмотрела на собравшихся.
– Я не поняла. Обед час назад кончился что вы все еще тут прохлаждаетесь? – спросила она не столько возмущенно сколько искренне недоумевая. – Кирилл где рассчитанные пороги, которые еще утром должны были подать энергетикам? Сергей Игнатьевич, мне конечно неудобно делать вам замечание, но я хочу заметить… то, что позволительно вам не позволительно другим сотрудникам. Не развращайте их посиделками. Вечером после работы можно все обсудить. Не тратьте рабочее время.
Тот кого назвали Сергеем Игнатьевичем поднялся во весь свой двухметровый рост и глядя на мелкую по сравнению с ним Катю сказал:
– Екатерина Александровна… Мы обсуждаем как раз расчет порогов. У нас вполне рабочая обстановка. А вечером все равно сегодня не поговорить из-за общего собрания.
– Вы все равно на них давно и принципиально не ходите. – сказала раздраженно Катя и сменив гнев на милость сказала: – Хорошо. Я сейчас к Полякову, через час я вернусь. И мне уже кровь из носу нужны эти цифры. Или вы дадите их мне… Кирилл, слышишь? Или я сама сяду за расчеты. Поверьте это страшнее. Ваша премия пойдет в фонд голодающих племен Амазонки. Или мне на новую косметику.
Катя хотела уже гордо вздернув подбородок выйти на улицу, но столкнулась с нами в дверях. Смотря на меня недоуменным взглядом она молчала. Я никогда бы не смог сыграть так как она.
– Простите. – обратилась она ко мне. – Посторонним вход в наше здание воспрещен. Алексей как он вошел сюда…
– Екатерина Александровна, это и есть наш новый стажер. – спохватился Алексей. Она оценивающе посмотрела на меня и сказала громче, чем было нужно:
– Старовато выглядите вы для студента… Как вас зовут?
– Альберт. – ответил я с трудом сдерживая улыбку от всего этого фарса. Наверное я плохо старался раз Катя заявила:
– Так вот Альберт, прекратите глупо улыбаться и приступайте к вашим обязанностям. Алексей вам все покажет. Алексей, все покажешь и поможешь. И не забывай что мне нужна к утру программа новой модели Кстесса. Он меня жором жрет с тех пор как их с Поляковым объединили. Я уже писала рапорт о невозможности отрыва моих специалистов, но проще выпросить рейс до Луны, чем в их отдел еще людей. Они и так свои штаты до безобразия раздули. Сделай Лешенька доброе дело. И Родина тебя не забудет. Правда с учетом секретности и не вспомнит.
Она так убедительно вздохнула что в холле все засмеялись. Мы расступились, пропуская Катю и она выскочила на улицу, даже не бросив на меня еще хоть одного взгляда. Я почувствовал себя немного обиженным, но вскоре мне стало не до обид. Меня провели на мое рабочее место и долго и вдумчиво объяснили процесс работы с данными. Мои мозги на остаточном эффекте «НООТРОСТАЗА» все с удовольствием глотали, но даже они были удручены количество предстоящее работы.
В итоге ближе уже к концу рабочего дня я провел первую в жизни самостоятельную операцию по консервации данных и подготовке их с списанию в архив. К каждому файлу мной упакованному и зашифрованному я должен был раскопать в груде хлама оригинальный объект исследования и, подготовив сопроводительную записку погрузить на тележку. Набрав полную тележку образцов в спецконтейнерах и довольно здоровый объем данных я уже шифровал их вместе и отправлял на сервер архива. С сервера приходило уведомление о готовности принять образцы и я катил тачку в здание архива, где под роспись сдавал каждый образец. То что эти образцы все сплошь радиоактивные я узнал в тот же день и серьезно обеспокоился, что не прошел предварительную «блокаду». Сразу по окончании рабочего дня я направился следуя плану в медкорпус и найдя врача объяснил свою проблему.
– А почем начальник лаборатории сразу вас ко мне не направил? – Возмущался врач в присутствии нескольких медсестер.
– Я не доложил что не защищен. – Признался я.
– Вам за это выговор положен! – шумел медик. – Вы не только собой рискуете. Вы и весь коллектив подставляете. И вашего руководителя особенно. Давайте садитесь пройдете тесты и я введу вам блокаду. Но вы же не сможете несколько дней работать после нее. Подумав, я сказал:
– Смогу. Я уже проходил ее. И не удивлюсь ощущением.
Продолжая ругаться и распыляться что к блокаде неделями готовят тело, врач тем не менее снял все данные с меня и вколол «коктейли» в мышцы, когда не нашел к чему придраться. Я посидел под наблюдением с полчаса и только когда почувствовал дурноту, врач отпустил меня в гостиницу. В номере уже лежал на своей койке сотрудник нашей лаборатории Кирилл и лениво перелистывал какой-то журнал. Он не приставал с расспросами и разговорами. Ограничился банальным вторым знакомством. И объяснил, как он тут живет и что можно делать живя с ним, а чего не стоит. Я не спорил и покивав просто улегся на койку моля бога, чтобы меня не вырвало в этой чистой комнатке при таком странно правильном моем ровеснике.
Об ужине и речи не могло быть в тот вечер. Да и утром я подумал что не удержу завтрак в себе если хоть что-то проглочу. Я ограничился чаем. Причем даже не в столовой, а купил в автомате в холле нашего рабочего здания. Крепкий чай оказал на меня положительное действие и я вместо умирания на рабочем месте даже сделал несколько ходок до архива и обратно. В обед я просто добрался до гостиницы и спал. Будильник меня разбудил с огромным трудом. Теряясь в ощущениях в темной комнате я не мог сообразить что вообще происходит и какое время суток. С огромным трудом я пришел в себя и поковылял до автоматов с напитками. Кружка чая и я поплелся в лабораторию дальше разбирать образцы.
К ужину я был никакой от усталости. Борьба с собственным телом и необходимость все-таки быть внимательным и не наделать глупостей в первые дни меня выматывали жутко. Опять не поев я добрался до комнаты в гостинице и немедленно отключился. Утром, когда мне стало полегче я попытался вспомнить предыдущий день, проведенный словно во сне и с огромным трудом восстановил хронологию событий. Завтракал я вместе со всеми, но как я понял поспешил все-таки. Рвало меня в туалете расположенном в том же столовом комплексе. Чуть не плача от злости на самого себя я собрался с силами и залив в желудок крепкий чай поспешил на работу.
В таком режиме я отработал три дня и только в субботу, когда многие уехали в Степную, а некоторые и в Погребень я смог нормально наесться и отоспаться. Больше того, чувствуя необычный прилив сил, я направился в лабораторию и работал там до половины первого ночи как проклятый, готовя к понедельнику партии материала и документации. Я бы может и до утра бы так отработал, если бы не Катя появившаяся в кабинете в обнимку с незнакомым мне парнем. Что она в субботу делала в лаборатории да еще со своим приятелем для меня было абсолютно непонятно.
– Стажер, вы что здесь делаете? – задала она тон разговора. Я, смотря даже не на нее, а на ее спутника признался:
– Екатерина Александровна, очень много материала… настолько все захламлено. Я боюсь если не работать в авральном режиме, то моих рук на все не хватит. Вот я и стараюсь…
Катя прошлась между столов с терминалами и поглядела подготовленный мной к отправке материал взглянула на груды сложенных у стены контейнеров и кипы документаций и кивнув сказала:
– Хорошо. Работайте. Я отмечу это в вашей карте практиканта. – обращаясь к своему другу она сказала: – Видишь бардак какой? Как пошла моя серия так образцы от синтез группы каждый день по сотне штук поступают. А мы все это должны обработать и сдать. Занимаемся чушью какой-то. Словно они сами не могли после исследований все передать в архив. Но это типа наши результаты вот нам все и сливают… Короче вечная наша бюрократия здесь себя таким образом проявила.
– Ничего. – сказал ее друг каким-то странно сильным голосом. – У тебя вон какие стажеры… Ночами пашут. Все разгребут. У меня в лаборатории словно корабль дураков собрался. Ни работать ни хотят, ни идей никаких, ни порядка от них не добьешься. Если бы не наша тема выбросов давно бы закрыли бы. Кому такие идиоты как мы нужны.
– Ой не прибедняйся. – сказала Катя и я со странной болью увидел знакомое лукавое выражение ее лица. Взяв приятеля под руку она потянула его из кабинета и по дороге сказала: – Твой корабль дураков нужен всем нам. Кто будет замерять мои съемы энергии? Я что ли? Я туда сама не полезу. Я там была. Не интересно.
Они вышли из кабинета, а вскоре я услышал их голоса вообще под окнами на улице.
Работать перехотелось совершенно. Наверное даже не владея собой я подошел к окну и с каким-то отвратительным чувством удовлетворенности смотрел, как эти двое целуются в свете фонарей у входа.
Я помнил наш с ней договор. Глупый договор людей не умеющих предсказать следующий день не то что события через два года. Мы ни в чем не должны себе отказывать. Но если судьба нас снова сведет мы будем вместе. Так вкратце звучали наши обещания. Что ж, не судьба, а желание Кати свело нас снова вместе. Зачем? И зачем она так откровенно показывает мне что она не со мной и быть со мной не собирается. Почему она за все эти дни не уделила мне ни минутой беседы наедине. Почему она не объяснила как нам вести себя здесь? Как мне себя вести? Она не хочет разговоров на эту тему? Вполне понимаю, что эти разговоры ничего кроме раздражения вызвать не могут. Но лучше пять минут раздражения, чем такая вот пытка неизвестностью. Неизвестностью и непониманием. Непониманием происходящего.
Заперев за собой кабинет и потушив в холле свет я вышел из здания. И направился по освещенным дорожкам к гостинице. Проходя мимо парка я вдруг услышал тот самый сильный голос и слова:
– Смотри твой стажер домой уже бежит. Он наверное тебя только и ждал чтобы показать какой он работящий. Я остановился, как вкопанный. Повернулся на голос в темноту и сказал:
– Уважаемый, вы ошиблись. Вы меня не с тем кем-то сравнили.
Вместо ответа этого «уважаемого» я услышал голос Кати, чей белый костюм я уже разглядел в темноте парка:
– Идите, практикант. Уже и правда поздно. Андрей вас не знает, он неправильно о вас подумал.
– Хе-хе. – демонстративно прозвучал голос Андрея, но не объяснять же ему в приватной беседе, что надо несколько иметь чувство такта. Или его отсутствие характеристика всех руководителей среднего и старшего звена? Краснея и теряя здравость ума от злости я добрался до гостиницы и завалился на кровать обхватив подушку руками и сжав под ней кулаки до боли. Чуть успокоившись я сходил вниз к автомату у стойки портье и купив себе успокаивающий чай с шиповником смог через «не могу» привести чувства в порядок. Это мне стоило больших трудов, но я хоть уснуть смог, а не пытался бы как последний школьник в темноте переигрывать эту отвратительную сцену в парке.
Утром, после завтрака я с новыми силами направился в лабораторию готовить очередные контейнеры к отправке. В лаборатории кроме меня до обеда отработал и Кирилл, который кстати не ночевал в номере. Я не стал спрашивать его где он был, но поздоровавшись спросил можно ли курить в комнате когда он там не ночует.
– Только в окно конечно. – сказал Кирилл и уткнулся в три монитора разом стоящие пред ним. На мониторах вместо ожидаемой хотя бы видимости работы бегал человечек с огромной радостью расстреливая мутантов. Заметив пальцы Кирилла на сенсорной панели на коленях я не стал его больше отвлекать от игрушки и прошел в рабочий кабинет.
