Текст книги "Осознание"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 63 страниц)
– Отвези по дороге в ремонтку. Пусть посмотрят. Прогер говорит, что он накрылся. Если есть возможность починить, пусть чинят. А нет, так пусть акт списания подпишут, а я потом заполню его и передам Пал Санычу.
Митрофан укатил, а я вернулся в ангар к своим и закурил в их компании, не считанную за это утро сигарету. Я вообще с этой нудной работой сорвался на курении. Смолил без счету и пугался при мысли, что скуриваю две или три пачки сигарет за день. Хотя мой организм и выводил быстрее шлаки и прочую гадость я считал, что это было чересчур, но ничего поделать с собой не мог.
Программист на удивление без приключений выбрался из «козлика» и, кивнув Сергею Николаевичу, сказал:
– Все готово. Пусть принимают. Бортсистемы в норме. Дублирущие системы в норме.
Поблагодарив его Сергей Николаевич связался с лагерем и, поговорив по телефону с начальником лаборатории пригласил экипаж на приемку. Положив трубку, он обратился к нам:
– Давайте ноги в руки и валите отсюда. Тезка, ты останься, поможешь ленты в пулемет вставить и ящик с гранатами подвесить.
Серый недовольно кивнул, а мы, в душе посмеиваясь над ним, вышли из ангара и направились пешком к недалеким складам и офисам штаба.
В столовке мы взяли себе по стакану с подноса у «раздачи». Залили в них кипяток из титана на стене и бросив в стаканы сахар и пакетики с чаем, что были свалены на большом подносе на одном из столов, засели у окна «чаевничать». Вообще наши повара отличались умом и сообразительностью. Еще полгода назад нам приходилось тарабанить в окошко раздачи и требовать, чтобы они нам чай налили. Заспанные повара открывали окошко и с матами и руганью делали свою работу. Потом они, конечно, не выдержали и стали оставлять для нас все снаружи. Не жизнь, а лафа пошла. Мало того, что теперь без заморочек с побудкой поварят можно было чаю попить, так мы еще на вечер набирали сахар и пакетики, чтобы даже на это не тратить кровно заработанные деньги.
– Во сколько поезд в Погребень? – спросил у меня Вовка. Отхлебывая чай, я посмотрел на часы и сказал:
– На этот мы уже опоздали. Следующий через сорок минут. Успеем все сделать и на станцию добраться.
– Надо быстрее чай пить и валить пока нам работу новую не нашли. – резонно заметил мой приятель и я кивнул. Санек, вытянув из кружки пакетик с чаем, поглядел на нас и попросил:
– А с вами можно?
– Куда? – удивился Вовка.
– Ну, в город…
– Так все же едут… – пожал плечами Вовка, делая вид, что не понял молодого.
– Я имею ввиду с вами. – не унимался Сашка. Я помотал головой и сказал:
– Мы к моей подруге в гости едем. Она Вовку еще как-то переваривает, а с тобой рисковать не хочу. – сказал я почти правду.
Новенький пожал плечами, мол, не будет больше напрашиваться и с надеждой поглядел на Олега. Но у Олега в городе были дела поважнее развлечений и ему точно обуза не нужна была. Как он предупреждал еще в ангаре, ему срочно предстояло ехать на пункт спутниковых коммуникаций и звонить матери, которая вся извелась в ожидании, когда сможет увидеть сына. В общем, приходилось Сашке решать: ехать с нами в город и там шататься предоставленный самому себе или оставаться в лагере и рисковать залететь на неплановые работы. Выбор был очевиден для любого разумного человека и спустя полчаса мы уже все стояли у монорельса в ожидании проходящего мимо нашей станции поезда. Микроавтобус лагеря, лихо развернувшись попылил обратно сигналя нам на прощание.
Когда поезд появился среди холмов на горизонте, он приближался так стремительно, что казалось, не остановится чтобы забрать нас на пустынном полустанке. Но инструкции у машинистов относительно этого дикого места были четкие. Когда поезд тронулся, а мы поднявшись на второй этаж заняли места за одним столиком друг напротив друга прибежала проводник и потребовала наши билеты. Какие могут быть билеты у людей со станции, на которой даже билетных касс не было? Мы показали наши удостоверения с фотографиями и проводник от нас отстала. За нас платит наше министерство. Или не платит. Но нас это не касалось, и мы просто достали карты, решив скоротать за ними время.
Пока играли, приходилось еще отвечать на идиотские вопросы Сашки. Он был, как ребенок – верил во всякую чушь, что наговорили о Диком поле и все время спрашивал нас, а правда ли это.
– … А башня волшебника? Она разве с монорельса не видна, когда проезжаешь через холмы?
– То, что показывают девочкам, чтобы они поохали это водонапорка старого сельхозкооператива. – пояснил Олег. Второй механик, «отбиваясь» от моей подачи сказал:
– Если бы башню волшебника можно было бы увидеть из поезда, то все проезжающие хватали бы такие дозы… короче, всех бы пришлось измененными делать перед поездкой в этой местности. Монорельс южнее на восемьдесят километров от края проходит. И то задевает ветрами.
– В смысле… что ветрами? – не понял Санек и «механикус» нервно дернулся:
– Когда очередной раз долбят – облака в небо поднимаются. Если неудачно рассчитали ветра, то может к монорельсу отнести… что непонятного?
– Да все понятно! – надулся на грубость Сашка.
– Так чего чушь спрашиваешь?
– Слушайте, заткнитесь а? – попросил я, подкидывая механику козырного туза, чтобы тот «забрал» и не думал.
– А что он… – попытался оправдаться тот.
Целых десять минут мы, молча с Вовкой, валили по очереди всех противников, наслаждаясь тихой музыкой в салоне и пролетающим степным пейзажем за окном. Но Сашка не был создан для тишины и когда мы пролетали мост, сморозил очередную глупость:
– А что с водой там? Ведь она тоже заражена. Она же потом в реку попадает… А люди пьют ее. И не только люди.
Не выдержал Вовка. Он очень тихо, как всегда, когда на что-то злился, спросил у этого болтуна:
– Слушай, ты же карту видел? Да?
– Ну. – кивнул Санек.
– Так скажи мне чудак-человек… Где ты на ней хотя бы ручей увидел не говоря о реке? Санек заткнулся, и я облегченно скинул ему свои последние карты.
– Я все. Без меня доигрывайте. Кому-нибудь кофе принести из бара?
– Мне не надо. – сказал второй водитель. Остальные тоже отказались и только… конечно же Сашка сказал, что ему надо. Отчего-то меньше всего мне хотелось ему нести. Но я спустился на первый этаж в бар. Пока наливали кофе, посмотрел короткий выпуск новостей о боестолкновениях на Черной в результате которых по нашим данным погибло три пехотинца и сорок боевиков, а по данным повстанцев они ушли без потерь уложив наших не менее полусотни. В общем как обычно истина где-то рядом. Поднявшись со стаканами наверх, я нашел идиллическую картину кукареканья механика под столом на потеху всего вагона.
– Я хочу отыграться! – заявил тот, вылезая из-под столика.
– В следующей жизни. – со смехом заявил ему Вовка.
– Да вы, блин, с Фрицем сговорились. – Возмущался почему-то второй водитель.
– Коха вообще играть не умеет! – с честными глазами заявил Вовка и я кивнул.
– Да-да. Я вообще ваши картинки первый раз в жизни вижу. Так что сговорится со мной нельзя. – сказал я и поставил перед Сашкой его кофе.
Олег и другие ребята никого не стесняясь заржали и водила с механиком только головами покачали.
Больше в карты не играли. Отхлебывающий кофе Сашка докопался до Вовки, как тот попал на работы и Владимир неохотно рассказал про свои художества на стенах высотных домов.
– Так что же среди нас ни одного настоящего уголовника нет? – толи обиженно, толи изумленно спросил Сашка. Я, скривившись, сказал:
– А тебе что? Зоновских порядков не хватает? Стушевавшись, Сашка помотал головой, и Олег ему объяснил:
– Настоящий уголовный элемент на такие работы не берут. А нас… так скажем, неудачников, берут при условии, что мы не побывали в зоне до этого. То есть, как это сказано в программе реабилитации: не прониклись духом уголовного сообщества. Нас сразу после суда ловят и дают шанс на нормальную жизнь. Я лично благодарен.
– Да я тоже… – сказал как-то смущенно Санек и добавил: – Просто странно. Я же все-таки за убийство осужден.
– По неосторожности. – поправил его Серый. – Как и я.
– Не важно. – уверенно уже сказал Сашка. – Убийство есть убийство. Я разозлился на этого придурка и прошипел:
– Слушай, прекрати нам мозги иметь! Хорошо? Я такой демагогии еще в СИЗО наслушался. От следака да психолога.
– Так ты же не за это сидишь. – удивился механик и даже Олег посмотрел на меня изумленно.
– Не за это. – кивнул я. – Я по политике. Но каждый день я такого наслушивался. Меня допрашивали, кто из наших убил стукача ментовского. И было это преднамеренно или нечаянно. Кстати на меня хотели повесить. Не получилось. Я в тот день в Нарве листовки расклеивал… Олег спросил, указывая на меня и Вовку:
– Так вы в одной команде были что ли, горе подрывники? Помотав головой, Вовка ответил:
– Неа, он из пикермена.
– А ты?
– А он обрядник. – сказал я за приятеля.
– Один черт. – уверенно заявил мех, но Вовка ему пояснил:
– Понимаешь, они, типа, воинствующие болтуны. – сказал он кивая в мою сторону – А мы болтуны пацифисты.
От такого определения даже я улыбнулся. Заключение и суд во многом изменили наше понимание мира, с которым мы пытались бороться, и который желали как-то изменить. На все то, чем жили до задержания, мы теперь посматривали с легкой ностальгической улыбкой. Каким смешным теперь казались наши листовки по сравнению с многовековыми институтами власти. Какими маленькими мы оказались по сравнению с жерновами Системы. Но Система, следуя своим же законам, нас пощадила и дала шанс не исчезнуть в лагерях и на долгих работах на юге. Она дала нам шанс и мы искренне пытались быть благодарными ей. Я, к примеру, в то время верил, что, вернувшись в нормальную жизнь, я приеду к родителям и даже под автоматами больше не займусь глупостями, которыми занимался раньше. То через что я прошел, а главное то, что меня миновало, дали мне разума, чтобы оценить прелести моей жизни до всего этого дерьма.
В Погребне мы сошли на платформу и нос к носу столкнулись с патрулем. Конечно, нам пришлось доставать наши увольнительные и карточки. До увольнительной одного из водителей хотели было зацепиться, но, подумав, отпустили. Ведь ясно же что мы в массовом увольнении, налегке и явно ничего плохого пока не задумываем.
На площади перед вокзальчиком мы с Вовкой расстались с остальными и, прыгнув в монорельсовый трамвайчик поехали давно проторенной дорогой к Светке.
Моей подруги дома не оказалось и я, своим ключом открыл дверь. Вошли, сразу чайник поставили. Залезли в холодильник, нашли сыр и наделали бутербродов.
– Я к компу пошел. – сказал Вовка и забрав заготовленные им бутерброды смылся с кухни первым заняв Светкин компьютер.
Я дождался, пока закипит чайник, и налив нам по кружкам кофе потащил их к Вовке.
– Чего пишут? – сходу спросил я, зная, что первым делом он ползет на альтернативные новостные ленты. Он ответил не сразу. Что-то внимательно прочитав, он пояснил, почесав висок:
– Да наши все никак не могут решить давить восстание за Черной или оставить все как есть. Мол, сами в блокаде передохнут. Правительство не одобряет больше активные боевые действия там. Боятся больших потерь в лесах.
– Помнишь сержанта в лагере? – спросил я.
– Ага, а что?
– Он на Черной воевал. – сказал я отпивая горячий кофе. – Когда он нас вез на вокзал, то рассказывал подробненько так, с чувством, что там творится.
– И чего рассказывал? – спросил Вовка скорее механически, чем серьезно интересуясь. Он был погружен в потоки текста и иллюстрации. Пожав плечами, я рассказал:
– Их боевики даже газами, говорит, травили. Зарином. Кивнув, Вовка сказал:
– А наши их типа ничем не травили… Травили. Как тараканов из лесов выкуривали. Хрен что получилось. Что же тут удивляться, если они в ответ самопальным зарином залили наших горе-вояк. Не желая продолжать эту крамольную тему, я спросил:
– Ты со своими так и не связался?
Вовка поблагодарил, что я ему напомнил о его товарищах и полез на ресурс их славной компашки, загримированный под эротический форум. Просмотрев приватные сообщения и не найдя ответа он вздохнул и сказал:
– Ну, правильно. Я бы на их месте тоже бы меня опасался. Вроде в зоне сидеть должен, а тут письма пачками шлет. Я искренне посочувствовал ему, но напомнил:
– Светка через час уже с работы должна придти, так что дай мне тоже почитать.
– Да я только сел! – возмутился изголодавшийся по информпространству Вовка.
– Ну тогда честно разделим. – предложил я. – тебе двадцать минут, а мне все остальное. Светка ведь и раньше придти может.
Договорившись на этом, я оставил его у компьютера, а сам направился в другую комнату посмотреть, что в новостях вообще передают. Включив телевизор, я защелкал каналами в поисках европейской спутниковой передачи. Найдя нужный мне канал, я отложил в сторону пульт и, наяривая бутерброды с кофе, с интересом поглощал происходящее в мире.
Из всех новостей меня, правда, привлекла только хроника боев в районе нашей Черной реки показанная со стороны боевиков. Я мог бы показаться непатриотом, но тщательно процеженная информация в наших СМИ меня нисколько не устраивала. А вот иностранные хоть и смаковали каждую неприятность наших частей в районе конфликта, но зато можно было выбрать нечто среднее, более похожее на истину.
Конечно я засмотрелся телевизором, конечно Вовка так и не напомнил мне что моя очередь шляться по Сети. От просмотра меня отвлек только звук открываемой двери. Я быстро поднялся и аккуратно стряхнул крошки от бутербродов с дивана. Светка могла наехать, что я не над тарелкой ел. В коридор встречать мою подругу выскочил и я и Вовка.
– О! Вы уже тут! – изумилась она. – Вы хотя бы предупреждайте, когда приедете. Я бы прибралась.
Она поцеловала меня и обменявшись несколькими фразами сбежала в душ. Я пошел на кухню поставил чайник, и даже чая ей налил пока она смывала дневную усталость под струями так ей нравящегося прохладного душа.
Когда она вышла и появилась на кухне вся такая соблазнительная в своем белом халатике я ее сразу спросил:
– Мы никуда сегодня не пойдем?
– Алька, я такая уставшая. – сказала она садясь на табурет и отпивая чай. Пустой чай ее не устроил и она бросила в микроволновку замороженную рыбу. Семь минут и ужин готов. Пока она ковырялась с рыбой я рассказал ей что сегодня нас буквально выгнали из лагеря за ненадобностью. Все разбрелись по городу в поисках развлечений, а я вот такой весь классный сразу к ней. Света покивала и с насмешкой сказала:
– Ну и зря. У меня сегодня и настроение паршивое и ежемесячный секс с тампонами. Поехал бы себе и Вовке подружек бы нашел…
Я скривился в усмешке. Я Светку уже хорошо знал. В прошлый раз, когда я побывал в городе и к ней не заскочил, а ей все мило разболтали знакомые, она куксилась на меня неделю. Так что это она говорила просто, чтобы я пожалел ее страдающую своими проблемами и уставшую после целого дня на ногах в магазине.
Я, конечно, жалел ее, сделал массаж, когда мы перебрались в комнату на диван. Потом мы с ней мило просмотрели принесенные ей фильмы, выходили несколько раз курить на балкон, где к нам присоединялся, Вовка, так и не вылезающий из-за компьютера даже чтобы поесть.
Перед самым сном решили выйти хоть пару минут погулять на свежем воздухе. Неспешно проходя мимо веселящейся молодежи Света, завистливо сказала:
– Я такая же была когда-то, Аль. Не надо было думать ни о работе, ни о доме, ни о чем. Только гуляй, веселись. А сейчас я живу и не понимаю, зачем живу. Неужели только для работы? Хмыкнув, я спросил:
– А что неужели только чтобы веселиться?
– Ну, чего ты утрируешь? – спросила она меня, прижимаясь к моему локтю. – Просто всего надо в меру. А я… с восьми утра до восьми вечера на работе. И в субботу так же. А в воскресенье ничего не хочется вообще. Только спать. Такая усталость накопилась. Так хочется хотя бы недельку отдохнуть.
– Отпуск твой хозяин магазина не даст?
– Только за счет летнего следующего. Этот то я уже отгуляла весной. Нет уж. Я без нормального отпуска в следующем году точно свихнусь.
– А может заболеешь?
– Без толку. Он потребует контрольную ленту диагностера больничного. А у меня кроме месячных ничего нет. Я потом что? Должна буду ему рассказывать, что истекала кровью и была присмерти?
Мы невольно улыбнулись и, обойдя дом вышли на пустынную улицу упирающуюся в берег реки. Светка не жалея светлых бриджей уселась на песок склона и показала мне рядом с собой предлагая сесть. Я сначала сел, а потом и прилег, облокотившись, и стал рассматривать ее светлый профиль в надвигающихся сумерках.
Моя подруга была больше чем просто симпатичная. Для меня всегда казалось странным, что она не вышла замуж до нашего с ней знакомства. Такие красивые девушки не бывают незамужними, как я тогда думал. Она рассказывала не вдаваясь в подробности что ей предлагали и не раз, но все не то. Она искала не принца на белом коне, а того кто в ее понимании был бы настоящим мужчиной. То есть зарабатывал сам не позволяя ей работать. Не гнушался работой по дому. Не пугался при мыслях о детях и о длительной и нудной процедуре прохождения генетических тестов и получения разрешения. В идеале она видела своего мужа, как мне кажется, этаким подкаблучником, который бы все делал чтобы она не захотела. Я, конечно, подозревал что такие люди быстро надоедают и становятся неинтересными партнерами, но вслух ей об этом не говорил.
Меня, не смотря на то, что мы уже месяца три были вместе, и я приезжал к ней как к себе домой, кажется, Светка как потенциального мужа не воспринимала. Я просто был ее Алькой, с которым весело в постели и, на которого засматриваются ее подружки. В который раз я понимал, что фактор конкуренции зело полезный фактор. Когда-то я познакомился, случайно почти со всеми ее подругами, работающими с ней в магазине. Я у них за несколько раз приобрел себе новую одежку, чтобы не кататься в город в казенной робе. Благодаря маме у меня был неплохой вкус к одежде. И наверное в глазах этих провинциальных девушек я одевался слишком круто и броско. Чем кстати и привлек их всеобщее внимание. Потом много раз заскакивал к ним в магазин просто на чашечку чая. Потом стал заглядывать с Вовкой, когда понял, что мне столько девушек будет много. Как так получилось, что остался именно со Светкой, я даже сам, честно говоря, не очень понял. Вовка же благодарный мне за этот показанный «цветник», еще долго посещал магазинчик, побывав, как мне кажется, другом для каждой из продавщиц кроме Светки, которая, застолбив меня, такого абалденного, послала его однажды далеко и на долго с всеми любовными подходами.
Но мы втроем остались в нормальных отношениях, и она не была против даже когда Вовка «одалживал» у нее одну из комнат для утех с новой подружкой. Светке было кажется вообще все равно.
Живя в оставшейся от родителей трехкомнатной квартире, Светка была рада гостям и друзьям. Даже когда была сильно уставшей.
– Пошли домой, – сказала моя подруга зябко передернув плечами, хотя было тепло на мой взгляд.
– Пойдем, – согласился я и помог ей подняться.
Только мы зашли как Вовка пожелав нам спокойной ночи уехал в кабак, где позвонив назначил встречу какой-то из своих подружек. Светка попросила, если они приедут домой постараться ее не разбудить. Ей на следующий день все так же надо было на проклятую работу.
Несмотря на ее ежемесячные проблемы у нас что-то получилось и после душа мы буквально мгновенно уснули не размыкая объятий.
Сон второй:
Сидящий передо мной человек бубня что-то себе под нос, читал развернутое перед ним мое «личное дело».
– А вы ведь так и не исправились. – убежденно сказал человек поднимая на меня блекло зеленые глаза.
– Я исправился. – уверенно сказал я.
– Да нет. Не заметно.
– Как же не заметно! – возмутился я. – Я работаю! Я вкалываю как лошадь! Я уже сто раз проклял, что ввязался в те дела когда-то.
– А что ж вы так кричите? – спокойно удивился мужчина. Я стушевался под его эдаким спокойным любопытством и сказал:
– Я вообще не понял что я тут делаю и как я сюда попал.
– Как вы сюда попали? – вскинув брови спросил мужчина.
– Да. – твердо изъявил я желание знать.
– Да как как… Как и все… Вы умерли.
Я скривившись посмотрел на мужчину, как на жертву плохих фантастических фильмов.
– И давно? – спросил я.
– Нет. Наверное, лет пять назад. Вы забыли, как были жуком и вас за назойливость просто раздавили? Ну, давайте вспоминайте. Вам подсказать? Хотя такие вещи как собственная смерть все-таки неплохо и самому помнить.
Я смотрел на мужчину и вдруг начал вспоминать. Как полз по… человеку?… как почувствовал надвигающуюся опасность. Как меня буквально разорвало мгновенно и во все стороны под тяжелейшим ударом чудовищного размера руки. Словно опомнившись, я замотал головой, спасаясь от светло-зеленого взгляда.
– Я не понимаю о чем вы говорите! – заявил я стараясь придать своему голосу уверенность.
Мужчина внимательно рассмотрел мое лицо. В его взгляде проскочила какая-то брезгливость. Он вздохнул, словно делал непомерно тяжелую работу и небрежно взмахнул рукой. Из сна меня буквально вышвырнуло…
– Сегодня нам поступило указание срочно подготовить площадку у ВБНК. – сухим голосом сказал Пал Саныч. – Там будут ставить дополнительную силовую установку. Наша задача разровнять площадку разграничить ее и наметить ориентиры для летчиков, чтобы они реактор не в скалы бросили. Серега первый возмущенно зароптал:
– Да вы чего Пал Саныч. Мы конечно там не бывали, но, в общем-то, сведения не секретные. В том фоне нам не выжить! Посмотрев на него с нескрываемым намеком заткнуться, Пал Саныч продолжил:
– Фонит там действительно здорово. Но для измененных это семечки. В крайнем случае, в госпитале отлежитесь пока с вас «грязь» не выйдет.
– Пал Саныч, – с мольбой выдавил Вовка, – Ну, есть же роботы строители. Почему их не пошлют. Мы типа дешевле? Покачав головой, старший сказал:
– Вот вы, блин… только о ВБНК сказал, как сразу обосрались от страха. Роботов туда посылать… Не работают там роботы. Точнее телеметрия не пашет. Нельзя там дистанционно управлять роботами. Ясно?
– А из башни волшебника? – спросил я удивленно. – Она защищена, да и аппаратура там вроде есть.
– ВБНКа уже три дня обесточена. Аккумуляторы только для поддержания микроклимата… на прием-то энергии хватает, но на передатчики не хватит чтобы на спутник сигнал давать. Они, уже кстати, почти сдохли, по нашим расчетам.. – сказал Пал Саныч. – Для ВБНК же именно установку и тащат. Что вы чушь-то спрашиваете? Наверняка слухи уже дошли.
Я заткнулся, а дурачок Сашка все-таки спросил глупость, как я, в общем-то, и ожидал от него:
– А какой там фон? Вместо меня ответил Серый. Но ответил так, как бы это сделал я:
– Тебе, придурок, хватит! Кожа лоскутами полезет! Изблюешься весь! Хорошо, если до госпиталя дотащат и на переливание сразу уложат. И то… потом полгода будешь калекой, пока спинной мозг после такой контузии очухается и в норму кровь приведет.
– У, мля… – только и сказал Сашка. Пал Саныч хмуро оглядел нас и сказал:
– Водилы и механики тяните жребий, кто поедет в первую ходку.
Я не был ни тем ни другим по идее, хотя и знал их работу не понаслышке, но вполне поддержал возмущение Серого:
– Не будем мы тянуть жребий. Это самоубийство. Я, например не знаю, как оттуда смогу уехать после работы.
– Обратно тебя программа трактора привезет. – уверенно сказал Пал Сныч.
– Все равно не будем. Вот если есть добровольцы пусть они и идут. А я не пойду.
Пал Саныч с недоумением посмотрел на бунтаря и как-то странно тихо переспросил:
– Как не пойдешь?
– А вот так не пойду! Одно дело в обеспечение сидеть. И иногда, как говорится, помочь добрым людям выбраться… другое дело самому туда ползти и что-то там делать.
Пал Саныч больше не спорил и не уговаривал. Он достал из брюк миниатюрный телефончик и набрав номер сказал в него:
– Алеша? Будь добр караул в инструктажную пришли. Да с автоматами.
Пал Саныч сел на свой стул за столиком у окна и молча стал перебирать снимки с воздуха участка, где предстояла работа. Серый, который понимал, что теперь ему от губы не отвертеться с вызовом бросил:
– Ну и похрену на вашу кичу. Я лучше неделю, или даже месяц отсижу в карцере, чем пойду в пекло. Лучше месяц в темной, чем потом год по больничкам!
Признаюсь честно, что уже в тот момент я сильно сомневался, что Серого в карцер отведут. В душе похолодело, когда я четко понял, что больше этого парня я не увижу. Когда караул вывел Серегу, Пал Саныч встал и сказал:
– Если кто-то думает, что этого… повели в карцер, то вы ошибаетесь. У нас тихая, спокойная рабочая обстановка. Бунтари мне тут не нужны. Его отправят на юг, где он в полной мере переживет все, что вам сейчас описал. Будут ему там и кожа лоскутами, и год на больничке. Лично позабочусь. Кто-то еще хочет заявить об увольнении или об отказе работать? Я даже не удивился, не услышав ни одного протеста в абсолютной тишине.
– Хорошо, – сказал Пал Саныч, – Продолжим. Итак, у нас осталось пять водителей и три механика. Вот на бумажках я пишу ваши фамилии, я вытягиваю сначала водителя. Потом так же буду тянуть механика первой партии. Когда первые определятся, все остальные пойдут в бунгало заниматься своими делами, а я проведу пока инструктаж. После обеда, все в третьем ангаре собираемся и готовим трактор. Надо много чего навесить.
Водителем, слава богу, оказался не Вовчик. И механиком в первую ходку пошел не Олег. Моим приятелям сильно повезло, как я посчитал. Вместе мы покинули инструктажную, но вместо бунгало направились к фонтану перед жилым корпусом ученых. Сидя на каменном бортике и чувствуя, как намокает раскаленная солнцем футболка, я откровенно наслаждался. Возникло нездоровое желание залезть прямо в одежде в эту чашу с водой и не вылезать из нее до самого обеда. Вовка протянул нам всем по сигарете и мы в полном молчании закурили. Только выкинув окурок, Олег, не выдержал и выматерился на Пал Саныча.
– Я и не знал, что он такой урод. – сказал он уже более приличными словами и сразу закурил следующую сигарету. Вовка, скривившись, сказал флегматично:
– Ну, его тоже понять можно. Он человек подневольный. Ему сказали сделать площадку. Что он сам с лопатой туда пойдет? Нет, конечно. Но если не выполнит, то и ему не поздоровится. Так что хоть и жестоко, но он прав для себя. Вовка, уже обращаясь ко мне, спросил:
– Он реально его на Юга сошлет? Я кивнул и, подумав, добавил:
– Сто процентов. В Пакистане после индийской бомбардировке ой как много работы теперь.
– Нахрен нам этот Пакистан сдался… – недоуменно спросил пустоту Вовка и я, разводя руками, сказал:
– Радиация уйдет или будет дезактивирована, а земля-то останется. Лучше пусть нам достается, чем тому же Китаю. Они и так себе кусок Индии по горячим следам оттяпали и назвали это спасением населения из пострадавшей зоны. Хрена лысого они там кого спасли, зато теперь в тех штатах гордо реет китайский флаг.
– А что они там делают? – спросил Олег, словно новости ни разу в жизни не смотрел.
– Воронки засыпают, землю срезают, завалы растаскивают, дороги делают. В общем, всем понемногу занимаются. – сказал я и не выдержав умылся мутной водой из фонтана. Вода была тепловатая, и казалась какой-то жирной. Руки после нее я старательно вытер о джинсы.
– Вот ведь бред… А наши чего не бегут оттуда? Ну, заключенные я имею ввиду. – спросил Олег и я только хмыкнул убедившись окончательно, что телевизор этот механик знает исключительно по слухам.
– Бегут. Еще как бегут. – ответил вместо меня Вовка. – и даже бежать есть куда. К китайцам. Только все равно тоже самое делать заставят.
– А в Афган?
– А в Афган не бегут. Ну, те, кто с головой дружат не бегут в Афган, куда пакистанское население рвануло после бомбардировки. В Афгане ни жрать нечего, ни делать нечего. Бегут в южные штаты Индии. Если везет, то не ловят. Если не везет, то ловят и возвращают нашим.
– Какой-то ужас… А как можно в другой стране не попасться не зная местного языка? – недоумевал Олег. Я не выдержал и сказал:
– Слушай, ты что собрался за Серым? Чего тебя на Пакистане заклинило? Телевизор хоть смотри иногда. Там все про это отлично рассказывают. Ничего, поверь, не скрывают. Подробно и со смаком рассказывают, какую гигантскую помощь Россия оказывает пострадавшему пакистанскому народу. И даже иногда упоминают о том, что народ-то давно слинял. Остались одни старики немощные. Вовка посмотрел на часы и сказал:
– Пошли. Обед через десять минут. Надо поесть. Может, еще полчаса поспать успеем.
После быстрого обеда мы действительно еще успели подремать у себя в душном бунгало. Нас разбудил лично Пал Саныч и повел к ангару готовить трактор к дальнему походу.
Трактор, как мы его называли, по сути, был машиной саперного назначения. Универсальная такая танкетка с кучей возможностей. От рытья траншей до сноса завалов и расчистки дорог. Броня этого трактора была не на много хуже танковой, а радиационная защита даже получше наверное. Саперам ведь по уставу назначалась расчистка дорог в зоне поражения атомным оружием. Но, не смотря на это ехать на такой зверюге своим ходом до башни волшебника, было занятием для профессионального камикадзе, если такие бывают в природе. Пока мы с помощью лебедок подтягивали и устанавливали на танкетку навесное оборудование Пал Саныч нас порадовал:
– До осыпающегося ущелья трактор вертолет докинет. Считайте пацанам вообще халява. Три очага минуют.
«Пацаны» это назначенные водитель и механик. Их Пал Саныч отпустил спать и морально готовиться к выходу. Уж не знаю, как можно готовиться к потенциальной смерти. Наверное, это было еще одно проявление ранее незамеченного за нашим старшим садизма. Отправить на койку думать о грядущих ужасах красочно описанных Серым, это было сильно…
– А от песчаников до ВБНКи пустяк. Там тем более дорога проторенная – через день «козел» там носится.
– А почему вертолетом до самой башни не докинуть? – спросил я осторожно отпуская цепь лебедки.
– Пробовали. – признался наблюдающий за мной Пал Саныч – Там не песок там пыль и пепел от разрядов. Вертолет близко только подходит все вершина словно в облако окутывается. Там становится не до выгрузки – хорошо бы вертолет увести.
– А как они установку собрались в таких условиях ставить? – честно не понял я.
– Те, кто площадку поедут готовить, маяки низкочастотные поставят. Вертолет по маякам отработает и уйдет.
– Понятно тогда. – кивнул я закончив возится с буром. – А кто вторыми поедут?
– Надеюсь второй ходки не будет. – хмуро сказал Пал Саныч.
– А, правда, что у башни волшебника постоянно молнии шаровые летают? – спросил Сашка вылезая из танкетки.
