Текст книги "Годы огневые"

Автор книги: Вадим Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

ХОЗЯЕВА МАШИН

Во время войны мне довелось познакомиться с американским инженером Биллом Хаусом, прибывшим в Мурманск в составе каравана на корабле типа «Либерти» в качестве судового механика. Низкорослый, неряшливо одетый в какое–то подобие овчинного тулупа, он водил меня по грязному машинному отделению и, тыча рукой в сторону механизмов, раздраженно говорил с каким–то нарочитым высокомерием:

– Вы видите здесь окончательное выражение американской технической идеи: управление всеми механизмами рассчитано на дурака.

Ему не надо думать, только следить за сигналами. На сигнальных фонарях надписи, что надо делать. Если дурак утомится и вовремя не будет реагировать на световые надписи, вступает звуковой сигнал. Если же дурак не будет реагировать и на звук, подойдет старший по вахте и набьет ему морду. Я до снх пор не могу запомнить никого, кто стоит у этих механизмов. Мне нет надобности в этом. Поставить сюда дрессированных обезьян – результат был бы тот же. Этот принцип, осуществленный в нашей промышленности, упраздняет зависимость от квалифицированных рабочих, от их дорогостоящего обучения, и если профсоюзы моряков начинают зажимать компанию, всегда можно найти тысячи среди безработных, чтобы нанять на рейс две сотни наиболее голодных и, значит, наименее требовательных. Вы видели наш корабль? Снаружи он выглядит внушительно, но по существу это жестяная тара – и только! Мы сколачиваем их по дешевке. Премию получил конструктор именно за это. Выгоднее выпускать много кораблей, рассчитанных на малый срок плаванья, чем выпускать мало кораблей, рассчитанных па длительный срок плаванья. Страховые премии перекрывают расходы фирмы по траурным объявлениям, которые она дает на свои счет в тех случаях, когда эти посудины идут на дно. Кстати, если б можно было вернуться обратно в Америку не на этом суденышке, я готов был бы заплатить за проезд все, что заработал за рейс. Механизм в скверном состоянии, сварные швы обшивки сдали и текут. Я докладывал об этом капитану, но он показал мне технический паспорт корабля, там сказано, что фирма гарантирует годовой срок безремонтного плаванья. К тому же мы и не можем производить ремонт своими силами, никто ни черта не понимает у нас в этих механизмах. Они хороши, пока в порядке… Но не всегда этот расчет может сохранить жизнь. Будь оно все проклято!..

Я не знаю, удалось ли Биллу Хаусу благополучно вернуться на родину, но горькие слова его о торжестве принципов американской техники, рассчитанной на дурака, остались в моей памяти, как свидетельство величайшего уродства и варварского одичания капитализма.

* * *

Получив в свои руки миллионы самых сложных, самых совершенных машин, советские рабочие подчинили их своей воле, талантливо используют свои знания, преодолевая рубежи норм, выдвигая идеи нового, еще более совершенного трудового творчества.

Новые трудовые подвиги, новые вдохновенные трудовые примеры, приближающие к заветному бытию, к коммунизму, мгновенно распространяются по стране, обнимая собой все отрасли созидания и ставя новые дерзновенные задачи.

Так творческий почин Лидии Корабельниковой, давший стране миллиарды рублей на экономии материалов, ныне блестяще продолжен стахановцами фабрики «Буревестник» Марией Левченко и Григорием Мухановым.

Они явились инициаторами соревнования за снижение себестоимости на каждой операции. Только за первый месяц работы по–новому коллектив «Буревестника» сэкономил по операции 768 430 рублей государственных средств. Вскоре опыт коллектива фабрики был перенесен на другие предприятия и стал всенародным достоянием.

Но этим дело, начатое на «Буревестнике», не ограничилось. Недавно инициативу Левченко и Муханова дополнили стахановцы Люблинского литейно–механического завода Антонина Жандарова, Ольга Агафонова и другие. Они начали социалистическое соревнование за отличное выполнение каждой производственной операции. Подсчитано, что это даст заводу в год за счет улучшения качества продукции экономию до трех миллионов рублей. Прошло немного времени, а уже и этот почин подхвачен широкими массами.

Со всех концов Союза идут сообщения о рождении новых смелых починов: из Люблино – о соревновании за совершенствование и рационализацию каждой операции, из Горького – о борьбе за пооперационное снижение трудоемкости работ, из Ленинграда – о скоростной обработке деталей на всех операциях. Жизнь показывает, что решение больших общенародных задач повсеместно на каждой производственной операции приводит повсюду к новому подъему научно–технической мысли стахановцев, к новаторству их за каждым станком.

Это полностью подтверждается стахановской практикой. Работница Левченко и рабочий Муханов учатся в вечернем техникуме обувной и кожевенной промышленности. Овладевая техническими знаниями, они аналитически подошли к самому существу производственного процесса и предложили новую форму соревнования, раскрывающую рабочему самые сокровенные тонкости его профессии, новые вдохновляющие перспективы для новаторских поисков.

Каждый рабочий, следуя примеру Левченко и Муханова, изучает теперь, из каких элементов стоимости складывается его операция, как его труд определяет общее снижение себестоимости продукции.

По лицевому счету стахановца теперь можно определить его сильные и слабые стороны.

Все это – свидетельство нового наступления рабочего класса в борьбе за овладение глубинами мастерства.

В предпраздничные ноябрьские дни на «Буревестнике» побывали представители четырехсот шестидесяти различных предприятий страны для изучения опыта Левченко и Муханова.

Дирекция фабрики была вынуждена выделить специального инженера для чтения «лекций» по внедрению нового метода. Я видел здесь депутатов Верховного Совета, секретарей областных комитетов партии, директоров заводов, знатных шахтеров, машинистов, металлургов, приехавших со всех концов страны ко дню великого праздника. Украинцы, грузины, казахи – все эти люди, сидя за столом, записывали в свои блокноты то, что необходимо было им знать для того, чтобы потом у себя помочь распространению нового замечательного рабочего почина.

Я слышал, как шахтер из Караганды советовался здесь с экономистом из Донбасса о том, как лучше перенести методы снижения себестоимости в угольную промышленность; сталевар из Магнитки предложил им собраться у него в гостинице вечерком всем вместе, чтобы подробней потолковать. И лица у всех были радостные, счастливые, взволнованные, и каждый говорил о том, что даст этот метод той отрасли промышленности, которую он представлял.

Сюда пришел московский профессор, побывавший в Болгарии. Болгарские друзья обратились к нему с просьбой рассказать им в письме о сущности метода Левченко и Муханова, и все присутствовавшие объясняли профессору, в чем существо этого метода, и для верности стахановец из Ленинграда взял у него адрес болгарских друзей, чтобы, как он выразился, не произошло какой–нибудь путаницы в терминах и чтобы лично от себя передать им привет.

Всех этих людей объединяло одно чувство, одно желание – помочь Родине в ее великих коммунистических осуществлениях и поскорее дать стране свои патриотические вклады, которые будут рождены в результате нового почина в борьбе за снижение себестоимости. Когда собравшиеся спросили Марию Левченко, что натолкнуло ее па идею снижения себестоимости на каждой операции, она улыбнулась и сказала:

– Мне очень хочется, чтобы скорее у нас был коммунизм. Коммунизм – это изобилие. А изобилие рождается трудом самым производительным. Я все время думала о том, как сделать свой труд еще более производительным. И однажды вместе с Мухановым пришла к выводу о том, что снижать себестоимость можно успешнее, когда рабочий хорошо знает, из чего складывается себестоимость на каждой операции, когда он начнет глубже вникать в экономику производства.

3429 рабочих включились в это соревнование, а ведь участвовать в нем могут только те, кто перевыполняет нормы.

Комсомолец Григорий Муханов выдает сейчас продукцию в счет 1953 года. В этом году он оканчивает кожевенно–обувной техникум. С огромным уважением он говорит о своем соавторе – Марии Левченко.

– Левченко всегда была для меня образцом замечательного мастера своего дела. Я делился с ней своими мыслями, как со старшим товарищем, как с коммунисткой. Мы узнали о том, что снижение себестоимости продукции лишь на один процент позволит предприятиям легкой промышленности сэкономить для народного хозяйства сотни миллионов рублей. Какие огромные деньги! И мы стали думать о том, что вот четыре раза наше государство проводило снижение цен и сколько радости принесло это всему нашему народу и какое счастье помогать государству приносить людям эту радость. Мы стали думать, как найти такой метод, при котором каждый рабочий мог бы знать, какой он лично делает вклад в борьбу за снижение себестоимости…

– Может, это к делу прямо не относится, – продолжал Муханов, – но как–то с ребятами я попал на лекцию о Леонардо да Винчи. Лектор рассказывал о том, как этот великий художник с титаническим терпением отрабатывал отдельные приемы мастерства. Как он страдал, когда в созданной им картине никто не мог указать ему на отдельные ее недостатки. Он страдал потому, что хотел достичь величайшего совершенства, и потому искал в своей работе слабые стороны, чтобы трудом их преодолеть. Я слушал о Леонардо да Винчи, а думал о нас всех. Вот если бы мы как следует изучили каждый этап своей операции и выявили все свои слабые стороны, чтобы потом отработать их, какого высокого мастерства можно было бы достигнуть! И если бы вы посмотрели, как виртуозно сейчас работает Левченко (раньше она экономила 5000 дециметров кожи, а сейчас 7800), вы бы поняли, из каких тончайших отработанных приемов мастерства сложились эти показатели. 3 тысячи пар обуви было пошито в этом году из кожи, сэкономленной Левченко.

* * *

Фабрика «Буревестник» оснащена сложнейшими станками. Движение рабочей части некоторых станков в своей сумме напоминает живое действие человеческих рук. И над этими совершенными машинами стоят требовательные мастера, которые талантливо и смело вносят новые идеи, вмешиваясь в работу этих механизмов, оснащая их новыми приспособлениями, увеличивающими их производительность.

Невиданная, совершенная техника страны, строящей коммунизм, управляется грамотными, мыслящими людьми, для которых труд – творчество. Они заставляют механизмы удваивать, удесятерять свою мощь. Такие люди на фабрике «Буревестник» за второе полугодие 1951 года сделали сверх плана из сэкономленного материала 247 тысяч пар обуви. К началу декабря 1951 года участники соревнования уже дали государству на пооперационном снижении себестоимости около двух с половиной миллионов рублей сверхплановой прибыли.

Замечательная творческая инициатива Марии Левченко и Григория Муханова подхвачена уже тысячами предприятий страны. Новые плоды производственных побед приносит Отчизне почин стахановцев «Буревестника». Трудовой гений рабочего народа открывает все новые источники могучей стахановской активности, чтобы приблизить время торжествующего изобилия, время коммунизма.

Что же касается техники, рассчитанной на раба, то на ней далеко не уйдешь, и я до сих пор не знаю, удалось ли благополучно достигнуть берегов Америки Биллу Хаусу.

1952 г.

АДРЕС ИЗВЕСТЕН

С непреоборимым действием физического закона поверхностного натяжения впервые горестно столкнулся в Саланрских рудниках Кузбасса медик Арон Филиппович Найман, когда он приехал туда восемь лет назад, начав свою борьбу с силикозом.

Силикоз – профессиональное заболевание шахтеров, вызываемое пылью пород, содержащих в себе двуокиси силиция.

Томский медицинский институт, где профессор Найман заведует кафедрой гигиены труда, включил в план научных работ тему исследования силикозных заболеваний, для чего в клинике отвели несколько коек.

Но, имея собственное представление о долге ученого, не питая никаких иллюзий, что с силикозом можно покончить только одними медицинскими средствами, Арон Филиппович решил в счет отпуска поехать на рудники и на месте изучить то, что является причиной заболевания.

Десятки лет ученые всего мира искали наиболее надежные технические средства для борьбы с источником этой болезни – силициевой пылью. Больше всего этой пыли возникает при буровых работах.

Советские инженеры применили мокрое бурение, для чего соединили бур со шлангом, из которого в шпур непрерывно поступает вода. Количество пыли при этом сократилось. Но все–таки ее было значительно выше санитарной нормы.

Почему же не удалось уничтожить пыль с помощью воды? Да потому, что вступал в силу этот самый непреоборимый физический закон поверхностного натяжения.

Самые мельчайшие частицы пыли, а значит, самые летучие, не желали вступать в соприкосновение с водой, смачиваться ею, тончайшим порошком они лежали на упругой поверхности, оставаясь сухими, не обезвреженными. Водяные брызги раскатывались в пыли словно ртутные шарики. Тончайшую пыль можно было сдувать с воды словно пудру.

Академик Ребиндер разработал состав химически активных веществ, которые при введении в воду ослабляли ее поверхностное натяжение вместо 72 эргов до 30. Это значительно увеличило смачиваемость пыли и приблизило ее количество к санитарной норме. Но и эта мера в наиболее запыленных забоях не была радикальной. Закон поверхностного натяжения продолжал действовать, хотя силы его и были ослаблены.

Ежедневно, по две смены подряд, профессор Найман находился в самых запыленных забоях, собирая пробы воздуха в пробирки, в ватные фильтры. Потом, до глубокой ночи он просиживал в лаборатории, производя анализы содержания пыли в воздухе. Он подсчитывал количество частиц, изучил их поведение при применении различных средств обеспыливания забоев.

Анализы были мало утешительными.

Правда, Найман собрал богатейшие статистические данные в результате своих исследований, которые представляли несомненный интерес для науки и могли бы войти в какой–нибудь сборник, как свидетельство кропотливой работы ученого, подтверждающее всю необходимость борьбы с причинами заболевания силикозом.

Возможно, это позволило бы медицинским работникам бросить суровый упрек физикам, химикам, техникам, не пашедшим решающих способов преодолеть силы закона поверхностного натяжения.

Ведь не может же медик искать вне сферы своей науки способы борьбы с предотвращениями заболеваний силикозом?! Разве можно от ученого требовать, чтобы он начал вдруг работать в неведомой ему области техники или физики? Нет, такого от ученого никто требовать не может! Но ученый может предъявить самому себе такое требование и самого себя тайно усадить на студенческую скамью, если его побуждает на это высокая и благородная цель.

И вот Найман начал заниматься изучением законов физики, химии, механики. Из профессора он превратился в студента. За все годы своего ученичества профессор не сделал никаких открытий в области новых для него наук.

Но он искал в существующем то, что могло быть применено в борьбе с законом поверхностного натяжения. Ход его мыслей сложился примерно так. Вода применяется в борьбе с пылью. Путь борьбы шел по изменению химического состава роды, что давало уменьшение поверхностного натяжения! А если идти еще дальше. Если не менять химический состав воды, а превратить ее в пар? Какими же качествами химическими и физическими он обладает? Вот собраны пары дистиллированной воды в химически чистом сосуде. Пар остается в сосуде физически неизменным. Но достаточно бросить в сосуд мельчайшие частицы какого–нибудь твердого вещества, и мгновенно они превращаются в ядро, вокруг которого образуется водяная капля. Собственно, на этом же принципе основано образование искусственного дождевания из облаков.

Значит, вода, превращенная в пар, превращается снова в воду, при соприкосновении даже с самыми мельчайшими твердыми частицами, не превышающими по своим размерам газовых частиц! Значит, нар, вступая в контакт с самыми микроскопическими частицами твердых тел, не столь подчинен закону поверхностного натяжения, как вода! Но когда пар, обволакивая твердые частицы, конденсируется, превращается в воду, капли ее цепко держат внутри себя эти частицы и, увлажняя, утяжеляя их, низвергают их вниз. Значит, в шланги, подведенные к бурам, надо подавать не воду, а пар. Да, пар!

Конечно, «открытие» профессора Наймана ничего нового не вносило в великую науку физики и химии. Но профессор вовсе и не покушался устанавливать какое–либо родственное отношение с этими науками. Он испытывал только радость от плодов кратковременного знакомства.

Ведь его открытие в своей основе так просто, что удивительно, как это до сих пор оно никому не пришло в голову.

Приехав снова на Салапрский рудник, который он теперь посещает из года в год, Арон Филиппович начал свой разговор с главным инженером рудоуправления А. М. Руденко вышесказанными словами.

Но идеи нуждаются в материализации. А для этого нужны средства. Никаких средств у товарища Руденко для проведения научно–исследовательских работ в распоряжении не было.

Но идея была настолько ясна, проста и убедительна, что главный инженер на свой страх и риск выдал семьсот метров остродефицитных труб, чтобы провести паропровод в забой. А рабочие, выслушав буквально десятпминутную лекцию профессора о его предложении, согласились бесплатно провести все необходимые работы.

Теперь профессор по суткам не вылезал из забоя и по отходил ни на шаг от слесарей, устанавливающих паропровод.

Однажды он заблудился в старых штольных, заложенных еще при Екатерине Второй, когда разыскивал механика. Другой раз заснул в забое и не услышал сигнала, предупреждающего о том, чтобы все покинули зону, так как должна была производиться отпалка. Шахтеры бережно следили за «своим профессором» и унесли его в самую последнюю минуту. Профессору немало лет, а шахта это не самое лучшее место для научной работы.

Но вот пар был включен в паропровод и по шлангу, прикрепленному к буру, зашипел в шпуре. Снова профессор собирал в стеклянные трубки и на ватные фильтры пробы воздуха и еженочно взвешивал и подсчитывал количество твердых частиц.

Полученные данные оказались поразительными. Применение пара сократило количество пыли в воздухе забоя в четыре раза ниже санитарной нормы.

Но что скрывать, эта первая радость была все–такн омрачена.

Среди горняков нашлись люди практически мыслящие и значительно более сведущие в вопросах техники и экономики, чем профессор–медик.

Проводить паропровод в каждый забой оказалось делом сложным и дорогостоящим.

Конечно, на это профессор мог ответить так: «Уважаемые товарищи, адресуйте эти требования к себе. Я вам не инженер. Теперь сами решайте наиболее приемлемые способы осуществления моей идеи. Как ученый, я уже и так перешагнул рубежи собственной моей науки».

Но так сказать профессор не захотел, хотя и имел на это право. Как коммунист, он не мог произнести таких слов. Тридцать семь лет он в партии. Во время гражданской войны был комиссаром партизанского отряда, командовал отрядом прикрытия знаменитого бронепоезда имени Николая Руднева. Был секретарем уездного комитета партии, когда бандиты охотились за каждым сельским активистом. Он прошел не легкую жизнь. Бывший рабочий, он стал профессором не для того, чтобы с приятностью носить это почетное ученое звание.

Вернувшись в Томск, он вместе со своим сыном, старшим инженером Научно–исследовательского института, стал разрабатывать конструкцию переносного портативного электро–парообразователя.

В течение года конструкция была создана и рабочие одного завода в порядке частного заказа изготовили ее.

Профессор приехал на рудник прямо с поезда с упакованным в одеяло парообразователем.

Начались длительные и тщательные испытания в забоях с различной степенью запыленности.

Во время отпалки профессору приходилось отсиживаться в штреках в ожидании, когда после взрывов рассеются вредные газы.

В тупиковых забоях на дегазацию уходило до трех часов, и то для этого приходилось применять сжатый воздух, килограмм которого обходится до 28 копеек. От всего цикла рабочего времени по руднику непроизводительно тратилось 25% времени на ожидание дегазации.

Сидя в штреке, профессор думал с раздражением о том, как никчемно расходуется на это ожидание рабочее время шахтеров. И тут ему пришла мысль применить пар для дегазации забоев.

Проведя лабораторные испытания, он убедился в правильности своей мысли.

Применение пара для дегазации забоев дало блестящие результаты.

Профессор заканчивал свои исследовательские работы с применением парообразователя в Салаирских рудниках в декабре 1955 года. Семь лет он был связан с этим рудником, вступив в борьбу с силикозом.

Да, с силикозом теперь будет покончено, побеждена та причина, которая служила источником заболевания.

Но здоровье самого профессора находилось не в лучшем состоянии. Профессор давно уже страдал эретодермией. От общего отека у него распухали руки и ноги. Перед каждым спуском в шахту он заходил в здравпункт, где фельдшер делал ему внутривенное вливание хлористого кальция. Фельдшер знал, что профессор находится в тяжелом состоянии. Но разве мог он приказать профессору, как больному, лечь в постель? У медиков, как и у военных, тоже существует своеобразная субординация.

И все–таки болезнь сломила профессора. Он лежал в постели, когда ему принесли официальный акт с двенадцатью авторитетными подписями, из которого следовало, что все испытания применения пара для борьбы с пылью и дегазации забоев дали самые высокие результаты.

В акте свидетельствовалось, что при санитарной норме 2 миллиграмма ныли на кубометр воздуха применение пара дало снижение до 0,42 мг.

При применении пара для дегазации в забоях в течение 10 минут происходит ликвидация окиси углерода, а концентрация окислов азота становится в пять раз меньше санитарной нормы.

Так уничтожается ныне причина, порождающая силикоз. Так был преодолен закон поверхностного натяжения.

1952 г.