Текст книги "Годы огневые"

Автор книги: Вадим Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)

ВОДНАЯ

Жгучее солнце расплавилось в горячей голубизне летнего дня. Теплые облака волокутся по небу сизым дымом. Распаренный ветер ошалело замер в горячей пыли. Жарко!

Трамвай, осторожно подпрыгивая на стрелках, глухо грохочет. Моя рука просунута в кожаную петлю, и я раскачиваюсь на ней бессильно и вяло, обливаясь теплым потом. В окна трамвая врываются чадный, смолистый запах асфальта и обыкновенные уличные пахучие шумы, и я мечтаю!

Вода. Гм… вода! Обыкновенная речная вода. Она замечательно пахнет кувшинками, сыростью и остуженными солнечными лучами.

Водная станция вырезала себе лучший кусок залитого солнцем неба. Белые вышки, башни, веранды и баллюстрады из сухощавых белых архитектурных конструкций спадают ступенчатым амфитеатром в сиреневую глубину реки.

Водная станция переполнена голотелым спортивным племенем. Легкоатлеты с невероятно длинными ногами, боксеры с босыми затылками и навьюченные мускулатурой тяжелоатлеты растворены в веселой людской массе.

В желтую смуглоту ребят вкраплены бело–яркие фигуры случайных посетителей. Вот белотелый человечек, копирующий гнутым позвоночником покорность вопросительного знака, умильно смотрит, как коричневый парень крутит на турнике «солнце». Когда парень ловким прыжком поставил себя на землю, он застенчиво подошел к турнику и, конфузясь, три раза подряд подтянулся на турнике, касаясь судорожно втянутым подбородком холодной перекладины.

Я стою возле круглой клумбы и глотаю звонкий запах белозвездного табака и сладкое, пряное испарение гвоздики. Я уже вылез из пыльного чехла одежды. Наохренный солнцем, с телом, начиненном живыми тугими мышцами, – я такой, как и все.

Растопленное в горячем воздухе солнце горячо и клейко липнет к коже, чтобы потом засохнуть на ней коричневой пленкой загара. Я быстро взбираюсь на вышку, становлюсь на самый край настила (взмах руками, мышцы упруго и туго скользят под кожей), тело выбрасывается вперед, и я лечу. Ноги напряженно вытянуты, грудь выгнута, руки распластаны…

Раз – и я вонзаюсь с тяжелым всплеском в дремучую глубь. В сумерках глуби ничего не видно. Я поворачиваюсь на спину и смотрю вверх сквозь толщу воды – на поверхности плавает солнце мерцающим тусклым бликом. Но дыхание застывает в груди комом. Разрывая и разгребая воду в пенные клочья, я вырываюсь на поверхность. Круша и кромсая нежную мягкость воды, я плыву к лесенке, чтобы пойти на веранду и поджарить себя на солнце.

На правом корте играют в теннис. Мяч дико мечется от неловких ударов по всей площадке, гулко стукается о железные стены сеток, но ребята не унывают. Мастерство игры сразу не постигнешь. Семен Струхин забрался на высокий судейский стул и пробует судить, но все время сбивается со счета.

Волейбольные площадки все переполнены. Сформированные команды ждут очереди, ехидно подзадоривая играющих, чтобы скорей смести проигравших.

Городошники – люди степенные и взрослые. Они приносят с собой в брезентовых парных чехлах кизиловые самодельные биты, сделанные по руке и обшитые железными трубками. Городошники любят больше теневую прохладу, и потому в жару бетонные квадраты городошной площадки пустынно лысеют.

Водная станция – это не только цитадель физкультуры. Здесь, окунувшись с головой в целебное солнце, можно на тихой веранде, придвинув к себе белый статный столик, сидя в шезлонге, писать, читать, готовиться к докладу или к зачетам. На водной станции есть буфет, столовая и коллекция сытных блюд в застекленной стойке. В выходной день к вечеру, когда все ярко пахнет, пропитавшись настоем потемневшего воздуха, на эстраде водной выступают артисты балета и чтецы. Оркестры оглашают грозовые симфонии Бетховена. И ты, глядя, как прожекторы Парка культуры и отдыха голубыми клинками рассекают темную глубину неба, чувствуешь, погруженный по уши в музыку, ее колыхание во всем теле.

Мы заседаем, совещаемся. Плохо то, что мы порой не умеем заседать.

Комсомольское собрание. Тесная комната, воздух загустел табачным дымом. А почему бы всей ячейке, всему коллективу не пойти на водную станцию и там, ополоснувшись свежестью, выкупавшись, всем забраться на солнечный балкон и потолковать о своем волнующем. Зачем непременно влезать в комнатную духоту, когда рядом есть бескрышие залы водной, полные свежести, бодрости и веселья?

И вот этих водных станций у нас очень мало. Дощатые, занозистые сооружения не отвечают тем задачам, которые стоят перед водным спортом. Мы должны их заменить монументальными храмами воздуха и солнца, где после пухлой и едкой пыли города, после испарений цеха, после грязи и копоти можно умыться солнцем и пропитаться здоровьем.

Левый берег Москвы–реки, напротив Парка культуры и отдыха, желтеет изглоданными водой обрывистыми откосами, на которых сиротливо ютятся тощие, захолустные вербы и засохшие останки каких–то деревьев. Пейзажик грязен и скучен. И вот здесь на большой воде Водга–Москвы должен раскинуться изваянный из добротного материала храм физической культуры – и не на 15 тыс. чел., а неизмеримо больше. Ведь нет более любимого отдыха у нашей молодежи, чем отдых на воде.

У каждого, кто входит в водную, сейчас же зажигаются на лицах улыбки и в теле начинают звенеть пробужденные мышцы. Высоко в небе громко грохочущий пропеллер самолета кромсает синеву. Вода бассейнов цветет цветением пестрых тел. Яркие взвизги девчат, хлесткие всплески воды – все это гулом взлетает в смирное, скромное небо.

Коренастый катер тяжелым накатом шатает прилизанную скользкими, глянцевитыми волнишками гладь реки, волоча за собой шаланду, медлительную и темную, как отсырелая туча. А за ней, топорща воду цветными лезвиями сотен весел, несется пестрая сталь лодок. Хохочут гармошки и дрожливо звенят скворешни балалаек. Разнофасадные катеры, глиссеры и скутеры с пластично, как у скрипки, выгнутыми корпусами стремительно рассекают пространство, швыряя в стороны клочья воды, взбитой винтом в пену.

Скоро пышная, светлая вода Волги нальет до краев берега Москвы–реки. Иногда очень обидно – настойчиво зовешь кого–нибудь из знакомых, а он идет неохотно, с недоверием и снисходительной усмешкой. А когда придет на водную – на лице его появляется живописная улыбка. Но это – радость одиночек, а ее нужно дать всем…

1933 г.

РЕГБИ

Зрители в яростном озлоблении опускали палец вниз или снисходительно поднимали вверх руку – жест определял судьбу гладиатора, распростертого на влажном от крови песке ристалища. Гладиаторы Древнего Рима играли в регби. Игра была жестока и кровава.

Шли века, эпохи человеческих побед. И вот Америка сегодняшнего дня – заселенное самолетами небо, небоскребы, превышающие скалы Кордильер, Форд (в минуту четыре автомобиля). Культура, цивилизация и даже памятник Свободы, пустой внутри, снаружи покрыт застарелой коростой окисленного металла.

Отряды полиции окружили стадион. Полицейские выкормлены, могучи, они внушительны – кентавры на мотоциклах. Тысячная толпа с глухим урчанием ломится к прижмуренным окошечкам касс.

Грандиозное событие потрясает Америку. Матч регби… Зрители расположились в бетонном амфитеатре стадиона. Они ерзают в нетерпении. Игра начинается, внимание!.. Густая тишина. Регбисты выходят в железных намордниках, обшитых кожей. Они облачены в тяжелые доспехи щитков.

Американское регби жестоко и кроваво. Судейские спортивные нравы – они здесь снисходительны и не суровы: потворство дикой ожесточенности, оправдание победы любыми средствами. Риск древних римских гладиаторов равнозначен. Шоферы машин «скорой помощи» не сходят с сиденья. Носилки готовы, пакеты марли и ваты развернуты, готовые окутать раздробленные члены.

Зритель – он требователен! Сломанные кости, выдавленные ребра, или он возмутится: «Игра велась вяло, это не регбисты, а старые бабы». Рука современного американского зрителя регби не подымется вверх в знак снисходительного прощения. Античные варвары им не пример.

И все же ни в одной спортивной игре нет такого многообразия движений, мускульной нагрузки, какое дает регби. Регби – это синтез футбола и баскетбола. Овальная форма мяча не позволяет игрокам превращать регби в футбол. Ударом ноги такой мяч трудно послать точно. Игра в основе ведется руками. Регби требует развития мускульного корпуса: мышц ног, брюшного пресса, верхнего пояса. Играть в регби может только физкультурник-с отличной физической подготовкой.

Регбисты Франции – участники империалистической войны, организованные в специальные боевые отряды, обнаружили замечательные боевые качества. Грудь многих регбистов бронирована целым иконостасом медалей за доблесть и умение сражаться.

В Америке регби осквернили. Принципы регби уродуются там яростно и беспощадно, как и американские регбисты на матче. Выразив наше соболезнование американским регбистам, мы все–таки не откажемся от регби, игры, в основе превосходной по своим спортивным данным.

Регби нам нужен. Центральный совет «Динамо» взял в свои руки инициативу. «Динамо» дало регби путевку на стадион. Регби надобно еще проверить на опыте, основательно его реконструировать. Американский кровопролитный стиль регби присужден к изгнанию из пределов СССР за членовредительство.

Регби безусловно удастся оздоровить.

Одиннадцать тренировок и один матч регби команд «Динамо» не дали ни одного серьезного ушиба. Матч регби, проведенный у нас впервые, вызвал восхищенное удивление даже у самих регбистов. Регби оказалось даже менее «кровожадной» игрой, чем футбол. Наши физкультурники лишний раз доказали свое блестящее умение осваивась и реконструировать сложнейшие западные игры. Сейчас ростовские и ленинградские динамовцы также начали работать над регби.

Регби необходимо ввести в Красной Армии. Игра тренирует качества, необходимые бойцу. Регби из экспериментального периода должно выйти усовершенствованным, новым, ценным видом нашей физкультуры. Регби нам нужно, но не американский костоломный одичалый вид игры, а наше регби, содействующее труду и обороне страны.

1933 г.

ФУТБОЛ

Англия – страна славных традиций, лордов, джентльменов и спорта. Спорт! В Англии так блестяще поставлена эта величественная культура человеческого тела, что там даже преступников в тюрьме заставляют заниматься гимнастикой, чтобы потом удобней усадить на электрический стул, шикарный, как зубоврачебное кресло. Кембридж и Оксфорд – вот настоящие алтари спорта. Каким уважением пользуются там люди, знаменито выхолившие свою мускулатуру. Профессор,, принимая зачет у первых игроков команд регби, гребных или футбольных, не беседует с ними на академические темы. К чему? Эти молодые люди и так доблестно доказали, что они являются настоящими студентами. Профессор, восторженно ощупывая бицепсы у экзаменуемого, дружелюбно похлопывая по плечу знаменитого игрока, осведомляется о его здоровье и ходе тренировок. И юноша сдержанно, но с полным достоинством дает исчерпывающие ответы. В Англии ценят и уважают спортсменов.

Спорт, конечно, прекрасная штука, он вырабатывает у человека твердость воли, уверенность в себе, инициативность. Но известное количество фунтов с твердым курсом в кармане дают все–таки человеку больше уверенности, чем прекрасная твердоэластичная мускулатура.

Футбол выдумали англичане. На первых порах увлечение новой игрой достигло таких размеров, что потребовался специальный указ Эдуарда II в 1307 году, запрещавший игру в мяч на улицах городов и городских дорогах. Сорок лет спустя появился также указ Ричарда II, запрещавший игру в футбол; слишком буйный и массовый характер игры внушал королю справедливые опасения.

В России футбол появился лишь в 1901 г. Робко попрыгав под бестолковыми пинками любителей, он совсем захирел и сморщился на весь период империалистической войны. И только в СССР футбол кожаным солнцем выкатился на просторные спортивные горизонты нашей страны. Футбол превратился в подлинно стихийное бедствие. Не было нп одной улицы, ни одного пустыря, где бы юные энтузиасты не занимались овладением футбольной техники. Частенько такие тренировки сопровождались визгливым звоном стекол в окнах соседних домов и ворчливым негодованием прохожих. Футбольной стихии было противопоставлено развернутое строительство спортплощадок. В результате мы уже в 1924 г. в Париже у сильнейшей турецкой команды выиграли матч со счетом 3 : 0. В 1925 г. во Франции сборная команда Москвы без особого труда одержала четыре победы над командами французского рабочего союза. В 1926 г. в Германии и Латвии во всех встречах с командами рабочих союзов мы выиграли соревнование. Все это и последняя триумфальная поездка наших футболистов в Турцию свидетельствует, что футбол у нас стал не только массовым и любимейшим видом пролетарского спорта, но и что мы достигли в игре высоких показателей, настоящего мастерства.

Каковы основные положительные качества футбола? Футбол – это игра целого коллектива. Он развивает коллективистские качества. Каждая комбинация должна быть строго продумана за несколько пасов вперед, игроку на обдумывание дается доля секунды (тут отличие от шахматной комбинации только во времени). Если в команде имеется игрок даже самого высокого класса, но он станет вести игру солистом, используя партнеров только как подсобников, такая команда заведомо обречена на поражение. Лишь при строжайшей согласованности, при детальнейшем учете всех возможностей, индивидуальных качеств каждого игрока команда будет работать на матче как стройный, хорошо смонтированный механизм.

В игре честолюбие каждого игрока должно отходить на задний план. Дело не в красивом ударе, а в правильной комбинации распасовки. Футбольная доблесть должна быть умной. Шикарному самопоказу на поле нет места. Большим грехом наших вторых и третьих команд является отсутствие тренировки специальной гимнастикой. Многие футболисты считают, что основная тренировка – это на поле с мячом, а остальное приложится.

Этот сугубо неверный взгляд приводит к тому, что игрок костенеет в своем спортивном росте. Специальный тренировочный гимнастический комплекс строго необходим для каждого футболиста.

Существует у некоторых незыблемое мнение, что футбол – игра грубая и очень опасная. Это неверно. Несчастные случаи в игре хороших футболистов исключительно редки. Когда же играют неопытные новички, аварии – сплошь да рядом. Объясняется это не только отсутствием должной техники игры. Футбол имеет огромное воспитательное значение. В футболе существует своя этика учтивости, деликатности и уважения к противнику. Несмотря на внешний яростный характер игры, хорошие футболисты расточают меньше толчков в игре, чем некультурный пешеход на улице. Футболист меньше рискует в игре, чем человек, который шагает по мостовой, не зная правил уличного движения. Царапины и ссадины – эхо накладной расход, они быстро и незаметно заживают. Но ими вовсе не следует гордиться как знаками своей доблести и бесстрашия. Каждая команда должна заранее обсуждать и продумывать систему борьбы на матче. Продумано должно быть все, вплоть до отдельных комбинаций. Надеяться на свою футбольную интуицию – значит идти расслабленным и неуверенным на матч.

Самое основное, за что мы должны сейчас бороться в футболе, – это вытравить с корнем из игры всякую преднамеренную грубость. Ничего не может так позорить игрока, команду или организацию, за которую он играет, как грубость. Злоба на свое бессилие при игре с опытным игроком – вот что является частенько причиной дикости и некультурности игроков. В Советском Союзе нет спортивных судей, лично заинтересованных в победе той или другой команды. Неуважение к судье характерно только для буржуазного спортсмена.

В предстоящем футбольном сезоне нам предстоит много встреч с рабочими иностранными командами. И пусть помнят наши товарищи футболисты, что нам важен не только показатель победы наших команд, но нам не менее важно, сумеют ли футболисты Советского Союза на поле показать, что они воспитываются в иных условиях, в условиях новой этики и морали. Пусть они покажут, что они не только хорошие футболисты, но и хорошо воспитанные пролетарии.

1933 г.

СРЕДСТВО БУДЕННОГО

Колхоз справился с работой по всем статьям и получил переходящее знамя райисполкома в свои руки.

«Очаг Буденного» назывался этот колхоз. Здесь в станице Платовской, жил С. М. Буденный. Здесь в этих безмерных степях возникла Первая конная армия.

На берегу Манычи было устроено торжественное собрание. Председатель колхоза Кидалов держал речь.

– Мне за всякие знамена держаться приходилось, – говорил он. – Я у поляков их с руками вырубал, я во врангелевские знамена сморкался. Но такое знамя, такое знамя, – он поднял древко над головой, – такое знамя держать не приходилось, под старость придется.

Покопавшись в кармане, Кидалов продолжал:

– Вот, это письмо мы получили четыре месяца тому назад от Семена Михайловича Буденного. Пишет он, что стыдно ему за нас, так стыдно, что просит он снять свое имя с нашего колхоза и замепить его каким–нибудь для нас более подходящим. «Не могу, – писал он, – переносиить нашего позорного отставания. Когда мы с вамп дрались на всех фронтах, вы меня слушались. Вперед, кричал я, и вы, как соколы, налетали на врага, крошили его не щадя жизни. А теперь что? Вперед, кричит вам вся страна. А вы возитесь с вашими домашними делами. А поле не прибрано, смотреть противно. Пишу вам: если не окончите уборки и хлебосдачи первыми, называйтесь как хотите, но мое имя не позорьте. Если честь свою бережете и выйдете в передовые колхозы Союза, я пришлю вам автомашину, тем более шофер у вас есть – Васька Дитюк».

И колхоз получил машину. Ее привел со станции Васька Дитюк. Но вы, может, думаете – так сразу и цопал Васька Дитюк на торжественное сиденье шофера?

Нет…

В гражданскую войну Василий Дитюк пошел задорым двадцатидвухлетним парнем.

На хуторе Куберле партизанский отряд обнаружил у помещика спрятанный автомобиль.

Дитюк, работая батраком на мельнице, знал дизель. Он быстро справился с автомобильным мотором.

Тут же на хуторе он с местным кузнецом содрал с крыш экономии кровельное железо и оковал машину многопудным шатром.

Отягощенная машина еле двигалась под этим покровом. Но зато для пуль она стала почти непроницаема. В конный отряд Буденного включилась бронеединица. Это были первые в мире совместные действия кавалерии с мехчастями.

В наступлении на хутор «Собачий» Дитюк показал себя.

Кавалерийский отряд Буденного столкнулся с обученной конницей полковника Семилетова.

Партизаны шли неторопливой рысью на своих разномастных лошадях. Воплями и криками они старались заглушить ворчание автомобиля, ковыляющего сзади. Казаки Семилетова надвигались темной стеной, уверенные в своем превосходстве. И вот, когда уже началась теснота рубки, линия партизан распалась на две, они ударили в левый и правый фланг противника, и в освобожденную середину вкатился крытый железом автомобиль, огонь двух пулеметов уничтожал казаков в упор. Бронеавтомобиль стал неизменным спутником отряда. Дитюк – героем.

В Котельниковой автомобилю из пулемета перерезали колесо, его заменили деревянным, скрепив железным ободом. Тогда Дитюк снял свои лапти и прикрепил их на железный штырь над автомобилем.

Однажды во время атаки машина, поднимаясь на курган, сдала, мотор заглох на самой вершине его. Неприятель бил по автомобилю из орудий. Дитюк вылез и стал лопатой подрывать землю под колесами в надежде, что машина сползет по склону сама. Снаряд плюхнулся рядом. Дитюка подбросило взрывом и засыпало землей.

Окровавленный вылез он через несколько минут из навороченной груды.

Контузия подарила Дитюку дергающуюся, как лягушка, щеку на всю жизнь.

Дитюк совершал налеты. Он возвращался на своей машине, истерзанной в железные лохмотья, и все знали, что под сиденьем у него лежат наверняка штук пять замков, снятых с неприятельской батареи.

Дитюк знал себе цену и принимал похвалы и восторги бойцов как должное.

В Царицине он попал в первый броневой отряд и получил настоящий броневик. Но лаптя со своего железного возка он вновь водрузил на новую машину.

В широких действиях регулярной Красной Армии, в суровой дисциплине ее, в стратегической мудрости Дитюк видел только зажим своей лихой натуре и, нарушая приказ командиров, действовал самостоятельно.

Во время одного боя Дитюк, вырвавшись, обошел противника и ухарски врезался ему в тыл. На броневике разбили мотор, и он стал.

Окруженный казаками, Дитюк на уговоры их сдаться отвечал из стального своего гроба матом, не скупясь на выстрелы. Подорвать броневик было нечем.

Тогда казаки приволокли к нему нефтяную цистерну, пробили ее и подожгли.

Да пока спасли.

Командир объявил Дитюку выговор в приказе за самовольные действия и на легковом единственном автомобиле отправил в госпиталь. И вот, когда он окончательно выздоровел и окреп, то оказался ни на что негодным человеком.

Приезжая в свою станицу, Семен Михайлович Буденный беседовал с Дитюком и уходил из его хаты всякий раз огорченным.

Дипок пьянствовал и хулиганил.

Колхозники, обсудив письмо Буденного, колебались. Они боялись доверить Дитюку машину. Но все чувствовали, что Буденный написал о шофере неспроста… Дитюк страдал, он не дюг просить, он гордый человек, и тоскливо ждал решения.

И тогда Кидалов сказал, отворачиваясь от Дитюка:

– Я так дудтаю, товарищи, все дты средства на Ваське перепробовали: и к врачам водили, и учиться посылали – не помогло. Осталось последнее средство Сед 1 ена Михайловича – попробуем.

И он протянул Днгюку накладные и сказал:

– Завтра чуть свет на станцию за машиной.

Дитюк взял накладные, молча вышел.

На другой день Дитюк привел со станции машину нарядный и трезвый.

На празднестве он выпил один стакан пива и отказался от другого.

И оказалось, что командир наш, Семен Михайлович Буденный, знает средство лучше всякого врача, как вернуть человека к жизни.

Средство – большевистское доверие и любовь к человеку.

1933 г.