Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

15

Где-то на юге Иерусалима…

Она очнулась от милостивого обморока. На глазах у нее лежало красноватое покрывало. Ее запястья, ноги, все тело – всюду только безжалостная боль. Она была обнажена. Они сорвали с нее одежду, прежде чем начать пытать.

– Говори же! – прикрикнул на нее темноволосый. – Говори, и смерть твоя будет быстрой.

Джина застонала. Лицо горело огнем. Волна боли снова пробежала по телу, когда темноволосый ударил ее кулаком.

– Ради Бога, пусть все закончится, – простонала Джина. Происходящее казалось ей ночным кошмаром. Ноги подкосились, но она не упала, а боль в запястьях только усилилась. Она снова застонала от боли.

– Я… я не знаю… – прошептала она. – Я… я… я не знаю.

Она несколько раз повторила это, прежде чем темноволосый дал ей пощечину.

– Говори то, что мы хотим знать, – тихо, почти нежно прошипел темноволосый. – Зачем ты подвергаешь себя лишним мукам? Неужели оно того стоит?

– Я… я не знаю… – снова слетело с губ Джины.

Темноволосый обернулся и посмотрел на второго человека в помещении. Джина прищурилась, но как она ни старалась, фигура в другом конце комнаты оставалась темной тенью. Она направила взгляд в потолок. Должно быть, когда-то здесь находился завод. Но почему они так с ней поступают? Она поняла: час ее смерти близок. Снова на ее тело обрушился град ударов.

– Ты, жалкая шлюха! – как безумный, закричал темноволосый. – Открой свою пасть!

Он схватил ее за щеки и притянул к себе, после чего плюнул ей в лицо.

– Прекрасно, – наконец решительно произнес он. – Ты сама напросилась.

Перед ее глазами появилась его вторая рука. Она увидела, как сверкнул металл, отражая свет. Она закричала, ощутив острую боль в верхней части туловища. Боль лишала ее разума. Она продолжала кричать, но темноволосый зажал ей рукой рот. Она потеряла сознание, и боль исчезла в милостивом обмороке.

Монастырь Этталь, Верхняя Бавария…

Лиза Герман рано отправилась в путь к монастырю в маленьком и уютном местечке Этталь, расположенном менее чем в десяти километрах от Гармиш-Партенкирхена. Ее сопровождал полицейский художник. У Буковски опять было что-то на уме, и он не хотел разбираться со словами монаха, который, возможно, видел убийцу брата Рейнгарда и так путано говорил во время первого допроса.

– Поезжай-ка в монастырь одна, – заявил ей Буковски. – Ты явно гораздо лучше справляешься с сумасшедшими, чем я.

Скрипя зубами, Лиза села в машину. Интересно, что же задумал старик, спрашивала она себя во время поездки. Буковски предпочитал держать информацию и все идеи при себе, а ей это категорически не нравилось.

В конце концов, сейчас полицейские работают в команде. А хорошая коллективная работа возможна только при том условии, если каждый член команды в курсе всех деталей. Впрочем, Буковски – полицейский старой закалки, и происшедшие перемены, по-видимому, никак его не затронули. И надо же такому случиться, что именно он стал ее шефом!

Лизу и художника провели во вместительный офис в административном здании огромного монастыря, где она стала с нетерпением ждать появления аббата, предаваясь размышлениям. Когда дверь открылась и аббат в сопровождении брата Франциска вошел в помещение, Лиза встала и покосилась на свои часы.

– Вы должны извинить нас, – поприветствовал их аббат, протягивая руку. – Сейчас у меня появилось столько забот. Нужно составить планы на будущий учебный год, скоро наши ученики вернутся с каникул в интернат. Сегодня даже духовному лицу приходится заниматься столь многими светскими делами, что на остальное почти не остается времени.

Лиза кивнула.

– Я понимаю. У вас огромный монастырь.

– Да, школа, интернат, собственная пивоварня и гостиница. И помимо этого – еще и суета вокруг жестокого преступления по отношению к нашему брату. Почти каждый день мне звонят родители наших воспитанников – они беспокоятся и хотят знать, в безопасности ли их дети за стенами монастыря. Поэтому мы очень заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления.

– К сожалению, у нас до сих пор нет горячего следа, – призналась Лиза. – Поэтому важно, чтобы брат Франциск как можно больше вспомнил о том человеке, которого он видел в ночь убийства перед комнатой жертвы. Наш художник нарисует фоторобот. И чем больше брат сможет вспомнить, тем выше наши шансы установить личность этого человека.

Аббат кивнул.

– Я объяснил это брату Франциску. Я долго говорил с ним. Но вы должны отнестись к нему с пониманием. Он все еще напуган и думает, что видел самого нечистого. Кроме того, я уже говорил вам о его болезни.

Все это время брат Франциск стоял в тени аббата, опустив голову и молитвенно сложив руки.

– Брат Франциск, – мягко произнес аббат и подвинул монаху стул рядом с художником. – Воля Господня также и в том, что грешники раскаиваются в своих поступках еще при жизни. Итак, брат, вспомни ночь убийства. Вспомни о мужчине, которого ты видел. Помоги полицейским, насколько это в твоих силах.

И аббат погладил брата Франциска по щеке.

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

– Ее здесь нет, – удивленно заметила Яара. – Я всюду ее искала. Ни в палатке, ни возле раскопок. Никто не видел ее сегодня утром, а постель ее не тронута. Она, очевидно, вообще не вернулась из города. Джонатан Хоук поднял брови.

– Она просто хотела еще кое-что купить и вернуться на такси.

– А если с ней что-нибудь случилось?

Том пожал плечами.

– Я тоже считаю, что нам следует сообщить в полицию. Мы все знаем Джину. Она замужем за своей работой. Это совершенно на нее не похоже.

– Возможно, она с кем-нибудь познакомилась, – возразил Жан Коломбар. – Любовное приключение. В конце концов, она женщина.

Мошав бросил на него неодобрительный взгляд.

– Джина – археолог и только потом женщина. Даже если бы она с кем-то познакомилась, она, по крайней мере, явилась бы на работу вовремя. Я тоже думаю, что надо сообщить в полицию.

Джонатан Хоук тяжело вздохнул.

– Пожалуй, нам не остается другого выбора.

В этот момент в палатку вошел отец Филиппо. Он огляделся и увидел огорченные лица мужчин и женщин. Завтрак был давно закончен, и рабочие покинули палатку, чтобы снова приступить к раскопкам. Остались только профессор и его команда.

– Надеюсь, не помешал, – сказал отец Филиппо, остановившись перед столом. Хоук встал со скамьи и протянул ему руку.

– У нас пропала одна из сотрудниц, – объяснил он. – Вчера она ушла в город и до сих пор не вернулась.

Священник нахмурился.

– У нее нет знакомых в городе?

Джонатан Хоук покачал головой.

– Вы уже сообщили в полицию?

– Мы как раз обдумывали это, – ответил Жан Коломбар.

– Иерусалим – это Молох, – объяснил священник. – В течение дня улицы Иерусалима полны туристов, однако ночью он превращается в болото. Этот город опасен. А мир, якобы царящий здесь, весьма обманчив. Звоните в полицию. Будет лучше, если ее начнут искать.

Хоук кивнул и сунул руку в карман пиджака. С мобильным телефоном он вышел на улицу.

Отец Филиппо смотрел вслед профессору, пока тот не покинул палатку. Тогда он обернулся к оставшимся за столом.

– Сейчас, наверное, не совсем подходящий момент, но я хотел бы представиться вам. Я отец Филиппо из монастыря францисканцев в Иерусалиме. Декан университета Бар-Илан позволил мне немного осмотреться здесь. Жаль, что профессор Рафуль уже увез саркофаг с телом крестоносца. Я очень им заинтересовался, но, к сожалению, посмотреть на крестоносца мне, похоже, сейчас не удастся. Он ведь все еще находится на хранении у профессора Рафуля?

– Профессор Рафуль тоже исчез несколько дней назад, – ответил Жан Коломбар. Яара неодобрительно покосилась на коллегу.

Коломбар пожал плечами.

– Что ж я могу поделать, если так оно и есть. Профессора и след простыл после того, как мы нашли то, что он хотел найти.

– Жан! – резко оборвал его Том.

Жан Коломбар надулся и потянулся к кофейной чашке.

– Извините, – попытался разрядить ситуацию отец Филиппо. – Я не хотел показаться бестактным.

Том указал на свободное место за столом. Отец Филиппо благодарно кивнул и присоединился к маленькой группе.

– Я – Том Штайн, это Жан Коломбар, Яара Шоам и Мошав Ливни. Мы принадлежим к команде профессора Хоука.

– Я в курсе, я узнал это, прежде чем прийти к вам, – ответил отец Филиппо. – Доктор Шоам, вероятно, вы меня не помните, но мы встречались год назад на итальянском факультете археологии и истории церкви в Риме. И вас, господин Штайн, я тоже немного знаю. Это уже четвертые крупные раскопки, на которых вы присутствуете как инженер.

– Он действительно многое знает о нас, – заметил Мошав.

– Я прочитал вашу подборку документов о раскопках римского культурного достояния в Израиле, – заметил отец Филиппо, повернувшись к Мошаву. – Очень интересная работа.

– И чем же древнеримский гарнизон заинтересовал монаха-францисканца? – спросила Яара.

Священник улыбнулся.

– Вот смотрите, дорогой друг. Я лицо духовное, как легко можно догадаться, однако не проповедник и не миссионер. Я – исследователь старины, так же как и вы.

– Вы тоже археолог? – переспросил Мошав.

– По крайней мере, в молодости я изучал археологию и принимал участие в нескольких экспедициях. Однако в последнее время я посвящаю себя скорее обучению, чем активному исследованию. Тем не менее я, конечно же, не могу остаться в стороне, когда такое замечательное открытие, как ваше, совершают в непосредственной близости от дверей моего монастыря.

– А вам известно, что раскопками, собственно говоря, руководит профессор Рафуль?

Отец Филиппо улыбнулся.

– Я знаю профессора Рафуля, и я также знаю его предубежденность против католической церкви. Однако я пришел, чтобы узнать все непосредственно на месте. Такая находка не может принадлежать одному-единственному человеку. Она принадлежит всем нам, а значит, естественно, и церкви. И отчасти это само собой разумеется.

– А известно ли вам также, что профессор Рафуль догадывался о неизбежном появлении здесь представителей церкви и потому приказал забрать саркофаг? – хитро спросил Жан Коломбар.

– Я так и думал.

– Он все еще не доверяет церкви, – продолжал Коломбар. – Недавно он рассказывал нам о раскопках у Хирбет-Кумрана. Он лично принимал в них участие, пока Французский институт археологии не взял в свои руки проведение раскопок. Он считает, что до сих пор церковь опубликовала не все свитки, которые были найдены в пещерах. Прежде всего, по его мнению, в тайных архивах Рима исчезли критические для церкви тексты.

Отец Филиппо громко рассмеялся.

– Знаете, тайный архив Ватикана к настоящему времени должен был бы приобрести размеры большого аэропорта, если бы в нем действительно исчезало все то, о чем говорят многие критики церкви и скептики. Если бы такие документы на самом деле существовали, как долго можно было бы скрывать их? В раскопках Кумрана участвовали специалисты и ученые из всех стран мира. Как христиане, так и мусульмане, и евреи. Вы уже и сами поняли, как долго можно скрывать подобные находки.

В палатку вошел Хоук. Его лицо выражало беспокойство и тревогу.

– Ты уже говорил с полицией? – спросила Яара, заметив его волнение.

Хоук кивнул.

– Кто-то должен пойти со мной, – мрачно заявил он. – Мы едем в морг.

– Господи, Джина?

Хоук пожал плечами.

– Точно не знаю, но сегодня рано утром на одной из улиц Тель-Авива был найден труп женщины. Она лежала на куче мусора.

Том встал.

– Я еду с тобой, – заявил он.

16

Центр судебной медицины в Иерусалиме…

Тишина стояла в помещениях, где царила смерть. Том дрожал от холода, идя по длинному, освещаемому неоновыми лампами коридору. Он и Джонатан Хоук следовали за офицером из полицейского участка у Львиных ворот и высоким простоволосым мужчиной в развевающемся белом халате.

– Не пугайтесь – здесь, внизу, холодно, – сказал врач по-английски.

Он придержал серую металлическую дверь и подождал, пока трое его спутников войдут в помещение. Освещение внутри было тусклым. В середине комнаты, облицованной зеленым кафелем, стояли металлические носилки, покрытые белой простыней, под которой проступали очертания тела.

Врач подошел к носилкам и посмотрел на полицейского. Тот едва заметно кивнул.

Когда врач отбросил простыню, обнажив расцарапанное лицо мертвеца, Том сделал резкий и глубокий вдох.

– Господи, Джина, – пролепетал Хоук.

– Вы уверены? – уточнил полицейский.

Хоук отвернулся.

– Без сомнения, – ответил он.

– Как это произошло? – спросил Том.

Полицейский указал на дверь и поблагодарил врача.

Вместе они покинули прохладное помещение.

– Мы обнаружили труп на куче мусора неподалеку от Гиват Шауля. Она была обнажена и не имела при себе никаких вещей.

Хоук вытер рукой глаза.

– Ее не… не изнасиловали?

– На данный момент нам известно немного, вскрытие будет проводиться сегодня в полдень. Все, что мы пока можем сказать, – это что ее пытали, а потом убили.

– Как именно ее убили? – спросил Том.

– Закололи, – ответил полицейский. – Я должен просить вас помочь нам. Уголовная полиция начала расследование. С вами захотят побеседовать.

– Само собой разумеется, – ответил Хоук, медленно приходя в себя.

Полицейский вывел их наружу, на свежий воздух. Но даже когда они снова окунулись в теплый день, у Тома по коже по-прежнему бегали мурашки. Что же случилось?

Джина не была наивной и беззаботной девушкой и знала, что почем. Трудно себе представить, что она вот так просто куда-то пошла с незнакомым мужчиной. Наверняка ее подкараулили. Но зачем? Она никогда не носила с собой много денег. В бумажнике у нее лежало несколько долларов и шекелей. Не так много, чтобы оправдать нападение. Она принципиально не брала в город чековые и кредитные карточки.

– Больше ста долларов она никогда не брала, – пробормотал Том.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джонатан, когда они сели в машину.

– Она всегда говорила, что не берет с собой в город больше ста долларов и оставляет чековые книжки дома.

– Ты думаешь, это было убийство с целью ограбления?

– Убийство с целью ограбления, убийство на сексуальной почве – откуда я знаю, – возразил Том. – Только странно, что полицейский говорил, будто ее пытали.

– В Иерусалиме наверняка хватает извращенцев. В общем-то, это такой же город, как и любой другой.

Том кивнул.

– Я надеюсь, что полиция найдет этого подонка.

Хоук завел двигатель.

– И я надеюсь, что он заплатит за свое преступление.

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

Остатки римской бани в западной части района раскопок все еще находились под почти двухметровым слоем грунта. По внешнему краю развалин Аарон вбил в землю вехи. Судя по расположению уже отрытых остатков стены, баня доходила почти до крутого склона, ведущего к дороге на Иерихон. На этом участке раскопок в случае нехватки опорных стен нельзя было исключить сползание свободного слоя грунта на залегающую еще ниже улицу. Стратиграфическая экспертиза вокруг бани в итоге показала, что здесь над первоначальной поверхностью был насыпан искусственный холм.

Мошав, Жан и Яара продолжали работу – а что еще им оставалось делать? Работа отвлекала их и помогала держать себя в руках. Том и профессор еще не вернулись из морга.

– Возьмем землечерпалку и начнем с западного участка, – сказал Аарон и указал на желтый агрегат с узкой лопастью.

Мошав кивнул и стащил рубашку с мускулистого тела. Затем бросил взгляд на солнце.

– День снова будет жарким. Перерыв на обед нужно сделать длиннее и расставить прожекторы.

Аарон махнул рукой.

– Нет, никаких прожекторов. Мы должны установить опоры при дневном свете. Никогда не знаешь, как отреагирует почва. Здесь не растет ничего, кроме травы. Нужно учесть, что земля может просесть. Я хочу посмотреть, не пойдут ли трещины.

Мошав сделал глубокий вдох и вытер пот со лба. Он задумчиво рассматривал массивные четырехгранные сваи, почти на метр торчавшие над погрузочной платформой грузовика.

– Тогда, – заявил он, – давай начнем, воспользуемся солнечным светом.

Мошав влез в кабину и запустил мотор. Аарон на землечерпалке ехал впереди. Рабочие уже находились рядом со склоном, где нужно было поставить двадцать свай длиной почти в четыре метра. Работа продлится до самого вечера. Аарон надеялся, что не ошибся в расчетах.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

– Франция, – повторил Буковски. – Ключ к раскрытию нашего дела находится во Франции. Верь мне.

– Я бы, может, и верила тебе, если бы ты говорил со мной почаще, – дерзко заявила Лиза. – Для тебя это все просто театр одного актера, правда?

Буковски пожевал губу.

– Что там с фотороботом?

Лиза открыла книжку, которую держала в руке, и подняла рисунок повыше.

Буковски попытался сдержать улыбку, но ему это не удалось.

– Ты ведь пошутила? – спросил он.

– Уже сегодня он пойдет в печать.

– Ты совершаешь глупость.

– Именно так выглядит наш убийца – да, он не красив, но так его описал брат Франциск.

– Вот что получается, когда связываешься со слабоумными, – съязвил Буковски.

– Я, вообще-то, не могу над этим смеяться.

– Знаешь, кого мне напоминает твой тип? – с наигранной серьезностью спросил Буковски.

Лиза бросила на него сердитый взгляд, а книжку швырнула на его письменный стол.

– В некотором смысле он похож на этого… на Ясона, или как там его зовут?

– Ясона?

– Ты хоть раз видела фильм «Пятница, тринадцатое»?

Лиза воздержалась от ответа и вылетела из офиса. Буковски снова взял книжку и раскрыл ее. Дьявольская гримаса, которую художник перенес на бумагу, вполне могла быть маской. Вероятно, преступник тоже видел фильм о серийном убийце Ясоне и приобрел соответствующую маскировку. На всякий случай нужно не допустить публикации фоторобота, пока он не сделал посмешищем и себя, и весь отдел. Он снял телефонную трубку и позвонил в отдел по связям с общественностью. Разговор оказался коротким, потому что сотрудники не поверили своим глазам, когда Лиза мимоходом занесла им фоторобот и попросила опубликовать его.

– Я бы так или иначе позвонил тебе, – сказал начальник отдела по связям с общественностью, когда Буковски попросил его придержать статью.

Он со вздохом рухнул в кресло и сунул в рот сигарету. Затем положил ноги на стол и выдохнул синий дым.

Внезапно дверь распахнулась и в офис, пылая праведным гневом, влетела Лиза.

– Ты отозвал статью, – прошипела она.

– Не следует выставлять себя на посмешище, – невозмутимо ответил он.

– Знаешь что, – продолжала бушевать Лиза, – впредь можешь сам разгребать дерьмо. А я попрошу начальство, чтобы меня перевели в другой отдел. Твоя тупость и самодовольство действуют мне на нервы.

Буковски встал, взял синюю папку и сунул ее Лизе.

– Что это еще такое?

– Читай!

– Да можешь засунуть…

– Читай и успокойся наконец.

Лиза пролистала папку. Это был отчет специального отделения криминалистики. Лиза быстро пробегала глазами строки.

– ДНК, – задумчиво произнесла она.

– Да, образец ДНК на конфетном фантике. Вероятно, слюна. Думаю, у парня привычка высасывать конфету из обертки. Нам просто повезло, верно?

Лиза скривила губы.

– Сначала нужно собрать о нем сведения.

Буковски хлопнул Лизу по плечу.

– Соберем, не волнуйся.

– И что вселяет в тебя такую уверенность?

– Мое чутье. Просто чутье. Должно быть, в этом и заключается самое большое различие между нами.

Лиза озадаченно посмотрела на него.

– И в чем же оно состоит?

– Ты пытаешься сражаться с нашей полицейской рутиной с помощью теорий, а я доверяю чутью.

– Разве твое чутье никогда еще тебя не подводило?

Буковски улыбнулся.

– Подводило, и не раз.

– Что будем делать с фотороботом?

– Ты что, хочешь опубликовать его?

– А ты считаешь, что нам следует довериться твоему чутью. Но что, если оно снова подведет тебя?

Буковски стряхнул пепел в пепельницу. Его сотряс приступ кашля. Он достал носовой платок и прижал его к губам.

– Ты слишком много куришь, – упрекнула его коллега.

– Я просто поперхнулся, – возразил Буковски, скомкал платок и сунул его в карман брюк.

Лиза не заметила кровавое пятно, когда снова положила папку с делом на стол.

– И что нам делать дальше, раз уж мы готовы советоваться?

Буковски подмигнул ей.

– Сначала немного выждем.

Иерусалим, музей Рокфеллера, улица Сулейман-стрит…

Отец Филиппо потрясенно смотрел на саркофаг крестоносца, стоявший в одном из залов в западном крыле музея Рокфеллера. Тем временем несколько специалистов музея и университета Бар-Илан работали с предметами, обнаруженными в результате раскопок у дороги на Иерихон.

– И все это профессор Рафуль хотел утаить от мира и человечества, – произнес он. – Это невероятно.

– Старина Рафуль – странный субъект, – возразил декан университета. – Это всем давно известно. Однако его способности в сфере археологии бесспорны. Разумеется, я с вами согласен: на этот раз он слишком далеко зашел.

– Ненависть к Риму ослепила его.

Декан улыбнулся.

– Пока он не объявлялся. Никто не знает, где он находится. К сожалению, он забрал с собой несколько артефактов, которые тоже были обнаружены в могиле рыцаря. Тем не менее мы надеемся на лучшее. Он не сможет скрываться вечно, а мое терпение лопнуло. В конце концов, раскопки такого уровня – вовсе не его личное дело. Поэтому совет нашего университета решил вручить Хаиму Рафулю справку об увольнении. Он немедленно лишается всех своих должностей и больше не будет читать лекции в наших аудиториях.

– А что будет с крестоносцем? – спросил отец Филиппо.

– О, о нем позаботятся, – ответил декан. – Реставрационные работы идут хорошо. Рыцарь Рено обретет постоянное место в одном из залов этого музея. Он провел в земле Иерусалима почти тысячу лет, и поэтому никто не имеет права высылать его из города. Он останется здесь, и ему предоставят собственное помещение. В конце концов, история крестоносцев – это еще и история Иерусалима, пусть она иногда была бесславной главой, полной крови и слез.

Отец Филиппо дружески протянул декану руку.

– Мудрое решение. Тем самым вы возвращаете миру то, что ему и без того принадлежит.